Главная халява сорняков – пахота с оборотом пласта, то бишьвскопка. 4 страница
Вот нам и остаётся составлять её на своих огородах!
Химия
опус 1. маршеале, фортиссимо (маршеобразно)
Бери бутыль, иди в теплицу – и хлещи-и!
От спирта дохнут белокрылки и клещи!
О вреде пестицидов сейчас не говорит только ленивый. Но опыт учит: любое «общественное» мнение - полуправда. Копнём-ка чуть глубже.
В чём, собственно, опасность пестицидов?
«Как в чём? Продукты ядовитыми стали!» - уверены мы. Да уж, продукты стали – хуже некуда. Но в пестицидах ли всё дело? Вот обобщённые данные токсикологов Европы на 1994 год. При вывозе с поля 80% продукции чисты от пестицидов, и только 5% содержит их близко к предельно допустимой норме. Даже если эту норму устанавливают под давлением обещанного навара, она не может сильно зашкаливать: ядовитый продукт покупать не станут. Пестициды недёшевы, и их стараются не лить без особой нужды. Развитые страны весьма жёстко соблюдают нормы и правила их применения. Современные препараты ещё более узко направлены, и распадаются ещё быстрее. Их все больше сочетают с биологическими средствами, особенно в садах и на овощных плантациях. Иначе говоря, чтобы урожай содержал опасную дозу пестицида, надо специально постараться!
Кроме того, большинство пестицидов разрушаются при высокой температуре. В готовой пище их ещё в тысячи раз меньше: примерно 0,001 - 0,00001 допустимой дозы. Несколько граммов – вот максимум пестицидов, что можно съесть за год. По оценкам учёных, сейчас пестициды намного меньше подрывают наше здоровье, чем пищевые яды, наркотики и лекарства.
|
|
|
Если вдуматься, так и есть.
Возьмём только один, столь любимый нами пищевой яд – алкоголь. Геноцидный эффект одного этого вещества на порядок больше, чем у всех пестицидов. А вместе с табаком – на два порядка. В списках ЮНЕСКО этиловый спирт квалифицирован как один из самых разрушительных наркотических ядов, работать с которым можно только в противогазе марки «А». Наши люди что, пестицидами спиваются?!
Что ещё мы поглощаем килограммами в год? «Достижения» пищевой промышленности - разнообразные «Е». Может, они не опасны? Ну, представьте: консерванты легко грохают наших кишечных микробов. Тех, чьи родичи с большинством пестицидов справляются! Уже доказано: среди «Е» почти нет безопасных веществ. Все ядовиты. По данным белорусских учёных, средний горожанин трескает в год до 2,5 кэгэ этих ядов! Но это для нас как-то не звучит: кушать-то хочется, а готовить-то – нет…
Есть ещё токсины грибков, питающихся зерном и плодами: микотоксины. Судя по всему, пестициды рядом с ними – просто дети. О них я ещё расскажу.
Лекарства – вообще тема! Сейчас это просто бизнес, уже практически не связанный со здоровьем. Возьмите любой недешёвый современный препарат, хорошую лупу, и раскройте аннотацию. Увидите список «побочных эффектов», по-русски – симптомов отравления. И это при соблюдении мизерной дозы, причём без всякой гарантии излечения. Антибиотики – тоже своя песня. Тут почти буквальная параллель с пестицидами: микробы приспосабливаются и множатся, химики потеют над новыми ядами, их уже тысячи. Проколол курс – и весь биоценоз кишечника вверх ногами: помощники сдохли – враги плодятся. Уверен: многиепестициды более безобидны, чем иные лекарства.
|
|
|
А куда отнести яды, с помощью которых импортные орехи и семечки, плоды и сухофрукты по целому году не портятся – к антибиотикам или пестицидам?..
А есть ещё выхлопы авто, бытовая химия, косметика, токсичные стройматериалы… Итого: мы увлечённо используем для самоубиения подавляющее большинство достижений химической науки.
Представьте: приезжаете вы в незнакомый город, а там принято яды постоянно принимать. В магазинах, аптеках, домах – везде отрава в красивых упаковках. Всем плохо, все болеют, шизеют и умирают – но пьют! Вы пытаетесь вразумить, доказать – а вас посылают подальше. Ничего картинка?
|
|
|
Это мы и есть.
Вот прямо сейчас, находясь в здравом уме и при полном сознании, мы сами, по собственной воле, охотно пьём и едим разные отравляющие вещества в бешеных количествах. А бочку катим на одну химзащиту. Интересное состояние «здравого» ума!
Заметьте, я не сказал, что пестициды безопасны. Я сказал:опасны далеко не только они, и вовсе не только для здоровья. Всё намного серьёзнее! Любые яды реально опасны для самого недалёкого будущего. Для жизни наших, сиречь буквально: моих и ваших, читатель, детей и внуков. Для биосферы, благодаря которой мы вообще есть. Для нормальной эволюции людей.
И даже для самой защиты растений!
ЧЕМ ОПАСНЫ ПЕСТИЦИДЫ
Прогресс не дал человеку умереть. С тех пор
он не даёт человеку выжить.
«Распыление…»
Многие мечтают о безопасных химических средствах защиты. Глянем честно. Представим: пестициды абсолютно безопасны для здоровья. Для насекомых с микробами – смерть, а для нас – лимонад. Что изменилось? А ничего! Та же травля, та же деградация почв, та же плодотворная селекция вредителей и болезней, те же их нашествия, та же гибель хищников и облысение агроценозов – только ещё хуже, потому что лить будем ещё больше. При чём тут здоровье? Тут земледелию крышка. Дурак найдёт, как себя грохнуть!
|
|
|
Двусмысленность химической защиты мир заметил, когда от ядов перестали дохнуть домашние мухи, а за ними ещё двенадцать видов насекомых. И увеличение дозы уже не помогало. Тогда и появилось понятие комплексной защиты: обязательного введения биологических и экологических способов, чтобыуменьшить влияние химии. Случилось это аж за год до моего рождения, в 1959-м! И вот мне скоро полтинник, и я снова пишу об этом какие-то откровения. Результат химзащиты известен, но абсолютно не осознан. Причём наша ситуация, похоже, усугубляется.
Чем же опасны для нас пестициды?
ОПАСНОСТЬ 1: ОТБОР УСТОЙЧИВЫХ ПРОТИВНИКОВ.
Пардон, сначала нужен термин. Как обозвать одним человеческим словом вредителей, болезни и сорняки, а заодно и грызунов мышевидных? «Pest» по-английски – паразит. Но я-то знаю: никакие они не паразиты. Враги? И не враги. Они нам войну не объявляли! В смысле урожая они наши конкуренты. А по сути – препятствие, необходимое для процветания борьбы. Пожалуй, они наши противники. Их цели направлены против наших, но вовсе не со зла. Противника принято уважать, с ним нужно считаться. С ним ведут честное состязание. Подходит! Простите мне сию литературную вольность: так нам будет проще не уйти от сути.
Так вот: кого должны убивать пестициды? Противников.
А кого они убивают? Двух зайцев: слабых, неперспективных противников и их хищных врагов - наших партнёров. В результате остаются устойчивые противники, которых уже некому есть. Орден Сутулого за достижения в стратегии!
Обозримрезультаты нашей самопестицидизации.
Из 5000 вредных видов насекомых и клещей мира уже более 600 устойчивы ко всем основным ядам, и ряды их постоянно пополняются. Больше половины всех районированных сортов – их корм. У нас 35 видов насекомых абсолютно устойчивы к 60-ти препаратам. Производительность труда, с которой мы штампуем неуязвимых противников, достойна обнародования: 50-е годы – 12 случаев устойчивости, 70-е – за 300, 80-е – за 800, 90-е – у всех видов есть устойчивые расы. Ура, победа!
Каждый год появляются новые виды – сверхдоминанты, способные с особой быстротой стрескать весь урожай вопреки химзащите, вроде колорадского жука или фитофторы. Если устойчивость популяции втрое выше исходной, яд уже неэффективен. Устойчивость теперешних сверхдоминант - до 300. Это значит, что препарат, от которого по началу мёрли все, теперь убивает только одного из трёхсот противников.
Параллельно противники наращивают и хитрость. Ещё в начале 80-ху плодожорки было два-три выраженных поколения. Их вовремя травили – и плодожорка здорово поумнела. Сейчас вылетает, когда хочет, до двенадцати раз за лето. Кроме того, часть куколок уходит на отдых, и рождается только на будущий год. И, конечно, из десятка инсектицидов работает один. Во, сила духа! То же – фитофтора: теперь у неё больше 140 генетически различных рас, из-за чего селекция на устойчивость уже невозможна в принципе.
«Духовно» развиваются и бывшие скромно-незаметные. Природа всё равно добьётсяравновесия. Не хотите баланса между хищниками и вредителями – вот вам баланс между противниками! За последние десять лет всерьёз показали зубы 46 вредителей, которые раньше тихо молчали в тряпочку. Новых болезней ещё больше. Похоже, старые противники готовят кормовую нишу для новых и принимают их в свои ряды. Скоро поле будут уплетать не два-три доминантных вида, как раньше, а двадцать-тридцать устойчивых и равно вредоносных видов. И на каждого нужен будет свой способ борьбы. Что делать-то будем, братцы-химики?
Ну и перспективочка! Поля уравновесились сотнями видов едоков, им не страшны уже никакие мыслимые яды, а у нас кончилась фантазия. По причине самоотравления мозга. Если мы ещё живы. (Злобный мефистофельскийсмех.)
Ах, да: почему именно к химии так легко приспособиться? Ну, представьте: в природе у этого жука или гриба сотни врагов и конкурентов. И каждый травит его антибиотиками и токсинами собственного производства. И эти яды постоянно немного меняются: эволюция-то на месте не стоит. Но всё равно, наш герой справляется – успевает их прочитать, усвоить и выработать устойчивость! А тут – одна конкретная молекула. Причём синтетическая, то есть всегда одинаковая. Да раз плюнуть! Или, пардон, в туалет сходить. До сих пор не забуду груши у одного клиента: липкие, сплошь залитые мутной медвяной росой. Он хлорофосом тлю травил, аж три раза. Та сидит, как и сидела, только морщится: понос у бедняги!
И что интересно: ведь противники от нас этого факта не скрывали. Наоборот, честно всё показывали! Первой ринулась вразумлять нас домашняя муха. Обсыпаемая ДДТ, она разобралась с ним за тридцать поколений, что тут же нам и показала: открыто перестала дохнуть по всей Европе. Мы не въехали. Терпеливая муха, движимая истинным гуманизмом,ещё сорокпоколений не теряла устойчивости: смотрите, люди, что будет! Мы: «Ах, человек слабее мухи?!» - и новые яды выкатили. Муха: «Ну, как хотите». И стала устойчивой к ним ко всем. До сих пор эффективного нету. Правильно соображаете: и не будет. А муха – была, будет и есть.
Другие насекомые тоже ничего не скрывают. В том числе и широту своего генетического кругозора. Выработав устойчивость к одному яду, они легко перестают реагировать ещё на несколько, даже из других химических групп. Перекрёстная устойчивость по-научному. Ну, так у них генотип устроен. И не только у насекомых – у всех: у микробов, у растений!
И знаете, что всё это может значить? Что когда-то были уже на планете все эти яды… Факт: если яд исчезает, через несколько лет устойчивость к нему падает. Но если снова этим ядом облить – быстро восстанавливается. Значит, она не исчезает, а просто перестаёт внешне проявляться. Для совершенно нового яда мухе понадобилось всего тридцать поколений. Это очень быстро! Вопрос: она устойчивость создала – или восстановила?..
Клещи, как и тля, берут числом, то бишь стремительностью смены поколений. За три года их устойчивость к любому яду легко достигает 20-30. Достижение рекордсменов – 1200! Полтора десятка видов самых продуктивных российских клешнятых игнорируют всё, кроме самых новых ядовитых изощрений.
А что же – друзья-хищники? Спаси их Господь! В их желудки попадают не сами яды, а только их остатки, во многом обезвреженные жертвами. Попробуй тут, приспособься! Вот и дохнут бесславно. В обычном химическом агроценозе всего 3-4 вида хищников, а должно быть 30-40!
Тем не менее, они тоже стараются, лезут на отравленные поля: корма-то завались. Но их устойчивость растёт на порядок медленнее. На сегодня устойчивых хищников всего с десяток, и никакой погоды они не делают. Посему многие лаборатории искусственно выводят их устойчивые породы. Ох... При всём уважении к их работе, я всё же надеюсь, что такая «биологическая защита» нам не потребуется!
Грибы справляются со своими ядами – фунгицидами – ещё лучше. Мутации у них гораздо чаще. Выживает тот, кто умеет обезвреживать яд. Выживший даёт за лето миллиарды спор. Обычный срок освоения нового фунгицида – 2-3 года. За это время появляется десяток новых рас – разновидностей с новыми способностями. На сегодня практически неуязвимы больше полутора сотен видов грибных противников. Увы, особенно быстро грибы адаптируются к системным фунгицидам, проникающим внутрь растений. Механизм работы системников более конкретен и узок, и его проще освоить. Например, скор и ридомил уже далеко не везде эффективны. Контактные фунгициды – в основном медные препараты – более стабильны. Видимо, затрагивают такую основу жизни, через которую не перешагнёшь. За шестьдесят лет устойчивость к ним поднялась всего до 10-12. Но и этого, сами видите,более чем достаточно: хоть залейся бордоской – толку чуть.
Наработав устойчивость, микробы держат её три-четыре года. Потом перестают проявлять. Но если снова применить знакомый яд, тут же восстанавливают.
Бактерии и вирусы так же стремительно адаптируются к антибиотикам.
Кстати, недавно я обнаружил: пестициды и лекарства – полные аналоги по сути. Эти явления симметричны во всех деталях! А вдуматься – ничего тут нет удивительного. Наш организм, как и агроценоз – экосистема, живое сообщество. И способы разрушить их одинаковы. Медики знают: устойчивость микробов к антибиотикам давно выросла в тысячи, десятки тысяч раз. Болезни на глазах дробятся на расы: гепатит А, В, С… Одних стафилококков уже штук двадцать, и для каждого изобретают свой антибиотик. И тоже – на пару лет. Та же гонка: кто кого. То же усиление противника и ослабление партнёров. И результат тотже: наш прогрессирующий, тотальный иммунодефицит.
Сорняков, устойчивых к гербицидам, на сегодня больше 120 видов. Они разбираются с ядами так же успешно, хоть и своим способом. Гербициды не вызывают мутаций, да и мутируют растения нечасто. Хватив яду, сорняки «думают» медленно, много лет: ищут разновидность с природной устойчивостью. Где? В почве, среди своих же миллионов семян. Рано или поздно пахота все их поднимет: прорастайте, милые! И нужное растение всегда находится.
Дальше дело техники: устойчивые разновидности быстро вытесняют с полясвоих отсталых собратьев. Глядишь – вроде та же щирица, а опрыснул – не дохнет! И при этом полоть её ничуть не легче, и растёт она так же быстро, и семян ещё больше даёт.Причём, если уж сорняк нашёл устойчивость, она абсолютна: хоть концентрат лей. И перекрёстна: никакие гербициды этой группы уже не эффективны. Нет, братцы, определённо мы не первые на этой планете. Они же все, как один, знают, что такое прогресс науки!
Природный биоценоз постоянно заполняет все свободные кормовые ниши: на всё съедобное есть свои едоки. Тем не менее, растения там заметно не страдают. Мы же теряем треть растений, «защищая» их изо всех сил! Вопрос: а сколько будет потерь, если вообще не защищать растения в грамотном агроландшафте? Не те же ли 30%?.. Уже смешно. Но, может быть, ещё меньше? Тогда остаётся умереть со смеху!
ОПАСНОСТЬ 2: СКРЫТАЯ ТОКСИЧНОСТЬ. Скрытая, пардон, от кого? От нас, братцы. Никак мы её осознать не хотим, никак не врубимся – потому и скрытая.
А всё очень просто. Что такое предельно допустимая концентрация (ПДК) яда? Это такой его остаток в продуктах, который не вызывает никаких явных симптомов отравления и не влияет на несколько поколений лабораторных мышей. Мы привыкли верить медикам: они проверили – значит, безопасно! «Не превышает ПДК» и «никак не повредит» для нас – синонимы. И вот тут мы, вместе с честными медиками, вновь рассмешили долгоносика до слёз. «Чтобы обезопасить себя от ядов, люди понапридумывали кучу контрольных норм ДОПУСТИМОГО ПРИСУТСТВИЯ этих ядов в своей среде!» (Распыление…»)Класс! Давайте установим ПДК для воровства и лжи – чтобы себя обезопасить. И для борьбы с терроризмом давайте придумаем, сколько допустимо убивать и взрывать каждый месяц!
ПДК – не запрет, а законное разрешение отравлять среду.
Факт: с ПДК одного яда живые организмы - то есть мы - справляемся. Но представьте, что будет, если скормить им - то есть нам - сотню ядов, соблюдая ПДК. А если – в строгом соответствии с санитарными нормами – тысячу? Почувствовали разницу? А мы тестируем продукты на десяток главных пестицидов и радостно докладываем: «продукция экологически чистая – все пестициды ниже ПДК»!
Пестицидов сегодня чуть больше шестисот. Мизер! Но и этого хватит, чтобы сообщасвести на нет любой вид животных. Знаете, сколько прочих ядов мы постоянно изливаем в биосферу? Около десяти миллионов.Во, блин, достижение научного прогресса! Самое смешное: их количество продолжает расти. Самое грустное: им совершенно некуда деться с этой планеты! И что с ними тут происходит? Все они усваиваются, передаются по пищевым цепям, включаются в биохимию, откладываются, трансформируются во что-то другое, часто ещё более ядовитое, воздействуют, влияют и изменяют. При этом, естественно, возникает синергетический эффект: взаимодействуя друг с другом, яды усиливают общую токсичность. Относительно безопасные по отдельности, они опасны вместе. Количество перешло в качество. Это никакими санитарными нормами не ограничишь!
Вот вам, братцы, и «скрытая» токсичность.
А ведь мы и с открытой токсичностью умудрились всё перепутать.
В конце 70-х американцы изобрели новое поколение ядов – суперпестициды. Эти, с позволения сказать, вещества в сотни раз ядовитее своих предшественников. Десять граммов такого «средства защиты» на гектар – какдва килограмма обычного пестицида. Кажется, выше прыгать уже некуда.Но мы, естественно, даже и не задумались. В нашем понимании, яд – это когда вдохнул и тут же помер. Мы вообще перестали их замечать: десять граммов – во чепуха! И порадовались: пестицидов-то стали производить на целый миллион тонн меньше. Здорово! «Бабушка внучку из школы ждала – цианистый калий в ступе толкла…»
Сегодня человечество ежегодно поливает токсичными веществами третью часть пригодной для земледелия суши. О каком биотерроризме мы говорим, братцы?! Мы давно ведём его собственными руками. И наши перспективы уже весьма точно просматриваются в многофакторных компьютерных моделях. По данным аналитиков, мы перешагнули рубеж допустимой глупости где-то в конце 80-х. С этого момента яды накапливаются на Земле гораздо быстрее, чем природа успевает их обезвредить. Мы не только их едим. Мы их пьём, в них купаемся, ими дышим, среди них живём. Кто-то высчитал: сейчас мы тратим на их обезвреживание 45% всей энергии организма. Ну, как тут не развиваться медицине!
Биосфера мутирует, перерождается и обедняется вместе с нами. Каждую неделю с планеты исчезает несколько видов насекомых и растений. А те, что остались, непредсказуемо меняются генетически. Эх, какая захватывающая интрига! Нет, мне положительно интересно, что же нам окажется проще: поумнеть или исчезнуть?..
ОПАСНОСТЬ 3: МИКОТОКСИНЫ.
Зав. лабораторией токсикогенных микроорганизмов и биобезопасности ВНИИБЗР, член Высшего экологического совета, профессор Олег Александрович Монастырский знает о микотоксинах больше, чем кто-либо: он исследует их много лет. Это ему принадлежит известная фраза: «Грибы будут править миром». А он ничего не говорит просто так.
Грибы – уникальный тип живого. Они странно соединяют в себе биологию бактерий, растений и животных. Питаться могут и живыми, и мёртвыми тканями, всасывают воду и минеральные растворы. Могут и паразитировать, и жить в симбиозе. Размножаются в тысячи раз быстрее других организмов, создавая сотни разных рас. Они вездесущи и могут адаптироваться к чему угодно – была бы влага и корм. Разглядывая плесень в микроскоп, не сомневайтесь: она видит вас ещё лучше!
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 121; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!