С.А. и Л.Н. Толстые в Ясной Поляне. 86 страница
Тургенев, имея печальный опыт с переводом «Казаков» баронессой Е.И. Менгден, опасался за перевод, «сделанный русской дамой», так как французские «издатели чуть не кусаются, когда им преподносят эту смесь французского с (великосветским) нижегородским» (Тургенев. Письма. Т. 12. Кн. 2. С. 133). О своих сомнениях в качестве перевода Паскевич Тургенев писал Флоберу в декабре 1879 г., посылая ему «Войну и мир»: «К сожалению, перевод сделан одной русской
385
дамой... я же опасаюсь дам-переводчиц вообще и в особенности, когда речь идёт о таком могучем писателе, как Толстой» (там же. С. 378). О переводе он писал и самому Толстому: «Перевод несколько слабоват – но сделан с усердием и любовью» (28 декабря 1879/9 января 1880). «Переписываю для Вас с дипломатической точностью отрывок из письма г. Флобера ко мне - я ему посылал перевод “Войны и мира” (к сожалению, довольно бледноватый)» (12/24 января 1879 г.).
Издание 1879 г. прошло незамеченным, несмотря на особые заботы о нём Тургенева. В 1884 г. во влиятельном французском журнале «Revue des Deux Mondes» (1884. № 7) появилась статья Э.М. де Вогюэ о Толстом. И в тот же год тысячи экземпляров объёмистого chef-d’oeuvre’a распространились по всему свету. Это был успех неслыханный для французского перевода какого бы то ни было современного романа. Франция познакомилась с «Войной и миром» благодаря переводу кн. И.И. Паскевич. Этот перевод переиздавался в Париже до 1930 г., уже и после того, как стали появляться другие переводы. Последний раз «Война и мир» в переводе Паскевич вышла в 1956 г. с предисловием Андре Моруа и литографией Пабло Пикассо: издание получило во Франции Grand prix за лучший иностранный роман. Словом, перевод кн. Паскевич занял важное место в истории переводов русской литературы на иностранные языки.
|
|
|
Известно, что в 1913 г. кн. И.И. Паскевич всё ещё жила в Петербурге. В Гомеле на берегу реки Сож у Паскевичей была замечательная усадьба, громадный парк, дворец — дом, соединённый белыми колоннадами с двумя флигелями по бокам. В Гомеле Паскевич занималась благотворительной деятельностью. Там она и умерла 14 апреля 1925 г. Со временем могила затерялась.
А.Н. Полосина
ПАСТЕРНАК Леонид Осипович (1862 - 1945) – график, живописец, первый иллюстратор романа Толстого «Воскресение». Начальное художественное образование получил в Одессе в рисовальной школе. В 1881 г., не поступив в московское Училище живописи, ваяния и зодчества, т.к. на одно вакантное место приняли дочь Толстого, он уехал в Германию; чуть меньше двух лет учился в мюнхенской Королевской академии художеств. В 1889 г. переехал в Москву. Рубеж 1880-1890-х гг. – так называемый «передвижнический» период творчества художника, когда он участвовал в передвижных выставках, позже выставлял свои произведения в «Мире искусства» и Союзе русских художников. В 1894-1918 гг. Пастернак — профессор московского Училища живописи, ваяния и зодчества. С 1905 г. — академик, у него репутация блестящего рисовальщика. Некоторое время он работал художественным редактором журнала «Артист». В 1921 г. уехал за границу; жил сначала в Германии, затем в Англии. Умер в Оксфорде.
|
|
|
Л.O. Пастернак. «Л.Н. Толстой в кругу семьи»
Бумага, пастель. 1902-1903 гг.
Пастернак писал о своём знакомстве с Толстым: «Это было в 1893 году. Был чудный, яркий весенний день перед Пасхой, на Страстной неделе. В залах московского Училища живописи, ваяния и зодчества устраивалась очередная выставка передвижников. <...> Моя картина “Дебютантка” уже висела на месте. <...> В блузе, заложив ладони за ремень кушака, своей особой походкой, точно скользя и едва поднимая над полом ноги, Толстой словно нёсся, приподняв голову и слегка поддаваясь вперёд верхней частью туловища. Быстро, бодро и легко шёл он, выражая собой одно устремление вперёд. <...> “А это, — говорит Савицкий, идущий рядом с Толстым, — это “Дебютантка” Пастернака, молодого художника нашего”, но не успел он произнести последнего слова, как Толстой с каким-то оживлением прервал его: “Как же, как же, мне знакомо это имя, я слежу за его талантом”. <...> “В таком случае позвольте мне представить Вам самого автора, он здесь”, — проговорил Савицкий, и мгновенно кольцо вокруг Толстого рассеклось, и я очутился перед ним — обаятельным, светозарным. Не помня себя, растерянный, стоял я перед ним, и ладонь крупной отеческой руки — я помню её теплоту и мягкость — пожимала мою руку» (Толстой и художники. С. 269-270).
|
|
|
Тогда же, весной 1893 г., по приглашению Толстого Пастернак впервые посетил
386
дом в Хамовниках. Он принёс несколько своих иллюстраций-акварелей к «Войне и миру». Толстой внимательно рассматривал их — «Первый бал Наташи», «Наполеон и Лаврушка», «Наташа посещает раненого князя Андрея» — и, как вспоминал художник, проговорил: «Ведь вот как странно это бывает... гм... Когда у белки уже нет зубов, ей преподносят орешки! А ведь когда- то, когда я писал “Войну и мир”, я мечтал о таких иллюстрациях. Ведь вот — гм... Прекрасно, прекрасно!..» (там же. С. 271).
Пастернак не раз рисовал Толстого по памяти. Первый набросок с натуры был сделан в Ясной Поляне, художник рассказывал: «На второй или третий день моего приезда в Ясную Поляну, под вечер, я стоял с Бирюковым у дерева бедных, когда к нам подошёл вышедший из своего рабочего кабинета Толстой. В руке у него была коса, на плечи накинуто было пальто. Он предложил нам пройтись с ним. Уже смеркалось. После дневной работы за письменным столом Лев Николаевич имел обыкновение под вечер выходить погулять или покосить, что называется, “размять кости”. Когда мы дошли до луга, он сбросил пальто и, не прерывая разговора (мы говорили, кажется, об искусстве), начал косить. Впервые я решился сделать набросок с него с натуры. Он очень хорошо владел косою и, несмотря на свои годы, ловко, сильными, привычными движениями косил, как настоящий косарь- крестьянин, — так быстро, что невозможно было хотя бы на мгновение увидать целиком всю позу, я едва успевал набрасывать» (там же. С. 278).
|
|
|
Однажды Толстой посетил семью Пастернака в Москве в доме на Мясницкой. В этот день, 22 ноября 1894 г., в квартире художника играли трио П.И. Чайковского «Памяти великого артиста», сочинение, написанное на смерть Н.Г. Рубинштейна. Трио исполняли И.В. Гржимали, И.А. Брандуков и Р.И. Пастернак, жена художника, пианистка. Этот музыкальный вечер, на котором был Толстой, Пастернак описал в своих «Воспоминаниях»: «В Толстовском музее среди моих акварелей находится набросок с Толстого, слушающего камерную музыку у нас в доме. Вот как возник этот рисунок.
В начале девяностых годов Чайковский написал новое трио “На смерть великого артиста”. Это трио имело большой успех в музыкальных кругах. Лев Николаевич, который избегал появляться в местах, где было много народу, перестал посещать концерты. Ему, как передавали нам Татьяна Львовна и Мария Львовна, очень хотелось послушать в интимном кругу это новое произведение, и мы предложили им устроить это у нас. Ввиду тесноты нашей небольшой квартиры были, кроме участников, Толстого и дочерей его, всего лишь 2-3 человека приглашённых. На моей акварели (которую потом лишь “по памяти” я исполнил) и запечатлён этот вечер, который оказался особенно удачным и в музыкальном отношении, и по доставленному Льву Николаевичу удовольствию» (ОР ГМТ).
В конце 1890-х гг. Толстой предложил Пастернаку сделать иллюстрации к роману «Воскресение», работа над которым подходила к концу. Художник с энтузиазмом взялся за дело: за короткий срок он выполнил несколько десятков рисунков, они очень нравились Толстому (до сегодняшнего дня иллюстрации Пастернака к роману «Воскресение» остаются непревзойдёнными!). «Это было одним из лучших периодов за время моего с ним <Толстым. — Н.З.> знакомства, - вспоминал Пастернак. — Толстой был захвачен работой, и чем больше углублялся в неё, тем жизнерадостнее и моложе он становился, <...> Я видел Льва Николаевича в разные периоды его жизни. И чаще всего мне случалось встречать его в светлом, хорошем настроении. Но таким радостным, светящимся, молодым, как во время писания им “Воскресения”, я уже не видел его потом». Вспоминая, как создавались иллюстрации, Пастернак писал, что «каждый из этих рисунков мог бы рассказать о том, как Лев Николаевич держал его в руках; как рассматривал его; на какие мысли наводила его та или иная деталь; какие беседы, часто художественного или философского содержания, завязывались» (Толстой и художники. С. 283, 284, 286) между писателем и художником.
В 1901 г. Пастернак написал самый известный свой портрет Толстого. В основу его легли впечатления от облика писателя во время его первой встречи с художником на Передвижной выставке весной 1893 г. Пастернак вспоминал: «Я видел вспышки и блеск молнии, я видел грозу с рокотавшими за тучами заглушёнными раскатами грома. Этого Толстого я старался изобразить потом на моём портрете его в профиль, на фоне бурного неба. <...> Композиция — несколько суммарная, монументальная, символическая. Сам стихийный, — Толстой взят как бы в стремлении вперёд, наперекор бушующей стихии, на фоне облачного, бурного неба: таким, именно таким ощутил я его, когда — за много лет до этого — в первый раз в жизни со стороны увидал его.,,»
Позднее Пастернак подарил на память М. Горькому экземпляр офорта с этого портрета. «Искренне поблагодарив, — вспоминал
387
художник, — Горький тут же прикнопил офорт к стене и, не отрываясь, долго, серьёзный, и в каком-то особом возбуждении, в упор глядел на «грядущего сквозь бурную стихию» Толстого; и, сжав в кулак правую руку, характерным движением ею снизу вверх, — словно изображая проталкивающую силу, — протяжно произнёс: “Ух, как он клином вошёл во всю литературу!..”»
Н.В. Зайцева
ПАУЛЬСОН Иосиф Иванович (1825 - 1898) – русский педагог, методист, общественный деятель. Участвовал в организации и был секретарём Петербургского педагогического общества, участвовал в создании Фрёбелевского общества и курсов при нём. Был одним из основателей и редакторов журнала «Учитель» (1861—1870). Среди учебных и методических пособий наибольшую известность получили его «Книга для чтения и практических упражнений в русском языке» (М., 1870), «Методика грамоты по историческим и теоретическим данным» (1887-1892), которая содержала обстоятельный исторический обзор различных методов обучения грамоте и основных методических руководств в этой области. Паульсон был и составителем книги «Арифметика по способу немецкого педагога Грубе. Методическое руководство для родителей и первоначальных учителей». В связи с этой книгой Толстой подверг Паульсона жёсткой критике, отнёс его к тем благодетелям-педагогам, которые стараются ввести новшества в методику преподавания арифметики.
Толстой критиковал Паульсона за то, что он, следуя логике Песталоцци, подразделял естественные науки не на физику, химию, ботанику и т.д., а на морковь, магнит, говядину и т.д. Толстого беспокоило, что дети повторяют в школе тот материал, который им известен из их жизненного опыта. Методика Паульсона, считал Толстой, свидетельствовала о полном незнании природы детей.
«Мнимо серьёзную» критику Паульсоном старого метода обучения арифметике писатель сравнивал с ситуацией, когда во время пожара в деревне и тушения его водой появился помещик и стал кричать: «Водой тушите, водой», но ничего нового и полезного не предложил. В качестве доказательств Толстой приводил выписки из пособия Паульсона. Например: «Кто знает зверя, у которого один рог и ещё один рог? – Сколько рог у коровы? А сколько у лошади?» «Сколько у тебя ушей? – Какие части у тебя по два? У меня два глаза, две щеки, две руки, две ноги. Один и один..?» и т.п. Толстой сожалел о том, «сколько замучено, испорчено детских душ, сколько испорчено наивных учителей!» (8: 299-300).
В «Азбуке» как материал для чтения Толстой использовал басни Эзопа, произведения русского, западного и восточного эпоса, содержавшиеся в «Книге для чтения» Паульсона. Писатель брал сюжет, но создавал новый рассказ. Так были переработаны рассказы «Арабское судопроизводство», «Пропал у богатого купца кошелёк», «Пожар», «Летучая мышь».
Н.В. Кудрявая
ПАШКОВ Василий Александрович (1831-1902) – родственник В.Г. Черткова, богатый помещик, полковник Кавалергардского полка.
Познакомившись через Е.И. Черткову с известным английским проповедником евангелистом лордом Редстоком, приезжавшим в Россию в 1874 г., и с его учением о «возрождении», основа которого состояла в том, что каждый человек может спастись от грехов верой в искупление, в пролитую за людей кровь Христа, Пашков сделался горячим последователем Редстока и, отказавшись от светской жизни, занялся устной и литературной проповедью его учения.
Благодаря энергии Пашкова и его приверженцев – пашковцев – возникла секта, состоявшая в основном из представителей интеллигенции и высшего общества. Учение пашковцев вскоре широко распространилось в Петербурге и провинции. Члены секты много занимались благотворительностью: устраивали бесплатные столовые, детские приюты и т.п. Духовенство и Синод во главе с К.П. Победоносцевым, встревоженные численностью пашковцев, отпадающих от православия, преследовали участников секты. В 1884 г, Пашков и некоторые его приверженцы были высланы из России без права возвращения.
Толстой знал Пашкова, видимо, только заочно, через Черткова, но относился с уважением и теплотой и интересовался его учением. В его письмах и дневнике много упоминаний о Пашкове и пашковцах, размышлений об их верованиях. 13 марта 1889 г. он писал: «Я понял их, евангеликов, так: они от церковной безбожности очнулись и нашли более разумную и свободную и тёплую веру в Христа, искупившего своей кровью наши грехи и спасшего нас. И верят, и радуются. Но ошибка и тут большая: они чувствуют себя совершенными и всю энергию направляют на проповедь, предполагая, что совершенство жизни совершится бессознательно. В этом вредо-
388
носная ошибка. <...> Я соблазняю своей жизнью меньше, потому что признаю себя несовершенным и, кроме того, не проповедую» (50: 51).
В апреле 1884 г. Толстой посетил сорание пашковцев, о чём рассказал присутствовавший при этом А.С. Пругавин в книге «О Льве Толстом и о толстовцах» (М., 1911. С. 96). В дневнике Толстого 29 апреля записано: «Кое-что хорошо. Но лицемерно. Я ушёл от молитвы».
В.М. Бокова
ПЕРЕВЛЕССКИЙ Пётр Миронович (ум. в 1866) — педагог, профессор русской словесности в Александровском лицее, автор книги «Практическая русская грамматика», составитель методического пособия «Предметные уроки по мысли Песталоцци, руководство для занятий в школе и дома с детьми от 7 до 10 лет» (СПб., 1862) и др.
Из «Практической русской грамматики» некоторые материалы Толстой взял для «Азбуки»: так, основой рассказа «Как в городе Париже починили дом» послужила статья Перевлесского «Действие теплоты на тела», в которой рассказывается, как инженер Моляр починил здание консерватории (Академии искусств и ремёсел) в Париже. Из этой же книги писатель взял легенду о золотоволосой царевне, материалы для статей «Шелковичный червь», «Алмаз».
Пособие же «Предметные уроки по мысли Песталоцци...» вызвало негодование Толстого. Пропагандой методики этих уроков занимались многие отечественные методисты, и Толстой иронизировал по поводу таких «партизан предметных уроков», в т.ч. и Перевлесского, считая, что лучше всего свести к нулю круг таких уроков. Толстой подмечал, что учить созерцанию и разговору не задача школы: «Ведь и я, и г-н Перевлесский, и каждый 15-летний мальчик знаем всё это, никогда не учившись. <…> Я не помню ни одной минуты, где бы мне чувствовался недостаток в уменье созерцать и говорить. Отчего же не учить людей дышать и переваривать пищу? Может быть, люди ещё были бы лучше, если бы умели делать это по руководству», — язвительно замечал Толстой (8: 274).
В статье «Об общественной деятельности на поприще народного образования» Толстой приводил и комментировал примеры, взятые у Перевлесского, отмечал бессмысленность отдельных текстов, делал вывод о том, что ребёнку по такой методике надо как можно глупее отвечать на вопросы учителя. Критика Толстого была вызвана тревогой о переносе примитивной методики предметных уроков в отечественное образование и о квазифилософских теориях её обоснования, когда тормозится творческое развитие детей, не востребованы высшие способности: воображение, осмысленность, нравственное чутьё.
Н. В. Кудрявая
ПЕРФИЛЬЕВ Василий Степанович (1826-1890) – близкий друг Толстого. В молодости дружил и с его братьями Николаем и Сергеем. С Толстым оставался приятелем до конца своей жизни.
Перфильев был сыном жандармского генерала С.В. Перфильева. Женатый на троюродной сестре Толстого, дочери графа Ф.И. Толстого-Американца Прасковье Фёдоровне Толстой (1831-1887), он был с Толстым не только в дружеских, но ив родственных отношениях. В письмах Толстого 1840-х — начала 1850-х гг. нередко встречаются упоминания о том, что, приезжая в Москву, он останавливался у Перфильева и бывал с ним вместе в московском высшем свете. Осенью 1862 г. B.C. и П.Ф. Перфильевы были посажённым и отцом и матерью на свадьбе Толстого. И позже, будучи уже много лет женатым, Толстой, приезжая из Ясной Поляны в Москву или находясь в Москве проездом, как правило, останавливался у Перфильевых.
В юности Перфильев учился в Петербурге в Александровском лицее, в 1846 г. поступил на службу в Московскую провиантскую комиссию; в 1850 г. вышел в отставку. С 1850 по 1857 г. он был предводителем дворянства Кирсановского уезда Тамбовской губ.; в 1861-1870 гг. – членом Тамбовского губернского по крестьянским делам присутствия; в 1870-1878 гг. – московским вице-губернатором; в 1878—1887 гг. — московским губернатором, а затем управляющим московским вдовьим домом.
В некрологе Перфильева говорилось, что он «принадлежал к семье, которая давно снискала себе и удержала в Москве редкую популярность и всеобщее расположение сердечным отношением ко всему доброму, человеческому», что он «был представителем человечества – в его гуманнейшем, интеллигентнейшем, сердечном значении этого понятия». Он обладал «выдающимся умом и незлобным, но замечательно метким остроумием» и отзывчивым ко всему сердцем,
389
был «ценителем прекрасного в искусстве и литературе» и «близким другом многих выдающихся людей в области литературы и искусства». Именно эти качества привлекали Толстого в его друге, как и его весёлость, жизнелюбие, мягкость, обаяние, умение наслаждаться радостями жизни. Это и помогало Толстому сохранять с Перфильевым дружеские отношения, хотя он не всегда одобрял его деятельность на постах вице-губернатора и губернатора Москвы, которые тот занимал в последние годы своей жизни. Об этом свидетельствует письмо Толстого к жене 29 марта 1889 г.: «Вчера ходил за 10 вёрст на огромный, бывший Лепёшкинский завод, где – помнишь – был бунт, который усмиряли Петя и Перфильев. Там 3000 женщин уродуются и гибнут для того, чтобы были дешёвые ситцы и барыши Кнопу». Кноп – владелец этой мануфактуры. Толстой прямо не осуждал ни своего шурина (Петя это П.А. Берс, брат С.А. Толстой, бывший в те годы чиновником особых поручений при губернаторе), ни Перфильева (губернатора Москвы), но чувствуется, что к усмирению бунта несчастных работниц он отнёсся отрицательно. Несмотря на это, Толстой иногда обращался к Перфильеву как к лицу, имеющему власть, за защитой для тех, кто пострадал от этой власти.
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 191; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!