С.А. и Л.Н. Толстые в Ясной Поляне. 84 страница
Лит.: Толстой Л.Н. Воспоминания (гл. V) — Любое издание.
А.Н. Полосина
ОСТЕН-САКЕН Дмитрий Ерофеевич (1789/90-1881), граф — генерал-адъютант, начиная с 1805 г. участник всех войн с Наполеоном и других военных кампаний. 28 ноября 1854 г., после кровопролитного и проигранного Инкерманского сражения, был назначен начальником севастопольского гарнизона; на Пасху в 1855 г. ему пожалован графский титул. Известная набожность Остен-Сакена нередко становилась предметом скрытой, а порой и явной насмешки офицеров. Упоминался в дневниках, письмах Толстого и в его севастопольской песне:
А там Сакен-генерал
Всё акафисты читал
Богородице.
376
В данной ситуации это был незаслуженный упрёк Остен-Сакеиу, который не слышал сигнала к выступлению гарнизона не потому, что «акафисты читал», а потому, что Горчаков не подал этого сигнала.
После Крымской войны был членом Гос. совета.
Н.И. Бурнашёва
ОСТЕРМАН-ТОЛСТОЙ Александр Иванович (1771-1857) — генерал от инфантерии, генерал-адъютант. Дальний родственник Толстого.
Участвовал в войне с Турцией в 1787—1791 гг., в кампании 1806 г. Выступал против заключения Тильзитского мира и политики сближения с императором Наполеоном. В знак протеста в 1810 г. уволился в отставку.
С началом Отечественной войны 1812 года Остерман-Толстой вернулся в армию, был назначен командиром 4-го пехотного корпуса, участвовал во многих сражениях, был тяжело контужен в Бородинской битве. На совете в Филях высказался за оставление Москвы без боя. Участвовал в боях у Тарутина и Красного.
|
|
|
Участник Заграничных походов 1813—1814 гг., командовал гвардейским корпусом. В сражении при Кульме ему оторвало ядром левую руку. Несмотря на это, вплоть до 1818 г. Остерман-Толстой оставался на военной службе, затем, не согласный с военной политикой Аракчеева, вышел в отставку. В 1834 г. из-за конфликта с Николаем I уехал за границу, где и прожил до своей смерти.
В первоначальном замысле «Войны и мира» Остерман должен был, по-видимому, занять более заметное место, чем это оказалось в окончательном тексте, причём при описании его Толстой, очевидно, использовал семейные рассказы и предания. Во всяком случае описание внешности Остермана в черновиках не находит подтверждения ни в одном из известных портретов: «Остерман в очках, плотный — голубоглазый» (13: 40). Явно из семейного источника и такая подробность: «Ростов не знал, что этот генерал был постоянно одержим страхом казаться трусом и что от этого страха он был всегда в сражении так взволнован и так храбр» (14: 45).
В окончательном тексте «Войны и мира» Остерман упоминался несколько раз, мимоходом, во 2-м и 3-м томах. Он непосредственный начальник Николая Ростова, умный и понимающий военное дело человек: не наказывал и поощрял Ростова за инициативу — самовольную атаку без приказа. В сцене совета в Филях Остерман присутствовал молча: он «сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами, голову».
|
|
|
В.М. Бокова
ОСТРОВСКИЙ Александр Николаевич (1823-1886) - драматург, театральный деятель. Отец его, сын священника, состоял на гос. службе, впоследствии получил дворянство. Мать — из бедного духовенства, умерла в 1831 г.; мачеха была из старинного дворянского рода, благодаря ей будущий писатель получил хорошее домашнее воспитание.
В 1840-1843 гг. Островский учился на юридическом факультете Московского университета, где в то время преподавали Т.Н. Грановский и М.П. Погодин. Но это стало мешать увлечению творчеством и театром, и он покинул университет. Некоторое время служил в суде, откуда ушёл в 1851 г., чтобы заняться литературным трудом.
Уже первые пьесы Островского «Семейная картина», «Свои люди — сочтёмся!» («Банкрот»), написанные в конце 1840-х гг., сделали его имя известным всей читающей России. В начале 1850-х гг. он стал активным сотрудником журнала «Москвитянин», издававшегося Погодиным. Если первый период творчества Островского проходил под влиянием Гоголя и «натуральной школы», то второй, москвитянинский (1852—1854), был близок славянофильству. В русле этого течения созданы пьесы «Не в свои сани не садись», «Бедность не порок», «Не так живи, как хочется» и др. Предреформенные годы (1855-1860) сблизили Островского с революционной демократией (пьесы «Гроза», «В чужом пиру похмелье», «Доходное место», «Воспитанница»).
|
|
|
Островский встретился с Толстым в начале 1856 г., когда поэтесса Е.П. Ростопчина 25 января письмом уведомила его, что с ним желает познакомиться «удивительно симпатичное существо, а именно граф Лев Толстой». Между писателями вскоре установились дружеские отношения, они обращались друг к другу на «ты». Толстой с интересом следил за творчеством Островского, видя в нём выдающееся явление русской культуры.
В кабинете яснополянского дома висит сделанная по инициативе Толстого фотография сотрудников журнала «Современник». Снимок сделан в честь приезда Островского в Петербург 15 февраля 1856 г. Именно в это время писатели часто встречались, обсуждали литературные проблемы, вели переписку, но из неё мало что сохранилось. Известны только 4 письма
|
|
|
377
Толстого. Ни одного письма Островского не найдено. Толстому Островский нравился своей простотой, русским складом жизни, серьёзностью и большим дарованием. «Он был самобытный, оригинальный человек, ни у кого не заискивал, даже и в литературном мире...» — вспоминал Толстой.
В начале 1860-х гг. написав комедию «Заражённое семейство», Толстой прочитал её Островскому, тот «одобрил её, но сказал, что “мало действия, что надо её обработать”» (Кузминская. Ч. II. Гл. XXIII). В письме же Н.А. Некрасову Островский назвал комедию «безобразием» за её «антинигилистическую» направленность. Занятый в это время работой над «Войной и миром», Толстой скоро охладел к пьесе и больше не заботился об её напечатании и постановке на сцене.
Высоко ценя Островского-драматурга, Толстой делил его творчество на две резко различающиеся половины: одну — составляющую часть классической русской литературы, пьесы «Свои люди — сочтёмся!», «Не так живи, как хочется», «Бедность не порок», «Доходное место» и т.п., — и другую, которую он считал данью драматурга либеральной критике, — пьесы «Гроза», «Воспитанница»... Ещё 23 февраля 1860 г. Толстой писал А.А. Фету: «“Гроза” Островского же есть, по-моему, плачевное сочинение, а будет иметь успех». А вот пьеса «Не так живи, как хочется», напечатанная в «Современнике», Толстому понравилась, и он с воодушевлением читал её И.С. Тургеневу.
После публичного чтения пьесы «Доходное место» Толстой писал Островскому 29 (?) января 1857 г.: «Благодарствуй за комедию. В публике, где мы читали, она имела успех огромный. Моё впечатление в отношении сильных мест и лиц усилилось, в отношении фальшивых также. По-моему, их не много — только интрига Вишневских и ещё кое-какие мелочи. Ежели бы этих пятнушек не было, это было бы совершенство, но и теперь это огромная вещь по глубине, силе, верности современного значения и по безукоризненному лицу Юсова. Мне на душе было сказать тебе это <...> я никогда не перестану любить тебя и как автора и как человека. Твой гр. Л. Толстой».
Годы спустя Толстой обратился к драматургу с просьбой прислать пьесы для издания в «Посреднике». 22 (?) мая 1886 г. он писал из Ясной Поляны: «Из всех русских писателей ни один не подходит ближе тебя к этим требованиям, и потому мы просим тебя разрешить печатание твоих сочинений в нашем издании и писать для этого издания, если Бог тебе это положит на сердце. <…> Я по опыту знаю, как читаются, слушаются и запоминаются твои вещи народом, и потому мне хотелось бы содействовать тому, чтобы ты стал теперь поскорее в действительности тем, что ты есть несомненно — общенародным в самом широком смысле писателем».
Островский не успел ответить. Он скоропостижно скончался 3 июня 1886 г. В «Посреднике» были напечатаны его пьесы «Бедность не порок» и «Не так живи, как хочется». До конца своей жизни Толстой остался в убеждении, что Островский поистине гениальный драматический писатель. За драму «Власть тьмы» он взялся с особым усердием лишь после того, как в 1886 г. приехавший в Ясную Поляну А. А. Стахович мастерски прочитал драматические отрывки из пьес Островского. «Вашим чтением вы расшевелили меня, — позднее признался Стаховичу Толстой, — после вас я написал драму» (Бирюков. 2. С. 71).
Л.Ф. Подсвирова
ОУЭН Роберт («Овэн»; 1771-1858) – английский философ, социалист-утопист, талантливый предприниматель, филантроп, считавший невежество масс основным препятствием в построении справедливого общества и придававший исключительно важное значение воспитанию людей.
Воззрения Оуэна, касающиеся теории и практики воспитания, попали в поле внимания Толстого в тот период, когда он был увлечён педагогической деятельностью и изданием журнала «Ясная Поляна» (1859-1863). Во второй статье журнала, «Яснополянская школа за ноябрь и декабрь месяцы» (1862), Толстой, описывая свой опыт преподавания Священной истории и доказывая, что Библия — «книга детства рода человеческого» — отнюдь не «отжила» и имеет высокое воспитательное значение, не соглашался с одним из основных педагогических взглядов Оуэна, считавшего, что приобщение обучающихся к материалистическому миросозерцанию будет способствовать воцарению нового нравственного порядка. «Без Библии, — заявлял Толстой, — немыслимо в нашем обществе, так же как не могло быть мыслимо без Гомера в греческом обществе, развитие ребёнка и человека». И поэтому «материализм тогда только будет иметь право объявить себя победителем, когда будет написана Библия материализма и детство будет воспитываться по этой Библии. Попытка Овэна не может
378
служить доказательством такой возможности, как произрастание лимонного дерева в московской теплице не есть доказательство того, что деревья могут расти без открытого неба и солнца» (8: 89).
Считая материалистическую позицию Оуэна глубоко ошибочной, Толстой вместе с тем вполне разделял его педагогическое убеждение в необходимости общего и совместного воспитания детей. Близок был Толстому и ряд социальных взглядов Оуэна, ратовавшего за общность владения и труда, за создание свободных самоуправляющихся общин, за сочетание труда умственного и физического, за равенство в правах. Толстому импонировал критический пафос социальных построений английского мыслителя, и в качестве одного из эпиграфов к своей публицистической статье «Рабство нашего времени» (1890) он выбрал фразу Оуэна: «Система, по которой действуют все народы мира, основана на самом грубом обмане, на самом глубоком невежестве или на соединении обоих: так что ни при каких видоизменениях тех принципов, на которых держится эта система, она не может произвести добро для людей; напротив, — практические последствия её должны быть и постоянно производить зло» (34: 144). Эта цитата из книги Оуэна вошла также в сборники мыслей «Круг чтения» и «На каждый день», составленные Толстым.
Запись в дневнике 1905 г. подтверждает, что социальные воззрения Оуэна учитывались Толстым и в процессе подготовки статей «Об общественном движении в России» (1905) и «Единое на потребу» (1905), в которых он рассуждал о сущности гос. власти, о формах совместного бытия людей, о перспективах социального процесса, доказывал действенность только одного способа преображения совместной жизни людей — внутренней работы каждого человека над самим собой. В этих статьях он также доказывал бесполезность, и даже вредность, борьбы за улучшение условий жизни внешними средствами (участием в политической деятельности, в делах правительства).
Во время создания статей напряжённо размышляя над поднятыми в них вопросами, Толстой в своём дневнике записал мысль о пагубности широко ведущихся разговоров об общем благе, которые отвлекают и уводят людей от использования надёжного средства гармонизации общественного бытия — нравственного самосовершенствования. В этой связи в дневнике 21 января 1905 г. и упоминается Оуэн как один из мыслителей, сформулировавших новые представления об общественном идеале. «Мы так привыкли к болтовне об общем благе, — писал Толстой, — что уже не удивляемся на то, как человек, не делая никакого дела, прямого труда для общего блага, не высказывая никакой новой мысли говорит о том, что, по его мнению, нужно делать, чтобы всем было хорошо. В сущности, ведь ни один человек не может знать хорошенько, что ему самому нужно для его блага, а он с уверенностью говорит о том, что нужно для всех. Это — особенная черта только нашего времени. Платон, Солон, Конфуций, Сен-Симон, Фурье, Овен высказывают новые идеалы и новые законы; рядовые люди работают для себя, своей семьи, своей общины, предлагая свои мнения о ближайших интересах; но что такое, какое значение всех этих разговоров и статей о всем известном и надоевшем?»
Позднее, осенью 1910 г., Толстой более радикально высказался против разговоров о наилучших формах социального устройства (черновая редакция статьи «О социализме»). В этой записи среди перечисленных там социалистов-реформаторов фигурирует и Оуэн. Толстой убеждён, «что никто не может предвидеть такой наилучшей экономической формы жизни, в которую должно сложиться общество», и «именно такого рода утверждения людей о том, что воображаемая ими форма общественной жизни есть наилучшая или неизбежная по предполагаемым ими законам движения экономической жизни», составляет «главное препятствие» к достижению справедливого общественного устройства, а именно так, подчёркивает Толстой, и «делают социалисты реформаторы от Сен-Симона, Фурье, Оуэна до Маркса, Энгельса, Бернштейна и др.».
М.А. Лукацкий
ОХОТНИЦКАЯ Наталья Петровна (даты жизни не установлены) — знакомая Толстых, с начала 1850-х гг. прожила в их яснополянском доме не менее 25 лет. Документальных сведений о ней в литературе нет. Свояченица Толстого Т.А. Кузминская писала об Охотницкой в 1862 г.. что «это была добродушная простоватая старушка лет 50-ти». Комментаторы называют её компаньонкой Т.А. Ёргольской. Охотницкая жила в Ясной Поляне по существу на правах члена семьи, пользуясь расположением Толстых. По её рассказам, она была обедневшей дворянкой, вдовой армейского офицера, у которой умер грудной ребёнок, не вынеся тягот походного быта. С. Л. Толстой в книге «Очерки былого» писал, что она происходила из мелкопомест-
379
ных дворян и «рассказывала необыкновенные, но неинтересные истории из жизни помещиков, офицеров и монастырей».
В своих «Воспоминаниях» Толстой описывал вечера в комнате Ёргольской в годы его молодости: «...читаешь, думаешь, изредка слушаешь её разговоры с Натальей Петровной <...> всегда добрые, ласковые. <…> То вспоминают старину, то раскладывают пасьянс, то замечают предзнаменования, то шутят о чём-нибудь, и обе старушки смеются <...> детским, милым смехом, который я сейчас слышу...» (гл. VI). Они жили тогда на втором этаже яснополянского флигеля. Юная Т.А. Берс (Кузминская), посетившая Ясную Поляну в 1862 г., писала позднее: «Всё дышало стариной, начиная с комнаты Татьяны Александровны со старинным киотом, с огромным чудотворным образом Спасителя. <...> Два узких дивана красного дерева с резными головами сфинксов служили кроватями тётушки и Натальи Петровны». Молоденькая жена Толстого, приехав в Москву к родным, писала в Ясную Поляну Ёргольской: «Как часто я о вас думаю, милая тётенька, и вспоминаю ясенское тихое, милое житьё. Вечера у вас в комнате, милую Наталью Петровну. <...> Пожалуйста, поклонитесь ей от всех нас» (ОР ГМТ).
В мемориальном фонде Ясной Поляны есть, возможно, единственный известный портрет Охотницкой, приблизительно 1874-1878 гг., — любительский карандашный набросок, сделанный С.Л. Толстым.
Преданная семье Толстых, Охотницкая часто оказывалась нужным и полезным человеком. Сохранившиеся письма В.В. Арсеньевой к Ёргольской проливают свет на добрые и деятельные её отношения с «судаковскими барышнями», младшим поколением давних знакомых и соседей Толстых по имению – Арсеньевых. В дневнике Толстого за лето 1856 г. отражены его частые поездки в Судаково в сопровождении Натальи Петровны: её охотно приглашала Валерия Арсеньева, за которой Толстой тогда ухаживал.
В письме М.Н. Толстой из своего чернского имения брату Льву 23-25 марта 1854 г. содержится живая картинка быта Покровского, где Охотницкая, должно быть, чувствовала себя не хуже, чем в Ясной Поляне: «Вечером, когда дети уже легли спать <...> я с Николенькой в гостиной раскладывала гранпасьянс, Наталья Петровна молча вязала чулок...» (ПТСБ. С. 164).
Вероятно, Охотницкая происходила именно из орловско-чернских мест, приехала в Ясную Поляну, когда ей по каким-то причинам, как вспоминал Толстой, «негде было жить». В имении М.Н. Толстой на правах экономки жила Ольга Петровна Охотницкая (возможно, сестра Натальи Петровны). Имена обеих этих обитательниц Покровского не раз встречаются в письмах Толстого и И.С. Тургенева 1850-х гг.
Через несколько лет после смерти в 1874 г. Ёргольской Охотницкая в преклонном возрасте по просьбе Толстого была принята по распоряжению Тургенева в его богадельню в Спасском-Лутовинове, существовавшую до смерти писателя. Одна из заметок в записной книжке Толстого в октябре 1894 г. с упоминанием имени Охотницкой позволяет предположить, что Охотницкая тогда была ещё жива.
Лит.: Архангельская Т.Н. Н. П. Охотницкая и семья Толстых // Толстовский ежегодник. 2001. - М., 2001.
Т.Н. Архангельская
______________
380
П
ПАНАЕВ Иван Иванович (1812 - 1862) — журналист, прозаик, критик. Из богатой дворянской семьи, близкой к литературе (отец — племянник Г.Р. Державина, знакомый С.Т. Аксакова). В 1830 г. окончил Благородный пансион при Петербургском университете. С юных лет увлекался литературой. С 1839 г. печатался в «Отечественных записках». В конце 1846 г. Панаев вместе с Н.А. Некрасовым приобрёл журнал «Современник», с 1848 г. стал его официальным редактором. Печатался почти в каждом номере журнала, часто под псевдонимом «Новый поэт». Обозрения Панаева имели большой успеху читателей.
Одним из первых Панаев оценил и восторженно принял талант Толстого. Познакомились они лично в ноябре 1855 г., когда Толстой приехал в Петербург из Севастополя, хотя их переписка началась 3 мая 1855 г. «Ваше участие в журнале моём так важно, что его будущее связано некоторым образом с Вашими трудами, — уверял Панаев, — Не лишайте же их “Современник” — и ещё более русскую публику, которая Вас так любит и ценит».
«Умоляю вас присылать в “Современник” статьи вроде присланной... – писал Панаев 19 мая 1855 г., получив «Севастополь в декабре месяце». — Они будут читаться с жадностию <...>. Мы все, интересующиеся сколько-нибудь русской литературой, молимся за Вас — да спасёт Вас Бог». Письма Панаева, «столь любезные, волнующие», «иногда, в минуты самолюбивого заблуждения», заставляли молодого писателя «верить в талант и значение» его в литературе, которое, признавался Толстой, ему бы «очень хотелось иметь» (ПРП. 1. С. 124).
Панаев сопроводил публикацию рассказа «Севастополь в декабре...» лестным примечанием: «Редакция “Современника” считает себя счастливою, что может доставлять своим читателям статьи, исполненные такого высокого современного интереса ипритом написанные тем писателем, который возбудил к себе такое живейшее сочувствие и любопытство во всей читающей русской публике своими рассказами...»
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 143; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!