Криминальные хроники Большого театра
Мария Бабалова
В Большом состоялась премьера "Воццека" - сочинения австрийского экспрессиониста Альбана Берга. За первую в Москве постановку оперы, ставшей авангардной классикой, отвечал дуэт модных постановщиков - режиссер Дмитрий Черняков и дирижер Теодор Курентзис.
Справедливо считается, что эта опера крайне трудна для восприятия. Написанная сразу после Первой мировой войны, она несет отпечаток военного времени. "Зачем нужны солдаты, если бы не стремление людей убивать друг друга?!" - восклицают люди с обезумевшими глазами. Разглядеть на их лицах хоть что-нибудь человеческое по ходу действия становится все труднее.
"Воццек" пугает уже на уровне сюжетной канвы. Несчастного денщика шпыняет капитан, у которого он находится в услужении. Кроме того, над ним издеваются тамбурмажор, походя соблазнивший его сожительницу Мари, и местный доктор, надевающий личину пошлого добродушия. Мари, родившей Воццеку сына, втройне несладко - и от собственного "легкого" поведения, и от прогрессирующего безумия Воццека, и от того, что весь город показывает на нее пальцем. В конце концов, убив Мари, горемыка кончает с собой. Катастрофичность сознания и запредельная напряженность чувств насыщают эту 100-минутную оперу. Для каждой из 15 картин Берг нашел яркие, "ранящие" средства музыкальной выразительности, превратив драму в триллер.
|
|
|
Дмитрий Черняков не стал придумывать навороченную режиссерскую историю. С поэтикой и мазохизмом, достойными фильмов Фассбиндера, он показывает жизнь, страшную своей заданностью. Как замечает Воццек: "Нет в жизни ничего, кроме работы. Даже спишь в поту". Действие происходит в типовом 12-квартирном доме (тут публика с консерваторским образованием заметит, что Дмитрий Черняков не только придумал классную декорацию, но и отыграл "тему" 12-тоновой додекафонной музыки), где живут типовые семьи. И есть лишь две забавы - телевизор и водка.
Этот мир населен мертвыми проспиртованными душами. Стреляют всюду: на бензоколонках, в супермаркетах, в школах. Обыденность ужаса - вот в чем действительно ужас. История античного накала сегодня оказывается рядовой, будничной. Непривычный к подобному состоянию в опере зритель и слушатель испытывает что-то вроде акустической травмы. Кажется, что воспринять это невозможно. Однако "Воццек" - бесспорно, трудный, но очень впечатляющий опыт сострадания.
У Чернякова получилась мощная документальная история в опере. Вполне логично, что певцы преимущественно кричат, визжат и стонут. Приглашенные солисты - австрийский баритон Георг Нигль (Воццек) и американское сопрано Марди Байерс (Мари) - работают на все сто процентов. А вот дирижеру совладать с этой партитурой оказалось трудно. Оркестр звучит невнятно. Хотя ходит легенда, что Курентзис, дебютирующий в Большом этой работой, запросил невероятное число репетиций - 137...
|
|
|
Вольнолюбы с улицы Герцена
Дмитрий Смолев
Причудливый коктейль из соцреалистических сюжетов и "буржуазного формализма" представлен на выставке "Ленинградская станковая литография. Довоенный период", открывшейся в Москве в "Галеев-галерее".
Несколько странно говорить о художественной свободе применительно к Ленинграду 1930-х годов прошлого века. Мало где еще в стране цензура была столь бдительной, а репрессии столь развернутыми. Но существовало одно место в "городе трех революций", которое все же подавало признаки эстетической жизни. Экспериментальная литографская мастерская, появившаяся в 1933 году на улице Герцена, стала центром притяжения для многих художников, которым был заказан путь на "большую сцену" в виде помпезных выставок живописи. Как и для тех, кто намеренно сторонился официоза. Именно эстампы (в данном случае - оттиски с литографского камня) оказались тем поприщем, где авторы имели хоть какую-то возможность не забывать о собственном почерке и о мировой художественной культуре.
|
|
|
Этому ленинградскому феномену посвящены и выставка, и большой альбом с тем же названием. Собрать материалы по теме было вроде бы не очень трудно, поскольку речь идет о печатной графике. Однако далеко не все литографии тех лет издавались существенными тиражами, к тому же не стоит забывать о блокаде, в результате которой погибло очень многое. Тем не менее общую картину воссоздать удалось. В ней обнаруживаются довольно неожиданные для нашего современника моменты. Иной раз откровенно пропагандистские сюжеты исполнены в манере, никак не соответствующей канонам соцреализма. Или наоборот: диву даешься, куда смотрела цензура, пропуская работы с абсолютно "безыдейным" содержанием. Впрочем, мастерская не зря именовалась экспериментальной: здесь художники могли производить листы, которые дальше стадии "пробных оттисков" никуда не шли.
Не будет преувеличением сказать, что студия на Герцена собирала весь цвет "ленинградской школы" изобразительного искусства. Среди авторов выставки фигурируют и Владимир Конашевич, и Николай Тырса, и Георгий Верейский, и Александр Самохвалов. На литографскую орбиту попадали и молодые художники - как правило, самые одаренные и не склонные к казенному стилю. Разумеется, ту мастерскую нельзя рассматривать как "оппозиционную структуру": она сама являлась подразделением Ленинградского союза художников и внешне демонстрировала полнейшую лояльность. Но когда ее продукция складывается воедино, нельзя не заметить эстетического вольнолюбия и желания выйти за рамки предписанных форм. Не бунт, но любовь к профессии - вот чем руководствовались ленинградские литографы. Бывают времена, когда благодаря этой любви некоторые профессии только и могут выжить.
|
|
|
Война и петрушка
Марина Давыдова
На фестивале NET сыграли самый необычный спектакль европейской программы - "Великую войну" знаменитого голландского театра "Отель Модерн". Он заставил задуматься, чего стоят все войны на свете и почему мы так редко вспоминаем о Первой мировой.
Одна из самых важных вещей, поразивших меня в свое время в Европе, - количество памятников, посвященных Первой мировой войне. Для европейцев ХХ век и впрямь начался с Первой мировой. Для нас воспоминания о ней вытеснили последующие события, ничуть не менее кровавые. Первая мировая фактически стала в российском национальном сознании чем-то вроде прелюдии к Октябрьскому мятежу, к внутренним междоусобицам, к коллективизации и продразверсткам, к строительству коммунизма и ГУЛАГа. А оттого Вторая мировая оказалась для нас фактически первой.
С этой Второй, несмотря на непомерное количество жертв, все проще и привычнее. Понятно, кто агрессор, понятно, от кого и что надо было защищать, понятно, за что боролись. Неважно, что кто-то - "за Родину, за Сталина", а кто-то - просто за Родину. И для тех, и для других. Вторая мировая стала войной Отечественной, и потому само понятие "война" окутано в нашем сознании каким-то романтическим ореолом. Уж сколько страшной неприглядной правды мы узнали об этой Отечественной, а вот поди ж ты... Не случайно в российском искусстве, а особенно, конечно, в фильмах о войне горечь всегда соседствует с лирикой ("Баллада о солдате"), эпикой ("Они сражались за Родину"), доброй шуткой ("В бой идут одни "старики").
На Западе в описаниях войны почти всегда преобладает черный гротеск. Засевший в исторической памяти абсурд массового смертоубийства для них наиболее ярко воплотился не во Второй, а именно в Первой мировой: кто вспомнит сейчас, за что воевали в ходе этой грандиозной бойни Боливия или Перу? А ведь они тоже воевали.
В спектакле голландцев отношение к войне, как к черной прорве, пожирающей без разбора все воюющие стороны, смешивающей людей с грязью, равнодушной к трусости и героизму, явлено с ужасающей наглядностью и одновременно с фантастической изобретательностью. Недаром "Отель Модерн" объехал со своей "Великой войной" уже чуть ли не всю Европу, побывал даже в Сингапуре, удостоился многочисленных наград и вот теперь, наконец, добрался до Москвы. Описывать спектакли вообще сложно, а этот особенно - уж очень необычно устроено его сценическое пространство и очень прихотливо соединены в нем приемы кукольного театра, видеоарта и анимации.
В этом спектакле нет победителей и побежденных - лишь армии и равнодушно взирающая на смертоубийство природа
Действие разворачивается в основном на двух стоящих по краям сцены столах и в расположенном ближе к арьерсцене аквариуме. Три артиста, перемещаясь от одного "места действия" к другому, разыгрывают "мультяшную" историю о сражениях Первой мировой. Поле боя "играет" тут земля для цветочных горшков, густые заросли зелени - простая петрушка, изгородь - воткнутые в землю щетки. Сахарная пудра становится снегом, который запорошит бесчисленные трупы, вода из пульверизатора - проливным дождем. По полям ездят маленькие танки, стреляют маленькие пушки, огонь на наших глазах пожирает целые бумажные города, а торпеда попадает в днище мирного корабля, бороздящего пространство аквариума с мутной водой. Все это творится прямо на глазах у зрителей, как и принято в настоящем театре, а сидящий тут же на сцене артист производит озвучание всей этой круговерти - пересыпает в трубе горох, вертит ручки каких-то трещалок, ухает совой.
Миниатюрная игра в войнушку одновременно снимается крошечной камерой и проецируется на большой экран. И тут на экране маленький рукотворный мир кажется совсем не маленьким, а наоборот - настоящим, нерукотворным. То, что на сцене выглядит мультипликационным, на экране предстает документальным. Камера преображает игрушечную войну в хронику с места событий. Мы видим крупным планом сапоги, которые месят жижу, а сквозь щель танка - поле боя, на котором лежит другой танк - подбитый. Мы слышим письма участников сражений - о том, как много часов, лежа на нейтральной полосе, кричал смертным криком раненый и не было возможности прекратить его муки, о том, как, идя по полю в потемках, наступаешь на трупы и уже можешь угадать, на что именно наступил - на голову, руку, живот. И это удивительное сочетание подлинности и "понарошности" производит фантастический эффект. Грандиозная бойня, в которую было вовлечено полмира, предстает в спектакле "Отеля Модерн" детской войной амбиций. Но маленькие оловянные солдатики кажутся тут все же живыми людьми.
Просто в этой "Великой войне" нет правых и виноватых, агрессоров и защитников, победителей и побежденных, есть лишь армии и равнодушно взирающая на смертоубийство природа. Самая страшная сцена спектакля, когда тела убитых солдатиков заливает дождь и они постепенно на наших глазах смешиваются с почвой, становятся ее частью. А потом на наших же глазах из хорошо унавоженной почвы вырастает та самая петрушка, которой, право слово, все равно откуда расти и какой кусок земли прирастит себе та или иная держава.
Печорин от Баталова
Вита Рамм
Режиссер Роман Хрущ снимает фильм "Тамань" - по мотивам "Героя нашего времени" Михаила Лермонтова. Сценарий был написан Константином Паустовским и Алексеем Баталовым еще в 1960-е годы.
Кинокомпания "Глобус" при содействии Киностудии им. Горького реанимирует давний замысел. Алексей Владимирович Баталов доверил сценарий молодому режиссеру Роману Хрущу ("Фарт"), оставив за собой общее художественное руководство.
В кинематографической "Тамани" эпизоды романа перемешаны - все события Печорин вспоминает в последний день своей жизни. По словам режиссера, он снимает кино о герое ХХI века. "Люди за два столетия мало изменились, - считает Роман. - Не важно, что на них надето - футболка или мундир поручика образца 1837 года. Их по-прежнему волнуют любовь, честь, дружба, долг, измена. И по-прежнему чаще убивают не пули, а эгоизм и равнодушие тех, кто рядом"...
Самое интересное в проекте - место съемок. Бурные воды Тамани, пески, горы, парки, не говоря уже об интерьерах домов княжны Мери, Веры, Вернера, уместились в нескольких съемочных павильонах московской Киностудии им. Горького. Даже схватка ундины с Печориным снимается в бассейне, который тоже обустроили в одном из павильонов. Продюсеры просчитали смету и поняли, что экспедиция по местам, описанным Лермонтовым, неподъемно увеличит бюджет фильма. Режиссер Хрущ также уверен, что "павильонные съемки не уменьшат иллюзию натурных съемок, а чем сложнее задача, тем интереснее находить оригинальные решения". Уверенность режиссера основана и на том, что за визуальную сторону отвечает оператор Петр Духовской, показавший себя тонким мастером на съемках фильма Михаила Калатозишвили "Дикое поле".
Режиссер и продюсер Леонид Литвак ("Похороните меня за плинтусом") подобрали любопытный актерский состав. В ролях Мери и Бэлы - дебютантки Барбара Судец и Роксана Кадырова. Вера - актриса из Санкт-Петербурга Ирина Савицкова (Галибина), а на роль девушки-ундины утверждена Клавдия Коршунова, внучка Виктора Коршунова. Одного из офицеров сыграл Александр Домогаров-младший, а в эпизодической роли мы увидим Мариэтту Цигаль-Полищук (дочь Любови Полищук).
В роли Печорина - Станислав Рядинский, сыгравший молодого Андерсена в фильме Эльдара Рязанова "Андерсен. Жизнь без любви". Комплексов по поводу того, что Печорина в телеспектакле Анатолия Эфроса некогда блистательно сыграл Олег Даль, у актера нет. На съемочной площадке Рядинскому и Илье Щербинину (Грушницкий) помогают опытные Михаил Евланов (драгунский капитан), Александр Коршунов (Максим Максимыч) и Дмитрий Поднозов (Вернер).
Художники по костюмам Владимир Никифоров и Дмитрий Андреев не пренебрегают деталями - о душевном состоянии Веры и княжны Мери свидетельствует расцветка их нарядов. Актрисам очень нравится, что платьев у них много - да еще и ручной работы. Знатоки исторического костюма оценят, что пуговицы на мундире драгунского капитана - с цифрой "8" (номер реально существовавшего полка), а у Печорина - "39". На каждый мундир ушло по 18 таких пуговиц. Все материалы - только натуральные: сукно, старинное кружево, тафта, шелк, бархат. У Печорина под мундиром корсет, и мундир "подбит" - чтобы грудь была колесом...
Съемки продлятся до конца декабря. В прокат фильм выйдет в конце 2010 года.
A-HA свое отпела. В Москве
Михаил Марголис
Наглядная иллюстрация многолетнего всемирного приятия скандинавской поп-продукции - заслуженная норвежская группа A-HA - дала прощальный концерт в столичном "Олимпийском".
Впереди у Мортена Харкета, Пола Воктора и Магне Фурухолмена почти год финальных бенефисов по всему свету (ибо свое гиперуспешное трио они приговорили к "распаду" только в 2010-м и напоследок еще поедут в мировое турне, без ложной скромности названное "Ending on a High Note"), но к нам они больше не собираются. Во всяком случае, вместе.
Оттого-то нынешний, третий по счету, приезд A-HA в Россию имел двойственный контекст. С одной стороны, норвежцы пока еще дают концерты в поддержку своего девятого студийного альбома "Foot of the Mountain", выпущенного в апреле этого года, а с другой - уже прощаются с поклонниками в некоторых странах (ближайшее выступление у A-HA в Токио). А если так, то речь, скорее, должна идти о программе "избранного" из накопившегося за четверть века репертуара. В Москве публике предложили нечто среднее - премьерно-ностальгический микс, усиленный комплектом обязательных хитов.
Под мерцание разноцветных квадратиков на большой видеопроекции, расположенной в глубине сцены, A-HA открыла вечер вторым синглом из дебютного альбома 1985 года "Hunting High and Low" - "The Sun Always Shines on T.V.", а следом прозвучала парочка стартовых вещей из последнего проекта "Foot of the Mountain". Обозначив, таким образом, две крайние точки собственного маршрута, мастера атмосферно-убаюкивающих танцевальных мелодий без какой-либо драматургической логики продолжили путешествие по своим альбомам, делая крен в сторону поздних 1980-х.
Северянин Харкет, в сентябре разменявший шестой десяток, кажется, догнал с годами свой фронтменский флегматизм. То, что у 26-летнего Мортена выглядело стильной сценической позой, сегодня смотрится вполне естественно. Поп-певец с широким вокальным диапазоном меланхоличен, чуть утомлен - сообразно возрасту и продолжительной карьере и уже не столь певуч. Это в определенной степени относится и к другим членам норвежского трио. Норвежцев вообще порой хочется переместить в зал поменьше и послушать, скажем, в чистой акустике. На стадионе они выглядят слишком предсказуемо и где-то даже архаично. Белые абрисы людских фигур в черных оконных проемах под песню "Shadowside", скоростной проезд по ночному мегаполису с заездом в озерные камыши на "Foot of the Mountain", облачка на трех экранных дольках в теме "Hunting High and Low" - не слишком эффектные "украшательства". Зато были раритеты вроде композиции "Train Of Thought", не исполнявшейся группой на концертах более двадцати лет.
В отдельных моментах вокал Харкета звучал не слишком убедительно, но с "Summer Moved On" он справился, а потом уже все шло под зрительские восторги. Центральной "фишкой" шоу получился уход на бис. Лазерным фонариком солист A-HA на глазах у публики нетвердым почерком по-русски вывел во весь видеоэкран "Спасибо, Москва", а затем заштриховал световое панно - и из штриховки постепенно прорисовался лик Джоконды. Образ всем известной женщины под композицию "Cry Wolf" сменился портретами каждого участника A-HA. Некоторые зрители после письменной благодарности от скандинавских звезд потянулись на выход, но подавляющая часть аудитории дождалась того, за чем приходила, - первую и теперь уже, видимо, навсегда самую популярную тему A-HA - "Take On Me"...
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 183; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!