Выпуклое зеркало на взбалмошной улице
Рассказ
На окраине райцентра возле У-образного перекрестка гаишники предписали установить сферическое зеркало. Слишком богат был на ДТП этот сатанинский перехлёст взбалмошной улицы и скоростной автотрассы. Сферическое выпуклое зеркало предупреждало водителей об опасности, но и столь же выпукло искажало действительность. В его искривленную сферу постоянно вплывали любопытные сюжетцы текущей жизни милого усталого захолустья.
Вот, например, весенний ветер загнал в сферу видимости зеркала влажные салфетки облаков. Они не касались лопастей двух вертолётов, которые дрейфовали в сторону некогда мятежной, а ныне роскошествующей провинции.
За командирским штурвалом одного из «Ми-24» сидел рано поседевший капитан. Вертолёты, однако, выскользнули из зоны видимости сферического зеркала. И думы седого капитана о своей «Калине» растворились в текучем эфире. Рано утром, приехав на службу, капитан рискованно припарковал свою кургузую «Калину» под окнами неблагополучной трёхэтажки – напротив штаба вертолётной части. Он опасался, что какая-нибудь скандальная тётка, кои там живут в избытке, выбросит из окна пакет с бутылками на крышу новенькой машины. Отвлекшись от пульсирующих огоньков и стрелок на приборной доске, капитан вспомнил утренний диалог:
- Эй, служивый, куда прёшь под окна! – кричала с балкона третьего этажа одна из бывших детдомовок, когда седой капитан втыкивался бесхитростной мордашкой «Калины» под окна трёхэтажки. – Не боишься, что на крышу твоего урода упадёт кирпич? – она демонстративно потрясла полным пакетом с мусором.
|
|
|
- Не боюсь, но опасаюсь… - признался капитан. – На тебе вот, полтинник, лучше присмотри за машиной, пока я на службе буду. – Под лапкустеклоочистителя он прикрепил пятидесятирублевку. Уверенности, что обитательница проблемной трёхэтажки присмотрит за машиной, не было. Но, по крайней мере, пакет с мусором на машину не бросит.
О чём дальше думал капитан, уже оказалось недосягаемым. Вертолёты, уносившие генеральскую комиссию в сторону взошедшего солнца, к неумеренно гостеприимным тамошним столам, выплыли из сферы искажающего зеркала.
…Между тем в зону обзора кривого зеркала внырнул головастик-«Камаз» с исходящей вонизмом цистерной. Это с полуподпольного спиртзавода вывозили барду – отходы от производства спирта. Водитель с больной от испарений головой удивился появлению экзотического зеркала на у-образном перекрестке:
- О, смотри, что пришпандорили! Зеркало! – обратился он к сидевшему рядом осоловелому парнишке, задачей которого было сливать барду из цистерны.
|
|
|
- Прикольно, - оживился тот. - Значит, гаишники здесь больше торчать не будут, - оптимистично предположил «подносчик снарядов».
Барду надо было везти к оросительному каналу имени ХХ партсъезда. Но это - летом, когда полноводная «река дружбы» уносила вместе с суглинистой водой вонючие остатки спиртопроизводства в сторону жаждущей влаги зоны рискованного земледелия. А сейчас, ранней весной, когда канал после зимней спячки покоился обезвоженным, барду сливали в бывшие силосные траншеи бывшего же колхоза. Однако это оказалось уже вне зоны ответственности сферического зеркала.
…Из-за У-образного поворота высунулась желтым боком перегруженная маршрутка №102-А. Она подобрала детсадовского возраста карапузов с мамашами, ублаженными материнским капиталом, и последовала ни шатко – ни валко в сторону недавно отремонтированного пригородного детсада.
- Не могут ещё одну маршрутку пустить для людей! – скрипуче вещало в утробе маршрутки некоеугрёбище.
- Скажи спасибо, что хоть эту наш депутат выбил! – вступилась молодая воспитательница Люда.
- Это и всего, что он сделал, а обещал с три короба!
- А окна пластиковые в детсаду? – кипятилась Люда.
- Да уймись ты, он уже бывший депутат… - скрипуче хохотнуло угрёбище.
|
|
|
Маршрутка отчалила от остановки, её изгвазданный весенней грязью задок уплыл из зоны видимости сферического зеркала. Так и остался невыясненным вопрос: маршрутка и окна от депутата – много или мало?
… До полудня сферическое зеркало запечатлело в своей искажённой серебряной подкорке крикливую пожарную машину, мчавшуюся с тревожным рёвом в сторону заброшенного механического завода. Оттуда валил пышными клубами чёрный дым.
- Задолбали эти черти! – в сердцах ругался пожарный расчёт. – Опять нефть загорелась. Рванет, мля, этот ихний самовар!..
На кустарнойнефтеперегонке, где подпольно выпаривали самопальный бензин, полыхало по-взрослому. В сферическом зеркале, однако, были видены только сатанински-чёрные клубы дыма, тяжело оседавшие где-то за каналом имени ХХ партсъезда.
Впрочем, в местной газете пожарная служба об этом потом отрапортует: «Произошло возгорание сухой травы и промасленной ветоши. Пожар был оперативно ликвидирован».
…А пацаны, сбежавшие с уроков, удивились появлению сферического зеркала на подконтрольной им территории. Они решили провести испытание этого объекта на прочность. Кто-то из прогульщиков швырнул увесистым камнем в зеркало и вся ватага дала деру. Звона битого стекла, однако, не последовало. Забежав за спасительный забор, посмотрели – зеркало оказалось целым.
|
|
|
- Ни фига себе! Не разбилось… - удивились мелкие хулиганы эффекту антивандального покрытия.
- А ты, ваще, попал?
- Конечно, - сказал двенадцатилетнийкамнеметатель, с некоторой, впрочем, долей сомнения.
Пацаны не стали повторять испытание. К кривому зеркалу подъехала на велосипеде бывшая доярка из развалившегося пригородного колхоза. Она теперь развозила по ближнимзадрипаннымтрёхэтажкам молоко от собственной коровы. Прислонила хлипкий велосипедик с навьюченным молочными бутылками багажником к дорожному знаку, подняла взор к небу, рассматривая диковинное зеркало:
- О! Придумают же эти городские, делать им не хрен, - заключила доярка и подобрала пару пустых ПЭТ-бутылок из-под минералки, валявшихся неподалёку. Молоко ведь куда-то надо наливать!.. – Вот народ, лишь бы не работать! – возмутилась она, снова окинув взглядом диковинное сооружение. Взгромоздившись на велосипед, криво, как бы по скользкой кромке зеркала, поехала к трёхэтажкам: «Молоко! Кому домашнее молоко!..».
… Ближе к обеду, выпутавшись из плотности вязкого эфира, прострекотали две пятнистых «вертушки», возвращавшиеся на базу. Седой капитан отсутствующим взглядом скользил по приборной доске. Чересполосица его мыслей не давала сосредоточиться на чём-то конкретном. То возникал образок пятилетней дочурки, отлучённой от него бывшей зловредной женой, то мнилась вмятина на капоте «Калины», припаркованной под окнами неблагополучной трёхэтажки, то сверлило мозг его вечное капитанство – одногодки-сослуживцы уже майоры, а один прыткий и до подполковника дослужился, а он...
Впрочем, в сферу ответственности кривого зеркала это не попадало – вертолёты, оставив генералитет на искушение восточным гостеприимством, благополучно перевалили через лесополосу, прячущую безводный канал им. ХХ партсъезда.
…Опустошённый «Камаз»-головастик с засранной цистерной возвратился за следующей партией барды. Сферическое зеркало, впрочем, запечатлело и «Газель» с бортовой надписью «Природоохранная прокуратура», вынырнувшую невесть откуда и прицепившуюся к бардовозу. «Камаз» требовательно посигналил перед глухими воротами полуподпольного спиртзавода - его впустили. Природоохранную «Газель», однако, от хвоста бардовоза отсекли механические ворота – посторонним на территорию нельзя. И уже вне сферы контроля кривого зеркала сторож на проходной спиртзавода с подозрительно глубокими познаниями сообщил молоденькому природному помощнику прокурора: «Внеплановые проверки объектов малого бизнеса…». Ну и так далее. Короче: «Жди хозяина…».
… К часу дня зафрахтованная и соответственно снятая с линии маршрутка №102-А провезла мимо сферического зеркала группу общественниц. Ехали на дальнее кладбище – там предстояло предать земле тело безымянного солдата, погибшего в контртеррористической операции. Его за несколько лет так и не идентифицировали в 124-й Ростовской лаборатории. Сегодня военные привезли тело этого неопознанного бойца. Планировалась траурная церемония захоронения со всеми воинскими почестями – на солдатском мемориале, где уже покоятся около сотни безымянных бойцов. Военкоматские прозвонили по «прибрежным» конторам-заведениям: «Надо обеспечить наполняемость мероприятия». Общественниц на безымянные похороны набралось человек десять-двенадцать. Скинулись на цветы - кто сколько мог. Могли не все:
- Кто их туда посылал, пусть и покупает цветы, - сказало угрёбище.
Молодая воспитательница Люда, ещё в зоне видимости кривого зеркала, выскочила из маршрутки, метнулась к цветочному киоску. Охапку гвоздик чернявые цветочницы продали ей за полцены: «Ну, для такого дела! Мы ж понимаем…». Тут же пересеклась с дояркой Валей. Узнав, куда едут с цветами, та пыталась сунуть Людмиле мятые десятки. «Да не надо, мы уже купили гвоздики», - отнекивалась Люда. Валентина без разговора, уже в дверях «Газели», сунула ей… бутылку молока.
…Переполняя выпуклую сферу зеркала синими проблесками маячков, промчалась обратно в часть пожарная машина. С дежурства – прямо после тушения подпольнойнефтегонки - сняли трубача духового оркестра. Это был единственный в районе духовой оркестр - и для торжественных, и для печальных случаев.
Седого капитана и ещё несколько офицеров, членов общества «Боевое товарищество», отпустили со службы на траурные мероприятия, освободив от исполнения послеполётных формальностей. Капитан с удовлетворением отметил, что крыша и капот его «Калины» целые, шины не спущены – бывало и такое. Потому до кладбища решил ехать своим ходом. Только когда в выпуклостях сферического зеркала увидел, насколько несолидная и неуместно веселого цвета его машина, пожалел: надо было бы со всеми - на военном автобусе.
Траурная церемония прошла быстро и буднично. Уже выветрилось горе меж многочисленных плит с номерами захороненных безвестных бойцов. Только что-то формально-музейное присутствовало на солдатском погосте. Дежурные слова, заунывная панихида священника, комья сырой земли, недружный ружейный залп отделения солдат. Только доукомплектованный трубачом оркестрик пожарных был, как ни странно, жизнеутверждающим при исполнении траурной музыки. Тугие пучки музыкальных фраз напрягали атмосферу и провоцировали весенний ветер.
Появилась поминальная водка в пластмассовых стаканчиках, которые весенний ветер норовил опрокинуть.
- Быстрей наливай, чтоб не сдуло… - спешили немногочисленные участники церемонии.
- Водка с нашегоспиртзавода?
- А откуда же ещё!..
Капитан приметил растроганную девушку, нелепо прижимавшую к себе цветастый пакет с бутылкой молока.
- Я тебя подвезу в город, - сказал он убедительно.
- Спасибо, - с радостью согласилась Люда.
Ехали молча. Люда украдкой рассматривала капитана: «Видно, ещё молодой, а уже седой».
На У-образном перекрёстке сферическое зеркало обнаружило выползающий«Камаз» – опять же с парящей из цистерны бардой. Капитан не стал уступать дорогу, напротив - решительно прибавил газа:
- Заколебали, шакалы вонючие!..
«КамАЗ» резко затормозил. Водила выскочил из кабины и буйно размахивал плетьми рук во след наглой «Калине». Осоловелый его напарник - «подносчик снарядов» тоже вывалился из машины - с разбитым носом. Сел по-зэковски на корточки и уставился в землю.
- Такая вонь от этого спиртзавода, куда только ни обращались, - Люда таким образом поддержала решительные действия капитана. «Калина» выскользнула из зоны ответственности кривого зеркала.
- Приехали, вот здесь я живу, - виновато улыбнулась Люда.
- Ты в детсаду работаешь? Завтра заеду за тобой, - сказал буднично капитан.
- Вот молоко, возьмите, пожалуйста. Домашнее… Может, для детишек ваших…
Капитан, конечно, не стал говорить ей о дочурке, отлучённой зловредной бывшей женой. Зачем?
…На обратном пути капитан воспользовался предостерегающими услугами выпуклого зеркала – пропустил опять куда-то мчавшуюся с мигалками и сиреной пожарную машину.
Моздок
Василий ТРИФОНОВ
(Омск)
ОБЕЛИСКИ
Тридцатилетию вывода Советских войск
из Афганистана посвящается.
Мне приснилось, что я летаю,
Очень медленно, низко-низко…
Словно память свою латаю
Средь надгробий и обелисков!
Тридцать лет, как вернулись дети
С той войны, что кровит цветами.
Но не эти, не эти, не эти!
Им не стать никогда отцами…
Десять лет, это страшно много,
Для войны человек, КАК МУСОР!
До сих пор не дошли до дома
Тысячи пацанов безусых.
До сих пор, тем, кто смог вернуться,
Бадахшана ущелья снятся.
Как «вертушки» к вершинам жмутся,
Как минуты часами длятся…
Кто мне скажет, не от того ли
Потеряла страна устои?
А тому, кто припал к могиле,
Кандагар не даёт покоя…
15. 02. 2019
Михаил СОМИНОВ
МЕЧЕНЫЙ
По воспоминаниям участника боевых действий на Кавказе
Первый раз я попал на Кавказ, когда только заваривалась эта <<кровавая каша>> войны. Я служил срочную службу снайпером в спецподразделении. А снайпер тем и отличается от обычного солдата, что стреляет редко, но метко. Тут не отмахнёшься, заявив, что, мол, все стреляли, и я стрелял, а я убил или другой солдат – не знаю. У снайпера каждая пуля ставит точку в чьей-то жизни. Такая у нас работа.
Тогда на Кавказе начались погромы и гонения русских – вырезали семьи полностью, не щадя ни женщин, ни детей, изливали свою животную ненависть на беззащитных людей.
Нашему подразделению поручили прикрывать эвакуацию русских семей из посёлка. Пока солдаты выводили людей из домов и рассаживали в машины, мы, рассыпавшись по периметру посёлка, охраняли их. Вывели к машинам последнюю семью, и вдруг выскакивает из-за дома парень с автоматом и начинает палить по беженцам. Меня ему не видно, я за кустом лежал. А он прямо передо мной – шагах в тридцати.
Надо стрелять, а я растерялся от неожиданности. Первый раз, так вот, запросто в человека выстрелить не каждый может – живой человек, не мишень в тире. Но оглянувшись, увидел, что у самой машины упали две женщины и ребёнок маленький. Так и вбил стрелявшему пулю прямо в башку. А на себя – злость и досада, что замешкался.
Стрелявший упал,по стене кровавое пятно стекает. Вдруг вижу: подбегает к убитому пацан лет шести-семи и как заревёт в голос. Хватает убитого за одежду, тянет куда-то и что-то лопочет на своём языке.
У меня словно что-то оборвалось внутри: так мальчишку стало жалко, что у самого сердце сжалось и заныло, хоть вместе с ним реви. Убийство человека – сильный психологический стресс, но только в первый раз – потом, после второго, третьего, пятого выстрела привыкаешь и делаешь это уже без лишних эмоций. Но тогда для меня это было потрясение, и мой <<первый>>на всю жизнь мне в память врезался.
Машина с беженцами уехала. Нам по рации – приказ отходить. Я вышел из укрытия и направилсяк убитому оружие забрать. А мальчишка увидел меня, перестал реветь и оружие из рук убитого пытается выдернуть. Я подбежал, автомат у мальчишки ногой выбил, а он, как зверёныш, оскалился и на меня кинулся. Головой в живот ударил и одновременно ноги под коленями руками подбил. От неожиданности я упал на спину, а он тут же сверху прыгнул на меня и за горло руками схватил. Но задушить меня силёнок не хватило, я его руки легко разжал. Тогда он мне в щёку зубами вцепился. Хорошо, что я голову успел в сторону отдёрнуть, а то сопеть бы мне без носа двумя дырками. Я за волосы схватил пацана, тяну, а он рычит и зубы не разжимает. Дал ему в ухо другой рукой и отбросил в сторону, как щенка. Вcкочил я,рану носовым платком зажал, подобрал оружие и к своим побежал. А пацан сидит на земле, с лютой ненавистью смотрит на меня и губами шевелит. Да, мне тогда в глаза бросилось, что у него на левой щеке небольшое, с пятак, родимое пятно. Багровое, как сгусток крови. В голове мелькнуло - <<Меченый>>.
Пока рана заживала, ходил я в пол-лица пластырем заклеенный. Сослуживцы посмеиваются, а взводный говорил: <<Не обращай внимания, им бы только поржать. А ты моли бога, что джигитёнок ещё слабый был и ножа у него не оказалось, и рот у него ещё маленький, а то бы он тебе морду лица зубами соскрёб. Надо было стрелять в него, как только он за автомат схватился>>.
- Да ты что?! Тут взрослого парня завалил и то в себя никак прийти не могу. Да и не смог бы я выстрелить в ребёнка.
- Зато он сможет. Ты видишь в нём ребёнка, а он в тебе – врага. Был бы посильнее, он бы тебя жалостливого на куски порвал. Пойми – началась ещё одна война, и ты на ней солдат. Чтобы выжить, ты должен убивать. Сколько наших парней погибло из-за своей доброты и жалости! Это хорошо в мирное время. На войне есть только <<свой>> и <<чужой>>, живой или мёртвый. И если у <<чужого>>в руках оружие – он враг.А врага нужно уничтожать! И поверь, этому кавказскому мальчику даже в голову не придёт, что его родственник стрелял по мирным жителям. Он стрелял <<чужих>>! А ты, русский, убил его родственника! Теперь ты для него не просто <<чужой>>, а его кровный враг. Убить <<кровника>> для него – дело чести. Это вековые традиции, они по ним живут и детей воспитывают. Тем более, джигитёнок видел твоё лицо и знает, что у тебя на лице будет шрам от его зубов. Ты среди нас теперь <<Меченый>>.
- Так ведь и я его из тысячи узнаю – у него на щеке – красное родимое пятно, как сгусток крови…
- Вот как! Это, брат, судьба! Выходит, вы оба отмечены – аллахом ли, шайтаном – роковые мальчики вражды народов. Так говорил мне взводный. Вскоре он погиб,а кличка ко мне прилипла.
Глубокая рана на щеке свежей кожей затянулась, но красный, с отпечатками зубов шрам остался. Так и пошёл я по жизни с этой кличкой<<Меченый>>.
Демобилизовавшись, устроился я на работу в милицию. Там такие кадры, как я, нужны. А раз я – снайпер, часто отправляли в командировки на Кавказ. Стрелял! Сколько их у меня на счету – тебе знать не надо. Сколько есть – все мои! И я ни о чём не жалею, и совесть меня не мучает за отнятые жизни. Я стреляю вооружённых врагов, и они стреляют в меня. Я так же могу погибнуть, как и любой солдат. На войне, как на войне! Да и плакать по мне некому: родителей уже нет, а семьи ещё нет – пробовал, не получается семейная жизнь! Познакомился с девушкой. Влюбился, даже стихи писать начал. Женился. А тут меня вскорости опять на Кавказ в командировку отправили. Так я там от избытка чувств толстую тетрадь стихов накропал. Ребята музыку на гитаре подбирали к ним, песни пели.
Но война лирику не любит. Сгорели те парни и тетрадь моя в подорвавшемся БТР-е. Я тогда сверху на броне сидел. Меня взрывной волной отбросило, о камни всего изрезало и разбило. Любимая жена только один раз в госпитале навестила, посмотрела, что я контуженный и весь в бинтах, замотанный, как мумия, лежу, ни руки, ни ноги поднять не могу, заплакала и уехала. Развелась со мной. Думала – не очухаюсь. Я долго лечился, но поднялся.
С тех пор я внутри и внешне изменился. Смотрю – в зеркале вроде я, но совсем другой: черты лица стали жёстче, губы сжались и стали узкие, глаза под лоб ушли, и взгляд стал цепкий и колкий, как у хищника. И на мир теперь смотрю, словно через прицел моей винтовки. Характером стал нервный, злой. Покоя нигде не нахожу. Словно бес какой-то внутри меня свербит и гонит куда-то. Сам себя не узнаю. Я таким не был.
Второй раз женился без особой любви, скорее, чтобы первую любовь позабыть, но чувствую, что-то неладное со мной происходит: от всего меня воротит, ничего мне не мило. Может, так контузия подействовала? Позднее понял, что войной заболел. Как по <<телеку>> увижу хронику из <<горячей точки>>или фильм о Чечне, так внутри всё ходуном ходит, места себе не нахожу. Душа туда рвётся!
Кое-как полгода прожил со второй женой, и сам на Кавказ в командировку напросился. А жена моя загуляла. Подумала – не вернусь. Но я вернулся, а дома бардак, грязь, бутылки, и она пьяная с пьяным мужиком в моей постели спит. Едва сдержался. Выгнал её к …, развёлся и опять добровольно на Кавказ уехал.
Когда вернулся, встретил чудесную женщину. Нежную, ласковую, заботливую. Иногда мне казалось, что она не земная, а женщина – мечта. Женился. Она мне сына родила, и я решил изменить свою жизнь, раз счастье в руки далось. Из милиции уволился, на стройку работать пошёл. Худо бедно ли – жить бы нормальной жизнью, как все, радоваться своему счастью. Но, видно, не моё всё это. Хожу, как проклятый, места себе не нахожу. Работа не ладится, всё из рук валится. От всего тошно стало до <<не могу>>. Пить начал, а мне ещё хуже! Сам мучаюсь и семью мучаю.
Жёнушка моя всячески пыталась помочь мне. На всё была готова для меня. А я-то, идиот, даже куражился над ней. А когда совсем измаялась и поняла, что своей любовью не сможет изменить меня, сказала, что дальше так жить не может и, чтобы я окончательно определился, что мне дороже: семья или война. И чтобы я всё решил в ближайшее время, иначе я её и сына потеряю навсегда. Но я это мимо ушей пропустил,думал. Пугает, чтобы хоть как-то меня удержать.
А тут по телеку опять хронику из Кавказа увидел, да фильм о войне в Чечне посмотрел и опять <<на стены полез>>. Рвётся душа на войну, хоть в цепи себя заковывай. Видно такая моя доля! Сколько мог, крепился, да ноги сами к военкомату привели. Завербовался на Кавказ. Хорошие стрелки на войне всегда нужны. Дома до последнего об этом не говорил. А как узнала моя голубушка – в истерику! Натерпелась бедная, пока я с собой боролся и ей душу мотал. У меня при виде её слёз сердце надвое рвалось, но шаг был сделан, а отступать я не привык.
Я на Кавказ уехал, а она своё слово сдержала и сразу замуж вышла за другого. По ней давно вздыхал знакомый мужчина.
И тут как-то мне сон приснился: вокруг – залитое солнцем поле. Цветы благоухают,бабочки летают. Я, жена и сынишка идём, за руки взявшись. Они счастливо улыбаются, и мне хорошо с ними. Но вдруг увидел, как издалека наплывают тёмные тучи, засверкали тучи, загрохотал гром, и стало мне как-то не по себе, и не мило то, что было раньше. Чувствую – земля уходит из-под ног. Расцепились наши руки, и меня чёрный вихрь закружил. Я пытаюсь бороться, но вихрь превратился в железное чудовище, и нет сил у меня ему сопротивляться. А жена прижала сынишку к груди и смотрит на меня с такой болью, что сердце в груди сжимается.
Сынишка увидел, что я барахтаюсь в железных лапах чудовища, заплакал, ручонки ко мне тянет. Я ему кричу что-то, а меня самого железное чудовище в чёрную воронку затягивает… Тут сослуживцы меня разбудили, сказали, что сильно кричал во сне.
После этого словно что-то по мозгам <<торкнуло>>. Я осознал цену потери и ужаснулся. Понял, что не будет в моей жизни лучшей женщины, роднее и желаннее, чем моя жена. Теперь уже не моя! А моего сына будет растить и воспитывать другой мужчина, и его, а не меня он будет называть папой. Волком завыл от тоски и безысходности, клял себя, башкой об стенку бился, письма жене писал, каялся,клялся, пытался вернуть семью… , но жена семейное. Когда боль в душе поутихла, понял, что всё делается к лучшему, потому что не смогу дать своим близким настоящего счастья, так пусть ей будет хорошо с другим, любящим её человеком. От всего сердца желаю ей этого!
Теперь война – моя жена! Люблю её и ненавижу одновременно – такая страсть. Теперь я - <<человек войны>>, <<солдат удачи>>. Вообще-то я - человек не суеверный, но в последней поездке на Кавказ стала твориться со мной какая-то чертовщина. Мне постоянно кажется, что кто-то за мной наблюдает, а временами явственно ощущаю, что кто-то с ярой ненавистью смотрит мне в след и спину взглядом жжёт, как тогда, после первого выстрела. Оглянусь – никого! Нас многие там ненавидят, но к этому привыкаешь, а я из тысячи узнаю взгляд мальчишки, когда-то проклявшего меня. Я боялся поверить в свою догадку, но вскоре она подтвердилась. Спустился я как-то в ущелье к ручью воды набрать и вдруг заметил вдалеке какое-то движение. В оптический прицел своей снайперки увидел несколько вооружённых людей, перебегавших по камням горный ручей. Один из них, видно, почувствовав мой взгляд, задержался на миг и оглянулся в мою сторону. Сам не знаю, как на таком расстоянии я смог увидеть на заросшей чёрной бородойхаре боевика красное родимое пятно. Меня словно жаром обдало. Такое же родимое пятно было на щеке того мальчишки. Я пытался успокоить себя тем, что мне это всё показалось. Но сердце не обманешь - это был <<он>>!После того случая всё время в моём подсознании жило ожидание возможной встречи. А вскоре захваченный в плен раненый боевик подтвердил на допросе, что недавно из учебного центра за границей прибыла новая группа боевиков. Среди них отличается особой жестокостью и дерзостью снайпер по прозвищу <<Меченый>>. У него на щеке круглое красное, как кровавый сгусток, родимое пятно.
Всё подтвердилось! С того момента моя жизнь наполнилась особым бывать – и теперь, поймав в прицел очередного боевика, прежде, чем нажать на курок, я пытаюсь увидеть его лицо.
Вскоре наш взвод, сопровождая колонну машин с грузом, попал в засаду. Мы заняли круговую оборону и приняли бой. Я был ранен в ногу осколком гранаты, но успел укрыться за большим камнем. Со скалы нас расстреливал снайпер, и, казалось, он выцеливал именно меня, не давая высунуться из-за камня. Я не видел его, но был абсолютно уверен, это<<Меченый>>. Мы чувствовали друг друга. Ненависть, как и любовь связывает людей между собой невидимыми узами.
Наши силы в бою быстро таяли. Но к нам вовремя подошло подкрепление. Раненых и убитых было много. Я потерял много крови, но ранение оказалось не сложным: осколок прошил мякоть ноги, ноном кость и сухожилие не задел; такая рана заживает быстро. В госпитале меня хорошо подлатали – медицина у нас в этом смысле <<на уровне>> - хотели дать отпуск,но я отказался,и вот уже завтра снова буду в горах. А там, как повезёт.
Сейчас,подлечившись, опять возвращаюсь на Кавказ. На душе – странное чувство:словно у мальчишки перед первым свиданием. Раньше такого не было. Знаю, что <<Меченый>>> тоже с нетерпением ждёт моего приезда. Где-то наши пути пересекутся. Может, это будет мой последний выстрел. Как знать…
Нас называли смертниками.Мы
Служили не среди штабных реляций,
Мы возникали с высоты, из тьмы
И шли на смерть совсем не для оваций.
Мы помним честь и наш солдатский долг,
И пусть не всех из нас нашли награды,
Для нас призыв Отчизны не умолк,
И служим мы России так, как надо.
Валерий БАРКОВСКИЙ
Ольга ГРИГОРЬЕВА
ТЫ ВЕРНУЛСЯ СЫНОК…
Так нескончаемо долго тянулся
Этот двухлетний положенный срок.
Ты настоящим мужчиной вернулся,
Ну наконец-то ты рядом, сынок!
Сколько же дум передумано ночью,
Сколько слезами закапано строк…
Как ты служил, расскажи мне, сыночек,
Как ты все выдержал, милый сынок?
Афганистан — что за страшное место?
Он для меня непонятен, далек…
Пишут, что служите храбро и честно
Только родным-то не легче, сынок.
Сколько невест, матерей безутешных
Волосы прячут под черный платок.
Сколько в земле наших мальчиков вешних…
Ради чего? Объясни мне, сынок.
…Знаешь, сегодня забудь про печали.
Нам ли с тобой невеселыми быть!
Только бы матери дома встречали
Всех сыновей, что уходят служить.
1989 г.
БИОГРАФИЯ
Вот и этому веку
приходит конец,
И сдают его старые нервы.
Во второй мировой
воевал мой отец,
Ну а дед воевал
еще в первой.
Одноклассник погиб
на афганской войне,
Не успев ни пожить,
ни жениться.
А ровесники сына
воюют в Чечне,
Погибают на южных границах.
Кто опять виноват?
Никого не виню.
Только что о нас
вспомнят потомки? —
Допустили Афган,
Карабах и Чечню
И разбили страну на
осколки.
ОН СТОИТ У ОГНЯ…
Он стоит у Огня в коротком своём плаще,
Человек на одной ноге, словно буква «Ч».
И глядит в упор на жёлтый цветок огня,
И не слышит он привычного шума дня.
Он остался там, в холодном декабрьском дне,
На далёкой, ненужной, проклятой той войне,
Где терял друзей и метался в бреду от ран.
И его коробит, когда говорят «Афган».
Всё сгорело в огне, осталась одна зола,
И давно отвернулась та, что его ждала…
Где ты силы находишь стоять? Чтобы жить вообще?
Человек на одной ноге, словно буква «Ч».
Григорий ГОЛОВУШКИН
Я ПОМНЮ ТЕБЯ, СЕРЁГА.
Пражская весна 1968 года. Для нас, офицеров центра подготовки специального назначения КГБ СССР, она началась 19 августа, когда среди ночи прозвучал сигнал тревоги. Пятнадцать минут на сборы, уточнение задачи – и три роты вооружённых спецназовцев в ладно пригнанных камуфляжных костюмах разместили в двух транспортных “антонах”, разогревавших движки на взлётке учебного аэродрома.
Дозаправку произвели в Ужгороде, где дополнительно взяли на борт какие-то тюки и ещё пятерых человек в штатском. Одного из них я узнал. Это был подполковник госбезопасности Лебеда, приезжавший месяца три назад в наш центр в группе сопровождения Юрия Владимировича Андропова, председателя КГБ СССР. Сергей Матвеевич,так звали подполковника, был чуть выше меня ростом, под тонкой, вельветовой курткой угадывалась крепкая мускулатура, а манера двигаться сразу выдавала опытному взгляду офицера спецназа. Он тоже узнал меня и Серёгу Зуева, такого же “летяху”, как и я, с которым мы росли в одном дворе,учились в одной школе и даже одновременно окончили институты: он – ЭРТФ политеха, а я – иняз
пединститута и спецкурсы при УКГБ. Пристроив свой небольшой чемоданчик среди цинков с патронами, Сергей Матвеевич подошёл к нам: “ Ну, что, мужики, вот и снова встретились. И воевать придётся вместе,только теперь не с условным противником, а с реальными врагами. И от того,как мы с ними встретимся, будет зависеть судьба не только наших братьев-славян, но и безопасность наших границ. Так, лейтенант Головушкин?” Я попытался было привстать, чтобы ответить “по форме”, но меня опередил Сергей: “Нам не привыкать, товарищ подполковник. Будем работать, как нас учили: на разрыв”.
- Верно сказал, тёзка. Именно на разрыв.Чётко, адресно и жёстко. Чтобы они сразу поняли,что такое – советский спецназ.
Сергей Матвеевич пристроился между нами и, развернув на одном из цинков план-карту города, стал на ней что-то отмечать.
Мерный гул движков за бортом и тихое поскрипывание жёстких кресел успокаивало и расслабляло, некоторые, в том числе и я, задремали, поэтому, раздавшееся по внутренней трансляции “Под нами – Прага! Приготовиться к посадке!” заставило вздрогнуть.Мы садились на один из пражских аэродромов, построенных советскими специалистами для братской Чехословакии. Прыгать с парашютом не пришлось. На аэродроме нас встречали ребята из спецназа ГРУ и танкисты армии ГДР, закончившие в своё время военные училища в СССР и потому сносно говорившие по-русски.
Офицеры, бывшие с Сергеем Матвеевичем, переговорили о чём-то с руководством группы ГРУ и уехали в город, а мы, возглавляемые подполковником, с помощью военных разведчиков и немецких танкистов быстро перенесли ящики и тюки в длинный одноэтажный дом,типа нашего барака, но более комфортный, и построились в длинном коридоре. Сергей Матвеевич, уже успевший переодеться в тёмно-серый элегантный костюм,внимательно оглядел наш единообразный строй и вызвал из него меня и Танечку Березуцкую,тоже лейтенанта, только медицинской службы.
- Товарищи офицеры, в 22.00 вас вывезут в город, где распределят по объектам и объяснят суть задания каждой группе. Поэтому сейчас вы переоденетесь в штатское и получите у меня оружие и подробную карту квадрата, куда вас высадят. Так как мы работаем немного на других условиях, чем наши коллеги из армии, никто не должен знать,что вы – советские офицеры. Общение с местными только через переводчика, между собой onlyEnglish. Всем всё ясно?
- Yes, mister colonel,-дружно рявкнули мы.
- Отлично. Но перед тем, как вы переоденетесь, лейтенанты Головушкин и Березуцкая ещё раз проверят содержимое карманов ваших штатских костюмов,чтобы ни одна, даже самая незначительная деталь не смогла указать на то,что вы –советские граждане. Если вопросов нет, приступайте.
Через полтора часа, точнее, в 20.30 Москвы, мы уже стояли перед глазами нашего шефа-куратора,который с интересом разглядывал наш,сразу потерявший однообразие,строй. Успели переодеться и мы с Танечкой.На ней был тёмно-синий в искорку брючный костюм,подчёркивающий изящество её фигурки, мне же достался светло-коричневый костюм-тройка из какого-то неизвестного у нас в Союзе материала. Под левой полой пиджака приятно прилегал к телу в оперативной кобуре офицерский бельгийский браунинг. Ровно в 22.00 нам подали автобусы, в каждом из них сидел чешский офицер-переводчик,Сергей Матвеевич с нами не поехал,а оставался на базе,откуда должен был по рации держать связь с нами и вышестоящим руководством.
Часа два-три мы кружили по городу, высаживая то там, то тут группы по 4-5 человек. Наконец, настала наша очередь. Автобус остановился у небольшого дома на задворках большого старинного парка. Соблюдая осторожность, мы вошли в подъезд – впереди чех, за ним – мы с Татьяной, а замыкал группу лейтенант Сергей Зуев. Оружие мы держали наизготовку, но в комнатах никого не было, только разбитые стекла и какие-то обрывки грязной, исписанной бумаги. Мы уже собирались уходить, когда из маленькой не то подсобки, не то комнаты привратницы, раздались непонятные звуки. Оттолкнув чеха-переводчика, мы с Серёгой ворвались в комнату и остолбенели. На полу под окном, прижав к себе огромного,пушистого кота, сидела маленькая, худенькая старушка в старых, подвязанных суровой ниткой очках с толстенными линзами. Увидев ворвавшихся вооружённых людей, она испуганно вскрикнула, ещё сильней прижала к себе своё пушистое сокровище и повернулась к нам спиной, пытаясь прикрыть своим телом, мяукающего любимца. Танечка,увидев эту сцену, не выдержала и, подбежав к старушке, обняла её и стала утешать её на русском языке. Услышав русскую речь, бабулька расплакалась, уткнувшись лицом в Танино плечо.
Успокоившись и подкрепившись шоколадом из наших запасов, она поведала нам следующее: три дня назад она, как обычно, пришла в парк погулять с котом. Вдруг какие-то вооружённые люди, кто в полицейской форме, а кто – в штатском, стали задерживать отдыхающих, проверять у них документы, раздались крики, выстрелы. На её глазах люди с оружием вбежали в этот домик, вывели оттуда пятерых человек, среди которых она различила одного ребёнка, погрузили их в машину и куда-то увезли. Она всё это наблюдала, спрятавшись вместе с котом под парковой скамейкой. Когда, как ей показалось, всё успокоилось, она вылезла из-под скамейки и направилась к остановке транспорта, но тут раздался взрыв, снова затрещали выстрелы, и она опрометью бросилась в открытую дверь домика, забежала в первую попавшуюся комнату, где мы её и нашли.
Тут в наш разговор вмешался чех-переводчик. Он вспомнил, что во время войны здесь находился замок, из которого подземный ход вёл к небольшой ж/д станции на той стороне озера, правда, в 1945 году во время пражского восстания он был полностью разрушен немецкой тяжёлой артиллерией. Но подземный ход остался, и там вполне возможно могут скрываться путчисты. Сверившись с картой, мы действительно нашли вход в подземелье, но сразу спускаться не стали, а вызвали сапёров. Ведь неизвестно, какие сюрпризы могли оставить путчисты. Вместе с сапёрами нам в подкрепление дали два гэдээровских танка, которые прошли вместе с сапёрами, связываясь с ними по рации, до первого ответвления, находящегося в десяти кварталах от нас.
Оставив бабульку на попечении Тани и одного из местных жителей, который, увидев наш автобус, осмелился выкарабкаться из какого-то укрытия и присоединился к нам, Серёга, я и переводчик спустились в подземку и, подсвечивая себе фонариками и держа наготове пистолеты, дошли до первого ответвления, где выбрались на поверхность. Лёгкий ветерок к тому времени сменился резким шквалистым. К тому же полил дождь. Двухэтажный дом старой постройки не очень-то защищал от ветра. От него болтались и стучали оконные рамы второго этажа, тогда как окна и двери на первом были заложены мешками с песком или забиты фанерой. Танкисты, расположившись у торцевой стороны дома, взяли на прицел остатки какой-то промзоны, где вполне могла быть устроена засада. И именно с этой стороны ветер был настолько сильным, что не давал возможности закурить. Чертыхаясь от злости и вспоминая всю родню по материнской линии, Серёга завернул за угол дома и побежал к двери, где край фанеры отошёл и можно было протиснуться в магазинчик, куда не проникал ветер и можно было защититься от дождя. Лучше бы он этого не делал…
Я до сих пор помню шипяще-свистящий звук выстрела из огнемёта и истошный даже не крик, а рёв Серёги. Объятый пламенем, он извивался на мокрой брусчатке, а от дома напротив протянулся быстро тающий в струях дождя чёрный след от выстрела. Ни мокрый пиджак, ни льющиеся с неба потоки воды не могли загасить пламя. Это был напалм. И что мы могли сделать с нашими пистолетами?.. И только когда один из танков саданул по дому несколько выстрелов, тот обрушился, похоронив под своими погибших обломками всех своих жильцов.
Через десять дней мы возвратились в Союз. Восемнадцать человек из трёх рот… Среди них – я и Таня… А от лейтенанта Сергея Зуева, нашего Серёги – лишь небольшая горстка чёрного пепла.
( Имена и фамилии действующих лиц по определённым причинам изменены)
Елена ЛИЗОГУБЕНКО (УЛЬЯНОВА)
10 фотографий об Афганистане.
Вглядись, читатель, в эти фотографии. На них запечатлены отдельные моменты двадцатидвухлетней девушки, призванной исполнить свой гражданский долг в ОКСВ в республике Афганистан. Но сколько вот таких девчонок, медсестёр, санитарок, продавщиц , аптекарей, представителей других специальностей и профессий прошли суровую школу афганских событий. Лена Ульянова была одной из них. Но это не ожесточило её,а наоборот, научило ценить настоящую дружбу и друзей. И помнить тех, кто погиб на этой войне, верный присяге и воинскому долгу.
На отдельной странице – название следующей части:”НАША ПАМЯТЬ,НАША БОЛЬ.” И эпиграф: “Но о тех,кто уже не придёт никогда, ЗАКЛИНАЮ! ПОМНИТЕ!” Мартиролог ( Книга Памяти) сотрудников Омского УМВД,погибших на Кавказе.
ВМЕСТО ПОСЛЕСЛОВИЯ
Каждый человек в какой-то период своей жизни стремится проанализировать прошедшие годы, но немногие решаются это сделать по разным причинам. Кому-то не хватило смелости,кому – профессионализма, кто-то просто не смог,а скорее всего просто не захотел копаться в собственных делах <<давно прошедших дней>>.
В связи с известными событиями в Чехословакии в 1968 году туда дважды направлялся сотрудник Омского управления КГБ СССР М.П.Козырев, В этот же период в одном из европейских государств выполнял задачи по руководству<<особыми отделами>> воинских частей.дислоцированных в этом и приграничных регионах полковник Г.А.Зинченко.
В декабре 1979 года группа оперативных сотрудников Омского УКГБ была направлена в Афганистан для выполнения специальных заданий по обеспечению безопасности ОКСВ и нейтрализации вражеской деятельности. В их работе за кордоном каждый новый рассвет мог стать последним мигом.Но на то они и чекисты. Выполняя задание Родины, они не думали о себе, просто делали свою работу,содержание которой долгие годы было под грифом <<секретно>>, но пользу от которой недооценить невозможно. Не все из них сегодня в действующем строю.При штурме дворца Амина смертью храбрых пал Борис Суворов, в 1984 году – Василий Сафонов. Всего в Афганистане в период с 1979 по 1989 год действовали 34 омских сотрудника госбезопасности.
Проходит время, могут меняться президенты,социальные и политические условия жизни,но всегда для каждого из нас остаётся наша страна,нашаРодина.РОССИЯ. И именно ей мы обязаны служить по законам чести и долга.
Иван ПЕСЦОВ,подполковник государственной
безопасности
/основа макета сборника для окончательного формирования материалов от 10.02.2019/
Игорь,пересылаю тебе последний вариант сборника с окончательной правкой. Больше никаких дополнений и вставок делать не надо.
-
Дата добавления: 2019-08-30; просмотров: 131; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!