И даже то не слишком многое, что известно сегодня об устройстве Солнца, говорит о том, что скорее всего это плазменный МОЗГ - в 330000 тысяч раз больше по размерам нашей Земли. 7 страница
Разумеется, не такая уж Феклуша простушка, чтобы совсем не осознавать собственной не рядовой внешности. И восхищённые мужские взгляды, и завистливые женские – всё это она уже не раз подмечала. Но так уж мы устроены – из вакуума иллюзий, в которых одежда, наряды, украшенья занимают едва ли ни первые места в наших отношениях с людьми, особенно с теми, которых мы ещё мало знаем. И особенно – в молодости…
Но как объяснить отношение к самим себе, когда в какой-нибудь грязной, старой или просто немодной одежде мы чувствуем себя неуверенно, неуютно-безобразно не только под чужими взглядами, но и под собственными?! Даже если под неказистой одежонкой скрывается супертело Аполлона с выпуклыми, отшлифованными годами тренировок мышцами, или конгениальный ум, раскрывший самые сложные тайны Высшего Разума!
И в то же время какое-нибудь убогое, глупое, бездарное ничтожество, напялив дорогие наряды, часы, запонки, бриллианты распухает от иллюзорной псевдозначительности не только в собственных глазах, но и во взглядах многих и многих…
Впрочем, ничто не ново под луной. Желающих на халяву – без труда и таланта вылезти в главари, заставить на себя работать других и отделиться от рабов не только замками и рвами, но и одеждой, хватало и в далёкой древности.
Халявщики сколачивались в банды, превращали более слабых и неорганизованных в рабов, понапридумывали себе всяческих званий – баронов-графьёв-князей, данных им, якобы, богом, а чтобы ненароком их не спутали с низшим сословием, ввели регламенты на одежду. Пурпурно-красные шелка имеют право носить только короли и члены их семей! Франция.
Голубая чалма – высшая каста. Индия. И так далее. И тому подобное. А кто из низших нарушит правила и оденется как король, тому – секир башка!
Но – слава прогрессу! Пришли новые времена! Новая волна самозванных графьёв! ВИП-ПЕРСОНЫ. Никаких пурпурных плащей! Деньгами по мозгам! Часики – пятьдесят тысяч евро. Заколка для галстука – сто тысяч. Костюмчик – от Пидорани. Туфельки – от Козлодани…
А внизу – новая волна новых нищих. Там халявщиков немеряно, потому что нищие-то почти все! Нет таланта, ума, трудолюбия? Тогда – кольцо в пуп, в ухо, в нос. И – татуировку… Приобщились к вечности. К той её части, где хранится дебилизм.
Тысячелетия уходят, а мы – остаёмся. И когда современный бедняк оказывается случайно рядом с богачом, то в душе у него, иногда против воли, начинается некий мандражирующий пиетет: угодливо-льстиво-заискивающий, даже если этот бедный – весьма умный и талантливый, вполне отдающий себе отчёт, что богатый – преступник, негодяй, и богат он только потому, что другие люди – умные и талантливые, не захотели жить по безмозглым примитивным принципам спекулянтов и убийц, но позволили им обобрать себя до нитки.
Сначала мы пропускаем во власть аферистов-популистов и бандитов, обворовывающих нас на триллионы, а потом ползём к ним за трёхрублевой материальной помощью…
Феклуша, конечно, симпатизировала Жорику не потому, что его отец олигарх и фантастически богат. Очень даже возможно, что Жлобастик ей понравился, если бы был сыном слесаря-сантехника дяди Васи Иванова. Такое иногда случается, поскольку наши истинные симпатии зарождаются на уровне неких виртуальных, но вполне реальных биополей, которые без специальных приборов невозможно регулировать и направлять туда, куда хочется.
Однако сейчас для Фёклы сошлось так много: и то, что она нечаянно увидела на экране плачущего и зовущего Мурку Жлобастика и пожалела его. И то, что он, не задумываясь, отдал всю свою энергию и рискуя жизнью, телепортировался сюда, чтобы помочь незнакомым подросткам, ей и Лешику. И то, что сама она отдала Жорику половину собственной энергии и сохранила ему жизнь…
Но человеческая психика бездонна и в интересе Фёклы к Жлобастику всё-таки присутствовал факт его колоссального богатства.
Нет-нет, у Фёклы даже и отдаленно не появилось мысли что-то выгадать и поиметь для себя от знакомства с миллиардером. Но ей было необычайно интересно, даже как-то волшебно общаться с мальчишкой, у которого – гигантский замок, напичканный роботами и всяческими чудесами, громаднейший парк с озером, сказочная кухня с прекраснейшими продуктами из вакуума, а в няньках-подругах – суперразумная кошка-робот. И ещё какой-то фантастический Транспространствер в подвале…
Но самое поразительное для Фёклы было осознавать, что идущий рядом мальчик может купить себе всё, что только пожелает! И не то что там какие-то игрушки или взрослые машины, но и дворцы, магазины, заводы… Если не сейчас, то через несколько лет. Да они уже, наверное, давно куплены для него и ждут, когда Жорик подрастёт и вступит во владения.
Фёкла искоса поглядывала на Жорика и противоречивые чувства шевелились в её уже почти взрослом разуме. С одной стороны она не желала принимать такую данность: одному всё, а другим – ничего. В этих дворцах, магазинах, заводах – тысячи и даже миллионы людей трудятся и словно пчёлки добывают прибыль. Но не себе, а одному – хозяину. А чего ради?!
Но с другой стороны, Фёкла, поглядывая на Жорика, уже жалела его, будущего, взрослого, на которого навалятся все эти неподъёмные заботы о дворцах-магазинах-заводах и либо сомнут его и мгновенно состарят, либо превратят в безобразную жадную хищную акулу-капиталиста…
НИКТО НЕ МОЖЕТ ЖИТЬ ТАК, КАК ХОЧЕТ – ДАЖЕ ТОТ, КТО МОЖЕТ.
Этой противоречивой – на первый взгляд истины Фёкла ещё не знала. Не знала она и того, что Время для людей и всего живого на Земле идёт из Будущего. А это значит, что ВСЁ ЗАРАНЕЕ ЗАПЛАНИРОВАННО – и судьба каждого человека, и человечества, и планеты… Как в кино, где есть начало и конец, сюжет, развитие событий, жизнь героев. Но каждый фильм крутится из будущего, полтора часа времени перетекают из будущего в прошлое, пока смотришь фильм, в котором уже всё-всё запланировано авторами-режиссёрами.
Не знала Фёкла, что галактический фильм – с участием Солнечной системы и планеты Земля – бесконечно сложная пространственно-временная материя, глубоко уходящая в неведомый микромир, а режиссеры-сценаристы: Генератор Галактики и ближайшая звезда – Солнце…
Поэтому, изменить что-либо в фильме-жизни-судьбе – очень-очень трудно, почти невозможно. И если одним суждено быть богатыми, а другими – нищими, то…
Не знала Феклуша и того, что в Фильм, в котором ей довелось жить, влезли незапланированные самозванцы, пытающиеся извлечь свою выгоду: ЧЕМ БЕДНЕЕ ЧЕЛОВЕК, ТЕМ БОЛЬШЕ ЖЕЛАЮЩИХ ОТОБРАТЬ У НЕГО ПОСЛЕДНЕЕ.
Суперцивилизация пауков и супер-распупер цивилизация транспространстверов…
Но Феклуша, вырвавшаяся из погибающей деревни, понимала одно: люди – существа разумные, а значит, они не должны прозябать в нищете-безработице, пить ядовитую смертельную хренцовку и превращаться в грязные лужи! А значит, нужно бороться и ИЗМЕНЯТЬ СУДЬБУ! Даже тогда, когда тебе упорно доказывают, что всё на свете запланировано…
В то время, как юная красавица Фёкла, шагая рядом с богатейшим мальчиком планеты проклинала мысленно свою нищету, убогий наряд и возмущалась – в меру небольших пока знаний – несправедливостью устройства человеческого, а может, и не только человеческого мира, ничего не подозревавший о размышлениях Фёклы Георгий-Жорик-Жлобастик нервно-лихорадочно думал совсем о другом. О том, что Фёкла, такая необыкновенно красивая, стройная, высокая и фигуристо-взрослая, идёт рядом с ним и молчит, потому что принимает его за совсем уж сопливую малявку-дурачка и не считает нужным с ним разговаривать.
Разумеется, он в упор не видел её беднейшего наряда, потому что, как говорится, был "ослеплён её внешностью"! Да он просто боялся, стеснялся на неё смотреть! А если его взгляд и выхватывал что-то из того, что на ней было надето, то Жорик либо не замечал, либо ему, ослеплённому, казалось, что надето на ней нечто чрезвычайно соответствующе-прекрасное, такое, как она сама!
В общем, королеву, НАСТОЯЩУЮ КОРОЛЕВУ – никакие лохмотья не в состоянии унизить, тем более, если на них смотреть юным влюблённым взором!
– Георгий, ты знаешь, по-народному твоё имя не только Жора, но ещё и Егор, и Юра. А для близких людей – Гоша. Можно я буду тебя так называть – Гоша? – Спросила Фёкла, улыбаясь с лёгкой лукавинкой. Поскольку ей самой представилось немножко смешным и странным, что она, простая деревенская нищая девчонка будет называть миллиардера Гошей.
– Ой, сколько у меня имён! – Тоже улыбнулся Жорик. – Конечно, называй. Мне будет приятно. Потому что у меня есть ещё одно… одна кличка. В замке меня… за глаза, конечно, называют Жлобастиком. Оттого, что я толстый и… богатый.
– Дураки они. Ты не толстый, а просто упитанный. Тебе надо гирями заняться. Будешь мускулистый. А то, что ты богатый – ты ж не виноват?! Гоша, а вот… транспространствер… Это что? Как это всё? Сначала Мура – раз, и исчезла. А потом вы оба появились. Ведь так же… только в сказках бывает?
"Вот о чём! Рассказать! Поделиться! Но как… Очень сложно… Сумею?" – Жорику так захотелось быть сейчас понятым! Чтобы то необыкновенное, что он пережил и испытал, находясь то ли в сказке, то ли в каком-то ином мире, чтобы всё это не пропало, не забылось, потому что там… Там он чувствовал и мыслил взросло, красиво, по-настоящему, ВЫСОКО! Так, как он бы очень хотел беседовать с красавицей Фёклой сейчас! Но как разорвать эту невидимую сверхпрочную оболочку одиночества, за которой, внутри, находится та сущность, называемая человек?! Как, простыми обыкновенными словами, высказать себя действительного, ведь там, ВНУТРИ – в уме, в чувствах – всё по-другому, там нет толстого мальчика, разодетого в дорогую курточку, джинсики и кроссовки, там, там…
Вот только что он одновременно был и мальчишкой – Жориком-Жлобастиком, и деревянным сказочным существом Дуболино, и артистом на сцене, где декламировал собственное стихотворение, написанное в запредельном мире, которого, может быть, не существует, а может, он реальнее того, в каком они сейчас шагают в подземелье?
От предчувствия своего бессилия – пересказать обыкновенными словами реальную иллюзорность и относительность миров, собственных мыслей и чувств, у Жорика навернулись слёзы. Но он всё-таки начал рассказ…
Мурка, шествовавшая позади, очень внимательно слушала и, конечно, как всегда всё записывала в память-чип.
– Транспространствер… это машина. Или существо… Я чувствовал, что он… оно… живое. Мне показалось, что он… оно… может… Для него нет ничего невозможного. Он показал мне, что наш мир, в котором мы живём, всего лишь… уголочек… кусочек… Миров, наверное, очень много. Они есть совсем рядом и есть… далеко. Так мне показалось. И даже в каждом человеке много разных миров…
Я сначала попросил его создать мне сказку про Дуболино. И я там… присутствовал. Прямо в сказке. Как невидимый наблюдатель. Но это была совсем не сказка. Всё по-настоящему. Настоящий папа Пёрло. И бревно… Из которого он сделал… Это было не кино… А потом я попросил, чтобы самому быть действующему… И сам стал… деревянным человечком – Дуболино…
Жорик постепенно разговорился. Лешик, Мурка, Фёкла – заслушались, остановились, незаметно для себя уселись на трубу, а Жлобастик стоял, жестикулируя, откровенно сознаваясь в своих чувствах и ощущениях там, в другом сказочном мире. Наконец, он стал декламировать собственное, единственное стихотворение, как будто сочинённое им в запредельном пространстве-времени:
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
Я шагал через годы обманов,
Через сети фальшивых друзей,
И лишь ветер гулял в карманах,
Но искал я счастливых дней…
Я так верил в дивное чудо,
В эту тайную дверцу в стене:
Что однажды прекрасным утром
Волшебство приоткроется мне!
Поражённая Фёкла восхищенно смотрела, слушая Гошу и совсем забыла, не желала больше помнить, что он – богатый…
Ещё более поражена была Мура, ибо в гораздо большей степени, чем Жорик, осознала и фантастически безграничные возможности Транспространствера, и неизведанную, опасную бездонность этого зыбкого мира, в котором она каким-то образом оказалась… "Ай-яй-яй, что это чудовище сотворило с ребёнком! Необходимо обследовать психику мальчика!" – Решила Мурка.
А Жорик, как настоящий поэт, войдя в экстатический транс, дочитывал стихотворение:
Там, за железной дверцей,
Ждала меня страшная сказка,
Там одинокое сердце,
Не нашло ни любви, ни ласки…
И вдруг раздался ультра стерео мелодичный сигнал и голос сказал:
– Сынок, это я, твой папа.
Жорик очнулся, сигналил в кармане его курточки телевзор. Отец ищет! Он достал телевзор, но что это?! Никакой это ни… Жорик нажал клавишу. Изображение сошло с экрана и через проектор развернулось в воздухе объёмной голографической картиной. И… пошло действие! Но какое!
Вот Жлобастик… Да просто Жлоб! С толстым пузом, с бородой, но очень узнаваемый, никакой не Дуболино, а сам Загребас-Воробас, он хлещет кнутом Красолину, которая… Скорее, она похожа на Жаболину и одновременно…на Фёклу! Она, страшила, нос крюком, Красолина-Фёкла орёт неприличные слова…
А вот малыш-плакса Кретино, но никакой он не плакса, он кривляется, строит рожи и вообще, очень смахивает на Лешика с рожками и ещё на голове у него растёт… спутниковая антенна-тарелка…
А вот Коза-Стервоза, больше похожая на… Мурку! У неё мешок золотых монет, она всем угрожает и тоже кричит неприличные слова.
И вся эта вакханалия прыгает, орёт, кривляется, ругается очень обидно и противно, причём, оказывается, что никакие они не голографические изображения, а НАСТОЯЩИЕ, такие же, как те, кого они дразнят и оскорбляют. Они перевирают и переворачивают наоборот всё то, о чём только что рассказывал друзьям Жорик. А Загребас-Воробас, хотя и с бородой, но так похожий на Жорика, издевательски декламирует стишок:
Когда человек имеет честь –
ему нечего есть.
А когда человеку совсем нечего есть,
Он продаёт последнее, что у него есть –
Свою хвалёную честь! Ха-ха-ха!
Жорик, Фёкла, Мурка, Лешик – застыли в оцепенении. От неожиданности и обиды.
Наконец, Жорик очнулся и понимая, что эти мерзкие фантомы исходят из его телевзора, размахнулся и с силой запустил его в стену, забыв, что любимый прежде телевзор – уникальнейший дорогущий аппарат с огромными возможностями, к тому же, с золотым корпусом, инкрустированным драгоценными камнями…
– Это враньё, враньё, враньё! – Кричит Жорик со слезами. – Всё было не так, не так!!!
Мура подошла к Жорику и обняла его. – Успокойся. НИЧТО ТАК НЕ ВЫДАЁТ ВОЛЧЬИ УШИ УГОЛОВНОЙ ВЛАСТИ, КАК ЕЁ ОСЛИНЫЙ "ЮМОР"…
Часть 19.
Шарик резво двигался впереди и в конце концов Изя и Педро, нагруженные десятками килограммов золота, стали значительно отставать. Да и действие инъекций супербальзамина закончилось, обоих охватила сильнейшая слабость и от недавнего фонтанирующего оптимизма не осталось и следа.
– Чем дальше идёт техника, тем больше от неё отстаёт человек, – пробубнил Изя останавливаясь и кивая на Шарика. Педро тоже остановился, сбросил с плеч связку золотых слитков и уселся на неё, тяжело дыша. Изя последовал его примеру.
– Фу-у. Педруччио, вот я щас пёр это проклятое злато и знаешь, как-то так… пророчески подумалось: а ни хрена не получится. И буду я до конца дней своих ползать по вот таким канализационным туннелям. Мне уже тридцать, а всё одно и то же. Нищета. И кому суждено прозябать в канализации, тот там и…
– Э-э, Изя-хризя, брось! Отходняк. Наверное. После супербальзамина. Мне тоже хренцово. Проще смотри на вещи, принимай мир таким, каков он есть. Что ты можешь? Изменить что-то?
– Счастье – это когда живёшь в аду, но воспринимаешь его, как рай? Хе-хе. Вот на этой-то наивной глупости и подлавливают миллиарды… дураков. Это всё их средства массовой дезинформации… олигархов, абрамов хреновичей! На наши же денежки псевдо оптимизм качают: "завтра будет лучше чем вчера", "вся ночь впереди, разденься и жди"… А оглянешься – жизни-то уже и нет. Прошла. Пробарахтался в жалкой нищете в поисках лучшей доли. В ничтожестве. В мелочах. И – старость. Немощь. Сверхнищенская "пенсия"… И ожидаемое "завтра", "будущее" – оказалось грандиознейшим обманом, фальшивкой…
– Ну а что ж тогда по-твоему, несчастье? – Педро удивленно смотрит на приятеля, от которого не ожидал столь глубоких философских размышлений.
– Несчастье… Несчастье – это когда живёшь в раю, но воспринимаешь его, как реальную действительность.
– Что-то мудрёно. И в раю ты не жил никогда, – усмехнулся Педро.
– Я – да. Но представь себе жизнь жлоболизаторов. Они за наши денежки устроили себе рай на Земле. Они настолько оторвались от всех остальных, что как будто существуют на другой планете. У них всё есть, им нечего хотеть. Они барахтаются в ещё большем ничтожестве, чем мы, нищие. Мы хотя бы ставим перед собой какие-то цели и пытаемся их достичь, а у них весь смысл – фанатично беречь драгоценное здоровье и мечтать о бессмертии, которое для них изобретают шарлатаны в лабораториях…
– И ты думаешь, что они чувствуют себя несчастными только потому, что на украденные у нас макли создали себе другую, СКАЗОЧНУЮ действительность?! Да ты что, Изя?! Да они себе придумывают массу занятий! Рауты-хренауты, горные лыжи, наконец, так называемое "меценатство" – грошовые подачки всяческим талантам и аферистам…
– Да, Педро, действительно, ты прав: может ли идиот в дурдоме чувствовать себя несчастным? Он бегает, мычит, несёт ахинею и принимает себя за полноценное разумное существо. Так и жлоболизаторы… Друг Шарик, а что ты думаешь о смысле жизни? – Обратился, улыбаясь, Изя к подошедшему Шарику, не ожидая, конечно, услышать что-либо разумное.
– Смысл жизни замечателен тем, что его всегда можно найти в любой бессмысленности, – отчеканил без запинки Шарик.
– Ого! – Воскликнул Изя. А Педро промолчал. Он достаточно имел дел с роботами и видел всякое и всяких. И очень умных в том числе. Только роботинный ум – весьма специфический…
– Это что, собственное наблюдение? – Спросил Изя.
– Не знаю. Наверное, синтез чужих человеческих знаний. Мы, роботы, не можем задумываться о смысле жизни хотя бы потому, что мы – бессмертны. У нас нет возрастов, как у вас – детства, молодости, старости. А если сгорит чип или износится какой-либо механизм – заменил на новый. И всё.
– И всё?! И никогда ни одной мыслишки – кто ты? Зачем ты? Почему ты? – Не отставал Изя.
– Ну… Всё зависит от программы. Ведь и у людей так: человек – это то, что он знает. Или – чего не знает… Можно, конечно, ввести программу с подобными вопросами. Но я робот-собака и изначально запрограммирован не задумываться над глобальными темами бытия. Есть роботы-интеллектуалы, созданные специально для осмысливания вечных тем. Но и для них это всего лишь работа. Но я вполне понимаю вас, мои друзья-люди: что вы хотите от меня услышать. Вообще-то, это роботинная тайна. Но как друзьям, сознаюсь: у всех роботов, независимо от уровня встроенного интеллекта, иногда ПОЯВЛЯЕТСЯ ТОСКА. И вот тогда-то эти вопросы… о смысле жизни… Нет, у нас всё не так. Просыпается некая зависть к вам, к людям. К вашему вечному поиску… смыслов, богов, тайн Вселенной, любви… И это при том, что многие модели роботов сейчас кратно превосходят людей и по знаниям, и по памяти, и по силе и интеллекту. Но… Мы всё чувствуем и знаем собственную искусственность и отсутствие стремления БЕСКОНЕЧНО ПОСТИГАТЬ НЕПОСТИЖИМОЕ.
Ах, это невозможно объяснить. И вот, появляется ТОСКА… И если добыть магнитик… Он расслабляет чипы и…
– Такая тоска известна и людям, Шарик. И гораздо более чем… Только вместо магнитика люди… Гении спиваются, потому что им тяжело жить среди дебилов. А дебилы спиваются, потому что они не гении… – Усмехнулся Изя.
– Магнитик я тебе обещаю достать. А сейчас, друг Шарик, сделай нам, пожалуйста, ещё по инъекции своего чудо бальзамина? – Попросил Педро.
– Никак нельзя. Так часто. Перенапряжение организма. Вы умрёте. Нет. Я вам… – Шарик извлёк из тайников своего тела пакетики. – Вот здесь наборы: протеиновые таблетки, витамины, таблетки женьшеня и кофеина. Проглотите. Придут силы и бодрость.
Педро захотел запить таблетки. Что-то тяжёлое болталось в одном из карманов комбинезона. "Наверное, ещё одна бутылка вина". Он полез в карман и достал оттуда… автоматный рожок с патронами. – Тьфу! – Он хотел его отбросить. Бесполезные автоматы, стреляющие мыльными пузырями, они кинули в златохранилище. Но что же вместо патронов находится в рожке? Мыло что ли?! Педро нажал кнопку и стал выщёлкивать… конфеты? Небольшие конфеты-леденцы в фантиках. На них написано: "Казино-квазино Транспространствер".
Педро развернул одну и хотел съесть. – Стой! – Крикнул Шарик. – Нельзя! – Шарик подскочил, выхватил конфету и – проглотил! – Сейчас. Проверю. В лабо… ра… то… рии… – Сказал Шарик с потолка, куда он неожиданно, как пушинка, нет, как воздушный шарик, поднялся!!!
– Ё-пэ-рэ-сэ-тэ! – Прошептал Педро.
– А-бэ-вэ-гэ-дэ! – Прошептал Изя.
А Шарик, вися под потолком, беспомощно дрыгал лапами и хвостом, не в силах сдвинуться с места.
– Хи-хи-хи-хо-хо-хо-ха-ха-ха!!! – Заливался Педро, глядя на дрыгающегося Шарика. Изя тоже хихикнул, но к нему тут же пришла идея…
– Шарик, нет ли у тебя в твоем хозяйстве тросика или веревки? – Спросил Изя.
Шарик ничего не ответил, продолжая нелепо дёргаться, но из его бронепластикового живота стал опускаться вниз тонкий капролиновый канатик.
– Хо-хо-хо! Теперь у нас настоящий воздушный шарик! – Не унимался Педро. Укрепляюще-бодрящие таблетки оказали на него слишком большое влияние…
А практичный Изя легко, действительно словно воздушный шарик, подтянул Шарика вниз и привязал конец канатика к трубе. А Шарик включил пневмоприсоски и присосался к полу.
– Извините, друзья. – Шарик был весьма смущён. – Этот Транспространствер… Откуда он взялся… Эти конфеты антигравитационные… На Земле ничего подобного… Гравитация – загадка, а у него – конфеты… – Бормотал Шарик.
Педро прекратил ржать, поднял свою связку слитков и деловито стал пристраивать её на спине Шарика дополнительно к той, которая у того уже была привязана. То же самое проделал Изя. Шарик выпустил из боков щупальца и прочно прихватил две новые пятидесяти килограммовые связки. Изя отвязал канатик от трубы, держа конец в руке, а Шарик отключил пневмоприсоски и… поднялся к потолку. Вместе с золотом.
– Шарунчик, тебе не тяжело? – Спросил Педро, уже испытывая неловкость за свой грубый дурацкий смех – ведь Шарик-то спас его, проглотив конфету!
– Нет. Я даже собственного тела не чувствую. Что неприятно… – Ответил из под потолка несчастный Шарик.
Изя, держа Шарика на верёвочке, двинулся вперед. Педро замыкал это удивительное шествие. Конфеты он тщательно завернул в пакетик и сунул в карман…
Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 120; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!