ЭКСПЕРТИЗА. «ГРАЖДАНЕ НЕ НЕВЕЖДЫ».

ПРИНЦИПЫ ВНЕДРЕНИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ

ПРОБЛЕМА экспертизы результатов научного творчества гораздо старше, чем мы себе представляем.

В истории науки известен спор Парменида и Аристотеля.

Парменид утверждал, что мир, включая человека, есть неизменное и неделимое целое, а опыт личной и общественной жизни человека — химера.

Аристотель считал, что реально то, что играет важную роль в жизни людей, а не то, что придумано логиками.

Каждый ли ученый скажет о себе, что он в этом вопросе последователь Аристотеля? Так формирует свою позицию Пол Фейерабанд и рассказывает еще об одном споре.

Платон считал, что эксперты обладают специальными навыками, но преследуют свои интересы. Они профессиональные редукционисты. Адаптация экспертных идей к ценностям общества — это задача сунерэкспертов, а именно философов. У них есть чувство перспективы.

Протагор мыслил иначе. Контроль научного знания — задача всех граждан, а не только философов. Граждане не невежды. Живя в обществе, где информация свободно ходит между людьми, они приобретают большое знание. Приобретают — благодаря человеческим контактам и налагаемым на них гражданским обязанностям (вспомним, что афинские граждане привлекались к обсуждению не только политических событий, но и к контролю за такими экспертами, как военачальники, мореплаватели, врачи, и даже к контролю за продукцией некоторых из величайших авторов трагедий — они обсуждали и награждали Эсхила, Эвридипа, Аристофана и других). Имея более широкий взгляд, чем у экспертов, они находят пробелы в экспертной оценке.

«Теперь мы видим, — подытоживает свои рассуждения Пол Фейерабенд, — что и ученые — не нейтральные поставщики фактов, а группа со специфическими интересами, преуспевшая в навязывании обществу ценностей под видом «ценностно нейтраль-[156]-ного» знания... Мы должны заботиться, чтобы результаты научного исследования были подвержены строгому общественному контролю» (П. Фейерабенд. Наука и идеология // Знание — сила, 1993, № 1. — С. 48).

Граждане не невежды. Поэтому кроме традиционных научных конференций, нужны конференции публичные, с приглашением лиц широкого круга. Проведение таких публичных конференций — это и реклама достижений, и экспертиза, и диалог с городом, очень важный для взаимодействия города и универси­тета стимул. Наконец, это пропаганда науки.

Получив в Белом доме из рук президента страны Хрустальное яблоко, Учитель года в Америке... отстраняется от работы на целый год. Весь этот год он занят пропагандой учительской профессии. Он выступает, встречается с различными слоями населения, ходатайствует об изменении учебного процесса, рассказывает о себе, о своих учениках.

Реклама нужна и для деятельности ученого. Публичные выступления ученых в собственном городе не менее важны, нежели выступления за рубежом на престижном форуме или выступления в узком кругу своих коллег.

Граждане не невежды. Оценка граждан — это оценка суда присяжных в том виде, о каком пишет И. Дьяконов:

«У нас неправильно представляют, что такое суд присяжных. Предполагается, что вместо двух «кивал» к судье приставят шесть или двенадцать — что за разница? Только дороже! Между тем суд присяжных принципиально иной. Решение о вине принимает не судья, а набранные случайно, по жребию, средние граждане, исходя из среднего понимания добра и зла» (Знание — сила, 1994, № 5. — С. 141).

Граждане не невежды. Общение с ними (не вынужденное бытовое, а высокое, научное) обогащает исследователя неожиданными ракурсами поиска. Взгляд со стороны необходим, потому что...

Расскажем об этом удивительном месте в Японии. Сад камней! Небольшой дворик, лавочки амфитеатром. Люди приходят, садятся и смотрят на живописно расположенные перед ними камни. Камней пятнадцать, но, куда бы ты ни сел, ты видишь только четырнадцать камней. Один камень от тебя всегда скрыт, точнее то один то другой, то третий... (Об этом саде мы узнали из рассказа Д. Гранина).

Какая тонкая метафора: скрытый пятнадцатый камень! Какой точный символ заведомой неполноты нашего одинокого зрения!

Общение с человеком со стороны поможет приоткрыть Вам «пятнадцатый камень», позволит увидеть то, что Вы не увидели.

Ученый как бы выходит на сцену. «При этом слушатель вдох-[157]-новляет — музыканта, зрительный зал вдохновляет актера; художнику нужен ценитель, автору нужен читатель, ученому нужен ученик. Происходит обратное воздействие, «реакция». Всякое творчество предполагает сотворчество, возможность широкой причастности к творчеству, иначе оно теряет смысл и ценность» (Б. Вышеславцев. Кризис индивидуальной культуры. Главы из книги // Юность, 1991, № 2. — С. 71).

Кому не известно имя великого физика Льва Давидовича Ландау? Между прочим, Ландау «был готов выступать перед любой аудиторией. Насколько мне известно, он вообще не отказывался от выступлений, когда его приглашали» (Мастера красноречия. — М.: Знание, 1991. — С. 105).

Известный анекдот об учителе, который объяснял, объяснял ученику и вдруг сам все понял, имеет глубокий психологический смысл. Экспертиза и внедрение нужны самому исследователю едва ли не в большей степени, чем субъектам экспертизы и адресатам внедрения.

В 1964 году Ленте и Стеффлер разработали новый метод измерения кодируемости, названный ими методом точности коммуникации. Они предъявляли группе испытуемых набор цветов и просили их описать цвета таким образом,чтобы другие люди могли найти их в этом наборе (ср. «мутный синий с серым налетом»). Затем они читали полученные описания другой группе испытуемых и просили их найти соответствующие цвета в предъявленном наборе. При такой процедуре обнаружились очень высокие, статистически значимые корреляты между точностью коммуникации и показателями узнавания. «Рассматривая память как коммуникацию человека с самим собой по истечении определенного промежутка времени, они утверждали, что то, что передается точно интерперсонально (то есть другому человеку), передается точно и интраперсонально (то есть самому себе)» (Цит. по кн.: М. Коул и С. Скрибнер. Культура и мышление. Психологический очерк. — М.: Прогресс, 1977. — С. 63).

Предлагая другим понять и оценить наш материал, мы помогаем себе понять и оценить его еще глубже.

По поводу «экспертизы со стороны» приведем поучительную историю, рассказанную доктором биологических наук С.В. Сперанским, который в свою очередь услышал ее от писателя Бенедикта Сарнова.

Молодой автор выпустил книгу стихов, в которую случайно попало стихотворение Анны Ахматовой. Приятели писателя, люди разных профессий, легко находили «инородное тело», а литературоведы найти не могли. «...На определенном этапе профессионализации (в любых областях знания) люди не только полу-[158]-чают и «впитывают» нужную для данной профессии информацию, но и лишаются подчас тех самых качеств, которые им профессионально же необходимы». Далее С.В. Сперанский приводит слова Козьмы Пруткова: «Специалист подобен флюсу — полнота его односторонняя». Уж там-то, внутри «полноты», наверное, все в порядке. Нет, утверждаем мы, ориентируясь на феномен Capнова. Не в порядке» (Знание — сила, 1990, № 4. — С. 23).

Особенно трудно быть экспертом в составе комиссии. «Комиссия — самый верный способ избежать ответственности. Никто один не отвечает, зато можно вынести решение о нецелесообразности, об ошибках, о том о сем. Кто будет исполнять, то уже дело десятое» (П. Загребельный. Разгон). Даже в учебном процессе, когда принимают экзамен у студента-задолжника, комиссия едва ли что решит, если в ее состав входит на правах экзаменующего тот самый преподаватель, который уже дважды ставил студенту «неудовлетворительно». Комиссия — не лучший способ решения производственных проблем, как, впрочем, и проблем научных. Научную экспертизу лучше поручать отдельному лицу, опираясь на эрудицию, благожелательность и порядочность этого человека.

Теперь представим, что экспертиза позади. На повестке дня — внедрение научных результатов.

Процесс внедрения научных наработок в практику, производство, жизнь является финальным этапом, венчающим научное исследование.

Можно выделить три порока внедренческой деятельности:

— когда внедрение опережает результат;

— когда внедрение принимает характер экспансии;

— когда внедрением занимаются чисто декларативно. Рассмотрим каждый из этих случаев.

Внедрение опережает результат, если у исследователя отнимают время на поиск истины, проверку гипотезы, отнимают пра­во на правдивую публикацию. Ю.И. Кулаков пишет об этом:

«В течение многих десятилетий установка на фундаментальные исследования, на поиск глубинных законов природы упорно и целенаправленно подменялась установкой на максимальную полезность, на экономический эффект, на сиюминутную прибыль. И результат не замедлил сказаться: как это ни парадоксально — нет ни пользы, ни прибыли, ни фундаментальных открытий. А огромные средства, выделяемые на науку, бесследно уходят, как вода в песок в безводной пустыне.

Считаю — и не устаю всюду говорить об этом, — что если мы хотим иметь пользу от занятий наукой, мы должны забыть о ней (о пользе) и думать об истине, а польза придет сама собой, так как великая истина обладает и большой потенциальной по-[159]-лезностыо» (Ю. И. Кулаков. Каким быть институту духовного возрождения науки // Знание — сила, 1993, № 11. — С. 20).

С горечью пишет Ю.И. Кулаков и о том, что мы построили крупнейший в мире радиотелескоп и оптический телескоп, но не сделали ни одного значительного открытия в астрономии. Мы создали крупнейший для своего времени серпуховский ускоритель, но не открыли ни одной новой частицы, не сделали ни одного крупного открытия элементарных частиц.

Много было, добавим, и псевдорешений типа поворота северных рек. И все это финансировалось, награждалось, поощрялось. Так что искоренить первый в нашем списке порок внедрения — значит честно и добросовестно вести само исследование, чтобы было потом, что внедрять, и чтобы это «что» действительно помогало человеку, природе, обществу. И хотя ученый может, а в каком-то смысле и должен работать по социальному заказу, ответ ученого на этот заказ-запрос должен быть грамотным, ясным, безукоризненно честным.

Второй порок, вторая беда в деле внедрения научных результатов в жизнь — это экспансия, повсеместное, неоправданно расширенное внедрение частных результатов научного поиска.

Когда моя мама училась в начальной школе, процветал бригадный метод обучения. Она за всю бригаду учила математику, и при хорошем ответе Тони Ждановой всем пятерым ставили пятерки. Кто-то учил за всех русский язык, кто-то — природоведение.

Когда я училась в средней школе, в моду входил липецкий метод. Поощрялись краткие, разовые ответы, за совокупность которых в конце урока ученику выставлялась оценка.

Сейчас школу заканчивает мой сын. Единой модели обучения давно уже нет. Программы и требования в гимназиях, лицеях и обычных школах разнятся существенно. От экспансии единой на всю страну методики мы вроде бы отказались, но началось незаметное дублирование американской модели образования. Не французской, не немецкой, не японской, которые отдельными своими чертами ближе к нашей отечественной традиции, а именно американской модели. Я сама осознала это после ряда журнальных публикаций, но, согласимся, случайное это чтение отнюдь не способ узнавания. Нашим педагогам-исследователям, популяризаторам науки есть над чем работать в области разумного, грамотного воссоздания отечественной школы с лучшими чертами некоторых зарубежных школ.

Другая крайность — экспансия не по горизонтали, а по вертикали. Если английский язык, то с детского сада! Ребенка, поступающего в театральный первый класс одной из школ города Твери два часа экзаменуют: заставляют, например, считать от 18 и [160] назад тройками. В это же время восьмиклассник на контрольной работе 18 на 6 делит па калькуляторе. Как это сопоставить, как сохранить здравый смысл в дидактических панэкспериментах?

Изменяется общество. Не может стоять на месте наука, в том числе педагогическая, но, уже подчеркивалось, стабильность нужна не только экономике и политической жизни, стабильность нужна образованию, здравоохранению, культуре. Поэтому есть смысл аккуратнее относиться к внедрению результатов, какими бы многообещающими они ни казались.

Наконец, третий недостаток в области внедрения — это, напротив, полное отсутствие внедренческого энтузиазма, поверхностно-надменное отношение к этому процессу.

Отсутствие внедренческой установки у исследователей приводит к весьма странным ситуациям, об одной из которых говорит Андрей Полетаев в беседе с журналисткой; «Из газет? Это вы мне, экономисту, говорите? Ну спасибо. Впрочем, теперь это уже норма. Откройте журнал «Вопросы экономики» — наткнетесь там на ссылки на все газеты. Должно то быть наоборот, верно? Что-то я не видел в газетах ссылок на журнал «Вопросы экономики» (Знание — сила, 1994, №-6. — С. 67).

Диссертанты по традиции сочиняют (да-да, именно сочиняют или переписывают у предшественников), что полученные данные можно использовать в спецкурсах и спецсеминарах, при чтении лекционных курсов, в методике преподавания. После успешной защиты исследователь уже мало задумывается, как и где будет внедрено его детище.

Читаю кандидатскую диссертацию о партитивной лексике, то есть о словах, называющих части предметов, которые до отъединения от предмета названий не имели. Это такие слова, как «кусок», «огарок», «цитата», «окурок» и др. Результаты прове­денного анализа, пишет автор работы, могут быть использованы в лексикографии, то есть при составлении или уточнении словарей. Это бесспорно. Только кто из составителей словарей согла­сится читать 180-страничную диссертацию, чтобы уяснить, как лучше подавать в словарях слово «кусок» или «окурок»? Да и есть ли гарантия такой ясности? Выводы и Заключение не спасают ситуации, так как пишутся с известной долей осторожности и слишком общо. Значит, дело самого диссертанта — толково, доступно, конкретно указать, что и как изменить в словарных толкованиях, или в школьном преподавании, или в тексте учеб­ника, если исследователь действительно мечтает о внедрении результатов, а не исполняет ритуальный пассаж перед ВАКом по принципу «все так пишут».

Внедрение нужно не только обществу, оно необходимо само-[161]-му ученому. Дональд Норман выделяет три способа научения, которые с известной долей условности можно применить и к научному творчеству: а) наращивание, или аккреция, добавление нового знания к уже существующим схемам памяти; б) создание новых понятийных структур, новое осмысление; в) настройка — тонкое приспособление знания к задаче (Д. Норман. Память и научение. — М.: Мир, 1985. — С. 104).

Читатель, видимо, догадался, что процесс внедрения результатов больше всего напоминает такую «настройку».

«Нужные схемы существуют, и в них заключено нужное знание. Но для данной цели они непригодны или потому, что они слишком общие, или потому, что они плохо приспособлены для данного конкретного использования. Поэтому знание нужно «настраивать», постоянно приспосабливать к задаче. Одним из способов такой настройки служит упражнение. Могут понадобиться тысячи часов упражнений, для того чтобы достичь степени настройки, характерной для профессионала. Настройка — это, вероятно, самый медленный способ научения, но это то, что превращает простое знание предмета в совершенное владение им» (Там же. С. 104—105).

Приспособление знания к задаче, приспособление новой информации к сложившим-ся структурам — это и есть истинное, полноценное внедрение научных результатов.

Одной из форм внедрения может стать презентация книги (монографии, учебного пособия, сборника статей). Такие презентации устраивает Белгородская областная научная библиотека. Приглашаются авторы статей, рецензенты, студенты, постоянные читатели библиотеки, а также лица, имеющие непосредственное отношение к тематике сборника. Так, на презентации книги очерков «Искусство семейного воспитания» (под ред. проф. П.Т. Фролова) присутствовали учителя школ, воспитатели детских са­дов, директора библиотек, психологи, занимающиеся проблемами молодежи. Презентация транслировалась по местному телевидению. Естественно, каждый приглашенный предварительно прочитал или хотя бы пролистал книгу.

Почему все это важно? Почему внедрением должен заниматься сам автор? А потому, что суть исследования, особенно по части гуманитарных наук, может быть не понята, не так понята, искажена. Даже отдельное слово легко обрастает смыслами, которых изначально оно не имело, а если это Большое Слово (теория, концепция), то и поверхностных интерпретаций бывает предостаточно.

 

Вы читаете сейчас мою книгу. Если не очень вникать в детали и упускать из внимания главную ось, [162] главный нерв книги (как заниматься наукой), то я могу стать автором того, о чем не писала. «Она против телевидения (хождения в гости, подработок, домашних животных)». Хочется улыбнуться: нет, не против, Вы не так поняли. Хочется взять мел и на доске написать расклад времени:

Пять тысяч часов — это работа по 8 часов в день 5 дней в неделю 50 недель в год в течение 2,5 лет.

Столько времени нужно человеку, чтобы овладеть чем бы то ни было, подсчитал Дональд Норман. А мы добавим от себя: это и есть аспирантский трехлетний марафон. Вот что имела я в виду, когда писала о необходимости экономить время.

 

«Вы не так поняли» — горькие, в общем-то, слова. Каким умом и какой душой нужно обладать, чтобы твое понимание соответствовало чужим ожиданиям и надеждам!

Ученому полезно быть преподавателем. Преподавательская деятельность приучает так излагать материал, чтобы обеспечивать запас понимания. Рассказывайте сами о своих книгах, своем поиске. Ищите новые формы внедрения.

И наконец, информация к размышлению. В те годы, когда многие темы и целые области науки в нашей стране были засекречены, в Соединенных Штатах Америки смело публиковались результаты, полученные по аналогичным темам и областям знания, но до сих пор засекречено в США практическое применение исследований. Есть над чем задуматься.

Глава 14

«УЧЕНЫЕ ЖИВУТ ДОЛЬШЕ».

ЗАБОТА О ЗДОРОВЬЕ

НАУЧНАЯ деятельность целебна, целительна для здоровья. Временный отказ от своего «я» ради предмета исследования, поглощенность сознания этим предметом дают возможность высвободиться от груза бытовых забот, производственных неурядиц, от гнета плохого настроения. Известно, что ученые живут дольше профессиональных спортсменов, хотя на первый взгляд кажется, что должно быть как раз наоборот.

Ученые живут дольше, чем представители некоторых других профессиональных групп, но уповать на это не следует, вот почему отдельную главу мы посвящаем здоровью молодого ученого — здесь есть о чем поговорить.

Научные занятия, как правило, сопровождаются интенсивным преподавательским трудом ради твердого заработка (куска хлеба), и такое сочетание двух высоконервных видов деятельности нередко приводит к истощению духовных сил, к желанию если не бросить, то хотя бы «а время отложить научные занятия (отложить даже на время педагогическую деятельность попросту невозможно).

Абсолютное большинство ученых, работающих в институтах и университетах, прошло через годы, десятилетия, двадцатилетия интенсивнейших учебных занятий. Сравнится ли с этим работа ученого в научно-исследовательском институте, где все подчине­но только науке, где нет синдрома психологической усталости, проистекающей от страха, что забыл, проспал, перепутал, не так подготовился, не так провел занятие; где нет отчаяния от того, что студенты не поняли, не выучили, опоздали, не явились, подвели? Конечно, у каждой профессии свои сложности, и работа в НИИ, истинная, честная работа — отнюдь не синекура и преисполнена других трудностей, но мы пишем о том, что испытали сами.

В связи с переходом педагогических институтов на университетский уровень преподавания в последние годы учебная на-[164]-грузка ассистентов и доцентов уменьшилась, однако возросли требования к качеству занятий, появился рейтинговый контроль, но дело даже не в этом. Контроль совести, не рейтинговая, а простая, человеческая, из глаз студентов исходящая оценка занятия не позволяет резко снижать уровень преподавания даже во время тяжелых физических недомоганий и психических травм. Преподавать всегда трудно. Так же, как заниматься наукой. Каким же образом сохранять здоровье? Как себя беречь?

Прежде всего следует помнить: не ты первый, не ты последний. Отказаться от жалости к себе, перестать считать себя самым занятым, самым загруженным. Человек может выдержать ровно столько, сколько захочет выдержать. Поверить в это помогают голоса из прошлого.

«Преподавание занимало у него (Н.В. Тимофеева-Ресовского. — В.X.) до пятидесяти восьми часов в неделю. То есть побольше девяти часов в день одного говорения. Из месяца в месяц. Такой нагрузки не выдерживал ни один преподаватель. Кое-кто пробовал за ним угнаться и быстро скисал. Он дразнил их: слабаки! недоноски!» «Девять-десять часов на говорение, два часа на переезды-переходы. В девять вечера являлся домой..., и отправлялся в кольцовский институт, который, к счастью, был рядом. До часу ночи тешился там со своими обожаемыми пресноводными»... «Чтобы сразу засыпать, он перед сном обегал несколько раз свой квартал и тогда уже засыпал мгновенно, намертво. Никаких сновидений и прочих глупостей не видел. Некогда было, надо было высыпаться» (Д.А. Гранин. Зубр).

Известный физик П.Л. Капица в 1932 году пишет своему учителю:

«...Бывают дни, когда у меня выпадает до 15 лекций в день по институту, курсам, рабфакам и так далее. Вспоминаю Кронштадт, где в дни молодости я смертельно уставал от 7—8 уроков в день и чувствовал себя героем труда».

Надежного здоровья требует не только преподавательская деятельность, протекающая, как правило, в теплых и светлых помещениях. Здоровья требует сама наука, если она связана с трудными и опасными путешествиями, опытами, экспериментами.

Доктор зоологии, профессор океанологии, художник, гуманист (именно он ввел статус беженца) Фритьоф Нансен выдерживал великие полярные экспедиции. Кстати, ученый был многократным чемпионом Норвегии по лыжам и конькам.

Марк Поповский так характеризует академика Н.И. Вавилова: «Путешественник, который верхом и пешком проделывал по семьдесят километров в сутки, альпинист, без труда поднимавшийся на пятикилометровые высоты Гиндукуша и Андов, че-[165]-ловек, который в голодных переходах по пустыне мог неделю» питаться одной сухой саранчой...»

Обратимся к нашему времени, поговорим о здоровье не великого, а обычного исследователя. Как чувствует он себя на исходе XX века?

Экологические катаклизмы, радиация, диоксины, ослабление иммунитета, катастрофы, эпидемии, социальная напряженность и многое другое, о чем человек подчас и не подозревает, укорачивают жизнь, но нет желания об этом писать, во-первых, потому, что многие и много об этом пишут; во-вторых, потому, что за­пугивающие сентенции, прогнозы в жанре триллеров делают человека еще ленивее и апатичнее по отношению к собственному организму.

Плохо себя сегодня чувствую? Так это Курская атомная постаралась или витаминный комбинат перышки почистил. Плохое настроение? Так сегодня же магнитная буря! Упадок сил? По гороскопу сие и предсказано.

Кто укорит, пристыдит взрослого всезнайку, что он не заботится о себе? Кто напомнит, что царство крепкого, послушного тела строится усилием, умом, терпением?

Акции, вложенные в АО собственного тела, не пропадут никогда. Даже небольшая забота о здоровье принесет удивительные плоды, такие, что задумаешься: а куда же подевались экология с радиацией, магнитные бури и перепады давления? Весь-город переболел гриппом, а ты в тех же самых магазинах и троллейбусах даже насморка не подхватил. Все мечутся в поисках лекарств, а ты не можешь вспомнить, когда последний раз ходил в аптеку. Возможно ли это? Возможно, если хоть сколько-то заботы отдавать своему организму.

'Конструктор О.К. Антонов считал, что слово «физкультура» понимается неправильно. Физическая культура — это не утренняя зарядка, это разумное отношение к своему организму все: 24 часа в сутки. Однако составить и сразу же ежедневно, методически выполнять обширную программу оздоровления себя и. своих близких очень непросто, поэтому целесообразнее начинать с отдельных пунктов этой программы, точечным способом расширяя свое воздействие на свой организм. Кто-то выбирает для себя одни моменты, кто-то другие, но хотя бы несколько прицельных усилий, лежащих в различных плоскостях (движение, водные процедуры, питание) ученому выбрать и систематически выполнять необходимо.

Обливания

Без обливаний по утрам мне, пожалуй бы, не удалось защитить докторскую диссертацию. У меня болела мама, и часто болел сын. Когда мальчику было пять лет, его бабушку парализовало. Через три [166] года ее не стало. Вспоминается вечер, когда сын метался в жару, а меня охватил страх: сколько еще будет таких вечеров, ночей? Я поняла, что так больше нельзя, не выдержу. И когда через некоторое время мы приехали из дома отдыха, где двенадцать дней по утренней росе бегали на Нежеголь купаться, я предложила: давай попробуем обливаться по утрам! Набрали газ и две большие кастрюли воды, сын первый, потом я повторила процедуру. Тридцать секунд даже очень холодной воды для организма вполне терпимы. Однако всю неделю был насморк, который затихал во второй половине дня. Мы продолжали обливаться. Я обливалась, когда сильно болела голова, кололо сердце, простреливало спину, когда были другие недомогания. Результаты радовали. Болезни отступили.

В 1991 году в начале мая Белгород подвергся радиационному загрязнению такой силы, что стали мыть захолустную Корочанскую улицу, которую не мыли с момента ее возникновения. Сильно кружилась голова, а ниже шеи проступило большое красное пятно. Что делать? Да то же, что с улицей Корочанской! Поливать себя водой! В те дни я обливалась три-четыре раза в день. Да и сейчас в моменты перенапряжения вечером, после работы устроишь себе иногда дополнительное обливание. Как взбадривается тело! Какое прелестное потом ощущение, но в начале процедуры — брр, всегда самопреодоление. Вода холодная, из-под крана, переходные фазы не нужны.

Кандидат наук, специалист по валеологии Василий Василье­вич Кудряшов советует сначала обливать себя с колен, потом с бедер литровой банкой воды, затем двух-, трехлитровой, увеличивая количество воды и площадь обливаемых участков тела.

Купания

Купание дарует человеку совершенно особый Купания тип движений — движения в воде. Тренируются дыхание, сердце, выпрямляется осанка, а какое удовольствие плыть и любоваться синим небом, зелеными ракитами, белыми облаками, блещущей на солнце водой! А если купаешься в Ворскле, то перед глазами и синие стрекозы, и зеленые водоросли, и белые лилии, и желтые кувшинки.

Известный синтаксист, автор школьного учебника по русскому языку, профессор Вера Васильевна Бабайцева рассказывала, что в молодости она купалась до октября, в пальто ходила купаться. «Может быть, те купания и сберегают меня до сих пор?» — заметила она как-то.

Жесткая постель

Молодой преподавательнице вызвали скорую помощь. Оказалось, что боли в области сердца были проявлением остеохондроза. Одно из условий профилактики этой болезни — жесткая постель. [167]

По мнению японских медиков, жесткая постель — прекрасное средство профилактики онкозаболеваний. Из шести способов преодоления рака на первое место поставлено требование: спать на доске (Наш современник, 1993, № 3. — С. 184).

Я несколько лет сплю на жестком и смеюсь, вспоминая первую ночь на доске. Долго сооружала я себе полезную кровать, но часа через два с позором сбежала со своего сооружения на мягкий диван: спать было больно. В течение следующей ночи я просыпалась раз семь, чтобы перевернуться на другой бок. Через неделю привыкла, потом понравилось. Перемена позы во сне, видимо, улучшает обмен веществ, избавляет от зашлаковывания. Доска дает отдых позвоночнику. Не случайно Дейл Карнеги советовал уставшим домохозяйкам растянуться не на диване — на полу. Только на жестком основании можно по-настоящему расслабиться, полноценно отдохнуть.

Осанка

По мнению английских врачей, существует прямая зависимость между неправильной осанкой (в первую очередь неумением сидеть) и преждевременным старением человека. Плохая осанка приводит к избыточному скоплению в тканях коллагена, ткани теряют эластичность, происходит сжатие мышц, наваливается усталость.

На одном из совещаний я начала от нечего делать делать осанку, то есть следить за тем, как сижу, и что же? К собственному удивлению, после окончания совещания, продолжавшегося около четырех часов, никакой усталости я не чувствовала.

Как совершенствовать осанку? Лучше всего — опираясь на образы. Героиня повести «Хозяйка гостиницы» И. Грековой, профессиональная артистка, вспоминает совет матери: «Помню, мама мне говорила: «Марго, помни о ребрах. Ходи так, как будто тебя с двух сторон что-то подтыкает под ребра». И что? До сих пор, могу похвастать, я сохранила осанку. А почему? Помню о ребрах!».

Интересный образ, помогающий сохранить осанку, предлагает Иноске Иосими: «Прямой позвоночник точно гигантская антенна ловит энергию прямо из космоса. Искривленный никак не настроится на эту гигантскую космическую «электробатарею». В итоге человек сам себя разряжает» (Цит. по кн.: П.С. Таранов. Управление без тайн: Афоризмы, законы, советы, правила для высших руководителей. — Симферополь: «Таврида», 1993. — С. 172).

Концерт духовной музыки в зале Белгородского музыкального училища. Почти все произведения исполняются а капелла, концертмейстер, не играя, сидит у рояля, а я вдруг ловлю себя на том, что любуюсь безупречной осанкой молоденькой женщины-концертмейстера. Сколько же любования мы можем доставить [168] окружающим, если при всех обстоятельствах будем сохранять королевскую осанку!

Движения

Наш современник наслышан о вреде недостатка движений, особенно движений на свежем воздухе. Как оказалось, противораковый и противоинфарктный витамин С не усваивается организмом, если человек не двигается на свежем воздухе. Путешественники-североведы брали заболевших цингой товарищей под руки и водили их по снегу, по морозу. Без движений цинга не проходила.

Заключенные (в романе А.И. Солженицына «В круге первом») ценили саму возможность прогулок.

 

«А прогулка шла как обычно. Нельзя придумать такой мерзкой погоды, чтобы вянущие без воздуха арестанты шарашки отказались от прогулки. Засидевшимся в комнатах, им были даже приятны эти резкие порывы сырого воздуха — они выдували из человека застойный воздух и застойные мысли».

 

«Господа! Кислород как раз и делает зэка бессмертным», — восклицает один из героев романа. Кстати, Конрад Вилли, английский физиолог, считает, что при достаточной оксигенации нервная клетка практически неутомима.

Как-то раз я плохо себя чувствовала и сказала об этом доценту Галине Михайловне Благасовой. «А ты гуляешь? — спросила она. — Подумай, заключенные в тюрьме гуляют ежедневно один час, а мы — сколько?». Действительно, когда мы бываем на свежем воздухе? Те десять-пятнадцать минут, когда томимся в ожидании троллейбуса?

Культура движения нуждается в пропаганде и защите. Так, много вреда принесло противопоставление тела интеллекту. Известная альтернатива синего лица и красного диплома убеждает юношество, что румяные щеки несовместны с хорошими оценками. Задача ученого — развенчивать такие мифы.

А. Гастев писал; «Воспитание движений — это дорога к воспитанию точной работы мозга». Про женщину-дворянку говорили: «Невозможно было себе представить, чтобы она споткнулась». Легкость, праздничность, приподнятость, элегантность движений — следствие воспитания и самовоспитания человека. Быть ученым не значит сиднем сидеть в кабинете. Можно вспомнить великих спортсменов Пифагора, Сократа, но спортсмены есть и среди ученых — наших современников.

Известный фольклорист, доктор наук, профессор Курского педагогического университета А.Т. Хроленко подолгу плавает, иг-[169]-рает в теннис, он — участник марафонских пробегов Курск — Поныри, Курск — Белгород.

Литературовед, писатель, критик, тренер-самбист, главный редактор серии «Библиотека поэта», председатель совета клубов самодеятельной песни, доктор филологических наук Ю. Андреев по воскресеньям нагружает себя следующим образом: шестичасовое, путешествие на байдарке, двухчасовой велокросс, часовой бег босиком по лесу, работа с двухпудовой гирей (Физкультура и спорт, 1987, №4).

Случайно ли, что именно ученые (Н.М. Амосов, А.А. Микулин) стали настоящими пропагандистами правильного, полноценного образа жизни, поэтами, певцами движений?

Питание

Присмотритесь к свежим лицам «лиц кавказской национальности». У этих людей можно поучиться культуре приема пищи. Эти людт убедят Вас, что мандарины, гранаты, персики, виноград — не роскошь и выращиваются не только для детей и для наших визитов в больницы. Петрушку, киндзу, укроп, тархун нужно есть в большем количестве, не довольствуясь листиком, украшающим бутерброд. По утрам надо завтракать. Лук, чеснок, капуста — кладезь витаминов даже зимой, солнечная пища. Моя бабушка свое! долголетие (91 год) объясняла роскошным садом, окружавшим их дом в Короче. «Яблоко с ветки. Сколько мы их ели!» — вспоминала она.

Разнообразить питание бывает сложно, но не настолько, что бы напрочь отказываться от разнообразия. «Что огурцы? Одна вода!», «В яблоках витаминов весной уже нет», «Что в черешне полезного?» — каждому приходилось слышать подобные скептические высказывания. До сих пор мы буквально тонем в предрассудках и не ведаем многих исключительно важных вещей.

Так, мы не знаем, что, нервничая, мы сжигаем, как в печке, весь запас витамина С, а значит, становимся уязвимыми для болезней. Перед ответственным выступлением, равно как после пережитого волнения лучше не считать капли корвалола, а очистить апельсин.

Мы не знаем уникальных лечебных свойств растений. 27 марта 1996 г. в «Российской газете» была опубликована небольшая заметка следующего содержания: британские ученые из Ноттингемского университета обнаружили, что экстракт из сока граната способен в считанные минуты уничтожить более тысячи различных вирусов, включая ВИЧ.

Так где продаются настоящие лекарства: в аптеке или на рынке? [170]

Отказ от спиртного и кофе

 

Женщине писать о том, что она вот уже около» десяти лет не пьет, как-то неловко, но что делать? Пока я не отказалась от крепких напитков, а также от пива, шампанского, коктейлей — я не осознала, как часто мы пьем. Праздники, дни рождения (свой-то один, а сколько чужих!), приемы», банкеты, поминки, повышение в должности — все это омыта вином.

В центральной прессе время от времени публикуют «мнения зарубежных ученых» о том, что малые дозы спиртного спасают от инфарктов, расширяют кровеносные сосуды, активизируют умственную деятельность, устраняют последствия радиации. Кто» это доказал? Кто проверил? Разве собственная жизнь и собственная интуиция не подсказывают тихонько каждому, что «печаль гортанная», как в старину называли пьянство, — это вредно, плохо, стыдно наконец?

В коварстве алкоголя меня убедили две смерти близких знакомых, крепких еще мужчин, случившиеся на следующее утро после встречи Нового года в одном случае и встречи с приятелем — в другом. Я же была свидетелем, как 2 мая 1988 г. в реанимационное отделение кардиологического центра поступали мужчины, много мужчин, и каждый признавался врачу, сколько граммов он принял накануне.

Федор Углов обвинял интеллигенцию в потворстве умеренному пьянству. Незатейливый, так и врезающийся в память стишок Расула Гамзатова («Пить можно всем, необходимо только знать, где и с кем, за что, когда и сколько») — вредный, опасный стишок. Психология окружающих людей сориентирована на высшие слои общества: если интеллигенция позволяет себе это — значит ничего плохого в этом нет!

Мы целиком поддерживаем идеи Федора Углова, в частности следующую мысль: «Ни один глоток вина не обходится без того, чтобы не принести человеку вреда... Достаточно сказать, что после любой «умеренной» дозы алкоголя в мозгу остается целое кладбище погибших клеток. ...Ведь известно, что даже после «умеренного» потребления алкоголя мозг приходит в норму через 8—20 дней. А все это время люди «думают» отравленным мозгом» (Ф. Углов. Ломехузы. Главы из книги // Москва, 1990, № 10. — С. 156—157).

Желательно отказаться от спиртного еще и потому, что запои, алкоголизм, белая горячка — перспектива не только бомжей, не только нищих, опустившихся людей. Алкоголизмом болеют представители абсолютно всех социальных групп, и кому. Как не ученому знать, что в определенных структурах мозга «выявлены рецепторы, специфически реагирующие как на морфин [171] так и на регулирующие работу мозга олиоидные пептиды. Как оказывается, пристрастие к наркотикам и алкоголю запланиро­вано природой, и пагубное развитие этой патологии есть результат злейшей эксплуатации естественных, здоровых биохимиче­ских систем нашего мозга» (О. Гомазков. Мозг-XXI: закон доминанты // Знание — сила, 1995, № 5. — С. 56).

Другими словами, если мы не научим человека получать наслаждение и удовольствие от труда, любви, семьи, очень может статься, что человека так и будет тянуть к сигарете, рюмке, игле как самым надежным поставщикам удовольствия. Не последнюю роль играет и питание: обилие живых витаминов на столе резки снижает потребность в спиртном. В Америке алкоголизм лечат витаминизацией питания (Физкультура и спорт, 1989, № 1. — С. 15—17).

Быть белой вороной непросто. Кого-то Ваше поведение будет раздражать, вот этого-то бояться и не следует. Потерпите, окружающие постепенно привыкнут и смирятся, что Вы не пьете не потому, что больны, а потому, что не хотите болеть. Это не так трудно в итоге — удержаться, выстоять, зато какое удовольствие встретить праздничное утро 1 января свежим и здоровым!

Представим еще одну картину. По институту идет профессор. С ним здороваются, разговаривают, а он излучает легкий дух спиртного. А если это не только профессор, но и женщина...

Стать настоящей женщиной гораздо сложнее, чем стать настоящим профессором.

В Москве в Институте языкознания должен был защищать докторскую диссертацию по инвективам (непечатным словам) на материале более 50 языков ученый из Ярославля В.И. Жельвис. Еще до защиты разгорелась дискуссия: как быть с кворумом, ведь часть специализированного совета — женщины. Пусть слушают скверные слова или... Вопрос решился неожиданно: женщины, входившие в совет, категорически запротестовали против их удаления, им тоже захотелось узнать все подробности! Соискатель защитил диссертацию единогласно.

Но что-то в этой истории не клеится... Статус женщины выше, чем статус профессора, и лучше было бы удалиться, пока звучат плохие слова, сберечь чистоту женственности.

Женское в женщине — это яркость чувств и свежесть ощущений, талант душевного соприкосновения с мужчиной, материнская заботливость по отношению к младшему и дочерняя отзывчивость к людям постарше, это сильное, трепетное чувство любви, напоминающее переполненную чашу, это скромная нежность, доверие к тому лучшему, что несет жизнь. И еще одно обязательное требование в этом списке — требование здоровья. [172]

Желательно отказаться не только от алкоголя, но и от коф. Зачем пьют кофе? Чтобы сэкономить на сне, снять усталость, взбодриться. Одно время я была очень привязана к этому напитку, подстегивала себя, выпивая по 4—6 чашечек в день. Мне говорили, что кофе действует по принципу маятника: как качнешься в сторону бодрости, так потом качнешься в апатию, вялость, злобу. Начались по ночам боли в области сердца, рези в желудке. Я стала замечать, как часто кричу на сына, и, когда в очередной раз я доставала банку с кофе, а она выскользнула из рук и разбилась вдребезги, я поняла, что это знак: кончай! И я отказалась от этого напитка. Сначала помогли поливитамины (ревит), но потом и без них справлялась с былой привязанностью. С удивлением я почувствовала, что ленивее без кофе не стала. Наоборот, после непродолжительного отдыха сама собой приходит веселая бодрость, начинается прилив сил. Отвыкать от кофе было, однако, трудно. Я шарахалась даже от запаха, боясь, что сорвусь, но время помогает не только привыкать, но и отвыкать. Время становится нашим партнером.

Отдых

 

Несколько слов в защиту сна. Понятия сна и отдыха часто отождествляют, а это не совсем верно. На отдыхе еще можно сэкономить время, переключившись на другой вид труда, но экономить на сне нельзя. Сон — условие нашей жизни, тайна тайн нашего организма. Функции сна уникальны, и искажать посредством кофе природу элементарной потребности — потребности во сне — преступно по отношению к здоровью. «Я провожу во сне треть жизни, и эта треть моей жизни — отнюдь не худшая» (А. Эйнштейн).

Есть много хороших книг об аутотренинге. (См., в частности, книгу Ханнеса Линдемана «Аутогенная тренировка: Путь к восстановлению здоровья и работоспособности». Изд. 2. — М.: Физкультура и спорт, 1985. — 130 с.). Вечерами мы валимся с ног от усталости, а надо бы думать по заданию: я кучер, моя рука тяжелая и теплая... Все это хорошо и полезно, но не хватает си­лы воли, и я выбрала другой путь, другой способ самокоррекции.

Сочинение «Мой день через 20, лет» многие студенты узбекского отделения начинали, видимо, хорошо им известной пословицей: «Мечтать не вредно, вредно не мечтать». Русский человек как-то далек от этой идеи, стесняется, стыдится мечтать. Я решила попробовать, решила научиться засыпать, погружаясь в счастье. И Вы, читатель, попробуйте, помечтайте перед сном. Никто никогда не узнает, о чем или о ком Вы думали, засыпая, но состояние счастья целительно воздействует на ваши внутренние органы.

Перед входом в кардиологическое отделение детской больницы висит плакат для родителей: «Сердце лечат радостью». Мо-[173]-жет быть, вспоминая хорошие эпизоды своей жизни, вспоминая любимых, мы подлечим свое сердце? И немного поможем мозгу. Н.П. Бехтгерева пишет: «Эмоции являются важнейшим фактором, определяющим уровень сверхмедленных физиологических процессов и, следовательно, информационную емкость мозга» (Наука и жизнь, 1990, № 9. — С. 72).

Требования ко сну одинаковы для всех. Требования к отдыху более индивидуальны. Рукоделие — хороший вид отдыха, у которого есть свои странности: чем меньше нужна в данный мо­мент та вещь», которую ты шьешь, чинишь, ремонтируешь, тем «больший отдых дает тебе эта деятельность. Превосходной разрядкой является игра на пианино. Я играю с восьми лет, но только недавно заметила, что игра полезна для здоровья. Отдыхом может стать самая интенсивная домашняя работа, если только снят контроль времени, если мы не спеша, радостно убираем, наводим чистоту, переставляет мебель, думаем о новизне и красоте обстановки. Отдыхом может стать придумывание нового стиля в одежде, но об этом отдельный разговор.

Одежда

Внешний вид человека тоже влияет на его самочувствие. Я мало внимания обращала на свой облик, пока ночью не стало мне плохо, ничего тогда не помогло, но вспомнились слова отца (у психологов есть такое понятие «позднее послушание»). Отец, занимавшийся вопросами космической связи, встречал в Новосибирске делегацию французских ученых, и один француз во время беседы сказал ему: «Мы считаем, что чем человек лучше одевается, тем он дольние живет». После той ночи я решила одеваться как можно лучше, стала вертеться перед зеркалом, пробовать максимально разнообразить гардероб. Тут же меня осенило, какое профессиональное преступление совершала я, месяцами приходя читать лекции в одном, максимум двух нарядах. У американцев считается, что если человек пришел на работу в том же, в чем был вчера, значит он не ночевал дома. Ах, про меня бы сказали, что я по полгода не ночую! И я стала одеваться так, чтобы никто не догадался, в каком платье появлюсь я завтра.

Самочувствие улучшилось самым удивительным образом. Правда, и здесь нужна храбрость. Никогда не спрашивайте мнения окружающих: Вы и зеркало. Откровеннее зеркала не скажет никто.

Культура — это многообразие, талант выбора варианта поведения. Почему бы ради новизны не надеть то, что, может быть, и не очень к Вам идет, но освежает общую цветовую гамму или отвечает ситуации?

Открытую лекцию по проблемам борьбы со сквернословием захотелось мне прочитать в черных перчатках. Сорок минут смотрела я дома на себя в зеркало и думала: «Тварь я дрожа-[174]-щая или право имею?» Захожу на кафедру. «У Вас что, руки обожжены?» — «Да нет, это я так просто». Ладно, думаю, дойду до аудитории, а там сниму. Ничего, дошла. И читала всю лекцию. Когда закончилось обсуждение, одна из преподавательниц сказала: «Я теперь серьги надену кольцами, а то все решиться не могла».

Диктат моды, диктат окружающих идет из глубокой древности. «Итак, он встретил Сократа — умытого и в сандалиях, что с тем редко случалось, и спросил, куда это он так вырядился» (Платон. Избранные диалоги. — М.: Худож. лит., 1965. — С. 120).

Праздничная одежда каждый день — это и дополнительная порция хорошего самочувствия тоже каждый день.

Две аспирантки в Воронеже занимались в общежитии, как водится, в халатиках, тапочках и вдруг решили: нельзя так. И начали для тех же домашних занятий наряжаться, как если бы шли в университет или в гости. Тонус занятий стал значительно выше.

— Сейчас молодежь плохо живет.

— Почему, бабушка?

— Сильно много учится. Мы веселее жили. Маскарады были, карнавалы.

Маскарад... Танцы, шествия, смех и непременно переодевание.

Я думаю о заседании диссертационного совета. Члены совета сливаются со всеми присутствующими, а быть членом совета — большая честь. Если бы знаменовалось это еще и одеждой (мантией...).

Итак, кроме прямой связи (здоровье влияет на внешний вид) есть связь и обратная (внешний вид влияет на здоровье). А если Вам вдруг не захочется наряжаться, вспомните слова Сергея Залыгина: «Женщина — это всегда звезда какой-нибудь величины, и пусть чуть-чуть, но должна сиять».

 

В последнее время появилось особенно много книг, посвященных оздоровлению организма. Из конгломерата подчас противоречивых советов можно выбрать несколько таких, которые для Вас реальны, уверовать в них, что очень важно, а значит начать их соблюдать. В отношении здоровья мы часто ведем себя по принципу: все или ничего, а так как «все» нереально, то здоровье пускается на самотек. Нет, соблюдение даже одного-единственного требования тут же обернется приливом сил.

«Что касается России, то в России люди быстро изнашиваются- Профессор Кулишер рассказывал как-то, что в Германии о 50-летнем ученом говорят с оттенком неодобрения; aber er ist ja ein junger Malili (Но он еще совсем молодой человек)» [175] (Л. Гинзбург. Записи 20—30-х годов: Из неопубликованного // Новый мир, 1992, № 6. — С. 156).

Реальная ситуация в области социальной психологии сейчас такова, что люди, берегущие себя, скажем, при переходе улиц, при посадке в электричку, люди, думающие о своем здоровье, менее уважаемы окружающими, нежели те, кто рискует здоровьем.

А. Буровский вспоминает, как отказался ехать с пьяным трактористом, севшим за руль незнакомого К.-700, которым управлять учатся от двух до четырех месяцев.

«А отказ ехать вместе с еще более нетрезвым человеком окончательно погубил мою репутацию. Такая элементарная осторожность — как бы нарушение сложившихся представлений и норм, образа жизни, который представляется естественным. «Правильный» человек — это человек неаккуратный, неосторожный и относящийся к себе без уважения и не строящий сколько-нибудь-серьезных планов. Наконец, «правильный» человек не стремится ни к улучшению жизни, ни к достижению традиционных ценностей: долголетие, крепкая семья, много здоровых детей, разумное землепользование и т.п.» (А. Буровский. Короткоживущие // Знание — сила, 1994, №> 5. — С. 72).

Психология презрения к собственному здоровью либо распространится и «а элитарный слой общества, либо оттуда, с интеллектуальных высот, от тех людей, которых все знают, будет незримо исходить психология заботы о себе, попечения о своем теле, стремление к долгожительству. На каком полюсе Вы, читатель, Вы, кому бессознательно подражают Ваши собственные дети, Ваши студенты, аспиранты, соседи, знакомые?

Отношение интеллигента к своему здоровью — во многом программное отношение.

Ученый на фоне интеллигенции еще более заметная фигура. Как он справляется с жизнью, сколько у него детей, как относится к себе, что себе разрешает, чего не разрешает — все эти вопросы вслух не произносятся, и тем не менее они реальны.

Итак, побережем себя всячески, позаботимся не только o своем интеллекте, не только о душе, но и о теле, которое столь же ценно и неповторимо, сколь ценны и неповторимы душа и разум

Позаботимся о теле, отдавая телу телесное, потому что настоящая наука требует выносливости, завидной крепости, физической свежести, силы. Современное общество нуждается в лонгитюдных исследованиях, экспериментах, продолжающихся не [176] годами — десятилетиями. Длительность наблюдений обеспечивает надежность их интерпретации.

Большая наука требует долголетия. Долголетие — гарант того, что Вы успеете сделать многое из задуманного. А разве для Вашей семьи Ваше долголетие не благостно, не желанно?

Слово, растение, нож — древнейший инструментарий эскулапа. Нож (простите, скальпель) оставим хирургу, но слова, но растения почему бы нам самим не использовать как лекарство широчайшего спектра, как средство ежедневной поддержки, как панацею?

Мы целебны сами для себя захватывающей высотой поставленных задач. Мы целебны друг для друга уникальностью того лучшего, что носим в себе. [198]

Глава 15

ПОВЕДЕНИЕ УЧЕНОГО

«Я ПРИДУМАЛ несколько интересных физических теорий, — сказал как-то Ландау, — но никто не понимает, что мой самый главный вклад состоит в том, что я придумал, как надо талантливо жить». «Он, конечно, не придумал, как надо талантливо жить, он просто талантливо жил», — пишет В. Ротенберг (Знание — сила, 1992, № 8. — С. 12).

Стоп! А почему отнимать у ученого право оценки собственной жизни? Так ли уж судьба великого исследователя случайна и индивидуальна, так ли уж далека она от судеб простых людей, от нравственных клише обычной жизни? Нет, нет и нет. Однако нет и полного тождества между жизнью ученого и жизнью простого смертного, потому что нет тождества в их поведении. Наша жизнь — это наше поведение. Гегель говорил о Сократе, что великая жизнь строится по принципам искусства.

Поведение ученого в идеале должно отличаться от поведения других людей. Ученый представляет высший слой интеллектуальной элиты, а высший слой обладает функцией образца, эталона, ориентира.

Первый вице-президент Астрономо-геодезического общества Гавриил Хромов считает иначе: «Это ведь только в наивной беллетристике да в романтических киноповествованиях вроде «Девяти дней одного года» ученые дышат прозрачным воздухом горных высей познания и демонстрируют, хотя бы в лице героев, исключительное благородство и приверженность научной истине. Да нет же! Ученые — вполне обычные люди, коим, увы, не чуждо решительно ничто человеческое. Более того, как показывает печальный опыт, обладатели изощренного разума порою проявляют и незаурядную беспринципность, питаемую умением изящно обосновывать неблаговидные поступки» (Знание — сила, 1995, № 5. — С. 38).

Такое мнение не единичное, и примеров недостойного поведения людей науки можно привести немало, равно как и примеров достойного поведения. [178]

Дело, однако, не в поединке «пример на пример», а в установке личности. Что выбирают молодые исследователи: ежедневно подтверждать, что они вполне обычные люди, или ежедневно стремиться к горнему, высшему уровню общения и поведения? И что считать для себя высшим уровнем?

Мы уже писали о многих качествах исследователя: целеустремленности и аккуратности, научной этике и научной дисциплине. Поведенческие аспекты затрагивались и при разговоре о здоровье. Для заключительной главы выделим три характеристики ученого, важные для нашей страны и для нашего времени. Это доброта, честность, достоинство.

ДОБРОТА

 

ДОБРОТА ученого проявляется не в том, чтобы протянуть побольше денег нищему, и не в том, чтобы всем и каждому отдавать свое свободное время, и не в том, чтобы снисходительно прощать нерадивых сотрудников, аспирантов, студентов, и не в том, чтобы взвалить на себя все больше и больше новых должностных обязанностей.

Доброта ученого предполагает несколько иные параметры.

Ты прочитал целую библиотеку книг, ты сам пишешь книги, ты учишь студентов, ты увенчан степенями и званиями, значит именно ты можешь так любить, так ценить людей, как никто до сих пор, до встречи с тобой их не ценил и не любил.

Подходить к человеку с программой добра, с оптимистической гипотезой, глядеть человеку в глаза и видеть лучшее в этом человеке и взывать к жизни, лелеять это лучшее — так призваны были относиться к людям служители церкви. Думается, сейчас это призвание учителей и ученых.

Выделим несколько типов отношений к миру, отношений, в которых максимально может быть проявлена доброта.

---

Дата добавления: 2019-09-13; просмотров: 208; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!