Из «Биографического словаря Державы» 7 страница
Кажется, Кашкари хорошо знал окрестности. С соседней улицы доносились голоса и шум, но там, где летели они, прохожих почти не было. Местные жители либо благовоспитанно ужинали дома, либо отправились на более оживленные бульвары в поисках вечерних утех.
– Видишь то здание? Это оперный театр. Сезон пока не начался, так что там, скорее всего, пусто. Открой все окна и двери, как ты делала раньше. У тебя есть что-нибудь хоть как-то похожее на нас, чтобы сыграть наших двойников?
Мысли дико проносились в голове.
– Есть палатка. Она может принимать разные формы.
– Приготовь ее.
Иоланта вытащила из сумки палатку – ту самую, что служила им с Титом убежищем в пустыне. Они влетели через черный ход и остановились так резко, что Иола чуть не свалилась с ковра. Кашкари спрыгнул на пол и жестом предложил и ей спуститься.
Встряхнув, она расправила палатку и наспех придала ей форму двух тонких соприкасающихся валиков. Затем закрепила палатку на ковре, и Кашкари заклинанием заставил его лететь к двери, распахнутой в другом конце длинного коридора.
– Пошли.
Он затащил Иоланту под сцену – в настоящий лабиринт коридоров. Они сворачивали и сворачивали, казалось, двигаясь кругами, но наконец Кашкари толкнул дверь в темный и тесный чулан, вызвал магический свет и… выругался.
– Я его не вижу.
– Мы хоть туда пришли?
– Да. Перед моим отъездом в Англию на осенний семестр он был здесь. Он всегда здесь.
|
|
|
– Кто «он»?
– Двухдверный шкаф. Огромный, весь в завитушках. Такой не пропустишь.
Перед ними громоздились полки, стеллажи и сундуки, но шкафов, гардеробов, буфетов, огромных или каких-либо других, не наблюдалось.
Иоланта схватила Кашкари за руку:
– Слышишь?
В подвале был кто-то еще. Они провозились слишком долго. Атлантида раскусила их уловку.
Иола попыталась справиться с паникой:
– Подожди-ка! Ты сказал, что театральный сезон пока не начался… А когда он начинается?
Мгновение Кашкари просто смотрел на нее выпученными глазами.
– Сюда!
Они рванули в зрительный зал. Близилось открытие театрального сезона, а значит, репетиции уже точно шли. Ни один из них никогда не участвовал в итонских постановках, но Сазерленд пробовал и иногда рассказывал о своем опыте. Последние репетиции всегда проходили с установленными декорациями, чтобы актеры знали, где находится реквизит и как двигаться по авансцене.
Сейчас на сцене стояла лишь кровать под аляповатой шелково-бархатной драпировкой.
Иоланта и Кашкари озадаченно переглянулись.
И тут Кашкари, тихонько застонав, бросился на сцену. Он стянул красно-золотистые покрывала и откинул прочь сразу несколько слоев набивки. Теперь стало видно, что роль кровати посчастливилось исполнять огромному шкафу, лежащему вниз дверцами. Заклинанием левитации Иоланта подняла его и поставила на ножки. Они залезли внутрь и закрыли двери.
|
|
|
– Из огня выбрались, – сказала она.
Кашкари вздохнул:
– Как бы в полымя не угодить.
Глава 7
– Повторите, – потребовал Тит.
– Леди Калиста и генерал Рейнстоун – единокровные сестры.
Одна – любовница регента, в руках которой сосредоточена реальная власть, вторая – призвана защищать государство от угроз извне. А Тит, правитель Державы, об этом ни сном ни духом…
– Кто еще в курсе?
– Не знаю, сир. Но и меня никто не посвящал в сию тайну, просто я подслушал их ссору. Генерал распекала леди Калисту за то, что та не имеет ни малейшего представления о преданности, раз не понимает, почему Рейнстоун впала в такое безумное смятение, будучи отстраненной от службы у ее высочества. «Ты ценишь лишь тех, кто может принести пользу, – сказала она леди Калисте, а затем добавила: – Лучше бы я никогда не узнала, что мы сестры».
Принцесса Ариадна, покойная мать Тита, освободила генерала Рейнстоун от должности, поймав за чтением своего личного дневника, в котором записывала все свои пророческие видения. Ни Тит, ни его мать не смогли понять мотивов подобного проступка. Но теперь становилось ясно, что двигало генералом – собственная сестра, жаждущая знать, есть ли в дневнике предсказания о ее дочери.
|
|
|
– Ни той, ни другой я ни разу не заикнулся об услышанном, – продолжил Хейвуд. – Но точно уверен, что с тех пор они не общались – тот казус с ее высочеством, вероятно, стал последней каплей для и без того хрупких отношений.
Тит попытался вспомнить, видел ли хоть раз генерала Рейнстоун и леди Калисту в одном и том же месте одновременно. Да, на приеме в Цитадели, том самом, который испортила Амара. Но сестер разделяла толпа, а генерал славилась своим нежеланием участвовать в торжественных мероприятиях.
– Помирились ли они уже после того, как я потерял память, сказать не могу. С тех пор я не общался с леди Калистой. Да и с Рейнстоун тоже, постепенно мы отдалились, и я увлекся собственными заботами.
Повисло молчание. Тит рассматривал человека, так много выстрадавшего из-за своей преданности леди Калисте. Он мог винить Хейвуда за то, что тот должным образом не берег Иоланту в последние годы своих «бедствий», и еще не так давно, возможно, имел бы на это право. Но теперь, когда Тит сам ранил ее столь же сильно, если не сильнее… Ему ли бросаться обвинениями?
|
|
|
– Она думает о вас, о вашей безопасности, – сказал он старику.
Хейвуд улыбнулся, явно пытаясь сдержать более яркие эмоции:
– Я этого не заслужил, но безмерно благодарен.
– Думаю, она бы предпочла расти с вами, чем с леди Кал…
В кармане брюк лежала завернутая в платок половинка кулона, и даже сквозь ткань отчетливо ощущался ее холод. Но внезапно температура изменилась. Тит вытащил и нетерпеливо развернул платок.
Металлический полуовал был едва ли холоднее окружающего воздуха.
Фэрфакс переместилась на тысячи верст. Что произошло? Неужели все-таки попала в западню Атлантиды? А может, уже на пути во дворец главнокомандующего?
– Сир? – неуверенно позвал Хейвуд.
Тит вскочил. На стене в комнате висела обычная немагическая карта. Такие, конечно, не отличаются точностью, но эта все же могла дать примерное представление о местонахождении Фэрфакс.
Он прижал кулон к карте и прочел длинный ряд заклинаний. Точка возникла в море, близ берегов Корсики.
– Что за чушь.
– Позвольте, сир, – произнес Хейвуд. – В последние дни у меня много времени, так что я пытался превратить эту карту в магическую. Хотя, боюсь, моя точность оставляет желать лучшего. Revela omnia.
Линии на карте изгибались и переплетались, образуя континенты с магическими королевствами, а в океанах вырастали массивы суши, невидимые немагическим глазом.
На сей раз точка возникла посреди Ла-Манша.
«Полымя его возьми».
Тит вдруг вспомнил слова Кашкари: «В Каире есть односторонний портал, который соорудил мой брат. Ведет прямиком в дом миссис Долиш».
* * *
Они материализовались в темном тесном чулане с метлами, и в нос тут же ударил резкий запах извести. Иоланта попыталась перескочить дальше вместе с ухватившимся за ее локоть Кашкари, но не сдвинулась с места – внескачковая зона по-прежнему была активна.
Вдалеке уже слышались стремительные и зловещие шаги преследователей. Иоланта и Кашкари выскочили из кладовки, она – вызывая яркий свет, он – на ходу раскрывая запасной коврик.
В комнате оказалось полно стиральных лоханей, утюгов и сушилок для белья. Иола не стала пытаться открыть дверь или узкое окошко под самым потолком. Прачечную к дому пристроили уже позже, прилепив в самом конце. Так что Иоланта подняла руку и пробила разрядом молнии дыру в потолке.
Они прыгнули на ковер и устремились в моросящую ночную тьму. Сгущался туман, расплывчатыми оранжевыми клубами витая в свете уличных фонарей.
В домах поблизости распахнулись окна. Раздался голос, сильно напоминавший Купера:
– Что происходит? В нас ударила молния?
Иоланта сжала кулак. Все освещение в радиусе тридцати саженей тут же исчезло. Мрак воцарился кромешный.
– Давай на запад, – шепнула она Кашкари.
Ковер, скользя сквозь ночную темень, мгновенно вынес их прочь из города – Итон простирался скорее в длину, нежели в ширину, а жилые дома начинались уже ближе к его западной границе. Иоланта вернула огонь в фонари и канделябры, дабы не устраивать неразберихи.
– И далеко на запад? – поинтересовался Кашкари.
Вопрос Иолу озадачил. Она многократно перескакивала в заброшенную пивоварню, где находился южный вход в лабораторию Тита, но ни разу не добиралась туда обычным способом, так что в итоге понятия не имела, насколько это далеко, и сможет ли она вообще узнать место со стороны при свете дня.
Внезапно половинка кулона на ее шее нагрелась.
– Тит здесь! – Иоланта вложила кулон в руку Кашкари. – Держись верного направления, и он станет еще горячее.
Ночь вспыхнула, превратившись в день. Появившийся эскадрон бронированных колесниц резким беспощадным светом озарил окрестности. Из их металлических чрев выпали вытянутые колесницы поменьше, похожие на стручки, те самые, что преследовали Иолу и Кашкари по всему Каиру.
Но если там их спас городской ландшафт, то здесь, на открытой и ровной местности, спрятаться оказалось негде. Не было даже тьмы, что могла бы их защитить.
Несмотря на попутный ветер, которым Иоланта подгоняла ковер, стручки приближались. Приказав почве под деревьями разрыхлиться, она заклинанием подняла их в воздух и швырнула назад.
Преследователи увернулись.
Призвав воды Темзы, Иола воздвигла ледяную стену. Одна колесница с разгона врезалась в нее, но другие вовремя остановились.
Вместо того чтобы создать еще одну стену, Иоланта разнесла на куски эту и метнула в стручки осколки размером с булыжники. Две колесницы, получив удар вбок, сбились с траектории. Остальные вытянули свои механические лапы и теперь либо ловили ледяные глыбы, либо отбрасывали их в стороны.
Как же их много, целый рой. Где же пивоварня? Если не найти ее сейчас, то возможности уже не будет.
Еще больше стручков упало с неба – настоящий погибельный град. Их длинные лапы тянулись к Иоланте отовсюду, а Кашкари гнал ковер уже так низко, что едва не задевал землю.
– Сделай что-нибудь! – закричал он.
Но что еще она могла сделать? Иола дико озиралась и не видела ничего, кроме когтей и металлических днищ колесниц.
– Перескакивайте! – словно церковный колокол прозвенел голос Тита. – Вы уже за пределами внескачковой зоны!
Кашкари схватил ее за руку. Иоланта закрыла глаза и представила обстановку пивоварни. В следующий миг они рухнули на пол, угодив прямо в кучу старых бочонков, куда после лихого виража их скинул ковер.
Они еще не успели полностью остановиться, как их уже подняли на ноги. Тит, а с ним и учитель Хейвуд!
– Идемте. Скорее!
Дверь в лабораторию была открыта, свет озарял знакомый интерьер с длинным рабочим столом и бесконечными рядами стеллажей и шкафов.
Они ринулись внутрь. Тит вбежал последним, плотно захлопнул дверь и выкрикнул:
– Extinguatur ostium!
Иоланта вцепилась в него, дрожа всем телом и судорожно хватая воздух. Тит чуть не раздавил ее в объятиях.
– Фортуна уберегла, – хрипло выдавил он. – На минуту я представил, что тебя схватили.
Через мгновение Иоланта уже обнимала учителя Хейвуда. Он поцеловал ее в лоб, погладил по волосам.
– Я считал, будто владею некоторой магией былых времен. Но оказался совершенно бесполезен. Глупый трус.
– С нами все нормально, – судорожно вздохнув, ответила она, – не переживайте. Мы в порядке.
Затем обняла Кашкари, который тоже пытался восстановить дыхание.
– Это был прекрасный полет, старина. Ты нас спас.
– Я думал, мы погибли. Думал, это как…
Он внезапно умолк. Беспокойство, уже успевшее стать слишком привычным, сжало сердце Иоланты, но Кашкари лишь поднял руку и осторожно нащупал рану на виске. Должно быть, ударился головой о бочонок с сидром.
Тит уже смочил салфетку какой-то настойкой и велел ему сесть.
– С тобой все нормально? – спросил он Иоланту, промывая Кашкари рану. – Головная боль, тошнота, может, слабость?
– Я в порядке. Ты уверен, что пресек все связи между пивоварней и лабораторией?
– Да.
Закрепив повязку на виске Кашкари, Тит выудил из разных ящиков несколько флакончиков и передал Иоле.
– Прими. После травмы, потребовавшей применения панацеи, нельзя совершать скачки в течение семи дней.
Она совершенно об этом забыла. Когда Иоланта проглотила снадобье, учитель Хейвуд еще раз крепко прижал ее к себе. Глухой прерывистый стук его сердца отдавался в ее груди.
– Защити меня Фортуна. Я все такой же трусливый дурак.
– Я в безопасности. Теперь мы все в безопасности.
В пространственном изгибе, где располагалась лаборатория, их не могли найти или выследить. Наконец оторвавшись от учителя, Иола представила ему Кашкари, и мужчины пожали руки.
– Что произошло? – спросил Тит. – Как Атлантида вас нашла?
Иоланта раскопала обугленный Валидус, вручила Титу и рассказала об аномалии с алмазными коронами, обрамлявшими палочку-клинок.
Тит помрачнел:
– Если только я не ошибаюсь, у Атлантиды теперь есть доступ к дочерней палочке Валидуса.
– Это еще что? – в один голос спросили все.
– Большинство палочек-клинков составляют пару – материнская и дочерняя. В дочерней нет ничего особенного. Она расширяет магическую силу не больше обычной, но наследует свойства материнской палочки, если ту вдруг уничтожают. Когда Гесперия Величественная владела Валидусом, она усовершенствовала его дочернюю палочку, чтобы с ее помощью можно было выследить материнскую. Потому-то дочерняя палочка Валидуса хранилась в секретном месте, чтобы никто не мог воспользоваться ею, пока владельца Валидуса не сочтут погибшим или схваченным.
– Но это не твой случай, – заметила Иоланта.
– Попробуй-ка объяснить это регенту. – Тит нахмурился. – Если подумать... Я не уверен, что Алект вообще об этом знает. Скорее уж такими познаниями может обладать кто-то вроде генерала Рейнстоун.
– Ты можешь попросить Далберта ее найти?
Ведь он оставил их, как раз чтобы разузнать, какие именно сведения мог собрать Далберт.
– Давай сама, – сказал Тит, – я схожу за водой для чая.
– Воды могу принести я, сир, – предложил Хейвуд.
– На улице темно. Вы не найдете насос.
Его бы не отыскала даже Иола – когда бы она ни зашла в лабораторию, чайник всегда был полон. Смущенно взглянув на учителя, она пояснила:
– Принц не вернется туда, откуда мы пришли. Лаборатория также соединяется с маяком на севере Шотландии.
Она набрала сообщение на пишущем шаре, которым Тит пользовался для связи с Далбертом. Затем подложила под него лист бумаги, чтобы принять все отчеты, которые тот мог отправить, пока они были в пустыне. Защелкали клавиши.
Тит вошел, когда Иоланта вынимала бумагу.
– Снаружи ужасный туман. Я дважды прошел мимо насоса, пока его нашел.
Он поставил воду греться, вместе с Иолой прочел сообщения и пересказал их Хейвуду и Кашкари.
– В ту ночь, когда мы с Фэрфакс оказались в пустыне – ночь, когда я вызвал феникса войны, – регент устроил закрытое совещание со своими приближенными. Потом они совещались еще несколько раз, также он встречался с нынешним инквизитором. Очевидно, леди Калисту все еще держат в Инквизитории.
Учитель Хейвуд положил сцепленные руки на стол. Иоланте показалось, что он занервничал. До сих пор переживал о леди Калисте?
– Если ее безопасности угрожают, регент обязательно даст то, чего они требуют.
Мелькнула ли жалость в глазах Тита, когда он взглянул на Хейвуда?
– Романтично, конечно, но дело в другом. Боюсь, регент даст им требуемое, даже если леди Калиста будет в абсолютной безопасности – в силу своей натуры Алект стремится хоть чуток погреться под лучами власти и могущества. Он не способен отклонить ни одну просьбу Атлантиды.
Кашкари нахмурился:
– Это все, что разузнал твой шпион?
– Есть еще кое-что. Пока ничего не оглашалось. Мои подданные ничего не подозревают, поскольку обычно я в столице не появляюсь. Они продолжают думать, что я в своей горной цитадели, учусь, как и подобает хорошему маленькому принцу. – Тит взглянул на Кашкари. – Но ты прав. Я ожидал куда большего. Уж не арестован ли мой шпион.
– Что нам теперь делать?
Чайник запел. Тит заварил чай и раздал печенье из жестяной банки.
– Разместимся на ночлег. На маяке есть пара гостевых комнат для уполномоченных и путешественников, выброшенных на берег непогодой. Одна из них уже занята. И раз уж мисс Сибурн, пока это возможно, должна воздержаться от скачков, вторую предлагаю отдать ей. Джентльмены могут остановиться на постоялом дворе в Дурнессе, это в двадцати верстах отсюда.
Упомянутые джентльмены пробормотали, что согласны.
Все выпили чай. Кашкари и Тит поговорили о бронированных колесницах, а Иоланта тем временем расспрашивала учителя Хейвуда о его жизни в Париже.
– Я очень полюбил булочную за углом. Их пирожные напоминают мне те, что мы покупали в кондитерской миссис Хиндерстоун. Помнишь ее?
– Разумеется. Одно из моих любимейших мест в Деламере.
– Внутри есть надпись, ты ее обожала, раньше там был книжный, теперь его уже нет, а надпись осталась.
– «Книги о черной магии можно найти в подвале, бесплатно. Обнаружив подвал, пожалуйста, покормите призрачное чудище внутри. С уважением, Е. Константинос».
– Да, именно эта. Ты всегда над ней смеялась. И всегда понимала, что это шутка.
Учитель улыбнулся, вспоминая ее малышкой. Сердце Иоланты сжалось.
– Вы ходили в кондитерскую, потому что там познакомились с леди Калистой?
– Нет, я просто любил наблюдать, как расцветает твое личико, когда ты ступаешь на порог. Те же лакомства продавались и в других местах, но для тебя магазинчик миссис Хиндерстоун был единственным. Ты обожала сидеть за одним и тем же столиком у окна и наблюдать за прохожими на Университетской аллее.
– Однажды мы туда вернемся, – в порыве пообещала она. – Как-нибудь, когда все закончится, мы попросим у его высочества особое разрешение вернуть ваше прежнее профессорское звание. Тогда вы снова сможете преподавать, и может, я даже буду у вас учиться, если сумею поступить.
– Давай и на это попросим особое разрешение, – подхватил Хейвуд, воодушевленный идеей.
Иоланта рассмеялась:
– А еще мы вернем свой старый дом. И все будет, словно… словно…
До нее дошло, как глупо звучат ее слова. Как можно притворяться, будто все по-прежнему, когда теперь они оба знают, что столь чудесный для Иоланты устроенный быт для учителя был источником боли и разочарования?
Он положил руку ей на плечо:
– Да, так и сделаем, если это вообще возможно. Те дни были счастливейшими в моей жизни. Я с трепетом вновь войду в Консерваторию, вернусь в старый дом, а вы все будете ходить на мои уроки уже повзрослевшие.
Иоланта взяла руки Хейвуда в свои, одновременно переполняемая радостью и печалью:
– Спасибо. Это здорово.
Некоторое время они молчали. И только теперь она поняла, что в лаборатории воцарилась тишина, а Тит с Кашкари смотрят на них, первый мечтательно и грустно, второй же…
Кашкари смотрел на нее с горечью.
Он быстро повернулся к Титу:
– Последние сутки тянутся бесконечно, я вымотался. Можно поскорее пойти в гостиницу?
– Конечно. Я перенесу тебя туда. Учитель Хейвуд, вы можете оставаться здесь сколько захотите. Я зайду за вами позже.
Хейвуд поднялся:
– Нет, сир. Сегодня вы и так совершили слишком много скачков. Я тоже иду. – Он еще раз обнял Иоланту. – Я так счастлив, что ты цела.
Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 137; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!