Из «Биографического словаря Державы» 6 страница
Разум Тита, столь изобретательный и способный принимать мгновенные решения в минуту опасности, совершенно терялся перед таким изобилием удовольствий. Выбирать не хотелось. Хотелось просто утонуть в бесконечных перспективах подобного будущего.
«Тебе не обязательно умирать, – нашептывал тонкий внутренний голосок. – Так рано и так бессмысленно». Ведь уже выяснилось, что главное видение принцессы Ариадны если и не полностью лживо, то как минимум неверно истолковано. Не существует никакого Избранного, никакого предопределенного пути. Как и обязательств свершить нечто большее – по крайней мере, у Тита, уже пожертвовавшего собственным детством.
Пока другие мальчишки играли, он усиленно трудился. Если не брал уроки у своих предшественников в учебных стансах, то сражался со всевозможными сказочными зубастыми и когтистыми тварями. Вместо солнечного света и свежего воздуха, юношество Тита пропахло старыми талмудами и обгорело в драконьем пламени.
Он так мало жил… Когда в последний раз он гулял в Лабиринтных горах просто ради удовольствия? Нет, вместо этого в свободное время Тит упражнялся на неумолимых склонах, дабы убедиться, что в нужный момент скорость и ловкость не подведут.
Хотя бы день он прожил для себя?
Судорожно вздохнув, Тит вернулся в реальность. Была причина, по которой он придумал это будущее лишь для Фэрфакс: ведь стоило представить там себя, и чудовищная жажда жизни рвалась наружу, стремясь разрушить все на своем пути ради еще одного дня, часа, вдоха.
|
|
|
Но отступать уже поздно, не время поддаваться малодушию.
Он проглотил порцию средства для скачков, закрыл глаза и подумал о Неаполе.
Неаполь. Рим. Флоренция. Материализовавшись во Флоренции, Тит ощутил резкую боль в глазах. Но не стал сидеть и ждать, пока пройдут неприятные ощущения, а воспользовался временем восстановления, чтобы обзавестись немагической одеждой, более привычной для европейцев, нежели для жителей Сахары. Проще говоря, он купил все вещи с манекена в витрине. Затем вновь пришлось прибегнуть к портняжным заклинаниям, отточенным за долгие часы тренировок, чтобы готовая одежда идеально подошла тогда еще неизвестному стихийнику, который должен был взять на себя роль Арчера Фэрфакса.
Фэрфакс.
Тит опять представил ее в будущем: одна, она сидела на расстеленном для пикника покрывале на широкой лужайке Консерватории. На коленях книга, рядом надкушенный сэндвич. Но она недолго пробыла в одиночестве. Подошел друг и сел рядом, за ним второй. И скоро собралась целая толпа, окружившая Фэрфакс хохотом и весельем.
Тит снова закрыл глаза.
Генуя. Турин. Женева. Дижон. Осер.
|
|
|
Оказавшись у колокольни самого крупного собора в Осере, он согнулся от звона в ушах. Перестарался с последним скачком, слишком большое расстояние. Но в этой густонаселенной части Франции на ковре не полетаешь, поэтому, купив пальто – в солнечной Италии он не подумал о необходимой одежде, – Тит сел в поезд и отдался на волю немагических технологий, преодолевая оставшееся до Парижа расстояние под мерный перестук колес под хмурым дождливым небом.
Два часа спустя он сошел на Восточном вокзале Парижа и взял двухколесный кэб до шестнадцатого округа. Уличные фонари, мерцая, освещали широкие городские бульвары. Тит сидел в экипаже, пока движение не переросло в огромный затор, перекрывший улицы во всех направлениях, затем вышел и остаток пути преодолел пешком, даже в пальто дрожа от холода.
Завидев его, консьержка в многоквартирном доме, где жил опекун Фэрфакс, улыбнулась:
– Bonsoir, monsieur.
Раньше Тит использовал эту квартиру как выездную лабораторию, так что у нее сложилось впечатление, будто он друг семьи.
– Bonsoir, madame, – кивнул Тит. – Месье Франклин дома?
– Да, месье. Такой прекрасный джентльмен. Он будет рад вас видеть.
Горацио Хейвуд, отворив дверь, действительно пришел в восторг. Но улыбка померкла, как только он понял, что Тит явился один.
|
|
|
– Она в порядке, – быстро заверил он. – Можно войти?
– Да, да, конечно. Прошу прощения, ваше высочество.
Хейвуд провел Тита в гостиную с огромными картинами, изображающими резвящихся на природе немагов. Затем скрылся в кухне и вернулся, неся чайные чашки и тарелку аппетитных слоек с начинкой.
Хейвуд наверняка принес бы еще что-нибудь, но Тит велел ему сесть и рассказал обо всем, что произошло с их последней встречи: всю правду о зрелищной демонстрации Уинтервейлом своей власти над стихиями, об их поспешном отъезде из Итона и о всего нескольких, но насыщенных событиями днях в Сахаре.
– Когда мы сегодня расстались, она была в безопасности, насколько это возможно в нынешней ситуации. И я верю, что наш друг направит на ее защиту все свои немалые возможности, хотя не сомневаюсь, что в любой момент роли могу поменяться. Ей отлично удается спасать и оберегать своих друзей.
– Защити меня Фортуна, – пробормотал Хейвуд. – Я волновался… гадал, придет ли она меня навестить, но никак не ожидал, что могло столько всего случиться.
С минуту они молчали.
– Вы все вспомнили? – спросил Тит.
Старик медленно кивнул:
|
|
|
– Да, сир.
О предательстве Леди Калисты он, наверное, давно уже догадался, судя по событиям в лондонском отеле. Но с головой окунуться в воспоминания, заново познать любовь и страсть, ради которых лгал, хитрил и крал, только чтобы в итоге оказаться отвергнутым… Тит и вообразить не мог, как Хейвуд мучается.
Как сожалеет.
– Я хотел бы спросить, если позволите.
– Конечно, сир.
– Я могу сложить воедино почти все, но одна деталь выбивается из общей картины и ставит меня в тупик. Какова во всем этом роль генерала Рейнстоун?
Генерал Рейнстоун занимала пост главного советника регента по безопасности. А еще какое-то время служила в личной гвардии принцессы Ариадны, матери Тита.
– Вы говорили, что именно она познакомила вас с леди Калистой, – продолжил Тит. – Но ведь генерал не знатного происхождения, как же они подружились?
– Как, сир, вы не в курсе? – изумился Хейвуд. – Генерал Рейнстоун и леди Калиста – единокровные сестры.
* * *
Иоланта и Кашкари не рискнули лететь в Каир, где обитало немало магов-изгнанников, в том числе – информаторов и агентов Атлантиды. Идти пешком с коврами под мышкой Кашкари тоже не хотел. От Луксора до Каира они добрались на обычных коврах для путешествий, но у них были еще и боевые, куда более толстые, которые невозможно сложить в небольшой квадратик и сунуть в карман. Кашкари опасался, что даже в свернутом виде эти ковры выдадут их магическое происхождение.
Тогда на окраине города он купил осла и навьючил его их пожитками. Иоланта от такого транспорта наотрез отказалась: уж лучше идти пешком, чем пытаться управлять незнакомым зверем.
В итоге Кашкари ехал, а Иоланта шла следом, почти полностью спрятав лицо под куфией. По дороге им встречались здания, подобных которым она никогда прежде не видела: каждый следующий этаж выступал дальше предыдущего, и на самой вершине дома по разные стороны улицы едва не соприкасались, так что их жильцы спокойно могли пожать друг другу руки.
Наконец Иола и Кашкари добрались до чистого и уютного постоялого двора. Хозяин обнял индийца и поприветствовал, назвав по имени. Сладости и кофе принесли сразу, как только они вошли в комнату, а следом и восхитительный овощной суп и целую тарелку долмы – виноградных листьев, фаршированных пряным рисом.
– Ты бывал здесь прежде? – спросила Иола, пока они ели.
Кашкари кивнул, потянувшись за долмой:
– Мой брат некоторое время жил в Сахаре. Я приезжал к нему в гости на все праздники и каникулы, а потом с трудом выбирался отсюда в школу. У кого-то где-то, может, и был передвижной сухой док, но достать лодку не всегда удавалось, а просить, чтобы нам одолжили спасательную, мы тоже не могли. Иной раз им приходилось отправлять меня к Средиземному морю и до побережья Франции. А порой большую часть пути я и вовсе летел. Однажды Васудеву надоела неопределенность и опасность, которой я себя подвергаю, летая в такую даль в одиночку, и он решил установить для меня односторонний портал здесь, в Каире, так как почти на всех базах мятежников есть переместитель, действующий до Каира или Триполи. Тогда мы приехали и остановились здесь на несколько дней. А потом вместе отправились в школу, чтобы он мог настроить другой конец портала.
– Он был в Итоне?
– Познакомился с миссис Долиш и миссис Хэнкок… и с Уинтервейлом тоже. Мы все ему показали, сводили на игровое поле, немного поплавали по реке.
– А с принцем он не встречался?
– Нет, уехал еще до того, как Тит вернулся к началу семестра. Жаль, что тебе не представилась возможность познакомиться с ним, пока мы были в пустыне.
Показалось, или его тон изменился? В глазах снова промелькнула грусть? Пламя фонаря освещало его лицо, отбрасывая тень на стену с резным причудливым узором.
Иоланта отодвинула тарелку.
– Что он за человек, твой брат?
Кашкари выдохнул:
– Он немного застенчив – вся самоуверенность досталась нашей сестре, его близнецу. В своей речи на торжестве в честь помолвки Амара упомянула, что за первые полгода в лагере он ни разу не заговорил с ней ни о чем другом, кроме сбора и ремонта снаряжения.
– Это входит в его обязанности?
– Он настоящий кудесник, когда нужно усовершенствовать или создать с нуля любого рода механизм. Но не думай, будто он годится только для работы в мастерской. Он непобедим в заклинаниях дальнего действия – научил меня всему, что я знаю.
Да, в меткости и точности Кашкари не откажешь.
– По-твоему, они с Богиней Дургой подходят друг другу?
– С первого взгляда и не скажешь, но, думаю, они прекрасная пара. Брату нужен кто-то жизнерадостный, чтобы время от времени отвлекать его от работы. А Амаре – кто-то приземленный, способный удержать ее от опрометчивых поступков. – Не успела Иоланта ответить, он залез в карман. – Извини, пожалуйста.
Затем отошел от дивана, на котором они сидели, прочитал сообщение в своем двустороннем блокноте и изменился в лице.
Иоланта встала:
– Все нормально?
Кашкари поднял на нее потускневшие глаза:
– Васудев пишет, что они поженились. Пять минут назад.
Даже ее известие ошеломило, а ведь Иола ни в кого из них не влюблена.
– Как я понимаю, свадьба планировалась не сегодня.
– Нет, дату они никогда не назначали.
Но они с Титом привели Атлантиду прямо к мятежникам. Какой смысл ждать, если даже завтрашний день может не настать, не говоря уж о следующей неделе?
– Надо их поздравить, – заметил Кашкари.
Поддавшись порыву, Иоланта шагнула вперед и обняла его:
– Мне жаль, что это не было предопределено. Жаль, что тебе так больно. И что будет еще больнее, прежде чем все наладится.
Он стоял тихо и неподвижно в ее объятиях. Иола отступила, немного смущенная тем, что, наверное, нарушила границы их дружбы. И с удивлением увидела блеснувшие в глазах Кашкари слезы.
– Спасибо, – произнес он. – Ты, как всегда, чудесный друг.
Смутившись еще сильнее, Иоланта сжала его плечо:
– Напиши ответ. Я наложу заклинания защиты от вторжения.
В их случае подобные чары не имели смысла: даже те, что могли удержать решительного взломщика, были бесполезны против мощи Атлантиды. Но Иола хотела дать Кашкари погрустить одному, не стоять у него над душой.
Она вышла в соседнюю неосвещенную комнату, извлекла из ботинка волшебную палочку и только тогда поняла, что держит в руках Валидус. Тит вручил его ей перед сражением в пустыне, надеясь, что палочка-клинок станет отличным усилителем ее мощи.
Так и вышло.
Иоланта хотела было вызвать небольшой огонек, чтобы рассеять царящий кругом мрак, но передумала и пробормотала несколько заклинаний, направив Валидус в сторону окна. Инструктированные алмазами короны вдоль палочки едва виднелись в тусклом свете, проникающем из соседней комнаты. Грани драгоценных камней казались…
Глаза Иолы расширились. Неужели короны вспыхнули и снова потускнели? Вторая снизу теперь стала заметно ярче остальных, потом третья снизу, и так по порядку вверх, а затем обратно вниз.
– Кашкари.
– Да? – немедленно отозвался индиец.
Голос его был так же напряжен, как и ее собственный.
– Иди сюда и фонарь потуши.
Свет в соседней комнате погас.
– Что такое?
– Взгляни на Валидус.
Подошедший Кашкари взял у Иоланты палочку. Она ждала. Невыразимый ужас холодной змейкой скользил по спине.
– И так всегда? – спросил он через минуту.
– Не знаю. Палочка принадлежит Титу. Он дал ее мне прошлой ночью, подумав, что я смогу найти ей лучшее применение.
– Может, это сигнал от него?
– Если и так, то он никогда не говорил, что Валидус можно использовать таким образом.
– Следящую метку проверяла?
У Тита был кулон, который делился на две следящие метки. Сейчас одна находилась у него, а вторая – у Иолы.
– Проверяла, ничего не изменилось.
Тит забрался так далеко, что половинка кулона уже много часов оставалась ледяной.
Некоторое время Кашкари молчал.
– А что говорит твоя интуиция?
Иоланта медлила с ответом, не желая озвучивать мучившую ее мысль.
– Ничего хорошего.
Кашкари не возразил, но шагнул ближе к окну. Иоланта встала рядом. Окно выходило на темный тихий дворик, освещенный только слабым мерцанием из комнат постояльцев.
Он приоткрыл створку и тихо произнес фразу на непонятном языке – наверное, на санскрите. Иоланта сумела разглядеть, лишь как в его ладонях возникло что-то темное. А затем, распахнув крылья, взлетело и оказалось птицей, сотворенной из ночных теней.
– Наша, так сказать, канарейка, – пояснил Кашкари.
Однажды Иоле пришлось стать канарейкой – одно из самых мучительных испытаний в ее жизни.
– О каких опасностях она сообщит?
– Обо всех, что могут угрожать летающему существу. Я надеюсь.
Кашкари выпустил еще нескольких птиц.
Перед ним роились пятнышки света. На секунду Иоланта растерялась, а потом поняла, что это не случайно вызванные ею искры огня, а крошечные образы улетевших разведчиков.
– Удивительные чары, – прошептала она.
– Мой брат способен на нечто куда более масштабное. При хорошем раскладе мы могли бы видеть все глазами птиц – трехмерное изображение окружающей их обстановки.
Одна птичка рассыпалась облачком крошечных искр.
– Врезалась во что-то?
– Нет. Они избегают обычных препятствий вроде домов и пешеходов – даже кошек.
Кашкари наклонился ближе к оставшимся проекциям призрачных канареек.
Распалась вторая птица, за ней третья. Иоланта похолодела. В опасности не Тит, а они.
– Взлетая выше, они гибнут, – сказал Кашкари дрогнувшим голосом.
– Отчего?
– Не знаю. Но мы точно не сможем лететь высоко, по крайней мере, не в этих местах.
– Но откуда там, в небе, это… что-то? Думаешь, Атлантида знает, что мы здесь?
– Возможно, если волшебная палочка передает сигнал о своем местонахождении.
Его слова повисли в воздухе. Горло сжалось от одной мысли о подобном предательстве.
Подумать только, как могла палочка Тита обратиться против них?
– Если так, нам лучше отправиться в путь, – решила Иоланта, удивленная собственным ровным тоном.
Сколько они пробыли в Каире? В гостинице? Хватило ли Атлантиде времени определить их местонахождение?
– Брось палочку здесь, – велел Кашкари.
– Но она принадлежала Титу Великому.
Бесценное наследие не только дома Элберона, но и всей Державы.
– Если не избавишься от нее – погибнешь.
Иола прикусила щеку. Затем, слевитировала палочку вверх и направила на нее шаровую молнию. На долю секунды все в комнате стало невероятно четким: Валидус, изумленный взгляд Кашкари, линия потолка.
А когда Иоланта вновь схватила палочку, та была горячей на ощупь и немного дымилась, но попеременное свечение алмазных корон вроде бы прекратилось, ну, или стало практически незаметным.
– Идем.
Они сели на один ковер – Кашкари лучше умел маневрировать по тесным городским улочкам. Иоланта обхватила его со спины и смотрела вверх, но не видела ничего, кроме узкой полоски черного неба между почти соприкасающимися крышами домов.
В воздухе пахло отработанным углем и хлебом с едва уловимым душком ослиного помета. Ночь становилась все холоднее, морской бриз разгонял остатки дневного тепла. Кашкари правил осторожно, медленно подгоняя ковер вперед.
Краем глаза Иоланта уловила движение, но, повернувшись, ничего не обнаружила. Что же это? Объект, отражавшийся в распахнутой оконной створке, был…
– Вперед! И быстрее, – прошипела она.
Позади маячила миниатюрная бронированная колесница – вытянутая, едва ли больше письменного стола в ее комнате в пансионе миссис Долиш, и темная как сама ночь. Пара огромных крюков на длинных веревках выстрелила из-под брюха колесницы и понеслась прямо на Иоланту.
Ковер, рванувшись, набрал скорость и резко свернул вправо под почти перпендикулярным улице углом, но только чтобы напороться на еще два крюка.
Кашкари крякнул и, выровняв ковер, пошел на снижение. Они промчались под приближающейся колесницей, едва не задевая брюхо головами.
Иоланта послала в небо молнию. Раз уж их все равно обнаружили, не мешало бы выяснить, что за угроза таится наверху. В свете молнии на миг блеснула легкая прозрачная сеть – изящная узорная паутина, раскинувшаяся, насколько хватает глаз.
«Фортуна, защити».
Неужели Атлантида накрыла весь Каир?
Еще три колесницы преградили им путь. Две неотступно летели следом, пути наверх тоже не было.
Иоланта бросила серию отпирающих заклинаний в ближайший дом. Кашкари резко накренил ковер, и желудок подпрыгнул к горлу. Они стремглав ворвались через двери в узкий темный коридор и едва успели вовремя заметить лестницу и взлететь вверх. На последнем этаже Кашкари дернул ковер в сторону так, что Иола взвизгнула. Протиснувшись в узкое окошко, они тут же едва не попались в ловушку густо сплетенных бельевых веревок.
Влажный рукав – или штанина? – хлестнул Иоланту по плечу, когда они пробирались по переулку шириной не больше размаха ее рук.
Наконец она облекла свой страх в слова:
– Что, если они накрыли весь город?
Что, если, сбежав от бронированных колесниц, они угодят в ловчую сеть где-нибудь по дороге?
Опять белье. Чуть не врезались в осла или показалось? А вот и еще одна колесница. Кашкари резко дернул ковер, протиснувшись в отворенную Иолой дверь. В нос резко ударил странный запах – неужели место сборища курильщиков гашиша? Все без исключения присутствующие, развалившиеся на низких диванчиках по периметру комнаты, обернулись к незваным гостям, скорее слегка удивленные, чем откровенно шокированные.
Иоланта и Кашкари тут же вылетели через другую дверь в окруженный стеной сад. Перелетая через нее, индиец удерживал ковер как можно ниже – Иола почувствовала, как он задел торчащие из стены острые куски стекла. Благо, ковер боевой и толстый.
– Рискнешь вернуться в Итон? – спросил Кашкари между внезапным спуском и очередным крутым поворотом.
Колесница рухнула из ниоткуда. Крюки метнулись к Иоланте с ужасающей быстротой. Она с воплем швырнула в них столб воды – ледяной воды из ближайшего колодца, замораживая, не давая сомкнуться вокруг себя.
– Просто вытащи нас отсюда!
Витые и узкие как ленты переулки и низкие дома остались позади. Дороги стали шире и прямее, появилось газовое освещение; на фасадах зданий по обеим сторонам повырастали балкончики и изящные резные окошки, не посрамившие бы и главный парижский бульвар.
Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 141; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!