СОВРЕМЕННОЕ ЗВУЧАНИЕ РОМАНА М. А. БУЛГАКОВА 2 страница

Жданов в своем докладе о журналах «Звезда» и «Ленинград» писал, что «поэзия Ахматовой» совершенно далека от народа; это поэзия десяти тысяч верхних слоев старой дворянской России, об­реченных, которым ничего уже не оставалось, как только вздыхать по «доброму старому времени». В начальном четверостишии — эпиграфе к своему «Реквиему» — Ахматова отвечает Жданову:

Нет, и не под чуждым небосводом, И не под защитой чуждых крыл, — Я была тогда с моим народом, Там, где мой народ, к несчастью, был.

«Реквием» — вершина гражданской поэзии в литературе XX ве­ка, дело всей жизни поэтессы. Это памятник всем жертвам сталин­ских репрессий. Тридцатые годы оказались для поэтессы порой наиболее тяжелых испытаний. Эти годы она проводит в постоян­ном ожидании ареста, чудовищные репрессии не обошли стороной и ее дом, ее семью. Ахматова оказалась разведенной женой «контр-

11

революционера» Н. Гумилева, матерью арестованного «заговорщи­ка». Поэтесса ощущает себя частью народа, проводившего долгие месяцы в длинных тюремных очередях, чтобы сдать передачу и уз­нать хоть что-нибудь о судьбе близкого человека. В поэме «Рекви­ем» речь идет не только о личной судьбе Ахматовой, она проникну­та ощущением безнадежной тоски, глубоким горем. И конечно, не случайно, что ее привлекают библейская образность и ассоциации с евангельскими сюжетами. Народная трагедия, вобравшая в себя миллионы судеб, была так огромна, что лишь библейский масштаб мог передать ее глубину и смысл.

«Распятие» в поэме похоже на псалом:

Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел.

«Распятие» — это вселенский приговор бесчеловечной системе, обрекающей мать на безмерные и неутешные страдания, а единст­венного сына — на небытие.

Заключительная часть «Эпилога» развивает тему «Памятника». Под пером Ахматовой эта тема приобретает необычный, глубоко трагический облик и смысл. Поэтесса возводит памятник всем жер­твам репрессий в страшные годы для нашей страны.

Великую Отечественную войну А. Ахматова встретила в Ленин­граде, там же пережила и почти всю блокаду, не прекращая писать стихи, ставшие отражением того времени, — «Северные элегии», «Библейские стихи», цикл «В сороковом году»:

Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество нас не покинет.

Военные стихи Ахматовой — это еще один реквием, в котором соединились скорбь о погибших, боль за страдания живых, траге­дия войны, бессмысленность кровопролития. Своеобразным реквие­мом по целой исторической и культурной эпохе является и «Поэма без героя».

Несомненно, Ахматовой был свойствен трагический дар. Он по­зволил ей с большой поэтической силой передать события револю­ции, террора, войны, вынужденного молчания как личную траге­дию и однбвременно как трагедию народа, страны.

ТЕМА РОДИНЫ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ {По произведениям А. А. Ахматовой)

Обычно наиболее остро тема Родины встает в литературе в пери­оды войн, революций и т. п., то есть тогда, когда человеку необхо­димо совершить свой нравственный выбор. В русской литературе эта проблема стала наиболее актуальной в начале XX века, чему способствовали несколько революций, Гражданская и Первая ми­ровая войны.

Новая идеология, которую принесла с собой революция, была

12

неприемлема для многих людей как старого, так и нового поколе­ний русской интеллигенции.

Ахматова с самого начала не приняла революцию и никогда не меняла своего отношения к ней.

Вполне закономерно, что при таких политических событиях возникает проблема эмиграции, которая действительно сильно кос­нулась России в первой половине XX века. Многие поэты, писате­ли, художники и музыканты, близкие Ахматовой, уехали за грани­цу, навсегда покинув Родину.

Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам. Их мести я не внемлю, Им песен я своих не дам. Но вечно жалок мне изгнанник, Как заключенный, как больной. Темна твоя дорога, странник, Полынью пахнет хлеб чужой...

1922 г.

Ахматова не осуждает тех, кто уехал, но и четко определяет свой выбор, так как для нее эмиграция невозможна:

Мне голос был. Он звал утешно, Он говорил: «Иди сюда, Оставь свой край глухой и грешный, Оставь Россию навсегда...

...Но равнодушно и спокойно Руками я замкнула слух, Чтоб этой речью недостойной Не осквернился скорбный дух.

1917 г.

Но родиной в стихах Ахматовой является не только Россия, но и Царское Село, Петербург, Слепнево. Она описывает места, доро­гие прежде всего ей самой, свою родину; но тем не менее эти авто­биографические черты не вырываются из общего контекста проб­лем, затрагиваемых поэтессой. Она рассматривает свои личные впе­чатления и переживания, сопоставляя их с общечеловеческими.

У Ахматовой много стихов, посвященных Петербургу — Петро­граду — Ленинграду, городу, с которым так тесно была связана ее судьба.

И мы забыли навсегда, Заключены в столице дикой, Озера, степи, города И зори родины великой. В кругу кровавом день и ночь Томит жестокая истома... Никто нам не хотел помочь За то, что мы остались дома, За то, что, город свой любя, А не крылатую свободу, Мы сохранили для себя Его дворцы, огонь и воду...

13

В стихотворениях Ахматовой Петербург — это не символ чего-то, это сам город: «...Мы сохранили для себя // Его дворцы, огонь и воду...» Хотя в некоторых стихотворениях он может быть и сим­волом России в конкретный момент времени, когда на примере од­ного города показывается судьба целой страны или эпохи. Строки из того же стихотворения «Петроград, 1919»:

Иная близится пора, Уж ветер смерти сердце студит, Но наш священный град Петра Невольным памятником будет.

1920 г.

Ахматова рассматривает события в России не только как поли­тические, но и придает им вселенское значение. И если у А. Блока в поэме «Двенадцать» революция — это разгул стихий, вселенских сил, то у Ахматовой это — кара Божья. Поэтесса обращается к биб­лейским источникам. Например, стихотворение «Лотова жена» (1922—1924 гг.):

И праведник шел за посланником Бога,

Огромный и светлый, по черной горе.

Но громко жене говорила тревога:

Не поздно, ты можешь еще посмотреть

На красные башни родного Содома,

На площадь, где пела, на двор, где пряла,

На окна пустые высокого дома,

Где милому мужу детей родила...

Ахматова оправдывает ее поступок:

Лишь сердце мое никогда не забудет Отдавшую жизнь за единственный взгляд.

Это не просто библейская притча, переложенная на стихи, Ах­матова сравнивает судьбу своей Родины с Содомом, как позже с Па­рижем в стихотворении «В сороковом году»: «Когда погребают эпо­ху...» Это не смерть Петербурга или России, это смерть эпохи; и Россия не единственное государство, которое постигла эта участь. Все закономерно: у всего есть свой конец и свое начало. Ведь любая новая эпоха начинается обязательно с крушения старой. Возможно, поэтому в стихах Ахматовой есть и светлые ноты, предвещающие рождение нового времени.

...Но с любопытством иностранки,
Плененной каждой новизной,
Глядела я, как мчатся санки,
И слушала язык родной.
И дикой свежестью и силой         ₄

Мне счастье веяло в лицо, Как будто друг от века милый Всходил со мною на крыльцо.

1929 г.

В поэме «Реквием» Ахматова продолжает свой поэтический прием, встраивая свои автобиографические переживания в кон­текст целой современной эпохи. Поэма так и начинается:

14

Нет, и не под чуждым небосводом, И не под защитой чуждых крыл, — Я была тогда с моим народом, Там, где мой народ, к несчастью, был.

1961 г.

Опять же она возвращается к проблеме эмиграции и указывает на то, что для нее нет и не было другого выхода, как только остать­ся на Родине вместе со всем народом.

Поэма посвящена трагедии матери, потерявшей сына, И опять Ахматова решает ее характерными для себя художественными средствами. Она описывает себя и свою трагедию, но сопоставляя ее с трагедией всех матерей, как стоящих с ней сейчас в этой очере­ди, так и матерей всех времен. Ахматова приводит несколько исторических картин, создавая тем самым собирательный образ:

Смертный пот на челе... Не забыть! Буду я, как стрелецкие женки, Под кремлевскими башнями выть.

Ахматова сравнивает также себя и всех женщин с Богоматерью, потерявшей сына:

Магдалина билась и рыдала, Ученик любимый каменел, А туда, где молча Мать стояла, Так никто взглянуть и не посмел.

Сама композиция поэмы говорит о евангельском подтексте: По­священие, Вступление, Приговор, К смерти, Распятие, Эпилог.

И опять, уже в шестидесятые годы, Ахматова возвращается к •теме Родины. Вновь появляются стихи о дорогих и памятных мес­тах: «Царскосельская ода* (1961 г.) и т. п., звучащие как носталь­гия по ушедшей эпохе.

В стихотворении «Родная земля», которое начинается строками из стихотворения 1922 года:

И в мире нет людей бесслезней, Надменнее и проще нас...

Ахматова продолжает тему Родины. Это не Петербург 1913 года или уже Ленинград; это не революционная Россия; это Россия во­обще, такая, какая она есть сама по себе и какая она для каждого, родившегося в ней:

Но ложимся в нее и становимся ею, Оттого и зовем так свободно — своею.

А. А. АХМАТОВА. «РЕКВИЕМ» (Опыт рецензии)

Нет, и не под чуждым небосводом, И не под защитой чуждых крыл, — Я была тогда с моим народом, Там, где мой народ, к несчастью, был.

Анна Андреевна Ахматова... Это имя сейчас известно, пожалуй, всем, даже нелюбителям поэзии. От прабабушки, татарской княж-

15

ны Ахматовой, идет этот знаменитый псевдоним, которым она за­менила фамилию Горенко. Родилась Анна Андреевна под Одессой. Годовалым ребенком была перевезена на север — в Царское Село. Самыми важными моментами детства она называла впечатления о Царскосельских парках, Херсонесе, море, обучение чтению по азбу­ке Льва Толстого, первое стихотворение, написанное в одинадцать лет. Дальше — учеба, брак с Гумилевым, поездки в Париж, где она знакомится с Модильяни, путешествие по Италии, рождение сына, «Бродячая Собака», акмеисты, Сталин, репрессии, страдания, вой­на, доклад Жданова, гонения, мировое признание и... много, много других ярких впечатлений жизни. Где, как на синусоиде, череду­ются взлеты и падения.

За свою длинную жизнь Анна Андреевна оставила огромное ли­тературное наследие, которым гордится и восхищается весь мир. Но все-таки «Реквием* занимает в нем особое место. Это произведе­ние явилось делом всей ее жизни. В эту поэму выплеснуто все горе всех матерей. «Реквием» был написан не за один день. Он был по слову «подслушан» у бедных женщин, стоящих с передачами за тюремной стеной.

Семнадцать месяцев в тюремных очередях Ленинграда, страш­ные годы ежовщины, безвинные страдания множества людей в го­ды сталинщины породили произведение огромной силы. Основной темой поэмы являются страдания всех матерей, жен, сестер. «Пе­ред этим горем гнутся горы, не течет великая река, но крепки тю­ремные затворы, а за ними «каторжные норы» и смертельная тос­ка*. Скорбен горестный плач матери о несправедливо осужденном. «Каменным» словом падает жестокий приговор. Материнские муки вечны — об этом напоминает автор, воссоздавая картину казни Христа.

Ахматова показывает, как, пройдя долгий и трудный путь, на­ходясь на грани отчаяния, мать сумеет выстоять, не сломаться: «У меня сегодня много дела: надо память до конца убить, надо, чтоб душа окаменела, надо снова научиться жить».

Им, матерям, посвящено это произведение, они являются его главными героями. И сама Анна Ахматова — одна из них. Все сло­ва, мысли, поступки проходят через ее душу и ее рукой ложатся на бумагу. И безусловно, ее неотъемлемое право — памятником за­стыть там, где со всеми стояла она триста часов.

И лишь один, один-единственный вопрос задаю я себе всегда: где, где простой, смертный человек черпает такие силы? Неужели в себе?!

Практически все творчество Ахматовой советской поры — гран­диозный реквием по убитым и задушенным людям и мечтам, сти­хотворениям и надеждам. И страшно даже подумать, что все это не сгущение красок, художественное преувеличение или искусствен­ная драматизация жизни, а горькая правда. Правда, которую эта мужественная женщина могла бы и не знать, но она выстояла и до конца оставалась верна своему народу.

16

Б. Л. ПАСТЕРНАК

ХУДОЖЕСТВЕННОЕ СВОЕОБРАЗИЕ ЛИРИКИ Б. Л. ПАСТЕРНАКА

Лирика Пастернака тоскует по эпосу. Она тоскует по обыденно­сти, по прозаизмам. Пастернак словно ищет возможности в лирике открыться времени. Она словно пожар, словно восстание против устоявшихся жанров и разграничений. И поэтому Пастернак — сын своего времени, времени трех революций, когда все рушилось и все приходило в движение. «Я стал частицей своего времени и го­сударства, и его интересы стали моими», — пишет поэт. Словно с черного хода приходят в поэзию и остаются жить там навсегда все «залпом», «взахлеб», «навзрыд», «вдребезги» и «наповал». Образы в лирике рождаются из ниоткуда, из простых созвучий, из случай­ностей:

Ирпень — это память о людях и лете, О воле, о бегстве из-под кабалы, О хвое на зное, о сером левкое И смене безветрия, вёдра и мглы...

Поэт дает себе полную волю, которую можно достичь только в своеобразном поэтическом бреду. Однако бред этот принадлежит ге­нию. Словно некто играет на наших глазах сверкающими, возмож­но драгоценными, камушками в игру, правила которой не ясны нам, но процесс завораживает и гипнотизирует нас.

Он чешуи не знает на сиренах, И может ли поверить в рыбий хвост Тот, кто хоть раз с их чашечек коленных Пил бившийся как об'лед отблеск звезд?

Скала и шторм и — скрытый ото всех Нескромный — самый странный, самый тихий, Играющий с эпохи Псамметиха Углами скул пустыни детский смех...

Многоточие, завершающее этот пассаж из «Темы с вариация­ми», создает некое разреженное пространство, в котором повисает наш облегченный и восторженный вздох. Стихи Пастернака сотка­ны из ничего, словно кружева из грошовых ниток, словно музыка из семи нот. Поэт абсолютно свободен в работе с материей слова. Предмет его страсти — жизнь. Но слово — орудие, посредством которого поэт воздействует на нее. Поэзию Пастернака можно на­звать экспрессивной, метафорической, непонятной. Можно приду­мать еще десяток определений. Все равно за ними ничего не будет стоять. Поэт ускользает, как угорь из рук, он все время находится за пределами своих определений. Его талант неуловим и неопреде­лим. Такова мудрость поэзии, и такова ее наивность: «Какое, ми­лые, у нас // Тысячелетье на дворе?» Кто это спрашивает? Откуда этот человек? Зачем он здесь? Его соловьиная речь движет и мелет мир. Даль начинает говорить, кусты — спрашивать, тоска — блуждать. Он создает шедевры, они остаются в памяти, проникают

17

в гены, становятся частью жизни. У меня так случилось со стихо­творением «Август». Можно назвать это любовью с первого взгля­да — чудесным образом сразу после первого прочтения оно вошло в мое сознание, чтобы остаться там навсегда. Я ни с кем не спо­рил, какое стихотворение у Пастернака лучшее. Для меня, несо­мненно, это:

...Вы шли толпою, врозь и парами, Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня Шестое августа по старому, Преображение Господне.

Обыкновенно свет без пламени Нисходит в этот день с явора, И осень, ясная как знаменье, К себе приковывает взоры.

И вы прошли сквозь мелкий, нищенский, Нагой, трепещущий ольшаник В имбирно-красный лес кладбищенский, Горевший как печатный пряник...

Пастернак сложен и прост, элитарен и доступен, таковы приме­ты истинной литературы. Часто окружающую действительность по­эт видит как текст, книгу, которую надо прочитать. Его охватывает восторг перед миром и его проявлениями — где бы они ни были: в искусстве, в действительности, в природе, в траве, в ветке... Он са­мого Бога представляет всемогущим режиссером:

Так играл над землей молодою Одаренный один режиссер, Что носился как дух над водою И ребро сокрушенное тер.

И, протискавшись в мир из-за дисков Наобум размещенных светил, За дрожащую руку артистку На дебют роковой выводил.

Пастернак признавался, что всю свою жизнь он провел в борьбе за «неслыханную простоту» языка, за его первозданность и перво-родность. Традиция была для него порождающей силой. Обыден­ность он возвел в царство поэзии и поселил там навеки. Чужое по­рождало в нем свое. Пастернак откликался на поэзию Шекспира, Фета, Блока, Цветаевой. Его лирика полна скрытых цитат, интона­ционных примет его современников и предшественников. Но в этом лишь еще одно достоинство его Музы.

Лирика Пастернака — наиболее важная и существенная часть его огромного литературного наследия. В свой громкий век он ожи­вил яркость образного языка в поэзии, создал новый образный строй стихотворения. Образ в его лирике стал существеннее, глав­нее содержания. Вот что он сам писал об этом: «В искусстве чело­век смолкает и заговаривает образ. И оказывается, только образ по­спевает за успехами природы».

18

ЯЗЫК ПОЭЗИИ (По творчеству Б. Л. Пастернака)

Когда за лиры лабиринт Поэты взор вперят, Налево развернется Инд, Правей пойдет Евфрат.

И. Пастернак

Борис Леонидович Пастернак прожил длинную творческую жизнь. Когда произошла Октябрьская революция, он уже был сфор­мировавшимся поэтом, автором книг стихов «Близнец в тучах», «По­ верх барьеров», «Сестра моя — жизнь*. Его творческая биография простерлась до 1960 года. По сути, он жил и творил в нескольких эпохах. Естественно, его поэтический язык был зависим от времени и все исторические перемены сказались на форме стихов Пастернака, да и не только на форме. По литературному наследию поэта можно проследить, как менялся в духовном плане его лирический герой.

Отношение поэта к новой жизни хорошо видно по тому, как на­писана «Сестра моя — жизнь» и стихи революционного времени:

Сестра моя — жизнь и сегодня в разливе Расшиблась весенним дождем обо всех, Но люди в брелоках высоко брюзгливы И вежливо жалят, как змеи в овсе.

Никаких символов революционного времени в стихах Пастерна­
ка нет. Он — интеллигентный человек, далекий от политики, —
считает, что общество поступает правильно, меняя уклад жизни.
Старая жизнь сделала людей брюзгливыми, отчужденными. Рево­
люция внушала ему надежду, что кончится война, что тьма, кото­
рая объяла Россию, сменится светом. Февральскую революцию Па­
стернак приветствовал словами: «Как замечательно, что это море
грязи начинает излучать свет». В поэтическом языке Пастернака
революционного времени преобладают слова-контрасты: «грязь»/ и
«свет», «разруха» и «звезды» и т. п.                                                             ^f

Сам по себе его поэтический язык внешне всегда оставался оди­наковым. То есть стиль Пастернака узнаваем во все периоды твор­чества. Перемены были в другом — в выразительных средствах. Когда он начинал писать стихи, воспитанная поэтами-символиста­ми публика общалась, как тогда говорили, йа «лиловом» языке. После революции на смену «лиловым» людям, окружавшим Пас­тернака, пришли новые, которым выспренний язык символистов был чужд. Пастернак хотел, чтобы его читала широкая аудитория, и ему пришлось менять свой поэтический язык. Свои мысли он старался выразить как можно проще, доступнее, в них появляются бытовые выражения:

---

Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 199; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!