I. Сновидение о монографии по ботанике
Содержание сновидения: Я написал монографию о каком-то виде растений. Эта книга лежала передо мной, и я разворачивал сложенное цветное изображение растения. Вместе с этим изображением растения в книге находился засушенный экземпляр самого растения.
Центральный элемент этого сновидения – это монография по ботанике. Она связана с впечатлениями предыдущего дня; мне действительно приснилась монография о растении под названием цикламен в витрине книжного магазина. В сновидении это название не фигурировало, в его содержании присутствовала лишь монография и упоминание о ботанике. «Монография по ботанике» сразу же напоминает о статье, посвященной кокаину, которую я написал когда-то; от кокаина мысли приводят меня к юбилейному изданию (Festschrieft) и к тому, что происходило со мной в университетской лаборатории, а также – к моему другу, хирургу-окулисту Кенигштейну, который принимал участие в исследовании кокаина. Воспоминание об этом докторе Кенигштейне, в свою очередь, напоминает о прерванном разговоре, который я с ним вел вечером накануне этого сновидения, и о моих соображениях по поводу оплаты за лечение у коллег. Именно этот разговор и спровоцировал в основном это сновидение; а монография о цикламене тоже имела для него значение, но ее роль здесь нейтральна; я думаю, что «Монография по ботанике» в сновидении – это «общее связующее звено» между обоими событиями предыдущего дня, она в неизменном виде перекочевала в этот сон в качестве нейтрального впечатления, и между ней и психически важным событием образовалась связь на основе множества ассоциаций.
|
|
|
Но не только это сложное по структуре мысленное образование – «Монография по ботанике», но и каждый из его элементов – «ботаника» и «монография» – глубоко вплетаются в «ткань» мыслей в сновидении. К «ботанике» относятся воспоминания о личности профессора Гертнера, о цветущейвнешности его жены, моей пациентки по имени Флора, и о той даме (госпоже Л.), и о моем рассказе, как ей не подарили на день рождения цветы. Образ Гертнера приводит нас снова к лаборатории и к разговору с доктором Кенингштейном; к этому же разговору относится и упоминание об обеих пациентках (Флоре и госпоже Л.). От дамы с цветами ход мыслей направляется к любимым цветаммоей жены, а еще они напоминают об увиденной мной накануне книге – монографии. Кроме того, понятие «ботаническая» напоминает об одном эпизоде из моей гимназической жизни и об экзамене в университете. Новая тема – мои увлечения — появилась в образе того, что я юмористически называю «своими любимыми цветами»: артишоками, на мысль о которых меня навел эпизод с неподаренным букетом цветов. За «артишоками» скрывалось воспоминание об Италии[227] и об эпизоде из детства, с которого началась моя любовь к книгам. Понятие «ботаника», таким образом, представляет собой центральный момент в этом сновидении. От него дальше развиваются мысли в разных направлениях, которые, безусловно, гармонично вплелись в контекст моего разговора с доктором Кенигштейном. И здесь перед нами открывается «ткацкая фабрика мыслей» —
|
|
|
…Так фабрикуют мысли. С этим можно
Сравнить хоть ткацкий, например, станок.
В нем управленье нитью сложно:
То вниз, то вверх снует челнок,
Незримо нити в ткань сольются;
Один толчок – сто петель вьются.
Гете «Фауст», часть 1, сцена 4[228]
И потому эта «монография» в сновидении символизирует две мысли: что у меня однобокие увлечения и что они мне дорого обходятся.
В ходе этого первого исследования создается впечатление, что его элементы «ботаника» и «монография» потому проникли в содержание сновидения, что именно они связаны с мыслями, которые это сновидение породили, то есть они образуют его ядро, в котором переплетается большинство мыслей, или, иными словами, потому, что они «многозначны» для толкования сновидения. Это можно объяснить еще и другим образом: каждый из элементов содержания сновидения «сверхдетерминирован» – то есть многократно и по-разному выражается в мыслях в сновидении.
|
|
|
Нам открывается значительно больше, если мы изучим и другие элементы сновидения и как они проникли в мысли этого сновидения. Цветные иллюстрации, которые я перелистываю (см. анализ этого сновидения выше), выводят меня на новую тему размышлений: к критике моих работ коллегами и к увлечениям в этом сновидении, о которых уже упоминалось; а также к детским воспоминаниям о том, как я раздирал книгу с картинками. Засушенный экземпляр растениянапоминает о гимназическом эпизоде с гербарием и усиливают это воспоминание.
Так становится понятным взаимоотношение между содержанием сновидения и мыслями, которые за ним скрываются. Не только элементы сновидения многократно и по-разному обусловлены мыслями, но и отдельные мысли сновидения представлены в нем различными элементами. От одного элемента сновидения по ассоциации мы приходим к нескольким мыслям; от одной мысли – к нескольким элементам сновидения. Итак, сновидение образуется не за счет того, что каждая отдельная мысль или группа мыслей создает определенную часть содержания сновидения, а следующая мысль – уже следующую часть сновидения подобно тому, как выбираются делегаты, представляющие отдельные группы населения (scrutin de tiste). В каждом сновидении, которое я подвергал подобному анализу, я постоянно находил подтверждение одним и тем же фундаментальным принципам: элементы сновидения образуются изо всех мыслей в сновидении, и каждый из этих элементов, как выясняется, по-разному и многократно выражает их.
|
|
|
Уместно будет проиллюстрировать соотношение содержания сновидения с мыслями, которые его сформировали, на новом примере, в котором они весьма причудливо переплелись. Про это сновидение мне рассказал один из пациентов, которого я лечу от клаустрофобии. Вскоре будет понятно, отчего это интересное сновидение я назвал вот так:
II. «Прелестный сон»
Он ехал в многочисленной компании знакомых по улице X., на которой находится скромный постоялый двор (на самом деле это не так). На постоялом дворе дается спектакль; он то наблюдал представление из зала, то сам становился в нем актером. Когда представление было окончено, настало время переодеться, чтобы вернуться в город. Кого-то из его компании проводили в комнаты на втором этаже, а кого-то – на первый этаж. Тут между ними начинается спор. Те, кто оказался на втором этаже, сердятся, что те, кто на первом, еще не переоделись и мешают им выйти. Его брат – на втором этаже, а он – внизу, и он сердится на брата, оттого что его торопят. (Здесь в сновидении непонятно, о чем идет речь.) Перед приездом на постоялый двор было уже решено, кто пойдет наверх, а кто – вниз. Потом один забирается в гору по той же улице X., он идет с трудом, словно приклеенный к дороге. Потом к нему подходит какой-то пожилой господин и начинает оскорблять итальянского короля. Ближе к вершине горы идти ему становится намного легче.
Идти наверх ему было так трудно, что он по пробуждении несколько минут сомневался, пережил он это во сне или наяву.
С точки зрения содержания в этом сновидении нет ничего особенного. Я приступаю к его толкованию с того места, которое спящему запомнилось лучше всего.
То, как трудно этому человеку было идти в гору во сне – и, может быть, наяву тоже, – этот трудный подъем, который сопровождался диспноэ (одышкой), – представляет собой один из его настоящих симптомов, который проявился у него несколько лет назад. Этот симптом наряду с другими врачи связывали с туберкулезом (который, возможно, был симулирован пациентом, оттого что он страдал истерией). Мы знакомы уже с этим своеобразным ощущением скованности, которое присутствует в эксгибиционистских сновидениях (см. выше), и мы снова видим, что этот материал сновидения в любой момент снова может быть использован для того, чтобы создавать другие образы. Когда мне рассказали про ту часть сновидения, где изображался трудный подъем в гору, а в конце стал значительно легче, мне это напомнило известное, мастерски написанное вступление к «Сафо» Альфонса Доде. В этом знаменитом фрагменте этого произведения молодой человек вносит по лестнице возлюбленную, которая вначале кажется ему легкой, как перышко, но, когда он поднимается с ней на руках все выше, она становится все тяжелее и тяжелее. В этой сцене Доде иносказательно предостерегает молодежь не очень увлекаться девушками из низов и с сомнительным прошлым[229]. Хотя мне было известно, что мой пациент состоял в связи с одной актрисой и они лишь недавно расстались, я все же не был уверен, что это мое толкование окажется правильным. Кроме того, в «Сафо» ситуация была противоположной тому, что мы видели в сновидении – в нем сначала подниматься было трудно, а потом стало легче; а в романе этот эпизод был символическим лишь в том случае, если то, что вначале казалось легким, в конце оказывается тяжелым бременем. К моему удивлению, мой пациент говорит, что это толкование согласуется с содержанием пьесы, которую накануне вечером он видел в театре. Пьеса эта называлась «Rund um Wien» («Путешествие по Вене») и изображала жизнь девушки, которая воспитывается в хорошей семье, становится дамой полусвета, и завязывает отношения с высокопоставленными лицами и так попадает в свет, а потом переживает падение. Эта пьеса напомнила ему другую, которую он видел несколько лет назад и которая называлась «Von Stufe zu Stufe» – «Co ступеньки на ступеньку». На афише, которая рекламировала эту пьесу, изображался лестничный пролет со ступеньками.
Продолжим интерпретацию этого сновидения. Актриса, с которой у него недавно были отношения, жила на улице X. Никакого постоялого двора на этой улице нет, но, когда он ради этой дамы провел часть лета в Вене, то остановился (по-немецки «abgestiegen» – буквально «по ступенькам вниз») в небольшой гостинице неподалеку от ее дома. Уезжая из этой гостиницы, он сказал кучеру: «Я рад, что хотя бы паразитов там не было». (Это была также одна из его фобий.) Кучер ответил ему: «Да как вы вообще могли там остановиться? Это же не гостиница, а просто постоялый двор!»
Постоялый двор напоминает ему стихотворение Уланда:
Bei einem Wirte wundermild
Da war ich jungst zu Gäste[230].
Этим симпатичным хозяином было яблоневое дерево, и вот какая цитата всплыла в связи с этим у него в памяти:
Фауст (танцуя с молодою):
Прекрасный сон я раз видал:
Я перед яблоней стоял;
Вверху два яблочка на ней;
Я влез на яблоню скорей.
Красавица:
Всегда вам яблочки нужны:
В раю вы ими прельщены.
Я рада, что в моем саду
Я тоже яблочки найду![231]
Совершенно ясно, что именно символизируют здесь яблоня и яблоки. Пышная грудь этой актрисы особенно привлекала моего пациента, которому приснился этот сон.
Контекст анализа этого сновидения дает нам полное основание предполагать, что оно относится к какому-то детскому впечатлению. Если это так, то оно должно относиться к кормилице моего пациента, которому уже за пятьдесят. Эта кормилица, как и Сафо в книге Доде, напоминает недавно покинутую им любимую женщину.
В сновидении появляется и (старший) брат этого пациента; он наверху, а мой пациент внизу. Это снова «инверсия» по отношению к истинному положению вещей, так как его брат, как мне известно, утратил свое социальное положение, а у моего пациента превосходная репутация. У этой «инверсии»есть особый смысл. Снова пересказывая мне содержание этого сна, пациент старался не говорить о том, что его брат там был наверху, а сам он – внизу. Это было бы слишком очевидно, потому что мы в Вене говорим, что кто-то «на первом этаже», если он разорился, то есть «упал на самое дно». И для этой инверсии в сновидении должна быть какая-то причина. Более того, в такой инверсии должна выражаться какая-то важная характеристика соотношения мыслей в сновидении и содержания сновидения (ср. далее), и мы можем догадаться, где именно искать подсказку. Она должна быть в конце сновидения, где снова встречается инверсия той ситуации, где кто-то поднимается наверх, как в романе «Сафо». Там мужчина несет на руках женщину, с которой у него сексуальные отношения; а в мыслях в сновидении речь идет, наоборот, о женщине, которая несет мужчину, а так как этот случай может быть отнесен только к детству, то там речь идет о кормилице, которая с трудом несет малыша. В конце сновидения, таким образом, Сафо и кормилица сливаются в один образ.
Подобно тому как Доде озаглавил свое произведение «Сафо», намекая на лесбийскую любовь, и элементы сновидения, в которых одни люди находятся наверху, а другие внизу, тоже указывают на фантазии сексуального характера, которые волнуют моего пациента, и, поскольку они являются подавленными инстинктами, они безусловно связаны с его неврозом. (Само по себе толкование сновидения не показало нам, что то, что мы здесь наблюдали, было фантазиями, а не воспоминаниями о реальных событиях; анализ выявляет лишь содержание мыслей, а насколько они реальны – об этом лишь нам судить. И реальные, и воображаемые события в сновидении сначала кажутся в равной мере значимыми, и это происходит не только в сновидениях, но и при возникновении более существенных психических явлений)[232].
Мы уже знаем, что многочисленная компания – это символическое изображение какого-то секрета. Брат в этом сновидении – это просто собирательный образ всех соперников рассказчика в его взаимоотношениях с женщинами (появляется сцена ретроспективной фантазии, связанной с детскими переживаниями)[233]. Эпизод с господином, который оскорблял итальянского короля, снова связан с мыслями о том, как люди низкого социального статуса пытаются просочиться в высшее общество. Словно ребенка, приникшего к кормящей груди, хотели предостеречь так же иносказательно, как это делал Доде по отношению к молодым людям[234].
В качестве третьего примера, с помощью которого можно исследовать процесс сгущения при образовании сновидений, я приведу частичный анализ другого сновидения, о котором мне рассказала моя пожилая пациентка, которая проходила у меня курс психоанализа. Поскольку она страдала от крайней степени тревожности, ее сновидения были переполнены мыслями сексуальной направленности, и когда она впервые осознала это, то чрезвычайно удивилась и разволновалась. Поскольку по этическим соображениям я не смогу полностью привести здесь описание толкования ее сновидения, то на первый взгляд может показаться, что между его фрагментами нет видимой логической связи.
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 265; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!