А. Принципы иконического в структурной форме прозы Бунина.
Если Чехов, несмотря на свое очевидно новаторство, все-таки историей литературы помещен в парадигму русской классической литературы XIX века, то Бунин – отталкиваясь от уроков золотого века, противостоя модерну и взаимодействуя с ним – создает сложный сплав разнородных писательских стратегий и методов[84], и поэтому именно в структурной форме его произведений особенно ясно можно проследить, как работают классические христианские инварианты, конституируя новые жанры и формы.
Очевидная пластика бунинского художественного слова, колорит и вещественность изображаемого им мира, не есть всего лишь вкусовая или индивидуальная черта поэтики писателя. За ней стоит, как мы утверждаем, очень важное понимание слова не только как материала для создания достоверной для читателя картины мира, но и идея служения слову (отсюда, кстати, и особая нетерпимость Бунина к любым экспериментам с языком или любым формам насилия над нормой – русской литературной речью XIX века, ставшей для писателя парадигмальным ориентиром в собственном творчестве).
Ниже мы определим, в чем именно Бунин оказывается писателем, делающим следующий шаг от классической нормы к модернистскому письму, и какие инварианты оставляют его прозу в границах классического дискурса.
Для этого мы применим при анализе бунинских текстов понятие иконического.[85]
Иконическое[86] в литературном произведении можно понимать различным образом, причем различие в понимании связано напрямую не только с исследуемым текстом, но и с методом интерпретаций, точнее, герменевтическим аппаратом извлечения смыслов.
|
|
|
При этом наиболее распространенный путь толкования — путь перехода к иконическому в тексте, понимаемому как поиск и определение семантического ядра, лежит через нахождения и определения в структурной форме текста тех или иных деталей, приемов, напрямую связанных с полем смыслов, влагаемых в понимание иконического как внутреннего содержания текста.
Скажем, при упоминании в тексте иконы, хронотоп, связанный с иконическим, понимаемым как понимается икона (то есть окно в трансцендентное), может включать в себя основную мысль (иконическое) текста в целом. При этом происходит как очевидная иерархизация текстовых участков[87] — на «более» и «менее» иконические, то есть более или менее включенные в иконическое, так и дифференциация словесного массива на слова с различной семантической наполненностью. Скажем, так предлагает исследовать тексты вслед за Блоком[88] («слова-острия») и Лидия Гинзбург, иногда называя слова-острия «перестраивающими словами».[89]
Второй вариант такого «прицельного точечного подхода» — выделение определенных базисных структур (инвариантов), характерных для творческого метода автора, что требует производить анализ иконического не только в конкретном тексте, но и в совокупности текстов. Здесь можно говорить об интертекстуальности инвариантов, но некоторым образом будет смазываться конкретика текста как целого.
|
|
|
Такого пути придерживается как поструктуралисты, так и представители московско-тартуской школы. Скажем, А.П. Чудаков утверждает: «Уроки Чехова были усвоены; «сгущенный бульон» разбавлен — детальность строго функциональная – подробностями, прямо не работающими на сюжет, но манифестирующими затекстовый мир».[90]
По большому счету, можно говорить о некой форме раздвоенности сознания исследователя, поскольку от него требуется разграничивать внутри текста приемы и детали, «прямо не работающие на сюжет» и детали, работающие прямо.
Но ведь и само по себе определение того, что такое «работать» прямо на сюжет и непрямо – некая воля исследователя, исходящая из интеллектуальных, ценностных и научных критериев и позиций, не имманентных произведению, но вносимых в него извне.
По сути, здесь повторяется ситуация квантовой физики — когда присутствие наблюдателя меняет результат эксперимента.
|
|
|
Чаще всего непонимание или нежелание увидеть в тексте равноправного партнера приводит к тому, что текст начинает жить навязанными ему извне смыслами, на самом деле тексту не принадлежащими.
Так, многие интерпретации рассказа «Легкое дыхание» И. А. Бунина оказались не в состоянии ответить на, казалось бы, простой вопрос — а что значит «легкое дыхание»?
Рассказ оказался не прочитан, потому что исследование структуры/формы и исследование семантики производились с помощью разных методов, вне связи с целым текста – и структурная форма «Легкого дыхания» вне связи с христианскими инвариантами бунинской поэтики не смогла породить некий целостный ответ как завершенное и поддающееся формулировке смысловое ядро/смысл, конституирующий новые, выводимые из основного смыслы, следствия, связанные с основным смыслом и расширяющие его смысловое поле.
Дата добавления: 2019-01-14; просмотров: 243; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!