Подготовка текста и перевод Т. Ф. Волковой, комментарии Т. Ф. Волковой и И. А. Лобаковой 13 страница
И пришед к Москвѣ царь и великий князь, и распусти войско свое препочити и не прогнѣвася на ня о неполучении орудиа своего, и хулна слова не рече к нимъ о напрасном хожении своемъ. И не ослабѣ ото всегдашняго подвига и желания мыслию о Казани, ни обленися и не преста от молениа своего ко Господу со слезами, не отчаяся надѣжды своея.
И, придя в Москву, царь и великий князь распустил свое войско на отдых, и не разгневался на воинов за то, что не исполнили они своего дела, и худым словом не попрекнул их за неудавшийся свой поход. И не ослабло всегдашнее его стремление и желание овладеть Казанью; не ленясь, не переставал он со слезами молиться Господу, не теряя надежды своей.
О ВИДѢНИИ СНА ЦАРЯ И ВЕЛИКАГО КНЯЗЯ И О ВТОРОМ ПОСЛАНИИ ВОЕВОД ЕГО X КАЗАНИ, И О ПОСТАВЛЕНИИ СВИЯЖСКОГО ГРАДА.[111] ГЛАВА 28
О СНЕ, ПРИВИДЕВШЕМСЯ ЦАРЮ И ВЕЛИКОМУ КНЯЗЮ, И О ПОСЛАНИИ ИМ ВО ВТОРОЙ РАЗ СВОИХ ВОЕВОД К КАЗАНИ, И О СТРОИТЕЛЬСТВЕ ГОРОДА СВИЯЖСКА. ГЛАВА 28
И абие видитъ видѣние нѣкое во снѣ, показующе ему мѣсто, гдѣ самъ видѣ и град ту поставити веляше, яко и древле царю Константину,[112] на устрашение казанцем, яко да побѣгнут от лица его и да мало нѣкое пособие и ограда будетъ украинам руским, и крепость и покой ратующимся с казанцы, да яко дома, во граде своемъ, на Руси, живущим и временем исходящим из него и воюютъ землю Казанскую.
И внезапно явилось ему, как некогда царю Константину, видение некое во сне, в котором показано было увиденное им место и повелевалось поставить там город на устрашение казанцам, дабы скрылись они от лица его и были бы для пограничных русских земель от этого города помощь и защита, а для воюющих с казанцами стал бы он надежной крепостью, чтобы могли они жить в нем, как дома, в своем городе на Руси, время от времени выходя оттуда и разоряя Казанскую землю.
|
|
|
И убудився от сна своего, и разумѣ, яко истинно есть видѣние се, а не лжа. И призвав к себѣ скоро прежепомянутаго многажды царя Шихгалея изо отчины земли его — из Касимова, яко вѣренъ ему бѣ паче иных царей и князей, и повелѣ ему ити со всѣми его служивыми варвары х Казани, яко уже гораздо есть ему знаема Казань и обычай казанской весь вѣдом.
Когда же пробудился он ото сна, то понял, что истинно видение это, а не ложно. И вскоре, призвав к себе много раз упоминавшегося прежде царя Шигалея из его отчины — Касимова, поскольку был он предан ему больше других царей и князей, повелел ему идти со всеми служащими ему варварами к Казани, ибо хорошо ему уже знакома была Казань и известны все казанские обычаи.
Посылаетъ с ним девять воевод своих великихъ: первое князя Петра Шуйскаго, второе князя Михайла Глинского, третьяго князя Семена Микулинскаго вышереченнаго, четвертаго князя Василья Оболенскаго Серебренаго, пятое брата его, князя Петра Серебренаго, шестое Ивана Челяднина, седмое Данила Романова, осмое Ивана Хабарова, девятое Ивана Шереметева. С ними же и прочих воевод и многочисленное войско руское, твердооружное и все златом испещрено, и хитрецы, и градоздавцы, и дѣлатели. Повелѣ имъ казанския улусы плѣнити и воевати, и не щадѣти ни женъ, ни дѣтей, ни старых, ни малыхъ, но всѣх под мечь клонити и на мѣсте же своемъ любимом и паче — Богомъ избранном град возградити, и всячески неослабно притужати х Казани, егда будетъ мочно.
|
|
|
Посылает с ним царь и великий князь девять старших своих воевод: первым — князя Петра Шуйского, вторым — князя Михаила Глинского, третьим — вышеназванного князя Семена Микулинского, четвертым — князя Василия Оболенского Серебряного, пятым — брата его Петра Серебряного, шестым — Ивана Челяднина, седьмым — Данилу Романова, восьмым — Ивана Хабарова, девятым — Ивана Шереметева. С ними послал он и других воевод, а также многочисленное русское войско, хорошо вооруженное и разукрашенное золотом, и мастеров, и градостроителей, и работников. И повелел он им разорять и захватывать в плен казанские улусы и не щадить ни женщин, ни детей, ни старых, ни малых, но всех склонять под меч, и воздвигнуть на облюбованном им и, более того, Богом избранном месте город, и, когда будет возможно, всячески неослабно докучать Казани.
|
|
|
Царь же Шихгалей Касимовский повелѣние приемъ от царя, самодержца своего, веселым сердцемъ и не со гнѣвом, и не хулением, ни скорбию. Такоже и всѣ воеводы великия и все московское воинство радостно поидоша, аки вѣдая на готовое орудие, шествие скоро творящи к Казани плаванием в ладиях великою рѣкою Волгою — течение имуще из Руси прямо на востокъ, от нея же за 5 верстъ градъ Казань стоитъ, о лѣвую страну — везуще с собою готовый град древяный[113] на великих лодиях бѣлоозерскихъ,[114] того же лѣта новъ и хитръ строениемъ.
Царь же Шигалей Касимовский принял повеление царя, самодержца своего, с веселым сердцем, без гнева, хулы или скорби. И все знатные воеводы, и все московское воинство радостно выступили в поход на Казань, как будто уже предчувствуя победу, быстро совершая переход вплавь, в ладьях, по великой реке Волге — течет она из Руси прямо на восток; в пяти верстах в сторону от нее и стоит город Казань, на левом берегу — везя с собою на больших белозерках готовый деревянный город, заново искусно построенный в том же году.
|
|
|
И плывше 30 дней и приидоша в землю Казанскую на рѣку Свиягу на мѣсто, указанное имъ, месяца майя въ 16 день, в субботу седмую по Пасце.[115] И сташа ту, не дошедше Казани за 15 верстъ. И видѣша мѣсто угодно и добро велми, возлюбиша е царь и воеводы всѣ, и возрадовашася войска вся. И на утриа, в неделю, распустиша войска вся по улусомъ казанскимъ воевати и плѣнити горние черемисы и нижние. Первому войску, пѣшцем, повелѣша на горѣ той лѣсъ сѣщи и мѣсто чистити на поставление града. И Божиимъ повелѣнием и поспѣшением въскорѣ дѣло конецъ прият не во многи дни и, готовый собравше, поставиша град велик и красенъ в лѣто 7059-го месяца июня въ 30 день.[116]
И плыли они тридцать дней и пришли в землю Казанскую на реку Свиягу, на указанное им место месяца мая в шестнадцатый день, в седьмую субботу после Пасхи. И остановились там, не дойдя до Казани пятнадцати верст. И открылось им очень удобное и красивое место, и полюбилось оно царю Шигалею и всем его вельможам, и возрадовались все войска. И наутро, в воскресенье, распустил царь свои войска по казанским улусам — разорять и брать в плен горную и нижнюю черемису. Первому же войску, пехотинцам, повелел он на горе той рубить лес и расчищать место для постройки города. И вскоре Божиим повелением и с его помощью, по прошествии лишь немногих дней, дело подошло к концу, и, собрав готовые части, поставили город, большой и красивый, в году 7059 (1551), месяца июня в тридцатый день.
И поставиша в нем церковь соборную пречистыя Богородицы честнаго ея Рождества древяну и 6 инѣх монастырей внутрь града построиша, в них же храмъ преподобнаго Сергия чюдотворца.[117] И всѣ воеводы и боляре, и купцы, и богатии, и простии жителие во граде домы свѣтлы поставиша и много житие свое устроиша. И радости, и веселиа наполнишася вси людие и прославиша Бога.
И поставили в нем деревянную соборную церковь Рождества пречистой Богородицы, и построили внутрн города шесть монастырей, в одном из которых — храм преподобного Сергия-чудотворца. И все воеводы, и бояре, и купцы, богатые люди и простые жители поставили себе в городе светлые дома и хорошо устроили свою жизнь. И наполнились все люди радостью и веселием и прославили Бога.
О БЫВШЕМЪ ЗВОНУ НА МѢСТЕ ТОМЪ И О ЧЮДОТВОРНОМ ЯВЛЕНИИ СЕРГИА ЧЮДОТВОРЦА. ГЛАВА 29
О РАЗДАВАВШЕМСЯ В ТОМ МЕСТЕ ЗВОНЕ И О ЧУДЕСНОМ ЯВЛЕНИИ СЕРГИЯ-ЧУДОТВОРЦА. ГЛАВА 29
Многа тогда быша изцеления от иконы великаго чюдотворца Сергия, якоже у гроба его слѣпии прозрѣша, нѣмии проглаголаша, хромым хожденне дарова, сухимъ простертие, глухим слышание; и бѣсы изгоняя, и от плѣна из Казани избавляше, и всяк недуг изцелеваше данною ему от Бога благодатию. Якоже бо царь нѣкий град свой возлюби, в нем же царствовати хотяше, то всяцеми вещьми драгими и видимыми добротами украшаетъ, да тѣм славенъ и красенъ будетъ от иноземцев далних странных и купцевъ и от всѣх человекъ, входящих в онь да зряще на нь, дивящеся, и восвояси пришедше, и сказуютъ инемъ красоты его, — тако же и блаженный нашъ Сергий чюдотворецъ благими своими знаменми и чюдесы украси и прослави новый градъ свой, и от всѣх познася по всему, яко хощетъ жити в нем неотступно и град свой, и вся люди своя, живущия в немъ, соблюдати присно от варваръ. И преже намъ всего радостный вѣстник и неложный бываетъ, еже до конца изчезновение на враги своя казанцы, и на всю черемису ихъ.
Многие тогда свершились исцеления от иконы великого чудотворца Сергия: слепые у гроба его прозревали, немые начинали говорить, хромым он даровал способность ходить, сухоруким — владеть руками, глухим — слух, и бесов он изгонял, и освобождал из казанского плена, и всякий недуг исцелял данной ему от Бога благодатью. Подобно тому как если бы некий царь, полюбив свой город и желая в нем царствовать, стал украшать его всякими дорогими вещами и зримыми красотами, дабы стал он от этого прекрасным и прославили бы его иноземцы из дальних стран, и купцы, и все люди, входящие в него, ибо, увидев его, удивились бы они и, вернувшись в свои земли, рассказали другим о его красоте, — также и блаженный наш Сергий-чудотворец благими своими знамениями и чудесами украсил и прославил новый город свой, отчего всем стало ясно, что хочет он в нем пребывать постоянно и всегда оберегать от варваров город свой и всех людей своих, в нем живущих. И явился он самым первым радостным и правдивым вестником того, что окончательно будут побеждены враги наши казанцы и вся их черемиса.
Мѣсто же то таковое, идѣже поставися град: прилѣжаху бо к нему подале от него превысокия горы, и лѣсы верси своя покрывающе, и стремнины глубокия, и дебри, и блата; ближе града об едину стѣну езеро мало, имѣюще в себѣ воду сладку и рыбиц всяких малых доволно и на пищу человѣком, из него же круг града течет рѣка Щука, и мало пошед, впаде въ Свиягу рѣку. И на таковѣй сей границе краснѣй промѣж двою рѣкъ, Волги и Свияги, новый градъ ста.
Место же, где вырос город, было таково: подалее от него подходили к нему высокие горы, вершины которых покрывал лес, простирались глубокие стремнины, непроходимые чащи и болота; вблизи же города, возле одной из стен, находилось небольшое озеро, имеющее вкусную воду и богатое всякой мелкой рыбой, пригодной для питания людей, из него берет начало река Щука, которая сначала обтекает вокруг города, а затем, немного пройдя, впадает в реку Свиягу. На этом прекрасном месте между двух рек, Волги и Свияги, и встал новый город.
И первое явися начало Божия помощи молитвъ ради пречистыя Богородицы и новых всѣх святых чюдотворцев рускихъ: егда бо царю и воеводамъ пришедшимъ и град Свияжский ставити начаша, и в третий день приидоша з дары, обославшеся, старѣйшины, сотники горния черемисы и моляхуся царю и воеводам, еже не воевати ихъ, князем же ихъ и мурзамъ оставиша их имъ и в Казань в осаду бѣжавшимъ и з женами, и з дѣтми. И присяже тогда горняя черемиса вся царю и великому князю и приложися половина земли казанския людей. И послаша царь и воеводы во улусы ихъ писарей, описавше ихъ 40 000 луков гораздных стрелцовъ, кромѣ мала и стара, невозрослого бо юноши и стара мужа, не писаху тѣх луков.
И явилось первое знамение Божьей помощи благодаря молитвам пречистой Богородицы и всех новых святых русских чудотворцев: на третий день после того, как пришли царь и воеводы и начали строить Свияжский город, явились к ним с дарами, предупредив заранее через послов, старейшины, сотники горной черемисы, и стали молить царя и воевод, чтобы они не разоряли их, сказав, что князья их и мурзы бросили их, а сами укрылись в Казани вместе с женами своими и детьми. И присягнула тогда вся горная черемиса царю и великому князю, и перешла на его сторону половина жителей Казанской земли. И посланы были царем и воеводами в их улусы писари, которые переписали сорок тысяч умелых стрелков, кроме молодых и старых, — не достигших зрелости юношей и стариков не переписали.
Сказываху же царю и воеводам нашим старейшины — сотники горния черемисы, живущии неподалечю от Свияжскаго града, тужаще и жаляще, иже добрѣ и гораздо свѣдяще: «До поставления бо за пять лѣтъ, царю нашему того же лѣта уже умершу и мѣету тому пусту сущу, и граду Казанску мирну, и всей земли его не силно воевано от вас, слышахомъ ту часто по-руски звонящу церковный звонъ. Нам же во страсѣ бывшим и недоумѣющим, и чюдящимся, и посылающим нѣкоих юношъ легкихъ многажды доскочити до мѣста того и видѣти, что есть бывающее. И слышахом гласы прекрасно поющих, яко во время церковнаго пѣния, а поющих не видѣша; единаго же токмо видѣвше стара каратуна вашего, рекше, калугера, ходяща ту со крестом и на вся страны благословляюще, и кропяще, и с образом яко любующа мѣсто и размѣряюща, идѣже поставитися граду. Мѣсто же то все исполнися благоухания. Много же наши юноши послании изжидаху его, покусившеся, да в Казань сведут на испытание, откуду приходитъ на мѣсто. Той же от них утѣкаше. Они же и стрѣлы своя из луков своихъ изпустиша, и невидим бываше, и да уязвивше, поне тако изымут его. И стрѣлы же ихъ ни близко к нему прихождаху, ни уязвляху его, но вверхъ идяху и сходящи с высоты, и сокрушахуся наполы, падаху на землю. И устрашившеся юноши тѣ, и прочь отбѣгаху. Мы же чюдихомся. И помышляху, дивяшеся в себѣ: “Что се будетъ новое сие знамение над нами?” И исповѣдахом господиям нашимъ — и князем нашим, и мурзамъ. Они же, шедше в Казань ко царице нашей и велможамъ казанскимъ, сказаша. И царица же, и велможи такоже дивляхуся и ужасахуся о явлении томъ и об томъ калугере».
И рассказали, тужа и жалуясь, царю и воеводам нашим старейшины, сотники горной черемисы, живущие неподалеку от Свияжска, то, что было им хорошо и подробно известно: «За пять лет до постройки этого города, когда царь наш уже умер и место это было еще безлюдно, а город Казань пребывал в мире и вы несильно разоряли нашу землю, слышали мы здесь часто звонящий по русскому обычаю церковный звон. И напал на нас страх, недоумевали мы и дивились, и много раз посылали неких быстроногих юношей добраться до места того и посмотреть, отчего это происходит. И слышали они прекрасно поющие, как во время церковной службы, голоса, а самих поющих не видели; одного только увидели старого каратуна вашего, то есть старца-калугера, ходящего по тому месту с образом и крестом, и благословляющего на все стороны, и кропящего святой водой, как если бы он любовался этим местом и размерял, где поставить город. Место же все то наполнилось благоуханием. Много раз посланные нами юноши, отважившись, поджидали его, чтобы свести в Казань и допросить, откуда он приходит на это место. Он же не давался им в руки. Они и стрелы в него пускали из луков, чтобы, подстрелив, схватить его, но он становился невидим. Стрелы же их не долетали до него и не поражали его, но летели вверх, а опускаясь, переламывались пополам и падали на землю. И, устрашившись, юноши те убегали прочь. Мы же удивлялись. И, дивясь, размышляли мы про себя: “Что нам предвещает это знамение?” И рассказали мы обо всем господам нашим — князьям нашим и мурзам. Они же, пойдя в Казань, рассказали обо всем царице нашей и казанским вельможам. Царица же и вельможи также удивились и ужаснулись появлению того старца».
О ВОЛХВѢХ, ПРОРИЦАЮЩИХ ВЗЯТИЕ КАЗАНСКОЕ, И О СѢТОВАНИИ КАЗАНСКИХ СТАРѢЙШИН, О ГОРДѢНИИ ИХ. ГЛАВА 30
О ВОЛХВАХ, ПРЕДРЕКАЮЩИХ ВЗЯТИЕ КАЗАНИ, О ПЕЧАЛИ КАЗАНСКИХ СТАРЕЙШИН И О ИХ ГОРДОСТИ. ГЛАВА 30
Многажды бо и от велмож нѣцыи сами в полудни видяху и жены их, и дѣти, играюще, и градние стражие в нощи того же калугера, по стѣнам казанским града ходяща и крестомъ град осѣняюща, и таковою же водою на четыре страны кропяща, но таяху в себѣ, никому же того повѣдаху, да не страх и боязнь преже времени на всѣ люди нападетъ, но тайно друг со другомъ глаголаху, посылаху по хитрыя своя волхвы, вопрошаху ихъ о том, что сие необычное является.
Много раз в полдень видели того старца и некоторые из вельмож, а также их жены и дети во время своих игр, по ночам его видели городские стражи — ходящим по стенам Казани, и крестом осеняющим город, и кропящим на четыре стороны святой водой, но, опасаясь, как бы не напали прежде времени на народ страх и боязнь, утаивали они ото всех увиденное, никому не рассказывая об этом, но, тайно совещавшись друг с другом, посылали за мудрыми своими волхвами, чтобы расспросить их о том, что означает это необычное видение.
Волхвы же, яко древле еллинстии, пророчествоваша о Христове пришествие, сице и казанстии глаголаху: «О горе нам, яко приближается конецъ нашему житию, и вѣра христианская будетъ здѣ, и Русь имат в борзе царство наше взяти и насъ поработити, и владѣти нами силно не по воли нашей. Вы же, яко хощете — сказуемъ вам прямо и не обинующеся — еще тихо пожити вашего отечества и женъ, и чад ваших, и родителей, состарѣвшихся пред очима вашима, побиваемых и в плѣн ведомых не видѣти, то, собравшеся, от себе пошлите мужы мудры и словесники к московскому самодержцу, могущих умолити его и укротити. Заранѣе смиритеся с ним и обѣщайтеся быти подручны ему, не гордящеся, дани ему давайте. Не требует бо дани вашея, ни злата, ни сребра, и не нужно есть ему, но ждетъ смирениа вашего и покорения истиннаго. И аще сего не сотворите, якоже глаголахом вамъ, но то вскорѣ погибнемъ».
И так же как в давние времена греческие волхвы пророчествовали о пришествии Христа, так теперь казанские говорили: «О, горе нам, ибо приближается конец нашей жизни: утвердится здесь вскоре христианская вера, и возьмут русские наше царство, и поработят нас, и будут крепко владеть нами против нашей воли. Вы же — говорим вам прямо, без обиняков, — если хотите еще тихо пожить в вашем отечестве и не увидеть, как будут убивать и уводить в плен ваших жен, детей и родителей, состарившихся у вас на глазах, то, собравшись, пошлите от себя к московскому самодержцу мудрых и умеющих хорошо говорить людей, которые могли бы умолить его и укротить. Заранее помиритесь с ним и обещайте, не гордясь, служить ему, платите ему дани. Он ведь не дани требует от вас: ни золота, ни серебра ему не нужно, но ждет он смирения вашего и истинной покорности. Если же не сделаете так, как говорим мы, то вскоре все мы погибнем».
Старѣйшии же наши тужаху и печаляхуся, а инии же, горделивии и злии, смѣяхуся и не внимаху речем волхвовъ, глаголаху: «Мы ли хотим быти подручны московскому держателю и его князем и воеводамъ, всегда насъ боящимся имъ! Достоит бо и лѣпо есть намъ ими владѣти и дани у них имати, яко и преже, они бо царем нашим присягали и дани давали, и мы есмь тѣм изначала господиа, а онѣ раби наши. И како могут или смѣют наши раби нам, господам своимъ, противитися, многажды им побѣждаемым бывшим от насъ. Мы бо искони обладаеми не быхом никим же, кромѣ царя нашего, но и служимъ ему, волны есмь себѣ: камо хощем, тамо идемъ. И тако живем и волею своею служим, и в велицей неволи жити не хощем, якоже у него на Москвѣ живут люди в великой скорби и терпят от него. Мы же того и слышати не хощем, еже глаголете».
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 370; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!