Подготовка текста и перевод Т. Ф. Волковой, комментарии Т. Ф. Волковой и И. А. Лобаковой 9 страница
Когда же вырос великий князь Иван и пришел в великий разум, принял он после смерти отца своего всю власть великого Русского царства Московского, и воцарился, и был поставлен на царство великим поставлением царским в год 7055 (1547), января в 16 день. И был он помазан святым миром и венчан святыми бармами и Мономаховым венцом по древнему царскому обычаю, как и римские, и греческие, и прочие православные цари поставлялись. И нарекся он царем всей великой России.
И самодержецъ великъ показася, и страх его обдержаше вся языческия страны, и бысть велми премудръ и храбръ, и усердъ, и крѣпко силен тѣлом, и легокъ ногама, аки пардусъ, и подобен по всему дѣду своему, великому князю Иоанну. Преже бо его никто же от прадѣдъ его словяшеся в Росии царь, и не смѣяше от них никто же поставитися царемъ новым и зватися тѣм имянем, блюдяхуся завидѣния и востания на них поганых царей и невѣрныхъ.
И показал он себя великим самодержцем, и держал в страхе все языческие страны, и был весьма мудр, и храбр, и усерден, и очень силен телом, и легок ногами, словно гепард, и был он во всем подобен деду своему, великому князю Ивану. До него ведь никого из его прадедов не называли в России царем, и не смел никто из них венчаться на царство и зваться тем именем, остерегаясь зависти и нападения на них поганых и неверных царей.
Сему же удивишася вси, слышаше, врази его — погании царие и нечестивии крали, и похвалиша его, и прославиша, и послы своя приславше з дары к нему, и назвавше великимъ царемъ и самодержцемъ, ни гордящеся, ни злозловяще его, ни поносяще, ни завидяще ему. О семъ же паче великий салтанъ турский похвалная восписа ему[94] сице: «Воистину ты еси самодержецъ, царь мудрый и вѣрный, волнѣйший Божий слуга! Удивляетъ бо насъ и ужасаетъ превеликая твоя слава, и огненыя твои горугви прогоняют бо и попаляютъ воздвизающихся на тя, иже отнынѣ боятся тебе вси орды наши и на твоя предѣлы наступати не смѣютъ».
|
|
|
Удивились, услышав об этом, все враги его: поганые цари и нечестивые короли, и похвалили его, и прославили, и прислали к нему своих послов с дарами, и назвали великим царем и самодержцем, не презирая его за это, не злословя о нем, не понося его, не завидуя. Лучше же всех написал ему об этом похвальные слова турецкий султан: «Поистине ты, самодержец, — мудрый и правоверный царь, истинный Божий слуга! Ведь удивляет нас и ужасает великая твоя слава: огненные твои хоругви отгоняют и сжигают поднимающих-ся на тебя, и отныне боятся тебя все орды наши и к твоим границам подступать не смеют».
И сѣдъ на велицем царствии державы своея благовѣрный царь, самодержецъ Иоаннъ Васильевичь всеа Русии, и вся мятежники старыя изби, владѣвшихъ царством его неправедно до совершенаго возраста его. И многи велможи устрашишася и от лихоимания и неправды воспятишася, и праведенъ суд судити начаша. И правляше с ними добрѣ царство свое. И кротокъ, и смиренъ быти нача, и праведенъ в судѣ и неуклоненъ, ко всѣм воинственым людемъ милостивъ и многодаровит, и веселъ сердцемъ, и сладокъ рѣчию, и окомъ радостенъ, от зрѣния очей своихъ источая веселие всѣм печалнымъ, блѣдость не бѣ на лице его.
|
|
|
И сел царствовать в державе своей благоверный царь Иван Васильевич, самодержец всей России, и перебил он всех старых мятежников, владевших неправедно царством его до его совершеннолетия. И устрашились многие вельможи, и от лихоимства и обмана отказались, и праведный суд начали чинить. И управлял он с ними в согласии царством своим. И стал он кротким и смиренным, в суде же справедливым и непреклонным, ко всему воинству милостивым и щедрым, и весел сердцем, и сладок речью, и оком радостен, взором очей своих источая веселье всем печальным, и не было бледности на лице его.
Всяк бо человѣкъ, иже в скорбѣхъ возрасте и в бѣдахъ множественых, всѣмъ искусенъ бывает и можетъ многостражущим в напастѣх спомогати: и разумъ, и смыслъ великъ в таковыхъ проповѣдается. Тако и державный сей, малъ остася отца своего и матери, въ юности своей вся собою позна, яко злато в горнилѣ, в бѣдахъ искусися.
|
|
|
Ведь всякий человек, выросший в страданиях и многочисленных бедах, во всем искусен бывает и может помогать страдающим от напастей: большой ум и понимание есть в таких людях, Так и державный этот, ребенком оставшись без отца и матери, все сам познал в юности своей, словно золото в горниле, в бедах закалился.
И соглядая землю свою всю своима очима, всюду ѣздя, и видѣ многи грады и страны руския запустѣвши от поганых: Резанъская бо земля и Сиверская крымъским мечем погублена, и Низовская же земля вся, и Галич, и Устюгъ, и Вятка, и Пермь от казанцевъ запустѣла. И плакашеся всегда пред Богомъ, и моляшеся, да вразумитъ его Богь то, иже языком поганым воздати, еже христианомъ воздаша. Смѣтивъ ратных людей во всей области своей, любляше ихъ и брежаше старых, яко отцы, срѣдовѣчныя — яко братию, юных же — яко сыны, и всѣх почиташе честьми прилѣжными. И от сего самодержца починашеся воемъ его быти трудове и печали велицыи, и брани, и кровопролития. И блещащияся копия и мѣдныя щиты, и златыя шлемы, и желѣзныя одѣяния на всѣхъ, и разумѣ, яко мочно есть з Божиею помощию и с тѣмъ своимъ воинствомъ брещи земли своея от всѣх странъ от плѣнения поганыхъ языкъ.
|
|
|
И, ездя повсюду, осмотрев своими глазами всю землю свою, увидел он, что многие города и земли русские запустели от поганых: Рязанская и Северская земли крымским мечом погублены, и Низовская земля вся, и Галич, и Устюг, и Вятка, и Пермь из-за казанцев запустели. И просил он всегда у Бога и молился, чтобы вразумил его Бог, как отплатить поганым народам за то, что сотворили они христианам. Учтя воинов всей своей земли, относился он к ним с любовью и оберегал старых, как отцов, людей средних лет, как братьев, юных же, как сыновей, всем воздавая по их заслугам. И начались при этом самодержце для воинов его ратные труды, и великие печали, и сражения, и кровопролития. И, глядя на блещущие их копья, и медные щиты, и золотые шлемы, и железные латы, понял он, что сможет с Божьей помощью и с тем своим воинством оберегать со всех сторон свою землю от нападения поганых народов.
И еще ново прибави к ним — огненых стрелцовъ много, к ратному дѣлу гораздо изученыхъ, и главъ своихъ не щадящихъ в нужное время, и отцевъ и матерей своихъ, и женъ, и дѣтей своихъ забывающихъ, ни смерти боящихся. И ко всякому бою, аки к великой корысти или к мѣдвеной чаши царстѣей, друг друга напред течаху. И силно бияхуся, и складываху храбрыя главы своя нелѣстно за вѣру християнскую и за любовь к ним царскую великую, и дарове, и честь, отлучающе тѣх от любве отцев и матерей ихъ. И забываху родителей своихъ, и притѣкаху к нему, аки к чадолюбивому отцу, взимающи потребная неоскудно.
И присоединил он к ним новых воинов — многочисленные отряды пищальников, хорошо обученных ратному делу, и голов своих не щадящих в трудное время, и забывающих отцов и матерей своих, и жен, и детей, и смерти не боящихся. И устремлялись они на каждый бой, словно за богатой добычей или к медовой царской чаше, друг друга опережая. И мужественно бились они, и честно слагали храбрые свои головы за христианскую веру и за большую любовь к ним царя, и за дары его, и за почести, из-за которых пренебрегали они любовью отцов своих и матерей. И забывали они родителей своих, и приходили к нему, как к чадолюбивому отцу, всегда получая все необходимое.
И увѣда царь и великий князь Иоанъ Васильевичь, яко издавна стоить на Руской его земли царство срацынское Казань, по рускому же языку — Котелъ златое дно, и велика скорбь и бѣда предѣлом рускимъ бывает от него, и как отецъ его и прадѣд воевахуся с ними и конечныя споны не возмогоша сотворити Казани. И многа лѣта преидоша Казани, до трехсотъ лѣтъ — с первого начала Казанского от Саина царя — оттолѣ же обладающе казанстии царие тоя страны много Руския земли отъемше до сего нашего самодержца, о нем же нынѣ намъ слово предлѣжитъ, похваляя доблесть его. Много бо, иже и преже его бывших, и державствующии московстии праотцы его, великии князи, востающе и ополчающеся на казанцевъ, хотяще взяти змеиное гнѣздо ихъ, градъ Казань, и ихъ изгнати от отечествия своего, Руския державы. И вземше единою Казань, и удержати за собою царства, и укрѣпити его не разумѣша, лукавства ради поганых казанцевъ.
И узнал царь и великий князь Иван Васильевич, что издавна стоит на Русской его земле сарацинское царство Казань, а по-русски — Котел золотое дно, и что приносит оно большие несчастья и беды пограничным русским землям, и о том, как отец его и прадед воевали с казанцами и как не смогли они окончательно покорить Казань. И много лет простояла Казань — около трехсот лет — от основания Казани царем Саином, и за это время до нынешнего самодержца нашего, о котором теперь надлежит нам сказать слово, восхваляя доблесть его, много русских земель захватили владевшие той страной казанские цари. Много раз и бывшие до него московские правители, предки его, великие князья, поднимались и ополчались на казанцев, стремясь взять змеиное гнездо их, город Казань, и изгнать их из отечества своего, Русской державы. И однажды взяли они Казань, но не сумели удержать за собою царства и укрепить его из-за лукавства поганых казанцев.
Овогда убо мало державнии наши побѣждаху казанцевъ, овогда же сами от нихъ болши сугубо побѣждаеми бываху; и никоего же зла могуще сотворити агаряном, внуком Измаиловымъ,[95] но сами паче и множае бездѣлны и посрамлены возвращахуся от нихъ. Учени бо суть измаилтяне от начала своего бранем, учатся от младенства сицевым, потому же и сурови, и безстрашни, и усерды намъ бываху, смиренным. От праотецъ своих благословени быша — от Исава и от Исмаила прегордаго — питатися оружием своимъ; мы есмя — от кроткаго и смиреннаго изыдохом праотца нашего Иякова, тѣмъ силно не можемъ противитися и много смиряемся пред ними, и яко Ияковъ пред Исавом, и побѣждаемъ ихъ оружием крестным, той бо есть намъ во бранѣх побѣда и утвержение на противныя наша.
Случалось иногда, что правители наши побеждали казанцев, иногда же терпели от них еще большие поражения и не могли они никакого зла причинить агарянам, внукам Измаила, но более того — возвращались от них посрамленные, ничего не добившись. Ибо изначально владели измаильтяне военным искусством, которому обучаются они с детства, потому они и суровы так, и бесстрашны, и настойчивы бывают в боях с нами, смиренными. Праотцами своими — Исавом и гордым Измаилом — были они благословлены добывать себе пропитание оружием; мы же ведем род от кроткого и смиренного праотца нашего Иакова, поэтому и не можем сильно сопротивляться им и часто смиряемся перед ними, как Иаков перед Исавом, и побеждаем их оружием крестным, ибо оно приносит нам победу над врагами нашими.
Онѣ измаилтяне оружиемъ своимъ многимъ преодолеѣша земли и понасиловаша великим градом, еже и в нашей странѣ все, обладающе напрасно украиною нашея земли Руския. И вселишася в ней, и расплодишася, и злы быша на ны за умножение беззакония нашего пред Богомъ.
Те измаильтяне с помощью своего оружия одолели многие земли и насилие учинили над многими большими городами нашей страны, и захватили неожиданными набегами окраины нашей земли Русской. И поселились они на ней, и расплодились, и причиняли нам зло за умножение наших преступлений перед Богом.
О ПЛѢНЕНИИ КАЗАНЦЕВ НА РУСКУЮ ЗЕМЛЮ И О ОСКВЕРНЕНИИ ОТ НИХ СВЯТЫХ БОЖИИХ ЦЕРКВАХ И НАРУГАНИЕ ХРИСТИЯНОМЪ. ГЛАВА 23
О ПЛЕНЕНИИ КАЗАНЦАМИ РУССКОЙ ЗЕМЛИ, И ОБ ОСКВЕРНЕНИИ ИМИ СВЯТЫХ БОЖИИХ ЦЕРКВЕЙ, И О ПОРУГАНИИ ИМИ ХРИСТИАН. ГЛАВА 23
И како могу сказати или исписати напасти тоя грозныя и тучи страшныя руским людем во времена та! Страх бо мя побѣждаетъ, и сердце ми горитъ, и плачь смущаетъ, и сами слезы текутъ изо очию моею! И хто убо тогда, о вѣрнии, изрещи можетъ бывшиа великия бѣды за многа лѣта от казанцевъ и от поганыя черемисы ихъ православным христианом паче Батыя. Онъ бо единою протече Рускую землю, яко молниина стрѣла или темная главня огненая, попаляя и пожигая, и разрушая, и пленя християнство, мечем посѣкая. И оттолѣ наложи на державствующих наших дани тяжки имати, якоже преже речено. Казанцы же не тако, но всегда из земли нашея не изхождаху, овогда убо с царемъ воююще и плѣняюще, яко пшеницу, пожинаютъ и, аки садовъ, посѣкают рускихъ людей, и кровь ихъ, аки воду, проливаху по удолиям, покоя християном и тихости на всяк часъ не дающе. Никому же от наших князей и воеводъ могущу сопротив им стати, ни возбранити от таковаго ихъ звѣрства и безчеловѣчия, и суровства, и ни сопротивитися имъ, ни воспретити ни мало, и худи и некрѣпцы, и немощни воеводы наши никако возбраняху.
И как могу я рассказать или описать те грозные напасти и тучи страшные, обрушившиеся в те времена на русских людей! Ибо страх меня побеждает, и сердце мое горит, и плач смущает, и сами слезы текут из очей моих! Да и кто может рассказать, о правоверные, о бывших тогда великих бедах страшнее Батыевых, в течение многих лет причиняемых казанцами и поганой их черемисой православным христианам. Батый ведь всего один раз прошел по Русской земле, словно стрела молнии или темная огненная головня, спаляя, и сжигая, и разрушая, и пленяя христиан, посекая их мечом. И с тех пор обложил он правителей наших тяжелыми данями, как было сказано прежде. Не так было с казанцами: они из земли нашей не уходили, время от времени с царем своим разоряя ее и захватывая пленных, и пожиная, как пшеницу, и посекая, как сады, русских людей, и кровь их, как воду, проливая по долинам, не давая христианам ни на час покоя и тишины. Никто же из князей и воевод наших не мог ни подняться против них, ни помешать их зверствам, бесчеловечности и суровости, ни оказать им сопротивления, ни остановить их, и ни в чем им не препятствовали худые, и некрепкие, и немощные воеводы наши.
И всѣмъ тогда людемъ печаль велика бысть, живущимъ вскрай варваръ тѣхъ, и у всѣх вѣрных людей горки слезы от очию течаху. И болши домовъ своихъ имяху в пустынях и лѣсахъ, и в пещерахъ и горах крыющеся, живяху з женами своими и дѣтми, варварскаго ради пленениа. Инии же оставляюще домы своя пусты и родъ, и племя свое, страну и отечество свое, в нем же родишася и воспитани быша, и преселение творяху оттуду во глубочайшую Русь, идѣже варвари тии не ходятъ.
И была тогда великая печаль всем людям, жившим на границе с теми варварами, и горькие слезы текли из глаз у всех правоверных людей. Дома же свои они по большей части ставили в безлюдной местности, в лесах, и жили там, в пещерах и горах прячась с женами своими и детьми, боясь попасть в плен к варварам. Иные же, оставив дома свои, и род и племя свое, страну и отечество, где они родились и были воспитаны, переселялись оттуда в глубину Руси, куда не доходили те варвары.
И что много глаголю: от частаго бо ихъ нахождениа и пленения мнози рустии гради до основания низложени быша и ото очию человѣчю не познаваемым быти, поразждьшим былием и травою. Все же села пусты сотвориша, яко от великия пустоты и лѣсы великими заростоша. Честныя великия монастыри огнем пожгоша, святыя церкви стоянием своимъ оскверниша, лежаше спяху в нихъ; и блуд над плѣнеными женами и дѣвицами творяху; и честныя образы святыя сѣкирами раскалающе, и огню всеядцу предаяху, и святыя сосуды служебныя в простыя сосуды претворяху: из нихъ же дома, на пирѣхъ своихъ, ядяху и пияху скверныя и мотылная своя ядения и питиа; и честныя кресты, сребреныя и златыя, сокрушаху, и святыя обложеныя иконы обдираху, на сребреники и на златники изливаху, и усерязи, и ожерелия, и маниста женам своимъ и дщерямъ изряжаху, и тафии на главы своя украшаху,[96] и из ризъ священнических себе ризы перешиваху; и мнихом наругахуся, образ ангельский безчестяху: горящее углие за сандалия ихъ засыпаху и, ужемъ о шии зацепляюще, скакати имъ веляху и плясати, яко звѣремъ на сие изученымъ; и добровидных инокъ и тѣлесы младых, премѣняюще, совлачаху черных риз и в мирския портища облачаху, и в варварския земли далече, яко простых юнош, продаяху; и младыя инокини разстризаху и разтлѣваху ихъ, яко простыя девицы, и за себя поимаху; над девицами же мирскими пред очима отецъ и матерей ихъ беззаконие, блудное дѣло, не срамляющеся творяху, тако же и над женами пред очима мужей ихъ, еще же и над старыми женами, которыи до 40 лѣтъ и до 50 во вдовствѣ пребываху, мужей своихъ оставше. И нѣсть мочно таковаго беззакония ихъ подробну исчести, понеже бо то аз своима очима видѣх и пишю, свѣдая, горкое повѣдание.
И что тут много говорить: ведь от частых их набегов и завоеваний до основания были разрушены многие русские города и поросли они былием и травою, так что стали неузнаваемы. Опустошили они и все села, так что от всеобщего запустения позаросли они густыми лесами. И жгли они великие честные монастыри, святые же церкви оскверняли присутствием своим, ложась в них спать; и чинили они насилие над пленными женщинами и девицами; и, раскалывая секирами честные святые образы, предавали их огню-всеядцу; и святые служебные сосуды в простую посуду превращали: дома, на пирах своих, ели и пили из них скверные и поганые свои яства и напитки; и снимали честные кресты, серебряные и золотые, и, обдирая оклады с икон, переливали все это на серебреники и золотые и делали женам и дочерям своим серьги, ожерелья и мониста, а свои головы украшали тафиями и из священнических риз шили себе одежду; и над монахами чинили надругательство, бесчестя образ ангельский: засыпали им в сандалии горячие угли и, обвязав вокруг шеи веревку, заставляли их скакать и плясать, словно прирученных зверей; и стаскивали с молодых красивых иноков черные ризы и облачали их в мирские одежды, а затем продавали их, как простых юношей, в далекие варварские земли; и расстригали молодых инокинь, и насиловали их, как простых девушек, и брали их себе в жены; над мирскими же девицами на глазах у отцов их и матерей, не стыдясь, преступное блудное дело творили, также и над женами на глазах у их мужей, еще же и над старыми женщинами, которые до сорока и до пятидесяти лет во вдовстве пребывали, оставшись без мужей своих. И невозможно подробно перечислить все преступления их, ибо все это я видел своими глазами и знаю то, о чем пишу в горьком этом повествовании.
Православнымъ християномъ по вся дни казанскими срацыны и черемисою в плѣнъ ведоми бываху, и старым и непотребнымъ очи избодаху, и уши, и носъ, и уста обрѣзоваху, и зубы искореневаху, и ланиту выломляху, и тако помѣтаху конечно дышущих. Инѣм же руце и нозѣ обсѣцаху и, яко бездушное камение, по земли валяющеся и по малѣ часѣ умирающе. И инии же человецы усѣкаеми, иных же на желѣзныхъ удицах за ребра и за пазуси, и за ланите пронизающе, иных же на полы пресѣцаху, погубляюще, иных же на вострыя колия около града своего посажаху и позоры дѣяху, смѣх великъ.
Православные христиане ежедневно уводились в плен казанскими сарацинами и черемисой, старым же, непригодным для работы, они выкалывали глаза и обрезали уши, нос и губы, и выдергивали зубы, и вырезали щеки, и в таком виде бросали их, еле дышащих. Иным же отрубали они руки и ноги, и валялись те люди как бездушные камни на земле, и спустя недолгое время умирали. Некоторые люди посечены бывали, других же они пронзали железными прутьями меж ребер, и в грудь, и в лицо, иных, убивая, перерубали пополам, иных же сажали на острые колья возле их города и предавали позору, насмехаясь над ними.
Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 327; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!