Философия и методология науки 6 страница

В рамках созерцательного подхода к познанию объект познания рассматривается как некая данность. Но уже в эмпирическом познании нет полного тождества между объективно существующим миром и объектом исследования. Основоположник немецкой классической философии Кант, как было сказано выше, впервые связал проблемы гносеологии с исследованием исторических форм деятельности людей. В контексте деятельностного подхода объект рассматривается как фрагмент мира, который на данном этапе развития социальной практики включен в сферу человеческой деятельности (теоретической или практической), т.е. объект познания имеет исторический характер и обусловлен характером этой деятельности. Субъект вычленяет из реальности ту совокупность измерений объекта, которая доступна предметному освоению им мира в ту или иную эпоху.

Это утверждение И. Канта было подтверждено развитием науки в ХХ в. Исследование микромира с его квантовыми закономерностями показало, что в сферах опыта, которые расположены далеко за пределами повседневности, упорядочение чувственного восприятия по образцу «вещи-в-себе», или, если хотите, «предмета» уже не может быть осуществлено и что, таким образом, атомы уже не являются вещами или предметами, - писал В. Гейзенберг. Наука выявила уязвимость «натуралистического объективизма», причем самый чувствительный удар был нанесен самой «натуралистической» наукой - физикой.

Например, Эйнштейн связывает объект физического познания - физическую реальность - с общими понятиями, с программой, с концептуальным изобретением, т.е. с конструктивно-теоретической деятельностью субъекта познания, Бор - с экспериментальной деятельностью субъекта и возможностями коммуникации, подчеркивая ее связь с контекстом приборов и измерительных установок. Но оба едины в том, что именно субъект своей деятельностью наполняет реальность значением и смыслом. Но это не значит, что можно говорить о «возмущении явлений наблюдателем», или о «придании атомным объектам физических атрибутов при помощи измерений».

В проблемное поле современной гносеологии входят проблемы культурной детерминации объектов познания, проблемы трансляции знаний и коммуникации между субъектами познания, многосложные взаимозависимости между деятельностью людей и ее культурно-историческим контекстом.

Граница между субъектом и объектом становится при этом условной, относительной, а сами эти категории образуют не бинарное отношение, а систему, элементы которой имеют смысл только во взаимной зависимости друг от друга и от системы в целом.

Такая система могла бы стать составной частью новой философской антропологии, видящей свою перспективу в восстановлении утраченного некогда духовного единства человека с миром. Исследованием этих изменений и формированием новых проблемных полей, вероятно, будет характеризоваться развитие теории познания в ближайшие десятилетия.

 

2.6. Истина и заблуждение

Непосредственная цель познания, путь к которой обычно сложен, труден, и противоречив - истина ²⁹. Вопросы о том, что есть истина и каковы способы избавления от заблуждений («идолов разума», по Бэкону) всегда интересовали людей - и не только в сфере науки³⁰.

Категории истины и заблуждения - ключевые в теории познания, выражающие две противоположные, но неразрывно связанные стороны, моменты единого процесса познания.

Заблуждение - это знание, не соответствующее своему предмету, не совпадающее с ним. Заблуждение по своей сути есть искаженное отражение действительности, возникающее как абсолютизация результатов познания отдельных ее сторон. Заблуждения многообразны по своим формам. Следует, например, различать заблуждения научные и ненаучные, эмпирические и теоретические, религиозные и философские и т.д.

Заблуждения следует отличать от лжи - преднамеренного искажения истины в корыстных интересах - и связанной с этим передачи заведомо ложного знания, дезинформации. Если заблуждение - характеристика знания, то ошибка - результат неправильных действий индивида в любой сфере его деятельности: ошибки в вычислениях, в политике, в житейских делах и т.д. Выделяют ошибки логические - нарушение принципов и правил логики (формальной или диалектической) и фактические, обусловленные незнанием предмета, реального положения дел и т.п.

²⁹ «Что есть истина?» - вопрос Понтия Пилата к Христу - был и остается также и одним из главных вопросов философии. В общефилософском смысле проблема истины шире вопроса о истинности знания. Так, мы можем говорить о «истинном образе жизни», «истинной красоте» и т.п.

³⁰ Так, Платону виделся смысл истины в мире вечных и неизменных, сверхчеловеческих идей. Подобно тому, как красивый цветок или красивая женщина не являются воплощением Красоты самой по себе, так и всякое отдельное утверждение или теория являются лишь бледной тенью Истины, тенью, в которой отражаются не только небесные всполохи, но и признаки пещеры. Не искать истину, а скорее молиться о ниспослании ее с помощью таких несовершенных средств, как майевтика или воспоминание, - вот на что ориентирует Платон. Для Ф. Бэкона, наоборот, истина дана в земном чувственном опыте, она кроется в природе и может быть извлечена их нее, если мы измучаем природу, пытая ее и разлагая ее на элементы, причины и следствия, и изнасилуем самих себя, стремясь отрешиться от присущих человеку субъективности и коллективных предрассудков. Человеку под силу вскрыть природные закономерности и подчинить их себе. Истинными научные положения становятся тогда, когда они наполняются природными силами.

Заблуждения и ошибки, конечно, затрудняют постижение истины, но они неизбежны, являются необходимым моментом движения познания к ней, одной из возможных форм этого процесса. Например, в форме такого «грандиозного заблуждения» как алхимия, происходило формирование химии как науки о веществе. П. Капица писал, что ошибки - диалектический способ поиска истины. Никогда не надо преувеличивать их вред и уменьшать их пользу.

2.6.1. Концепции истины

В гносеологии сформировались различные трактовки истины:

· классическая или корреспондентская (correspondere - отвечать, соответствовать) концепция истины: истина - это соответствие знаний действительности;

· когерентная концепция истины - это свойство самосогласованности знаний;

· прагматическая концепция - это полезность знания, его эффективность;

· конвенциалистская концепция истины: истина - это соглашение, результат конвенции.

Истоки классической концепции истины восходят к античной философии. Первые попытки ее теоретического осмысления были предприняты Платоном и Аристотелем.

Платону принадлежит следующая характеристика истины:

«...тот, кто говорит о вещах в соответствии с тем, каковы они есть, говорит истину, тот же, кто говорит о них иначе, - лжет...».

Аналогичным образом характеризует понятие истины и Аристотель в своей «Метафизике»:

«...говорить о сущем, что его нет, или о не-сущем, что оно есть, - значит говорить ложное; а говорить, что сущее есть и не-сущее не есть, - значит говорить истинное».

«Надо иметь ввиду - не потому ты бел, что мы правильно считаем тебя белым, а наоборот - потому, что ты бел, мы, утверждающие это, правы»³¹.

Казалось бы, классическая теория истины настолько ясна, что не может порождать каких-то серьезных проблем. И длительное время к ней апеллировали как к чему-то очевидному и само собой разумеющемуся. Эта концепция чаще всего используется в экспериментальной науке. Требование соответствия теории экспериментальным данным является одним из основных при принятии той или иной гипотезы. Неопозитивисты считали, что эксперимент является исчерпывающим фактором при установлении правильности теории (принцип верификации). Однако, постепенно стали выявляться слабые стороны этой концепции. Карл Поппер был одним из первых, кто обратил внимание на ограниченность этой аргументации. Теории рано или поздно опровергаются, поэтому предыдущие их соответствия эксперименту нельзя считать подлинными проверками. И хотя в позиции Поппера есть уязвимые места - если теория в противоречии с некоторыми экспериментальными данными, то она неприменима для их истолковании, но сохраняет свое значение для других экспериментальных данных - он заставил задуматься о тех проблемах, с которыми сталкивается классическая концепция истины.

Прежде всего, человек в своем познании имеет дело не с объективным миром «самим по себе», а с миром в том его виде, как он им чувственно воспринимается и концептуально осмысливается. Отсюда возникает вопрос - какой действительности отвечают (должны отвечать) наши знания? Кроме того, классическая концепция истины в ее «наивной» форме рассматривает соответствие знаний действительности как простое копирование реальности мыслями.

³¹ Аристотель. Метафизика. - М.-Л., 1934. - С. 162.

Исследования соответствия знаний действительности показывают, однако, что это соответствие не является простым и однозначным и сопряжено с целым рядом конвенций и соглашений. И, наконец, проблема критерия истины. Если человек непосредственно контактирует не с миром «в себе», а с чувственно воспринятым и концептуализированным миром, то каким же образом он может проверить, соответствуют ли его утверждения самому объективному миру? Как добиться соответствия? Через непосредственное наблюдение или чувственный опыт? А как быть с непосредственно ненаблюдаемыми объектами («спин», «кварк», «элементарные частицы»)? Как быть с математическими понятиями и теориями?

Вышеупомянутые проблемы оказались неразрешимыми для классической концепции в ее первоначальной, «наивной» форме. Они стимулировали двоякого рода деятельность:

во-первых, попытки усовершенствовать и развить классическую теорию таким образом, чтобы трудности, с которыми она столкнулась, были преодолены без отказа от ее принципов;

во-вторых, критический пересмотр классической концепции и замену ее другими, альтернативными (неклассическими) концепциями и теориями истины.

Попытку усовершенствования, рационализации классической концепции истины предпринял А. Тарский. Прежде всего, он стремился преодолеть так называемый парадокс лжеца ³², с которым сталкивается классическая концепция истины, в случае, когда истина рассматривается как соответствие не только объективной действительности, но и любой действительности. Данный парадокс представлялся серьезным логическим противоречием в учении об истине.

Чтобы преодолеть парадокс лжеца и сделать определение истины логически непротиворечивым, необходимо, по мнению Тарского, перейти от естественного к формализованному языку. Последний должен включать определенный словарь и строгие синтаксические правила составления «правильных» выражений из слов, перечисленных в словаре. В рамках данного нормализованного языка нельзя обсуждать семантику этого языка и, в частности, вопрос об истинности. В целях обсуждения истинности выражений данного формализованного языка необходим особый метаязык. Концепция истины Тарского получила название семантической концепции истины.

Поппер считает, что эта теория Тарского имеет не только логическое, но и общефилософское значение и что с ней связано возрождение корреспондентской теории истины. Величайшим достижением Тарского, считает Поппер, является то, что он заново обосновал теорию корреспонденции и показал, что можно использовать классическую идею истины как соответствия фактам, не впадая в субъективизм и противоречия. Если понятие «истина» считать синонимом понятия «соответствия фактам», то для каждого утверждения можно легко показать, при каких условиях оно соответствует фактам. Например, утверждение «Снег бел» соответствует фактам тогда и только тогда, когда снег действительно бел. Эта формулировка вполне выражает смысл классической или, как предпочитает говорить Поппер, «объективной» теории истины.

Привлекательность объективной теории истины Поппер видит в том, что она позволяет нам утверждать, что некоторая теория истинна, даже в том случае, когда никто не верит в эту теорию, и даже когда нет оснований верить в нее.

³² «Я говорю неправду». Если считать эту фразу, отвечающей действительности, то, следовательно, я действительно говорю неправду, и фраза ложная. Если считать ее ложной, то значит, я говорю правду, и фраза становится истинной. Или иной вариант этого парадокса: сельский парикмахер бреет всех мужчин в деревне, за исключением тех, кто бреется сам. Проблема состоит в том, кто бреет самого брадобрея. Если он бреется сам, то, как следует из высказывания, он не должен брить себя, если же это за него делает кто-то другой, то этим другим должен быть он сам.

В то же время другая теория может быть ложной, несмотря на то, что есть сравнительно хорошие основания для ее признания. Это показалось бы противоречивым с точки зрения любой субъективистской теории истины, но объективная теория считает это вполне естественным. Объективная теория истины четко различает истину и ее критерий, поэтому допускает, что, даже натолкнувшись на истинную теорию, можно не знать, что она истинна. Таким образом, классическое понятие истины в его формально-логической обработке оказывается вполне совместимым с фальсификационизмом Поппера. Имеется истина и имеется ложь, ничего третьего не дано. Люди обречены иметь дело только с ложью. Однако благодаря имеющемуся у них представлению об истине они осознают это. И, отбрасывая ложь, они надеются приблизиться к истине.

«Только идея истины позволяет нам осмысленно говорить об ошибках и о рациональной критике и делает возможной рациональную дискуссию, т.е. критическую дискуссию, в поисках ошибок с целью устранения тех из них, которые мы сможем обнаружить, для того чтобы приблизиться к истине. Таким образом, сама идея ошибки и способности ошибаться включает идею объективной истины как стандарта, которого мы не сможем достигнуть»³³.

Мы не имеем никакой истины, считал Поппер, а только вечно стремимся к ней; мы искатели истины, а не обладатели. Истина - это регулятивная идея в познании. Мы никогда не достигнем истины, не имеем критериев для ее опознания. Для измерения степени приближения к истине Поппер вводит понятие «правдоподобие». Из определения понятия правдоподобия следует, что максимальная степень правдоподобия может быть достигнута только такой теорией, которая не просто истинна, но и полностью и исчерпывающе истинна, т.е. если она соответствует всем реальным фактам. Такая теория является, конечно, недостижимым идеалом. Однако понятие правдоподобия может быть использовано при сравнении теорий для установления степени их правдоподобия. Возможность использования понятия правдоподобия для сравнения теорий Поппер считает основным достоинством этого понятия - достоинством, которое делает его даже более важным, чем само понятие истины.

Понятие правдоподобия, считает он, не только помогает нам при выборе лучшей из двух конкурирующих теорий, но позволяет дать сравнительную оценку даже тем теориям, которые были опровергнуты. Если теория Т₂, сменившая Т, также через некоторое время оказывается опровергнутой, то с точки зрения традиционных понятий истины и лжи она будет просто ложной и в этом смысле ничем не отличается от теории Т₁. Это показывает недостаточность традиционной дихотомии истина-ложь при описании развития и прогресса знания. Понятие же правдоподобия дает нам возможность говорить, что Т₂ все-таки лучше, чем Т₁, так как она более правдоподобна и лучше соответствует фактам. Благодаря этому понятие правдоподобия позволяет нам расположить все теории в ряд по возрастанию степени их правдоподобия и таким образом выразить прогрессивное развитие научного знания.

33 Когда в «Логике исследования» Поппер говорит о структуре научных теорий, об их проверке и фальсифицируемости, он обходится без понятия истины. Для анализа структуры знания было достаточно одних логических отношений между понятиями и утверждениями научной теории. После 1935 г. Поппер включает в свою методологию понятие истины. Это оказалось необходимым для отличения «реалистского» понимания научного знания от его инструменталистской трактовки. Чтобы в противовес инструментализму подчеркнуть, что научная теория не просто машина для производства эмпирических следствий, а еще и описание реальных вещей и событий, необходимо понятие истины.

Строгость теории Тарского имеет своей оборотной стороной бедность содержания. По существу, она добивается только одного - логически непротиворечивого определения понятия истины. Однако теория истины не исчерпывается лишь одной проблемой определения понятия истины. Она включает в себя целый комплекс проблем - проблему критерия истины, вопрос о соотношении истины и конвенций, проблему механизма отображения в структуре мышления структуры реальности и др. Все эти проблемы выпадают из поля зрения теории Тарского. Обнаружившаяся невозможность решения гносеологических проблем истины средствами одной лишь формальной логики заставляет вновь обратиться к философской теории истины.

Развитие классической концепции истины диалектическим материализмом состоит, прежде всего, в обосновании объективности истины. В.И. Ленин указывал, что понятие объективной истины характеризует такое содержание человеческих представлений, которое не зависит от субъекта, ни от человека, ни от человечества. Это не означает, что объективная истина является элементом объективного мира. Характеризуя человеческие знания, она проявляется в субъективной форме и определяется как содержание человеческих знаний, которое соответствует объективному миру, т.е. воспроизводит его.

Важнейшей чертой диалектико-материалистического подхода к проблеме объективности истины является рассмотрение объективной истины в связи с общественно-исторической практикой. Роль практики как фактора, соединяющего и сопоставляющего человеческие знания с объективным миром, проявляется в том, что она выступает, с одной стороны, как материальная деятельность, формирующая объективный предмет познания путем выявления и выделения определенных свойств объективного мира, а с другой - как деятельность, формирующая субъект познания.

В отличие от понятия объективной истины, характеризующей истину с точки зрения ее содержания, понятия относительной и абсолютной истины характеризуют ее как диалектический процесс изменения и развития знания, отображающего объективный мир.

В домарксистской философии доминировал метафизический взгляд на истину. Считалось, что подлинные истины абсолютны и неизменны, несовместимы с элементами неточности и диаметрально противоположны заблуждению. Для неопозитивизма истина - это только абсолютно точное знание. Малейшая неточность, обнаруженная в знании, вполне достаточна для того, чтобы лишить его статуса истинного знания.

Диалектический материализм соединяет воедино такие стороны знаний, как истинность и изменчивость, которые в рамках метафизического и релятивистского подходов представляются несовместимыми. Этот синтез находит свое воплощение в понятии относительной истины.

Относительная истина - это знание, которое приближенно и неполно воспроизводит объективный мир. Поскольку человек не может познать мир, не фиксируя своего внимания на одних сторонах и не отвлекаясь от других, постольку приближенность и незавершенность внутренне присуща самому познавательному процессу.

Другая сторона процесса развития знания фиксируется понятием абсолютной истины, которая составляет диалектическую противоположность понятию относительной истины. С этой точки зрения, абсолютная истина представляет собой предельно точное и полное знание. Однако такого рода истина - это идеал, предел человеческого знания, который не достижим ни на каком конкретном этапе познавательной деятельности человека.

Абсолютная истина - это не вечная истина, переходящая в неизменном виде от одной ступени знания к другой, а свойство объективно-истинного знания, состоящее в том, что такое знание никогда не отбрасывается. Такого рода знание всегда выступает предпосылкой более глубоких и фундаментальных истин.

Существует две крайние позиции в понимании отношения абсолютного и относительного моментов в истине. Догматизм преувеличивает значение устойчивого момента, релятивизм - изменчивого момента каждой истины.

Диалектический материализм воспринял идею Гегеля о том, что абстрактной истины нет, истина всегда конкретна. Это значит, что любое истинное знание (в науке, в философии, в искусстве и т.п.) всегда определяется в своем содержании и применении данными условиями места, времени, формами деятельности и общения субъектов в контексте общества и культуры и многими другими специфическими обстоятельствами, которые познание должно стремиться учесть как можно точнее. Игнорирование определенности ситуации, распространение истинного знания за пределы его действительной применимости неминуемо превращает истину в свой антипод - в заблуждение. Даже такая простая истина как 2 + 2 = 4 является таковой только в десятичной системе исчисления. Положение о том, что «сумма внутренних углов треугольника равна 2d» истинно лишь для Евклидовой геометрии и становится заблуждением за ее пределами, например, в геометрии Лобачевского-Римана.

Когерентная концепция истины сводит вопрос об истине к проблеме когерентности, т.е. к самосогласованности, непротиворечивости знаний.

Существуют два основных варианта когерентной теории истины. Один из них вводит новое понятие истины как когерентности знаний, которое предлагается вместо прежнего понятия истины как соответствия знаний действительности. Другой вариант, хотя и сохраняет классическую трактовку истины, вместе с тем утверждает, что соответствие знаний действительности может быть установлено только через когерентность, которая выступает в качестве критерия истины.

Одним из основоположников первого варианта когерентной теории принято считать И. Канта, утверждающего, что существует взаимная согласованность, единство чувственного и логического, которые и определяют содержание и смысл истины. В ХХ в. этот вариант когерентной теории истины возрождается некоторыми представителями неопозитивизма, например О. Нейратом. Неопозитивистская версия когерентной теории исходит из того, что только метафизика может пытаться сравнивать предложения с реальным миром; позитивная же наука должна сравнивать одни предложения с другими. Истинность научного знания заключается, по Нейрату, не в том, что это знание соответствует действительности, а в том, что все знание представляет собой самосогласованную систему.

Истоками второго варианта когерентной теории, видимо, можно считать философию элеатов. Парменид и Зенон принимали, хотя и неявно, понятие истины как соответствия знаний действительности. Однако они считали, что это соответствие может быть удостоверено не путем наблюдений, не дающих достоверного знания, а лишь путем логического установления непротиворечивости знаний.

Когерентную концепцию истины в ее применении к эмпирическим наукам нельзя считать достойным соперником классической теории. Она приобрела сторонников в среде математиков, которые склонны принимать за достоверное и правдоподобное такое новое знание, которое логически не противоречит и хорошо согласуется с уже имеющейся у нас системой взглядов. Когерентная концепция истины отражает реальные механизмы рациональной приемлемости знания. Однако одной только самосогласованности знания явно недостаточно для признания его истинным.

Представим себе, что у нас имеется логически согласованная система. Если заменить в ней все суждения на противоположные, то опять можно получить логически связанную и целостную систему знания. Или же вспомним весьма согласованный и непротиворечивый мир, созданный историями о Шерлоке Холмсе и докторе Ватсоне. Каждый новый рассказ, написанный Конан Дойлом, добавлял в этот мир еще больше достоверности. Однако не можем же мы в оценке истинности этого мира уподобляться тем простодушным читателям, которые посылали письма на Бейкер-стрит, полагая, что там живет реальный Шерлок Холмс.

Когерентная концепция истины сталкивается с неразрешимыми для нее проблемами. Во-первых, проблема непротиворечивости, как логическая проблема чрезвычайно сложна и разрешима только в простейших случаях, но неразрешима в достаточно сложных логических исчислениях, тем более в контексте таких наук, как физика. Во-вторых, когерентность рассматривается как внутреннее свойство системы высказываний. Однако, очевидно, что условие непротиворечивости не является достаточным условием истинности, поскольку не всякая непротиворечивая система утверждений о реальном мире соответствует реальному миру. Кроме того, это условие применительно к естественным наукам не всегда оказывается и необходимым. Противоречивость какой-либо теории не означает автоматически ее ложности, а может быть показателем временных трудностей, переживаемых истинной теорией.

В начале XIX столетия было установлено, что возможны альтернативные геометрические системы, в которых истинными являются теоремы, отличные от «общепринятых». В этих альтернативных системах, называемых неевклидовой геометрией, есть теоремы, которые в евклидовой геометрии не являются истинными. И если спросить, какая же их этих геометрий содержит истину об окружающем мире, то, похоже, удовлетворительный ответ на этот вопрос получить невозможно. Каждая из геометрий логична и так же непротиворечива, как и другие. Теоремы каждой из этих систем одинаково истинны. Заявить, что теоремы одной из них абсолютно истинны, а другой - нет, было бы совершенно беспочвенно и безосновательно.

Конвенциализм (от латинского conventio - договор, соглашение) утверждает, что истинно то знание, относительно которого достигнуто соглашение о его монопольном использовании.

Одна геометрия не может быть более истинна, чем другая, она может быть только более удобна, - писал А. Пуанкаре. Конечно, условные соглашения в науке вполне допустимы (например, выбор единиц измерения). Но эту произвольность нельзя переоценивать. Она скорее касается не содержания знания, а его формы. Попытка выйти за пределы субъективности конвенциализма ссылкой на коллективный опыт (Дж. Беркли - коллективное восприятие, А. Богданов - обще значимость), приводит к необходимости считать истинными и догмы религии.

Значительный вклад в развитие прагматической концепции истины внесли сторонники американского прагматизма Дж. Дьюи, У. Джемс Согласно прагматизму, реальность внешнего мира недоступна для человека, ибо человек непосредственно имеет дело только со своей деятельностью. Поэтому единственное, что он может установить, - это не соответствие знаний действительности, а эффективность, практическую полезность знаний. Известный польский логик и философ К. Айдукевич так выразил сущность прагматистской концепции истины: прагматизм исходит из того, что истина данного утверждения состоит в его согласии с конечным критерием. Однако этот конечный критерий, рассматриваемый прагматизмом в его радикальной форме, есть полезность данного утверждения для действия. Отсюда и определение, идентифицирующее данное утверждение с его полезностью.

Именно полезность и есть основная ценность человеческих знаний, которая достойна именоваться истиной, считает прагматизм.

Концептуальный прагматизм и инструментализм утверждают, что научные понятия и теории - всего лишь инструменты успешного решения напряженных в познавательном отношении ситуаций, или просто инструменты познавательного освоения действительности.

Прагматизм, также как и операционализм, требует элиминации абстрактных систем, играющих в современной науке важную роль, избавление ее от химер умозрительных спекуляций. Однако этой трактовке истины недостает интуитивно ощущаемого требования к истине как адекватному соответствию реальности. Известно, например, что в мореплавании весьма удобными и практически эффективными являются навигационные расчеты на основе геоцентрической («птолемеевской») модели. Но нельзя же на этом основании считать, что она более истина, чем гелиоцентрическая («коперниканская») система.

Б. Рассел указывал, что сведение истинности к проверке последствиями может привести к парадоксальным результатам. Представим себе на минуту, например, что нацисты выиграли войну. Так что же, нужно считать, что их человеконенавистнические учения в такой ситуации выдержали проверку и являются прагматически «истинными»?

Вопрос о том, можно ли отграничить истину от заблуждения есть вопрос о критерии истины.

В истории философии и науки высказывались и высказываются различные точки зрения на сей счет. Так, Декарт критерием истинных знаний считал их ясность и отчетливость. Фейербах такой критерий искал в чувственных данных («там, где начинается чувственность, кончается всякий спор»). Но оказалось, что ясность и отчетливость мышления - вопрос крайне субъективный, а чувства нередко нас обманывают: видимое движение Солнца вокруг Земли, излом чайной ложки в стакане с водой на ее границе с воздухом и т.п. В качестве критерия истины выдвигались общезначимость (то, что признается многими людьми); то, что соответствует условному соглашению - конвенционализм; то, что логически непротиворечиво; то, во что люди сильно верят, то, что соответствует мнению авторитетов и т.д.

---

Дата добавления: 2016-01-05; просмотров: 86; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!