ВЫСОКИЙ СОВЕТ ВЕЛИКОЙ ТАЛИГОЙИ 34 страница
Золотая звезда горела все ярче, указывая путь, мелькали поросшие лесом горы, дрожащие от нетерпения утесы, одинокое озеро, сломанное дерево, где-то Ричард видел похожее… В Сагранне? В Алате? В Эпинэ? Это не важно, важен долг!
Ричард пришпорил коня, ощущая себя единым целым с ним, с несущейся сзади армией, с окрестными скалами. Кавалерия не штурмует крепости, но только камень со-владает с камнем, и только верный вправе карать предавшего. «Верность изменнику суть измена, как и родство с изменником – измена, и послушание оному». Таков закон! Предательство не искупит ничто, кроме смерти, но изменнику даровано право покарать себя самому… У него был выбор, у него было время. Шестнадцать дней и шестнадцать ночей…
Башни возникли неожиданно, древние, мощные, облитые лунным светом… Серый гранит корчится от страха – замок узнал свою смерть раньше тех, кого он прячет. Дикон слышал, как дрожат и стонут связанные людской волей глыбы. К утру они станут песком, серым, ничтожным песком на могиле клятвопреступников.
Конь Ричарда встал на дыбы, обрушив копыта на выносную башню. Дико вскрикнул камень с белой полосой, ему ответил другой. Юноша сдержал скакуна и обернулся, с гордостью глядя, как из золотистого марева вырывается отряд за отрядом. Он привел армию в срок, его долг исполнен, долг и присяга… Сюзерен будет доволен!
– Дикон!
Дейдри, что она здесь делает? Откуда?
– Дикон, Ди…
|
|
|
– Дейдри?! Это ты?
Послышалось… Крики так похожи, крики и плач. Слушать их страшно, но долг есть долг, он превыше жалости, боли, милосердия. Потом он вспомнит, как ревели в агонии стены, как молились, проклинали, ругались люди, вспомнит и не сможет уснуть, но он должен снести с лица земли этот замок и самую память о нем…
– Вперед! Именем Скал и во имя их!
4
Ларака Чарльз нашел быстро. Вернее, нашел не самого графа, а его ноги, выглядывающие из-под завала, сквозь который Давенпорт заставил себя пройти, вспомнив, что это сон. Второй завал перекрыл выход из внутренних дворов, третий – засыпал вход в церковь, но само здание как-то держалось. Более того, в узеньких окнах бился рыжий живой свет. Там кто-то был, кто-то, к кому бросился на помощь Эйвон Ларак, но не дошел.
Чарльз опустился на корточки рядом с неловко вывернутым сапогом, протянул руку и в который раз ничего не коснулся. Он здесь был, и его здесь не было…
Справа рухнуло что-то большое, разлетелось вдребезги, острые каменные осколки картечью прошлись по двору. К счастью, пустому, если не считать мертвых и капитана Давенпорта. Жизнь, то есть то, что от нее осталось, билась по ту сторону завала у заросших камнем ворот. Можно было вернуться к ним или пройти сквозь стены и вырваться из надорского кошмара, но Чарльз бросился туда, куда не добрался Ларак.
|
|
|
Наверное, разбегаться было незачем, но капитан еще не привык к тому, что с ним творится. Когда прочерченная трещинами кладка оказалась перед самыми глазами, Давенпорт не выдержал и зажмурился. На мгновенье, но этого хватило. Он опять ничего не увидел и ничего не понял, просто оказался внутри. В очередном кошмаре.
Доброй четверти потолка в алтарной части как не бывало. Почти слипшиеся лу́ны и уцелевшие лампады высвечивали груду балок и камней. Между уцелевшими скамьями металось несколько человек, а у засыпанного алтаря кто-то лежал. Кто-то мертвый… Вокруг покойника стояли на коленях священник, худая женщина во вдовьем покрывале, девочка и простоволосая заплаканная толстуха.
Луны совсем сошлись, свет из желтого стал багровым, в дыру градом посыпались камни. Священник вскочил и, вытянув вперед руки, словно собираясь нырнуть в несуществующую воду, побежал к двери. Она уцелела, но с той стороны был завал. Чарльз это знал, те, кто был внутри, еще нет. Клирик толкнул дверь, та не подалась, священник навалился всем телом, потом замолотил по створкам кулаками. Каменный дождь стал реже. Высокий слуга задрал голову и вздрогнул, худое лицо исказил ужас. Чарльз тоже глянул вверх; стену и часть потолка рассекала трещина, похожая на Рассанну, как ее рисуют на картах.
|
|
|
– Осторожней… Трещина!
Давенпорт с криком бросился к алтарю, он помнил, что дверь завалена, но забыл, что его не слышат.
Стоявшая на коленях женщина медленно обернулась и посмотрела сквозь капитана. Немолодая и очень спокойная, она что-то сказала, и тут Чарльз понял, кто перед ним. Мирабелла Окделл не покидала Надора, но это могла быть лишь она. Перед герцогиней лежала ее дочь. Мертвая.
Лицо девочки было испуганным и удивленным. Она казалась живой, мать – нет. Хозяйка Надора скользнула взглядом по трещине и колотящим в дверь людям и отвернулась. Ее губы шевелились, глаза глядели на гигантскую багровую луну. Неужели молится? Сейчас?!
Пол вздрогнул от очередного удара, у «Рассанны» по-явились притоки. Одна из верхних лампад покосилась, на переломанные скамьи потекло горящее масло, девочка, двойник той, что лежала на полу, растерянно заморгала, по худым щекам побежали слезы. Кто это, Дейдри или Эдит?
Из-за однорукого святого выскочили коренастый парень и девушка в платье для верховой езды. Коренастый принялся сбивать огонь плащом, девушка тоже схватила какую-то тряпку. Им на помощь кинулся высокий слуга и кто-то со шпагой, похожий на отставного офицера.
|
|
|
Пламя пригнуло голову и погасло, парень бросил прожженный плащ и повернулся к наезднице, это был Реджинальд Ларак. Девушка… Айрис Окделл покачала головой и вдруг поцеловала Реджинальда в щеку.
Новый толчок разворошил дымящуюся кучу, слева рухнула колонна, храм заволокло пылью. Айрис отшвырнуло на переломанные скамьи, мужчины удержались на ногах, их плечи и головы были в каменном крошеве и какой-то трухе. Ларак кинулся к упавшей, но девушка уже поднялась, она часто дышала, на высокой скуле темнела ссадина.
Чарльз оглянулся. Слуга с продавленной рухнувшей статуей грудью лежал у стены, за ним торчала каменная рука, но клирик и человек пять уцелевших по-прежнему толкали дверь.
5
Из правого придела вывалился кусок лохматой тьмы. Круша уцелевшие скамьи, он устремился к алтарному завалу, и Чарльз в который раз перевел дух. Потому что черная косматая тварь без головы и хвоста была невозможна, еще невозможней насаженных на звезду лун и выросшей за воротами скалы. Потому что это все-таки сон, в который он раз за разом верил. Утром все кончится, а к вечеру они увидят Надор. Настоящий, целый и невредимый. Придется расставлять караулы, притворяться, что никогда не встречал Реджинальда, говорить с живым Лараком, «брать под покровительство» невесту герцога Эпинэ… Неужели она на самом деле такая худенькая, с запавшими серыми глазами и упрямым ртом?
Косматая нечисть присела на задние ноги – у нее были ноги, красные, с раздвоенными коровьими копытами, – и прыгнула вбок, мимоходом опрокинув Реджинальда. Плотный виконт пушинкой отлетел в сторону и сел, Айрис бросилась к нему, и тут «Рассанна» на потолке дрогнула, налилась чернотой и поплыла к тем, кто возился у заваленного выхода. Рассыпающаяся резная арка падала медленно, но люди двигались еще медленнее. Они оборачивались, заламывали руки, отступали и оступались, падали на колени, разевали рты, а сверху на них неспешно надвигались покрытые резьбой глыбы.
Украшенный дубовой гирляндой камень плавно опустился на плечо старого офицера, второй, поменьше, пришелся туда, где только что стоял молодой Ларак, половина скорбного бородатого лика уложила на выщербленную мозаику священника, серая тяжелая книга с вырезанной на ней свечой прижала к полу хохочущую женщину, а потом все скрылось в пыли.
Первой опомнилась черная тварь. По-собачьи отряхнувшись, она осторожно тронула копытом Реджинальда, отступила и замерла, ковыряя мозаику. Ларак чихнул и затряс головой, Айрис выпустила его руку и шагнула к роющей пол нечисти. Та вновь отступила и остановилась. Девушка сделала еще один шаг – все повторилось: отход, остановка, ожидание. Тварь хотела, чтобы за ней шли, и Айрис шла, а за ней, шатаясь, брел Реджинальд, перемазанный, но живой. Живы были и трое у алтаря. Девочка и толстуха плакали, Мирабелла молилась. Трещины на потолке стали шире, по накренившемуся полу катался бронзовый шар. Откуда он взялся, Чарльз не понял.
Безголовый то ли бык, то ли пес топнул ногой и потрусил туда, откуда выскочил, Айрис переглянулась с Реджинальдом и побежала следом. Тварь остановилась в алькове у груды мусора. Щепки, вырванные с мясом петли и несколько бронзовых завитков – вот и все, что осталось от разбитой панели, вместо которой чернела стрельчатая дыра. Выход!.. Он все-таки был! Первой на багровый от спятившей луны снег выскочила Айрис, вздохнула всей грудью, торопливо прижалась щекой к щеке подоспевшего Реджинальда и опрометью бросилась назад. К матери и сестре. Она вряд ли заметила обезглавленные башни, нависшие над осевшими стенами скалы, разрубившую двор трещину. Чарльз видел все и ничего не мог – ни помочь, ни умереть, ни проснуться…
Реджинальд Ларак, прихрамывая, устремился за Айрис. Он ее любил, в этом не было сомнений. Любил, чьей бы невестой она ни была. Савиньяк опять угадал, и Чарльз едва не взвыл от непрошеной ярости, хотя Маршал Севера не командовал чужими снами.
Давенпорт с ненавистью глянул на не значащуюся ни в одном атласе звезду и нырнул в черную щель, пройдя сквозь лежащего на пороге монстра.
Айрис держала сестру за руки, вынуждая встать. Девочка судорожно всхлипнула, но подчинилась. Герцогиня Мирабелла тоже поднялась. В безмолвном корчащемся безумии только она и походила на камень. Айрис указала в сторону алькова. Торопливо вскочила толстуха, подоспел Реджинальд, принялся что-то объяснять. Айрис мотнула головой и закусила губу, мимо, чудом миновав вдовствующую герцогиню, прокатился проклятый шар, налетел на мертвую и застыл, прижавшись к худенькому бедру. Мирабелла проводила его взглядом и опустилась на колени – она не хотела уходить. Айрис бросилась на пол вместе с матерью, она не молилась и не молила, а пыталась ее поднять. Герцогиня вырвала у дочери руку и опустила вуаль. Девушка встала, ее губы были искусаны в кровь, но она не плакала, только дрожала, словно очень замерзла. Эдит или Дейдри смотрела то на сестру, то на мать, толстуха уже шмыгнула в альков, Реджинальд все еще что-то говорил. Мирабелла обернулась. Она смотрела на младшую дочь, только на нее, и та покорно встала на колени, молитвенно стиснув изодранные в кровь руки. Когда же утро?! Лучше не спать месяц, чем видеть такое…
Вздрогнул и пошел волнами пол, шар покинул свое пристанище и, матово поблескивая, покатился к бесполезной двери, дыра сверху стала еще шире, она походила на глаз. Огромный, налитый кровью глаз с желтым горящим зрачком. Айрис потянула сестру за руку, та даже не повернула головы. Из-за груды мусора вылетела красноногая тварь, едва не опрокинула молящихся и бросилась назад. Реджинальд мотнул головой, словно получивший приказ новобранец, схватил Айрис за руку и поволок за красноногим.
Пол ходил ходуном, одна за другой валились еще уцелевшие статуи, но в клубах пронизанной красным светом пыли Чарльз как-то различал две человеческие фигурки и мчащуюся рядом косматую черноту. Они почти достигли алькова, когда рухнула центральная колонна. Теперь в трещинах был весь потолок. Нет! Трещины уже не были трещинами, а потолок – потолком. Больше ничем не связанные плиты и балки неслись вниз, на бегущих и на коленопреклоненных, на уже мертвых и пока живых.
Давенпорт еще успел заметить, как вставшая на дыбы черная тварь остановила первого из каменных монстров, закрыв собой прижавшихся друг к другу людей. Реджинальд обнимал Айрис, а черная тварь держала рехнувшиеся плиты. Пока могла… Пока очередная глыба не заставила ее рухнуть сначала на колени, а потом на брюхо, похоронив тех, кого она хотела спасти. И только тогда Чарльз Давенпорт проснулся.
ПРИЛОЖЕНИЯ
ВЫСОКИЙ СОВЕТ ВЕЛИКОЙ ТАЛИГОЙИ
Заняв талигойский трон, Альдо Первый Ракан объявил о своем намерении вернуться к древним законам и традициям, забытым во время правления династии Олларов.
Одним из его первых указов стал Эдикт о восстановлении Высокого Совета Талигойи в том виде, в каком он существовал на момент падения Кабитэлы (3-й день Осенних Ветров 399 года круга Молний гальтарского периода). Однако это было лишь первым шагом к будущему возрождению золотоанаксианского Высокого Совета и разделению дворянства на эориев, ведущих свой род от легендарных анаксов четырех древних царств, и ординаров, не являющихся прямыми потомками и кровными вассалами Повелителей Стихий.
Эории Золотой Анаксии (а впоследствии – Золотой Империи) делились по принадлежности к одному из четырех Великих Домов – Скал, Ветра, Волн и Молний. Дом возглавляли Повелители Стихии, которым подчинялись четыре рода кровных вассалов. Повелители же, в свою очередь, хранили верность анаксам-Раканам.
После распада Золотой Империи представители Великих Домов, дабы отличать себя от ординаров и в то же время не оскорблять эсператистскую церковь, стали называть себя не эориями, а Людьми Чести.
На момент прихода к власти Франциска Оллара из двадцати фамилий, возводящих свой род к древним анаксам, уцелело одиннадцать: Окделлы, Рокслеи, Карлионы, Тристрамы, Берхаймы, Придды, фок Варзов, Гонты, Эпинэ, Савиньяки, Дораки. Герцоги Алва и графы Ариго формально относились к Людям Чести, но почитались в их среде полукровками.
Ниже приводится краткая характеристика фамилий, составляющих Высокий Совет Талигойи. Ситуация дана на 24-й день месяца Осенних Молний 399 года круга Скал нового периода.
ДОМ СКАЛ
Повелители Скал: герцоги Окделл.
Герб: на багряном поле золотой вепрь на фоне черной скалы.
Девиз: «Тверд и незыблем».
Глава дома: Ричард Окделл (род. 381 круга Скал).
Титул наследника по прямой линии: граф Горик.
Основные владения: во Внутреннем Надоре.
Резиденция: замок Надор.
Семья: не женат.
Ближайшие родственники: мать, вдовствующая герцогиня Мирабелла, урожденная Карлион (356 круга Скал), и сестры: Айрис (382 круга Скал), Дейдри (386 круга Скал), Эдит (387 круга Скал).
Наследник по праву крови: отсутствует.
Названный наследник [12]: Реджинальд, виконт Лар (372 круга Скал).
Основатель фамилии: по абвениатской легенде, герцоги Окделл ведут свой род от сына Лита Литтиона, первого из анаксов Надорэа – одного из четырех царств, объ-единившихся под скипетром Раканов в Золотую Анаксию. Достоверно известно, что нынешние Окделлы – прямые наследники золотоанаксианского Великого Дома Надорэа, чей глава носил титул Повелителя Скал.
Краткая история фамилии
В Золотой Анаксии род Надорэа был одним из влиятельнейших. Повелители Скал никогда не были уличены в нелояльности к анаксам Раканам, однако, будучи приверженцами традиционного уклада и абвениатской веры, восприняли реформы Эрнани Святого весьма болезненно. Глава Дома Скал Ликандр Надорэа отказался принять эсператизм, демонстрируя нарочитую приверженность старым богам. Два старших сына Ликандра и единственный брат были заподозрены в заговоре и почли за благо отпроситься на северные рубежи, где и погибли в 399 году круга Ветра в стычке с варитами.
В 13 году круга Волн нового периода дочь Ликандра Юлиана (395 круга Ветра г.п. – 78 круга Волн н.п.) тайно сочеталась браком с безродным любимцем Эрнани Манлием Феррой (см. приложение к «Лику Победы»: история рода герцогов Ноймаринен). Брак был одобрен императором, но семья Надорэа отвернулась от новобрачных. Единственным исключением был брат Юлианы Луциан (391 круга Ветра г.п. – 63 круга Волн н.п.).
Когда Манлий Ферра был отправлен императором на север, Юлиана вновь пошла против воли семьи и старогальтарских традиций, последовав за супругом. По времени это совпало с началом территориальной реформы, когда главам Великих Домов и их кровным вассалам передавались «для защиты» земли, прилегающие к так называемому Кольцу Эрнани, – области в непосредственных окрестностях новой столицы, управляемой лично императором.
Став после смерти отца Повелителем Скал, Луциан Надорэа обратился к императору с просьбой пожаловать ему земли, примыкающие к землям, охраняемым Феррой, дабы на северных рубежах Золотой Империи образовался надежный заслон против вторжений варитских племен. Эрнани с радостью пошел навстречу верному вассалу. Северные владения Повелителей Скал стали именоваться Надорэа по имени новых владельцев, затем, под влиянием местного диалекта, название трансформировалось в Надор.
В последней четверти круга Волн нового периода набравшая силу эсператистская церковь начала гонения на «еретиков, почитающих себя демонским отродьем». Власть императоров слабела, сепаратистски настроенная знать южных провинций Гайи и Уэрты при поддержке церкви настаивала на уравнении в правах с эориями. В этих условиях император Эодани Разумный (299 круга Волн – 362 круга Волн) приказал главам Великих Домов и их кровным вассалам взять себе новые, не связанные с абвениатством имена. Согласно хроникам, гонец Эодани застал Германа Надорэа в дороге. Оскорбленный приказом, но хранивший верность императору, Герман в ответ на вопрос, какое имя он желает взять, велел гонцу спросить название первого попавшегося ему на обратном пути села, каковым оказалась деревушка Окделл.
Титул герцогов Окделлы получили в начале круга Молний уже после распада Золотой Империи. Тогда же был высочайше утвержден их герб и девиз. Ранее символом рода Надорэа был черный бык с человеческой головой, опирающийся передними ногами на багряный камень.
Начиная с Луциана Надорэа и заканчивая Аланом Окделлом, Повелители Скал славились личной отвагой и безграничной преданностью Раканам, сперва императорам Золотой Империи, затем – королям Талигойи.
Дата добавления: 2018-10-25; просмотров: 191; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!