КРУГ ЗОДИАКА КАК КЛЮЧ К ЦАРСТВУ ЖИВОТНЫХ 1 страница

Ф.Х.Юлиус

 

Животные

Между человеком и космосом

Новые пути к характеристике животных

 

 

Предисловие ко второму изданию

 

Со времени первого издания этой книги прошло около десяти лет. За этот период в широких кругах пробило себе дорогу новое отношение к природе. Сегодня больше осознают то, как тесно че­ловек связан с существованием природы и что сущность природы не может быть просто объектом причинно-аналитического исследования и эксплуатации. Этот взгляд стал более широким благодаря многочисленным публикациям в области экологических исследований от разрозненных анатомических и физиологических фактов до выяс­нения более общих связей жизненных процессов. Животные оказывают­ся членами единой структуры всего живого. Природа все более чет­ко проявляет себя как область, в которой отдельное существо ве­дет упорядоченное существование, однако то, какое место занимает животное по своей сущности в природе в целом, на основании ре­зультатов экологических, а также этологических исследований ос­тается неясным. Это может быть выяснено только тогда, когда будет понятно, как взаимодействуют с силами и законами природы отдель­ные виды животных, группы животных и царство животных в целом.

Ф.Х.Юлиус сделал великолепный шаг к такому всеобъемлющему пониманию и представил его результаты в этой работе. И эта кни­га оказывается сегодня столь же актуальной, как и тогда, когда вышло ее первое издание. Юлиус десятки лет тщательно наблюдал за животными и при этом развил физиогномический подход значитель­но выше существовавшего до него уровня. Неприятие физиогномического подхода, которое встречается у таких известных исследо­вателей как К.Лоренц, оказывается обращенным против невольного переноса душевных качеств человека на животных. Юлиус развивает характеризующее описание, т.е. объективное рассмотрение, до уров­ня осознанной физиогномики, с помощью которой выявляется внут­ренняя связь животного с природой и космосом. Этот метод заклю­чает подход к царству животных, в котором в идеальной связи на­ходится то, что обычно стоит поодиночке рядом друг с другом - конкретное, природное окружение животных, строение их тела, их жизненные процессы и их поведение.

Многие читатели при чтении этой книги узнали, как ее харак­теристики оказались импульсом к тому, чтобы самим развивать спо­собность к этому всеобъемлющему способу рассмотрения вещей. По­этому эта книга имеет большое значение для тех, кто хочет углу­бить свое понимание природы, прежде всего для естествоиспытате­лей и для педагогов.

Юлиус умер вскоре после появления этой книги. Поэтому это второе издание является практически неизмененной перепечаткой. Но вряд ли можно думать о каких-либо крупных изменениях у такого завершенного труда.

Как и в первом издании, следует указать еще и на то, что Юлиус изменил систематическое положение различных групп живот­ных по сравнению с принятой сегодня зоологической системой. Зооло­гическая систематика исходит из сравнительно-морфологического рассмотрения планов строения. Он не учитывает проявляющейся в этих планах строения сущности животных. Поэтому она объединила пять классов позвоночных в один тип, который она располагает ря­дом с занимающими тот же ранг моллюсками или членистоногими. При физиогномическом подходе, однако, разница между пресмыкающимися и птицами оказывается столь же существенной, как и между моллюсками и членистоногими. Но ведь высшие группы животных, особенно четвероногие, сохраняют, благодаря более сильному и дифференцированному проявлению "внутренней" сути животных, более высокий ранг, чем физиогномически менее четкие группы низших жи­вотных.

Д-р Эрнст Михаэль Краних

 

Часть первая

Организация человека как ключ к царству животных

Введение

 

 

План этой книги возник во время разговора между двумя преподавателями Свободной Вальдорфской школы в Гааге. Более моло­дой из них, который должен был вести занятия в пятом классе, спросил своего коллегу, преподававшего зоологию в двенадцатом классе уже раз тридцать, что бы он мог рассказать детям о слоне такого, чтобы у них перед глазами возник характерный образ и чтобы они могли составить представление о строении этого животно­го. Старший коллега указал на примечательный факт, что слон на своем переднем конце носит перпендикуляр. Кроме того, это живот­ное не вытягивает, как многие другие, свой нос сильно вперед, а даже чаще всего загибает конец своего хобота назад.

Чтобы уяснить значение, таких простых и в то же время чрез­вычайно характерных фактов, надо не только сравнивать разные формы, но и исходить из руководящих линий, которые указывает сама природа. Дилетантам очень трудно почувствовать эти линии, т.к. для этого требуется обладать широким кругозором и, кроме то­го, длительное время заниматься предметом. К тому же надо уметь удерживать постоянный курс в очень подвижной области. Природа очень строго следует своим руководящим линиям, но одновременно с этим она играет с ними, варьирует, гипертрофирует и создаёт невероятнейшие исключения, не отказываясь в конце концов от своих исходных позиций. Если только узнаешь эту руководящую линию или если ее укажет кто-нибудь другой, то искусством будет умение свя­зать с этим себя в мышлении, в мировоззрении и, прежде всего, в мировоззренческом мышлении. Характеристику определенного животно­го тогда находят, играя в ту же игру, что и природа, и постоянно сознавая, что делают или сделали и, прежде всего, что при этом испытывают.

Когда в том разговоре стали ясными названные и другие характерные свойства слона, молодой учитель спросил, нельзя ли дать письменную характеристику некоторого количества видов жи­вотных. В связи с только что сказанным ответ должен был быть таким: это, конечно, можно сделать, но важнее указать ряд таких руководящих линий и пояснить на примерах, как обходится с ними природа. Тогда читатель получил бы импульс к тому, чтобы само­му делать открытия, а это радует и вызывает вдохновение, так не­обходимое для преподавания.

Автор также попытался этой работой внести вклад в пользу тех, кто хотел бы самостоятельно предпринять исследовательскую экспедицию в обширное царство животных. При этом, естественно, в первую очередь автор думал об учителях, но и каждый заинтере­сованный дилетант также сможет научиться чему-нибудь с помощью изложенного. Я даже думаю, что эта книга может помочь специалис­ту в том, чтобы он приобрел новый взгляд на многие явления.

I. Образ и действительность - физиогномический взгляд

 

У людей мы встречаем очень разное отношение к природе. Человек не учился или не занимался самообразованием, это отноше­ние основывается в большинстве случаев на личной склонности. Возникает эмоциональное отношение к определенным растениям или жи­вотным, о них думают, начинают собирать коллекции или называть полезным все, что можно есть или продавать, а остальное беспо­лезным или вредным. Как правило, при этом забывают самое важное: может быть, природа должна что-то нам открыть и не требуется ли ей определенный внутренний настрой, благодаря которому это откровение может утвердить свою правоту?

От естествоиспытателя мы бы, конечно, могли ожидать, что он стремится к отношению, которое находится в согласии с этими требованиями природы. И действительно, у него личные склонности играют гораздо меньшую роль, чем у дилетанта. Но все же слишком часто мы видим, что и он не ищет метода, который бы вытекал из сущности природы, а рассматривает все с совершенной иной точки зрения. Например, он сдается перед вопросом: "Как мы можем господствовать над природой и использовать ее?" Или его работа определяется желанием прийти к простым и наглядным понятиям. В этом случае он, возможно, будет выбирать позволяющие сделать это явления и не обращать внимания на все остальное. И прошедший научную школу исследователь часто бывает полон предрассудков, которые в значительной степени определяются школой, к которой он принадлежит, и временем, в котором он живет.

Для серьезного дилетанта, который хотел бы иметь такой под­ход к природе, который бы соответствовал ее сущности, это имеет неприятные последствия. Ему очень трудно нейти верные указания. И если он создал здоровую общую ориентацию, ему все же стоит больших трудов избавить обширный предмет от многих ложных представлений и привести все в полный порядок. В большинстве случаев для него оказывается невозможным знакомиться с публикациями тех исследователей, которые превосходят других по своей способ­ности долгое время жить с нерешенными проблемами. Он будет исполь­зовать для этого популярные работы и учебники, которые, в первую очередь, говорят о таких вещах, о которых думают, что их смогли выяснить. В большинстве случаев для окончательного решения у не­го слишком слаба почва под ногами, так что он с трудом понимает, какие пояснения оказываются преждевременными и, таким образом, затрудняют путь к правильному пониманию вещей.

Особенно большое значение при таких объяснениях приобрета­ют понятия происхождения, приспособления и пользы для организма или для вида. Эти понятия позволяют напасть на след чего-то важ­ного, иначе они не оказались бы такими живучими. Они указывают на что-то, но они слишком односторонни и слишком ограниченны, чтобы охватить всю эту область.

И каждый, кто действительно задумывается об этом, может узнать, что есть лишь одна область, в которой большинство явлений имеет своей причиной признание их пользы. Это - область создан­ных человеком инструментов и приспособлений, мы придаем кочерге определенную форму, потому что так мы с ее помощью лучше всего можем выгребать из печи уголь и золу. В кочерге нет ничего, чтобы изнутри определяло ее форму и задачи. Если же посмотреть на клюв дятла, то можно увидеть аппарат, который оказывается не менее целесообразным, чем кочерга. Он чрезвычайно полезен для того, чтобы проделывать отверстия в стволах деревьев и вытаски­вать из укромных мест личинок насекомых. Однако никто не проекти­ровал клювы дятлов, чтобы они стали пригодными для этой цели, как это было в случае с кочергой. Такой клюв дятла приобретает свою форму и свою задачу полностью изнутри. Так происходит почти со всем в живой природе. Почти все великолепно функционирует и все части оказываются поразительно подогнанными друг к другу. В нашем исследовании мы спокойно можем принять это как само собой разумеющийся отправной пункт. В области природы мы, собственно, должны искать "объяснения" лишь тогда, когда что-то плохо функ­ционирует.

Человек в значительной степени выпадает из царящего в при­роде порядка. Существенным является то, что у него уже почти ничего не идет само собой. Он должен целенаправленно заботиться о том, чтобы все вокруг него хорошо функционировало. Это функ­ционирование основывается у него почти всегда на сознании и, таким образом, может быть понято и объяснено другими.

То, что мы уже можем и должны исследовать в отношении природы, - это способ, которым все устроено или происходит. Это даже для нас особо благодарная деятельность, которая все снова и снова ставит нас перед явлениями и событиями, вызывающими у нас величайшее удивление и восхищение. Благодаря этому мы приобретаем существенные взгляды, которые, однако, вряд ли можно обозначить словом "объяснение".

Если мы хотим проложить себе дорогу в этой области, мы должны всегда помнить, что есть опасность что-то упустить. Мы, конечно, можем найти в живой природе нечто, сравнимое с полезным функционированием инструментов и практических приспособлений лю­дей, но эта природная техника, эта осмысленная игра сил все же не является первым из того, что показывает нам природа. Первое, что бросается нам в глаза - это неописуемое богатство игры форм, игра красок. Природа проявляется чем-то, что можно сравнить с мимикой или жестикуляцией человека.

В большинстве случаев мы слишком мало внимания обращаем на то, что природу мы, в первую очередь, воспринимаем глазами. Ко­нечно, другие чувства дают нам тоже сильные впечатления, но наи­более осознанная связь с природой возникает с помощью глаз. Глаз как орган чувств обладает замечательным свойством: все, что воспринимается глазом, мы перерабатываем в образы. То, что мы видим, проявляется с большой ясностью, вполне отличимо и тон­ко дифференцированно, но каждая форма игры сил в зрительных об­разах оказывается почти стертой. Глазом также вряд ли можно охва­тить техническую и, тем более, художественную сторону природы. Если смотришь на природу, то оказываешься больше в положении зри­теля на представлении драмы. При этом впитываешь то, что в пье­се выражено в результате намерений поэта, режиссера и актеров. Но как только начинаешь интересоваться установкой освещения и декорациями, рискуешь потерять связь с тем, о чем, собственно, и идет речь.

Эти зрительские образы, однако, по своей сути являются очень непостоянными и изменчивыми. Ландшафт при разном освещении будет вызывать совершенно противоположные впечатления, хотя одни и те же предметы находятся на одних и тех же местах. Подумаем еще и о том, что впечатления, которые мы получаем с помощью других органов чувств, часто действуют на нас гораздо сильнее, вызывая и телесные реакции, и тогда у нас слишком быстро возни­кают сомнения в реальности сведений, поставляемых нам глазами.

Сюда следует еще добавить, что недавно вышел курс современ­ной физики, в которой различают только 5 чувств - зрение, слух, обоняние, вкус и осязание, в то время как существует гораздо больше чувств. И именно те качества, которые воспринимаются с по­мощью этих чувств, особенно трудно представить в математической форме. Теперь для исследователей на первый план выдвинулось применение математики к явлениям природы. Следствием этого являет­ся то, что у них развилось глубокое недоверие не только по от­ношению к тому, что видят, но и к содержанию, которому мы вооб­ще обязаны чувствами. Они больше всего старались найти механиче­ские, поддающиеся математической обработке причины воспринимае­мых органами чувств качеств. До определенной степени можно при­равнять музыкальные звуки колебаниям воздуха. Однако ученые пы­тались также объяснить цвета как волны и т.д. Что они не призна­ли, так это то, что мы в конце концов и знанием о механических свойствах вещей обязаны определенным чувствам. Они думали, что нельзя доверять восприятию всех органов чувств, но выбрали, не глядя, малую часть чувств и построили на этом свои выводы и тео­рии.

Позже, однако, дошли до осознания того, что существует боль­ше областей чувственного восприятия, чем те, которые мы обозна­чаем пятью наименованиями. При "осваивании" нужно делать различие между собственно осязанием, восприятием тепла и холода и восприятием боли. Такие признания, однако, не изменяют обычный ход мыс­лей в области физики.

В результате длительных исследований Р.Штайнер пришел к тому результату, что у человека следует различать 12 областей чувственного восприятия. Наряду с пятью названными чувствами среди этих двенадцати мы находим три чувства, ориентированные в большей степени на духовную жизнь - чувство слова, чувство мысли и чувство себя /Ichsinn/ - и три чувства, ориенти­рованные прежде всего на тело - чувство жизни, чувство движения и чувство равновесия. Эти последние чувства мы можем называть приглушенными чувствами. В определенной степени к ним относит­ся и осязание. Для нашего рассмотрения эти приглушенные чувства имеют особое значение.

Только узнав другие чувства, можно понять, что, собственно, представляет собой зрение. С помощью одних глаз воспринимают только цвета и разницу света и темноты, но при построении карти­ны окружающего мира, кроме зрения, принимают участие и другие чувства и, прежде всего, приглушенные чувства.

С помощью чувства движения мы воспринимаем в первую очередь движение собственного тела. Глаз же вряд ли может воспринять движение и не может воспринять форму, не двигаясь сам. Форма и движение, таким образом, воспринимаются благодаря совместному действию зрения и чувства движения.

С помощью чувства равновесия мы в первую очередь воспринимаем положение собственного тела в пространстве. Но мы никогда не могли бы оценить положение вещей вокруг нас, если бы глаз не призывал на помощь чувство равновесия.

С помощью только глаз мы никогда не могли бы различить предмет. Мы можем это делать благодаря длительному обучению, которое мы проходим в детском возрасте и при котором, наряду с другими чувствами, большую роль играет, прежде всего, чувство осязания.

Хотя приглушенные чувства гораздо больше проникают в телес­ную игру сил, чем глаз, и их сведения перерабатываются в образы в той мере, в которой они связаны со зрением. Глаз отрывает их от вос­приятия сильных действий сил в собственном теле.

То, что изложенные здесь факты мало известны и, соответст­венно, были поздно открыты, зависит от того, что степень осозна­ния восприятия с помощью приглушенных чувств еще очень мала. И хотя в случае зрения они действуют в наиболее осознанной сфере чувств, и здесь бывает трудно установить их действенность.

Если очень тщательно исследовать собственную деятельность, можно установить, что в создании с помощью глаза образов задей­ствован определенный тип мышления. Мы строим образы, комбинируя различные чувственные впечатления с помощью процесса мышления. Так возникает обрезная ткань, сохраняющая, свою форму в процессе нашей собственной деятельности из предлагаемых нам природой дан­ностей.

Это ставит нас перед вопросом, является ли этот ковер об­разов субъективным образованием, которым мы прикрываем сущность природы, или сущность природы может выражаться в нем так чисто, что он окружает ее как подходящая ткань.

На этот вопрос исследователи, особенно если они ориентиро­ваны физически, отвечают следующим образом: нечто, что построи­ли мы сами, не может иметь никакой объективной ценности. Однако, если эти исследователи хотят вникнуть в проблему глубже, они н а-

 

Нет стр.15 и 16

 

мышлении мы живем в мире иллюзий в том смысле, в котором иллю­зией является отражение в зеркале. А теперь мы должны направлять эту активности на мир образов, которые мы большей частью сами создаем вокруг себя и из которого исключено любое реальное действие сил. Постоянно проявляемую деятельность мы должны бы были направлять в этом случае на созданные нами самими образы. Может ли иметь большое значение активность в области иллюзий, с которым сталкивается иллюзорный мир образов? Не может быть иначе, потому что как же мотет проявиться мое познание иначе, чем через меня са­мого? Моя собственная, личная воля, и ничто другое, может при мышлении разгореться до сознательного света моих познаний. Это возможно только тогда, когда каждым исключается любая посторонняя реальность в процессе познания.

Все предыдущее, конечно, не значит, что самым высшим воз­можным достижением является дорога, которую прокладывает личная воля. Картина природы, с которой мы работаем, конечно, будет сформирована нами самими, но чем старательнее, чем активнее про­двигаемся мы вперед, тем меньше остается произвола. Образы, ко­торые светятся перед нами, и формой и своим ходом подчиняются строгим законам, которые одинаковы для каждого обученного челове­ка. В этих образах мы встречаем не саму действительность, а ее отблеск в ее удивительно легком и вместе с тем неумолимо честном порядке.

В настоящем мышлении так же мало личного произвола. Чем старательнее идем мы вперед, тем быстрее придем к результатам, которые смогут удовлетворить всех. Мы мысленно создаем порядок, который царит в природе вокруг нас. Мысля, мы сталкиваемся с творческой деятельностью, лежащей в основе внешних проявлений.

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 226; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!