НЕРВНЫЙ ПРОРЫВ (NERVOUSBREAKTHROUGH). 3 страница
«ПАНИКА». Мы назвались «Panic».Это имя отлично передавало ощущения от игры Грега, ту неудержимую нервную энергию, с которой он атаковал свою гитару. Мы не знали, что уже есть французская группа с таким названием. Мы просто хотели отрываться по полной.Мы с Грегом понятия не имели, что делаем. У нас не было плана. У нас почти не было оборудования. На наших первых репетициях я пел через те же усилок и колонки, что служили и Грегу с его гитарой.Я рекрутировал нашего первого барабанщика Брайана Мигдола (Bryan Migdol). Он был принят по двум причинам: он приходился младшим братом моему лучшему другу по средней школе, и он был единственным из моих знакомых, у кого была ударная установка. Мы не знали других барабанщиков. Он был нашим лучшим вариантом. Это не значит, что он был с нами на одной волне, такого не было, в плане музыки точно. Если бы вы спросили его, кто повлиял на манеру его игры, он бы назвал Марка Друбея (MarcDroubay), ударника «Survivor», и Бобби Блотцера (BobbyBlotzer), который позже играл с «Ratt». Эти парни были из Редондо Бич, и для Брайана этого было вполне достаточно. Его аппаратура была лучше нашей, поэтому, думаю, вы можете смело сказать, что нам повезло.Я подружился с Брайаном благодаря его старшему брату Джеффу, но Брайан не был частью нашей сцены. Его не интересовала ни одна из групп, которые нравились нам. В группе он хотел играть лишь потому, что это помогало познакомиться с девчонками, получить приглашение на вечеринку и узнать, у кого есть наркотики. Только это его и занимало, только об этомон и говорил с друзьями. Брайан любил вечеринки, также как его старший брат, Джефф.Однажды Джефф со своей подругой отправился в универмаг на Хоторн-бульвар (Hawthorne Boulevard) в Торранс (Torrance). Они были сильно под кайфом, так называемым «Doors and Fours», комбинацией успокоительных Doriden и Tylenol. Они вошли в магазин, выглядя как пара уродцев. У Джеффа была дикая прическа наподобие львиной гривы, и на них не было обуви. Подружка Джеффа знала, зачем пришла и отправилась прямиком в отдел косметики, он же просто блуждал по магазину. Я не знаю, то ли Джефф внезапно понял, что необут, то ли та пара ему действительно понравилась, но он попросту взял туфли с прилавка, сев на пол, надел их и ушел не заплатив. Он даже не потрудился взять пару носков. Просто зашнуровал туфли и продолжил свое веселое путешествие. Охранники ринулись за ним, но Джефф успел сесть в свой «Фольксваген». Вызванная полиция появилась, когда он выворачивал на Хоторн-бульвар, и началась погоня. Джефф как-то умудрился добраться до Харбор-Фривей (Harbor Freeway). Он попытался повернуть на 405 шоссе, но врезался в рампу и взлетел над ограждением. При столкновении он сломал шею. Он умер немедленно, вероятно, ничего не почувствовав. В «OFF!» я написал песню о Джеффеиназвал ее «HarborFreewayBlues».Я больше не был подростком.Я окончил среднюю школу и посещал несколько курсов в колледже ЭльКамино, который мы в шутку называли Торговыми Технологиями Креншоу (колледж находится на бульваре Crenshaw). Когда я не работал в лавке отца я либо тусовался в музыкальном магазине, либо отправлялся на пляж. Я всегда копил деньги, чтобы купить билеты на то или иное шоу. Мое веселье было регулярным. Я сошелся с торговцем кокаином, жившим вниз по улице.В те дни Грег не был настоящим тусовщиком. По этой части он был дилетантом, а потому, когда мы вместе отправлялись на концерт, ему чаще всего доставалась роль трезвого водителя. Грег вырос в богемной семье. Его родители владели двумя домами. Сами они жили рядом со средней школой Мира Косты, а Грег жил в доме на углу 14й улицы и Овоссо-авеню (Owosso Ave), всего в шести кварталах от магазина моего отца. В этом доме и состоялись наши первые репетиции, когда мыразучивали песни Грега и придумывали, что будем делать дальше.Там было не слишком много места. Гинны превратили свой гараж в библиотеку переполненную книгами. Часть этих книг принадлежала родителям Грега, другие были его собственными. Грег уже окончил Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, гдеон, как я полагаю, получил ученую степень по дисциплине «как управлять людьми и стать всемогущим диктатором». Грег сдал библиотеку одному парню, сейчас я забыл его имя,но тогда явремя от времени пил с ним, окруженный всеми этими книгами.Младший брат Грега Рэймонд (Raymond) постоянно тусовался с нами, и в конечном итоге стал нашим первым басистом. Он уже начал называть себя Рэймондом Петтибоном (Raymond Pettibon), когда стал серьезно относиться к своим занятиям искусством. Это было имя, данное ему отцом, и им он подписывал свои работы. Возможно, Рэймонд уже тогда предвидел, что когда-нибудь ему придется дистанцироваться от Грега.Рэймонд тоже был любителем вечеринок. Всякий раз, когда мы отправлялись куда-нибудь, первым делом мы заходили в винный магазин. Я пытался получить как можно больше выпивки за наименьшие деньги. Рэймонд же всегда выбирал самое странное и экзотическое бухло на прилавке. Независимо от того, что это было – смесь текилы и бренди или пина колада в банке – у Рэймонда был талант найти именно то, что гарантировало вам худшее похмелье. У него словно был радар на плохую выпивку.По пьяни Рэймонд творил странные вещи. Как-то на вечеринке он разбил в раковине кучу пивных бутылок и сунул руки в осколки, будто это была мыльная пена. В другой раз мы все пошли в «Whisky», посмотреть Джона Кейла(John Cale) и«Zeros», которых называли мексиканскими «Ramones» и которые были одной из наших любимых групп. Где-то в середине выступления Кейла на клетчатом танцполе возник какой-то переполох. Я пошел посмотреть, что происходит и увидел Рэймонда с девушкой, тершихся друг об друга лежа на полу.За это нам пришлось заплатить приличный штраф.Хотя Рэймонд - один из моих самых любимых художников всех времен, басистом он был ужасным. Он выучил все песни, но было ясно, что в группе он временно, пока мы не найдем того, кто действительно умеет играть. По сей день он не считает себя бывшим участником группы, но я с этим не согласен.Рэймонд оставался частью нашей команды и продолжал оказывать огромное влияние на группу,хотяуже и не играл с нами.Басистом номер два стал высокий блондин по прозвищу «Канзас», который дружил с Брайаном Мигдолом. Я не помню ни его фамилии, ни его имени. Все просто называли его «Канзасом». А ты знаешь по имени хоть кого-то из Канзаса? Этот парень и его старший брат жили за углом от Грега на Овоссо-авеню.«Канзас» очень походил на Джеффа Спиколи (Jeff Spicoli, герой комедийного сериала «Fast Times at Ridgemont High» в исполнении Шона Пенна). Он был классическим типажом укуренного серфингиста, только ему еще и не хватало мозгов. Думаю, название «Медленные Времена в Риджмонт Хай» подошло бы ему гораздо больше. Он ел грибы, которые находил на лужайках перед домами. Однажды «Канзас» взялся украсть куст марихуаны, росший во дворе у соседа Грега. Он и его брат перелезли через забор, выкорчевали это огромное двадцатифутовое дерево и поволокли его по 14й улице к заднему двору Грега. Когда сосед вернулся домой и обнаружил, что его куст пропал, все, что ему нужно было сделать - это пройти по грязному следу до дома Грега. Любой четырехлетний ребенок мог понять это. Взбешенный парень принялся колотить в дверь Грега, а когда тот открыл, сосед обматерил его по полной программе. Излишне говорить, что «Канзас» не задержался в группе надолго, в дальнейшем за ним последует и Брайан.Нашим третьим басистом стал парнишка по имени Глен Локетт (Glen Lockett), которого все звали «Spot». Ему было шестнадцать или семнадцать лет, когда он начал играть с нами. Глен недолго был членом коллектива, но, как и Рэймонд, остался частью команды и повлиял не только на группу, но и на всю сцену. Спот тесно сотрудничал с Грегом и стал продюсером первой волны релизов, выпущенных «SST». Он работал над всеми ранними альбомами и EP«BlackFlag». Позжеонзаписывал «Big Boys», «Descendents», «Hüsker Dü», «Meat Puppets», «Minutemen», «Misfits» имногихдругих.Спот был (и остается) удивительным фотографом, который задокументировал жизньХермозаБич. От пляжа Strand до панк-концертов, Спот везде был со своей камерой. Будьте уверены, никто не передал атмосферу Южного Залива так, как это сделал Спот.Вы должны понять,что в Хермоза Бич все мы жили недалеко друг от друга. От дома моих родителей на Девятой улице и БичДрайв (Beach Drive) было всего несколько кварталовдо пляжа или музыкального магазина, дома Грега илилавки отца. Чтобы передвигаться, мне не нужен был автомобиль. Все было так близко, что куда бы я ни направлялся - был на месте уже через пару минут.Но, несмотря на то, что все мы жили примерно в одном районе, потребовалось время, чтобы группа двинулась вперед. Это случилось не сразу. Иногда казалось, что вообще ничего не происходит. «Panic» не играла концертов, но это не значит, что мы прятались от зрителей. Мы действовали достаточно сдержанно. Грег стал устраивать по субботам дневные тусовки, на которые приглашал с полдюжины человек. Народ болтался по его дому, пока мы практиковались. Небольшие джем-сейшны. Публичные репетиции. Люди приходили потусоваться и посмотреть, как мы играем. Все было очень свободно и ненапряжно. Так мы маялись дурью примерно девять месяцев – вполне достаточно, чтобы родить то, что стало «Black Flag».Когда я говорю, что группа развивалась органично, я имею в виду следующее. Я мог быть на пляже, мог есть буррито или возвращаться откуда-то, и вдругя со всех ног несся к кому-либо из парней и мы принимались джемовать. У нас не было армейской дисциплины, когда все происходит строго по расписанию. Дни шли своим чередом, а мы просто принимали вещи такими, какие они есть.
«ГЕРЦОГ»ЧАК.Настоящей группой мы стали в тот момент, когда Гари Макдэниэл(Gary McDaniel), также известный как Чак Дуковски(Chuck Dukowski), стал нашим басистом. Чак играл в местном трио «Würm», а еще у него был свой фургон. Он согласился играть с нами при условии, что мы будем относиться к группе более серьезно, и это было как раз то, что мы хотели услышать. Как в сказке: «Будь осторожен в своих желаниях, ибо они могут исполниться».«Мы начинаем репетировать», - объявил Чак. «Много репетировать».Вскоре мы поняли, что он имел в виду. Практика никогда не была нашим приоритетом, пока не появился Чак. Он все поменял. Он изменил наше отношение к работе, наш менталитет. Теперь мы репетировали пять, шесть, семь вечеров в неделю. Наши прежние бас-гитаристы нередко ошибались, только учась играть. Но Чак был настоящий басист, и он был готов толкать нас вперед.Многие считают Грега лидером «Black Flag», потому что именно он написал все эти потрясающие песни. Люди вознесли его на этот пьедестал. Но группа хороша настолько, насколько хороши люди играющие в ней. Сильные песни – это отличный старт, но чтобы двигаться дальше, каждый должен внести свою лепту в общее дело. Без Чака мы бы никогда не выбрались из гаража. Если Грег был мозгом группы,Чак был ее сердцем и душой. Это и был его вклад.Мы решили, что для репетиций нам нужно помещение побольше. Дом Грега на Овоссо уже не устраивал нас. Если мы собирались сделать следующий шаг в качестве группы, нам нужно было место, которое мы могли называть своим. Так мы стали репетировать в «Червячной (Драконьей?) Норе» («Würmhole»).Когда-то давно Хермоза Бич был настоящим пляжным курортом, имевшим собственную остановку на «Red Car line», системе трамвайных путей охватывавшей более тысячи миль Лос-Анджелеса и его окрестностей. В те дни, выйдя из трамвая в Хермоза Бич, вы оказывались в нескольких кварталах от входа на пирс Хермозы и отеля«Билтмор» (Biltmore Hotel).Пирс был на месте, а вот «Билтмор» снесли. Между причалом и свободным участком, где когда-то был отель, стояло двухэтажное здание с магазинами, съемными номерами и общественной баней. У этого места было много имен: «Tropic Shop» (название одного из местных магазинов, принадлежавшего бывшему игрокуНФЛ Джо Янгу (Joe Young)из«New York Giants»), «Баня» (из-заобщественного душа и раздевалки, расположенных на первом этаже прямонапротив пляжа), и «Червячная Нора» (потому что там репетировала группа Чака). Здесь мы и обосновались.Мы арендовали репетиционный зал, и даже некоторое время жили в номерах наверху. Комнаты были небольшими и без какой-либо мебели. Вскладчину оплатив номера, мы попросту рухнули на пол. Неплохо для пляжной недвижимости!«Нора» была прямо за углом от магазина моего отца, что было очень удобно, когда я просыпался с похмелья, и должен был пройти лишь сотню шагов до работы. Я покупал тако буррито в «Taco Bill» и был готов идти.Мы весело проводили время в «Норе». Может быть, даже слишком весело. У нас была знакомая девчонка, фанатевшая от «Germs», иногда она приходила к нам на репетиции.Она жила в Северном Редондо в трех или четырех кварталах от средней школыМира Косты. Как-то она привела на одну из наших вечеринок вокалиста «Germs»Дарби Крэша (Darby Crash). Это было типичное пляжное веселье с большим количеством выпивки, все бесились и валялись в песке. Дарби врубался в то, что мы делали, но считал, что нам нужны круто звучащие псевдонимы.Тогда мы придумали себе голливудские панковскиеимена, и я был наречен ДжонниБобом Гольдштейном (Johnny Bob Goldstein). К счастью, имяко мне не приклеилось.Чак нашел в песке «Zippo» с гравировкой «Герцог» (The Duke), что выглядело вполне логично для парня по имени Чак Дуковски.Так и родилось новое прозвище, очень подходившее Гари. Он твердо стоял на своем, непредвзято судил о большинстве вещей, но становился запредельно строг и серьезен, когда речь шла о делах группы, что меня порой напрягало.Если «Герцог» был диктатором, то я был клоуном, шутом, зверем вечеринок. Я всегда пытался уговорить ребят сократить репетицию, чтобы поехать в Голливуд посмотреть какую-нибудь группу и немного развлечься. На наших глазах создавалась потрясающая музыкальная сцена, и я хотел быть ее частью.Иногда я добивался успеха. В конце лета я смог уговорить парней посмотреть «AC/DC». Это был их первый американский тур, и они играли три вечера в «Whisky». По радио только начали крутить их песни. Я чувствовал, что не только я, а мы все должны увидеть эту группу. Сев в фургон «Герцога»,мы отправились на концерт. Это было удивительное шоу. “Да будет рок!” Что тут еще скажешь.После шоу я так обалдел, что, невзирая на возможные неприятности, попытался попасть за кулисы – в итоге я тусовался в гримерке с Боном Скоттом, Филом Раддом, Клиффом Джонсом, Малколмом и Ангусом Янгами (Bon Scott, Phil Rudd, Cliff Jones, Malcolm and Angus Young). Должно быть, я провел с ними целый час, попивая пиво и куря сигареты. У меня до сих пор есть плакат с того концерта, он висит на стене моей ванной. Самое забавное, что я был единственным, кто смог прокрасться за сцену, остальные парни все это время ждали меня снаружи.К сожалению, наше пребывание в «Червячной Норе» было недолгим. Все закончилось внезапно, когда однажды днем ворвалась полиция и приказала нам всем выметаться. Мы выкидывали наши вещи из окон второго этажа, пока копы долбили ногами в дверь. Видимо, городские власти считали это место неким культурным центром, и мы в их программу не вписывались. Мы были на неправильном конце культурной шкалы.Нам удалось вывести все наши вещи, но теперь группе нужно было новое место для репетиций.
ЦЕРКОВЬ. После того как полицейские выперли нас из «Норы», мы перетащили всю нашу аппаратуру в Церковь. Было решено не искать новое место, а снять дополнительное помещение в здании, где находилась фирма Грега. Первое, что мы сделали – это переоборудовали одну из задних комнат в зал для репетиций. Мы выбрали комнату, где хранился инвентарь для уборки, мало отличавшуюся от той, в которой я напивался в старой доброй средней школе.Субботним утром мы все погрузились в фургон Чака и отправились в Хоторн (Hawthorne). Нырнув в переулок за Артесия-бульвар(Artesia Boulevard), мы оказались на задворках «Carpeteria», местного склада ковров. Нам нужен был какой-нибудь ковер для звукоизоляции репетиционного зала. Мы не могли купить новый – у нас попросту не было таких денег. И мы принялись рыться в мусорных баках.Мы нашли выброшенный кем-то мерзкий старый ковер со всеми возможными видами отвратных пятен. Кошачья моча и собачье дерьмо. Кровь, пиво и вода из бульбулятора. Прокисшее молоко, рвота детей и другие вещи, о которых мы даже не хотели знать. Мы взяли десять больших кусков этого говна и, не глядя на их состояние, бросили в фургон.Конечно же, мы не подмели и не пропылесосили ковер, хотя это следовалобы сделать, тем более, мы не воспользовались ни шампунем, ни пятновыводителем – в чем, поверьте мне, ковер крайне нуждался. В то время я донашивал «Левисы» за моими двоюродными братьями и эти штаны были мне очень велики. Джинсы постоянно спадали с меня. Я использовал ремни, скотч, куски веревки только чтобы удержать их. В эту субботу мои штаны, как обычно, болтались на мне. Когда мы стали прибивать ковер к стенам внутри Церкви, все что скопилось в ворсе, полетело мне в джинсы. Пляжный песок, осколки стекла, непонятные волосы падалив мое нижнее белье. Представьте, что может посыпаться, если хорошенько встряхнуть коврик. Вся эта хрень теперь была у меня в штанах.Через пару дней у меня начался сильный зуд пониже пояса. Раньше я никогда не чувствовал ничего подобного. Я пошел к врачу, и он подтвердил мои подозрения – я подцепил ковровых мандавошек!Как только репетиционное помещение было готово, мы стали проводить все больше времени в Церкви. Это здание располагалось вверх по холму от пляжа на Манхэттен-авеню, прямо через дорогу от библиотеки, где я провел много часов, будучи ребенком, и полицейского участка, где я, к счастью, никогда не был гостем. Сколько бы полиция Хермоза Бич не докапывалась до нас, мы так и не попали в тюрьму.Церковь была массивным строением, имевшим порядка десяти комнат и занимавшим весь угол квартала. Из комнат на западной стороне вы могли видеть океан. Мы могли опробовать свои доски для серфинга, практически не покидая Церковь. Помещения, которые Грег снимал в задней части здания для своего бизнеса, были самыми большими в Церкви. Чак работал на производстве бильярдных столов и сумел получить хорошую скидку на один из них. Теперь в одной из передних комнат у нас стоял собственный бильярдный стол. Чак спал то под столом, то на столе, в зависимости от настроения. Я жил в северо-западном крыле в очень узкой комнате с лестницей и чердаком. Иногда я пускал к себе постояльцев,если кому-то нужно было место, чтобы перекантоваться какое-то время. Возможно, со стороны это выглядит несколько анархично, но на самом деле все было довольно хорошо организовано, и мы полностью контролировали ситуацию. На своем веку я побывал во многих панк-домах, которые были намного хуже. Мы заплатили арендную плату и стали присматривать за вещами друг друга.Правда, случилось как-то одно примечательное исключение.Вначале Церковь была художественной коммуной, которой управлял хиппи по имени Рэд (Red). Маленький парень, который носил клетчатые рубашки и продавал ЛСД группам вроде «Grateful Dead» и «Jefferson Airplane». Если вы были музыкантом, который собирался играть в лос-анджелесском«Shrine», то Рэд был тем парнем, который мог подогнатьвам галлюциногены. Рэд отвечал за ежедневное функционирование Церкви, но я не знаю, насколько это было законно.Рэд ездил на большом мотоцикле «Indian», и вот однажды вечером мы сидели на крыльце, пили пиво после репетиции, когда подъехал пикап и вышедшие из него два здоровенных парня подняли мотоцикл и погрузили его в кузов. Они ничего не сказали нам, и мы ничего им не говорили. Что мы должны были делать? Бежать за бейсбольными битами? А были ли там бейсбольные биты? Остановили бы биты этих чуваков?Когда Рэдвернулся домой, мы рассказали ему, что произошло.Он ничего не мог сделать. Он не мог позвонить в полицию. Меньше всего он хотел появления в Церкви копов, задающих вопросы. После этого Рэд не задержался надолго. Когда в Церковь стало приходить все больше участников и друзей нашей группы, художники начали освобождать помещения, уступая свое место прибывающим панкам. В конце концов, Церковь оказалась полностью в нашей власти. Хермоза Бич была (и остается) весьма консервативным местом, но и здесь водилось несколько вольнодумцев. Прямо вниз по улице от Церкви находился вегетарианский ресторан, у которого в меню не было цен. Вы заказывали еду и оплачивали лишь то, что захотите. Довольно удивительная концепция. Мы с Грегом ели там все время. Достаточно было пяти баксов, чтобы получить действительно большую порцию вегетарианской еды. Излишне говорить, что просуществовал этот ресторан недолго.Еще там была передвижная сыроварня, при которой работал магазин. Мы постоянно заходили в него, а одним из пацанов работавших там был Джим Линдберг (Jim Lindberg), будущий вокалист «Pennywise». Сыроварня по-прежнему существует, но теперь она находится по другую сторону Пир-авеню.Вниз по улице на углу стоял магазин «Greeko’s», где можно было найти постеры и рок-атрибутику. Там всегда работали самые красивые хипповые цыпочки. Ходили слухи, что кроме работы в магазине они занимаются еще и проституцией.Через улицу находился книжный магазин «Either/Or», бывший отличным местом, чтобы купить книги, шедшие не в ногу с мейнстримом. Секс, наркотики и политическая анархия. С годами «Either/Or» становился все популярнее и постоянно увеличивал свои торговые площади, что крайне бесило консерваторов, мечтавших выгнать вон из города всех этих наркоманов, проповедников коммунизма и гомосексуалистов. Думаю, в итоге эти мечты сбылись, потому что, как и многих вещей, которые я любил в Хермоза Бич, «Either/Or» сейчас не существует.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 210; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!