Западная Римская империя Восточная Римская империя 23 страница
Когда весть об этом распространилась, часть толпы бросилась к берегу моря, другая, находившаяся в храме св. Софии, была окружена военной силой. Сломав двери, толпа повалила из храма, и в эту пору начался в церкви пожар с кафедры, на которой проповедовал Иоанн. Сгорел Софийский храм и расположенное между храмом и дворцом здание сената, богато украшенное роскошными мраморами и большим количеством великолепных статуй. Перед входом в него стояли знаменитые древние изваяния: Зевс Додонский и Афина из Линда. На них капал свинец с растопившейся от пожара крыши храма, и оказалось потом, что эти статуи остались под свинцом невредимыми. Но статуи девяти Муз, привезенные при Константине из Геликона, погибли во время этого пожара.[542]
26 июня 404 года был поставлен патриархом Арзакий, человек очень старый, брат предшественника Иоанна, Нектария. Иоанн был сослан в город Кукуз в Армении. Выбор места ссылки, по его словам, принадлежал императрице.[543] Иоанниты и их враги взаимно взваливали друг на друга вину происшедшего бедствия.[544] Было снаряжено расследование дела и суд под председательством префекта города, Оптата. Многие видные лица из числа приверженцев Иоанна были признаны виновными и подвергнуты разным наказаниям. В числе привлеченных к суду была и диакониса Олимпиада. Знатная и богатая по происхождению, Олимпиада была дочерью невесты императора Константа, бывшей впоследствии в замужестве с армянским князем.[545] Олимпиада была наказана крупным штрафом и, покинув столицу, переселилась в Кизик. К лицам низшего положения суд был строже.[546] Так, один пресвитер, по имени Тигрис, по происхождению варвар-вольноотпущенник, подвергся телесному наказанию и умер на пытке. Чтец Евтропий, совсем молодой человек, после страшных телесных истязаний умер в тюрьме. Пострадало много лиц разного положения, одни — по суду, другие — во время военных репрессий, разгонявших собрания иоаннитов. По свидетельству современника, знавшего лично многих из пострадавших, солдаты позволяли себе разные бесчинства: срывали богатые одежды с женщин, рвали с них ожерелья, пояса, вырывали серьги из ушей, а иногда и вместе с ушами.[547] Из этого последнего сообщения следует заключить, что мятежные собрания иоаннитов продолжались и правительство принимало против них строгие меры. Указ от 11 сентября, обращенный к городскому префекту, повелевает взыскивать штраф в 3 фунта золота с хозяев, рабы которых будут участвовать в мятежных сходках; городские корпорации за участие своих членов в сходках подлежат уплате штрафа в 50 фунтов золота.[548] Своими проповедями против сильных и богатых Иоанн вызвал брожение в низшем классе населения столицы и являлся в глазах правительства демагогом. А тот фанатизм, который обнаружили его приверженцы во время его удаления, объясняет строгость мер в отношении иоаннитов и самого пастыря. Иоанн имел приверженцев не только в столице, но и в городах Малой Азии, которые устраивали ему по пути кое-где торжественные встречи, о чем он сам помянул в письмах к друзьям с дороги.[549] Считая его низложение незаконным, иоанниты отказались от общения с патриархами Константинопольским, Антиохийским и Александрийским и были настолько многочисленны, что грозили явиться новой сектой. 18 ноября 404 года был издан указ на имя префекта претория Востока, в котором было повелено правителям провинций воспрещать частные собрания тем, кто не признает патриархов Арзакия, Феофила и Порфирия.[550] Таким образом, волнение, вызванное Иоанном, захватывало широкий круг, не ограничиваясь столицей, и имело в глазах правительства вид церковного раскола.
|
|
|
|
|
|
Путешествие Иоанна на место ссылки затянулось на несколько месяцев — отчасти вследствие постигшей его тяжкой лихорадки, а также и тех задержек, которые вызывали разбойничавшие по всей Малой Азии исавры. Он испытал по дороге большие неприятности от Леонтия, епископа Анкиры, и Феретрия — Кесарии Каппадокийской. По наущению Феретрия, на дом, где жил Иоанн, сделали нападение монахи, отбитые военным конвоем, сопровождавшим Иоанна. Одна благочестивая почитательница Иоанна хотела дать приют больному изгнаннику на своей вилле в 5 милях от Кесарии; но феретрий заставил удалить его среди ночи под предлогом слуха о нападении исавров. Иоанн посылал с пути письма многочисленным своим друзьям в столице и с особенной нежностью и заботой обращался к Олимпиаде. Зная ее преданность и нежную заботу о нем, он скрывал от нее те бедствия, которые постигли его в пути и о которых сообщал другим друзьям, утешал, стараясь поднять ее дух из того уныния, в которое она впала, и главной темой, особенно первых писем, ставил положение о духовной радости как состоянии истинного христианина во всех постигающих его бедствиях. Он написал ей с дороги 17 писем[551]
|
|
|
В конце 404 года Иоанн прибыл в Кукуз, который называл «самым пустыннейшим местом всего нашего государства». Около того времени, когда Иоанн прибыл на место ссылки, умерла императрица Евдоксия, которую общественное мнение считало виновницей всех злоключений Иоанна. Ее смерть не изменила ни в чем положения дела об иоаннитах, которое находилось в руках светской власти, продолжавшей всякие виды кар против привлекаемых к суду лиц разного положения.
|
|
|
Жизнь на армянской окраине империи была в ту пору весьма тревожна вследствие бесчинств, которые там производили разбойничьи шайки исавров. Спасаясь от их нападений, население бежало в горы. Одно время и сам Иоанн укрывался в городе Арависсе, лежавшем в той же провинции. С места своего изгнания Иоанн вел обширную переписку и обращался, между прочим, к Анфимию, по поводу вступления его в консульство, а также к евнуху Брисону, с которым у него когда-то были близкие отношения. Надежда на возвращение не покидала Иоанна, как видно из его распоряжений пастырского характера. Он хлопотал, и успешно, о том, чтобы в Финикию были посланы миссионеры для борьбы с язычеством,[552] просил задержать назначение епископа готам вместо поставленного им Унилы, который в ту пору скончался.[553] Он писал также и папе Иннокентию и нескольким благочестивым знатным женщинам в Риме, принимавшим участие в его приверженцах, которые нашли у них приют.
Находясь в изгнании, Иоанн задавался широкими планами утвердить христианство в Персии. Для этого ему нужна была помощь епископа Мартирополя Маруфы; но тот был в числе его врагов и отверг приглашение повидаться. Патриарх Арзакий, его преемник, не пробыл на кафедре и двух лет. Его сменил Аттик. При нем, в 407 году, в связи с нескончаемым следствием по делу о иоаннитах, Иоанн был сослан еще дальше, в крепость Питиунт (Пицунду), на крайний предел империи на северо-востоке. На пути к этому отдаленному месту изгнания Иоанн скончался в городе Команах 14 октября 407 года.[554]
Еще в ту пору, когда Иоанн упорно боролся против своих врагов и не уступал им поля битвы, он обратился с посланием по своему делу к римскому папе Иннокентию.[555] Четыре верных Иоанну епископа отвезли его послание в Рим, и папа принял дело близко к сердцу. Он признал деяния Феофила противоречащими канонам и, по соглашению с императором Гонорием, ответил Иоанну, обратился также с посланием к Аркадию и клиру Константинопольской церкви.[556] Он осуждал насилие, произведенное над Иоанном, и приписывал вину императрице Евдоксии, которую честил именем «новой Далилы», предательницы Самсона.[557] Император Гонорий обратился со своей стороны с письмом к брату. А когда в Риме были получены более подробные сведения о происшедших ужасах и туда прибыло много пострадавших от преследования иоаннитов, то во втором письме Гонорий изливал целый ряд упреков о кровавых бесчинствах и насилиях, омрачивших святость дня Пасхи, заточении священников, убийствах в самой церкви, скорбел о пожаре храма, в котором хранились приношения их отца, императора Феодосия, и резко упрекал брата за рабство у женщины.[558] Аркадий почтительно ответил папе, просил его «иметь в своей любви» как его самого, так и его супругу, и сообщал, что он так строго наказал Евдоксию, что та захворала и слегла в постель.[559] 6 октября 404 года Евдоксия скончалась и была погребена в храме св. Апостолов.[560]
Папа смотрел надело Иоанна как на чисто церковное, подлежавшее церковной юрисдикции,[561] а потому и настаивал на необходимости рассмотреть его на Соборе, местом которого предлагал избрать Фессалонику, принадлежавшую к его патриархату. В Константинополь было отправлено посольство из четырех епископов и двух пресвитеров с целью договориться насчет созыва Собора. Но в Константинополе смотрели на дело иначе, и враги Иоанна были в силе. Близ Афин корабль, везший легатов папы и с ними нескольких восточных епископов, побывавших в Риме, был встречен двумя военными кораблями, и командовавший ими трибун потребовал, чтобы посольство пересело на его суда. Корабль легатов был отослан в Афины. Трибун доставил послов в Константинополь; но им было запрещено высадиться в городе: их провезли в Афиру на фракийском берегу[562] и заточили в крепости. Там у них силой отняли письма к императору и, продержав некоторое время в заточении, отослали в обратное плавание под охраной военной команды. Плохое состояние корабля заставило заехать в Лампсак, откуда папские послы уже на другом судне и, вероятно, без военной охраны прибыли после 20-дневного плавания в Гидрунт в Калабрии (Отранто).
Так закончилась попытка папы заступиться за Иоанна. Гонорий в третьем письме упрекал брата за столь неуважительное отношение византийского двора к послам и нарушение обычаев.[563] Папа Иннокентий продолжал решительно и твердо стоять за Иоанна и прервал церковное общение с тремя восточными патриархами, которые дружными усилиями боролись против иоаннитов. Тяжкие внешние беды, постигшие вскоре Италию, прервали на некоторое время общение Востока с Западом. Только после того, как сменились представители Антиохийской и Александрийской кафедр и была восстановлена память Иоанна на Востоке, восстановилось и церковное единство. Тридцать лет спустя после смерти Иоанна его останки в торжественной процессии были принесены в Константинополь и водворены в храме св. Апостолов. Это случилось 27 января 438 года, и кроткий сын Евдоксии, император Феодосий, молился на гробе святителя за грехи своей матери.[564]
РАЗБОИ ИСАВРОВ. СМЕРТЬ АРКАДИЯ
На южном побережье материка Малой Азии, между Памфилией на западе и Киликией на востоке, лежала горная область, населенная диким племенем исавров. Неприступные и непроходимые горные ущелья, наполнявшие эту страну, скалистый и опасный для плаванья берег содействовали тому, что население мало поддавалось воздействию греческой культуры и сохраняло за собой с глубокой древности громкую славу диких разбойников как на суше, так и на море. Хотя эта область вошла, как и соседние страны, в круг воздействия эллинизма, но внутри ее население оставалось диким. Римляне были вынуждены столкнуться с исаврами впервые в 78 году до P. X., и титул Isauricus украсил победителя исавров Сервилия. Со времени этого похода Исаврия считалась покоренной страной, но не была тогда же обращена в провинцию, и вскоре, по действовавшим тогда порядкам, была предоставлена в управление царю Галатии Аминте вместе с остальными территориями, расположенными к югу от Галатии. С постепенным исчезновением греческих царств и династий в пределах Малой Азии Исаврия стала римской провинцией и составила одно целое с Ликаонией, лежавшей на север от нее.[565] В тяжкое время разложения римского государства при Галлиене исавры отложились от империи и поставили императором некоего Требеллиана, который укрепился в неприступных горных твердынях и в течение нескольких лет отстаивал свою независимость. Полководцу Галлиена Камсисолею, исавру, судя по имени, удалось выманить его на равнину и разбить. В течение некоторого времени затем непокорная и неприступная страна была окружена военным кордоном и считалась варварской землей.[566] Император Клавдий, счастливый победитель готов на Балканском полуострове, сделал попытку выселить исавров из их гор на равнину Киликии. Император Проб имел дело с исаврийскими разбойниками по пути своего похода на Восток. Разбив и предав казни знаменитого тогда разбойника Пальфруерия, он предоставил в собственность ветеранам более открытые долины в предгорьях, обязав их ставить с 18 лет своих сыновей на службу, чтобы они не превращались в разбойников. Среди пленных, которые украсили его триумф, были также и исавры.[567] В пору Диоклетиана Исаврия образовала самостоятельное административное целое. Дикие нравы населения делали невозможным провести в отношении к этой области разделение гражданской и военной власти, и во главе управления Исаврии стоял командир военной силы, расположенной внутри страны в отдельных крепких пунктах.[568] Большая часть этой области не признавала над собой ничьей власти, и население пребывало в первобытной дикости. Слава разбойников прочно держалась за исаврами, а от половины IV века Аммиан Марцеллин сохранил подробные сведения о тех страшных разбоях, какие они производили время от времени в соседних провинциях. Собираясь в шайки, исавры с чрезвычайной быстротой и невероятной наглостью предпринимали походы в соседние области, грабили и разоряли мирное население, не останавливались иногда и перед стенами укрепленных городов. Их дикая отвага, быстрота и особое умение преодолевать всякие трудности перехода через крутые горы делали их неуловимыми для регулярной армии, и римская власть ограничивалась в отношении к разбойникам лишь тем, что старалась загонять их в родные ущелья, не тревожа в их собственной неприступной стране. В обеспечение мира правительство требовало от исавров заложников, что, однако, недостаточно обеспечивало спокойствие с их стороны.[569] Последний из описанных у Аммиана Марцеллина набегов исавров относится к 368 году.
В 403 году, собравшись с силами после долгого затишья, исавры вновь зашевелились. Их шайки появились сначала в Киликии, прошли оттуда в Сирию и грабили население до самых границ с Персией; на западе они опустошали Ликию и Памфилию, на севере Писидию и Ликаонию, проникли оттуда в Каппадокию и дошли до самого Понта.[570] Это бедствие было тем тяжелее, что оно захватило и те области, которые лишь недавно терпели грабительские подвиги Трибигильда и его дружин. Более трех лет продолжали исавры свои разбои. Когда Иоанн Златоуст был на пути к месту изгнания в году, слухи о появлении этих разбойников провожали его по всей Каппадокии. В Кесарии Каппадокийской сделана была остановка, так как поблизости хозяйничали исавры и все военные силы выведены были из города для борьбы с разбойниками.[571] Одно тяжелое приключение, едва не стоившее жизни Иоанну, близ Кесарии Каппадокийской, имело причиной слух о появлении исавров поблизости от города. В письмах к друзьям с места изгнания в 406 и 407 годах Иоанн очень часто поминает о тех бедствиях, какие причиняли исавры на далекой окраине империи.
Зима и морозы не останавливали предприимчивых разбойников; население покидало дома, пряталось в горных ущельях, надеясь там найти убежище от нападения варваров. «Никто не смеет теперь, — пишет Иоанн к Полибию, — жить дома, и всякий, покидая свое жилище, спешит куда-нибудь укрыться. В городах остаются только стены и крыши, а леса и ущелья становятся городами... Мы, жители Армении, принуждены каждый день перебегать с места на место, проводя жизнь каких-то номадов и не смея нигде остановиться... Кого найдут дома, тех режут, жгут, обращают из свободного состояния в рабство».[572] В другом письме, обращенном к Ельпидию, читаем: «Мы никак не можем установиться на одном месте, но живем то в Кукузе, то в Арависсе, то в каком-либо ущелье, или где-нибудь в пустыне: до такой степени всюду здесь царствует смятение и тревога. Огонь и железо пожирают все — и людей, и жилища; целые города истребляются окончательно вместе со всем народонаселением».[573] В письме из Арависса к диакону Феодоту Иоанн пишет: «Стеснительность нашего осадного положения увеличивается с каждым днем... Однажды отряд исавров в 300 человек ворвался в город среди самой ночи, сверх всякого чаяния и ожидания, и едва не захватил и нас».[574] В другом письме к Феодоту: «С наступлением весны расцвели и ужасы их нашествия. Они разлились по всей стране и сделали совершенно непроходимыми все большие дороги. Несколько благородных женщин взято ими в плен; несколько известных людей убито».[575] Так действовали безнаказанно разбойники в пограничной области в течение нескольких лет.
Историки не сохранили упоминаний о мерах правительства в борьбе с этим бедствием. Только Зосим помянул, что в Памфилию, в начале нашествия, был послан военачальник Арбазакий, армянин по происхождению. Он очистил страну от исавров и загнал в их родные ущелья, недоступные для римских войск.[576] Отличаясь большим корыстолюбием, Арбазакий брал выкуп с разбойников и позволял себе всякого рода вымогательства в отношении местного населения. Когда в Константинополь дошли о том вести, Арбазакий был отозван и находился в опасности подвергнуться судебной ответственности. По словам Зосима, он избежал этого тем, что поделился награбленным добром с императрицей Евдоксией.[577] Человек диких страстей, Арбазакий вел распущенную жизнь и держал при себе огромный штат певиц и плясуний.[578]
Борьба с исаврами продолжалась долго. Захваченные разбойники подлежали суду правителей провинций, и количество пойманных было весьма велико. Сведение об этом дает один указ от 408 года, изданный за несколько дней до смерти Аркадия. Судьям было предписано не прекращать разбирательства по делу о разбойниках ни в дни Четыредесятницы, ни даже святой Пасхи.[579]
Одновременно с тем, как исавры опустошали малоазиатские провинции, города африканского побережья к западу от Египта сильно страдали от нападений варваров пустыни. С 404 по 407 год повторялись нашествия племен мазиков и авзуриан.[580] В письмах епископа Кирены Синезия сохранились живые и горькие жалобы на недостаток военной охраны, нераспорядительность и трусость командиров, уклонявшихся от встречи с врагом. Привычное к этим бедствиям население само принимало меры защиты и, как могло, оборонялось от насильников.[581]
В апреле месяце 407 года столицу постигло землетрясение, причинившее страшные бедствия не только на суше, но и на море. Это несчастье широко огласилось в христианском мире.[582] Отношения к Западной империи были весьма обострены в эту пору в связи с делом Иоанна Златоуста и тяжкой обидой, нанесенной послам папы. Вражда со Стилихоном, руководившим политикой западного двора, еще более обострилась: он был объявлен врагом государства (hostis publicus), и это было сделано на основании решения, принятого на заседании сената.[583] Со своей стороны Стилихон закрыл для кораблей с Востока итальянские порты. Дело грозило дойти до междоусобной войны. Стилихон надеялся опереться на помощь Алариха, с которым вступил в более тесные сношения еще после первого его похода в Италию. Но тяжкие внешние беды, постигшие Западную империю, задержали приготовления Стилихона, и вмешательство Запада в дела Востока не состоялось. Политику восточного двора направлял в ту пору Анфимий, занимавший пост префекта претория Востока и пользовавшийся полным доверием императора.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 221; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!