В фильме не раз упоминается японский кризис.
С.Агафонов, Тень Сурка (заметки): О том, что дело идет к печальной развязке, первыми заговорили экономисты, справедливо посчитавшие патологией ситуацию, при которой основной доход японских промышленных компаний добывался не за счет роста производства и сбыта профильной продукции, а путем авантюрных операций на биржевых площадках (“Тойота”, к примеру, на пике “бабла” именно на операциях с ценными бумагами получала более 60% прибыли). Затем о грядущих неприятностях стали догадываться практически все граждане с высшим образованием, поскольку было понятно, что цена на землю, достигшая уровня в 250 тысяч долларов за квадратный метр в центре Токио – на Гиндзе, – это какой-то явный вывих, с которым долго не живут. Возникшие сомнения усугубили появившиеся планы переселения японских пенсионеров из непомерно дорогой (во всех смыслах) родины в дешевые богадельни Европы. Это уже был не экономический романтизм, а явная шизофрения, особенно тревожная, поскольку исходила из официальных структур. Наконец, когда японские корпорации и отдельные ожиревшие от спекулятивных состояний индивидуалы на шальные деньги начали сметать все, что выставлялось на западных аукционах, и прикупили по случаю весь Манхэттен, ожиданием неминуемой беды прониклись даже бомжи, так как к тому времени чашка кофе в Токио стоила уже шесть долларов, а детский надувной шарик – два. “Бабл” в итоге лопнул, и сильно забрызгало всех. Но катастрофы не случилось, потому что не было паники – “японский кристалл” выдержал и это испытание, оставшись в период упадка практически таким же, каким был и в период расцвета. Грянувший кризис как бы снял “сливки”, неправедно взбитые зарвавшимися игроками в деньги, оставив в неприкосновенности основы бытия. Пожалуй, единственным новым нюансом стало только то, что в третье тысячелетие японские граждане вошли с несвойственной им прежде массовой мнительностью... Такие настроения легко понять, если опираться на весьма неутешительную статистику японского спада, в которой почетное звание “показателей ужаса” принадлежит так называемой “кошмарной тройке”. Эта “тройка” выглядит так: за десятилетку, стартовавшую с 1991 года, стоимость японских ценных бумаг сократилась на 555 триллионов иен, стоимость земельных активов обесценилась на 730 триллионов иен, а общие потери только по двум этим позициям составили астрономическую сумму 1 285 000 000 000 000 иен. В переводе на общедоступный язык “зеленого эквивалента”, это почти 13 триллионов долларов. Именно на столько “похудела” Япония только за две кризисные пятилетки. Столь эффективной диеты не знала, пожалуй, ни одна страна мира: 13 триллионов – это в два с половиной раза больше, чем размеры японского валового национального продукта... Самое суровое положение – в банковско-финансовой сфере. Портфели практически всех крупнейших финансовых организаций страны забиты долговыми обязательствами, которые уже никогда не будут аккуратно погашены — это кредиты, выданные под залог земельных участков в период расцвета пирамиды спекуляций с недвижимостью. Пирамида рухнула, но “дурная болезнь” периода процветания – “плохие долги” – въелась в японские финансовые артерии тяжкими склеротическими бляшками, которые блокируют нормальный кровоток до сих пор. Масштаб этого диковинного недуга, поразившего японские финансы, измеряется колоссальной величиной – порядка 800 миллиардов долларов. И только явно нерыночная специфика атипичного японского капитализма позволяет тащить эту ношу государству (кстати, самому погрязшему в долговых обязательствах, суммарный объем которых серьезно зашкаливает за 10 триллионов долларов). Банкротить решительно и разом все застрявшие в трясине банки, как настоятельно советовали западные эксперты, японцы не решились, справедливо опасаясь социальных последствий и “эффекта домино” для остальных секторов экономики. За кризисные годы власти дали спокойно умереть только дюжине безнадежно больных финансовых учреждений, которые провожала в “последний путь” вся страна. Оставшимся не дают умирать и лечат старинным японским способом: путем насильных директивных слияний и поглощений, посадив на иглу государственной поддержки и под строжайшим присмотром специально созданного надзирающего административного органа, в руководство которым был специально командирован не политик и не банкир, а старший следователь прокуратуры с поэтичным прозвищем “мертвая хватка”. Цель поставлена четкая: проведение принудительной санации всей финансовой вертикали через резкое сокращение числа оперирующих банков. На финише должны остаться только самые мощные, в структуры которых вольются на вассальных правах слабые и больные... С 1973 года, когда грянул первый “нефтяной шок”, Япония сократила импорт нефти на 25 процентов, удерживая среднегодовые темпы роста экономики в пределах 3-4 процентов ежегодно вплоть до середины 90-х. Столь впечетляющий результат был достигнут не только благодаря крупным новациям в промышленности, но большей частью за счет экономии по мелочам – на бытовых нуждах, начиная от снижения энергоемкости автомобилей, холодильников и т.д., и кончая утилизацией тепловых отходов в жилищах и деловых конторах. Японцы умудрились экономить энергию даже на ...стекле, разработав и освоив массовое производство и использование двух его новых модификаций – теплопоглощающего и теплоотражающего. Первое всасывает в себя солнечные лучи, сокращая их тепловой эффект на 30-40 процентов, второе – “перехватывает” солнечное тепло и “отталкивает” его с еще большим КПД. В итоге в жарких японских широтах стекло помогает экономить на кондиционерах, а в холодных – на отоплении... Хватит ли сил пересидеть в режиме системной “передышки”, ничего не меняя по существу? Ответ однозначный: сил хватит. Во-первых, инерция и консерватизм чрезвычайно сильны, и страна просто не готова к крутым переменам ни ментально, ни структурно, ни демографически (Япония вступила в полосу стремительного “старения”, и доля пожилых японцев будет расти в ближайшие 25 лет вместе с бременем социальных расходов). Во-вторых, усидчивым и трудолюбивым гражданам удалось сберечь главный и самый ценный резерв на “черный день” – капитал. Японцы сохранили в целости и неприкосновенности колоссальные ресурсы личных сбережений, которые обеспечивают японской родине такую антикризисную “подушку”, какой не имеет в мире никто. Только на счетах почтовых сберегательных вкладов японцы держат около 2,5 триллионов долларов. Но почтовая “копилка” – это всего лишь 20 процентов частных финансовых активов, собранных бережливыми трудящимися. Стало быть, общий объем отложенных японцами денег составляет порядка 13 триллионов долларов – то есть почти столько же, сколько потеряли в стоимостном весе японские ценные бумаги и земля после крушения спекулятивной пирамиды. С таким ресурсом за плечами можно не только спокойно пересидеть даже самые трудные времена, но и обеспечить новый рывок в тот момент, когда конкуренты выдохнутся.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
В тему.
Ярослав Романчук. Набирает обороты президентская гонка в США. Прошли первые дебаты. Кандидаты раскрывают взгляды и программы. Не радует подбор желающих стать президентом самой большой экономики мира. Подавляющее число кандидатов – сторонники модели государства интервенционизма. Они отличаются гарниром, но не сутью. В их карьере полно примеров компрометирующих компромиссов с государством. Программа помощи проблемных активов (TARP) – пример блокировки важнейшего рыночного института банкротства. Американские интервенционисты породили чудовище в лице коммерческих организаций, которые слишком-большие/важные/чтобы-обанкротиться. Этот удар в сердце капитализма нанесли, в том числе, многие республиканцы, которые сегодня претендуют стать кандидатом в президенты от Республиканской партии. Второй компромитирующий проект опасной связи «Большое государство Большой бизнес» Export-Import Bank. Через эту структуру американские налогоплательщики поддерживают продажи за рубеж товаров крупного американского бизнеса. Это типичный пример искажения рыночных механизмов. По оценке Майкла Таннера из ведущего мозгового центра США Института Катона «олигархический интервенционизм» ежегодно обходится американским налогоплательщикам в $100 млрд. (завышение цен, замедление темпов роста). Кандидат в кандидаты Scott Walker поддержал строительство нового стадиона за счёт денег налогоплательщиков на $250 млн. Ещё один кандидат в кандидаты Marco Rubio поддерживает субсидии, льготные кредиты и защиту от импорта для сахарной промышленности. Из-за них американские налогоплательщики переплачивают за сладкое $3,5 млрд. Представитель династии Бушей Jeb Bush также поддерживал государственное субсидирование спортивной инфраструктуры. Он отметился государственной поддержкой высоких технологий. Через Innovation Incentive Fund $456 млн. было потрачено на привлечение инвесторов во Флориду. С учетом всех госресурсов, затраченных на данный проект, одно рабочее место обошлось налогоплательщикам в $1 млн. Карьера скандалиста и пока лидера гонки среди кандидатов на лидера Республиканской партии Доналда Трампа (Donald Trump) изобилует сделками с политиками, за счёт налогоплательщиков. Он финансировал блокировку законодательства, которое бы создало конкуренцию его игорному бизнесу. Он использовал особые связи с политиками, чтобы получать в собственность землю, недвижимость и другие активы. Он нагибал права собственности в свою пользу при помощи «золотой акции» в ипостаси eminent domain. Он поддержал TARP и хотел направить деньги налогоплательщиков на спасение Lehman Brothers. Он активно выступает за торговый протекционизм, войну через девальвацию и жесткие ограничения на рынке труда. Самое печальное в нынешней президентской гонке в США то, что основные кандидаты от Демократической партии ещё большие интервенционисты, даже социалисты. Берни Сандерс открыто называет себя социалистом. Он собирает самые большие аудитории среди всех кандидатов в президенты. Открытый социалист бросает вызов самой социалистической женщине среди демократов Х. Клинтон. Победитель этого клэша будет вести борьбу с интервенционистом от Республиканской партии. Выбор без выбора? Проклятие интервенционистского консенсуса от двух политических сиамских близнецов? Кроме либертарианца Рэнда Пола на данном этапе для меня есть ещё одно светлое пятно. Это 60-летняя Карли Фиорина (Carly Fiorina). Она – self-made личность. Жёстко критикует кандидатов-интервеционистов, протекционистов и сторонников порочной связки «Большой бизнес – Большое государство». Она – за снижение налогов, дебюрократизацию, против порочной госпрограммы государственного стимулирования экономики и за малое, прозрачное государство. Если она выиграет республиканские праймериз её битва с Хиллари Клинтон может стать самым зрелищным и ожесточенным эпическим сражением в XXI веке. Клэш женщин за судьбу Америки: дальше в социализм и пасть государства всеобщего интервенционизма или обратно к настоящему капитализму, когда государство не мешает людям принимать инвестиционные, потребительские и производственные решения. Шансы ее победы в Республиканской партии малы, но в Америке в отличие от Беларуси и России выборы по-настоящему непредсказуемы.
Anton Maslovich via Donald J. Trump. Дональд Трамп набирает больше всех голосов в «либертартном штате» США. Free State Project (FSP), «Проект Свободного Штата» – политическая организация, основанная в 2001 году, с задачей набрать 20 000 либертариев на жительство в определенный штат (в 2003 году был выбран Нью-Гэмпшир) с целью создать на государственной территории «бастион либертарианства».Проект направлен на преодоление исторической неэффективности минархизма, вызванной малой плотностью активистов на площади пятидесяти штатов США и мира в целом. Лозунг «Жизнь, свобода и собственность» схож с лозунгом «Жизнь, свобода и стремление к счастью» из американской декларации первого континентального конгресса 1774 года.
Книга. Грег Фаррелл, Крах Титанов:
Большая часть банков и брокерских контор на Уолл-стрит занималась обслуживанием институциональных инвесторов – пенсионных фондов с миллиардными активами – и влиятельных владельцев гигантских состояний. Именно гений Чарли Меррилла, основателя Merrill Lynch, позволил взглянуть на ситуацию глубже и построить бизнес на предоставлении услуг финансовых консультаций рядовым гражданам, привлекая их «скромные сбережения», как он писал в самом начале своей карьеры. Начиная с 40-х годов ХХ века, когда в памяти большинства американцев были все еще свежи воспоминания о биржевом крахе 1929 года и последовавшей за ним Великой депрессии, Меррилл продолжал развивать свои идеи. И через несколько десятилетий Merrill Lynch превратилась во влиятельную организацию благодаря своей уникальной сети финансовых брокеров, действовавших по всей стране, которая объединяла Уолл-стрит и Mейн-стрит. Во второй половине ХХ столетия большинство крупных компаний, продававших свои акции частным инвесторам, хотели пользоваться услугами Merrill Lynch как продавца, который может охватить инвесторов не только крупных городов, но и средних городков в американской глубинке. Телевизионная реклама 1970-х годов, показывая несущиеся стада лонгхорнов, заявляла о том, что Merrill Lynch «играет на повышение Америки» (bullish on America), – с этого момента бык стал прочно ассоциироваться с компанией, а брокеры компании, занимавшиеся розничной продажей, стали называться «громадным стадом Меррилла» (Merrill’s thundering herd).
К 2000 году рынок капитала изменился. И чтобы развиваться дальше, Merrill Lynch учредила свой собственный инвестиционный банк – он должен был стать источником эмиссии ценных бумаг, распространяемых и продаваемых затем через сеть брокеров.
После более чем пяти лет дешевых денег в банковской системе — что аналогично хорошей погоде и благоприятному ветру в открытом море мировой финансовой системы – все изменилось за одно лето. Большой пузырь на рынке недвижимости, который был основой роста на финансовом рынке почти десятилетие, лопнул в начале 2007 года. Компании, занимавшиеся субстандартным ипотечным кредитованием (subprime mortgages), попали в серьезное затруднение, если вообще не стали банкротами, о чем можно было судить по возросшему числу случаев отчуждения недвижимости за долги. Банки, которые охотно предоставляли друг другу сверхкраткосрочные (overnight) кредиты на выгодных условиях, неожиданно закрыли автоматические кредитные линии.
Масштаб операций, которые Merrill Lynch проводила на фондовом рынке, значительно превосходил аналогичный у Bank of America.
Пока рынок недвижимости был устойчивым, CDO пользовались значительным спросом, потому что обещали своим владельцам постоянный поток выплат с процентной ставкой, превышающей аналогичный показатель большинства корпоративных облигаций. В течение нескольких лет выпуск этих долговых обязательств был сродни производству золотых слитков. Merrill Lynch и другие банки получали комиссионные за выпуск CDO и легко могли их продать.
По мере перегрева рынка недвижимости в 2005–2006 годах качество закладных, использовавшихся в качестве основы для выпуска CDO, ухудшилось. Банки на Уолл‑стрит начали выпускать CDO на основе субстандартных кредитов, выданных людям, которые в обычной ситуации не могли бы рассчитывать на жилищный кредит, или тем, кто сделал небольшой взнос за жилье или вообще не вносил денег. В такой ситуации CDO, созданные на сомнительном основании, могли превратиться в золотые слитки, если бы экономика оставалась сильной, а покупатели недвижимости, купившие ее в кредит, продолжали делать выплаты, но эти облигации последних выпусков больше не были надежными.
Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 219; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!