Любовь требовательна

 

14. Любовь, которой апостол Павел посвятил слова Гимна Первого послания к Коринфянам, любовь, которая «долготерпит и милосердствует», которая «все переносит» (Кор 13, 4-7), безусловно, является любовью требовательной. Ее красота именно в том, что она требовательна. Требовательная любовь формирует подлинное благо человека и излучает подлинное благо. Ибо благо, как говорит св. Фома[36], по своей природе стремится «быть распространяемым». Любовь только тогда истинна, когда создает благо для личностей и общностей, когда этим благом одаривает других. Ведь только человек способен быть требовательным во имя любви по отношению к самому себе, может требовать любви от других. Ибо любовь требовательна. Требовательна, прежде всего, к тем, кто открыт учению Евангелия. Именно это провозглашает Христос в Своей наибольшей заповеди. Надо, чтобы современный человек открыл эту истину о требовательной любви на пороге создания семьи. Ибо она должна быть способна «все перенести». Продолжая мысль апостола, можно сказать, что любовь будет не способна «перенести все», если поддастся всякого рода «зависти», не сумеет «не превозноситься», «не гордиться», «не бесчинствовать» (1 Кор 13, 4-5). Настоящая любовь - учит Павел – другая: «всё покрывает, всему верит, всего надеется» (1 Кор 13,7). Именно такая любовь «всё переносит». В ней мощь Самого Бога, Который «есть Любовь» (1 Ин 4, 8, 16). В ней мощь Христа – Искупителя человека и Спасителя мира.

Вот так размышляя над 13 главой Первого Послания к Коринфянам, мы в то же время самым простым путем входим в то, что следует назвать цивилизацией любви. Нет в Библии другого текста, который бы настолько просто и одновременно настолько полно выразил эту истину: Гимн любви!

Опасности, угрожающие любви, угрожают и цивилизации любви. Ибо они поддерживают все то, что не есть любовь. На человеческом языке это называется одним словом: эгоизм – не только отдельного человека, но и эгоизм вдвоем, а в более широком плане – общественный эгоизм, например, классовый или национальный (национализм). Цивилизации любви противоречит – причем самым коренным образом – эгоизм в любом его обличье. Означает ли это, что любовь – прежде всего «антиэгоизм»? Нет, такое определение было бы слишком упрощенным и негативным. Хотя трудно спорить с тем, что любовь и цивилизация любви реализуются на пути преодоления разных форм эгоизма. У этого пути есть свое позитивное обозначение: «альтруизм» - как противоположность эгоизму. И всё же любовь – та, о которой пишет апостол Павел, является чем-то более богатым и полным. Гимн любви из Первого Послания к Коринфянам остается великой страницей цивилизации любви. В нем речь идет не только об отдельных проявлениях (как эгоизма, так и альтруизма), но прежде всего об определении человека как личности, которая находит себя посредством искренней самоотдачи. Самоотдача – это, конечно, дар, дар для другого и «ради других» - это самое важное измерение цивилизации любви.

Мы подошли к самому корню евангельской истины о свободе. Личность проявляет себя в истине посредством свободы. Нельзя понимать свободу как вседозволенность. Свобода означает не только самоотдачу, но и внутреннюю дисциплину самоотдачи. В понимание самоотдачи (дара) вписана не только произвольная инициатива субъекта, но и такое измерение, как обязанность. Все это впоследствии реализуется в «единении личностей». Так мы оказываемся в самом сердце каждой семьи.

Вместе с тем мы тут вступаем на путь противопоставления индивидуализма персонализму. Любовь и цивилизация любви связаны с персонализмом. Почему именно с персонализмом? Почему индивидуализм угрожает цивилизации любви? Ключ к ответу содержит Соборное выражение «искренняя самоотдача». Индивидуализм означает такое использование свободы, при котором субъект делает то, что хочет. Он не приемлет того, чтобы кто-то хотел или требовал от него чего-то во имя объективной истины. Он не желает «давать» другому, как и становиться «даром» в искренней самоотдаче. Индивидуализм остается эгоцентричным и эгоистичным. Его противопоставление персонализму возникает не столько на почве теории, сколько на почве «этоса». «Этос» персонализма альтруистичен. В радиусе его действия личность не только способна к искренней самоотдаче ради другого, но и более того – находит в этом радость. И это та самая радость, о которой говорит Христос (Ин 15, 11; 16, 20, 22).

Если человеческие сообщества, а в их числе и семья, живут в атмосфере борьбы между цивилизацией любви и ее антиподами, то в этой борьбе следует искать необходимую основу в правильном понимании человека, и того, что свидетельствует об исполнении в нем человеческого. Нет, например, сомнений в том, что цивилизации любви противостоит так называемая «свободная любовь», тем более опасная, поскольку утверждает, что она опирается на «подлинное чувство». Подобное утверждение по сути дела убивает любовь. Сколько семей распались именно по этой причине! Несмотря на то, что предложение всегда следовать за «подлинным» чувством, внешне служит «свободной любви», в действительности же такое «следование» превращает человека в раба того, что св. Фома назвал «passions animae»[37] - в рабачеловеческих страстей и инстинктов.

«Свободная любовь» пользуется человеческими слабостями, предоставляя им некую благородную «оправу» с помощью разнообразных средств обольщения и, кстати, апробированного общественного мнения. Она стремится таким образом «успокоить» угрызения праведной совести. Стремится создать «нравственное алиби». Но при этом не принимает во внимание всех вытекающих отсюда последствий, особенно когда расплачиваются не только муж и жена, но и дети, которые становятся сиротами при живых родителях.

Мотивацией этического утилитаризма являются, как известно, интенсивные поиски максимального счастья. Однако это «утилитарное счастье» часто понимается, бывает, только как удовольствие, как немедленное удовлетворение желаний, которое несмотря на объективные подлинного блага «делает счастливыми» отдельных людей.

Вся эта программа утилитаризма, связанная с индивидуалистически запрограммированной свободой – свободой от ответственности – противоположна любви как выражению человеческой цивилизации в ее целостной и совокупной форме. Поскольку подобное понимание свободы попадает в обществе на благодатную почву, то существует опасность, что в соединении с любой человеческой слабостью оно представляет собой систематическую и постоянную угрозу семье. Тут можно привести множество примеров отрицательных последствий такой свободы и статистику по ним. Однако много боли и незаживающих ран остаются сокрытыми в глубине человеческих сердец.

И всё же, родительская и супружеская любовь обладает способностью залечивать эти раны, поскольку отдельные проявления угрозы не лишают ее собственной способности к восстановлению, столь благотворному для общины. Эта способность связана с Божией благодатью: благодатью прощения и примирения, которая дает силу духа каждый раз начинать все заново. Вот почему семья должна встретиться со Христом в Церкви посредством этого удивительного таинства, каким является Таинство Покаяния и Примирения.

В этом же контексте особенно важно осознать, как необходима молитва вместе с семьями и за семьи. В особенности, если речь идет о семьях, находящихся на грани распада. Надо молиться, чтобы супруги возлюбили путь своего призвания даже тогда, когда он становится трудным, становится узким и тернистым и кажется непреодолимым. Надо молиться, чтобы они остались верны союзу с Богом.

«Семья – путь Церкви». В настоящем Послании мы желаем вместе исповедовать и провозглашать путь, который через супружескую и семейную жизнь ведет к Царствию Небесному (Мф 7, 14). Как важно, чтобы «единение личностей» в семье становилось приготовлением к «общению святых» на небе. Вот почему Церковь исповедует и провозглашает эту любовь, которая «все переносит» (1 Кор 13, 7), видя в этом – как и святой Павел – наибольшую добродетель (1 Кор 13, 13). Апостол никак не ограничивает сферу ее действия. Любовь – это призвание всех, и конечно, также супругов и семей. В Церкви все в равной мере призваны к святости (Мф 5, 48)[38].

Четвертая заповедь: «Почитай отца твоего и мать твою»

 

15. Четвертая заповедь Декалога касается семьи, ее внутреннего единства, можно сказать – солидарности.

Вербально заповедь эта не говорит о семье, но фактически речь идет именно о ней. Словно Божий Законник не нашел другого слова для выражения единения поколений, кроме как «Почитай» (Исх 20, 12). Слово это дает еще одно объяснение, что такое семья. Речь не идет о том, чтобы «искусственно» превознести семью, но о том, чтобы дать определение, передающее ее субъектность и все права, какие вытекают из этой субъектности. Семья является общиной наиболее интенсивных взаимоотношений: между супругами, между родителями и детьми и между поколениями. Эту общину надо защитить. И потому Бог не находит выражения лучшего, чем именно это: «Почитай».

«Почитай отца твоего и мать твою (…), чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь Бог твой дает тебе» (Исх 20, 12). Эта заповедь следует за тремя фундаментальными заповедями, которые касаются отношений между человеком и Богом, между народом Израилевым и Богом: «Shema, Izrael», «Слушай, Израиль: Господь Бог наш Един есть» (Втор 6,4). «Да не будет у тебя других Богов пред лицем Моим» (Исх 20, 3). Эта первая и наибольшая заповедь одновременно является и заповедью любви Бога «превыше всего», «всем сердцем твоим, и всей душею твоею, и всеми силами твоими» (Втор 6,5; Мф 22, 47). Знаменательно, что четвертая заповедь вписывается в этот контекст: «Почитай отца и мать», - ведь они для тебя вроде как преемники Господа Бога на земле – те, кто дал тебе жизнь, а через это ввел в полный круг человеческого бытия: в род, в народ, в культуру. Это твои первые – после Бога – благодетели. Если Бог Сам добр, Он есть Благо, то самое большое участие в этой Его Благости принадлежит именно им. Следовательно, почитай родителей своих! Есть тут некоторая аналогия с почитанием, полагающимся Богу.

Четвертая заповедь наиболее тесно связана с заповедью любви. Между «почитай» и «возлюби» существует некая семантическая близость. В своей основе «почет, почитание» соотносится с добродетелью справедливости. По сути, невозможно даже представить себе почитания без любви – это относится как к Богу, так и к ближнему. Здесь же речь идет о «ближних» в значении предельно близком и тесном, то есть о родителях и детях.

Но не слишком ли односторонний межличностный уклад в четвертой заповеди? Неужели она только детей обязывает почитать родителей? Если понимать дословно, то - да. Опосредованно же мы можем говорить и о «почитании» детей родителями. «Почитай!» - значит, признавай! Руководствуйся внутренним одобрением личности, прежде всего – отца и матери, но и всех других членов семьи тоже. Почитание в основе своей бескорыстно. Можно сказать, что это – «искренняя самоотдача одной личности другой», и в этом оно пересекается с любовью. Если четвертая заповедь требует такого почитания для отцов и матерей, требует его в интересах блага семьи, то, соответственно, в интересах того же блага она предъявляет требования и к родителям. Родители, хочется вам напомнить заповедь Божию, поступайте так, чтобы заслужить почитание (и любовь) ваших детей. Не оставляйте в «нравственной пустоте» Божие требование почитать вас. Ведь, в конечном счете, речь идет о взаимном почитании. Заповедь «почитать отца и мать» опосредованно говорит родителям: почитайте ваших детей, сынов и дочерей, как они того заслуживают. А заслуживают лишь потому, что они есть, и потому, что они такие, какие есть – с первой минуты зачатия. Эта заповедь является не только выражением внутрисемейных уз, но и показывает принцип их внутренней спаянности.

Далее заповедь гласит: «Чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь Бог твой дает тебе». Это чтобы может вызвать «утилитарную» ассоциацию: почитай, с учетом будущей долговечности. Но эта ассоциация не может сузить истинного значения слова «почитай». Ибо она говорит и о бескорыстном отношении. «Почитать» не должно означать «узри корысть». Однако трудно не признать, что взаимное «почитание» в семье приносит ее членам несомненную пользу. «Почитание» также выгодно, как «выгодно» всякое истинное благо.

Семья – это, прежде всего, благо «быть вместе»: быть вместе - есть суть блага для брака (отсюда и его неразрывность), и для семейной общины. Это благо можно также определить и как благо субъектности. Личность является субъектом и семья является субъектом, поскольку ее создают личности, в которых она «осубъективлена». Более того, необходимо отметить, что семья является субъектом больше, чем любое другое общество. Она более субъект, чем народ, чем государство, чем общество – не говоря о разного рода международных организациях. Все эти сообщества, а особенно народ, обладают собственной субъекностью настолько, насколько получают ее от человека и от его семьи. Эти замечания не носят чисто «теоретический» характер. И высказаны не для того, чтобы «повысить» мнение о семье. Речь скорее идет о том, чтобы еще раз напомнить, что такое семья. Об этом говорит четвертая заповедь.

Далее необходимо показать важность этой заповеди и для современной системы прав человека. Законы говорят юридическим языком. Бог же говорит просто: «Почитай». Вот где видно, как хрупки и безрезультатны все «права человека», если в их основе нет этого «почитай». А если нет «почитания», иначе говоря, признания человека просто потому, что он является человеком, конкретным человеком, то одних только прав будет недостаточно.

Стало быть, не будет преувеличением сказать, что жизнь народов, государств и международных организаций «проходит через семью». И также «опирается» на четвертую заповедь Декалога. Эпохе, в которой мы живем, при всех многочисленных декларациях на тему прав, в какой-то мере грозит «отчуждение». В некоторой степени мы имеем дело с плодами «просветительских» предпосылок, в соответствии с которыми человек становится более человеком, когда он «только» человек. Как тут не утверждать, что нашей эпохе грозит «отчуждение» от всего, что по-разному, но составляет богатство человека. Это относится и к семье. Утверждение личности в значительной мере связано с семьей. Связано и с четвертой заповедью. Семья, по мысли Бога, - первая школа человеческого в любом виде: будь человеком! В этом заключен императив: будь человеком как сын своей отчизны, как гражданин своего государства, как – в современном значении – гражданин мира. Бог, который дал человечеству четвертую заповедь, это – Бог «дружелюбный» в отношении человека (filantropos, как говорили греки). Создатель вселенной – Бог любви и жизни. Он желает, чтобы человек имел жизнь и чтобы имел ее с избытком, как говорит Христос (Ин 10, 10), может, прежде всего благодаря семье.

Тут следует добавить, что цивилизация любви прежде всего связана с семьей. Многими цивилизация любви воспринимается как еще одна утопия. Но ведь ни от кого нельзя требовать любви, как и нельзя ее никому навязать силой. Любовь может быть только свободным выбором человека. Ее можно либо принять, либо отвергнуть.

И это без сомнения так. А между тем Христос оставил нам заповедь любви, подобно тому, как Бог на горе Синай сказал человеку: «Почитай отца твоего и мать твою». Это значит, что любовь – не утопия. Она дана людям как долг, исполнить который можно благодаря благодати Божией. Она дана мужчине и женщине в таинстве брака как принцип «обязательства». Она становится для них источником взаимного обязательства – сначала супружеского, а далее – родительского. В таинстве брака супруги взаимно отдают себя друг другу и взаимно друг друга принимают, выражая готовность принять и воспитать потомство. Вот где, без сомнения, – фундамент человеческой цивилизации, который не определить иначе, как «цивилизация любви».

Семья и есть выражение такой любви. Ее начало. Можно сказать, что через семью протекает главное течение цивилизации любви. И если эта цивилизация не хочет остаться утопией, то свою «общественную основу» она должна искать в семье.

Отсюда берут начало голоса, которые в христианской традиции звучали из уст Отцов Церкви. Эти голоса говорили о «домашней Церкви», о «малой Церкви». Следовательно, говорили о цивилизации любви как о возможном устройстве жизни и сосуществования людей. «Быть вместе» по-семейному. Быть друг для друга. Создавать общинное пространство утверждения для каждой личности, для каждого человека ради него самого, то есть потому, что он является «именно таким человеком». Этот человек может быть убогим, с отклонениями в развитии, таким, о котором так называемое «прогрессивное» общество хотело бы вовсе не знать. Семья тоже может стать похожей на такое общество. Может стать «прогрессивной» в том смысле, что спешит избавиться от старых, больных и калек. Такое происходит из-за отсутствия веры в Бога, в Того Бога, у Которого «все живы» (Лк 20, 48). Живы, поскольку призваны к полноте Жизни в Нем.

Итак, цивилизация любви возможна, и это не утопия. Но возможна только посредством постоянного и живого отнесения к Богу и «Господу нашему Иисусу Христу, от Которого именуется всякое отечество [родительство] на небесах и на земле» (Еф 3, 14-15) и в Котором берет начало всякая человеческая семья.

 

Воспитание

 

16. В чем суть воспитания? Представляется, что, отвечая на этот вопрос, нельзя не затронуть двух фундаментальных истин: во-первых, человек призван к жизни в истине и любви; во-вторых, каждый находит себя посредством искренней самоотдачи. Это в равной мере относится как к тем, кто воспитывает, так и к тем, кого воспитывают. Воспитание представляет собой процесс, в котором особое значение имеет взаимное единение личностей. Воспитатель – личность, которая «рождает» в духовном значении. Такое воспитание – это истинное апостольство. Оно представляет собой совместное возрастание в истине и любви, движение к той конечной цели, которой является призвание человека Богом Отцом, Сыном и Святым Духом.

Родительство создает только ему одному свойственное пространство для сосуществования и совместной деятельности самостоятельных личностей. Это, особым образом, относится к матери, когда зарождается новый человек. В первые месяцы жизни, связанные с пребыванием в утробе матери, между ребенком и матерью возникает особая связь, которая уже в значительной мере носит воспитательный характер. Уже в перенатальный период мать формирует не только организм ребенка, но, опосредованно, и всё человеческое в нем. И хотя этот процесс в первую очередь идет от матери к ребенку, наблюдается также и своеобразное воздействие на мать со стороны ребенка, который должен родиться. Этот процесс взаимного влияния проявит себя более явно после появления ребенка на свет. Мужчина-отец непосредственно не участвует в этом процессе. Однако ему необходимо сознательно включиться в ожидание ребенка, который должен родиться, и, по возможности, присутствовать в момент его появления на свет.

Для «цивилизации любви» очень важно, чтобы мужчина почувствовал себя одаренным материнством женщины, своей жены. В дальнейшем это будет иметь огромное влияние на весь воспитательный процесс. Очень много зависит от того, участвует ли он и в какой мере в этом первом этапе формирования человека, вовлечены ли и в какой мере его мужественность и его отцовство в материнство его жены.

Ведь воспитание – это, прежде всего, одаривание человеческим, двустороннее, одаривание. Родители одаривают своим уже зрелым человеческим родившегося ребенка, а он, в свою очередь, одаривает их той новизной и свежестью, которые он принес с собой в мир. Это относится и к тем случаям, когда рождаются дети больные, с отклонениями в физическом или психическом развитии. И в этих случаях проявляет себя человеческое, которое тоже воспитывает, но по-своему.

Не случайно Церковь во время венчания спрашивает: «Имеете ли вы намерение с любовью принимать детей, которых пошлет вам Бог, и воспитывать их в христианской вере?»[39]. В воспитании супружеская любовь проявляется как подлинно родительская любовь. «Единение личностей», которое стоит у начал семьи как супружеская любовь, дополняется воспитанием и распространяется на детей. Речь тут идет о том, чтобы принять всё то потенциальное богатство, каким является каждый человек, который растет и развивается в семье. Речь идет о том, чтобы не позволить ему пропасть или деградировать, а наоборот, поддерживать и развивать в нем зрелое человеческое. Это тоже взаимный процесс: воспитатели-родители в определенной степени становятся и воспитуемыми. Уча своего ребенка человеческому, они сами заново познают это человеческое и заново ему учатся. Здесь открывает себя органичная структура семьи, так же как открывается и основное значение четвертой заповеди.

Родительское «мы» мужа и жены выстраивается через рождение потомства и воспитание в «мы» семьи. Эта семья состоит из двух поколений и готова к тому, чтобы постепенно становиться семьей нескольких поколений. В таком измерении свое участие принимают, с одной стороны, родители родителей, а с другой – дети их детей.

Насколько родители, одаривая жизнью, участвуют в творческом действии Бога, настолько в воспитании оба становятся участниками Его отцовской, а вместе с тем и материнской педагогики. Божие Отцовство – согласно апостолу Павлу – является прообразом всякого родительства во Вселенной (Еф 3, 14-15), а в особенности – человеческого материнства и отцовства. Этой Божией педагогике лучше всего учит нас Предвечное Слово Отца, Которое, став Человеком, открыло человеку его человеческое во всей его полноте, то есть открыло сыновство Божие. Открыло, в чем суть воспитания. Через Христа всякое воспитание в семье и вне семьи оказывается введенным в спасительное измерение Божией педагогики, обращенной ко всем людям и ко всем семьям, и обретающей свою полноту в Пасхальной тайне смерти и Воскресения Христа. В этой наивысшей точке нашего Искупления начинается весь (и любой) процесс христианского воспитания, которое является и воспитанием для достижения полноты человеческой сущности.

Первыми из числа непосредственных воспитателей детей всегда остаются их родители. Это их первое и основное право. Именно потому, что они родители, они являются и воспитателями. И если эту задачу родители разделяют с другими людьми, а также с различными институтами, например, с Церковью и государством, то в этом находит свое отражение принцип взаимопомощи. Родители не в состоянии удовлетворить все потребности процесса воспитания в целом, особенно, если речь идет об образовании, или об обширной сфере социализации. В тех сферах, где семье не удается эффективно действовать самой, принцип взаимопомощи оказывает поддержку родительской любви и служит семейному благу. Таким образом, взаимопомощь дополняет родительскую любовь и вместе с тем подтверждает ее фундаментальный характер. Все другие участники воспитательного процесса действуют в известной мере от имени родителей, руководствуясь их согласием, а в определенном смысле – даже их пожеланиями.

Воспитательный процесс продолжается до того момента, пока – после достижения некой степени психофизической зрелости – у человека не начинается процесс «самовоспитания». С годами самовоспитание перерастает предыдущий процесс воспитания. Но перерастая его, оно и в дальнейшем будет продолжать расти из него. Молодой человек встречает новых людей, попадает в новое окружение, в частности – новых учителей, друзей в школе, которые начинают оказывать на него влияние, добавим при этом - как положительное, так и отрицательное. Новые контакты порождают определенную дистанцию, а то и сопротивление родительскому воспитанию и семье. И всё же, несмотря ни на что, процесс самовоспитания в основном подтверждает то, что было заложено в ребенке – мальчике или девочке – посредством воспитания в семье и в школе. Даже изменяясь, следуя по лично избранному пути, молодой человек по-прежнему остается в орбите собственных экзистенциальных корней.

На этом фоне по-новому вырисовывается значение четвертой заповеди: «Почитай отца твоего и мать твою» (Исх 20, 12). Она остается всё так же органично связанной со всем обрисованным тут процессом воспитания человека. Родительство, этот первый и главный факт одаривания человеческим, открывает перед родителями и детьми далеко идущие перспективы. Рождение в теле есть начало дальнейшего «рождения», постепенного и многостороннего, которое происходит в процессе воспитания. Заповедь Декалога требует от ребенка почитать отца и мать. Эта же заповедь накладывает на родителей практически «симметричное» обязательство. Они так же должны «почитать» своих детей – как маленьких, так и взрослых. Такое отношение – существенно важное и обязательное условие любого воспитания, даже в школьный период. «Почитание», или принятие человека как человека остается непременным условием истинного процесса воспитания.

Если говорить об участии Церкви в процессе воспитания, то в свете Традиции и Соборного Учения необходимо сказать следующее: речь идет не о том, чтобы доверять Церкви только религиозно-нравственное воспитание, но, чтобы воспитывать вместе с ней. Более того – чтобы воспитывающая семья делала это в лоне Церкви, принимая, таким образом, участие в жизни и миссии Церкви. Более всего Церковь стремится воспитывать «через семью», опираясь на присущее ей «состояние благодати» и «харизму» семейной общины.

Одна из областей, где семья играет незаменимую роль, - религиозное воспитание, благодаря которому она возрастает как «Домашняя Церковь». Религиозное воспитание и катехизация детей вводит семью в пределы Церкви как истинный субъект евангелизации и апостольства. Здесь речь идет о законе, связанном с религиозной свободой. Семьи, а конкретно – родители, имеют право выбрать для своих детей религиозное и нравственное воспитание, соответствующее их собственным убеждениям. Но даже если они доверяют эту задачу церковным институтам или школам, организованным церковными институтами, они все равно должны оставаться добросовестными воспитателями своих детей.

Говоря о воспитании, нельзя забывать о такой важной его части как распознание собственного жизненного призвания, и, в частности, – о подготовке к семейной жизни. Церковь прилагает много усилий и предпринимает немало инициатив в области, посвященной подготовке к браку, которые реализуются, например, в виде курсов для помолвленных (обрученных). Всё это важно и даже необходимо. Нельзя, однако, забывать, что подготовка к будущей жизни в браке – это, прежде всего, задача семьи. Безусловно, только духовно здоровые семьи могут надлежащим образом выполнить эту задачу. А потому следует подчеркнуть необходимость особого единства семей, которое может иметь разные организационные формы, как, например, «семья семей» или «оазис семей». Благодаря такому единству, семья получает поддержку, помогающую сблизиться не только отдельным людям, но и целым общинам, побуждая их к совместной молитве и поиску правильных ответов на существенно важные вопросы, которые ставит жизнь. Разве это не прекрасная форма апостольства семей среди семей? Надо, стало быть, чтобы семьи устанавливали более тесные отношения друг с другом. Таков общий принцип воспитания: родители воспитываются в общении с другим родителями, а дети – в общении с другим детям. Так создается особая традиция воспитания, руководствующаяся принципами «Домашней Церкви».

Евангелие любви – неисчерпаемый источник всего, что питает человеческую семью как «общину личностей». В любви находит поддержку и конечный смысл весь процесс воспитания – как зрелый плод родительской любви. Проходя через трудности, страдания и разочарования, неразрывно связанные с воспитанием человека, любовь постоянно сдает экзамен. Но чтобы сдать этот экзамен, необходим источник духовной силы. Этот источник неизменно находится в Том, Кто «до конца возлюбил» (Ин 13, 1). Мы видим, насколько сильно воспитание связано с цивилизацией любви: оно – часть этой цивилизации, оно зависит от этой цивилизации и, в значительной мере, способствует ее построению. Неустанная и исполненная любви молитва Церкви в Год Семьи – это молитва о воспитании человека, молитва о том, чтобы семьи отважно и уверенно исполняли свою воспитательную миссию, несмотря на трудности, которые порой кажутся непреодолимыми. Церковь молится о том, чтобы победили силы цивилизации любви, которые имеют источник в Боге; силы, которым она неизменно служит на благо всей человеческой семьи.

 

Семья и сообщество

 

17. Семья – община личностей, самая маленькая социальная ячейка и как таковая является главным институтом в жизни любого общества.

Чего институт семьи ожидает от общества? Прежде всего, признания своей идентичности и принятия себя как субъекта общества. Эта социальная субъектность связана с идентичностью каждого супружества и каждой семьи. Супружество, лежащее в основе института семьи, возникает благодаря союзу, посредством которого «мужчина и женщина устанавливают между собой общность всей жизни, по самой природе своей направленную на благо супругов и к порождению и воспитанию потомства»[40]. Только такой союз можно признать «браком» и подтвердить его социальный статус в обществе. Нельзя признать браком любые другие отношения между людьми, которые не отвечают этим условиям, несмотря на то, что сегодня существуют подобные тенденции, весьма опасные для будущего семьи и общества.

Ни одно человеческое общество не может позволить себе рисковать, проявляя нездоровую толерантность по отношению к таким жизненно важным вопросам, как суть брака и семьи. Нравственный релятивизм в этих вопросах наносит вред самому обществу, его истинному социальному единству и гуманистическому укладу. Совершенно понятно, почему Церковь отстаивает и защищает ценность естественной человеческой семьи и призывает соответствующие институты, в частности парламенты и государства, а также международные организации, не поддаваться искушениям современности.

Семья как община любви и жизни – наиболее мощно «укорененное» общество, при этом общество суверенное, хотя в то же время и многосторонне зависимое. А потому принцип суверенности института семьи, как и сам факт ее многосторонней зависимости, позволяет говорить о правах семьи. В 1983 г. Апостольская столица опубликовала Декларацию прав семьи, которая и поныне сохраняет свою актуальность.

Права семьи демонстрируют особую близость с правами человека. Ибо если семья есть община личностей, то ее самореализация в значительной мере зависит от того, соблюдаются ли права каждой в отдельности человеческой личности, входящей в эту общину. Некоторые из этих прав касаются семьи непосредственно, как например, право супругов стать родителями и воспитывать своих детей, а некоторые - имеют к семье опосредованное отношение. Тут особое значение имеет право собственности, в частности, так называемой семейной собственности, и право на труд.

Вместе с тем права семьи – это не математическая сумма прав отдельных личностей. Ибо семья – нечто большее, нежели каждый отдельно взятый человек. Это община родителей и детей, иногда - это община нескольких поколений. А потому ее субъектность требует своих собственных специфических прав. Эта субъектность формируется, прежде всего, на принципах морали. Декларация прав семьи, исходя из этих принципов, укореняет жизнь семьи в социально-правовом укладе «большого» общества, то есть, прежде всего, народа, затем государства, а также международных сообществ. Каждое из этих «больших» сообществ, по крайней мере, опосредованно, обусловлено бытием семьи. Определение задач и обязанностей «большого общества» по отношению к семье – вопрос чрезвычайно важный.

В первую очередь, тут следует отметить почти органичную связь, существующую между семьей и народом. Конечно, не во всех случаях можно говорить о народе в собственном смысле. Есть разные этнические группы и племена, которые еще не стали народом, но при этом в какой-то мере выполняют функцию «большого» общества. Как в этом случае, так и тогда, когда речь идет о больших исторических народах, связь семьи с ними осуществляется главным образом через культуру. В каком-то смысле родители рождают детей и для народа тоже, чтобы они стали его частью, стали наследниками исторического и культурного богатства, каким этот народ располагает. Идентичность семьи уже у самых истоков предполагает некое ее участие в идентичности народа, к которому она принадлежит.

Семья, принимая участие в культурном наследии народа, способствует формированию той специфической суверенности, которой народ обладает благодаря своей культуре и своему языку. Я имел возможность сказать об этом на Конгрессе ЮНЕСКО в Париже в 1980 г., и часто к этому возвращаюсь, поскольку данное утверждение представляется мне чрезвычайно важным. Через свою культуру и свой язык не только народ, но и каждая семья обретает духовную суверенность. Без понимания этого трудно объяснить множество фактов в истории народов, особенно европейских, фактов как давних, так и нынешних, возвышающих, но и болезненно ранящих побед и поражений. Мы видим, как органично семья связана с народом, а народ – с семьей.

Если говорить о государстве, то связь семьи с ним отчасти аналогична, а отчасти – она иная. Государство отличается от народа внутренней структурой, само по себе оно менее «семейно», но более устроено и организовано, более «бюрократично». И, тем не менее, у этой государственной структуры, у этого устройства всегда есть своя «душа» в той мере, в какой она соответствует природе «политической общины», юридически подчиненной общему благу[41]. Можно сказать, что семья - душа каждого государства настолько, насколько является по отношению к нему субъектом так называемого принципа взаимопомощи. Семья - сообщество, которое не располагает всеми средствами, необходимыми для реализации своих целей, особенно в области образования и воспитания. Поэтому здесь необходима помощь государства (в соответствии с указанным принципом); там же, где семья самодостаточна, ей следует предоставлять возможность действовать самостоятельно; более того, государственное вмешательство в таких случаях может пойти ей во вред, стать выражением не уважения, а попрания прав семьи. Помощь государства необходима только тогда, когда семья действительно не справляется собственными силами.

Помимо сферы воспитания и образования (различного уровня) помощь государства – не исключая и частные инициативы – проявляется через действие институтов, ставящих себе целью охрану жизни и здоровья граждан, в особенности посредством принятия соответствующих мер в сфере труда. В наше время одной из важнейших угроз для семьи является безработица, проблему которой стараются решить многие общества. Решение этой проблемы – вызов политическим системам отдельных государств и предмет глубоких размышлений для социального учения Церкви. Найти правильные решения в этой области – вопрос безотлагательный, это должны быть такие решения, которые, выйдя за границы своего государства, устремятся навстречу огромному числу семей, для кого отсутствие работы - это трагическое состояние крайней нужды[42].

Говоря о труде по отношению к семье, следует подчеркнуть важность и тяжесть домашней работы женщины в семье [43]. Эта работа должна быть однозначно оценена по достоинству. Труд каждой женщины, связанный с рождением ребенка, уходом за ним, кормлением, воспитанием, особенно в первые годы, настолько велик, что с ним не может сравниться ни одна работа по специальности. Надо, чтобы этот факт нашел соответствующее понимание в сфере обязательного права на труд. Надо, чтобы материнство воспринималось как достаточное основание для соответствующей оплаты, необходимой для содержания семьи на этом чрезвычайно важном этапе ее жизни.

Мы видим, как сильно семья нуждается в помощи, чтобы быть признанной основополагающей и, в определенном смысле, «суверенной» общиной. Ее «суверенность», однако, необходима для блага общества. Подлинно суверенный и духовно сильный народ всегда состоит из крепких семей: семей, осознающих свое призвание и миссию в истории. Семья всегда находится в центре этих задач и событий. Любое действие, отодвигающее ее на задний план, отказ от полагающегося ей в обществе положения, будет означать уничтожение подлинно социальной субстанции.

 

 

II

 

ПОКА С НИМИ ЖЕНИХ

 

В Кане Галилейской

 

18. В одной из бесед с учениками Иоанна Крестителя Иисус вспоминает о приглашении на свадебный пир и о присутствии среди приглашенных Жениха: «пока с ними жених» (Мф 9, 15). Тем Он хотел дать понять, что в Нем исполнится ветхозаветный образ Бога как Жениха, и стремился в полноте открыть тайну Бога как тайну Любви.

Называя себя «Женихом», Иисус показывает саму сущность Бога и подтверждает Его великую любовь к человеку. Выбор этого образа опосредованно проливает свет и на глубокую истину о супружеской любви. Так Иисус стремится показать, что Божие Отцовство, Божия любовь вмещает любовь мужчины и женщины, которая ведет к браку. Вот почему в самом начале своего призвания Он оказался в Кане Галилейской. Он находится на свадебном пиру вместе с Девой Марией и первыми своими учениками (ср. Ин 2, 1-11). Этим присутствием Он показывает, насколько глубоко истина о семье вписана в Божие Откровение и в историю спасения. В Ветхом Завете, в частности в книгах Пророков, есть прекрасные слова о Божией любви: эта любовь заботлива, как любовь матери к своему чаду, чутка, как любовь жениха к невесте, ревностна, но ревностна в новобрачном значении. Эта любовь не приказывает, она - прощает, она склоняется над человеком, как отец над расточительным сыном, эта любовь движет человеком и делает его участником жизни Божией. Это вызывающая изумление любовь, о которой языческий мир не имел понятия.

Иисус пришел в Кану Галилейскую как вестник Божией истины о браке, той истины, на которую может опереться семья при возникновении жизненных испытаний. Иисус провозглашает эту истину самим Своим присутствием на свадьбе в Кане Галилейской, провозглашает ее также посредством первого Своего «знамения», которое явил там, превратив воду в вино.

Истину о супружестве Он провозглашает и когда беседует с фарисеями, объясняя им, что любовь, которая происходит от Бога, это любовь нежная и заботливая, но вместе с тем она становится источником глубоких и радикальных требований. Намного менее требовательным, казалось, был Моисей, который разрешил разводы. Когда во время известного спора фарисеи ссылаются на Моисея, Христос говорит: «сначала не было так» (Мф 19, 8). И напоминает им: Тот, Кто создал человека, создал мужчину и женщину, сказал: «потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут (два) одна плоть» (Быт 2, 24). Делая логический вывод, Христос добавляет: «Так что они уже не двое, а одна плоть» (Мф 19, 6). А на их возражения и ссылку на Моисея отвечает: «Моисей по жестокосердию вашему позволил вам разводиться с женами вашими, а с начала не было так» (Мф 19, 8).

Христос обращается к тому «началу» и там обнаруживает первоначальный замысел Божий, на котором основывается семья, а через нее – и вся человеческая история. Естественный институт брака становится по воле Христа подлинным таинством Нового Завета, скрепленного Его искупительной кровью. Супруги и семьи, помните, какой ценой вы искуплены! (ср. 1 Кор 6, 20)

Однако, эту прекрасную истину человеку трудно принять и реализовать. Можно не удивляться Моисею, который уступил своим соотечественникам, коль скоро даже апостолы, слыша, что говорит Иисус, отвечали: «Если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться» (Мф 19, 10). Иисус разделяет требование Бога, которое было поставлено людям изначально ради блага мужчины и женщины, семьи и всего общества. Однако Он объясняет и вопрос безбрачия ради Царствия Небесного. Так же как жизнь в семье, безбрачие может быть животворным, хотя и по-другому. Отсюда берет начало посвященная жизнь, монашество и монашеские ордена Востока и Запада, а также целибат священников в латинской традиции католической Церкви. Дело не в том, что «лучше не жениться», а в том, что есть любовь только ради Царствия Небесного, которая выбирает безбрачие (Мф 19, 12).

И все же, жениться и выходить замуж – основное призвание человека, которое разделяет большинство представителей Народа Божия. Ведь именно из семей берутся живые камни для духовного строительства, о котором говорит апостол Петр (ср. 1 Петр 2, 5). Телá супругов являются храмами Святого Духа (ср.1 Кор 6, 19). Передача Божественной и человеческой жизни происходит одновременно. В браке рождаются не только человеческие сыновья, но и усыновленные сыны Божии, имеющие через Христа новую жизнь в Святом Духе.

Таким образом, дорогие братья и сестры, супруги и родители, Жених с вами. Вы знаете, что Он – Добрый Пастырь. Узнаёте Его голос. Знаете, куда Он вас ведет, как борется Он за пастбища, на которых вам предстоит обрести жизнь и иметь ее с избытком. Знаете, как борется Он с хищными волками и готов вырвать из их пасти каждую овечку из своего стада, каждого мужа и жену, каждого сына и дочь, каждого члена ваших семей. Знаете, что Он – Добрый Пастырь, Который «полагает жизнь свою за овец» (Ин 10, 11), Который избегает бездорожья множества современных идеологий и говорит всю правду сегодняшнему миру так, как когда-то говорил ее фарисеям в Евангелии, так, как провозглашал ее Своим апостолам, а потом апостолы несли ее в тогдашний мир и провозглашали людям того времени – как евреям, так и грекам. Ученики отдавали себе отчет в том, что Христос обновил все творение, что человек стал «новым творением»: отныне он не грек или еврей, не раб или свободный человек, и даже не мужчина или женщина, а «единственный» во Христе (Гал 3, 28), и у него то самое новое достоинство усыновленного чада Божия. На этого человека сошел в День Пятидесятницы Дух Утешитель, Дух Истины, положив начало новому Божиему Народу – Церкви как предвосхищению новой земли и нового неба (Откр 21, 1).

Те апостолы, которые до этого всего боялись, в том числе брака и семьи, обрели смелость. Они поняли, что брак и семья составляют подлинное призвание, идущее от Бога, и что это – апостольство, апостольство мирян. Брак и семья призваны преобразить обличие земли, обновить сотворенный мир и все человечество.

Дорогие семьи, вот почему и вам надлежит быть смелыми. Надлежит всегда быть готовыми к тому, чтобы дать свидетельство той надежды, которая заключена в вас (1 Петр 3, 15) и которую Добрый Пастырь укоренил в вашем сердце через Евангелие. Вам надлежит быть готовыми к тому, чтобы идти за Ним по живительным пастбищам, какие Он создал для вас Пасхальной тайной Своей смерти и Воскресения.

Не бойтесь никаких опасностей! Сила Бога несравнимо больше всех ваших трудностей! Несравнимо больше зла, укоренившегося в мире, это – сила Таинства Примирения; Отцы Церкви называли это таинство «вторым крещением». Несравнимо большей, чем испорченность современного мира, является Божия сила таинства Миропомазания, которое мы получаем следом за крещением, и несравнимо больше и превыше всего - это сила таинства Евхаристии.

Евхаристия – удивительное таинство. Христос оставил нам в нем Самого себя как пищу и питье, как источник спасительной силы. Оставил, чтобы имели жизнь вечную и имели ее с избытком (Ин 10, 10). Эта жизнь, которая заключена в Нем, жизнь, которую Он передал нам вместе с даром Святого Духа, воскреснув из гроба на третий день после Своей смерти. Эта жизнь – ради нас. Ради вас, дорогие мои супруги, родители и семьи! Разве не по-семейному Христос установил таинство Евхаристии во время Тайной вечери? Христос близок вам так же, как вы близки друг другу, когда собираетесь все вместе за столом. Он – Эммануил, Бог с нами, когда вы приближаетесь к престолу с Евхаристией. Но бывает и так, как случилось в Эммаусе, мы узнаём Его лишь по «преломлению хлеба» (Лк 24, 45). Бывает, что Он долго стоит у наших дверей и стучится, чтоб Ему открыли, чтоб Он мог войти и вечерять с нами (ср. Откр 3, 20). Его Тайная Вечеря и сказанные тогда слова заключают в себе всю мощь и всю мудрость Жертвы Креста. Нет иной силы и иной мудрости, которая могла бы искупить нас и посредством которой мы могли бы содействовать спасению других. Нет другой такой силы, которая помогала бы и вам, дорогие родители, воспитывать детей или, в соответствующий момент, начать воспитывать самих себя. Эта воспитательная сила Евхаристии оправдывает себя на протяжении целых столетий и по отношению ко многим поколениям.

Добрый Пастырь всегда и везде с нами. Так же как в Кане Галилейской Он был Женихом среди женихов, был рядом с супругами, которые желали довериться друг другу на всю жизнь, так и сегодня, Добрый Пастырь рядом с вами. Он - надежда, Он - сила сердец, Он - источник всё нового энтузиазма и знак победы цивилизации любви. Христос, Добрый Пастырь, повторяет нам: Не бойтесь! Я с вами. «Я с вами во все дни до скончания века» (Мф 28, 20). Откуда такая сила? Откуда такая уверенность, что Ты – с нами, если Ты, Сын Человеческий, был казнен и умер, как обычный человек? Откуда такая уверенность? Евангелист говорит: «До конца возлюбил их» (Ин 13, 1). А значит Ты нас любишь, Ты, Который есть Первый и Последний, и Живой; Ты, Который «был мертв, и се, жив во веки веков» (Откр 1, 17-18).

 

Великая тайна

 

19. Святой Павел говорит о семейной жизни - «тайна сия велика» (Еф 5, 32). Написанное им в Послании к Ефесянам о «великой тайне» своими корнями уходит в Книгу Бытия, в традицию Ветхого Завета. И в то же время - это новый подход к пониманию семьи, который стал частью общего учения Церкви.

Церковь признает, что таинство брака - это «великая тайна», в которой находит свое отражение новобрачная любовь Христа к Своей Церкви. Павел пишет: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною, посредством слова» (Еф 5, 25-26). Вне всяких сомнений, тут апостол говорит о крещении, о котором так проникновенно пишет в Послании к Римлянам; о крещении, которое есть участие в смерти Христа, чтобы мы удостоились жизни во Христе (Рим 6, 3-4). Христианин рождается как новый человек в этом именно таинстве. Крещение обладает силой давать новую жизнь, жизнь Божию. Именно в нем концентрируется тайна Бога-Человека. «Иисус Христос, наш Господь, Сын Бога Всевышнего, стал Сыном Человеческим, чтобы человек мог стать сыном Божиим», - скажет позже св. Ириней, а следом за ним - и многие Отцы Церкви как на Востоке, так и на Западе[44].

Вот этот Бог, Который стал Человеком, и есть Жених. В Ветхом Завете Ягве -Жених Израиля, избранного народа: Жених требовательный, ревнивый и верный. Но ни измены, которые он узнал от своей Невесты, ни отступничество и идолопоклонство Израиля, которые Пророки описали так впечатляюще драматично, - ничто не смогло уничтожить любовь, которой Бог-Жених «до конца возлюбил» (Ин 13, 1).

Эта новобрачная общность между Богом и Его народом нашла свое подтверждение и исполнение во Христе, в Новом Завете. Христос заверил нас, что Жених с нами (Мф 9, 15). Он - со всеми нами, с Церковью, поскольку является Ее Женихом. Церковь становится невестой: невестой Христа. В словах Послания к Ефесянам эта невеста присутствует во всех крещеных, она – стоит перед своим Женихом. Апостол Павел пишет: «возлюбил Церковь и предал Себя за нее (…), чтобы предоставить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего-либо подобного, но дабы она была свята и непорочна» (Еф 5, 25-27). Благодаря этой любви, которой Жених «до конца возлюбил», Церковь вновь и вновь становится святой в своих святых. Но при этом не перестает быть Церковью грешников. Ибо грешники, «мытари и блудницы», призваны к святости, как Сам Христос утверждает в Евангелии (Мф 21, 31). Все мы призваны к тому, чтобы стать Церковью во славе, святой и непорочной. «Освящайтесь и будьте святы, ибо Я (Господь, Бог ваш) свят» (ср. Лев 11, 44 и 1 Петр 1, 16).

Вот глубиннейшее измерение «великой тайны», вот суть сакраментальной самоотдачи в Церкви, глубиннейший смысл крещения и Евхаристии. Всё это – плоды той любви, которой Жених до конца возлюбил и продолжает любить, и этой любовью одаривает всё новых людей, приобщая их к жизни в Боге.

Апостол Павел пишет: «Мужья, любите своих жен» (Еф 5, 25), чтобы потом сказать еще сильнее: «Так должны мужья любить своих жен, как свои тела; любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его и от костей Его» (Еф 5. 28 – 30). И потому Павел обращается к супругам со словами: «повинуясь друг другу в страхе Божием» (Еф 5, 21).

Это, безусловно, новое понимание предвечной истины о браке и семье в свете Нового Завета. Истину эту Христос провозглашает посредством Евангелия, Своим присутствием в Кане Галилейской, Крестной смертью и через таинства Церкви. Супруги находят во Христе точку соотнесения со своей новобрачной любовью. Когда апостол Павел говорит о Христе как о Женихе Церкви, он прибегает к аналогии с их новобрачной любовью. Цитирует Книгу Бытия: «Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут (два) одна плоть» (Быт 2, 24). Это и есть та «великая тайна» предвечной любви, которая сначала явлена в творении, а потом явлена во Христе и перенесена на Церковь: «Тайна сия велика, - повторяет апостол, - я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф 5, 32). А значит, нет понимания Церкви как Мистического Тела Христа, как знака Завета человека с Богом во Христе, как повсеместно распространяемого таинства спасения без соотнесения с «великой тайной» - тайной, связанной с созданием человека мужчиной и женщиной и призванием их обоих к супружеской любви, к материнству и отцовству. Нет той «великой тайны», какой является Церковь и народ во Христе, без этой «великой тайны», какой есть «одна плоть» (Быт 2, 24; Еф 5, 31-32), то есть брак и семья.

Семья сама есть великая тайна Божия. Семья сама, будучи «Домашней Церковью», есть Невеста Христова. Вселенская Церковь, а в ней - каждая поместная Церковь – становится невестой Христа посредством «Домашней Церкви», посредством той любви, которая в ней переживается: любви супружеской, родительской, сестринской и братской, любви, которая является общиной людей и поколений, любви человеческой, которую нельзя представить без Жениха, без той любви, которой Он первый возлюбил до конца. Так же и супруги, только любя «до конца», могут приобщиться к этой любви, к этой «великой тайне». Они либо приобщаются к ней, либо вообще не ведают, что значит любовь. Не ведают, в чем клялись друг другу, какие взаимные обязательства на себя принимали, не понимают, за что несут взаимную ответственность. А это - всегда опасно для их брака.

Учение, заключенное в Послании к Ефесянам, поражает своей глубиной и в то же время – этической силой. Указывая на брак и опосредованно – на семью, как на «великую тайну» относительно Христа и Церкви, апостол Павел еще раз повторяет то, что уже сказал до этого мужьям: «Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя!» А потом добавляет: «А жена да убоится своего мужа!» (Еф 5, 43). Эта часть – не что иное, как именно любовь, которая отвечает на любовь. В этой любви супруги становятся друг для друга взаимным даром. В этой любви заключено признание личного достоинства другого человека и его неповторимости. Каждый из них является тем существом среди всех сотворенных, которое Бог желает ради него самого[45]. В то же время, каждый из них сознательным, свободным и ответственным актом своего выбора становится даром для другого, а также и для потомства, которым их одарил Бог. Весьма выразительны и дальнейшие слова апостола Павла о четвертой заповеди: «Дети, повинуйтесь своим родителям в Господе; ибо сего требует справедливость. “Почитай отца твоего и мать”, это первая заповедь с обетованием: “Да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле”. И вы, отцы, не раздражайте детей ваших, но воспитывайте их в учении и наставлении Господнем» (Еф 6, 1-4). Апостол видит в четвертой заповеди некий наказ взаимного почитания супругов и детей, который и составляет основу единства семьи.

Чудесное обобщение Павла о «великой тайне» в какой-то степени является суммой учения о Боге и человеке, того учения, которое принес с собой Христос. К сожалению, западная мысль стала постепенно отходить от этого учения, отдаляться от него. В определенном смысле это отдаление неотрывно связано с развитием рационализма Нового времени. Тот самый философ, который сказал: «Я мыслю, значит, я существую» («Cogito ergo sum»)*, положил начало современному представлению о человеке, которое носит дуалистический характер. Рационализм Нового времени предполагает радикальное противопоставление в человеке духа и тела. Человек же является личностью посредством своего тела и духа одновременно[46]. Его тело нельзя свести к чисто материальному измерению. Ибо он является телом «одухотворенным», точно так же и дух находится в таком глубоком единстве с телом, что иногда его можно называть духом «воплощенным». Самый глубокий источник его познания – Слово, которое стало плотью. Христос являет человека самому человеку [47]. Эта мысль II Ватиканского Собора – в какой-то степени долгожданный ответ Церкви рационализму Нового времени.

Ответ этот имеет принципиальное значение для понимания семьи, особенно, на фоне нашей цивилизации, которая – как было уже сказано – часто отходит от того, что мы называем «цивилизацией любви». При всех огромных достижениях в познании мира материи, а также психологии человека, по отношению к своему глубинному измерению, измерению метафизическому, человек сам для себя остается существом неизвестным, а вместе с ним остается неизвестной действительностью и человеческая семья. Это происходит потому, что люди оторвались от «великой тайны», о которой говорит апостол.

Разделение между тем, что духовно и что материально в человеке, принесло с собой тенденцию трактовать тело человека не в категориях специфического подобия Богу, а в категориях подобия всем другим телам в природе, которые человек воспринимает как материал для производства потребительских благ. Применение этих критериев к человеку представляет собой огромную опасность. Если человеческое тело, оторванное от духа и мысли, становится материалом, подобно другим телам животных, если проводят эксперименты на эмбрионах и плодах, то надо признать, что мы находимся перед лицом этической катастрофы.

В подобном антропологическом понимании человеческая семья возвращается в известной мере к эпохе нового манихейства, когда тело и дух радикально противопоставлялись друг другу. Тело не живет духом, но и дух не оживляет тела. При таком подходе человек перестает быть личностью и субъектом. Вопреки всем декларациям и намерениям он становится исключительно объектом. Так, например, неоманихейская цивилизация ведет к пониманию человеческой сексуальности скорее как территории манипуляции и эксплуатации, нежели как объекта того извечного удивления, которое вложило в уста Адама слова, относящиеся к Еве: «Вот плоть от плоти моей и кость от костей моих» (Быт 2, 23). Это изумление мы находим и в словах Песни Песней: «Пленила ты сердце мое, сестра моя, невеста; пленила ты сердце мое одним взглядом очей твоих» (Песн 4, 9). Как же далеки современные концепции от глубокого понимания мужественности и женственности, заключенных в Откровении Божием! Оно открывает в человеческой сексуальности богатство личности, которая в семье обретает свою истинную ценность и выражает свое глубокое призвание как в девственности, так и в целибате ради Царствия Небесного.

Рационализм Нового времени не признает тайн. Не признает и той тайны, которой является человек: мужчина и женщина. Он не принимает ко вниманию, что полнота истины о человеке была явлена в Иисусе Христе. Особенно же не признает он «великой тайны», той, что была провозглашена в Послании к Ефесянам, и со всем радикализмом борется с ней. Если и признаёт возможность и даже необходимость деизма, то решительно не приемлет Бога, Который становится Человеком ради искупления человека. Рационализм представить себе не может, что есть Бог, Который является Искупителем, и, тем более, Бог, Который есть «Жених» - неиссякаемый супружеской любви. Рационализм Нового времени несет с собой радикально иную интерпретацию творения и смысла человеческого существования. Коль скоро для человека нет перспективы Бога, Который любит и через Христа взывает к жизни в Нем и с Ним, коль скоро семья не составляет и не участвует в «великой тайне», тогда то, что остается, - всего лишь измерение бренной жизни. Остается лишь бренная жизнь как территория борьбы за существование и отстаивания своих интересов – прежде всего, экономических. «Великая тайна», таинство любви и жизни, которое берет начало в создании и Искуплении, гарантом чего является Жених-Христос, в современной ментальности потеряла свои глубинные корни. Ей грозит опасность, которая в нас и вокруг нас. Так пусть же отмечаемый Церковью Год Семьи станет для супругов благоприятной возможностью заново открыть эту тайну и подтвердить ее со всей силой и отвагой.

«Великая тайна» - таинство любви и жизни, берущее начало в создании и Искуплении, гарантом которого является Жених-Христос, в современном менталитете утратила свои глубинные корни. Ей грозит опасность, которая в нас и вокруг нас. Так пусть же отмечаемый Церковью Год Семьи станет для супругов благоприятной возможностью заново открыть эту тайну и подтвердить ее со всей силой и мужеством.

 

---

Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 16; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!