Готова спасти других, если бы могла. 12 страница



— А в ближайшем городе? — спросила я.

— Ближайший город с гарантированным электричеством? — спросил Ян.

— Да.

— Джинджа? — спросил он у Чарльза.

— Возможно.

— Как далеко он находится? — спросила я.

— Два с половиной часа. Приблизительно.

— К тому времени Пэмми может позвонить, — сказала я им.

— Правда, но это наш единственный вариант, — ответил Чарльз.

Мандиса подошла ко мне, и я, не раздумывая, посадила ее к себе на колени, прижавшись щекой к ее голове.

— А что, если я выключу его, подожду несколько часов и потом сама позвоню Пэмбруку. Так мы сможем обеспечить себя информацией?

— Я не думаю, что здесь достаточно зарядки, чтобы включить его снова, — заметил Ян, — но хорошо.

— Что хорошо?

— Мысль. Она была отличной.

Я закатила глаза.

— Я серьезно, — сказал он, оскорбленный.

— О, — сказала я застенчиво.

Я снова повернулась к столу и заметила Карину, которая следила за мной с интересом.

Я пожала плечами в вопросе, но она всего лишь ухмыльнулась и покачала головой.

— Тогда мы отправляемся в Джинджу, — согласилась я, немного сползая на своем стуле.

— Я подменю вас на занятиях, — сказала Карина.

Друзья Мандисы проходили мимо, и Мандиса поспешила с моих коленей к ним.

— Глупая девчонка, — пробормотала я.

— Она любит тебя, — сказал Ян, когда другие встали, чтобы взять себе тарелки.

— Надеюсь.

— Она любит тебя. 

Я посмотрела на него.

 — Ты так думаешь? — мягко спросила я.

— Я знаю это.

Это поддержало меня.

Если ребенок выбрал меня, чтобы любить, хотя я не стоила этого, значило ли это, что я могу заслужить любовь Яна? Могу ли я стать полезной?

Я изучала его красивое бледное лицо, обрамленное беспорядочными черными волосами и голубыми глазами.

Боже, он был таким очаровательным.

— Что? — спросил он, пробегая рукой по волосам. — У меня что-то на лице? —

Он провел руками по лицу.

— Нет, ничего, — ответила я, встала и взяла тарелку.

Ян встал и через несколько секунд оказался позади меня, я почувствовала, что улыбка на моем лице увеличилась до невозможных размеров.

— Пэмбрук дозвонится? — спросил он.

Я знала парней. Хорошо. Он знал, что Пэмми будет изо всех сил стараться. Он просто хотел поговорить со мной, и от этого у меня опять запорхали бабочки.

— Он будет чертовски стараться. — Я сглотнула. — Ты... ты вакцинирован? — спросила я сдержанно, боясь его ответа.

— Последний раз, когда я был дома.

— Это хорошо, — облегченно произнесла я, водя носом ботинка по линолеуму.

— Поездка в Джинджу опасна, — сообщил он.

— Почему меня это не удивляет? — язвительно добавила я. — Что за кровавое место? Это земля всевозможных экстремальных вероятностей.

Ян неожиданно схватил мою руку, жар от его руки разогрел меня до вероятной температуры, и развернул меня к себе.

— Ты права, но экстремальные вероятности есть экстремальное счастье. В экстремальной земле есть экстремальная красота.

Я подумала над тем, что он сказал и вспомнила вид из окна самолета, когда летела сюда.

— Ты прав, озеро Виктория — один из самых красивых видов, который я когда-либо видела.

— Оно невероятное.

— Дети здесь чрезвычайно привлекательны, — заявила я.

— Точно, — сказал он, улыбаясь. — Они такие.

Четыре хихикающих девочки прошагали, держась за руки и напевая народную песню, заставляя мое сердце увеличиться.

После завтрака мы взяли спутниковый телефон и запрыгнули в грузовик Яна.

Я заметила ружье, пристегнутое за сиденьями и мое сердце забилось сильнее, разгоняя адреналин по телу.

 — Все будет хорошо, — убеждал меня Ян.

— Откуда ты знаешь? — спросила я, когда он завел двигатель.

 — Я не знаю, — сказал он, — но я защищу тебя.

Мое сердце начало замедляться, и дыхание успокоилось...потому что я верила ему.
Грузовик был слишком громким, чтобы поддерживать беседу и это смутило меня.
Мне не терпелось поговорить о том, что случилось между нами, у водоема.
Я была полна решимости добраться до причин этому, пока спутниковый телефон не зарядится.

Поездка в два с половиной часа была нелепой для меня, учитывая, что все в чем мы действительно нуждались было электричество.

Джинджа была удивительно хорошо развита, так как все, что я до видела от Кампалы до Масего было необработанная земля, исключая редкие АЗС здесь и там. Ян сказал мне, что это второй по величине город в Уганде.

Я сдержала улыбку пока наблюдала за ним, зная эти статистические данные.

Главные дороги были с твердым покрытием, что было редким явлением, но они плохо содержались и деформировались во многих местах.

Зданий было больше, чем достаточно, но они в основном были одноэтажные.
       — Здесь находится исток Нила, — объяснил Ян после того, как припарковался перед выглядевшим многообещающим рестораном.

— Да ну! — воскликнула я, искренне удивившись.

Он открыл для меня дверь, и я зашла внутрь. Мы были единственными посетителями. Индианка окликнула нас.

— Прошу прощения, — сказал Ян, — я интересуюсь, не будете ли Вы возражать, если мы немного злоупотребим Вашей добротой. У моей подруги практически разрядилась батарейка на телефоне и нам необходимо его зарядить. Сколько будет стоить для нас воспользоваться Вашим электричеством на, скажем, восемь часов?

Она подняла свои руки, чтобы остановить нас и вышла за дверь, возвращаясь с ручкой и клочком бумаги. Она написала внизу число и повернула, чтобы мы рассмотрели, что она написала.

Там было «2 американских доллара». Я кивнула на цифру и вручила ей два доллара из небольшой заначки, которую я носила. Мы поставили телефон на зарядку и присели за ближайший столик.

Неожиданно между нами стало неловко. Мы оба знали, что это была единственная возможность уединиться на некоторое время, но никто из нас не был достаточно смелым сказать наши мысли.

Это так не похоже на меня. Я всмотрелась в грязное окно передо мной, наблюдая за мужчиной, одетого в брюки и застегнутого на все пуговицы, передвигающегося на велосипеде вдоль по улицам. Женщина прервала неловкое молчание, поставив чайник чая и две чашки на наш стол.

Ян поблагодарил ее и налил чай через ситечко, вылавливающее листочки, и подал мне чашку. Наши руки соприкоснулись, и искра настоящего электричества ударила, отбросив наши руки в стороны.

— Статическое, — прошептала я. Мы посмотрели друг на друга, наши руки были на расстоянии дюймов на столе. Я опустила свой взгляд вниз и пристально изучила их.

— Говори, — приказала я наконец, снова глядя в его глаза.

— Нотация. — выдох просвистел через его нос.

— Я думала, что ты ненавидел меня.

Он покачал головой, его волосы немного упали на глаза.

— Я не ненавижу тебя, Соф. Никогда.

— Тогда почему ты относился ко мне, как к отверженной?

Он откинулся на спинку кресла, но руки держал, расположив на столе, его глаза серьёзно всмотрелись в меня.

— Ты уезжаешь. — Признавая это, я кивнула. —  Спустя несколько коротких месяцев ты вернешься к своей жизни в Америке. Я не хочу быть твоим другом.

Я громко вздохнула.

— Все эти разговоры о том, что ты знаешь кто я, какой я человек. Это было ерундой?

Его глаза метнулись вниз.

— Нет, я… это не так. — Его глаза снова встретились с моими. — Я просто поторопился осуждать. Я был не прав, когда подумал, что ты не изменишься. Немного кто мог бы это сделать.

Я уронила свои руки вниз и зажала их между перекрещенными ногами.

— Ты думаешь, я изменилась?

— Софи, — он произнес, как если бы в разъяснение, его брови сдвинулись поперек лба.

Тихо навернулись слезы и покатились вниз по моему лицу.

— Соф, — тихо сказал он, потянувшись ко мне, но я отодвинулась. — Ты изменилась в течение некоторого времени.

Я подавила всхлип. Услышать эти слова так много значило для меня.

— Тогда почему?

— Я сказал тебе. Ты уезжаешь. Я чувствую себя как идиот, признаваясь, но я сознаюсь, мне плохо, когда люди уезжают. Я обещаю себе, что не буду привязываться. Это защитный механизм в моей работе, — признался он с легкой улыбкой.

— А теперь?

— Я... я счел бы за честь назвать тебя другом, — сказал он кратко, с неровным завершением, как если он в виду больше, чем факт суждения.

Я и не представляла, как сильно я хотела быть его другом. Я никогда прежде не была уважаема мужчиной, не по-настоящему.

Клик.

Это было мое новое прозрение. Мужчины хотели меня. Они все хотели, и все же ни один из них не хотел удержать меня. Это то, в чем я нуждалась. Я нуждалась в том, чтобы принадлежать кому-то, быть любимой. Но не мужчиной. Я знала, что я никогда не нуждалась, чтобы меня удерживал мужчина. В чем я нуждалась, так это любить саму себя, и желала сдерживать себя. И в это откровение я узнала, что если я хотела сохранить себя, то человек, желающий удержать меня, был бы просто как побочный эффект. Кто не хотел бы удержать кого-то, кто не уважает самого себя?

— И для меня было бы честью называться твоим другом, — я наконец сказала ему, как только я сосредоточилась.

Его выражение лица смягчилось, и он ухмыльнулся.

— Твое сердце поразительно красивое, Софи, — заявил он.

Воздух заполнил мою грудь с угрожающей скоростью.

Там не упоминались мое лицо, мои ноги, моя задница, моя грудь, мои волосы, моя одежда, то, как я носила ее, что я надевала или как я одевалась.

Там не было упоминания обо мне, за исключением части, которую даже невозможно увидеть. Меня называли красивой много раз. Это доставляло мне удовольствие, придавало значимости, но все это было пустое, видимость.
Это было впервые, когда кто-то назвал меня красивой, и это в действительности что-то значит для меня. Похвала ударилась о мою кожу и проникла в тело, оставляя меня взволнованной и ошеломленной.

Мои руки сжались на столе. Я так сильно захотела броситься к нему в тот момент, пробежаться руками по его волосам, шелковым, черным волосам и сохранить в памяти его рот с моим, но что-то остановило меня.

Я проигнорировала инстинкт, сказав себе, что Ян другой. Я решила позволить ему взять контроль, потому что я никогда никому не позволяла так делать прежде. Я собиралась позволить ему задать темп, позволить ему по-своему узнавать меня.
Передача ему контроля придала мне больше силы, чем могла себе представить.

Разрешение ему беспокоиться о следующем шаге невероятно освобождает, и я узнала с абсолютной уверенностью, что эта поездка стала лучшей в моей жизни.
Софи Прайс только что научилась самоконтролю.

— Спасибо тебе, — мягко сказала я, — большое спасибо. Это был лучший комплимент, который я когда-либо получала.

— Уверен, что нет, — сказал он, сбивая с толку мое спокойствие.

— Это так.

— Удивительно, — только сказал он.

Он наклонился вперед и облокотил локти на стол, ближе к моим рукам, которые схватились за край.

Я передвинула руку и подняла чашку, делая маленький глоток. Чай был неожиданно хорош.

— Расскажи мне, как ты жила дома, — попросил он.

Я громко вздохнула. Адреналин подскочил во мне. Будь честной, сказала я себе.
— Я лгала детям, — начала я.

Он нахмурил брови.

— Что ты имеешь в виду?

— Тот день, когда Оливер спросил меня о моих родителях, я сказала, что они хорошие. — Я скромно улыбнулась. — Они совершенно не такие.

Ян внимательно посмотрел на меня.

— Как?

Я обхватила себя руками.

Я знала о том, что перегружаю этого парня.

Этого совершенного, бескорыстного мальчика, который вероятно ничего не захотел бы иметь со мной после того, как я откроюсь ему, но это не имело значения. Это было мое прошлое.

Я не смогла бы просто смахнуть его под стол.

— Мои родители совершенный образец эгоцентричности. Они вне состоятельности, не стеснены условностями, неблагоразумны, поверхностны, каждое сочетание, внушающее ужас, о котором ты можешь подумать. С тех пор, как я была младенцем меня воспитывала няня. Мне позволялось все, что только можно во вред самой себе, сейчас я это могу признать. В четырнадцать я прогнала няню, и мои родители решили, что я могу расти сама, что и сделала.

Я запнулась, и Ян сжал мою руку. Я была загипнотизирована на миг, когда его пальцы потерлись поверх моих. Бабочки затрепетали, и мое дыхание стало затрудненным. Я посмотрела вверх на него и потеряла контроль над своими мыслями.

— И?

Я ошарашенно вернулась к настоящему.

— И я сняла с себя все ограничения. Если я хотела переспать с парнем, я делала это. Если я хотела попробовать наркотик, я делала это. Если я хотела напиться, то напивалась, выходя за пределы разумного, — начала я и замолкла.

— Продолжай, — сказал он.

— Моей целью в жизни было править моим крошечным элитным миром, что я и делала. Я манипулировала, использовала, не уважала и искала выгоду в каждом человеке, которого называла другом. Не пойми меня правильно, никто из нас не был святым, но я возглавляла их. Я влияла на них. Я дергала и играла с их марионеточными ниточками. Я была жестокой и безжалостной. Я была не лучше, чем мои родители.

Я продолжила с подробностями моих неблагоразумных поступков, заканчивая на дне, когда умер Джерик, дне, когда меня поймали с кокаином, моем общении с офицером Кейси и даже о Спенсере и его отце.

Я призналась во всем, вывалила к его ногам, и сумма моих действий поразила даже меня.Унижение окрасило мои щеки, и я опустила подбородок на грудь, когда закончила.

Ян облокотился в кресло, и он отпустил мои руки, оставляя их лишенными кипящей жары, к которой я так привязалась.

Мои глаза обожгло. Я ожесточилась для отторжения, реакции отвращения, держа свои глаза закрытыми и поворачивая лицо к прохожим за окном, но до этого так и не дошло.

Под конец мой взгляд вернулся к нему, и он пристально смотрел на меня.
      — Мои родители высокопоставленные политические чиновники в Кейптауне, — начал он, удивив меня. — Я вырос в школьном интернате в течение школьного года и нянями летом. У моих родителей было время только на их профессии, так что я с братом нашли утешение во многих пороках.

Я была поражена этим признанием.

— Как его зовут? — спросила я, внезапно мне захотелось все знать о жизни Яна.

Он почти улыбнулся.

— Саймон.

— Продолжай, — сказала я, заимствуя его фразу.

— Когда мне было семнадцать, на вечеринке мы все были пьяные, и я попал в компрометирующую ситуацию с дочерью другого чиновника. Были вовлечены смартфоны. Разумеется, было сделано много фотографий. У СМИ был знаменательный день. Девушку назвали шлюхой, а меня плохим парнем Кейптауна.

Моим родителям не было весело. Я жил абсолютно эгоистичной жизнью, пока не встретил Мэл. Когда я увидел ее имя в заголовках и ее позор, это закончилось тем, что я привязался к ней, я абсолютно стыдился себя. Это была моя ошибка. Я должен был приглядывать за ней. Бедной Мэл пришлось переехать в Америку, чтобы закончить университет. Судя по тому, что я слышал, она все еще там.

Я была шокирована его признанием.

Я никогда в своих самых диких мыслях не могла бы подумать, что Ян мог быть определен как что-то, помимо совершенства, непогрешимым. В конце концов, он был человеком.

— Так как ты оказался в Масего? — спросила я его, когда он казался погруженным в собственные мысли.

Он глубоко вздохнул.

— Мои родители вышвырнули меня. Я закончил школу. Они исполнили свою часть, или они сказали, что исполнили. Они отвергли меня после слишком многих безумств, и я ушел. У меня была подруга Келли, она работала спасателем горилл в Конго. Я присоединился к ней и однажды нас вызвали в Уганду, рядом с озером Виктория. Оказалось, что полиция конфисковала трех детенышей горилл у браконьеров, и они нуждались в спасении. Я был с Келли шесть месяцев и действительно наслаждался тем, что делал. Я чувствовал, что выполнял что-то хорошее, и так оно и было, но пока я был в Уганде, когда мы ехали забрать детенышей, случилась страннейшая вещь. Мы наткнулись на девочку не старше семи лет, она шла одна по дороге около двух часов дня. Мы остановились, чтобы спросить нужна ли ей помощь, но она отмахнулась от нас. Келли была готова ехать дальше, но я настаивал на том, чтобы помочь девочке. Я вышел из грузовика и подошел к ней. Очевидно, она была обезвожена и голодала. Я мог видеть ребра сквозь ее кожу. Я поднял ее и посадил к нам в кабину грузовика. Я задавал ей вопросы, но она была подавленной, слишком обезумевшей, слишком голодной, слишком не способной говорить. Мы забрали ее с собой в Кампалу. Пока Келли готовила грузовик, чтобы перевезти животных, я взял девочку покормить ее, напоить, и даже заплатил нескольким женщинам в ближайшем ресторане, чтобы они искупали ее. В это время искал для нее какую-нибудь приличную одежду. Ее одежда была изношенной. Когда все было сделано, девочка выглядела новой, счастливее. В конце концов она заговорила со мной и сказала, что ее зовут Эстер. Она рассказала мне, что ее родители погибли, и бабушка могла позаботиться об одном ребенке, так что девочка выбрала своего трехлетнего брата, чтобы бабушка следила за ним.

Слезы, которые я сдерживала, полились из-за этого объявления, и Ян взял меня за руку.

— У этой истории есть счастливый конец, — сказал он, улыбнувшись, и я улыбнулась в ответ. — Мы наткнулись на нее, когда она пыталась дойти в Кампалу за помощью. Я забрал маленькую девочку и узнал через местных имена и номер Чарльза и Карины. Я позвонил им, и они без колебаний взяли ее. Я никогда больше не вернулся в Конго с Келли.

— Потрясающе, — прошептала я.

— Они такие, — сказал он.

— Нет, — я отклонила. — Я знаю, да, они потрясающие, но я говорила о тебе, Ян.

— Софи, любой поступил бы так, как я.

— Нет, не поступили бы, Ян.

Он игриво закатил глаза и проигнорировал мой комплимент.

— Почему Ян? — спросил он после нескольких минут молчания.

— Потому что, — я ответила без каких-либо пояснений.

— Мне нравится, — сказал он, глядя в окно.

— Почему?

— «Динган» причиняет боль в моем сердце, когда я слышу его.

После этого я села прямо.

 — Тогда почему ты разрешаешь им так называть себя?

— Это кое-что значит для меня каждый раз, когда они говорят так. Оно напоминает мне, кто я и кем я не хотел бы стать снова.

— Как оно переводится?

Он выпрямился и тяжело вгляделся в мои глаза.

— Изгнанник, — сказал он коротко.

Я отклонилась назад, затем повернулась, осознав, что спутниковый телефон полностью заряжен.

Мы еще не закончили, Ян Абердин, сказала я ему мысленно.
И он знал это. Я чувствовала это в опьяняющем заряде в воздухе. Он знал это.

Глава 16

 

Я бросила дополнительных два доллара на стойку, когда мы выходили из ресторана, и женщина кивнула, выражая признательность. Ян и я молча прошли к джипу, размышляя. Я догадывалась о неожиданных новостях, которые мы только что выложили друг перед другом.

Впервые за все время мы были уязвимы друг перед другом, и это придавало необыкновенную силу.

Когда мы шли, я неожиданно почувствовала свист воздуха, как только Ян резко притянул меня к себе, вовремя помогая мне избежать велосипедиста, который потерял управление и катился к нам. Он схватил меня за талию, разворачивая меня в сторону и стремительно отодвигая обратно на тротуар к внешнему фасаду ресторана, в котором мы только что были.


Дата добавления: 2022-12-03; просмотров: 14; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:






Мы поможем в написании ваших работ!