Чарли Кузнечный приносит извинения.

Вот и отправились майсы в совсем далёкие края. Туда, где лисы и зайцы желают друг другу спокойной ночи. Туда, куда Макар телят не гонял. Они выдвинулись из дома рано-рано утром, оставив родителям записку в которой говорилось, что они уехали в сторону Хельсинки, и что скоро вернутся.

По лесным тропинкам они вышли к туманному, дождливому приморскому шоссе, по которому в столь ранний час никто не проезжал. Сквозь сосны проступали силуэты старых сырых финских домов на которых кое-где виднелись остатки небесно-голубой или зеленой краски. Они проходили мимо заброшенных детских садов и лагерей, а по левую руку от них деревья иногда расступались открывая вид на Финский залив. Через какое-то время они уже не шли, а ехали и скоро приехали в Выборг, запрятанный за острова город построенный шведскими королями, для того, чтобы из него совершать вылазки и устрашать местное население.

Нигде раньше майсы не видели столько полуразрушенных зданий. От некоторых из них остались только стены, между которыми давно выросли деревья. Особенно красивыми показались ребятам дома на улице Сторожевой башни. Увидев один живописный чердак они, позабыв обо всем, бросились в подъезд этого дома. Когда же они вылезли на крышу, то услышали, как из подъехавшей полицейской машины по громкоговорителю объявили: “внимание, внимание! Кто оставил посреди дороги фотоаппарат!”

- Это мы! – замахали руками майсы, и так же стремительно бросились обратно.

- Кто бы мог подумать! Забыть фотоаппарат посреди дороги по которой ездят автомобили! - сокрушался Чарли. - Хорошо, что машина попалась полицейская! В конце концов полицейские ведь для того и существуют, чтобы доставать котов с деревьев и возвращать потерянные вещи их владельцам!

Конечно, майсы, хотя и не являясь любителями достопримечательностей, не могли пройти мимо Выборгского замка, первого замка, который они увидели в жизни не во сне. Он стоит за рекой, на маленьком острове, это гнездо средневековых разбойников, где современные праздные зеваки с удовольствием осматривают темницы и камеры пыток для в чём то провинившихся крестьян, полагая, что если бы они жили в те далёкие времена – то непременно были бы ни кем иным, а именно и только рыцарями и ни в коем случае не податным сословием. Посреди двора там стоит деревянный помост для ежегодных фестивалей, на которых ко всеобщей радости реконструируются кровавые сражения прошлого. На помосте же этом лежал большой камень. Когда Чарли надоело осматривать стены крепости, а Чухлинка еще не хотела уходить, он от скуки стал пинать этот булыжник.

- Молодой человек, оставьте в покое ЭКСПОНАТ! – услышал он женский крик напрочь лишенный дружелюбия из одного из окон.

- Вот, дожили! Чувствуется приближение Европы. Куда не ступишь – обязательно наступишь на экспонат! – ворчал себе под нос недовольный Чарли. Развели тут музеи! Людям жить негде, а они в каждом завалящемся замке утраивают музей! Здесь могли бы висеть веревки с бельем! Могли бы играть дети в футбол! Могли бы пастись овцы! Могла бы кипеть жизнь! А им лишь бы превратить всё на свете в скучнейшее места с тысячей запретов!

Так накручивая себя в бессильной злобе он бродил в одиночку по помещениям замка, пока не заприметил трон и не решил из вредности плюхнуться в него со всего размаху. Что тут началось! Загудели сирены, всех китайских туристов выгнали с территории укреплений, а Чарли схватили и принялись устраивать ему взбучку-встряску!

- А вы, мистер, - сказали ему, - подлинный ВАРВАР. Это же надо додуматься! 17 век! Всё пережил этот трон, а вот ваше нахальство помноженное на врождённую глупость мог бы не пережить!

 - Послушайте, - начал отпираться Чарли. – У нас уже больше 90 лет как отменены все королевские привилегии, и поэтому на любой стул может сесть кто угодно, верно?

- Вас кажется в школе ничему не учили, уважаемый! – еще больше рассвирипели музейщики. – Убирайтесь-ка отсюда вон, и впредь по-реже посещайте наш МУЗЕЙ!

 - Насколько реже? – уточнил Чарли.

- Очень редко, - ответили ему. – Желательно никогда!

- Ну ладно, я ухожу, но приношу свои извинения. Я не знал, что камень – это экспонат, а на трон я присел, конечно, из вредности. Но давайте расстанемся мирно? – предложил Кузнечный не желавший, чтобы от посещения Выборга у него остался неприятный осадок.

- Принесите извинения своим родителям, что вы у них дурак!

- Я им передам, до свидания! – с улыбкой сказал юноша, решивший всё-таки, во что бы то ни стало не оставлять в своём сердце затаённую злобу.

- Проваливайте! – было послано ему во след.

- Ну и мымры же работают в музеях! – сказал Чарли уже Чухлинке, когда майсы уже покинули замок. – И вообще – в замках должны жить люди. И в Кремле тоже! Ты представь себе, сколько во всех этих крепостях могло бы поместиться квартир!

- Да, это было бы здорово, Кузнечный!, - согласилась девочка.

Вот майсы снова идут по трассе, видят симпатичные двухэтажные старые дома, залезают на их крышу по внешней лестнице – и о чудо – снова видят двойную радугу! Лучшего знамения в первый день первого по-настоящему большого путешествия просто нельзя придумать. Вот их подбирают симпатичные ребята слушающие в магнитоле песню Роллинг Стоунс – Rote 66, что тоже добавляет романтики, ведь эта песня о дороге соединяющей Атлантический и тихий океан в Америке. Но когда до границы оставалось 5 километров они спросили:

- Друзья, у вас ВСЁ В ПОРЯДКЕ С ДОКУМЕНТАМИ?

- М-м, с документами? А какие нужны документы?

- Ну, например паспорт международного образца.. виза..

- М-м, - потерялись майсы.

- Знаете что, ребята. Мы, наверное, вас высадим здесь, потому что если вы поедете с нами то проблемы будут и у вас и у нас.. 

- Ну ладно, мы что-нибудь придумаем, - сказали майсы. – Высаживайте! Спасибо вам огромное!

- Счастливо! - помахали майсам попутчики.

Как вы уже, наверное, поняли, Чарли и Чухлинка не привыкли отступать и идти назад, и поэтому они пошли вперед, к границе не имея толком никакого плана в голове.

- И кто только только придумал эти границы, - возмущался Чарли, как будто необходимость иметь документы для него была новостью. – Ехали-ехали и тут на тебе, граница! Будьте любезны, предъявите ваши документы! Можно подумать, мы с ними родились!

- А как их вообще можно было получить и где? – не к сроку озадачилась Чухлинка. – Их нельзя получить прямо на въезде в Финляндию?

- Ох, это надо было ходить во всякие учреждения и отдавать много монет..

- Кошмар, вроде 21-й век, да, Чарли?

- 21-й! В древности человека заставляли работать на плантациях! В средневековье человека пытала инквизиция! А в 21-м веке его заставляют ходить по учреждениям и всё время платить!

- Даже и не знаю, что хуже, - приуныла Чухлинка.

С Российской стороны, впрочем, граница не показалась майсам непреодолимой. Это была просто белая полоса на Асфальте, над которой крупными буквами было написано:

                            НИ ПЕРЕХОДИТЬ, ГРАНИТСА!

- Вот тлетворное влияние заграницы! Люди живут даже не там, а рядом с ней, но уже забывают родной язык! Наверное целыми днями слушают финское радио! – поёрничал Чарли и смело переступил черту. Чухлинка, немного помявшись, тоже последовала примеру товарища. Граница же евросоюза уже издалека производила впечатление крепости. Огромная стена, масса вооруженных людей.. Всю эту безрадостную картину дополнял вертолет летавший вдоль линии соприкосновения двух государств и высматривавший возможных нарушителей с воздуха.

- Да.. Это тебе не на концерт Роллинг Стоунс пройти без билета. – думал Кузнечный продолжая шагать вперед в надежде, что выдастся случай преодолеть и такой укреплённый рубеж. И случай такой подвернулся. Не доходя до шлакбаума метров триста майсы увидели сувенирный магазин.

- Так-так.. Надо посмотреть, что там продаётся.. – задумчиво сказал Кузнечный. И действительно, помимо магнитиков и брелков в ларьке этом можно было купить кое-что, что спасало положение. Это костюмы! Костюмы Оленя и Снусмумрика!

- Ты думаешь о том же, о чём и я? – спросила Чухля.

- О том же. Надо в этих костюмах пересечь границу – сказал Чарли так уверенно, будто был заправским контрабандистом.

- Не долго думая майсы расплатились за костюмы твердой, честнозаработанной монетой и, выйдя на улицу, стали рассуждать кому какой костюм достанется. Собственно говоря, из антуража Снусмумрика пришлось купить только трубку и губную гармонику, ведь все остальное – походный рюкзак, старая шляпа и старые штаны у майсов уже имелось.

- Тот, кто оденет костюм оленя – будет обходить погранзаставу через лес. Идти в обход нужно далеко, и я бы взял на себя эту роль, но ведь олени не носят рюкзаки, а значит, Снусмумрику придётся нести два. А ты два рюкзака не утащишь, - рассудил Чарли.

- Верно, я два не утащу, да и, если честно, мне больше хочется побыть оленем.. пожевать мох, погулять среди деревьев, слиться с природой.. А разговоры с пограничниками.. Мне кажется ты в этом больше преуспеешь!

- Вот и славно, - сказал Чарли надевая костюм. – Встретимся по ту сторону границы.

- Хорошо, - сказала девочка и одела костюм оленя.

Вот какой разговор состоялся между Чарли Кузнечным и финским пограничником:

- Здравствуйте, вы Мумми-Троллей читали?

- Конечно, это же наше финское народное достояние!

- Значит, вы, должно быть помните Снусмумрика.

- Разумеется помню. У него была палатка, так же как у вас.

- Вот именно. А то, что он отправился в путешествие, помните?

- Да, он же и был самый настоящий путешественник!

- А то, что он вернулся – помните?

- М-м, нет.. не было такого кажется. Как ушел – так и пропал с концами..

- ТАК ВОТ, - произнес Чарли так, будто собирался изложить какую-то новейшую научную истину. – Я и ЕСТЬ Снусмумрик! Я вернулся! Я так давно не был дома, что уже забыл родной язык..

- Ах ты, Снусмумрик? Ты вернулся? Да, действительно, ведь ты вылитый Снусмумрик! Я сразу это почувствовал. Уж прости моё невежество, почувствовал, но умом не понял, что это ты.. Ну проходи, чего стоишь! Скорее проходи! – сказал стражник и обнял что есть мочи Кузнечного.

 

Кого в Хельсинки больше?

Вот так и попали майсы в настоящую Заграницу, в страну Чаек пролетающих Над Липой. Машина, которая подвезла ребят до Хельсинки была совсем странной. Это был старый советский запорожец, у которых, как известно, мотор находится сзади, а багажник спереди, по капотом. Но у этого запорожца как такового багажника не было вообще, а там, где по задумке проектировщиков он должен был бы располагаться была клумба с цветами.

- Люблю смотреть на цветы даже когда еду, поэтому я и купил ваш советский запорожец, чтобы перед глазами всегда были цветы, - объяснил водитель.

- О-о, это прекрасно придумано, - оценили майсы изобретение.

Дорога, по которой ехал экипаж была очень гладкой и мягкой и автомобиль скользил по ней как по топлёному маслу.

- В этом нет ничего удивительного, - объяснял водитель, которого звали Ярко. – В Европе очень строгие правила и если у продуктов заканчивается срок годности их просто выбрасывают. А торты, пирожное и сливочное масло у нас придумали выбрасывать на дорогу. Вот почему в финляндии такие хорошие дороги. По ним не едешь, а скользишь! И это вовсе не так опасно как кажется. Просто, если нужно повернуть, нужно тормозить немного заранее. Ну а если и врежешься во что-нибудь – это тоже не проблема. Царапины – это ерунда. Мы меняем машины каждые 5 лет, а старые продаем вам, русским!

 

- О-о, это очень здорово придумано! – продолжали восторгаться майсы находчивостью чухонцев.

- Мы ведь тоже в молодости ездили автостопом! – сказал Ярко.

- Ого!

- Да, и слушали Саймон и Гарфункель. Вы ведь знаете такую группу?

- О, конечно?

- А что вы вообще знаете о Финляндии? Вы, наверное, как и все думаете, что мы всю свою историю только и делали что уступали свою территорию?

- М-м.. не уверены, что мы вообще что-то об этом думали..

- Вот и хорошо. Так вот знайте, что прежде чем мы, финны, были вынуждены склониться перед чужеземной властью – у нас тоже были свои короли. И Ярко стал рассказывать про короля Ростиофа и других, а Чухлинка, которую не очень-то интересовали всякие привилегированные особы, стала считать деревья, потому что её поразило, сколько в Финляндии деревьев. Деревья всё мелькали, а она всё считала, пока не сбилась со счета из-за мысли, которая пришла ей в голову:

- Так ведь это же берёзы!

- И что с того? – удивился Ярко.

- А то, что нам в школе всю жизнь рассказывали, что береза – это чисто русское дерево и что нигде в мире березы больше не растут..

- Ха-ха-ха.. серьезно? И нам говорили то же самое! Что береза это истинно финское дерево и растёт она исключительно в Финляндии! 

Ехал Ярко не по скоростному шоссе, а в основном просёлочными дорогами, чтобы путешественники могли по достоинству оценить красоту Финляндии. Часто, сквозь деревья можно было увидеть солнечные блики на поверхности многочисленных озер. Увидев, как майсы зачарованно на них смотрят Ярко объяснил:

- Через озёра свет проходит вглубь земли и небо соединяется с её глубинами, освещает всю земную утробу..

- А зачем освещать то, что под землей?

- Этого нам не дано знать.. В разных традициях говорят по разному.. одни считают, что под землей живут Скрытые Жители..

- Да, мы слышали об этом, - припомнили ребята название книги в библиотеке Рабадзы.

- Но и у христиан тоже есть история о том, как Христос спустился в преисподнюю, чтобы её осветить.. В общем, не нашего ума это дело. Просто я рассказал вам, ка у нас говорят об этом в народе.

Вот машина и въехала в Хельсинки. Вдалеке, между домами мелькнул зелёный купол Кафедрального собора.. А вот и остановка.. Кладбище.

- Не пугайтесь, - объяснил Ярко. Я вообще еду дальше, но раз уж я ради вас заехал в город – пройдусь по магазинам. А бесплатные парковки у нас в городах только возле кладбищ и крематориев! Счастливо!

- Счастливо! – сказали ребята.

Вот Майсы уже видят бегающие по городу зелёные трамваи, а внутри трамваев – в каждом из них сидит пианист и играет музыку! Вот они уже на рыночной площади. Здесь рыболовецкие суда подплывают кормой прямо к краю набережной и торгуют рыбой с корабля как с прилавка. Не могло не броситься в глаза ребятам и обилие пристёгнутых к перилам и фонарным столбам велосипедных колёс.

- Почему финны пристёгивают колесо, а велосипед берут с собой? – удивилась Чухлинка.

- Мне кажется, что они не берут их с собой.. Просто в Хельсинки часто крадут велосипеды.., а воруют без колеса, чтобы не возиться с замком.. – рассудил Чарли.

Действительно, последние исследования подтверждают, что в Хельсинки действительно воруют велосипеды чаще чем в других городах, причем как правило, только лишь для того, чтобы обменять их на наркотики. Зато сложно найти в мире другой такой город, где дикие звери разгуливают по городским улицам так же спокойно, как у себя в лесу, и даже гораздо спокойнее. Возможно, причина такого положения вещей кроется в том, что крыши многих домов здесь покрыты мхом, как в их привычной среде обитания. А с другой стороны, если в любом из городов Финляндии за зайцем погонится волк – полицейский его обязательно остановит и не даст зайца в обиду, ведь для таких ситуаций стражи порядка и созданы! Вот и ходят звери по Хельсинки, и непонятно, кого здесь больше – зверей или людей.

И еще неизвестно, кого в столице Суоми больше – обычных людей или панков! В центре города есть большой парк, а в этом парке множество старых белых деревянных домов. Точнее когда-то они были совсем белые, а потом их забросили заколотили и думали снести, но туда пришли панки, внесли в эти дома свои музыкальные инструменты, диваны и прочие бытовые приборы и стали делать вид, что жили там всегда, что они местные жители. И дома они разрисовали разноцветными надписями, и если кто-то их о чем-то спрашивал, то говорили они, что в общем-то они не за войну, а за мир, но только засквотированный.

Когда-то в Хельсинки стояли эти дома в парке. Но властям всё это не нравилось. “За жилье надо платить! Нельзя, чтобы люди привыкали жить бесплатно!” – рассудили чиновники и развалюшки эти снесли, вот только майсы об этом, к своему счастью, тогда ничегошеньки не знали..

Со временем и самих панков не стало, потому, что одежду для них стали продавать в магазинах, и стали они от этого все одинаковые, и стало им скучно от этого и остались они панками только в душе. Поэтому и непонятно, кого же в Хельсинки больше, потому что к каждому в душу не заглянешь. Но всё-таки, наверное их осталось много, потому что Хельсинки это единственный город в мире, где стены подземных переходов огорожены от людских потоков решеткой, чтобы подростки ничего не могли на них написать.

А Чарли и Чухлинка погуляв среди тех белых деревянных домов в парке, которые все-таки остались, и среди чёрных храмов стрелой уходящих в небо и нависающих над прохожими тяжелыми чёрными каменными стенами, поспешили в порт, откуда каждый вечер отправлялся паром до Таллина. Лучше переночевать на пароме, чтобы не тратить зря время. Лето-то очень короткое, так они решили.

Красавец паром - огромный, белого цвета с красовавшейся на нём надписью: “Львы и Рябины” стоял у причала и дожидался, когда в него погрузятся все товары и пассажиры.

- Какое странное название – Львы и Рябины, - сказал Чарли.

- А по-моему очень Красивое! – возразила Чухлинка.

- А я и не говорю, что оно некрасивое, я сказал что оно странное!

- Ах да, точно.. Вон касса!

В белом-белом здании билетных касс майсы узнали, что билет стоит столько монет, сколько у них пока еще не накопилось.

- Что ж, поедем на пароме, когда разбогатеем.. – приуныла Чухлинка. – И зачем это мы поехали к океану через Финляндию.. можно же было поехать сразу в Эстонию.

- Да, но мы же вместе читали тайную Географию.. И там было написано, что есть моря и проливы, которых нет на картах.. и я подумал, что есть такие моря, которые на картах есть, но на самом деле их нет.

- В общем, как говорят в народе, ты, Чарли, заблудился в трех соснах!

- Это я-то заблудился? И что это ты так отстранённо говоришь “как говорят в народе”, будто ты не народ?

- Я – народ! – уверенно и вызывающе ответила Чухлинка.

- Вот и давай думать, как нам отсюда выбраться, если ты народ. Голь на выдумки хитра. И нечего тут задаваться!

И майсы стали думать, и первый придумал Чарли.

- Давай скажем, что мы плывём в Крестовый поход воевать с маврами!

- Ну, давай попробуем, - без энтузиазма согласилась девочка. – Хотя вообще-то я против войны.

- Ну мы же без оружия. Как святой Франциск! Он ходил в одиночный крестовый поход без оружия!

- Ну раз без оружия, тогда ладно, давай скажем.

- Никаких мавров в Таллине нет! Все давно перевелись. И сарацинов тоже нет. Отправляйтесь ка вы домой, - так сказал им контролёр.

- Как нет? Ни одного одинёшенького завалящего сарацина нет? – не терял надежды Кузнечный

- Нет, - покачал головой проверяющий, - и не было никогда..

И майсы стали думать еще раз и второй раз придумал опять Чарли. Он спросил грузчиков, можно ли им помочь?

- Конечно! У нас в Финляндии запрещено запрещать людям делать добрые дела. Если уж человек хочет сделать доброе дело, то никак нельзя ему мешать, - объяснили грузчики.

- Ура! – обрадовались майсы. – Какой прекрасный закон! И принялись затаскивать на борт бочки с пивом. Когда оставалась последняя бочка, они сказали: “Мы сами, идите домой!”. И рабочие помахали им руками и пошли куда-то, ведь в Финляндии нельзя мешать людям делать добрые дела! Так вот ребята и закатили эту бочку в трюм да там и остались. “Попробуйте теперь нас отсюда вытолкать” – подумалось Чарли и Чухлинке.

 

Рыба в ботинке.

Здорово было смотреть на море в вечернем свете и на чаек висящих в воздухе над паромом плывущим против ветра и воображать себе город, в котором никогда не был, но уже через несколько часов в нём окажешься. Однако, в разговорах с пассажирами выяснилось, что большинство из тех, кто находится на судне вовсе не плывут в Таллин, а собираются тем же рейсом вернуться назад даже не сойдя на пристань! И что плывут они через Финский залив с единственной целью – хорошенько выпить, ведь в силу того обстоятельства, что воды Балтики являются нейтральными – алкоголь здесь не облагается налогом, а стало быть стоит дешевле. Кроме того, для того, чтобы напиться на воде – влить в себя спиртосодержащей отравы нужно в два, а то и в три раза меньше, ведь морская качка усиливает эффект этой гадости. Но самое странное, что узнали майсы – это то, что все эти сложности финны устраивают себе исключительно из-за скуки и обеспеченности их европейской жизни.

Поняв всё это Чарли стал бродить от одной компании финнов к другой и стал рассказывать им обо всех скучных местах, которые видел за свою короткую жизнь, не сказав при этом ни слова правды, потому что ни одного хоть сколько-нибудь скучного места ему лицезреть на самом деле не доводилось. И когда Хельсинские пьяницы узнали, что их город не такое уж плохое место, они отставили свои кружки и чайники, ведь в соответствии с финской традицией легкие напитки пьют из кружек, а крепкие, такие как водка, текила и коньяк – исключительно из чайников. Так вот чайники и кружки были оставлены на столах, а пьяницы высыпали на палубу и принялись на радостях играть в бадминтон. Воланчик, конечно, то и дело уносило ветром в море, но это, кажется, доставляло всем ещё большую радость, и вечерний паром наполнился смехом и веселыми возгласами.

Первым человеком, которого майсы встретили в Эстонии был русский рыбак, который, когда причалил паром, как раз сидел на пирсе и рыбачил. Каким-то чутьём он понял, что обращаться к прибывшим из Хельсинки нужно именно по-русски, а, быть может, по другому говорить он просто не умел.

- Держите рыбу, путешественники, - сказал он. – Пригодится.

- О, спасибо! – сказали майсы, но постарались не выдать своих сомнений, смогут ли они приготовить её без сковородки.

- Счастливого пути, - сказал рыбак, помахал рукой и ушел.

Так как уже темнело, майсы постарались узнать, как добраться до какого-нибудь дикого пляжа где можно было бы поставить палатку. Им сказали, что такой пляж есть, и что называется он Пикакари и ходит туда 5-й автобус. Водителем автобуса тоже оказался русский, и когда майсы протянули ему монеты он также не сомневаясь, что его поймут скакзал:

- Что вы мне суёте деньги! Вот я сейчас остановлюсь, вы выйдете и купите билеты в ларьке. А я вас подожду, не бойтесь. Там в два раза дешевле. Я же вижу, вы путешественники! У путешественников никогда нет денег!

- О, спасибо! – удивились майсы и на остановке кинулись к газетному киоску, в котором купили билеты.

Автобус шел через деревянные улицы района Похья, где мало что напоминало благополучную Европу. Создавалось ощущение, что дома эти расселили и забыли про них, такими они были полусгнившими и покосившимися. А потом автобус оказался в промышленной зоне за которой начиналось пустынное безлюдное побережье. В такое время, здесь не было ни души, только позвякивали своими колокольчиками шерстистые коровы с длинными чёлками отпущенные из близлежащих фермерских хозяйств на прогулку и прохаживавшиеся по затону. Сухая нехоженная трава и кусты выходили к морю, где вдалеке блуждали огни гигантских судов.

Дул легкий свежий солёный ветерок с Финского залива. Майсы разожгли уютный костёр из вынесенных на берег палок и щепок и попытались поджарить на огне подаренную им рыбу, насадив её на веточку. Но ничего у них не получилось. Рыба стала разваливаться..

- Идея! – воскликнул кузнечный, осмотревшись вокруг и надеясь найти поверхность для жарки. – Рыбу можно пожарить в ботинке! – и побежал в кусты за замеченной там старой обувью. – Это же Доктор Мартинс! Старый, выброшенный кем-то доктор Мартинс! В нём и можно пожарить рыбу. Он же весь железный, и нос и подошва!

Задуманное было осуществлено и приготовленное таким образом водоплавающее получилась таким вкусным, что Кузнечный даже не стал чистить зубы перед сном, чтобы не лишать себя его послевкусия. А еще он не захотел вместе с Чухлей обновить палатку, ведь рядом стояла заброшенная хозяйственная постройка, и Чарли, испытывавший чувства к ветхим зданиям взял коврик и спальный мешок и убежал ночевать в милую его сердцу развалюшку.

Этой ночью, которую Чухлинка провела одна, засыпая под крики чаек и шепот волн, ей приснилось, что они с Чарли вновь оказались в Московском Зоопарке после закрытия, но на этот раз, была не только ночь, но и глаза её были закрыты. Она ходила по его аллеям с сомкнутыми веками, но, тем не менее, видела всё, будто веки её были прозрачными.

Наутро майсы шли к центру Таллина через всё тот же деревянный район Похья. В одном из дворов они увидели столпотворение. “Чего это все тут столпились?” – спросили майсы. Им объяснили, что во дворе- колодце этого дома живет один чудак, который никогда не выходит из дома,когда идёт дождь. И так уж вышло, что именно над его двором всегда висит дождевая тучка, даже тогда, когда во всей остальной Эстонии солнечно.

- И как объясняют это ученые? – удивились майсы.

- Они никак это не объясняют. Говорят, что с точки зрения физики – это невозможно. Но нам-то понятно, что это с точки зрения обычной физики. Но ведь есть и Эстонская физика! Один наш эстонский учёный давно доказал, что в Эстонии – совершенно другие законы материи и всё в этом смысле устроено по-другому. Да и вообще – эстонцы совершенно не похожи на всех остальных, к примеру, вы наверняка знаете, что мы вообще не понимаем юмор других народов. Что уж удивляться тому, что у нас над одним местом постоянно может висеть облачко!

- А-а, понятно. А зачем же вы всё-таки стоите здесь и чего вы ждете?

- Мы ждем, когда в дверях появится этот чудак и спросит: “Что, опять дождь?” И ему ответят: “Да, но только над вашим двором!”. А он, скорее всего, скажет: “Ну что ж, наверное придётся остаться сегодня дома” или что-то в этом духе. Не беспокойтесь, всё самое необходимое ему доставляет каждый день пожарная команда. Он что-то вроде нашей местной достопримечательности, наподобие вашей смены караула.

Майсы не стали пытаться протиснуться в узкий двор и пошли дальше. Дорогой они видели каменных птиц, сидящих на асфальте. Никто из местных жителей не помнил, когда они прилетели, но все были уверены, что раз уж они прилетели и сидят, значит не стоит их тревожить. Даже автомобилисты объезжают эти улицы стороной.

Но вот ребята подошли к воротам старого города. Над аркой висела тряпичная растяжка на которой разноцветными буквами было написано: “Добро пожаловать! Приятного отдыха, и не забывайте тратить ваши денежки!”

- Как здорово, Чарли, что у нас их почти нет, иначе мы попали бы на эту удочку, да? – обрадовалась Чухлинка.

- Точно так, - задумчиво изрек юноша, но уже через минуту положил увесистую европейскую монету в шляпу уличного музыканта.

- Что это с тобой Кузнечный! Тут кажется у любого нищего денег больше чем у нас с тобой!

- Да, ты права! Но ведь этот парень играет самую лучшую мелодию на свете! Это же Nothing Else Mtters! Она так подходит этому городу!

- Ну, наверное, - замялась девочка. – Может одну из лучших?

- Самую лучшую! – настаивал Чарли.

Средневековая часть Таллина оказалась для майсов идеальным местом в том смысле, что гуляя по ней совершенно невозможно было не заблудиться. Но майсы не гуляли по старому городу. Они по нему бегали! Так им понравилось то, что они решительно никогда не понимали, где сейчас находятся. Так уж город был устроен. Не было в нём никакой симметрии, а возможно, он даже специально был построен таким образом, что в те времена, когда войны в Европе были нередки, наивный завоеватель даже преодолев все препятствия и оказавшись внутри городских стен рисковал со своей армией потеряться и попасть в окружение запутавшись в узких улицах этого форпоста восточной Балтики. Майсы же, пытаясь выйти на центральную площадь, никогда не могли на неё выйти, теряясь в извилистых переулках, застроенных праздничными сказочными домами с устремлёнными ввысь угловатыми фронтонами, крышами покрытыми позеленевшей от времени черепицей и усыпанными дымовыми трубами. Но что ещё удивительнее, пытаясь НЕ выйти на центральную площадь – майсы непременно выходили на неё.

В старом городе Таллина стоят 4 высокие башни - настолько высокие, что если посмотреть на их верхушки снизу, то закружится голова, как у муравьишки, если он попробует посмотреть на вершину сосны. Чарли и Чухля забегали на них и махали людям на соседних шпилях и кричали: “Хэ-эй!” – так им нравился вид сверху и сама возможность забираться на колокольни. А пускали в этот день туда всех бесплатно, потому что был традиционный праздник памяти католического покровителя всех путешествующих – святого Христофора. Майсы даже захотели помахать с разных башен друг другу и договорились после этого встретиться на центральной площади.

- Как же мы встретимся на площади, если мы ни разу не смогли на неё выйти? – озадачилась Чухлинка.

- Как же? Вот так и выйдем! Просто старайся во что бы то ни стало туда НЕ попасть, и тогда непременно очень скоро попадешь!

- О-о, точно, Чарли, ты голова! Просто птица Мысли!

Вот они и осуществили задуманное, и благополучно нашли друг друга на пятачке возле ратуши. Был уже вечер и все дома горели, сверкали своими окнами в которых, судя по движениям силуэтов танцевали и скакали. А на улице, за тяжелыми дубовыми столами сидели люди, распевали песни и стукались чашками с пивом, проливая друг на друга пену. Но, присмотревшись к ним, майсы поняли, что это никакие не современные туристы в шортах и с фотоаппаратами, а средневековые ганзейские купцы и ремесленники распевавшие свои цеховые гимны!

- Идите к нам, выпейте с нами немного доброго пива, странники! – завидев иноземцев закричали купцы.

Ребята не стали сразу отнекиваться, и из любопытства подошли к шумной компании и, только после того как рассмотрели их получше, сказали:

- Нет, мы алкоголь не пьем.

- Алкоголь? Где вы видели алкоголь? Это никакой не алкоголь, мы даже слова такого не слышали! Это старое доброе пиво!

- Ну мы и пиво тоже не пьём.

- А как же вы утоляете жажду?? Что же вы пьёте, - округлив глаза сказали купцы.

- Ну.. Воду, или компот..

- Компот! Ха-ха-ха, так вы монахи? Монах с монашкой? – засмеялись ганзейцы.

- Нет, просто мы из другой земли, и у нас там не принято пить пиво. И вообще – нам родители не разрешают, - нашелся Чарли.

- Из какой же вы земли? – удивились купцы. – Вы так хорошо говорите по-немецки..

Майсы тоже удивились, потому что сами не заметили, как перешли на иностранную речь. Но, не подав виду что находятся в замешательстве, ответили твёрдо:

- Из русской земли.

- О-о-о, да вы русские. Ну-ка садитесь и поведайте нам ЧУДЕСА про свою землю..

Оказалось, что немцам совершенно неинтересно знать про настоящую жизнь, они даже отказывались верить в то, что Чарли рассказывал им, копаясь в своей голове и вспоминая то, что он знает о средневековой Руси. Немцам нужны были именно чудеса, потому что именно так они представляли себе Россию – страной бескрайних лесов, в которых водятся сказочные звери и таинственные чародеи. И Чарли рассказал им про царя Берендея, про Китовраса, про Китеж-град, про птицу Сирина. Только когда он рассказал всё, что знал, немцы отпустили майсов, перед этим вдоволь накормив их сосисками.

- Надо же, средневековые сосиски куда вкуснее нынешних! – заметил Чарли.

- Во всяком случае точно лучше тех, что мы ели в подмосковной электричке! – резюмировала Чухлинка. 

 

Как избавиться от простуды.

          Застопишь “Колхиду” в городе Нарве,

          И не доезжая до Кохтла-ярве,

          Взгляни на карту, взгляни на карту,

         Ты едешь в Тарту.

                                          Аня Герасимова.

Вот и рассеялась магия прошлого. Покинув пределы старого города майсы оказались в современном Таллине. Они решили, чтобы не терять времени, переночевать на выезде из города, в палатке. Подземные переходы через улицы были закрыты на ночь. Чухлинка объяснила это типичной для Европы заботой о людях, ведь в переходах обычно играют уличные музыканты, а им тоже нужно отдыхать, даже если они этого не хотят.

Ребята сели на троллейбус до края города. За окном проплывали очертания массивных тёмных зданий, каждое из которых для человека только что вернувшегося из средневековья, могло показаться отдельным замком. Водитель объявлял остановки: “Угол парка”, ”Несколько отдельно стоящих деревьев”, ”Какие-то дома”, ”Просто остановка в ничем не примечательном месте”, ”Здесь раньше стоял обувной магазин”, ”Ну вот опять сегодня дождь”, ”Может не идти сегодня на работу?”.

- А еще говорят, что у эстоноцев плохое чувство юмора, - был в полном восторге от названий Чарли. - Да оно у них просто искромётное!

Вышли майсы на конечной, которая называлась “Как всегда задумался и проехал свою остановку. Теперь идти назад пешком”. Но ребятам нужно было именно это место, немного за краем города, на пустыре, где не ходят люди и откуда с утра можно будет сразу выйти на шоссе. Однако, рассмотрев это место на предмет возможности “бросить кости”, майсы заметили, что там валялось много мусора и лес пах не лесом, а чем-то гнилым, но ничего поделать было уже нельзя, ребят клонило в сон, а впереди и сзади и со всех сторон они были окружены городом и его посёлками – спутниками. Поэтому здесь, недалеко от заправки, майсы и расставили свой переносной домик. Однако, близость обитаемых человеческих построек наполнила их сон тревогой и они ежечасно просыпались от ощущения, что кто-то ходит рядом. К тому же, с вечера моросил дождь, поэтому спать было холодно и сыро. Но особенно неприятно было вылезать из палатки с утра и складывать её – мокрую и непросушенную.

- Холодно, - бормотала Чухлинка не попадая зубом на зуб.

- Вообще-то не холодно, а прохладно.

- Какая разница, как это называется, если мне от этого не по себе?

- Давай просто идти быстрее.

- Давай.

Мокрых людей водители не очень-то любят сажать в свои автомобили, поэтому майсы шли в этот раз дольше чем обычно, но всё равно, через какое-то время их подобрал молодой человек, ехавший в соседний городок к девушке, “которая его ждёт”. Это был тихий посёлок состоящий из белых деревянных домишек. Эстонцы и без того не слишком любят ходить по улицам, а непрекращающийся дождь загнал под крышу даже бродяг, нищих и сумасшедших, которым обычно незачем сидеть по домам. Майсы тоже, спасаясь от стихии, перемещались по городу перебегая от одного козырька крыши к другому. Рядом с одним домом они увидели на газоне мёртвую птицу, которая мокла под дождём.

- Я тоже хотела бы умереть птицей в траве, чтобы меня поливал дождь, - призналась Чухлинка и закашлялась.

- Ой, да ты, кажется, действительно можешь скоро умереть. Мы промокли и заболели! А еще говорит о каком – то глобальном потеплении!

- Да уж, какое там потепление, когда такое холодное лето.. Как же мне выздороветь в путешествии... Я обычно, когда заболеваю, пару дней не вылезаю из кровати и всё время вливаю в себя горячие жидкости..

- М-м, боюсь, что здесь придётся прибегнуть к помощи магии.. – задумчиво произнес Чарли.

- Ты же сам обменял свой преобразователь на что-то, потому что ты против магии?

- Да, но это ради себя я не готов к ней прибегать, а ради тебя..

- Ну ладно, согласна на небольшой сеанс чудес, - с видом королевы сказала девочка. – Что я должна делать?

- Пока ничего. Я читал, что чтобы совершать чудеса, нужно две вещи..

- Какие?

- Чистая душа и грязное тело. Нужно минимум 9 дней не мыться, тогда магия сработает.

- О-о-о, вот почему во втором тысячелетии уже не было ничего волшебного.. потому что появилась гигиена! – сокрушалась Чухлинка. – И что же, нужно ждать целых 9 дней?

- Выходит что так, но осталось всего семь..

- За семь дней я так разболеюсь, что могу и вправду умереть, - в конец расстроилась девочка. – Может мы лучше найдём какого-нибудь бродягу с чистой душой?

- Давай попробуем, но я боюсь, что здешние калики не такие как в России. Наверняка у них у всех есть дома и они регулярно моются, а бродяжничают просто по зову сердца.

- Ну всё равно попробуем, да?

- Конечно попробуем, - успокоил свою напарницу Кузнечный.

Но перед тем, как майсы сели в грузовик, в котором состоялся ОЧЕНЬ ВАЖНЫЙ РАЗГОВОР, случилось одно ОЧЕНЬ ВАЖНОЕ СОБЫТИЕ. У ребят сломался фотоаппарат. Дело было в том, что Чарли щелкал им каждую минуту снимая самые обычные вещи, которые так удивляли его своей непохожестью на такие же предметы и явления в России. Это были автостоянки, бензозаправки, и даже просто магазины удивлявшие необычно мягкими цветовыми решениями своих вывесок.

И вот фотоаппарат устал, перестал щелкать.

- Это наверное БОГ так распорядился, - высказалась Чухлинка, - чтобы ты не перевёл всю в мире плёнку на всякую ЧЕПУХУ.

- Как это на Чепуху!? – не на шутку разозлился Кузнечный.

-А так! Это всё интересно только потому, что мы этого никогда не видели, но ничего ДЕЙСТВИТЕЛЬНО красивого в этом нет. Это то же самое, как если человек с Чукотки приедет в вашу Москву и станет фотографировать ваши небоскрёбы и автомобильные пробки..

- Ну ладно, - поразмыслив сказал Кузнечный. – Ты, наверное, права. И вообще, наверное, это к лучшему, что он сломался.

- Конечно к лучшему! Так ты бы перевёл всю в мире плёнку!

- Я не в этом смысле! А в том, что самый лучший фотоаппарат, это память. Она всё преукрасит со временем, ничего при этом не исказив. И при этом сохранит только самое важное и самое хорошее. Словом, об этом, самом лучшем нашем путешествии, у нас останутся только самые лучшие воспоминания. И всё благодаря такой удачной поломке.

- Ты начинаешь делать успехи в области размышлений, Чарли, - с видом экзаменатора саркастично сказала Чухлинка. – так что скоро я тебя зауважаю!

- Ну вот, как же это, что-то сказать и не попытаться обидеть. Как это в стиле женского пола, - возмутился Кузнечный, от которого не ускользнула нотка иронии в голосе компаньонши.

- Э-э, это была шутка! Мы же в стране первоклассного юмора, ты что забыл?!

- Ну ладно, хорошо. Очень, очень смешно. Поздравляю, ты стала истинным эстонцем, - растаял Кузнечный.

 

- Вы не знаете как избавиться от простуды за полторы секунды? – поинтересовался Чарли у водителя грузовика, который вез их в Ригу.

- А почему именно за полторы? – удивился он.

- Ну, потому что простуда, это такое плёвое дело, что в 21-м веке было бы странно тратить на неё больше времени, – в шутливом тоне ответил Чарли.

- Ну, за полторы не знаю, но я всегда делал так – когда заболевал, шел в гости к незнакомым людям, желательно к тем, которые меня не приглашали. Просто стучался к кому попало или шел к знакомым знакомых с целью познакомиться. Это настоящий шок для организма! Это требует настоящей смелости и поэтому мобилизует все силы вашего тела. Так что лекарство от всех болезней – это смелые поступки. Вы, ребята, даже не вздумайте переживать. Считайте, что вы уже выздоровели, ведь вы очень смелые! Вы такие юные, и едете по незнакомой стране и каждый день напрашиваетесь в гости к незнакомым людям!

- О-о, спасибо, вы нас обнадёжили.. – обрадовались юные странники.

Водитель этот захотел показать майсам Рижский залив. Тогда-то они увидели его в первый раз. Они спустились к побережью с холма и оказались на очень широком пляже. Сосны здесь находились так далеко от кромки воды, как будто лес отступил перед мощью океана. Кроме того, все деревья здесь были так перекручены, будто когда-то давно над ними вдоволь покуражился древний, а потому еще не потерявший свою силу ветер.

А еще водитель обратил внимание майсов на старые замки, в которых располагаются самые обычные квартиры, в которых живут самые обычные люди.

- И жалуются, разумеется, что в их доме с 13-го века не делался ремонт и требуют снести эту “рухлядь” и переселить их в новые дома, - добавил он.

- Ой, какие смешные! – взвизгнула Чухлинка. – В замке – ремонт! Зачем же он нужен, в Замке!

 - Конечно! Но такова уж природа человека.. он вечно чем-то недоволен, всё время ворчит и чего-то требует! – посетовал водитель.

- Да уж, это прямо про Чарли! – рассмеялась Чухлинка. – Не позавидуешь тем, кто управляет государствами. С такими как он им приходится иметь дело каждый день!

- Кхм, - только и сказал Кузнечный и продолжил любоваться пейзажами за окном. 

 

Маскачка.

 

За покинутым, бедным жилищем,

Где чернеют остатки забора,

Старый ворон с оборванным нищим

О восторгах вели разговоры.

Старый ворон в тревоге всегдашней

Говорил, трепеща от волненья,

Что ему на развалинах башни

Небывалые снились виденья.

                                 Николай Гумилёв.

 

 

Майсы попрощались с попутчиком практически в самом центре Риги, и никогда бы они не подумали, что первыми же людьми, которых они встретят в этом иностранном теперь государстве будут русские нищие. Но именно они подошли к юным путешественникам, как только те выпрыгнули из кабины грузовика.

 - Здравствуйте, люди добрые, помогите пожалуйста непутёвым пьяницам, - начали те сразу по-русски. – Может у вас у вас завалялось евро..

Эта просьба очень умилила ребят, ведь слышать, ведь было очень необычно услышать от русских бродяг просьбу дать им денег в иностранной валюте. Поэтому Чарли залез рукой в карман и достал оттуда пригоршню монет и отделил от них одну достоинством в 1 евро

- О, спасибо, - сказали калики. Только постойте.. А давайте мы вам дадим эту монету в 1 евро, а вы нам дадите эту.. – и показали на денежку с в два раза большим достоинством.

- Конечно! Какая разница, ведь всё равно мы вам дадим только один евро, так?

- Так-так! – закивали бродяги.

- Ну берите!

Калики положили свой евро в ладонь Чарли и взяли денюжку подороже.

- До свидания, спасибо вам! – сказали они и скоро скрылись из виду.

- Зачем ты дал им два евро, Кузнечный? Это же обманщики, - сказала Чухлинка.

- Я не давал им два евро! – запротестовал Чарли.

- Ты дал им два евро!

- Так ведь они дали мне сдачу один евро!

- Так ведь это был НАШ евро!

Тут-то Кузнечный и понял, как ловко его обвели вокруг пальца, но сразу утешил себя мыслью, что бродяг было двое, а дать каждому бродяге по монете, самое милое дело, особенно когда они такие сообразительные.

Первое, что удивительного увидели майсы в Риге – это контора, с надписью “Служба обмена штанов”. Оказалось, что там можно обменять свои штаны на любые понравившиеся доплатив всего одну монету. При этом на выбранный вами экземпляр наносится надпись “служба обмена штанов, Рига.”, так что человек бродя по улицам – бесплатно рекламирует это удивительное заведение.

- Чарли, как здорово! Мне кажется тебе давно пора поменять штаны! Твои уже давно не в моде! – посмеиваясь над товарищем сказала Чухлинка.

- Слушай, я не люблю надписи на одежде, даже очень смешные. Это не в моем стиле! - стал распинаться Кузнечный, в очередной раз не поняв, что сказанное ранее было просто дружеской издевкой. – А во вторых, на этой планете моду формирую только я! Я давно заметил, что стоит мне начать что-то носить, как через два года все начинают одеваться так же! 

- Ну и ну, значит панк-рок стиль снова завоюет массы через пару лет?

- Наверняка! - уверенно сказал юноша.

Главной достопримечательностью Риги считается высоченная башня собора святого Петра. И, конечно, майсам захотелось посмотреть с высоты и на столицу Латвии. Но вот беда! Никакого праздника в этот день здесь не отмечалось, поэтому нужно было покупать билеты, а они оказались ужасно дорогими. Но разве это могло остановить Чарли – любителя всюду проходить бесплатно. Он рассудил так, что строили башню не латвийцы, а, должно быть немцы, а латышы просто повтыкали повсюду свои турникеты и теперь сшибают со всех по пригоршне медяков! Ну нет, ВТОРОЙ РАЗ, за один день он не позволит себя обмануть. И как раз, на его счастье, к пропускному пункту подошла группа шумных китайских туристов.

- Давай притворимся китайцами, - предложил Кузнечный своей спутнице.

- М-м, давай.. Но как? Мы же не похожи на китайцев! У них узкие глаза, а у нас нет!

- Глаза, это совершенно не важно, главное вести себя как китайцы! Нужно толпиться и очень громко разговаривать. ПОНЯТНО? - почти прокричал последнее слово Чарли.

- ПОНЯТНО! – повторила за ним Чухлинка.

- Ну тогда на БАШНЮ! – пропел Чарли так, будто потерялся в лесу.

- НУ ПОЙДЁМ! ТАМ НАВЕРНОЕ КРАСИ-ВО! – вторила ему девочка.

- НАВЕРНЯКА! - ответил громким возгласом Чарли.

Так, перебрасываясь звонкими фразами майсы не заметили как в толпе таких же гогочущих китайских туристов миновали кордоны билетёров.

Вид сверху был еще ничего, но спустившись вниз и намотав пару кругов по центру майсы поняли, что старый город для них слишком вылизанный, игрушечный, неживой и, поэтому, неинтересный. На счастье они разговорились с одними несчастного вида пожилым русским рижанином который бог весть по каким делам забрел в эти джунгли из кафе и сувенирных магазинов. Он пожаловался на тяжелую жизнь русского населения здесь, где их называют негражданами, ведь когда распалась империя они в одночасье оказались на территории другого государства, не зная его языка, и потому, получили паспорта другого цвета и не досчитались 80-ти прав, которыми обладают представители титульной нации.

- Только не ходите на Маскачку одни, там опасно, - такими словами он напутствовал майсов, когда обе стороны уже потеряли интерес к беседе. 

- А вы можете показать туда самую прямую дорогу? - сказал Чарли, даже не спросив, что это такое, но сразу поняв, что именно НА МАСКАЧКУ майсам и надо.

- Ну как знаете.. – покачал головой старик и указал ребятам путь.

- Это всё ерунда. Никаких ОПАСНЫХ районов не существует, с тех пор как появился Интернет, - говорил дорогой Чарли. - Всё кто раньше едва окрепнув начинал нападать на прохожих – сейчас киснут в компьютерных стрелялках и как огня боятся окунуться в реальную жизнь. Потому если и будет кто-нибудь действительно опасный на Маскачке сегодня, так это мы! – так он рассудил и был совершенно прав.

Никакой шпаны в районе Московского форштадта давно нет, но есть другое - поросшие сорняками пустыри с выходящими на них глухими стенами старых кирпичных домов, старые магазины с запылёнными окнами, в которых ремонт не делался с советских времен, деревянные бараки облокотившиеся на старинные потрескавшиеся особняки , остатки надписей реклам на торцах зданий еще с царских времен, замусоренные парки, выглядывающие из подворотен пьяницы и цыгане, одноэтажные обшарпанные купеческие дома с мезонинами.. мощеные огромными булыжниками пустынные грязные улицы, покосившиеся арки, скрипучие ставни, ржавые амбарные замки.

Всё это было построено русскими когда-то.. 

А начиналось все с того, что в 15-м веке власти немецкого тогда поселения запретили купцам из России располагаться в черте города. Вот и стали они строить свои предместья за крепостной стеной Ближе к рынку. Это был мир особняков с геранью на окне и кружевными занавесками, но дальше по улице он плавно перетекал в мир ночлежек, какбаков, лихо заломленного дырявого картуза, финского ножа за голенищем и кастета в кулаке хулигана. Купцам нужны были приказчики, и другие люди для строительных и прочих работ. Им требовались свои крещеные люди, а в крещеных людях не было недостатка, ведь совсем недалеко проживали целые округа русских крестьян, сосланных когда-то пугачевцев, сбежавших на окраины империи старообрядцев – одним словом всякого бунташного русского люда, не признававшего никакого порядка и властей.. Вот и разраслась богатая купеческая улица и продолжилась на восток бараками бедняков. В этой дальней части Московского форштадта не проходило и дня, чтобы не находили на улице тело с проломленной головой, разбитой кастетом челюстью или с ножевым ранением. Тогда-то и появилась у Маскачки дурная слава. А в 41-м году, когда пришли немцы именно здесь было создано еврейское гетто, которое сначало окружили 6 рядами колючей проволоки а потом и каменной стеной, и стали свозить сюда несчастных со всей Прибалтики. Отступая же немцы убили всех населяющих этот район людей.

Вот так сложилась репутация этого места – сначала опасного и криминального, потом превращенного в место массового убийства. И неизвестно, почему состоятельные рижане не жалуют этот район – то ли потому что он когда-то был построен русскими, то ли оттого, что боятся духа смерти и политой кровью земли. Так или иначе, заселяют его теперь почти сплошь пьяницы и бродяги..

Когда-то он был отделен от города крепостными укреплениями, потом колючей проволокой гетто, теперь же надежно защищает его от любопытных глаз железная дорога. 

Московсий форштадт оказался чудом уцелевшим островком той страны, которой давно не существует… и чтобы попасть туда майсам даже не понадобилось проваливаться в прошлое. Оно само сохранилось здесь, потому что здешние чиновники и богачи просто не испытывают к этому району интереса.. Но, по слухам, уже теперь, когда я пишу эти строки, всё-таки стала постепенно исчезать старая Москачка.

В чем минус всех старых городов – так это в их тесноте. Как хорошо порой вырваться из их красоты, которая обступает со всех сторон и лишает простора. Вот эту сдавленность и почувствовала Чухлинка и попросила Чарли переночевать не в одном из заброшенных зданий, а на берегу моря, ведь они сейчас совсем рядом с морем, поэтому было бы неправильно упускать такой шанс. Тем более, что электричка до Юрмалы отходила как раз от вокзала, за которым и запрятан район улицы Московский Форштадт.

На подъезде к Юрмале электричка делает петлю вдоль широкой реки. Это зрелище чудесно тем, что полоска земли которая возвышается над противоположным берегом здесь заслонена от взгляда пассажира оконным перекрытием, так что у смотрящего в окно создаётся полное ощущение что поезд едет прямо по берегу сверкающего моря. Но море здесь на сам деле совсем рядом и майсы увидели на его берегу ту же картину, что и на пути к Риге – северные сосны отступившие далеко от берега и накренившиеся под силой ветра. Древний, бушующий океан, бывший на месте этого моря и здесь воевал с лесом и вышел победителем. А люди на отвоеванном стихией пляже поставили скамейки и чудесные скрипучие качели. Чарли с детства любил скрип несмазанных качелей. Это первая музыка, которую он понял, а сейчас это была еще и музыка давно забытого детства, потому что в современной Москве городские службы своевременно обслуживают детские площадки и смазывают всё то, что должно скрипеть. Хорошо было кататься на качелях и смотреть на солнце, заходящее за горизонт. Но здесь, в курортном городе, как оказалось, люди ходят по берегу даже по ночам, и потому наши скитальцы решили поискать для ночлега более уединённое место, и нашли его. Это был дворик средней школы, защищенный с трех сторон стенами здания, а с четвертой – густыми кустами. Здесь же стоял гипсовый памятник одному из школьных учителей. Возле него майсы и заснули спокойно. К их радости, шум волн был слышен и здесь. А наутро они узнали, что памятник своему учителю установили выпускники этой школы на личные средства за то, что в далёкие советские времена он завёл такое правило – с притворно строгим лицом он спрашивал у пришедших на экзамен: “Надеюсь вы поняли всё что вам рассказывали все эти 10 лет?”. Прошедшими испытание автоматически считались все те, кто достаточно громко крикнул: “Да-а-а!”, подбросив при этом вверх учебники и тетради и выскочив сломя голову из класса. За это-то отступление от основ педагогики свободолюбивый преподаватель и был с позором уволен.

 

директора этой школы недавно уволили за то, что на выпускном экзамене он просто спросил детей – “вы усвоили всё чему вас здесь учили?” и получив утвердительный ответ расписался в аттестатах.

 

Отель Америка.

Вот уже и идут майсы по шоссе на выезде из Риги и, сменив пару автомобилей, оказываются в новой земле – литовской. Литва – развернулась перед ними залитыми солнцем пшеничными полями, шумящими густыми широколиственными лесами, грунтовыми просёлочными дорогами взбирающимися то на холм, то огибающими его. О чём было говорить, когда видишь в окне эту идилическую красоту? Тем не менее, майсы всё время говорили и говорили, не забывая, конечно, смотреть в окно.

- Удивительно, почему люди живущие на такой красивой земле так хорошо играют в баскетбол? – задался вопросом Чарли. А на мысли о спорте натолкнуло майсов то, что подвозил их знаменитый литовский баскетболист, в прошлом игрок сборной, который и напомнил Кузнечному, что литовская команда одна из сильнейших в мире. На свой же вопрос Чарли по привычке сначала ответил сам:

- Наверное потому, что в детстве все литовцы от радости всё время прыгают и скачут по-полям, а когда подрастут – того, кто скачет выше всех берут в Каунасский Жальгирис. И только водитель собрался вставить своё слово в рассуждения Чарли о литовском баскетболе, как – хлоп! Автомобиль игрока сборной врезался в резко затормозившую машину впереди. Между водителями завязалась оживлённая перепалка, из которой майсы узнали, что в литовском языке, в отличие от русского, только одно бранное слово, и частотой его употребления литовцы компенсируют отсутствие в их лексиконе других грубых выражений. Какое-то время майсы наблюдали за происходящим, но вскоре почувствовали себя лишними и поспешили ретироваться. Но, видимо из-за смущения, ведь, возможно, они были косвенными виновниками произошедшего, они забыли в кабине автомобиля один из своих спальных мешков, на покупку которого позже пришлось выделить часть и без того скудного бюджета.

Осмотревшись майсы увидели впереди большой перекрёсток, на котором стояли указатели, показывающие что если повернуть направо – попадешь в Клайпеду, а если поехать налево – то через два километра будет Каунас, а еще через семьдесят – Вильнюс. А впереди находится Польша. И раз уж майсы попали в аварию именно в этом месте, то они решили, что сама судьба распорядилась так, чтобыонпа им непременно посетить бывшую столицу республики – Каунас, до которого можно дойти пешком.

Первые люди, которых увидели майсы в Каунасе были полицейские.

- Ваши документы, - строго сказали они. – Как долго вы планируете пробыть в Каунасе?

- Вообще – денёк другой, но если нам здесь понравится – может быть и всю жизнь, - сказали ребята совершенно не вспомнив про то, что в их паспортах нет виз и потому ведя себя совершенно непринуждённо.

- Да, серьезно? – оторопели полицейские.

- Нет! Просто хотели увидеть испуг в ваших глазах!

- Ха-ха-ха, - засмеялись полицейские. – Вот люди с хорошим чувством юмора нам нужны. – сказали они и не стали заглядывать внутрь паспортов. - Счастливо!

И только после этого ребята окончательно вспомнили, что у них должны стоять какие-то штампы в документах из чего заключили, что трюк с забыванием работает не только в случае провоза контрабанды, но и с нелегальным пребыванием где-либо.

- Я думаю, что если мы вообще забудем, что мы из России - к нам вообще перестанут цепляться представители закона.. – заключил Чарли.

Удивительно, но когда майсы присматривались к картам в газетных киосках, они заметили, что все они называются – “Один день в Каунасе”, “Один день в Вильнюсе” и так далее.. Видимо, первый вопрос полицейских был традиционным и литовцы в принципе не хотят, чтобы приезжие задерживались здесь больше чем на один день.

Еще двигаясь в направлении центра города мимо утопающих в зелени блочных советских районов, майсам заприметили надписи, на которых было написано “Кирпикла”. И хотя, как выяснилось позже, этот никакое не странное существо, а всего лишь парикмахерская, Чухлинуке так понравилось это слово, что она придумала дразнилку.

- Знаешь ЧТО? – говорила она.

- Что?

- Кирпичто! А знаешь где?

- Где?

- Кирпигде! – смеялась она.

Знаки пешеходных переходов тоже порадовали ребят, ведь в то время как во всем мире на таких табличках рисуют человека с ребенком – в Литве же рисуют человека переходящего дорогу вместе с котом на поводке.

Однако, не всё в порядке было в Каунасе с дорожным хозяйством. Ближе к центру города асфальт всё чаще сменялся булыжными мостовыми, а на главных улицах и вовсе дороги состояли из одних только булыжников, местами вывороченных и валявшихся где-то неподалёку от зияющей прорехи. Чарли быстро нашел себе занятие в Каунасе – чинить мостовые. Он заботливо вставлял недостающие камни в зиявшие выщеблины и втаптывал их, чтобы те не выпирали. Так починил он все улицы в городе, но никто этого не заметил, как не замечали ранее изъянов, а всё потому, что жители Каунаса не смотрят себе под ноги, ведь на всех улицах на высоте чуть выше человеческого роста здесь расположены генераторы мыльных пузырей, которые выпускают их в воздух .

В Литве тюрьмы располагаются в зданиях заброшенных храмов, и потому, из-за решеток часто можно услышать радостные крики и смех кутежа, ведь совсем не одно и то же – быть запертом в помещении, предназначенном для страдания, или же в месте, задуманном для того, чтобы помочь людям освободиться.

А еще в Литве есть такой прекрасный обычай, на фасадах зданий в центральной части городов вешать растяжки с портретами местных бродяг, но вымытых, и в приличной одежде, чтобы все знали, что они такие же горожане, как и все остальные. Майсы поняли это, когда увидели местную бродяжку по имени Розитта одетую в разноцветные лохмотья одно поверх другого, которая попросила у них мелочь. Позже увидели на торце одного из зданий плакат с её изображением.

Но самая странная вещь в Литве – это её национальная кухня. Здесь, во всех кафе местные жители и туристы с удовольствием поедают тыкву со льдом, и даже не морщатся.

Когда пришло время спать, майсы вернулись к дому, который заприметили гуляя по городу. Это было полусгоревшее, полузаброшенное кирпичное здание на частично обрушившейся вывеске которого можно было прочитать: Отель “Америка”.

- Это, наверное, самая дешевая гостиница в городе, раз она сгорела! – предположил Чарли.

- Да, наверное, раз она в столь плачевном состоянии, администрация предусмотрела скидки.. – согласилась Чухля.

Майсы зашли в фойе и завели разговор и воображаемым метродотелем.

- Здравствуйте, нам нужен номер на двоих сегодня..

- Да, у нас есть сегодня свободные комнаты, что вы предпочитаете, эконом или люкс?

- Нам, пожалуйста, самый лучший номер.. - с видом хозяев жизни сказали майсы.

- Так.. Что я вам могу предложить.. Самый лучший номер у нас на чердаке. Он безумно дорог. Обычно в нём останавливаются иностранные послы и президенты..

- НО?

- Но, из-за того, что гостиница сгорела, у нас предусмотрены скидки..

- Продолжайте..

- Сейчас посчитаю.. Итак, учитывая то, что гостиница выгорела полностью, то апартаменты эти предоставляются абсолютно бесплатно.

- Майсы посмотрели друг на друга, будто для того, чтобы удостовериться, что предложение устраивает обоих, а потом, повернувшись администратору сказали с немного капризной интонацией:

- Мы согласны, этот вариант нам подходит.

- Прошу, вот ваши ключи. Номер уже готов. 

- Благодарствуем.. – ответили они снисходительно вежливо, как заправские богачи.

Наверх вела металлическая винтовая лестница с тяжёлыми резными перилами. Все стены были покрыты копотью. Крыша тоже оказалась тоже местами обугленной, но, всё-таки, во всём чердачном помещении было одно место, которого совсем не коснулся огонь. Кровля была здесь цела, и защищала ребят от возможного дождя, а стены, нетронутые пожаром, были щедро украшены намалёванными подростками рисунками и логотипами рок-групп. Из окна открывался вид на тихую безлюдную улицу, словом, лучшего ночлега нельзя себе было и вообразить. Майсы расстелили свои коврики и заснули сладким сном ни о чём не тревожась.

Чарли, будучи сильно впечатлён разговором двух водителей который он услышал в этот день, увидел этой ночью такой сон: будто проснулся он с утра и через чердачное окно выбрался на покатую кровлю. И вдруг, на улице появляется огромный дракон, голова которого находится как раз на уровне чердака. Дракон этот дышит огнём и уже готов испепелить Кузнечного, но тут юноша вспоминает заветное слово, то самое единственное матерное слово, которое существует в литовском, и, как в последствии выяснилось, в польском языках. Он начинает громко и дерзко бранить им огнедышащее чудовище, отчего гигантский ящер постепенно уменьшатся и, в итоге, превращается в маленький шарик, после чего лопается как мыльный пузырь. 

 

Польские яблоки.

На выезде из Каунаса майсов подобрал грузовичок с веселым добрым водителем за рулём – типичным дальнобойщиком, каких можно встретить в любой точке планеты - с небольшой залысинкой, пивным брюшком и золотым зубом. Он был поляком и, пересекая границу со своей родной страной, объяснил ребятам, что здесь нужно перевести время на час назад.

- Ого, как здорово! то есть, мы вот просто так, совершенно бесплатно, получим в подарок целый час жизни?!

- Выходит, что так!

- Урра! Это так прекрасно! Это первый подарок который дарит Польша тем, кто прибывает с востока. Нужно весь этот час веселиться и плясать!

- Вот как раз я и привёз вас в подходящее место, - сказал шофер и зарулил к придорожному кафе которое называлось “Всё и одновременно ничто”. – Не правда ли настраивает на философский лад? Мы, поляки, любим поразмышлять за трапезой о чем-то связанном с философией..

- Да? Но, надеюсь, здесь подают не тыкву со льдом, как в Литве?

- Нет, конечно! Тут подают пирожные. Вы какие будете, вкусные и невкусные?

- Странный вопрос, шэф, разве мы похожи на тех ребят, которые выберут невкусные?

- Это не странный вопрос, это традиционная польская уловка, чтобы наверняка попотчевать человека. Вот, получается, что вы уже определились с тем, что будете есть, а, стало быть, уже не станете увиливать от угощения.

- А мы бы и так не стали отказываться, но придумано ловко! – оценили майсы этот трюк.

К столу подали много разных вкусных вещей.

- Так как вы общаетесь с людьми? Ведь, как я понял, вы были в Финляндии, а теперь едете в Германию и ни там ни там не говорят по-русски..

-Ну, мы немного говорим по-английски..

- О, это хорошо.

- Вы думаете?

- Знаете, я вообще-то не специалист, но мне кажется, что вообще всё хорошо. По крайней мере в Польше.

- М-м, а что говорят об этом специалисты?

- Специалисты? Специалисты говорят то, что скомандуют те, кто им платит, неужели вы не знали? Поэтому никогда не верьте специалистам. Мы в Польше, в основном, верим в Бога, он для нас главный специалист. Ну и немного своему сердцу..

В том, что в Польше всё действительно совсем не плохо майсы убедились, когда пиршество была окончено, и команда снова отправилась в путь. “Страна деревень”, так можно было бы охарактеризовать землю, в которой находились теперь юные путешественники. В те годы когда совершался описываемый вояж, в Польше еще не было автобанов, их только начинали строить, приурочив это к грядущему Чемпионату Европы.. По этой причине красота здешних мест не укрылась от глаз ребят. Грузовик проезжал через десятки деревень и крохотных посёлочков, через которые пролегала дорога. Дома в них были низенькие и краска на них была красиво облупленная.

Домишки в деревнях здесь жмутся друг к другу, что создаёт ощущение тесноты, но происходит это не потому, что в Польше мало земли, а потому, что за пределами деревень располагаются почти сплошь яблоневые сады и всё здесь усеяно красными яблоками. По этой-то причине города здесь такие маленькие и прижимистые и из-за этого поляки всю свою историю покидали свою страну. Виной всему яблоки из-за обилия которых здесь не хватает места для домов и людей.

Чуть ли не на каждом фонарном столбе по ходу движения располагалось аистиное гнездо. А еще гнёзда этих удивительных птиц можно было увидеть на печных трубах, торчащих из крыш, которые в Польше не узкие и длинные как в России, а широкие и прямоугольные. Дорогу грузовику то и дело неспешно переходили лоси, а вдоль дорожного полотна почти на всём протяжении следования были высажены красивые тенистые аллеи, так что путешествующий по стране в те времена почти всегда еехал сквозь зеленые арки лип, клёнов или дубов. Устремленные ввысь костёлы в каждой деревне дополняются маленькими самодельными часовенками повсюду, где на небольшом столбике стоит короб, увенчанный крестом, а за стеклом в нём находится какой-либо спасительный образ. Возле заправок в Польше по традиции стоят старые ржавые самолёты, а в полях, тех, где выращивают что-то кроме яблок, неспешно копошатся неуклюжие жёлтые трактора.

- А это правда, - спросили майсы, - что в Европе никто не срывает и не ест чужие фрукты?

- Не знаю, как в других странах, но в Польше не срывают..

- Жаль.. – расстроились ребята.

- А, вы хотите попробовать яблок? Берите сколько угодно! У нас не берут чужие яблоки не потому, что это не принято, а потому, что у всех есть свои. – сказал водитель и остановил грузовик. Майсы набили себе карманы капюшлоны и пустое место в рюкзаках опавшими красными яблоками, которые лежали без дела на траве.

- Мы столько взяли, что освободили место для дома, можете себе его здесь построить, - пошутили они.

 - А вы едите яблоки с огрызками? – поинтересовался дальнобойщик.

- Бывает и такое! – призадумавшись ответили они.

- А поляки едят яблоки только вместе с огрызками! - сказал шофер с гордостью и тут же продемонстрировал это свое умение под аплодисменты майсов.

- А карта у вас есть? Как вы едете без карты! Как перелётные птицы? Они-то да, умеют без карты находить северный полюс.. Вот возьмите карту, вдруг заблудитесь..

- Не заблудимся. Дорога до океана-то прямая.. Знай себе езжай прямо по океанскому шоссе..

- Ну на всякий случай.. – сказал сердобольный поляк и силой засунул почти новенький атлас автодорог Европы в рюкзак Чарли.

Грузовик ехал всё дальше и дальше через всё новые огромные яблоневые сады, маленькие городки и еще более маленькие деревни, центром которых бывал даже не костёл, а автобусная остановка и Чухлинка, притомившись от такого однообразия, стала иногда засыпать, а потом вздрагивать, поняв что допустила такое непочтительное отношение к хозяину транспортного средства. Шофер заметив это сказал:

- Шпи.

- Как? – навострили уши майсы.

- Шпи. В Польше так говорят. Он – спит. А если хотят повелеть или посоветовать – говорят – шпи. Шпи, не стесняйся.

И успокоенная словами водителя Чухлинка стала шпать, в нарушение автостопного этикета и правил польского языка.  

Майсов высадили в маленьком уютном городке, растянувшемся вдоль делающей в этом месте поворот дороги, а сменив еще пару машиин, они оказались в гродке Ольштын, где и решили заночевать. В этом городе они встретили человека на велосипеде, с седой и настолько длинной бородой, что у ребят возник резонный вопрос, не попадает ли она в велосипедную цепь и не застревает ли в ней. Они не стесняясь спросили об этом старца, и он объяснил им, что по центру города едет аккуратно, а когда выезжает на окраину – конечно, заправляет бороду в штаны. Но обрезать её не хочет, потому что больно уж она нравиться детям и старушкам..

Не смотря на то, что в Польше так мало места для домов, оказалось, что если хорошо поискать – всё-таки можно найти заброшенный, что и удалось майсам в Ольштыне. В парадной этого ветхого строения они обнаружили каменный бюст Ленина, который спрятали туда, видимо в те времена, когда по всей восточной Европе люди расставались со своими коммунистическим прошлым. “Дом с Лениным”, так решили назвать эту ночевку майсы. Конечно, первым их желанием было переночевать прямо у подножья памятника, который здесь, хоть и в прекрасной стране, но всё же на чужбине, мыслями связывал их с Родиной. Но, тем не менее, по здравому размышлению, они решили, что куда приятнее будет если их разбудит солнечный свет в окне, чем если они будут спать в сыром и тёмном подъезде. И они забрались на третий этаж, где на паркетном полу просторного и чистого помещения, бывшие обитатели которого уезжая даже позабыли снять шторы, расстелили свои коврики и спальные мешки.

И приснилось этой ночью Чарли как Чухля одна путешествует автостопом по Латинской Америке, а он наблюдает за ней как бы стороны. Как ходит она среди каких-то заброшенных зданий, как беседует со всеми легко, открыто, непринужденно и с каждым находит общий язык, будь то венесуэльский бедняк или бизнесмен из Сан-Паоло, и все любят её. А потом он каким-то образом набивается к ней в компаньоны и они едут уже вместе по каким-то проселочным горным дорогам, кажется в Перу или Чили, и где-то идут пешком вдоль горной реки, сначала через лес, где их обгоняют едущие на велосипедах чернокожие мальчишки, и так они между собой гогочут, что Чарли, кажется, понимает о чем они говорят, и что говорят они совершенно о том же, о чем говорили бы на их месте их русские сверстники, а потом лес расступается и остаются только горы и река и Чарли и Чухлинка решают в ней искупаться. Во время купания небо чернеет, появляются какие-то особенные молнии, которые есть только там, не от неба к земле, а параллельно земной поверхности, и не светлые, а тёмные, но такие же громкие. И начинается ливень.

 

А потом он спрашивает: “Ты же была в США, хорошо там?” А Чухлинка ответила, что в США везде хорошо, кроме нового, 51-го штата, который недавно возник, отделившись от Техаса. Столица его называется Красираля, а сам штат называется – Науроли. И что Красираля – это город ненасытных амбалов, бестолковой ругани и уродливых женщин.

 

И снова майсы сменяя машину за машиной перемещаются по польской сельнице, видя всё те же картины, что и днём ранее. В этот день побродили они и среди блочных районов, не в пример более уютных, чем российские собратья. Есть в Польше и свои традиции оформления блочных домов. Номера их здесь можно прочитать не на маленьких табличках, а на торцах зданий, во всю их высоту, так чтобы даже слепой мог разглядеть. По всей видимости, сделано это для того, чтобы поляки не терялись среди одинаковых панелек. Побывали они и в гостях у жителя одного из блоков. Один водитель пригласил майсов в гости, к своему отцу, коллекционеру марок. Он продемонстрировал им целую комнату заставленную стеллажами с альбомами, но, кажется, с гораздо большей гордостью он демонстрировал ребятам портрет бывшего Папы Римского Иоанна Павла Второго, который, как известно, был родом из Польши. Чарли записал адрес коллекционера, и клятвенно обещал прислать ему в подарок все марки из своей коллекции, которая давно перестала его интересовать, но, конечно, не сдержал своего обещания.

В одном из маленьких посёлков Польши и застала майсов следующая ночь. Память их не сохранила названия этого населённого пункта. Чарли долго сидел на автобусной остановке болтая с местной шпаной, что ужасно раздражало Чухлинку, которая недолюбливала “плохих парней", вернее не видела смысла общаться с ними слишком долго. Когда она всё-таки задёргала Чарли, который нехотя попрощался со своими собеседниками, майсы ища места для палатки вышли за границы городка, где увидели мост над рекой. Под мостом Чарли всегда мечтал переночевать, потому, что так делают в книгах настоящие бродяги. “Хорошо быть как в книге, даже если у тебя есть палатка и забираться под самый мост нет никакой нужды” – рассуждал он вслух. “Палатку нужно поставить именно под мостом!” – безапеляционнго заявил он своей спутнице, но победила, всё-таки разумная точка зрения Чухлинки. “Под мостом можно проспать до полудня, ведь там нас не разбудят лучи утреннего солнца. Впрочем, если ты хочешь, можешь идти спать под мост" – сказала она. Но этот раз Чарли не захотел спать в одиночестве. Так майсы заснули под звуки журчания реки..

И приснился Чарли Кузнечному в эту ночь такой сон. Будто к нему пришел его дядя и сказал: “Я иду к реке. Помнишь такую реку – Протва?” “Помню. Это же река моего детства..” “Религии – это все ерунда. Только возле реки я расту” – такими были его слова.

 

Как хорошо проснуться с утра на берегу реки, в месте, которое казалось сырым и тёмным и, выбравшись из палатки, поймать первые солнечные лучи, проредить растопыренными пальцами прозрачный утренний воздух, вдохнуть запах чистой лесной реки.

Вот, недалеко от въезда в Германию водитель всю дорогу слушавший панк-рок на аудиокассетах останавливает машину в ничем не примечательном месте возле леса. “Идёмте, я вам кое-что покажу” – говорит он. Они пробираются сквозь поваленные ураганом деревья, и оказываются на заброшенном еврейском кладбище. Все могильные камни повалены, заросли травой, по некоторым ползет плющ, через некоторые проросли кусты и деревья. Они все лежат на мягкой земле и земля обнимает их травой и тянет к себе, захватывает в плен.

- Куда уехали евреи? – спросил Чарли.

- Туда, где даже лучше чем здесь. – ответил провожатый.

 

Кровать на облаке.

Немецкая земля неожиданно встретила майсов густыми высокими сосновыми лесами, которые ребята воображали себе только на севере России и автомобилем, пассажиры которого выглядели как немцы, какими и представляли себе немцев Чарли и Чухлинка – высокими, с точёными, как из камня лицами, волевыми подбородками, толстыми шеями и бритыми черепами. Больше таких немцев Майсы не встретят в Германии, ведь в этой стране людей с такой внешностью ровно столько же, сколько и в России. Великаны эти ехали на вечеринку в город, который “никогда не спит”, так они сказали.

Впервые майсам не нужно было думать о том, где они будут сегодня спать, хотя главным хитом этого лета, который можно было услышать в каждой второй попутной машине, была песня Эми Макдональд “”Где ты будешь спать этой ночью”. Эта песня будет преследовать ребят в течении всего их пути. Но на сегодня ответ на этот вопрос звучал так: у Чухлинки в детстве была подруга, которая уехала жить в Берлин и оставила свой адрес. Звали её Фанфаллина. Итак – пол часа мучительных попыток купить билет через автомат в берлинском метро, 15 минут езды и майсы уже в нужном районе, на нужной улице. Вот он аэропорт 30-х годов, а вот и окруженные тенистыми деревьями дома построенные в 30-е годы 20-го века. По задумке проектировщиков в них должны были жить те самые идеальные немцы с пропагандистских картинок времен нацистской Германии. Но жизнь развивается по своим законам неподвластным человеческому произволению, и поэтому, живут здесь теперь самые разные иностранцы – носатые, бровастые, черноусые, с устремленными в разные стороны, как взрыв феерверка, кудряшками. И среди всего этого однообразного разнообразия на 5-м этаже уютного дома запрятанного в тиши непроезжих улиц жила рыжая, как и Чухлинка, но кудрявая, как и большинство местных жителей, Фанфаллина – бедная художница, которая спит на облаке с приставной лесенкой.

Фанфаллина действительно спит на облаке, хоть и живет в обычной берлинской квартире. А получилось это так – однажды, в туманную погоду, когда облака опускаются до земли, Фанфаллина решила проветрить комнату и открыла настежь окно, через которое к ней залетело облако. Когда же туман рассеялся и погода стала ясная – начался антициклон, как говорят синоптики. Облако поднялось под потолок и выгнать его оттуда уже не было никакой возможности. Тогда Фанфаллина приставила к нему лестницу и стала на нём спать. Только вот, жаловалась она, когда наступает туманная погода – иногда засыпаешь на облаке, а просыпаешься на полу!

Еще Фанфаллина жаловалась на безденежье. Что художнику в наше время не хватает средств на краски и кисточки.

- Постой, - остановили поток воздыханий майсы. – Ты же можешь нарисовать деньги! Ты же художник!

- О-о.. мда, почему я раньше об этом не думала, ведь я художник..

- Ну! Художник же ведь! Это если Я вдруг начну рисовать деньги, это будет неправильно, и в каком-то смысле даже противозаконно, но Ты! В современном мире каждый талант должен вознаграждаться! – продекламировал Чарли.

- Да, но знаете что. Я не хочу этого делать! – неожиданно воспротивилась Фа.

- Почему же?

- Дело в том, что эти европейские деньги некрасивые! А я не могу рисовать некрасиво! Что если я привыкну?

- Мм, - задумались майсы. – Действительно, опасно привыкать рисовать некрасиво.. Но постой. Кто запрещает тебе рисовать как ты хочешь? Нарисуй красиво!

- Так ведь тогда же все догадаются..

- Никто не догадается! Ты скажешь, что это самые новые банкноты. Юбилейные! Коллекционные! Выпущенные по случаю дня художника! Да тебе за них дадут в два раза больше товаров! К тому же, в магазине красок работают тонко чувствующие натуры, они наверняка оценят твои шедевры по достоинству!

- Ну, убедили, решено! В свободное от художеств время буду рисовать красивые банкноты!

Рисование денег Фанфаллина решила отложить на завтра, так как это дело требует вдохновения, а прямо сейчас она предложила майсам совершить велосипедную прогулку по Берлину. У неё было два велосипеда. Первый – обычный, а второй с сидением для пассажира на раме, на которое Чарли посадил Чухлинку. В городе он не сразу привык к тому, что в Германии велосипедисты, которых здесь очень много и все они ездят на очень красивых велосипедах с тонкими колесами, изогнутыми рамами и багажником на руле, тоже, как и автомобилисты, подчиняются правилам дорожного движения. Он всё время норовил ехать по встречной полосе, распугивая всех тех, кто движется согласно установлениям. Фанфаллина усиленно махала майсам с другой стороны улицы, и кричала “Сюда!”, а встречные велосипедисты, съехав с дорожки провожали ребят громкими ругательствами.

Вряд ли найдется в мире много городов устроенных так же, как Берлин. По крайней мере, перед майсами, привыкшими к Российским реалиям, он предстал городом вывернутым наизнанку. Ведь обычно в центре города стоят старые дома, а на окраинах новые высотки спальных районов. Но в Берлине всё иначе. Чем дальше ты уезжаешь от центра – тем чаще встречаются старые уютные кирпичные дома увитые плющом. Поэтому Чарли всё время спрашивал:

- Где мы сейчаc?

- В центре! – отвечала Фанфаллина посмеиваясь над его несмышлёностью.

- А сейчас?

- На окраине!

- А ты живешь в центре или на окраине?

- На окраине! – отвечала Фа. – Послушай, Чарли, здесь это совершенно не важно, впрочем, вечером сам увидишь!

Такая же путаница в Берлине и с тем, кто где живет. Нацисты, а они здесь остались, предпочитают жить в советских районах построенных в имперском стиле. Иммигранты же и хиппи – в районах состоящих из скромных невысоких домов построенных Гитлером для рабочих.

- А где все дети? – спросил Чарли. – Ну, обычно днём, в солнечную погоду, на улицах и во дворах играют дети.

 - М-м, не замечала, - озадачилась Фанфаллина.

- А я вот заметил это еще в Хельсинки, и теперь окончательно понял, что чем богаче страна, тем под более тяжелым замком держат в ней детей! В городе Новое Море по улицам бегает множество детей.. И еще здесь я совсем не видел ворон!

- Да.. знаешь, я никогда не задумывалась об этом. Но зато вечером, ты кое-что увидишь!

Так провела компания этот день, бесцельно катаясь по городу и иногда заезжая в магазины, чтобы купить за один евро самый дешевый, самый вкусный и самый чёрный хлеб, чернее которого не сыскать во всём свете.

Что же происходит в Берлине вечером? Как только сгущается тьма, на улицах появляется столько праздношатающейся молодежи, что только теперь майсы поняли значение словосочетания – “столица мира”. Именно таким городом был Берлин. В этом столпотворении молодых людей самых разных национальностей и субкультур он был подобен Вавилону времен строительства знаменитой Вавилонской башни. На любой из улиц, будь то центр или периферия, толпами ходили панки с раскрашенными волосами, хиппи с длинными волосами и в фенечках, металлисты, арабы, турки, африканцы, поляки, русские. Общались друг с другом все так, будто в Германии в этот день был главный праздник, но никакого праздника в этот день не было! Просто в Берлине все гуляют по вечерам каждый день, если погода хорошая! Чуть позже все разбредутся по барам и клубам.

- Но почему они не гуляли днём, ведь сегодня выходной!

- Ну, наверное потому, что вчера они поздно легли спать.. – ответила Фа, - а во-вторых днём сложнее купить марихуану! Чувствуешь, какой запах идёт из парка? Там, после наступления темноты, её продают совершенно свободно, ведь никакой полицейский ночью не разберет кто в парке продавец, а кто покупатель. Поэтому, по ночам они туда просто не ходят. Там же её и курят!

- Ну вот, расстроились майсы. А мы-то подумали, что хоть где-то в мире праздник каждый день, настоящий! Без всяких поднимающих настроение пилюль!

- Пилюли, это то же самое что билет на самолёт! Ты куда-то прилетаешь, но потом, без их помощи, не сможешь найти в это место дороги.. – поругал наркотики Кузнечный.

Но вот компания уже почти подошла к дому Фанфаллины, и тут дорогу ей преградил грабитель и представился.

- Я грабитель, - очевидно ожидая каких-то действий со стороны ребят. Но те лишь ответили:

- Очень приятно.

- Будьте любезны, отдайте мне все ваши деньги.

- Почему бы вам не заработать их самому? – вежливо но вызывающе ответила Чухля.

- Так, давайте без лирики, для этих целей у меня есть жена. Просто отдайте мне все ваши деньги и мы не будем больше портить друг другу вечер.

- Вы нам его нисколько не порите. Напротив, нам очень интересно с вами общаться, - дипломатично сказал Чарли.

- Так вы отдадите мне ваши деньги или нет?

- Что-то не хочется…

- Тогда мне придётся погрозить вам пистолетом..

- Ребята, отдайте ему деньги, - вмешалась Фанфаллина. – Он выдаст вам справку и завтра вы сможете получить обратно всю сумму в любом отделении банка.. Короче, делайте всё так, как он велит, а я вам позже всё объясню!

- Хм, сначала пусть выдаст нам справку! – справедливо заметили майсы.

Налётчик нехотя полез во внутренний карман пиджака, откуда достал квиток, где было написано всё, кроме суммы наличности и времени преступления.

- Сколько у вас денег? – c усталым видом, будто он не любит бумажную работу, сказал разбойник.

- С собой?

- Ну, если вы приглашаете меня к себе, то и дома тоже!

- Нет, не приглашаем! - поспешили отделаться от нежелательного гостя майсы. – Мы сами в гостях! С собой у нас.. полтора евро!

Грабитель закусил губу. “Придётся грабить сегодня банк..” – с грустью сказал он.

- Надеюсь не тот, в котором мы завтра будем получать свои полтора евро?

- Успокойтесь, - сказала Фанфаллина. – У государственного банка есть отделения на каждой улице! Отдайте ему уже свою мелочь.

Но майсы не торопились расставаться с честно заработанными монетами и потому сначала взяли справку и прочитали, что в ней написано. А написано в ней было следующее: “Я Ганс Шмельцер, нехороший человек, сегодня .. ограбил этих людей на сумму в полтора евро”. И только дочитав до конца, майсы нехотя протянули разбойнику прозвучавшую сумму. Грабитель, с видимым сочувствием к бедности ребят кивнул и скрылся во тьме.

- А теперь объясняй! – с некоторым неудовольствием сказали майсы Фанфаллине, как виновнице неожиданного оскудения их карманов.

- Ну, смотрите. Обошлось без жертв, верно?

- Не верно! – закричали майсы. – Нас ограбили на полтора евро!

- Но ведь никого не убили?

- Не убили, вынуждены были согласиться ребята.

- Вот. Это такая политика в Германии. В Германии во всем порядок, как в Белоруссии, слышали?

- Ох уж этот порядок! Тут порядочно грабят, вот что!

- Именно! Чтобы сократить количество жертв при ограблениях и придумано все это. Когда здесь ловят какого-нибудь вора или налётчика его, конечно, сажают в тюрьму. А в день освобождения ему выдают пачку квитанций, которые он оставляет свои жертвам. То есть, преступление он совершает, но менее тяжкое, без рукоприкладства. И все остаются в плюсе. Вас вот не убили за две монеты, и, к тому же, вы сразу получите свои деньги назад. Преступник не рискует нарваться на боксера и тоже остаётся цел и невредим. А в полиции появляются новые рабочие места, ведь кому-то всех этих нахалов нужно ловить, ведь их становится всё больше.

- А если бы он обворовал нас и не отдал бы справку?

- Тогда бы, когда его поймали – наказали бы в два раза строже и не кормили бы в тюрьме печеньем!

- Ха-ха! – засмеялись майсы. Вот это здорово придумано!

- Кстати, напротив моего дома как раз находится тюрьма, поэтому на нашей улице всегда по ночам тихо! В Германии вообще все тюрьмы расположены в красивых местах..

 

 

В честь того, что Чарли и Чухлинка были гостями в доме Фанфаллины она, по русскому обычаю, уступила им свою кровать на облаке, а сама легла спать на матрасе, в углу комнаты. Но тишины, вопреки её обещаниям, в эту ночь не было. Как только все заснули, со стороны исправительного учреждения раздались звуки сирен и стрельбы. Через пару часов всё повторилось.

- Это восстание в тюрьме, - объясняла сквозь сон Фа. – Это бывает.

- И часто?

- Ну.. раз в пару лет.. Это леворадикалы. Их здесь много..

- То есть, тебе приходилось бывать этому свидетелем..

- Приходилось, - зевая ответила девушка, после чего засопела, из чего было понятно, что она вновь погрузилась в глубокий сон и дальнейшие расспросы бесполезны. Но поспать долго майсам не удалось. Где-то в 5 утра на полу что-то зашуршало и Фанфаллина вскочила с постели.

- Доброе утро! – крикнула она.

- Доброе утро.. – вяло ответили ей ребята.

- Что-то вы не рады новому дню..

- День, это, конечно, хорошо.. Но я люблю просыпаться своей смертью.. – пробормоотал Кузнечный.

- Это как? – не поняла Фа.

- Ну, говорят же – умер своей смертью, тот есть ненасильственно. Ну и со сном то же самое. Сон – это же вторая жизнь, и когда просыпаешься по будильнику, это как будто тебя убили. А когда просыпаешься сам – это как будто умираешь мирно, от старости..

- А-а-а, поняла..

- А что это у тебя там шуршало? – спросила Чухлинка.

- Это мыши! Я с вечера оставляю на полу немного зёрнышек и сыра и по утрам эти милые создания будят меня своим копошением. Я люблю работать по утрам!

- О-о-о, это ты сама придумала? В смысле не вставать рано, а использовать мышей как будильник?

- Нет! Это придумал Гитлер!

- Гитлер?

- Да, он очень любил животных, разве вы не знали? Ну ладно, я буду рисовать деньги, а вы что-нибудь придумайте в плане перекусить и сходите прогуляться..

За завтраком Чарли вспомнил свое ночное сновидение.. В нем он тоже ехал на велосипеде, но не по Берлину, а по своему родному лесу, в Крылатском. Была яркая-яркая осень, и все деревья были красным, и вся земля была укрыта плотным покрывалом красных кленовых листьев. И вот дорожка покрытая листвой уходит круто вниз, а потом делает поворот, как в аттракционе. Чарли катится под горку. Забыв о безопасности, он отпускает руль и смотрит то под колеса на мягкий полог алой листвы, то на небо и закрывающие его, склонённые к дороге кроны кленовых деревьев.

 

Прогулка в Месопотамию.

Майсы поступили по совету Фанфаллины и отправились гулять одни. В 9.00 они посетили банк и получили свои полтора евро, а в районе половины десятого они оказались в районе вокзала, где услышали странное объявление: “Начинается посадка на поезд №АА47 по маршруту Гамбург - Багдад”. Вокруг стали раздаваться удивлённые, обеспокоенные голоса. Уж не тот ли это поезд, знаменитый АА47, который в 1919-м году выехал из Гамбурга в Багдад и не доехав даже до Берлина потерялся?

Все побежали смотреть на поезд, и, действительно, вид испуганных пассажиров, которых можно было разглядеть в окне говорил именно о том, что в путь они отправились именно в 1919-м году. Все они были одеты и причесаны по моде того времени. У мужчин были рубашки с отложными воротниками, куртки “норфолк”, котелки, а у дам – шляпы с лентами и перьями и, обрезанные по плечи, завитые широкими волнами волосы.

Внимание! – вновь раздался голос диктора. – Посадка на поезд №АА47 Гамбург-Багдад заканчивается. Провожающих просим покинуть вагоны..

- Почему заканчивается? – возмутилась публика. – Смотрите как они напуганы! Они где-то пропадали 90 лет! Их надо хотя бы накормить!

- Спокойствие! – сказал вышедший к людям начальник вокзала. – Мы всё понимаем, но как вы знаете – в Германии вот всём порядок. На этом и держится наша страна. Поэтому поезд, который едет в Багдад, хоть и с опозданием, но должен приехать в Багдад! А там уже будем разбираться, что к чему!

Все разочарованно вздохнули. Майсам же очень захотелось попасть в Багдад.

- Это же Берлинско – Багдадская железная дорога! – кричал Чарли. – И по ней опять, как и сто лет назад идёт поезд до самого Багдада! Такого может не случиться еще сто лет! Нам нужно использовать этот шанс!

И, в поисках своего шанса, майсы пробежали до конца пассажирского состава, ища вагон, где проводник зазевался и оставил свой пост. Но нет, в Гемании такого нельзя себе даже вообразить. Это страна с высокой организацией.. Но на счастье ребят к пассажирскому поезду были прицеплены еще и товарные вагоны. Майсы пробовали открыть один, другой, но все они оказались заперты и только последний вагон был открытым. В него и забрались ребята по лесенке, стараясь остаться незамеченными.

 

Поезд рассекал горы Судетской области Чехии, покрытые домами с черепичными крышами, бежал по солнечным долинам Австрии, углублялся в густые широколиственные леса Венгрии, скользил между холмами Болгарии, застроенными глинобитными хижинами с соломенными крышами. Всё это было как во сне, и время, которое прошло до того, как поезд достиг города на берегу Босфора сжалось в несколько минут, хотя, по ощущениям ребят, путешествие это заняло около недели, в продолжении которых, правда, они совершенно не чувствовали потребности в пище.

Город в котором поезд совершил свою первую длительную остановку назывался Стамбул. Ребята, однако, не сразу узнали об этом, потому что на небольшом заасфальтированном полустанке, возле которого притормозил состав на табличке по-турецки и по-немецки было написано “Еще один город, где птицы садятся на провода”. Стоянка полтора часа, объявил машинист. И майсы не были бы майсами если бы не покинули в эти полтора часа территорию станции.

С перрона, на перилах которого во множестве сидели черные вороны и так раскрывали рты и каркали, будто не просто произошло что-то удивительное, а минуту назад перевернулся мир, открывался вид на покрытый туманом город. Он состоял сплошь из 2-х, 3-х этажных деревянных домов порядком отсыревших от частых осадков и покрытых разноцветными блёклыми, почти повсюду сильно облупившимися красками. А над всем этим в огромном количестве возвышались высокие каменные башни минаретов, золотые купола православных храмов и фасады огромных дворцов покрытых разноцветной мозаикой. 

Чарли не сомневался – это самый лучший город на земле. “Пойдём скорее туда” – сказал он Чухлинке. И они бегали, чтобы успеть увидеть больше, наталкиваясь во дворах и в узких холмистых улицах на бородатых имамов смиренно смотрящих себе под ноги и на праздных худощавых стариков держащих под мышкой газету и едящих купленное в магазине вареное яйцо, ведь в Стамбуле в магазинах продают уже варёные яйца, чтобы их можно было есть на улице. Уличных котов здесь даже больше чем в Минске, самых разных расцветок и характеров и пугливых и ласковых и хищных и совершенно безразлично лежащих на ступеньках деревянных крылечек рядом с их хозяйкам – беззубыми старухами в платках, компаниями сидящими и глядящими куда-то в пустоту, не замечая пробегающую странную парочку с котами на плечах. Довершали эту удивительную картину стайки девушек в длинных черных платьях и закрытыми чадрой лицами, так, что видны были только их глаза, которые смотрят на тебя только секунду, после чего их таинственные обладательницы исчезают за углом, оставляя за собой шлейф развевающихся длинных подолов. Подобно птицам они, как казалось беспорядочно, роились на улицах и пустырях шурша платьями, создавая ощущение постоянного движения.

А потом ребята набрели на развалины древнего храма, вернее на то, что они приняли за развалины. Купол этого здания, как им казалось, обвалился, и остались стоять только величественные стены между которыми валялись груды кирпичей и даже куски колонн. Храм состоял из нескольких огромных помещений, соединённых между собой арками, причем все они были одинакового размера.

- Какой странный храм! - сказал Чарли. – Я про такие не слышал! Обычно бывает одно – главное помещение..

- Это храм всех религий, - ответил ему голос сзади.

Чарли обернулся и увидел бородатого человека, по виду которого можно было понять, что он много дней в пути.

- Кто вы? – спросил Чарли.

- Я паломник. А храм этот не разрушен, как вам, наверное, кажется. Он еще не построен.

- Значит, храм всех религий.. А почему здесь?

- Как почему, это же Стамбул! Константинополь.. Место, где как нигде переплелись все верования..

Но времени на дельнейшие расспросы у ребят уже не оставалось. Хоть у них и не было часов, но они чувствовали, что надо было торопиться на станцию..

Дальше поезд шел берегом мраморного моря, где волны разбивались о мрачные утёсы и об огромные камни, лежащие на половину в воде .. И вот уже следующая станция. Троя 2. Стоянка 10 минут под стенами города.

- Почему только 10 минут, - спрашивают майсы у первого вышедшего из пассажирского вагона.

- Потому, что сейчас здесь опасно..

- А почему мы остановились на станции Троя 2, а не на станции Троя 1, в центре города?

- Троя 1 – это не в центре, - спокойно объяснял пассажир. Троя 1 – это более древняя Троя. Она лежит глубже, под землёй. До неё уже докопались, но вокзал там ещё не построен.

- Значит Троя 2 – тоже в прошлом? Но в каком году?

- Примерно в 1200-м году до нашей эры..

Тут град стрел обрушился на поезд и чудом уцелевшие пассажиры попрятались в вагоны и уже с осторожностью приближаясь к окнам увидели, как Ахиллес три раза оббежал стены города гоняясь за Гектором.

- Да уж, не понимаю, - взроптал Чарли, почему историки так любят войну? Ведь она уничтожает историю! Война сжигает время! Вот скоро греки пригонят сюда своего коня и уплывут, троянцы затащат его внутрь, оттуда ночью вылезут эллины и откроют ворота города. Затем уплывшие сыны Эллады снова приплывут и сожгут Трою… Как прекрасно! - саркастически усмехнулся он. – Если бы историки с таким упоением не описывали бы войны, может люди и не подумали бы заниматься такими безобразиями. Вот сейчас всё сожгут и от города ничего не останется. И мы не можем на неё сейчас посмотреть из-за дурацкой войны!

 

- Ага.. А вообще простые люди соглашаются идти на войну только потому что им, перед тем как раздробить голову, выдают красивую форму. Очень всем беднякам хочется походить в красивой форме, вот они и соглашаются во всем этом участвовать.. – добавила свою мысль Чухлинка. 

А поезд снова отправился в путь. Он шел через заснеженные горы, пересекая Малую Азию, и редко где можно было увидеть одиноко стоящее человеческое жилище от которого поднималась в воздух тонкая струйка дыма. Миновав горную местность, состав оказался среди засолённых пустынь Месопотамии, где стояла жара 50 градусов, а из живых существ встречались только песчаные мухи, которые, правда не досаждали майсам пока те были в пути. Но и это место, не смотря на скупость пейзажа, показалось пуиешественникам очень романтичным, и только они замечтались о том, чтобы поезд сделал остановку здесь на какое-то время, как это действительно произошло.. Правда, как оказалось, состав остановился не ради того, чтобы пассажиры моги прогуляться по пустыне и набить себе Багдадских шишек, как называют ужасные последствия укусов песчаных мух. Нет, поезд остановился специально для того, чтобы именно здесь, в этом самом гиблом месте на всем пути следования выкинуть всех безбилетников. К майсам, выбравшись из кабины машиниста и шагая по крыше вагонов, приблизился седой строгий мужчина, ведь именно на таких как он держится порядок в Германии. Он по очереди, подцепив ребят за воротник багром, спустил их на безжизненный раскалённый песок Сирии.

- Но почему в пустыне? – спросили Майсы затравленными голосами.

- Потому что здесь ни что не помешает вам поразмыслить над своим поведением. Поезд заберет вас завтра, в 7 часов утра на обратном пути! – сказал старец и удалился.

- Ну вот.. Багдад мы не увидим.. – расстроенно сказал Чарли глядя вслед уходящему поезду.

- Ну и чего расстраиваться? – сказала Чухлинка. – Выше нос! Мы, между прочим, ни где нибудь, а в самой Азии! Я слышала, что у этой части света большое будущее!

- Согласен, давай не будем расстраиваться.. Давай попытаемся найти человеческое жилище, иначе к утру эти песчаные мухи нас тут съедят..

В какую сторону идти, ведь кругом совершенно однообразный пейзаж.. Но и здесь Чарли нашел, за что зацепиться взглядом, чтобы идти в ту сторону, где красивее. Поэтому пошли ребята в туда, где росло больше колючек и через час с небольшим наткнулись на жалкое селение состоящее из нескольких захудалых лачуг. Жители этого забытого богом местечка черпали мутную дурнопахнущую воду из единственного источника и пасли коз на лежащих неподалёку холмах. У всех жителей этого селения на обожженных солнцем лицах были огромные наросты – багдадские шишки..

- Как называется это селение? – спросили майсы по-английски, но никто здесь не понимал этого языка. И только когда они заговорили между собой по-русски один человек сделал сигнал рукой, приглашавший проследовать за ним. Он привёл их в один из шалашей, в углу которого на старой запылённой циновке в огромной грязной и серой от пыли чалме сидел старик, взор которого был обращен не на вошедших, а в какие-то тонкие миры. Проводник пригласил майсов сесть рядом, но и тогда старец не отреагировал.

- Говорите с ним, - жестами показал тот пустынный житель, который привел майсов в это жилище.

- Хэллоу, - нерешительно произнес Чарли.

- Нет, нет, - показал им бедуин. – Другой язык.

- Здравствуйте.. – еще более робко произнесла Чухлинка.

Глаза хозяина шатра неожиданно округлились и весь он встрепенулся, как будто оправился ото сна, и, наконец, пристальным изучающим взором стал разглядывать ребят.

- Здра-вствуй-те.. – с огромным трудом выговорил он.

Майсы были крайне удивлены и тронуты тем, что здесь, в этой безжизненной гиблой местности, вдали от цивилизации они услышали отголоски родной речи.. и лишь только почтение к сединам собеседника и боязнь нарушить какие-либо местные обычаи удержали их от того, чтобы броситься к престарелому бедуину и заключить его в объятия.. Поэтому они задали вопрос, чтобы как-то начать разговор:

- Как называется это селение?

- Тель – Халаф, - ответил им пустынножитель.

- Кто вы, откуда вы знаете русский?

- Мы чеченцы. Мой дедушка и еще 50 тысяч человек из нашего народа переселились сюда во время войны с русскими в 1860-м году.. Мой дедушка был в русском плену, поэтому хорошо изучил ваш язык, а то, что знал – передал мне. – объяснил он сильно каверкая слова и прибегая к языку жестов.

- А где же остальные из тех 50-ти тысяч?

- Это все что остались, - потупив взор ответил пустынник.

После этого уже он начал расспрашивать майсов о жизни в России и узнав, что война уже 150 лет как в целом закончилась ужасно обрадовался и просиял. Затем он сделал знак женщинам подавать еду, а сам повел ребят к холмам, для того, чтобы показать им кое-что и попросить их, как людей из большого мира, а потому более смышлёных, объяснить одно странное явление. 

Он привёл их к большой яме, в которой частично освобождённое от песка находилось каменное изваяние животного с человеческой головой..

- Что это, - спросил чеченец. – Мы думаем, что это духи злобы пожаловали к нам.. Но что с ними делать? Закопать? А что если духи рассердятся и сотрясут землю и мы все посыпемся с неё в глубины небытия?

- Какие же это духи злобы? – уверенно сказал Чарли. – Это просто прошлое. Это люди прошлого сделали!

- Но если это прошлое, почему тогда оно под землёй?

Чарли не знал, что ответить. Но его выручил голос раздавшийся сзади, говоривший на всем понятном языке, что на этот раз почему-то никого не удивило.

- А вы попробуйте кинуть металлическую ложку в песок и придите на следующий день и посмотрите, что с ней будет..

Все обернулись и увидели дервиша в жалких обмотках, с посохом и потертым холщевым мешком за спиной.

- Но вы ошибаетесь в одном, - продолжал он, не дождавшись ответа тех, к кому обращался.

- В чём же?

- В том, что эти изваяния сделаны человеческими руками.

- А чьими же? – удивились все.

- Они сделаны человеком. Но не руками, - как учитель первоклассникам объяснял дервиш. -Раньше, когда люди были чисты в своих помыслах, они могли творить силой мысли.. 

- Ага, - задумались майсы.

- А теперь представьте себе, если современный человек получит такую власть над миром? Он же уничтожит всё вокруг..

- А кто вы? - спросили скитальца ребята.

- Я? Я лесничий, - задорно ответил тот.

- Да? А где же тут лес..

- Не здесь, а в Багдаде. Я Багдадский лесничий.

- И в Багдаде нет леса! – вмешался бедуин, оскорбленный вероломством этого ни пойми откуда взявшегося обманщика.

- Вот именно, что нет. А раньше был. А с тех пор как его не стало я и скитаюсь. В Багдаде был сумрачный пихтовый лес.. – сказал дервиш, отвернулся и решительно зашагал прочь.

 

По океанскому шоссе.

Обратный поезд пришел, как и было оговорено, в 7 утра, а провожало на него майсов всё селение, ведь по древнему восточному обычаю, хозяин должен сопроводить своего гостя в течении одного часа в ту сторону, куда он держит путь, а до железной дороги был как раз час пути быстрым шагом. Чеченцы помогли ребятам закинуть рюкзаки в товарный вагон и надавали им в дорогу лепешек и кислого сыра. Обратный путь до Берлина прошел как-то удивительно незаметно и вот, сами не помня, как шли от вокзала до дома Фанфаллины, майсы стоят уже перед своей подругой и не понимают, сном было то, что с ними произошло или явью. Фа тоже не разрешила их сомнений. Она всё время рисовала и не заметила, когда они ушли и когда вернулись.

- И сколько ты нарисовала денег?

- Несколько сотен по одному евро!

- О.. Значит мы, действительно, были в Месопотамии.. За время нашего утреннего сна ты бы не смогла нарисовать столько..

- В Месопотамии? Не знаю такого кафе. Наверное, это в другой части города?

- Да, это даже не в Берлине, это за городом.. – решила не вдаваться в подробности Чухлинка. – А почему нельзя было нарисовать две – три бумажки по сто? Ведь купюр по евро вообще не существует..

- Ну, вы же сами сказали, что эти – коллекционные. А коллекционные купюры бывают любыми.. А во-вторых, я же буду покупать на них краски и кисточки! В художественные магазины ходят одни бедняки, и там может просто не найтись сдачи.. Поэтому, купюры должны быть мелкими и мятыми! А ну, давайте, помогайте мне их мять!

Таким образом, майсы стали не только террористами, но и фальшивомонетчиками и, проведя еще одну ночь в Берлине, покинули столицу мира.  

Как же выбраться из такого огромного города как Берлин? Майсы знали, что в Западной Европе нельзя ходить вдоль автомагистралей, что это запрещено законом, и что ловить попутные машины можно только на заправках и лучше это делать с помощью таблички с названием городов или деревень в которые путешественнику нужно попасть. Для этих целей они запаслись листами бумаги и фломастером и расспросили Фанфаллину о том, где начинается дорога в сторону океана и действительно ли существует пролив разделяющий Европу на две части, как написано в книге по Тайной Географии из библиотеки Рабадзы.

- Дорога на Запад, в Ганновер, потом во Францию и дальше, к берегу Океана начинается где-то в районе Потсдама, но где там есть заправки – я понятия не имею. И ни про какой пролив разделяющий Европу я тоже не слышала. Но вообще – идея интересная, ведь до сих пор никто так и не объяснил толком, почему Восточная Европа так отличается от Западной. Наверняка, когда-то и вправду был пролив, а потом его, наверное, закопали, чтобы удобнее было ходить на какую-нибудь дурацкую войну и что-нибудь завоёвывать..

Прощание с Фанфаллиной не было долгим, так как разговор этот вдохновил её на какой-то рисунок, поэтому, второпях поцеловав юных странников, она поспешила запереться в своей комнате, чтобы воплощать задуманное. Майсы же, с трудом разобравшись в хитросплетениях Берлинского метро, переплетённого с пригородными поездами, наконец оказались в электричке отправлявшейся в Потсдам.

Когда она только-только набирала ход Чарли увидел в окне пиромидальные тополя, которые так распространены на юге России, но встречаются и в средней полосе страны. Но никак он не ожидал увидеть их здесь, в Германии потому, что считал их самыми дурацкими из всех деревьев, своего рода сорняком высшей породы, лишенным пользы и изящества и только лишь загораживающим горизонт. Но здесь, на чужбине, вид этого дерева, прочно ассоциированного в сознании юноши с родными краями, заставил Чарли взгрустнуть, занастольгировать по Родине и даже расплакаться. “Как это удивительно, - думал он. – То, что в России кажется тебе верхом уродства, здесь заставляет твою душу воспарить к высшим мирам.. Эти глупые тополя представляются мне сейчас растущими в райских садах, и, только потому, что они напоминают мне о местах где я вырос. И ему вспомнилась солдатская песня, которую он когда-то слышал. Текст её был таким:

За весной пролетела весна, годы службы моей пролетели,

Возвращаюсь с вокзала домой в сапогах и солдатской шинели,

Не узнал свой посёлок родной, тополя что сажал повзрослели,

И не знаю, что стало со мной, две слезинки скатились с шинели..

Тут уж Чарли перестал сдерживать себя и зарыдал, вспоминая Россию, которую, казалось, совсем недавно покинул, но которая уже звала его к себе. И как раз в этот момент к майсам подошел строгий немецкий кондуктор, чуждый любой сентиментальности, знающий только свое дело – проверять проездные документы. Он не стал медлить, не стал проверять билеты у других пассажиров, хотя и видел, что одного из них накрыло облако грусти и, не побоявшись развеять её магию, потребовал свое. Чарли мысленно виня немецкую строгость и желая продлить хоть еще на мгновение свою красивую, живительную печаль отвернулся в противоположную сторону и, сделав вид, что общение с контролёром ему неинтересно, стал смотреть в окно, в тайне надеясь, что тот его поймёт и простит. Но этого не произошло.

- Предъявите ваш билет, или, в противном случае, до конца дня вы будете светиться как пассажиры напротив! – угрожающим тоном сказал ревизор. Майсы посмотрели на сидящих с другой стороны прохода. Они, действительно светились..

- У нас в Германии – главное наказание – это общественное осуждение! Поэтому мы придумали такую кару для безбилетников. Если вы не оплатили проезд, то до конца дня каждый будет знать, что вы обуза для нашей страны, именно ВЫ тянете её в серое неприглядное прошлое! Именно Вы лишаете её перспективы развития! Зайцев у нас посыпают специальным порошком, который вы никак не сможете отмыть целые сутки!

- А что, серое неприглядное прошлое – это не так уж и плохо, - пробормотал себе под нос Чарли. – Но, к сожалению, в этот раз я купил билет. Вот он.. – и он показал его грымзе-кондукторше и, наконец, избавив себя от необходимости слушать её длинные назидательные речи – вновь придался так необходимой для его изголодавшегося по истинно глубоким чувствам сердцу меланхолии.

- А я хочу светиться.. – заскулила Чухля по-русски. – Нет у меня никакого билета, – дерзко выпалила она в лицо проверяющему, - и никогда не было! Я вообще в этот мир попала без билета! И даже знать не хочу что это такое! – сказала она, чтобы уж наверняка не избежать участи соседей по вагону.

- Ну, пеняйте на себя, - сказала контролёрша и, достав из сумки мешочек, резким движением руки распотрошила его, осыпав Чухлинку с ног до головы чудо-порошком.

- Ура! Я свечусь! – запрыгала она и стала бегать по всему поезду и смотреть на реакцию пассажиров, которые конечно, не испытывали ничего, кроме умиления, при виде рыжей и веснушчатой девчушки радующейся как ребенок своему перевоплощению. И, конечно, никакого осуждения почувствовать на себе ей не пришлось.

Потсдам оказался совсем не таким маленьким, каким представляли его себе майсы, а уж о том, чтобы самостоятельно догадаться, где находится заправка и начинается Океанское шоссе речи быть вообще не могло. Поэтому ребята обратились по-английски к прохожему, с просьбой показать дорогу. Человек этот говорил на языке Шекспира очень скверно, поэтому, майсы, сделав вид, что поняли его объяснения, пошли в сторону противоположную той, что он указал. Но, отойдя немного, они услышали, как человек этот, принятый ими за немца, на чистейшем костромском диалекте сказал: “Куда эти бараны пошли.. ”. Майсы тут же обернулись и с криками “да вы русский!” бросились обнимать “немца”, оказавшегося эмигрантом из России и расспрашивать его про жизнь переселенцев на чужбине. После этого инструкция о том, как дойти до заправки была получена заново, но ребята всё равно ничего не поняли, но, по-крайней мере, уяснили себе примерное направление, а путь держать им нужно было в сторону древнего немецкого монастыря Ленин, название которого по удивительному стечению обстоятельств совпадает с именем вождя русской революции. Но, совершив продолжительный пешеходный вояж по сельским окрестностям Потсдама и выйдя, наконец, к Океанскому шоссе, к своему огорчению никакой заправки майсы не обнаружили. Отчаявшись, они решили наудачу пойти вдоль дороги в надежде, что доброохотные водители сразу подберут их и вызволят тем самым из этой западни. Вот табличка с надписью Ганновер обращена к приближающемуся автомобилю, рука с оттопыренным пальцем поднята вверх, вот проезжает первый автомобиль.. но нет, он не останавливается. Что ж, может быть во второй машине сидит сердобольный немец? Конечно. Следующий автомобиль их подобрал, но на ближайшем перекрёстке развернулся и увез майсов обратно в Потсдам, потому что это была полицейская машина! Первый же проехавший человек сообщил куда следует о прогуливавшихся вдоль дороги нарушителях!

Майсы уже начали недолюбливать Германию с её строгими законами и сознательными гражданами. Но, как оказалось, не так уж всё бесчеловечно в этой стране. Стребовав со странников положенный штраф -15 евро с человека, добрую половину всех сбережений Чарли и Чухлинки, добросердечный полицейский не отправил их снова искать путь к заветной бензоколонке самостоятельно, а, вникнув в ситуацию и поняв, в каком направлении майсам надо двигаться, сам отвез ребят туда на казёной машине.

О, как майсы были рады, и как Чухля подпрыгивала, чтобы поцеловать полицейского в его густые усы с пробивающейся сединой. Ведь, им казалось, что на этом мучения их окончились и дальше все пойдет как по нотам.

Что же ждало их. Увиденное на месте было отголосками времен 15-ти летней давности, когда, как говорят, в Германии на бензостанциях не были редкостью очереди из автостопщиков, желающих куда-нибудь уехать. Вот и теперь майсы увидели других странников, но те довольно вяло подходили к водителям сами и становиться первыми в очередь даже не думали. Было их трое, и Чарли положение этих путешественников казалось безнадёжным. Впрочем, сами автостопщики, кажется, ни о чем не волновались, сидели на травке, вяло беседуя между собой и подсылая к очередному обладателю автотранспорта одного переговорщика.

Майсы же, не желая никому навязываться, скромно встали у выезда с заправки, давая всем понять, что они не прочь немного прокатиться. Но ни неоновое мерцание Чухлинки, ни стояние на руках не помогали. Простоять в этом месте ребятам пришлось шесть часов! О, как мучительно это было! Если бы можно было идти вдоль дороги – это было бы путешествие! Здесь же, не имея права выйти за пределы периметра ребята чувствовали себя настоящими узниками. Они чувствовали, что теряют время своей жизни.. Наверное не раз за эти 6 часов в головах мечтателей появлялась мысль бросить эту странную затею - добраться до берега океана. Забыть о ней и поехать домой. Ведь не только они не могут никуда двинуться. Их товарищи по несчастью – также не продвинулись к своей цели и продолжали утрамбовывать газон.

Но не таковы майсы, чтобы предаваться унынию. Они исправно продолжают приподнимать табличку и протягивать руку с оттопыренным пальцем ради каждого выезжающего с заправочной станции автомобиля и, наконец, о счастье! Остановилась машина! За рулём её была молодая девушка, и вот ребята уже едут со скоростью 200 километров в час компенсируя свои потери во времени.. “О, я быстро еду? Я не замечала.. У нас на дорогах нет скоростных ограничений.. Пролив? Ха-ха. Кто-то вас знатно подурачил. Я пересекаю всю Германию из конца в конец и обратно каждую неделю, но никакого пролива не видела.. “ – весело лепетала молодая особа. И вдруг, на совершенно прямой дороге, где никогда никто не останавливается, где нет никаких перекрёстков и ограничений, появляется указание – снизить скорость сначала до 110, потом до 90, потом до 50-ти и, наконец, до 30 километров в час. И в довершении всего появляется знак: Стоп, движение дальше только на барже. Знак стоял на набережной пролива, в который упиралось шоссе, а автомобилистов здесь ожидала огромная старая ржавая посудина.

 

11. Суп из сыроежек.

                            Они угощают тебя чем-то чёрным и пускают на сцену дым,

                            Но даже если ты войдёшь туда мёртвым, выйдешь оттуда живым!

                                                                                                                          Аня Герасимова.

Девушка, ехавшая со скоростью 200 километров в час оставила майсов на заправочной станции под Ганновером, а сама повернула на юг. Вот задача, переночевать в западной Германии, где каждый клочок земли возделывается и в каждый такой клочок земли воткнута табличка “Не наступать! Частная собственность!”. Океанское шоссе проходило в этом месте через поля засеянные пшеницей, но ребята, не рискуя приминать своей палаткой посевы суровых немецких фермеров, помятуя о том, как здесь всё строго, поставили свой переносной дом на краю грунтовой дороги пересекавшей поля и которая, учитывая обилие асфальтированных дорог в этих краях, очевидно предназначалась не для автомобилей, а для хлебоуборочной техники. Майсы надеялись, что среди ночи никому не придёт в голову собирать урожай, но, тем не менее, засыпая, они, конечно, поминутно вздрагивали от каждого шороха, опасаясь, не надвигается ли на них комбайн или трактор. Борясь с этим страхом они заснули только часа через полтора после того как улеглись, но, не прошло и пятнадцати минут после того как их, наконец, окутал сладостный сон, как они были разбужены странным звуком, будто кто-то рядом бил в землю деревянной палкой, и человеческими криками.

Чарли и Чухлинка, полагая что звуки, которые они услышали, издает комбайн готовый перемолоть их жилище вместе с ними, в панике повыскакивали из палатки едва не порвав молнию.. Но что они увидели? Они не увидели ничего из того, что окружало их перед тем, как они забрались в свое уютное лежбище.. Вокруг них не было поля, а стоял, обступив их, как враждебно настроенная армия, густой высокий сосновый лес.. А еще стояли люди, настолько странно одетые, что майсы сразу поняли, что они в очередной раз, благодаря своему уважительному отношению к пространству, провалились в прошлое.. Итак, как же выглядели эти аборигены давно ушедших времен. У всех у них были длинные нечёсанные сальные волосы и такие же густые бороды, ведь как известно, римляне называли жителей незавоёванных земель варварами именно за обычай не стричь бороды. Верхнюю часть их тела покрывали звериные шкуры, а на ногах у них были одеты кожаные штаны, по которым Чарли безошибочно определил, что перед ни кто иной как древние Германцы, ведь, как известно, именно они изобрели этот, наверное самый популярный в наше время элемент одежды. В руках они держали факелы, а самый главный, длиннобородый, самый старый из них держал в руках посох, которым, очевидно и стучал о землю рядом с головами спящих ребят. На голове у него была длинная-предлинная конусообразная шляпа золотого цвета. Но во всем этом не было ничего необычного. Именно так рисуют обычных обитателей побережья Рейна начала первого тысячелетия во всех учебниках истории. Тот же, у кого была длинная борода и золотая шляпа был опять таки, самым обычным волхвом, ведь все они носили золотые вытянутые шляпы. Но было в их облике нечто столь необычное, что даже маститый профессор германист растерялся бы при виде этих странных лесных обитателей и не знал бы, к какому периоду истории их отнести. А дело было в том, что на ногах у них были одеты ботинки, а поверх ботинок были натянуты полосатые носки!

- Именем Одина, - начал старец, - отвечайте кто вы такие?

- М-м, мы путешественники, промямлили майсы.

- Единорогу понятно, что путешественники! Откуда вы, я вас спрашиваю?

- Э-мм, мы издалека, из земли русской, - ужасно перепуганные видом этих дикарей сбивчиво отвечали ребята.

- Не знаю такой земли.. – хмуро сказал волхв. – Мы, мужчины нашего племени cаксов, собрались на охоту.. И если вы принесете достойную жертву нашему верховному богу Вотану, мы, так уж и быть, не порежем вас на наживку для ловли медведей, а возьмем вас с собой и всё покажем. Но обычай наш СТРОГ! Всякий чужестранец вступивший на нашу землю обязан возблагодарить Вотана за ГОСТЕПРИИМСТВО.

-Так ведь сейчас ночь, - робко попытался протестовать Чарли, и показал пальцем на луну. Реакция варваров была неожиданной. Все они резко отшатнулись от Кузнечного и закричали:

- Не делай так! Не делай так!

- Как? – не понял из-за чего так переполошились дикари Чарли.

- Не показывай пальцем на Луну! У тебя у самого отсохнет рука, и на нас ты навлечешь беды..

- Ну ладно, не буду, - успокоил всех присутствующих юноша, но про себя подумал, что если придётся худо, то всегда можно будет воспользоваться этим суеверным страхом варваров перед ночным светилом. Тем временем, ребят, подгоняя уколами копий, и странными, непонятными майсам выражениями, похожими на карканье вороны, повели в деревню, к Капищу, жертвеннику Одина.

- Кто такой Вотан или Один, - на ушко спросила Кузнечного Чухлинка.

- Это их главный бог, ужасно воинственный. Они приносят ему в жертву даже людей..

- Аа, тогда я знаю, какое ему нужно подношение, - спокойно сказала девочка, будто они не стояли лицом к лицу со смертью. - Боги, так как их кормят всякой дрянью, в основном мясом, да еще и копчёным, и, к тому же, вообще перекармливают, ведь им приносят в жертву целые стада животных, страдают из-за проблем с пищеварением. А еще они постоянно едят друг друга вместе с доспехами. Тут у кого угодно будет вздутие живота! Поэтому, этому Одину нужно приготовить что-то диетическое. Например суп! Суп из сыроежек!

- Хм, звучит убедительно. А почему именно из сыроежек?

- Потому, что это самые диетические грибы, они очень легко усваиваются организмом!

- Хорошо, - одобрил идею Чарли. А ты знаешь, как его готовить?

- Конечно! Нужно просто побросать всё в котёл и ждать, когда станет вкусно! – уверенно заявила девочка, будто была заправским поваром.

Когда майсам дали время на подготовку, они быстро оббежали опушки выходящие к капищу и набрали полные капюшоны щавеля, крапивы и сыроежек. Таким образом, приготовление супа стало делом десяти минут.

- Хм, - усмехнулся верховный жрец. Мы даже скотину таким не кормим.. Но дело ваше. Если Один останется недоволен, то, чтобы задобрить его, мы бросим в костёр вас..

- А как вы поймёте, что Один недоволен? - робко поинтересовался Чарли.

- Если он будет недоволен, то дым от жертвенного костра будет рассеиваться и клониться к земле, а если его всё устроит, то дым будет густой и будет столбом подниматься к небу.

- Понятно, - с притворной учтивостью сказал юноша. Теперь он был спокоен. Эти дикари совсем не знают законов природы, полагая, что ветер дует туда и так сильно, как он сам того хочет, а так как он, по всей видимости, дух подневольный, то хочет он действовать всё больше так, как приказывает верховное божество. Так думают язычники. Но Чарли-то знает, что если атмосферное давление низкое, то, что бы там не думал Один о супе из сыроежек, дым от костра не будет стелиться по земле. А если воду вылить в огонь, как известно, пойдет самый густой пар, гуще не придумаешь.

 - Валяйте, приносите наш суп в жертву! – сказали майсы, когда варево было сготовлено.

Жрец произнёс необходимые молитвы, передал свою золотую шляпу волхву рангом пониже, медленными, церемониальными движениями подошел к костру и резко опрокинул содержимое котла в огонь.

Дым был что надо! На просиявших лицах германцев майсы прочитали, что они вовсе не хотели убивать чужестранцев, а, напротив, хотели с ними по больше пообщаться, чтобы порасспросить их об их земле и похвалиться своей. А хвалиться они решили по дороге.

Первым делом, так как саксы шли на охоту, они похвалились своим способом поимки лосей и показали его Чарли и Чухле. Они давно заметили, что лоси спят стоя, облокотившись на дерево, причём обычно у каждого лося есть одно, наиболее понравившееся ему стволовидное, оперевшись на которое он спит каждую ночь. Саксы подмечают такие деревья и днём подкапывают их, а вместо земли закладывают под корни сено. Когда же лось облокачивается на такое дерево чтобы поспать, он падает вместе с ним и уже не может подняться, становясь тем самым лёгкой добычей охотников.

Так за эту ночь германцы наловили 12 лосей. На пиру после охоты они рассказали майсам про золотую шляпу. Оказывается, по этой шляпе главный волхв узнает какой сегодня день недели. Поэтому его все уважают и боятся.

- Что же, неужели нельзя прожить без календаря? – удивились ребята.

- Никак нельзя без этого прожить, - объяснили варвары. – Ведь капусту нужно сажать только в среду, а хрен – исключительно в пятницу!

- Что же произойдёт, если капусту посадить в четверг, а хрен – в понедельник? – поинтересовался Чарли.

- Мир перевернётся, небо свалится и перемешается с землёй, - убежденно ответили дикари.

А еще, за ужином майсы узнали, что в жилище главного жреца одна из четырех ножек кровати всегда должна быть грязной. Смысл этого обычая в том, что грязь – это одна из первооснов бытия, наряду с водой, воздухом и огнём, и жизнь многих существ родилась из грязи, и если везде всё было бы чисто, мир бы давно погиб. Также грязь символизирует творческое начало в человеке.

- Это я понимаю, - сказал Чарли, - с этим я согласен.

А полосатые носки племя саксов носит поверх ботинок просто потому, что им так нравится, - объяснили дикари. Никакого символизма здесь нет, просто это красиво! Пользуясь случаем и желая еще больше расположить к себе аборигенов, Чарли достал из рюкзака майсовские запасы полосатых носков и объяснил, что сейчас они не надевают их потому, что находятся в бегах и боятся, что по этому признаку их легко опознают, схватят и посадят в темницу.

Желаемый эффект был достигнут, и, как практически своим братьям, саксы показали майсам захоронения предков.

- Мы хороним умерших в пещерах под деревьями. Дерево символизирует млечный путь, а умерший – это луна. Как луна заходит под основание Млечного пути и исчезает там, чтобы родиться снова, так и мы надеемся, что и человек, войдя в эту пещеру мёртвым, выйдет оттуда живым. – так объяснил старец.

Он же, посчитав, что охота была удачной потому, что Одину пришлось по нраву подношение ребят, в знак особого расположения к ним, распорядился уложить их спать на своей широкой жреческой кровати, одна из ножек которой была в грязи и, пожелав им, к огромному удивлению ребят, спокойной ночи, лег рядом, на коврике, и, не успев еще сомкнуть глаз, ужасно захрапел, как и положено людям, которых все уважают и боятся.

 

Чебуречное восстание.

- Какое счастье, что мы проснулись живыми и здоровыми и комбайн нас не раздавил! – потягиваясь и зевая сказала Чухлинка.

- И что нас не принесли в жертву Вотнану! – добавил Кузнечный.

- Да, это тоже хорошо, - согласилась Чухля. – Значит тебе это тоже приснилось?

- Выходит что так..

- Значит это опять был вовсе не сон. Кошмар! Мы едва не погибли.

- Интересно, а если бы мы погибли, наши тела остались бы в прошлом, или перенеслись бы в настоящее? И если бы мы попали на тот свет, мы бы оказались там в компании древних германцев и римлян? – задумался Чарли.

- Мне кажется, что там, на том свете есть все. И древние римляне, и современные ливерпульцы и кого там только нет, - сказала девочка.

- Вообще ты права. Мне кажется, что рай это место, где не ограничены возможности.. для познания, там можно путешествовать во времени. И еще мне кажется, что там нет страха. Мне кажется, что мы здесь не можем быть счастливы, потому что всё время чего-нибудь да боимся.. 

- Ага, - вторила Чухлинка. – Безработицы, наводнений, хулиганов, вирусов, старости, смерти, одиночества, несварения желудка..

- Плохих оценок в школе, - продолжал список Чарли, - нашествия варваров, землетрясений, подорожания доллара..

- Ага. Давай собирать палатку!

- Давай.

Сложив свой оливковый вигвам, ребята дошли до заправки, где вкусили плодов 21-го века - невероятно дорогих бутербродов, и посетили туалет, где ободок унитаза после нажатия кнопки слива стал вращаться и мерцать всеми цветами радуги.

- У этой страны нет будущего, - негодовал Чарли. – Шесть миллиардов людей на планете живут в нищете, а они растрачивают достижения науки на такую ерунду.

- Но зато, у этой страны есть вполне себе симпатичное прошлое, - смягчила тон своего товарища Чухлинка.

- Может быть, но давай никогда больше не доводить дело до того, чтобы питаться на заправках, хорошо? – предложил юноша, ведь стоимость бутербродов, конечно, расстроила его гораздо больше, чем вскрывшиеся проблемы глобального неравенства.

- Идёт, - сказала девочка. – Будем запасаться едой..

На этот раз майсы решили не испытывать судьбу с плохим немецким автостопом и, для того, чтобы побыстрее вырваться из очередной западни, прибегли к не вполне законному способу. Они отвинтили плохо закрученную табличку знака “СТОП!”, означающего, что на выезде с бензостанции движение без остановки запрещено, и стали ловить машину, держа её в руках. Конечно, такую находчивость не могли не оценить автомобилисты и первый же водитель, а был это симпатичный молодой длинноволосый англичанин сидевший за рулём грузовика, остановился возле ребят. И, хотя они держали в руках листок с надписью Дортмунд, он спросил:

- Куда вы едете? В Дортмунд, а дальше? К океану? Ну, я не совсем к океану, но до Франции довезу, садитесь! Только прикрутите обратно табличку, я не тороплюсь, а то за нами еще устроят погоню полицейские! Город Кале вам подходит?

- Вполне, - уверенно кивнули майсы, хотя и слышали этот топоним впервые.

- Тогда поехали. Только я хочу по дороге ненадолго заскочить на праздник в одно местечко..

- Праздник? Это замечательно! Можно нам с вами?

- Ну, когда я вас увидел, сразу понял - эти ребята умеют веселиться, поэтому вас и подобрал..

Оказалось, что немцы так устают от порядка, что иногда им просто необходимо немного подурачиться и поделать что-нибудь странное, например, заняться странными видами спорта. Майсам повезло попасть на капустный праздник и капустные игры в Германии. Их участники, съехавшиеся не только со всей страны, но и со всего мира, должны были на скорость выкопать капусту, морковь и лук на расположенных рядом со стадионом грядках, пробежать с ними пять километров не уронив, а потом, из всего этого приготовить тушёную капусту, причём, победителем объявлялся тот, кто оказался лучшим по сумме двух компонентов: учитывались вкусовые качества блюда и время потраченное на бег и его приготовление. Вкус оценивался вслепую всеми зрителями, которые, весело попивая пиво и подходя к каждому котлу, пробовали кушанье и выставляли оценки от одного до десяти. Майсы пиво, конечно, не пили, но капусту всю перепробовали и даже слегка от неё опьянели, что очень не понравилось Чарли и заставило его нахмуриться на мгновение. А произошло это скорее всего из-за того, что некоторые участники добавляли в свою капусту немного пива, для придания ей изюминки.

- А вы здорово говорите по-английски, ребята! - отметил дальнобойщик.

- Да, но странно, что поляки и немцы этого не замечали, а вы, чистокровный англичанин, заметили!

- Наверное это потому, что я выпил немного пива! – рассмеялся он.

Майсы тоже рассмеялись, а потом насторожились.

- А как же вы поведете грузовик?

- Ну, во-первых, в Европе полицейские не останавливают машины просто так, чтобы что-то проверить. Остановить меня могут только если я что-то нарушу. А во-вторых, чтобы ослабить действие алкоголя, нужно просто хорошенько поесть. Пойдёмте, здесь есть отличная Чебуречная!

- Чебуречная? В Германии? – удивились майсы.

- Да, я сам удивляюсь. Наверное, просто половина немцев - это переехавшие сюда русские! - захохотал водитель.

Майсы с англичанином уселись в тёмном углу этого странного заведения и стали за милую душу “запасаться”, по предложению Чухлинки, едой, на тот случай, если им вновь доведется застрять на заправке.

- О-о, это полезное умение для путешественника, есть про запас! – иронично заметил англичанин, как вдруг посреди зала какой-то худощавый брюнет с усами “щеточкой” залез на табуретку, достал пистолет и, выстрелив из него в потолок, прокричал: “Национальная революция началась!”. Все в зале захохотали, захохотал и англичанин:

- Ха-ха-ха, это же Гитлер! Черт побери, умеют же немцы развлекаться и смеяться над самими собой! Гитлер начинает революцию в Чебуречной! Не Пивной Путч, а Чебуречный! Чебуречное восстание! Оцените, как умно придумано! Ха-ха-ха – не унимался шофер.

Но тут в дверях появились полицейские, и, как всем показалось, открыли шуточную стрельбу, как это и было, только по-настоящему, в 1923-м году. Все посетители, ради пущей правдоподобности, попадали со скамеек и прильнули к земле, но Чарли, будучи плохо знакомым с этим эпизодом в истории не знал как играть в этой “пьесе”, и немного замешкался, продолжив спокойно сидеть на стуле. Англичанин же, желая, чтобы реконструкция удалась, резким движением дернул Чарли за рукав, так, что из его ладони посыпалась мелочь, которую он готовил для того, чтобы расплатиться за чебуреки. Чарли нагнулся, чтобы собрать монеты, но, зачерпнув горсть, обнаружил, что они почему-то погнулись, а, кроме того, в ладони его лежали еще и самые настоящие сплющенные металлические пули.

- Пули-то настоящие! – закричал он англичанину.

Англичанин перестал смеяться.

- Настоящие?

- Да, и монеты почему-то погнулись, хотя и упали с высоты пол метра..

- Это ерунда, а вот пули.. Слушайте, бежим отсюда, пока тут не началось что-нибудь по страшнее.

 И они все резко поднявшись с пола выбежали через выход для персонала кафе.

- Зато как хорошо, - говорил водитель уже в дороге, - всё пиво выветрилось. А зачем ты достал мелочь, неужели ты думал, что я вас не угощу?

- Ну, так наше дело предложить.. – смущенно сказал юноша.

- А, ну ладно, но вот знаете, что я думаю..

- Что?

- Что если пули были настоящие, то и Гитлер тоже был взаправдашний.. и он, может быть, ещё проявит себя в ближайшие годы..

 

Грузовик ехал через уютные, залитые золотом пшеницы поля Голландии, среди которых, на почтительном расстоянии друг от друга, высились оранжевые черепичные крыши выкрашенных в белый цвет фермерских хуторов, ехал по холмам объездной дороги над огромным белым Брюсселем, лежащим в долине. Он нигде он больше не останавливался, пока не прибыл во французский городок Кале, где англичанин должен был нырнуть в тоннель под Ла-Маншем, соединяющим Британию с континентом.

 

Майсы вылезли из грузовика не в городе и не в порту, а на пустоши, по всей видимости, лежащей между городом с одной стороны и портом и въездом в тоннель с другой и, хотя до океана и было еще далеко, но уже здесь чувствовался запах края света. Солнечный свет здесь был рассеян, блестели капельки вечерней росы, пахло морем, а чайки издавали оглушительный и нескончаемый гвалт. На пустоши этой, рядом с дорогой, стоял супермаркет, в котором майсы решили пополнить свои запасы съестного.

Внутри они услышали французскую речь и их очень удивило то, как резко меняется граница языков. Им казалось, что язык должен меняться постепенно и, недалеко от границы с Германией, быть каким-то французско-германским, но нет, все люди говорили здесь на чистейшем французском, который майсы ожидали услышать уже ближе к Парижу, в который им, впрочем, совершенно не хотелось заезжать.

 После скромного ужина, а ужинали ребята невиданным ими доселе арабским блюдом кускус в пластиковой коробочке, они решили здесь же, на пустыре, неподалёку от магазина, расставить свой переносной шатёр, чтобы и утром сходить за покупками, ведь, как известно, загородные торговые площади всегда дешевле тех, что располагаются в черте поселений.

Но, не тут то было. Стоило ребятам начать расставлять палаточные дуги, как непонятно откуда появилась ЖАНДАРМЕРИЯ. Майсы слышали, что во Франции, вообще нельзя ставить палатки в неположенных местах, а положенные места называются кэмпингами, поэтому они решили, что полицейские пришли их арестовать. Но истинная цель визита жандармов очень удивила майсов. Не арестовывать бедных путешественников, которые решили переночевать на Богом забытом пустыре, пришли стражи порядка, а спасти их.

- Здравствуйте! Вы собираетесь остановиться здесь на ночь? Не стоит этого делать. Это очень, очень опасно. Когда сгустится тьма, здесь появятся НЕЛЕГАЛЬНЫЕ МИГРАНТЫ. Они ОЧЕНЬ опасны, у них есть ОГРОМНЫЕ ножи. И они могут зарезать вас ради одного евро, такие случаи уже бывали. Они пытаются здесь перебраться в Англию, где большие пособия по безработице. Если вам не на чем уехать, мы можем отвезти вас в соседний город. Там гораздо безопаснее.

Не то, чтобы майсы боялись нелегальных мигрантов больше, чем древних германцев, но раз полицейские сами вызвались их подвезти, то почему бы не воспользоваться их помощью. Поэтому Чарли спросил только об одном:

- А этот город, в который вы хотите нас перебросить, ближе к Атлантическому океану?

- Да, на сорок километров к западу, а значит ближе.

- Ну тогда валяйте, везите нас, мы согласны, - сказали ребята.

 

Город, в который привезли майсов очаровательные полицейские назывался Булонь. Жандармы, правда, не сдержали своего обещания высадить ребят возле парка, где те смогут переночевать. Навернув пару кругов по незнакомым им улицам и, так и не найдя парк, полицейские поспешили расписаться в своём бессилии и вернуться к несению обязанностей в родном Кале.

Что ж, для майсов поиски ночлега были неотъемлемой частью романтики вольных путешествий и они смело приняли вызов судьбы. Улицы города были совершенно пусты, поэтому спросить, в какой стороне парк, было совершенно не у кого. Но, уже через 15 минут решение было найдено. В самом центре Булони, как оказалось, находится не площадь, не костёл и не крепость, а цветочная клумба, вокруг которой организован круговой перекрёсток. Засажена она была по окружности высокими густыми кустами, продравшись через которые, майсы ощутили себя в полной безопасности, так как снаружи никто не смог бы заметить их переносное жилище. Здесь они его и поставили и мирно легли спать, пожелав всем псам, которые этой ночью тоже спят в клумбах, добрых снов.

Вот какой сон увидела этой ночью Чухлинка. Ей снилось, будто она с Чарли отправилась в кругосветное путешествие, но забыла дома свою трубу. И вот, плывут они по Тихому океану, и посреди него, на максимальном отдалении от всех островов, качается на волнах старый покинутый людьми полусгнивший фрегат. Конечно, Чарли и Чухлинка решают исследовать содержимое этого судна, и, в одном из его трюмов, среди прочего оставленного людьми хлама, находят ту самую трубу Чухлинки, которую она забыла в городе Новое море.

 

Все едут в Париж.

Майсам казалось, что Западная Европа это место, где комфорт окружает людей не только в быту, но и сама природа исключительно благожелательна по отношению к человеку, не обременяя его ни запредельной жарой, ни холодом, ни назойливыми насекомыми. Но жизнь полна сюрпризов и возле заправки, на выезде из города Булонь, наши странники были атакованы неведомой мошкарой, до того приставучей, что ничего подобного ни Чарли ни Чухлинка, в детстве много времени проводившие за городом, не могли припомнить. Насекомые жалили, кусали, залезали в глаза и уши и никакого спасения от них не было. Убегать от них тоже было бесполезно. Букашки пускались в погоню и непременно настигали ребят. К пущему несчастью, ни одна машина не останавливалась. Никто не ехал вдоль побережья Ла-Манша, как хотели майсы. Все ехали только в Париж! Вот Парижа им еще не хватало, думали странники. Потом как выбираться из него? И упорно показывали табличку с названием городов на побережье пролива между Францией и Англией. Но не таков современный мир. Как в России никто не едет из Вологды в Кострому, а всем, и костромичу, и вологодчанину нужно непременно в Москву и только в Москву, так и во Франции, все хотят быть поближе к огням столицы, к свету витрин её центральных улиц. А если и не хотят, то сама жизнь заставляет всех туда стремиться. Но, так или иначе, спасение от мошкары всё же пришло. Сами майсы слишком упорны, чтобы из-за таких мелочей, как атака гнуса, изменять свои планы, но при этом слишком доброжелательны, чтобы отказать человеку, который сам предлагает им руку помощи. Итак, рядом с ними остановился автомобиль, из которого высунулась дружелюбная облысевшая голова пухлого араба, который жестами приглашая ребят сесть в автомобиль сказал: “Париж, Париж! Я не еду на запад, но могу довести до Парижа! Поехали!”. Так судьба распорядилась, что майсы, всё-таки, вопреки своему желанию, должны были попасть в Париж, застрять там на долгое время, возненавидеть его, а потом полюбить. 

Добросердечный араб всю дорогу рассказывал Чарли и Чухлинке истории из своей жизни и с интересом слушал о похождениях ребят. В итоге, проникшись их рвением, он решил оказать им помощь и вручил удивительную купюру, которую ни тот, ни другой никогда не держали в руках. Это была купюра достоинством в целых сто евро! Конечно, как того требуют правила хорошего тона, майсы поначалу отказывались от такого щедрого подарка, причём, делали это совершенно искренне, чего правила этикета как раз не требуют. Однако, вскоре они убедились, что араб совершенно непреклонен в своем желании поспособствовать их успешному путешествию. Кроме того, они вспомнили о своей миссии – давать людям возможность делать добрые дела, потому что нет ничего приятнее, чем помочь тем, кто в этом действительно нуждается. Поэтому, после непродолжительного разговора со своей совестью, Чарли дрожащими руками взял почти новую банкноту и положил её, конечно, в задний карман штанов, потому что специальных хранилищ для денег у майсов не водилось.

Никогда бы они не подумали, что ТАК увидят главный символ Парижа – Эйфелеву башню. Майсы предполагали, что завтра доедут до неё на метро и окажутся у подножья её давящей громады и высоты. Или случайно набредут на неё гуляя без карты. Или вовсе не набредут, потому что специально искать главный магнит, притягивающий в этот город миллион туристов каждый год, не планируют из своего путешественнического снобизма и презрения к достопримечательностям.

Но увидели они творение Эйфеля иначе. На подъездах к столице извилистая дорога взобралась на холм и взору майсов предстал весь вечерний Париж, в котором уже зажигались огни. Весь город лежал перед Чарли и Чухлинкой, а по центру его высилась горящая свеча из металлической арматуры. И если когда-то майсы и сомневались в архитектурных достоинствах этого символа Франции, то сейчас это сооружение казалось ребятам самым прекрасным на свете, ведь для них оно была символом того, что они сделали! “Мы смогли! Мы в Париже! Мы добрались до Парижа сами, без самолётов поездов, автобусов! Только силой своей смелости и доброты людей! Мы в Париже!” – кричали они про себя. “От самого дома до самой Эйфелевой башни!” – мысленно визжали от восторга майсы, и лишь огонёк в глазах выдавал степень восторга в котором на самом деле они пребывали.

Дружелюбный араб сказал, что хотел бы предложить ребятам ночлег, но не может, так как сам едет в гости, и высадил майсов там, где он уходил в сторону от направления к центру, в самом настоящем НЕГРИТЯНСКОМ районе, об опасности которых так много говорят по российскому телевидению. Район этот был застроен такими же белыми панельными высотками, как родное для Чарли Крылатское. Они высились как белые скалы на берегах северных океанов в сказочных представлениях греков о Гиперборее.

- Кто не понимает величия и изящества этих домов.. – начал было Чарли, - тот… не понимает их величия и изящества. – поймал он себя на желании осудить “несмышлёных” людей.

Лишь отдельные чудаковатые белые парни сидели в уличных макдональдсах в компаниях совсем-совсем черных ребят, которые в этот погожий денёк вовсе не показались майсам такими уж страшными. В поисках ночлега они заходили во дворы, но не находили ни гаражей, ни пустырей, ни открытых подъездов и крыш, поэтому они перешли через мост над железной дорогой и попали в промышленный район, где надеялись набрести на уютную пустошь. Но, неожиданно, погожая погодка стала превращаться погожая погодка превратилась в сильнейшую бурю с ливнем, лившим стеной, страшными раскатами грома и молниями, ветвистыми как раскидистые кроны дубов.

- Молния - это глаза неба, - сказала Чухлинка, когда майсы забежали под козырек первого попавшегося кафе. Это было заведение для дальнобойщиков и работников предприятий. В этот вечерний час оно было закрыто. Ребята думали переждать здесь непогоду, но ливень с грозой и не думали прекращаться. Это был настоящий шторм! К полуночи путешественники оставили всякие мысли о том, что стихия скоро утратит свою силу и, расстелив свои коврики прямо на крыльце забегаловки, завернулись в свои уютные спальные мешки. Сначала они долго сидели и наблюдали за величественным зрелищем шторма с грозой и благодарили судьбу за то, что она подарила им такую романтическую ночь. “Ведь, - думали они, - возможно мы и не нашли бы подходящего, достаточно уединённого и безопасного места для ночлега, если бы не этот ливень, который огородил нас стеной воды от окружающего мира”. Получалось, что этот шторм, на самом деле, их спас. Эта мысль окончательно успокоила странников и позволила им спокойно заснуть, несмотря на то, что, по сути, расположились они просто на асфальте под открытым небом посреди негритянского района в огромном, неизвестном городе. И, действительно, до самого утра их почти никто не беспокоил, кроме белого парня, который, по долгу службы, работал в любое время суток и не взирая на погодные условия. Это был электрик-монтёр, а, возможно, и человек какой-то иной загадочной профессии. Под утро он споткнулся об их тела развалившиеся на асфальте, желая проверить какой-то провод у входа. Проливной дождь к тому моменту еще не прекратился, небо было обложено чёрными тучами и, поэтому, несмотря на рассветный час, было ещё темно. Он сказал почему-то по-английски: “О, вы спите? It”s ok! Всё в порядке!” и, сделав то, ради чего пришел, скрылся за стеной дождя. То, что человек этот говорил на языке популярном по другую сторону Ла-Манша совершенно не удивило майсов, ведь они еще не знали, что в Париже на этом враждебном для всех французов наречии не говорит почти никто.

 

---

Дата добавления: 2021-11-30; просмотров: 19; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!