Сопоставление грамматики славянских языков
Одной из самых больших сложностей при изучении русского и других славянских языков является их флективность, однако западнославянские (в частности, чешский, польский и лужицкие языки) по праву считаются самыми флективными среди славянских . В данном аспекте, сопоставляя русский язык с другими славянскими, можно выделить следующие моменты: 1) количество типов склонений в чешском языке достигает 14, которые, в свою очередь, делятся на твердые и мягкие варианты, так как чешский сохранил праславянскую систему мягкого и твердого типов: žena — bez ženy, o ženě, но ulice — bez ulice, na ulici;
2) более сложная система чередований согласных на стыке морфем: чеш. ruka — v ruce, Praha — v Praze, babička — babiččin, пол. mucha — o musze, fi - lolog — fi lolodzy, серб. jezik — jezici, siromah — siromasi — «бедняк», укр. річка — у річці, Кременчук — у Кременчуці и т. п.;
3) чередование корневой гласной в закрытых слогах: чешск. kůň — но bez koně, словац. stôl — но bez stolu, пол. ogród — w ogrodzie, kościół — но w kościele, или украинском: Львів — до Львова, Київ — до Києва, кінь — без коня.
Русский язык (как и большинство других славянских) утратил древнюю модель образования собирательных существительных с суффиксом -ядь (ср. рус. челядь), тогда как в сербском и хорватском языках данная модель продуктивна, а ее сложность заключается в том, что лексически она не всегда обоснована: помимо детенышей животных (например, mače — mačad («котенок — котята»), jagnje — jagnjad («ягненок — ягнята»)) в эту группу могут входить лексемы, которые заучиваются как исключения, например: dugme — dugmad («пуговица — пуговицы»), bure — burad («бочка — бочки»), ćebe — ćebad («одеяло — одеяла»), uže — užad («веревка — веревки») и др. Категория одушевленности-неодушевленности наиболее вариативно проявляется в западнославянских языках. Так, в чешском и словацком языках, в отличие от русского, она реализуется также в дательном и предложном падежах ед. ч. в виде формального окончания -ovi для одуш. и -u для неодуш.: studentovi — но domu, словац. bratovi — но stolu, а также в именительном падеже мн. ч. чеш. Slováci, Češi — но stoly, словац. Česi — но hrady. В рамках дихотомии «одушевленность — неодушевленность» можно упомянуть о наличии особой категории лично-мужского рода в польском и словацком языках, в которых грамматически маркированными выступают лица мужского пола (люди): словац. vidím vlky — но vidím študentov, пол. lubię koty — но lubię Polaków [11, c. 29]. Рассматривая грамматические трудности в славянских языках по сравнению с русским на морфологическом уровне, нельзя не упомянуть о наличии двойственного числа у имен и глаголов, сохранившемся в словенском и лужицких языках: словен.: bogati mož dela (ед. ч.) — bogati možje delajo (мн. ч.) — bogata moža delata (дв.ч.); visoka lipa raste (ед. ч.) — visoke lipe rastejo (мн. ч.) — visoki lipi rasteta (дв. ч.).
|
|
|
Отсутствие падежей в болгарском и македонском языках (за исключением местоименных форм) «компенсируется» другой сложностью — наличием постпозитивного артикля, что является характерной чертой Балканского языкового союза. В то же время в сербском и хорватском языках функцию своеобразного артикля выполняют краткие (в роли неопределенного артикля) и полные (в роли определенного) формы прилагательных (при этом краткие формы сербских / хорватских прилагательных, в отличие от русского языка, до сих пор сохраняют систему склонения). Спряжение русских глаголов в ходе исторического развития значительно упростилось, в то время как чешское (5 классов, 14 типов) и польское — не без основания считаются самыми сложными среди славянских языков ввиду своей вариативности выражения одного и того же грамматического значения. Так, например, 1 л. ед. ч. русск. -у/-ю (кроме глаголов дам и ем и производных от них) в чешском выражается целым рядом формант: já dělám — já prosím — já čtu — já melem — já pracuji либо já pracuju (которые различаются стилистически). Если говорить о славянском глаголе, то традиционную сложность в изучении, как было сказано выше, представляет система времени и вида. Здесь русская система также оказывается далеко не самой сложной. Сложнее, например, образование будущего времени в польском и украинском, где сосуществуют два типа образования будущего сложного: пол. ja będę czytać / ja będę czytał, укр. я буду читати / читатиму), или форм прошедшего времени (перфекта) в западно- и южнославянских языках, которые требуют личных форм вспомогательного глагола быть (чеш. dělal jsem, серб. čitao sam), причем в польском эти формы присоединяются к основному глаголу и имеют два типа окончания — отдельно для мужского и для женского: byłem (м.р.) — byłam (ж.р.); byliśmy (мн. ч. м.р.) — byłyśmy (мн. ч. ж.р.)). Помимо этого в системе времен в южнославянских языках (болгарский, македонский, сербский) сохранились аорист, имперфект, плюсквамперфект, будущее в прошедшем, а в словенском жива особая глагольная форма — супин (словен. ni lahko spati (инфинитив) — «не могу уснуть» / jaz grem spat (супин) — «я иду спать») [2, c. 220]. Одной из отличительных особенностей восточнославянских языков, в том числе русского, является отсутствие энклитик, которые представлены в грамматических системах других славянских языков. В первую очередь это возвратные частицы, которые располагаются во фразе на втором месте после первого полнозначного слова синтагмы, причем в чешском и словацком языках, в отличие от русского, возвратные глаголы имеют две формы — с возвратной частицей в винительном падеже (чеш. se, словац. sa) и дательном (чеш., словац. si), а также краткие местоимения и формы глагола быть, используемые для образования перфекта и сослагательного наклонения, в сербском и краткие формы от глагола хотеть (т. е. hteti) — для образования будущего времени. Основная сложность заключается в их позиции в предложении, при этом в разных языках порядок энклитик не одинаков: ср. чеш. zdá se mi — пол. wydaje mi się («мне кажется»); или сербские энклитики с обязательным порядком их расстановки в синтагме: poklonio sam mu ga — «я подарил ему его», который несколько отличается от хорватского варианта: серб. lepa devojka je pevala i igrala — хорв. lijepa je djevojka pjevala i plesala. Таким образом, отвечая на стереотипный вопрос, какой из славянских языков труднее всего усвоить иностранцу, приведенные для иллюстрации примеры, по нашему мнению, убедительно доказывают, что в любом славянским языке есть свои сложности и «упрощения», русский язык по степени сложности грамматической системы очевидно не будет занимать «лидирующие позиции». В заключение необходимо обозначить наиболее существенные трудности, с которыми неизбежно сталкиваются изучающие русский язык как иностранный и которые ставят русский язык на позицию одного из самых сложных среди других славянских. В частности, это русская система глаголов движения. Нельзя также не упомянуть и часто приводимые в пример «исключительно русские» концепты судьба, душа, тоска, воля и др. с непереводимым на другие языки ассоциативно-культурологическим наполнением. Здесь отметим, что подобные непереводимые понятия имеются во всех языках, однако без знания русской фоновой культуры, менталитета и реализации данных ключевых концептов в сознании современных носителей русского языка будет трудно (а в некоторых случаях практически невозможно) понять их контекстное значение и прагматическую функцию даже в живой непринужденной речи, не говоря уже о языке художественной литературы, в кинематографе, песенно-музыкальной культуре и т. п. К лексико-стилистическим особенностям русского языка, отличающим его от моделей функционирования обиходно-просторечных форм общения остального славянского мира, следует отнести наследие старославянского языка, который сформировал его уникальную разноуровневую систему «штилей»: город — град, око — глаз, вельми — очень — оченно и т. д., что в значительной мере обогатило русскую лексику и стилистику, придав языку литературы особую возвышенность и поэтичность. Лексический пласт в освоении иностранцем русского языка (в отличие от других славянских языков) порой даже представляет собой непреодолимую сложность для иностранца: разговорный язык носителя «русского менталитета» изобилует цитатами из различных прецедентных текстов художественной или массовой культуры и истории, без фоновых знаний которых невозможно до конца и правильно понять русскую разговорную речь — особенности ее прагматики, стилистики, интенций. Например: Тварь я дрожащая или право имею; И он сказал: «Поехали!»; Ну и гадость эта ваша заливная рыба; И скучно и грустно, и некому руку подать...; Москва слезам не верит; Вечером деньги — утром стулья; Человек, измученный нарзаном; Здравствуйте, я ваша тетя; От Москвы до самых до окраин; увидеть небо в алмазах; как три тополя на Плющихе. Сюда же также относятся и многочисленные обыгрываемые в конкретном контексте языковые трансплантанты и интертекстемы, понятные только носителю русской культуры: «шпрехать по-русски»; «говорить на инглише»; «здаравеньки булы» (укр.); «А он — не ферштейн нихт по-абхазски»; «шерше-ля-фам»; «гамарджоба, генацвале!» и т. п [12, c.79]. Однако данный аспект уже относится к иному пласту языка (не входящий в общую тематику настоящей статьи), который в отчетливой степени характеризует и отличает манеру реализации русской разговорной речи от других славянских языков, что заслуживает отдельного рассмотрения.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«Язык всем знаниям и всей природе ключ»,— сказал великий поэт Г.Р.Державин.
Уже много сказано и написано о том, что особую значимость сегодня приобретает изучения иностранных языков. Формирование ценностного отношения к языку должно стать одной из важнейших задач лингвистического образования. Учить любить слово, понимать его, уметь пользоваться им, уметь отличать от другого — цель лингвистических уроков.
В последнее время преподавание славянских языков в современном образовании осуществляется в условиях значительных изменений. Эти изменения обусловлены потребностями современного общества.
Формирование и развитие коммуникативной компетенции обучающихся достаточно актуально, для этого в методике преподавания разрабатываются все новые и новые технологии.
Необходимость знания славянских языков и сравнительных процессов, протекающих в славянских культурах, является задачей подготовки студентов.
В работе рассмотрен сопоставительный метод обучения славянским языкам, исследованы виды компетенции и компетенциальный подход в современном преподавании славянских языков, проблемные вопросы при обучении иноязычной аудитории.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1.Авдеева И. Б. Инженерная коммуникация как самостоятельная речевая культура: когнитивный, профессиональный и лингвистический аспекты (теория и методика обучения русскому языку как иностранному): Монография. М., 2005.
2.Авина Н. Родной язык в иноязычном окружении. М.; Вильнюс, 2006. Кондрашов Н. А. Славянские языки. М., 1986.
3.Баданина, И.В. Изучение актуальных процессов грамматики современного русского языка в иностранной аудитории / И.В. Баданина. ‒ М., 2005. 2.
4.Бердяев, Н.А. Русская и польская душа / Н.А. Бердяев // Философия свободы. - Москва : ФОЛИО, 2004.
5.Бобрышева, И.Е. Учет национальных лингво-методических традиций в обучении русскому языку иностранных студентов / И.Е. Бобрышева. ‒ М., 2005.
6.Буданова, Т.А. Язык специальности / Т.А. Буданова. ‒ СПб. гос. университет, 2003.
7.Ван Илен Методические рекомендации учебного процесса по русскому языку в отсутствие языковой среды / Ван Илен, М.П.
8.Василенко, Е.И. Методические задачи по русскому языку (для иностранцев) / Е.И. Василенко, В.В. Добровольская. ‒ СПб., 2003. 6. Велик, Л.М. Педагогические условия управления мотивацией овладения речевой деятельностью иностранных студентов-нефилологов / Л.М. Велик. ‒ Ставрополь, 2002.
9.Васильева Т. В. Отбор и описание лексико-грамматического материала: подъязыки специальности для иностранных учащихся инженерного профиля: Монография. М., 2005.
10.Капитонова Т. И., Московкин Л. В., Щукин А. Н. Методы и технологии обучения русскому языку как иностранному / Под ред. А. Н. Щукина. М., 2008
11.Лифанов К. В. Морфология словацкого языка. М., 1999.
12.Савченко А. В., Хмелевский М. С. «Здаравеньки булы!», или К вопросу о лексической трансплантации (русско-украинские параллели в национально-культурном дискурсе) // Матер. междунар. науч.-практ. конф. к юбилею д. ф. н. проф. А. М. Мелерович. М.; Кострома, 2008.
13.Савченко А. В., Хмелевский М. С. Семантикостилистический анализ русских глаголов, выражающих передвижение человека: от стандарта к субстандарту // Slavia. Прага, 2017. Vol. 86. № 2–3. С. 353–365. 6. Соколянский А. А. Введение в славянскую филологию. М., 2004. 7. Широков О. С. Языковедение: введение в науку о языках. М., 2003
14.Соколянский А. А. Введение в славянскую филологию. М., 2004. Широков О. С. Языковедение: введение в науку о языках. М., 2003. Чеснокова. ‒ М.; Харбин, 1989.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 80; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!