Сущность немецкого позитивизма.
Возникновение и сущность позитивизма.
1. Предпосылки возникновения позитивизма.
2. Сущность немецкого позитивизма.
3. Французский позитивизм Конта.
4. Отношение к позитивистским концепциям в конце ХIХ- ХХ вв.
Предпосылки возникновения позитивизма.
XVII в. знаменуется, с одной стороны, важнейшими экономическими и политическими изменениями, а с другой – появлением новой философии и науки, вселившей веру в ее безграничные возможности. Все это оказало огромное влияние на развитие общественно-политической (и в меньшей степени исторической) мысли. Философия и наука XVII в. основывались на рационализме, то есть на принципах, что мир познаваем, что любое знание не должно приниматься на веру, а должно быть проверено разумом и логикой. Рационалистические взгляды стали преобладать и во взглядах на проблемы развития общества и государства. Общественные мыслители XVII в., с одной стороны, не имели еще достаточной исторической базы, чтобы строить свои выводы на ней, а с другой – находились под впечатлением успехов физики. Это привело к распространению натурфилософских взглядов на общество и его историю. Вполне естественно, что стала популярной идея уподобления общества механизму. Вот почему в ряде социальных теорий важное место занимали идеи так называемой «социальной физики», «социальной механики», «социальной геометрии» и т. Такой подход перенесения принципов механики на изучение общества получил позже название механицизма. Исходили из идеи: если универсальные законы естествознания позволяют правильно объяснить и успешно предсказать явления и процессы природы, то почему нельзя найти аналогичные закономерности в истории? А представления об универсуме, упрощенно говоря, были как о гигантском механизме, приводимом в движение сложной системой «пружин и балансиров»
|
|
|
Логику философии социального механицизма упрощенно можно представить следующим образом: 1) законы общества в целом считаются подобными законам природы, особенно физики (мысль, принципиально сходная с античным подходом); 2) общество рассматривалось как простая сумма равновеликих единиц-индивидов; 3) основными силами, действующими в обществе, считалась совокупность форм волеизъявлений людей, которые иногда именовали «страстями»; 4) как и в механике, эти силы действуют лишь в двух направлениях – притяжения и отталкивания; 5) таким образом, свойства индивида имеет смысл взять в качестве первичных аксиом, из которых далее можно рационалистическим путем вывести законы; 6) а поскольку это будут универсальные законы, они позволят дать теорию общества; 7) если удастся понять законы общества, значит, можно будет перестроить его в соответствии с тем, что говорит теория о его наилучших формах.
|
|
|
Представление, что законы общества в принципе соответствуют законам механики при его неадекватности, тем не менее, поставило перед философией новую очень крупную задачу: открыть общие законы, по которым протекает развитие общества. Само по себе представление о том, что общество функционирует по универсальным законам, что история – это не только рассказ о великих деяниях, а реализация этих законов, было весьма новым словом. И это закладывало возможность появления философии истории (которая и родилась в следующем веке). Фактически эта проблема стала одной из важнейших для философии и теории истории на следующие три века. Примитивизм механицизма вполне очевиден, поскольку общество не есть механический агрегат его членов, а является очень сложной системой, которая по своим свойствам далеко превосходит простую сумму ее составных частей, а границы изменения обществ во многом предопределены уровнем их развития и историческими особенностями. Однако более соответствующий реальности органический взгляд на общество как на достаточно слаженный организм, все части и функции которого пригнаны друг к другу, появится еще не скоро. Но у механицизма есть и заслуги: он был вполне прагматическим (= рационалистическим) подходом к исследованию общества.
|
|
|
Основа законов общества рационалистам виделась в неизменной природе человека. Если удастся открыть естественные законы неизменной человеческой природы, то станут понятны и законы общества, а тогда общество можно перестроить согласно разумным критериям, соответствующим человеческой природе. В процессе ее исследования появился целый ряд крупных теорий. Научные и философские парадигмы XVII в. были не только механистическими, но и часто деистскими. Иными словами, наука могла многое объяснить с помощью открытых законов, но для объяснения источника движения вынуждена была прибегать к идее божественного первотолчка. Философия могла строить рационалистические схемы, но они далеко не всегда «работали» без идеи существования Бога. Вот почему появлялись рационалистические концепции общественного развития, которые способствовали преодолению взгляда на исторический процесс как на осуществление божественных предначертаний, но еще во многом были связаны с предшествующими историческими концепциями. Для объяснения вечных неизменных законов природы и общества Бог еще был нужен, но для объяснения, как эти законы «работают», можно было вполне обойтись без теизма. Впрочем, наука и религия в Новое время нередко шли рука об руку.
|
|
|
В Европе одновременно с теоретическими воззрениями рационализма ширилась практика эмпиризма, основоположником которой был Ф.Бэкон. «Надежду на дальнейшее движение науки вперед» он связывал с получением и сбором многочисленных «светоносных» (собственно научных) опытов». Однако они ещё не составляют науки. «Научный опыт в нашем понимании - это скорее проницательность и своего рода охотничье чутье, чем наука». Опыты «сами по себе не приносят пользы, но содействуют открытию причин и аксиом (аксиомами он называет научные законы – В.А.)», помогают «открыть в чем-либо естественную причину». Бэкон выдвинул новаторскую идею, в соответствии с которой главным методом познания должна стать индукция. Под индукцией философ понимал обобщение множества частных явлений и получение на основе обобщения общих выводов. Ф. Бэкон писал: «Но как бы истинная индукция ни отличалась от принятой до сих пор, она также сильно отличается от метода эмпирии. Ибо эмпирия не выходит из пределов особенного, она всего лишь переходит от опыта к опытам, от одних попыток к новым попыткам; индукция же извлекает из попыток и опытов причины и общие положения, а затем выводит новые опыты и попытки из этих причин и общих положений или принципов. Поэтому индукция не остается на поверхности, она постоянно как бы поднимается и опускается: вверх к общим положениям, вниз к экспериментам». То есть, Ф. Бэкон исходил из единства рационального и эмпирического, наличия связи между экспериментальным и теоретическим знанием. Достоинство индукции Бэкона –интенсификация процесса познания. Недостаток индукции – ее недостоверность, вероятностный характер. Путь преодоления главного недостатка индукции, по Бэкону, – в накоплении человечеством как можно больше опыта во всех областях знания. Ф. Бэкону принадлежит одна из попыток классифицировать имеющиеся науки. Основание классификации – свойства человеческого ума: память, воображение, рассудок. Памяти соответствуют исторические науки, воображению – поэзия, рассудку – философия.
В эпоху Просвещения XVIII в. сформировалась немецкая традиция понимания истории как «искусства, к которому добавлена наука». В начале XIХ в. проявилась потребность в отношении к теоретическому знанию в историческом исследовании. История начинает представляться как «наука, к которой (может) добавлено искусство». Складывалась традиция историко-философского осмысления исторического процесса. Ее основоположником считается немецкий просветитель Иоганн Готфрид Гердер (1744–1803). Его философско-историческое исследование выстраивалось на основе анализа исторических событий. Гердер высказал ряд идей в процессе разработки собственной философии истории человечества, которые получили развитие в исторической науке XIX–XX вв.
Взгляд И. Г. Гердера на историю человечества как единое целое, который высказывал также его современник из Гёттингенского университета Август Людвиг Шлёцер, стал своеобразной предтечей будущих концептов И. Г. Дройзена. Идея об определяющей роли целого (общества) по отношению к части (индивиду) основывалась на существовании взаимосвязи между всеми людьми и между людьми и целым. Ни один из индивидов не сделался человеком сам по себе: все человеческое связано с обстоятельствами жизни человека, обусловленными духовным генезисом, воспитанием, народом. Ведущие немецкие историки высказались против абстрактного историко-философского осмысления.
Сущность немецкого позитивизма.
Становление исторической науки в Германии нашло выражение в оформлении немецкого позитивизма в области истории во главе с Леопольдом фон Ранке (1795–1886) профессором Берлинского университета (1825–1871), официальным историографом Пруссии с 1841 г.
Основу позитивизма составляли следующие исследовательские установки. Принцип историзма определялся в качестве важнейшего принципа гуманитарных наук. Суть его заключается в утверждении, что все исторические эпохи — определенные фазы одной и той же эволюции, где каждый фазис вытекает из предшествовавшего и готовит следующий в зависимости от неизменных законов (преемственность, «снятие»).
Причинно-следственная связь событий является основой исторической концепции. Прогресс и порядок рассматривались как два основных и взаимосвязанных условия современной цивилизации. Прогресс понимался как беспрерывный поступательный ход к одной определенной цели. Достоверное знание в противоположность сомнительному устанавливалось путем восхождения от простого к сложному. Позитивизм выдвигал возражения против спекулятивных (умозрительных, метафизических) построений. Позитивное знание означало познание всего того, что есть в действительности. Выявленные в источниках факты были «твердым телом» истории, и нужно было только накапливать их побольше, строго описывать и бесхитростно излагать. «Основой исторической науки, — писал другой представитель «немецкой исторической школы» Эд. Мейер, — всегда останутся факты, то есть то, что реально познаваемо...». Критика не отвергалась, более того — она была поднята на более высокую ступень: теперь уже и содержание документов было заподозрено в неточности, ненадежности, авторы их — в тенденциозности. К внешней критике источников добавилась внутренняя, детище «немецкой исторической школы» (от Б.Нибура, А.Шлецера и Л.Ранке до Э.Мейера и Э.Бернгейма). Однако эта удвоенная критика должна была лишь вылущивать факты из шелухи искажений и наслоений. предполагалось, что простое сложение этих «очищенных» фактов наталкивает непредвзятого историка на понимание хода истории, поскольку «факты сами за себя говорят». «Все факты являются одинаково важными». «Погашение» индивидуальной предвзятости историка, его «я» считалось вполне осуществимой задачей. Концепция ранних позитивистов основывалась на сводимости фактов к продуктам непосредственного объективного наблюдения историка, то есть к препарированным источникам, документам.
«Исторические факты, — иронизирует по этому поводу К.Беккер, — стали в конце концов казаться чем-то прочным, реальным и вещественным, как физическая материя, чем-то обладающим определенной формой и ясными, устойчивыми очертаниями, как кирпичи и другие строительные материалы, так что мы можем легко представить историка, который спотыкается в прошлом, ушибая ноги о не замеченные им твердые факты».
Нарративная методика позитивизма, основанная на реальности событий и фактов, описывала историю без всяких «метафизических домыслов». Общие выводы из исторического материала для позитивиста воспринимались как «метафизика», которая не годилась для описания истории. В позитивизме проявилась попытка предвидения: изучать реальную действительность, чтобы предполагать о том, что должно произойти. Понимание истории в духе позитивизма ограничивало область теоретических изысканий в области истории. Историки- позитивисты не считали исторический факт сложной проблемой. Свою задачу они видели в кропотливом сборе фактов в уверенности, что после того, как источники признаны подлинными, содержащиеся в них данные так же должны быть достоверными. Позитивисты стремились построить методологию истории по образцу естественных наук, подняв значение поиска исторических фактов как прочных элементов знания.
Отцом новой исследовательской методики, основанной на тщательном изучении архивных материалов реконструкции исторических фактов называют Л. Фон Ранке. По словам современного историка исторической науки Лутца Рафаэля, во многих странах и прежде всего, в Германии сложился своеобразный культ Ранке. О Ранке пишут: «Именно Ранке в духе позитивизма определил задачи исторического исследования – показать, «как, собственно, все происходило». «Представители школы Ранке сделали историзм, а затем и позитивизм основополагающими принципами исследований, минимизировав «издержки» романтизма (мистицизм, сентиментализм, художественную риторику»)».
Ранке начинал как филолог. В 1814 г. он поступил в Лейпцигский университет, чтобы изучать теологию и классическую филологию. По его собственным словам, первая же лекция профессора Виланда по истории надолго отбила у него охоту заниматься этим предметом. Под руководством Христиана Даниэля Бека он постигал «реальную филологию», которая рассматривала тексты как источники конкретного исторического знания, а у Готфрида Германа учился «филологии языка», то есть критике и комментированию. 20 февраля 1817 г. за диссертацию о Фукидиде ему была присуждена ученая степень.
Поворот в профессиональной судьбе Ранке обозначился осенью 1824 г., когда он опубликовал свой труд – первый из двух томов «Истории романских и германских народов с 1494 по 1535 гг.» с приложением «К критике современного историописания». Уже в этой работе были представлены и реализованные базовые принципы, отличавшие Ранке-историка. Его всего больше интересовала индивидуальность каждого исторического деятеля, личность. Именно здесь он сформулировал фразу, которая стала фундаментом его исследовательского метода и лозунгом профессиональной самореализации многих поколений немецких историков – «писать, как это было на самом деле». В развернутом виде мысль сформулирована так: «История возложила на себя задачу судить о прошлом, давать уроки настоящему на благо грядущих веков. На эти высокие цели данная работа не претендует. Её задача — лишь показать, как все происходило на самом деле (wie es eigentlich gewesen)». Есть разные варианты перевода этих слов на русском языке: «Как оно было», «Как (оно) собственно, происходило», «Как именно было», «Как было на самом деле» и др. Такая множественность уже символизирует проблему гуманитарного знания. Эта формула привлекает своей краткостью и емкостью. Однако при всей краткости и простоте она оставляет простор для разнообразных толкований. Ранке, как будто бы не собирался давать определения истории. Ранке формулирует этот внешне скромный же и на первый взгляд позитивистский тезис: только установить, как было.
Требование Ранке изучать прошлое, «чтобы показать, как все происходило на самом деле», было направлено против широкомасштабных эволюционных схем историков Просвещения и последователей Гегеля. Его нарративный стиль плохо сочетался с отвлеченным анализом и обобщениями, но хорошо подходил для передачи специфики конкретного события. Классическое понимание историзма противоречило как всеобъемлющим теориям о социальной структуре общества, так и теориям социальных перемен, а стремление рассматривать каждую эпоху как отдельное целое трудно совместить с любым взглядом на историю как на поступательное движение к желаемой цели.
Успех Ранке зиждился, прежде всего, на первоклассной филологической подготовке. Знание языков и понимание их развития было поставлено во главу угла. Исторический источник и его адекватное прочтение стало основой исследовательской практики историка. Здесь-то у Ранке яснее и четче всего отделяется профессиональный статус историка от писателя и философа. Строгость и точность в изложении полученных результатов – обширный подстрочник – претендовали на максимальный объективизм исторического знания. Дистанцирование от морализаторства и политики позволяло историку, помысли Ранке, добиваться этого. В схеме Ранке факты сами объединяются в общие группы, поэтому задача историка заключается в отборе этих естественных групп и раскрытии их смысла. При этом обнаружится непрерывность между событиями, нить взаимодействий и влияний, переходов от одного исторического стремления к другому. Данная нить нигде не прерывается. Поэтому допускались рассуждения о всемирной истории и общем развитии человечества. Но общий труд по истории человечества в целом воспринимался иронически: «всемирная история, собственно говоря, есть только случайная конфигурация и не имеет метафизического значения». Ранке чужды глобальные обобщения (общие законы имеют место лишь в рамках божественного предопределения).
Л. фон Ранке категорически отказался от какой-либо философской схемы: он являлся противником гегелевских обобщений в применении к истории. Критическое восприятие идей Гегеля выразилось в утверждении, что в основе учения о развитии мирового духа лежит в высшей степени недостойное представление о Боге и человечестве. По мнению Ранке, в историческом развитии не имеет смысла искать иных руководящих идей, кроме смены тенденций, в которых соединяются в различные эпохи элементы материального и духовного свойства: хозяйственные, политические, правовые, нравственно-религиозные, умственные и др. Поэтому внимание акцентировалось на жизни государств: в фокусе предпочтений оказались вера и религия, политические учреждения, правовые отношения, хозяйственные условия.
В истории человечества, по Ранке, обнаруживается бесконечное разнообразие процессов, которые проявляются по определенным законам. Под руководящими идеями понимаются господствующие тенденции каждого века. Историк должен расчленить основные тенденции веков и развернуть великую историю человечества, которая представляет комплекс этих различных тенденций. В каждой эпохе человечества проявляется определенная тенденция. Прогресс в истории основан на том, что движение человеческого духа проявляется в каждом периоде, выдвигая то одну, то другую тенденцию и своеобразно проявляясь в них. При этом Ранке опровергал понимание прогресса как достижения в каждую эпоху человеческой жизни более высокой ступени развития, он отрицал мнение о том, что каждое последующее поколение во всех отношениях превосходит предыдущее, имеет преимущество в отношении прежних.
Ранке – историк-практик, его задача «возродить» исторические персонажи и события. Изучение индивидуальной жизни в истории признавалось приоритетным основанием: каждая эпоха есть нечто, имеющее цену само по себе, поэтому заслуживает рассмотрения. Ранке утверждал: историк должен обратить внимание на то, как думали и жили люди в определенный период. Эта установка созвучна гораздо более позднему подходу, разработанному в XX в. представителями французской школы «Анналов» (воплощенному, например, в изучении Эммануэля Ле Руа Ладюри средневековой деревни Монтайю в XIII в.: «как жил» или «как чувствовал» житель средневековой деревни).
Л. фон Ранке отмечал, что ценность каждой эпохи определялась не тем, что являлось ее последующим результатом, а ее собственным существованием, ее собственным Я. Помимо неизменных основных идей (например, нравственных), каждая эпоха имеет свою собственную тенденцию и свой собственный идеал. Важно выявить различие между отдельными эпохами, чтобы рассматривать внутреннюю необходимость их последовательности. Отрицать при этом наличие прогресса не имеет смысла, но это развитие происходит не в виде прямой линии — скорее это поток, который в разное время и в разных условиях по-своему прокладывает себе дорогу. Он считал, что в материальных вещах прогресс предполагается, но иначе обстоит в области нравственности: нередко более ранние эпохи оказывались гораздо нравственнее более поздних. Понятие прогресса не применимо к произведениям гениев искусства, поэзии, науки. Незначительно проявление прогресса в индивидуальном, нравственном, религиозном существовании. Однако распространение нравственных и религиозных идей, вообще идей человечества находится в постоянном прогрессе. В духе позитивизма сущность исторического повествования определялась как изложение становления и хода того, о чем рассказывалось. Из всего исследованного материала приводилось лишь то, что необходимо для определенной цели, а этой целью являлось изложение становления выявленной исследователем идеи. В результате картина имела неизбежно односторонний и ограниченный характер, поскольку нельзя было увидеть все многообразие, многое отбрасывалось, оставлялось вне поля зрения. В этом контексте повествовательного изложения требовалось строго соблюдать некую научную объективность. А именно, выразительно изложить в своем исследовании для своего государства, что народ пережил и совершил, как бы дать ему образ самого себя. Эта задача, определяемая как долг исследователя, оценивалась особенно значительно при рассмотрении начала зарождения государственного и национального сознания.
Ранке говорит о важности знать, как «собственно» было, то есть подчеркивает самоценность всей конкретики, из которой рождается общий взгляд. Ведь общего без частного не существует, и именно в сфере истории, где субъекты осознают свою неповторимость (ценность индивидуального бытия).
Педантизм и «приземленность» Ранке снискали ему оценку консервативного историка. В значительной степени это связано с тем, что он первым реконструировал целостную картину истории прусского государства. Ранке предстает, прежде всего, как патриот, носитель идеи великой истории Германии. И, возможно, главный фактор жизненности метода Ранке заключается в ставке на творческую самостоятельность исследователя, которую выдающийся немецкий историк трепетно взращивал в своих учениках. Представители школы Ранке требовали в качестве научной легитимизации исторической науки нахождение законов, по которым движется и изменяется историческая жизнь. Под историческими законами понималось такое определение, которое являлось бы для истории постоянным и определяющим. С этой позиции была предпринята попытка «возвести» историю, как заявляли позитивисты, «в ранг науки».
Для всех историков понятно, что их труд заключается в поиске, публикации, изучении источников. Но источники нужно осмысливать, что может быть уже и не есть историческое исследование в чистом виде. Истинный смысл событий выстраивается на основании анализа мыслей и поступков деятелей – чем сам Ранке, как все историки-классики от Геродота до наших дней и занимались.
Труды самого Ранке, как и творчество любого выдающегося ученого, не встраиваются полностью в ряд позитивистских исторических работ. Сочинения Ранке не были ни механистическими, ни сугубо фактологическими. Скорее идеи, подходы, мысли и в целом наследие Ранке можно рассматривать как высшее достижение времени, проникнутого «позитивным» духом». К сожалению, в точности установить «как было» историки не могут, потому что им всегда (как раз исходя из общего, из картины мира, из своей субъективности) приходится домысливать, «как должно было (и могло) быть» – это невозможно без участия воображения.
Дата добавления: 2020-11-15; просмотров: 639; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!