Глава 3. Сингулярное правопреемство в обязательствах по современному российскому гражданскому праву 2 страница
Против подобных взглядов самым решительным образом выступил уже неоднократно восхваленный нами А.С. Кривцов. Безосновательных, в прямом смысле этого слова, действий не бывает. Всякое действие имеет причину. Значит, не может быть и безосновательных сделок. Никто не обязывается только затем, чтобы обязываться *(231). Никто не выдает ценной бумаги просто из стремления выдать бумагу; никто не заключает договор ради самого договора; никто не дает делегационного обещания ради самого обещания. Ценная бумага выдается ради, например, получения кредита; договор заключается для того, чтобы приобрести, например, вещь; делегационное обещание дается, допустим, в расчете на ликвидацию долга делегата перед делегантом. Причина сделки, ее ближайший мотив - хозяйственный или правовой - всегда существуют. Но юридические функции основания сделок могут быть различными как в материально-правовом, так и в процессуальном аспекте.
Различие между абстрактными и каузальными сделками основано, прежде всего, на том факте, который право предполагает действительным. Если законодатель предполагает, что основание (causa) сделки наличествует, действительно и не отпало ...тогда перед нами сделка абстрактная; если же в роли предмета предположения выступает факт отсутствия основания - сделка каузальная *(232). Как на следствие вышеназванного материально-правового различия нужно указать и на различие процессуально-правового характера, а именно - на различное распределение бремени доказывания наличности основания обязательств, в зависимости от того, возникли ли они в силу абстрактной, или в силу каузальной сделки. Если кредитор желает реализовать права, приобретенные им по каузальной сделке, то он должен доказать, что должник, принимая на себя корреспондирующие его правам обязанности, имел на это соответствующее правовое основание *(233). Причем даже доказав это обстоятельство, кредитор может столкнуться с возражениями должника, касающимися того обстоятельства, что данное основание оказалось недействительным или отпало впоследствии. Но если кредитор требует реализации своих прав, вытекающих из абстрактной сделки, то он не обязан доказывать существование и действительность правового основания возникновения своих прав - таковое предполагается существующим и действительным. "При абстрактных договорах обязательство реализуется помимо доказывания его правооснования, и это делает его способным легко переходить от одного лица к другому" *(234), - пишет И.Б. Новицкий в одной из своих ранних работ советского времени.
|
|
|
Свойство абстрактности - каузальности сделок можно выразить и "через должника". Должник по обязательству из каузальной сделки может не производить исполнения и вообще ничего не делать и не говорить до тех пор, пока кредитор не докажет наличие и действительность основания возникновения своих прав. Должник же по обязательству, возникшему из абстрактной сделки, желающий снять с себя бремя исполнения такого обязательства, сам должен доказать, что права кредитора безосновательны, а потому не подлежат осуществлению и защите. Если он будет отказываться от исполнения и при этом никак не обоснует своего отказа, такое его поведение будет расцениваться как неправомерное, а сам должник будет принужден к исполнению через суд.
|
|
|
Исследований советских ученых-юристов в области абстрактных и каузальных сделок не существует. Само разделение сделок на абстрактные и каузальные было объявлено "в советских условиях" незначимым и схоластическим *(235). "Советское право вообще относится отрицательно к абстрактным сделкам, - писал И.Б. Новицкий в другой свой работе. - Советскому праву нет надобности в таком чрезмерном укреплении права кредитора, чтобы не давать должнику возможности даже ссылаться на неосуществление того основания, из которого возникает право кредитора. Советскому праву чужд формальный подход; оно обращает главное внимание на материальную сущность отношения. ...Поэтому абстрактные сделки допускаются у нас только в совершенно исключительных случаях (например, расчеты по сальдо). Относительно абстрактности уступки права требования никаких указаний в законе нет, а потому нет оснований признавать ее абстрактной" *(236) (выделено мной. - В.Б.). Тот же самый вывод и на том же самом основании сделан И.Б. Новицким и в отношении перевода долга *(237).
|
|
|
Позднее вопрос об абстрактных и каузальных сделках лишь упоминался в рамках учебной литературы, причем об абстрактных сделках говорилось именно как о сделках, действительность которых не зависит от наличности и действительности их основания *(238). В теорию никто не углублялся, да и никого это не интересовало, что было естественно, ведь "количество абстрактных сделок, известных советскому гражданскому праву, исчисляется единицами" *(239). По изложению учебников создавалось впечатление, что не просто "единицами", а "единицей", ибо единственным примером абстрактной сделки, известным советским учебникам гражданского права, был вексель. Такое положение вещей сохраняется в литературе до сих пор. В последних учебниках гражданского права вспомнили тезис И.Б. Новицкого о том, что "для действительности абстрактных сделок обязательно указание на их абстрактный характер в законе" *(240) (выделено мной. - В.Б.); "действительность абстрактных сделок, недопустимость оспаривания их основания возможны лишь при обязательном отражении их абстрактного характера и установлении соответствующего запрета в законе" *(241) (выделено мной. - В.Б.). Как будто авторы подобных "предложений" не знают, что подобных "указаний" и "запретов" нет и никогда не было ни в одной гражданской кодификации мира!
|
|
|
"С сожалением приходится отмечать, что теории абстрактных сделок в современной российской цивилистике уделяется очень мало внимания, и совершенно естественно, что отсутствие таких разработок приводит к весьма своеобразной трактовке этого понятия в правоприменительной практике в приложении к конкретным видам сделок" *(242), - пишет Л.А. Новоселова. Мы полностью разделяем эти сетования. Приведенные выше высказывания относительно необходимости указания на абстрактный характер сделок в законе в современных условиях никак не могут быть признаны правильными. То, что безусловно соответствовало действительности во времена написания своих работ И.Б. Новицким и вывод о чем делал честь ученому, сегодня не имеет никакого отношения ни к действительности, ни к чести "авторов" приведенных тезисов. Сделка абстрактна не потому, что ее так "обозвал" закон! С этой точки зрения даже вексель не есть абстрактная сделка, потому что ни один нормативный акт не характеризует ни сам вексель как абстрактную ценную бумагу, ни сделку по выдаче (передаче, акцепту, авалированию) векселя как абстрактную сделку. Применительно к советским и даже современным российским законам разделение сделок на каузальные и абстрактные является действительно схоластическим, ибо сам закон на терминологическом уровне подобной классификации не проводит. Но если принять во внимание не чисто словесную, а смысловую сторону гражданского закона, то станет очевидным, что для того чтобы констатировать наличие абстрактных и каузальных сделок нет, никакой надобности выискивать соответствующие слова в тексте закона. Подобное разделение обнаруживается не из слов и выражений Кодекса, а из его содержания, хотя бы и переданного другими словами.
Сделка абстрактна не потому, что ее так назвал или того пожелал закон, а потому, что из самого содержания сделки вытекает, что ее совершивший желал бы облегчить режим осуществления прав, возникших из этой сделки. Внешне абстрактность сделки уступки требования выражается в том, что в ее содержании отсутствует условие об эквиваленте за предоставленные (уступленные) права. Так, если в заключенном договоре идет речь о том, что одно лицо обязуется передать другому определенную вещь, но нет ни слова об основании передачи (то ли за эту вещь оно получит деньги, то ли иную вещь, то ли рассчитывает на дарение, то ли на арендную плату, то ли еще на что-то - непонятно) - перед нами абстрактный договор (абстрактная сделка), если угодно - договор о передаче вещи или договор о традиции. Но если перед нами договор о передаче вещи, в котором хотя прямо сказано, что он "абстрактный", однако при этом указывается, что вещь передается за предоставленные деньги, нет никаких оснований квалифицировать данную сделку как абстрактную. Еще раз подчеркиваем: дело не в том, чтобы назвать сделку абстрактной, а в том, чтобы она по сути своей была таковой; в том, чтобы наличность и действительность производимых ею юридических последствий не зависели от основания совершения этой сделки. Абстрактная сделка - одно из средств укрепления стабильности гражданского оборота и вместе с тем одно из средств упрочения абсолютно-правовых результатов сделок - результатов, на которые при нормальном ходе оборота полагается неопределенный круг лиц. Поэтому весьма логично признавать абстрактный характер в первую голову за сделками, производящими абсолютно-правовые последствия - распорядительными сделками.
В законодательстве возможность заключения той или иной сделки как абстрактной может выражаться двумя способами: (1) прямым указанием на абстрактность сделки или (2) умолчанием об эквиваленте (каузе, основании, причине) совершения сделки. Первый способ, как уже отмечалось, относится к числу, скорее фантастических, чем практических; во всяком случае, ни одной законодательной нормы, в которой та или иная сделка объявлялась бы абстрактной, мы припомнить не можем *(243), а значит, в действительности остается только второй. Несмотря на всю кажущуюся его замысловатость, практическое его применение в действительности совсем несложно благодаря тому, что подавляющее большинство сделок рассматривается законодательством именно как каузальные. Больше того, основание их совершения входит в число признаков, определяющих понятие каждой такой сделки. Так, например, не может быть "абстрактной купли-продажи" или "абстрактной аренды", что называется, по определению: сами наименования сделок уже говорят о наличии эквивалента и его характере (качестве). "По договору купли-продажи одна сторона (продавец) обязуется передать вещь (товар) в собственность другой стороне (покупателю), а покупатель обязуется принять этот товар и уплатить за него определенную денежную сумму (цену)" (п. 1 ст. 454 ГК). На каком основании продавец становится обязанным к передаче вещи? На основании принятия на себя покупателем встречного обязательства по уплате ее покупной цены. А по какой причине принимает на себя подобное обязательство покупатель? На что он рассчитывает? Очевидно, либо на уже состоявшуюся передачу ему продавцом права собственности на вещь, либо на будущую подобную передачу. В самом определении договора как договора купли-продажи уже заложены указания на основания возникающих из него обязательств. То же и с договорами аренды, ссуды, ренты, займа, кредита и даже дарения.
Могут ли быть и являются ли абстрактными (с точки зрения современного гражданского законодательства) сделки, влекущие перемену лиц в обязательстве? - договоры цессии требования и перевода долга? Ознакомление с нормами гл. 24 ГК позволяет установить, что законодатель не говорит ни слова об основании совершения данного рода сделок, о той причине, по которой лицо "расстается" с принадлежащими ему правами или принимает на себя чужое долговое бремя. О чем свидетельствует подобное законодательное молчание? Только о том, что обе рассматриваемые сделки - договор уступки требования и договор перевода долга - могут быть совершены по самым различным основаниям. Раз гражданское законодательство не содержит указания на обязательность для них какого-то строго определенного основания (цели) совершения, то значит, что подобные сделки могут быть совершены по любому, не противоречащему закону основанию. Можно уступить право требования в качестве отступного, погасив, тем самым, существующий долг; можно "продать" право требования, т.е. уступить его, получив за это денежную сумму; можно принять на себя чужой долг как за вознаграждение со стороны прежнего должника, причем во всякой возможной форме - денежной, вещевой, в виде уступаемого требования или лицензии на использование исключительного права, так и вовсе без какого бы то ни было вознаграждения, т.е. облагодетельствовать должника и т.д. Основание совершения уступки требования и перевода долга не влияет ни на юридическую природу данных сделок, ни на содержание возникших из этих сделок правоотношений *(244). Цессия всегда остается цессией, вне зависимости от того, почему она совершена, так же, впрочем, как и перевод долга - переводом долга, независимо от причины, по которой он состоялся.
Влияет ли на абстрактную природу конкретной уступки требования и перевода долга прямое указание на основание совершения соответствующего договора? Практика свидетельствует, что именно в таком виде заключается подавляющее большинство соглашений о цессии; как правило, сторонами устанавливается обязанность уплаты денежного эквивалента (цены) уступаемого права. Несколько реже сейчас встречаются прежде широко распространенные многосторонние соглашения о зачете взаимных требований, элементами которых являлись, как правило, многочисленные встречные уступки требований. Договоры о переводе долгов в практике встречаются существенно реже, поэтому говорить о какой-то общей тенденции здесь возможным не представляется, но и среди этого небольшого числа также встречаются договоры, в которых прямо указывается, по какой причине одно лицо становится должником за другого. Чаще всего - это стремление нового должника "покрыть" собственный долг перед прежним должником. Каковы последствия наличия в договорах подобных условий?
На наш взгляд, будет ли в соглашении о цессии либо договоре перевода долга прямо сказано, что за основание его породило, или не будет - это неважно. На его абстрактную природу это обстоятельство никак не влияет и в каузальный соответствующий договор не превращает. Вместе с тем было бы неправильным и совершенное игнорирование воли сторон, выразившейся, в числе прочего, и в условии, которое касается основания совершения соответствующего договора. Достижение договоренности по этому вопросу означает, что для сторон является важным, принципиальным моментом то, чтобы соответствующее основание в действительности существовало. При нормальном течение хода дел оно предполагается существующим и действительным; иное необходимо доказывать. Абстрактный по своей природе договор с подобным условием приобретает характер договора титулированного, становится, по выражению Л.А. Новоселовой "...чем-то средним между абстрактной и каузальной сделкой, но все же больше тяготеющим к сделке абстрактной" *(245). Пресловутое "тяготение" проявляет себя в ограниченном (относительном или одностороннем) действии титула: его наличность и действительность оказывает влияние только и исключительно на отношения участников договора (старого и нового кредиторов, либо прежнего и нового должников), но не влияет на их отношения с третьим лицом, в договоре не участвующим (должником при цессии требований и кредитором при переводе долгов). Так, цедент не вправе, ссылаясь на то, что следуемое ему от цессионария по договору уступки встречное предоставление не было им получено, получено несвоевременно, является недействительным или отпало впоследствии, требовать возврата уступленного права и, уж тем более, - принуждать должника, уже исполнившего обязательство цессионарию, к повторному исполнению. Точно также не вправе поступить подобным образом и новый должник, не получивший ожидаемого эквивалента от первоначального должника, обязанность которого он принял на себя по титулированному договору перевода долга. Однако дефектами основания титулированной цессии или титулированного перевода вправе, а в некоторых случаях - и обязаны пользоваться должники и кредиторы, хотя бы и не участвующие в соответствующих договорах, но заинтересованные в охранении собственных интересов (см. выше, концы § 7-9 главы 2).
Итак, цессия прав и перевод долгов по современному российскому гражданскому законодательству должны пониматься как сделки, которые хотя и могут быть заключены как с указанием их основания, но, несмотря на это, должны рассматриваться как сделки абстрактные. Что же касается сделок делегации, интерцессии и перевода прав, то, имея в виду отсутствие специальных указаний закона на сей счет, мы не имеем никаких оснований признавать эти сделки каузальными. Напротив, ориентируясь на исторический материал и выполненные в предшествующей главе общие теоретические рассуждения, мы, кажется, вправе заключить, что всякая делегация, цессия и перевод развивались по преимуществу именно как сделки абстрактные, притом - в их чистой форме; их заключение в титулированной форме, т.е. с ограниченным материальным эффектом, является, скорее, исключением.
Последний общий вопрос, который следует обсудить перед дальнейшим изложением, касается следующего. Являются ли сделки, имеющие своим следствием перемену лиц в обязательстве, реальными или консенсуальными? Ответ на него кажется достаточно очевидным: такие сделки попросту не могут быть реальными хотя бы потому, что их предмет не относится к числу вещей. Действительно, само наименование сделок реальными происходит от латинского res, т.е. "вещь", и, по общему правилу, означает сделки, считающиеся совершенными в момент передачи вещи. Это узкое или собственное понимание категории "реальные сделки". Но вот какой вопрос в таком случае небесполезно обсудить: какова причина выделения реальных сделок и их противопоставления консенсуальным? Ответить на него можно, только имея в виду то юридическое значение, которое связывается с передачей вещей. Общеизвестно, что именно передача вещи (владения движимой вещью) признается моментом перехода права собственности на эту вещь (п. 1 ст. 223 ГК). А что есть момент перехода (прекращения прежнего и возникновения нового) права собственности? Одно из возможных абсолютно-правовых, т.е. распорядительных, последствий сделок. Реальные сделки, стало быть, выделены из общей массы сделок не столько по моменту их заключения, сколько по наличию у них распорядительного (абсолютно-правового) эффекта *(246). Ясно, что абсолютно-правовые последствия могут наступать не только в отношении одних лишь вещей: так, пресловутая перемена лиц в обязательстве, сводящаяся к прекращению субъективного обязательственного права (требования) в одном лице и к производному возникновению на его базе другого требования, тоже представляет собой не что иное, как абсолютно-правовое (распорядительное) последствие.
С этой точки зрения как делегационные обещания, так и договоры уступки и перевода должны быть отнесены к числу распорядительных сделок. Да, в них не фигурирует никаких вещей, которые могли бы быть предметом передачи, и они не могут, следовательно, влечь за собой абсолютно-правового результата в сфере вещных прав. Но, вместе с тем такие сделки направляются распоряжение существующими обязательственными субъективными правами и юридическими обязанностями, т.е. на достижение результатов, лежащих в сфере гражданской правоспособности и носящих, стало быть, абсолютно-правовой характер. Договоры уступки требований и долгов вступают в силу (считаются заключенными) с момента достижения соглашения по всем их существенным условиям и с этой точки зрения должны были бы быть признаны консенсуальными; но каков гражданско-правовой эффект такого консенсуса? Возникновение обязательства - относительно-правовой связи между определенными лицами? Ничуть не бывало! - прекращение существующего обязательственного правоотношения, сопровожденное возникновением на его месте нового, с участием лица (кредитора или должника), в установлении прежнего обязательства не участвовавшего.
Дата добавления: 2020-04-25; просмотров: 184; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!