Глава 44. «ИСТОРИЯ ХОГВАРТСА» 6 страница
Она улыбнулась ему, полуприкрыв глаза. Губы её влажно блестели, ужасные волосы были в возбуждающем беспорядке. И не было никаких сомнений, что она немало потрудилась, чтобы придать себе настолько откровенно и чертовски соблазнительный вид!
Он подсунул руку ей под бедро, слегка повернул… Платье соскользнуло, обнажив круглый зад…
- Какого Мерлина?! Что это на тебе?
- Стринги. Это чтобы под платьем не было видно трусов.
- И ты надевала такое в Малфой-манор… - пробормотал он сквозь зубы, потому что члену его уже было тесно в штанах.
- Да уж… - проворковала она в ответ.
Больше ничего не потребовалось. Он рванул пуговицы на мантии, но она пробежалась по ним сама и вызывающе улыбнулась, когда под расстёгнутой мантией и рубашкой обнажилась его грудь. Он стряхнул и то, и другое на пол, потянулся к ширинке… И снова она справилась сама. И, пока её руки скользили вниз по его бёдрам, его глаза, не отрываясь, смотрели в её глаза.
- Одно в них хорошо! – заявила она, подцепила свои стринги по бокам, моментально стянула вниз по ногам и бросила через плечо.
- Не видны под платьем?
- Нет, вот это самое, - серьёзно уточнила она.
И снова потянулась к нему длинными, нежными пальцами, и ласкала его тугую плоть, словно тёплый весенний дождик, и всё тело его отзывалось дрожью наслаждения.
- Мне нравится, что они на вас так действуют!
- Это ты на меня действуешь. Даже без стрингов.
Он раздвинул в стороны края её одежды и внимательно рассмотрел, каким образом приподнимает ей грудь лифчик, как получается такая чудесная пышность… А потом снял его. И услышал явственный вздох облегчения.
|
|
|
- Мисс Грейнджер, что мне с вами делать?
- Надеюсь, что-то связанное с сексом…
- Секс будет безусловно!
Он опустился на неё… в неё… в её глаза… В эти её глаза…
Эти глаза обещали много больше, чем простое физическое удовлетворение.
Они поймали его в ловушку. Сначала трепет, боль и желание между ног... Теперь трепет, боль и желание бились у него в груди. Он вдвигался в неё медленно, под тихие вздохи. И сердце его сжималось от сладкой боли, которой он никогда прежде не знал.
Руки её скользили по его телу словно бы в слабом удивлении, а глаза не отрывались от его глаз. Стоит двинуть бёдрами чуть сильнее и под другим углом - и её ресницы тут же мягко затрепещут. А потом снова широко раскроются, и руки её вновь отправятся в путешествие, а по его рёбрам побегут вниз приятные мурашки (и он сразу резче двинет бёдрами). Потом она мягко, но сильно сожмёт его плечи (и он тут же войдёт ей между ног ещё глубже). А потом она уже крепко вцепится ногтями в его ягодицы, и рот её широко откроется в беззвучном крике (и ему просто захочется больше, больше, больше…)
|
|
|
Но его захватили её глаза. Они держали его в плену, в страшном напряжении, заставляли терпеть боль, которую невозможно было вытерпеть.
Чтобы читать в её глазах, ему не нужна была легиллименция.
Они умоляли.
Они умоляли его о том, чего он был не в силах дать.
Они предлагали.
Они предлагали больше, чем позволяла ему брать, не давая ничего взамен, его честь.
Если бы он был достойным человеком…
А разве он такой?
На этот вопрос у него не было ответа. Он не смел на него ответить. Вместо этого он входил в неё всё твёрже, всё непреклоннее, пока она не прижалась к нему снизу, не обвилась вокруг него и, медленно вздрагивая, не сдалась на его милость… И тут вскинулась вверх, овладела им – и освободила его от него самого, подарила ему свободу в волнах судорог облегчения и разрядки.
И, пока они лежали рядом, покрытые потом, всё ещё соединённые воедино, он чувствовал огромную благодарность за то, что она ничего не говорила, не ощущала потребности выразить что-то словами, исследовать, изучить, потому что у него самого не было слов для этого, и вообще не было слов.
Но это была только отсрочка приговора.
Ухо ему защекотали тихие слова. И они избавили их обоих от необходимости говорить что-то ещё. Этот нежный шёпот исторг из глубин его существа такой хохот, словно задел какой-то отвечающий за смех центр, потому что он смеялся и смеялся, просто не мог остановиться после этих трёх слов…
|
|
|
- Что на обед?
Да уж! Что на обед! Кроме, само собой, её хихиканья и его яростных взглядов, которыми они потчевали друг друга вместе с разными лакомыми кусочками, расположившись, словно на пикнике, на зелёном шёлке покрывала самой удобной для этого на свете кровати.
- Закрой глаза! – приказал Снейп, держа руку за спиной.
Гермиона повиновалась. Он достал маленькую, коричневую оливку и вложил в её полураскрытые губы.
- М-м-м… - промычала она. – Маслина… Вяленая! Нисуаз!
И, открыв глаза, добавила:
- Надо чем-то освежить рот!
- Моя супруга развращается на глазах, - проворочал он и протянул ей высокий бокал с шампанским.
Но, осторожно посмаковав вино, она снова откинулась назад, оперлась на локоть, закрыла глаза и потребовала:
- Ещё!
Рот её слегка приоткрылся в ожидании.
На этот раз Снейп только коснулся оливкой её нижней губы так, что ей пришлось всосать её из его пальцев прямо в рот. Застыв с закрытыми глазами и втянутыми щеками, Гермиона, казалось, погрузилась в размышления.
|
|
|
- Зрелые! Каламата! – объявила она и медленно, смакуя, прикусила оливку.
- Не шевелись! – предупредил он, держа наготове новый кусочек.
Рот послушно приоткрылся, и Снейп положил очередное лакомство ей на язык.
Лицо Гермионы расцвело искренней радостью.
- Боже! С изюмом и орехами! «Кэдбери»!
Она жевала и так стонала, что внутри у него что-то зашевелилось. И это было просто невероятно, казалось, ничто в этом мире, никакое адское проклятие не могло бы его сейчас подвигнуть на очередной раунд восхитительного, как она выражалась, секса.
- Шампанского?
Гермиона села, и Снейп снова протянул ей высокий бокал. А сам впился зубами во вторую куриную ножку.
- Откуда ты знаешь? Это всё моё самое любимое!
- После трюка, который устроила Хуч за завтраком, я понял, что мне нужны кое-какие сведения. Чтобы организовать пикник с твоими любимыми блюдами.
Гермиона замерла.
- Гарри и Рон просто не могут знать…
- Пожалуйста, не надо! Я же ем! – с гримасой заметил Снейп. – Я отправил сову твоей матери.
- Не может быть!
- Может. Она очень деловая женщина. Прислала не только список, но и сами деликатесы. Или, во всяком случае, то, что считает деликатесами Гермиона Грейнджер-Снейп. На мне остались только развлечения, - добавил он, искоса взглянув на неё.
- За которые ты заслуживаешь самых высших баллов!
Она наклонилась и поцеловала его. Поцелуй её пах оливками, и, хотя Снейп никогда их особенно не любил, ему вдруг захотелось ощутить этот вкус. И по зрелом размышлении он решил, что от вкуса шампанского и языка мисс Гренйджер он станет только насыщеннее.
- Но, - продолжила Гермиона, - ревновать меня к мадам Хуч не надо. Она уверяет, что, хотя я ей подхожу, я не её тип.
Подходящим ответом на это заявление Снейпу делиться не захотелось.
Гермиона нагнулась над ним, держа в руках клубнику.
- Открой рот!
Он послушно открыл и, когда вложила в него ягоду, рванулся вперёд, чтобы захватить с ней и её пальцы. Получилось не совсем то, что он ожидал, потому что она просто вытянула их наружу. Взгляд её стал отсутствующим, она явно ушла в свои мысли.
- Твой способ думать меня слегка нервирует, - заметил Снейп.
Гермиона слегка потрясла головой, а потом печально рассмеялась.
- Нет, ничего! Просто я только что поняла: я не её тип, не твой тип… Кажется, я никакой тип…
- Ты что, жалеешь об этом?
Но Гермиона даже не улыбнулась.
- Почему ты не мой тип? – спросил Снейп. - Что ты имеешь в виду?
Она легкомысленно махнула рукой.
- Не волнуйся, я не такая дура! Но то, что ты говорил… Про волосы. Ты явно тянешься к красоте. И первое, что сказал Драко, когда узнал: «Всё пытаюсь представить тебя с Северусом. Ты совершенно не его тип». - Гермиона слегка поморщилась при этом воспоминании. – Досадно. Драко знает тебя настолько хорошо, что называет по имени, знает твой тип, твои вкусы. А я, твоя жена, не знаю тебя совсем. Это весьма символично.
- Надеюсь, ты это не всерьёз. Драко знает о моём типе и о моих вкусах не больше, чем… Чем о том, что у нас сегодня на обед. А звать меня по имени… Он это делает напоказ, чтобы давить на Слизерин. С самого первого дня в Хогвартсе. Не приписывай ему больше силы, чем у него есть.
- Я и не приписываю, - сказала Гермиона.
Но тут Снейпа внезапно осенило. Ну конечно! Она никогда…
- Почему ты никогда не зовёшь меня по имени?
Она покраснела. О, этот её румянец…
- Ты не поймёшь…
- И всё же? – безжалостно настаивал он.
- Когда Драко назвал тебя Северусом… - Гермиона закрыла глаза, подбирая слова. – Я просто похолодела. Я подумала: «Это его друзья. Это они его так называют». И тогда…
Она замолчала и широко открыла несчастные глаза. Ему хотелось обнять её и утешить. Но ещё больше ему хотелось её понять.
- Продолжай! – приказал Снейп.
- Мне не нравятся твои друзья. Мне не нравятся те, кто называют тебя Северусом. И, поскольку ты от меня этого не требовал, я решила, что не буду звать тебя по имени, пока ты сам не захочешь. Как-то так…
Гермиона слегка пожала плечами.
- Меня многие называют по имени, - сказал Снейп.
И, кстати, скольких из них можно считать его настоящими друзьями? Кому из них приятно говорить с ним? Как странно, что именно это она выбрала в качестве предмета для беспокойства!
- Можешь называть меня так, как захочешь сама, - сказал он, не сводя с неё глаз.
И выражение лица, и всё тело у неё сразу смягчилось.
- И, кстати, ты именно это и делаешь. Называешь меня всякими словами, какими только захочешь, когда только захочешь и так, что никому другому такое бы с рук не сошло.
Наконец-то она хоть чуть-чуть улыбнулась!
- Закрой глаза! – сказал он.
Она заколебалась, но потом всё же откинулась назад и закрыла глаза. И её грудь… Её маленькие груди и тугие соски, её нежно проступившие под кожей рёбра… Всё это вдруг поднялось, когда с облегчением вздохнула, выдохнула и устроилась поудобнее.
Она не понимала. Она абсолютно не понимала, что её полное неведение о том, что она с ним творит, имеет над ним куда большую власть, чем все эти тщательно рассчитанные демонстрации обтянутых шёлком прелестей.
Она не понимала. Она была до того убеждена в собственной некрасивости, в несоблазнительности своего тела, что бродила по их комнатам, не обращая на него никакого внимания, в чём была, полуодетая или даже совсем не одетая. И невыносимо желанная.
Если бы она понимала хоть что-то, она, конечно, была бы страшно смущена и приняла бы все меры предосторожности.
Но нет! Не считая коротких покушений на флирт и обычных дерзостей, она спокойно бродила туда-сюда, плюхалась здесь, растягивалась там, и при этом считала любой лишний предмет одежды обузой, от которой надо немедленно и с радостью избавиться. И её полное непонимание всего этого искушало его всё новыми и новыми соблазнами.
Она уже выжидательно приоткрыла рот.
И он накрыл его своим.
Она рванулась к нему навстречу, обхватила его, прижалась к нему. Он крепко держал её в объятиях всю целиком. Влажный жар от их соединённых губ и языков разливался по его телу. И по её телу тоже, в этом он был уверен. И даже сильнее, чем у него, и глубже, да, гораздо глубже! И, вероятно, именно то, что она называла душой, росло и ширилось в груди от этого поцелуя, вздымалось вверх, выше любого из испытываемых им сейчас чувств, туда, где кончаются слова, которыми их можно описать.
Слов не было.
Только их общее дыхание, воздух, которым дышали они оба, их прикосновения друг к другу, общий для двоих вкус во рту, единство захватившего их ощущения.
И всё это росло из одного поцелуя.
Если могло существовать что-то настолько противоречащее рассудку, как поцелуй двух душ…
Если такое в принципе могло существовать…
Да.
Это должно быть нечто в этом роде.
Глава 47. ЧТО-ТО ПРОИЗОШЛО
Хотя её прекрасное домашнее одеяние, скорее всего, предусмотрительно зачаровали от складок и пятен (если судить по его состоянию после того, как оно побывало скатертью для пикника), Гермиона всё же решила не надевать платье на урок с мадам Хуч. Сама мысль о том, что она будет отбивать бладжеры или пачкаться чернилами в этом чудесном зелёном шёлке, была просто невыносима.
- Как проходит день рождения? – полюбопытствовала Хуч, не отрываясь от кружки с чаем, и, не дожидаясь ответа, предостерегающе подняла руку: - Можешь не отвечать, у тебя на лице всё написано, а твоё только что хорошо отодранное тельце просто светится от счастья. А ни о чём сверх очевидного я гадать не хочу. Хотя краснеешь ты очень мило, ты в курсе?
- Прекратите! – взорвалась Гермиона, но, подумав, добавила: - Впрочем, вы по крайней мере говорите это в открытую… Остальные учителя или презрительно кривят губы, или начинают швыряться вещами.
- И всё потому, что вы с Северусом живёте половой жизнью? – Мадам Хуч коротко заржала. – Уверена, только из-за этого!
Ну, если ей непременно надо об этом говорить... Грех не воспользоваться такой возможностью! Гермиона непринуждённо расположилась в уже знакомом ей кресле, закинула ноги на стол, как на свой собственный, уютно скрестила руки на животе и задрала повыше подбородок.
- Раз уж вы сами подняли тему, не объясните ли мне кое-что?
- Для того и существуют матери, девочка моя!
- Нет, не для того! - Гермиона отчаянно старалась остановить вновь подступающий румянец. – Скажите, почему я не ваш тип?
Мадам Хуч подавилась чаем.
Гермиона довольно усмехнулась.
Мадам Хуч уставилась на неё.
Гермиона откровенно ухмыльнулась в ответ.
И мадам Хуч сдалась, с трудом сохранив достоинство.
- Да будет тебе известно, я предпочитаю нечто более… необычное.
- Понятно. Я, конечно, совсем не такая, - согласно кивнула Гермиона.
И поняла, что не рискнёт идти дальше. Вместо этого она подтянула к себе безмолвным приказом чистый пергамент, перо и зелёные чернила.
Хуч, с изумлением подняв брови, наблюдала, как от неё уплывает её имущество.
- Решительно все возмущены нашим браком, - рассеяно заметила Гермиона, занося перо над листом, и за пером тут же потянулось слово. – Каждый по своей причине. – Она начала следующую строку. – Но никто, если не считать расхожих мнений типа «учитель - ученица», «старше - моложе», так и не задался всерьёз вопросом: а подходим ли мы друг другу?
Она отправила пергамент обратно к Хуч и проследила, чтобы он аккуратно повернулся нужной стороной к тренерше.
«Итак?
Мы подходим друг другу?»
Мадам Хуч прочла и взглянула на Гермиону.
- Ты ведь не хочешь, чтобы я отвечала на твой вопрос.
- Думаю, это и есть ответ, - холодно сказала Гермиона и снова сосредоточилась.
Перо вывело ещё два слова.
«Но почему?»
- А почему ты спрашиваешь именно меня? Я не твой декан, не твоя мать, не твоя… - Хуч внезапно откинулась в кресле. – Я сама напросилась, да?
- Да, - мило улыбнулась Гермиона. – Когда сразу взяли самый дружеский тон.
- О чёрт…
Мадам Хуч отставила кружку и вздохнула.
- Нет, вы друг другу не подходите. Он изменчив и замкнут. Он весь сплошной обнажённый нерв, или тщательно скрытый, или выставленный напоказ. И слизеринец до мозга костей, то есть никому не доверяющий интриган.
Гермиона пожала плечами, поскольку ничего нового для себя не услышала.
- Ты можешь, конечно, игнорировать замечания о твоём возрасте. Но, поверь, ничто в твоём обширном восемнадцатилетнем опыте жизни на земле не могло подготовить тебя к встрече с Северусом Снейпом. Тебе повезло.
Гермиона снова пожала плечами и добавила к этому вздох.
- Рационально таким человеком управлять нельзя. Только инстинктивно.
Гермиона нахмурилась.
- Он бладжер. Подумать ты не успеешь. Только отреагировать. А в случае Снейпа отреагировать правильно у тебя шансов почти нет.
- Да, это верно!
Гермиона рассмеялась и кивнула, прикидывая, к чему клонит мадам.
Хуч посмотрела на неё с безнадёжным видом.
- Грейнджер, ты слишком много думаешь.
- Я готовлюсь и планирую. И не собираюсь этого отрицать.
- А с бладжерами ничего спланировать нельзя. На это просто нет времени. Только реагировать, часто на слепом инстинкте. А если ошибёшься, то поправить сплошь и рядом не получится. – Хуч наклонилась над столом и пристально взглянула. – Бладжер – это боль, Гермиона!
- Я знаю. Я знаю, что ему больно, - тихо ответила она. – А почему вы думаете, я столько ему прощаю?
Мадам Хуч потеряла дар речи.
- Я не о том! Он сделает больно тебе!
- Ага, понятно… Но, если он бладжер, значит, он делает больно всем. Почему же тогда именно я ему не подхожу? Это он вообще никому не подходит!
Гермиона, не дрогнув, встретила пристальный взгляд Хуч.
- Любопытно, - заметила она.
- Любопытно?
- Вы знаете его не настолько хорошо, как вам кажется, - пояснила Гермиона и почувствовала укол разочарования. – Я думала, вы единственная, кто понимает его. Но это не так.
Мадам Хуч чуть не захлебнулась воздухом.
- Что ты хочешь сказать?! И зачем было тогда вообще спрашивать?!
- Я готовлюсь, пытаюсь предвидеть возможные проблемы. На будущее. Которое наступит для нас, когда… Когда всё это закончится.
Глаза Хуч затуманились. Гермиона отлично поняла почему, ещё до того, как та открыла рот для ответа, и твёрдо остановила собеседницу.
- Сегодня мой день рождения! Я знаю, что будущее может оказаться не таким, как я его себе представляю. Но сегодня я хочу строить планы!
Она отвела взгляд от взгляда Хуч и добавила, уже мягче:
- Я люблю планировать…
- Как насчёт того, чтобы спланировать несколько проклятий? Без палочки?
- Звучит прекрасно!
Час спустя на счету у Гермионы было два вполне приличных оглушающих заклятия и дюжина или около того неудавшихся.
- Для первого раза неплохо, - признала Хуч. – Но тебе ещё работать и работать!
Он потянулась за своей бутылкой виски.
- Раз сегодня твой день рождения, может, выпьем?
Гермиона с сомнением поморщила нос.
- А его можно мешать с шампанским?
- Завтрак был сто лет назад!
- Я пила шампанское и за обедом.
- Да ну?
Брови мадам взлетели вверх.
Гермиона покраснела, хотя сама не могла понять почему. Хуч смотрела на неё как-то… чересчур задумчиво!
- Не бойся, не стошнит!
На этот раз огневиски пошёл мягче, чем в первый раз, а послевкусие было всё так же восхитительно. Гермиона устроилась поудобнее в своём кресле и наслаждалась теплом, любуясь в тоже самое время миниатюрным Гарри и близнецами Уизли, которые выписывали зигзаги по небу на одной из колдографий.
Она прошлась глазами по остальным и заметила снимок, повёрнутый лицом к стене.
- Почему вы спрятали своё фото с британской сборной? Я думала, это лучшее время вашей…
Что-то в выражении лица Хуч заставило её замолчать.
- Простите, - извинилась Гермиона. – Это не моё дело.
Колдография медленно перевернулась, открыв взгляду команду с красно-белыми крестами святого Георгия на мантиях. Мадам Хуч даже не взглянула в ту сторону, она смотрела только на Гермиону.
- С другом не грех и поделиться, - заметила она отнюдь не дружеским тоном.
Дата добавления: 2019-11-16; просмотров: 147; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!