С.А. и Л.Н. Толстые в Ясной Поляне. 25 страница
В рассказе о проводах новобранцев в октябре 1909 г. «Песни на деревне» показан убитый горем Прокофий, у которого взяли единственного кормильца. Толстой стал к нему ещё более внимателен, переживал за него, всячески помогал. Жизнь Власова в последние годы была особенно трудна и безрадостна. У старого и дряхлого человека в доме не было даже дров. Пережить ему пришлось немало: трижды горел, лет 15 кормил слепого отца, рано похоронил двух жён, сына-кормильца взяли в солдаты. Все несчастья Прокофий переживал как-то безропотно. Если кто-то из крестьян жалел его, то отвечал: «Что делать! Авось не зима». Такая присказка была у него. После очередного пожара Прокофий три зимы проходил в одном деревенском кафтане, подаренном ему односельчанином. Но никогда никому не пожаловался, что ему холодно, а наоборот, если где-нибудь удавалось выпить вина, то начинал плясать и приговаривал свою любимую пословицу: «Авось не зима». После пожара не тужил и не плакал, а жалел лишь одну собаку.
В Ясной Поляне к Прокофию все относились хорошо, и прежде всего Толстые. В 80-е гг. он заболел тифом, и бессменно около него дежурил кто-то из гостей Толстых. В молодости Прокофий Власов был физически сильным человеком. После смерти Толстого – это сгорбленный старик, который благоговейно сторожил его могилу до самой своей смерти.
Н.И. Шинкарюк
117
ВОВЧОК Марко (наст. имя: Маркович Мария Александровна; 1833-1907) – украинская и русская писательница революционно-демократического направления, переводчица; писала на русском, украинском и французском языках. Её сочинения проникнуты гуманизмом, сочувствием крестьянству в его тяжёлом рабском положении. Корреспондент и адресат Толстого.
|
|
|
В 1860-е гг. жила в Париже, там весной 1861 г. познакомилась с Толстым. Своему мужу А.В. Марковичу она писала в марте из Рима, что перед отъездом из Парижа несколько раз виделась с Толстым, автором «Детства», «Юности», «Семейного счастия», и он показался ей «честным, добрым и хорошим» человеком (цит. по: Гусев. Летопись. 1. С. 226). Он предлагал ей сотрудничество в журнале «для народного чтения», который предполагал издавать, и она ответила согласием. В том же 1861 г. Толстой получил от Маркович письмо, на которое не смог ответить; это письмо неизвестно. А 27 апреля / 9 мая 1862 г. она написала Толстому восторженное письмо о его журнале «Ясная Поляна»: «Ваша книга хорошая, в ней всё правда. Я над ней плакала» (там же. С. 259). Автор письма спрашивала, не понадобится ли Толстому её помощь. Писатель отвечал: «Ваш искренний сочувственный голос очень был мне приятен, от души благодарю вас за то, что вы написали мне». Заканчивалось письмо приглашением к сотрудничеству: «Как ни плохи первые три книжки “Ясной Поляны”, вы видите из них, чтó мы хотим, а вы можете. Присылайте мне, пожалуйста, и позволяйте быть откровенным» (60: 425-426). Сотрудничество Толстого с М. Маркович не состоялось, но он включил в список для домашнего чтения произведения М. Вовчка: «Рассказы из народного русского быта», «Украинские рассказы» (перевод И.С. Тургенева), «Надежда».
|
|
|
С. В. Чаругина
ВОГЮЭ Эжен Мельхиор де (Vоgüé; 1848-1910), виконт — французский историк литературы, критик, секретарь Французского посольства (1877-1882), почётный член Общества любителей российской словесности и член Академии наук. Член Французской академии с 1888 г. Около семи лет жил в России.
В 1884 г. во влиятельном французском журнале «Revuе des Deux Моndes» (15 juillet) появилась статья Вогюе о Толстом «Les écrivains russes соntemporains. Lе соmtе Leon Тоlstоі» («Современные русские писатели. Граф Лев Толстой»). Она была подробно разобрана Н.Н. Страховым в работе «Французская статья об Л.Н. Толстом» (Русь. 1885. № 2), которую Толстой «очень одобрил».
Под редакцией Вогюэ в 1879 г. в издательстве Насhеttе вышел первый французский перевод «Войны и мира», выполненный И.И. Паскевич. К печатанию трактата «В чём моя вера?» в переводе Л.Д. Урусова Вогюэ относился отрицательно и советовал отложить выпуск до выхода своей статьи в сентябре 1884 г. в «Revue dеs Deuх Моndеs» и второго издания «Войны и мира». «Vоgüé велит ждать “Войны и мира”. Смешно», -- записал Толстой в дневнике 25 апреля 1884 г.
|
|
|
В книге Вогюэ «Русский роман» (Рагіs, 1886) была дана высокая оценка в целом русской литературе, особенно Тургеневу и Толстому. Статья принесла автору широкую известность. В 1888 г. в «Revue des Deux Моndes» (15 шагs) вышла ещё одна статья Вогюэ о Толстом «Lа Рuіssаnсе des ténèbres dе Léоn Тоlstоі. Réflexions d’un spectateur» («“Власть тьмы” Льва Толстого. Размышления зрителя»). Н.Н. Страхов считал, что критик «не справился с задачей, но важно здесь, — писал он Толстому 6 апреля 1888 г., — выражение того впечатления, которое Вы производите у французов; они как будто в потёмках вдруг увидели свет с востока». В 1889 г. Вогюэ обратился к Е.И Менгден, а она через С.А. Толстую к Толстому с просьбой разрешить сделать перевод на французский язык «Крейцеровой сонаты». Толстой отказался. В 1890 г. в «Русском обозрении» (№ 12) вышла статья Вогюэ «По поводу “Крейцеровой сонаты”». Страхов 2 января 1891 г. написал Толстому, что «статья Вогюэ умна и здесь её усердно читают; между тем, он вовсе не знает, что такое христианство, а потому не может и Вас понимать». Статья понравилась С.А. Толстой: «удивительно тонко и умно» (ДСАТ. 1. С. 161).
|
|
|
В 1889 г. Толстой прочёл в «Revuе des Deux Моndes» (nоvеmbrе) статью Вогюэ о военном отделе на 8-й Всемирной выставке в Париже, перевёл из неё большой отрывок и процитировал его в 6-й главе трактата «Царство Божие внутри вас», которая заканчивается такими словами: «...люди, которые как Вогюэ и др., исповедуя закон эволюции, признают войну не только неизбежной, но полезной и потому желательной, -- эти люди страшны, ужасны своей нравственной извращённостью». Имя Вогюэ упоминается и в трактате «Что такое искусство?», в антимилитаристских статьях «Христианство и патриотизм» и «Саrthago delenda est».
А.Н. Полосина
118
ВОЕЙКОВ Александр Сергеевич (1801—?) – крапивенский помещик, владелец села Даниловки, сосед Толстых по имению. С 1817 г. служил в лейб-гвардии Измайловском полку, в 1825 г. вышел в отставку в звании поручика. Опекун малолетних Н.Н., С.Н., Д.Н., Л.Н. и М.Н. Толстых, сменивший С.И. Языкова. По достижении юными Толстыми совершеннолетия Воейков составил проект раздельного акта, по которому всё наследство Толстых, движимое и недвижимое имущество было поделено на равные пять частей. Братья Толстые были недовольны тем, как он вёл их дела, связанные с разделом имений и имущества. И.Л. Толстой писал в своих воспоминаниях: «...Воейков был одно время опекуном Ясной Поляны, и после его опекунства многое из имения исчезло. Старик Николай-повар говорил, что в старину у нас были пуды серебряной посуды и после Воейкова ничего не осталось» (Толстой И.Л. Гл. IV).
Среди материалов к «Роману русского помещика» есть «Предисловие не для читателя, а для автора», в котором Толстой записал «главную» и «побочные мысли» сочинения и «главное основное чувство, которое будет руководить» автора в этом романе. Набросок заканчивался перечнем «главных лиц», среди которых упоминался «представитель корысти помещик Тартюф (Воейков)», он же назван как «представитель страстей деревенских (Воейков)» (4: 364). Под своим реальным именем, но с вымышленной фамилией Воейков появился в первых главах первой редакции «Романа русского помещика».
«...Глава, носящая название “Ближайший сосед”, является первой попыткой Толстого расширить круг тех лиц, с которыми его герой входит в соприкосновение. “Ближайший сосед” Нехлюдова, фигурирующий в этой главе, это помещик-Тартюф — Александр Сергеевич Облесков, прототипом для которого послужил бывший опекун Толстых помещик Александр Сергеевич Воейков. Со “сладкой улыбочкой” певучим голосом говорит Облесков об “усердных трудолюбивых наших мужичках”, как лицемерно и слащаво называет он крепостных <не случайно Толстой считал Воейкова «ханжой» (59: 105). — Н.Б.>. Действительное отношение Облескова к “бедным трудолюбцам” далеко не так сентиментально. (Выражение ”трудолюбцы” в применении к крепостным несколько раз было употреблено Воейковым в его письмах к Н.Н. Толстому 1847 года)» (ОР ГМТ; цит. по: Гусев. Материалы. 1. С. 471)
Н.И. Бурнашёва
ВОЕЙКОВ Николай Сергеевич («монах»; 1803-после 1862) – брат А.С. Воейкова, опекуна несовершеннолетних Толстых. Сын тульского помещика, в молодости служил в гусарском полку, потом жил монахом в монастыре, но был изгнан за пьянство. По воспоминаниям старшей дочери Толстого Т.Л. Сухотиной, «в доме жили разные странные люди... Живал подолгу монах Воейков. <...> Ходил Воейковв монашеском платье, что очень не вязалось с его пристрастием к вину» (Сухотина. Воспоминания. С. 35). А.А. Фет, частый гость Ясной Поляны, описал Воейкова в 1859 г.: это был «красивый старик с белыми, как лунь, вьющимися волосами и такою же бородою пышным веером, одетый в безукоризненно белую парусиновую рясу» (цит. по: 59:22). Т. А. Кузминская вспоминала его «в ободранной рясе» и считала, «что он был в доме чем-то вроде шута» (Кузминская. Ч. II. Гл. ХIV). «Он был когда-то помещик, служил смолоду в военной службе, затем поселился в деревне и запил запоем. Потом поступил в монастырь, откуда был исключён за пьянство. Именье было прожито. Он остался нищим. Родные не могли его долго держать в доме, да и он сам нигде долго не заживался. У него была потребность и склонность к бродяжничеству. Он ходил от одних родных к другим, его кормили, давали денег и, как он запивал, его отсылали и гнали. Он постоянно бродил из одного села в другое» (там же).Человек опустившийся, он жил приживалом то у Н.Н. Толстого, то в Ясной Поляне, то в Пирогове. Безнадёжный алкоголик, врун, Воейков, видимо, был уже не совсем здоров психически, походил на юродивого. Толстые к нему привыкли, хотя часто егоприсутствие раздражало. В письмах брату С.Н. Толстому с Кавказа Толстой упоминал Воейкова: «Я <...> хотел было ему написать серьёзно несколько слов, ежели бы знал, где он, но теперь, ежели он пьян, скажи ему, что он презренная тварь, ежели не пьян, что пора ему умирать и подумать об смерти» (ПТСБ. С. 100-101). М.Н. Толстая в конце марта 1854 г. писала Толстому, только что уехавшему в Дунайскую армию: Н.Н. Толстой и В.П. Толстой «привезли с собой Николая Сергеевича, уверяю тебя.
119
мне не доставило особого удовольствия видеть этого субъекта у нас; в самом деле субъекта, так как нельзя определить, к какому разряду людей он принадлежит; -- он так, сам по себе, он занятный, когда много народу вместе <...> он может наскучивать или занимать всех в целом, тогда заметна лишь его комическая сторона, но, когда мы были только втроём, мы разглядели все его дурные и отвратительные черты, и надоедает он больше, чем развлекает» (ПТСБ. С. 163).
Но чаще всего к Воейкову, «пьяному монаху» (60: 334), относились терпимо, воспринимая его как часть яснополянского быта. Так в апреле 1857 г. в письме к Т.А. Ёргольской из Женевы Толстой шутил: «”Сильфотоптень сиданси турбильон”... Это Николай Сергеичу. Желаю ему всего лучшего, физического и нравственного здоровья и очень рад, что он нашёлся, и я его увижу» (60: 178). С.Н. Толстой писал Толстому 3 сентября 1857 г.: «Про Николеньку и Николая Сергеевича могу тебе сказать: во-первых, что они оба живы и здоровы, во время днёвок они постоянно играют в шашки (что происходит и в настоящую минуту). Игра же у них заинтересована таким образом: тот, кто выигрывает, выпивает рюмку водки; игра эта их очень обоих занимает» (ПТСБ. С. 213). Толстой сообщал братьям в 1860 г., что «Николай Сергеевич больше пребывает у Маши и очень мил» (ПТСБ. С. 224). В письмах Толстой передавал привет Воейкову. Ёргольская отвечала племяннику 26 сентября 1860 г.: «Бывший монах надоел нам смертельно; он не пьянствует, но невозможен во всех отношениях» (60: 352).
С.А. Толстая, с детства не любившая и боявшаяся пьяных, 6 ноября 1900 г. записала в своём дневнике: «Лев Николаевич их выносит легко, а в молодости, я помню, он потешался, глядя на пьяные выходки спившегося старого дворянина-монаха Воейкова, и заставлял его прыгать, болтать вздор, выделывать разные штучки, над которыми смеялся» (ДСАТ. 1. С. 458).
В Ясной Поляне долго помнили Воейкова. 16 августа 1909 г., как записал Д.П. Маковицкий, «за обедом разговор о Н.С. Воейкове, бывшем кавалерийском офицере, красавце, потом монахе. Впоследствии вышел из монастыря, но рясу всё носил. Мария Николаевна, Софья Андреевна вспоминали его оригинальности, от которых мы приходили в ужас, недоумевали, хохотали. Л.Н. говорил, что он всё-таки трогательный человек был: когда в монастырь пошёл, было в нём нечто живое, что заставляло идти. Софья Андреевна: С него списан отец Сергий» (ЯПЗ. 4. С. 46). Последнее утверждение С.А. Толстой требует пояснения: не «списан», а для фигуры отца Сергия Толстой использовал некоторые черты и ситуации из жизни Н.С. Воейкова. Сам же писатель объяснял всё иначе. 2 августа 1905 г. М.Н. Толстая спросила брата, почему он не описал Воейкова. Толстой ответил: «Бывают в жизни события и люди, как в природе картины, которых описать нельзя: они слишком исключительны и кажутся неправдоподобными. Воейков был такой. Диккенс таких описывал» (цит. по: 59: 22). Правда, в 1870-е гг. и сам Толстой попытался изобразить Воейкова в лице Николая Петровича в незаконченном наброске «Два путника».
Н.И. Бурнашёва
ВОЛКОВ Константин Васильевич (1871-1938) — земский врач; лечил Толстого в Гаспре. Родился в Казани в семье ламповщика Казанского городского театра. Любовь к театру, унаследованную от отца, Волков сохранил на всю жизнь. Окончил естественное отделение физико-математического факультета Казанского университета, позднее - медицинский факультет Московского университета.
В 1900-1907 гг. работал земским врачом в Крыму. Участок, который он обслуживал как хирург, терапевт, гинеколог, инфекционист, простирался на огромной территории Ялтинского уезда от деревни Кучук-кой до Ай-Тодора.
В Крыму Волков познакомился с Толстым. Однажды во время верховой прогулки Толстой ушиб бедро. Записка с просьбой срочно прибыть в Гаспру к больному писателю застала доктора Волкова в любительском театре во время генеральной репетиции комедии А.Н. Островского «Не так живи, как хочется», где он играл главную роль. «Я, разумеется, тотчас же прерываю репетицию — вспоминал Волков, — и, как был: в красной рубахе, плисовых шароварах и высоких смазных сапогах, — отправляюсь чуть не бегом в Гаспру. Через пять минут я был уже там и с бьющимся сердцем и волнуясь ожидал встречи с великим человеком. Меня пригласили в небольшую комнату, влево от входа, и там я увидал Льва Николаевича, одного, лежащего на кушетке. Пришлось прежде всего извиниться и объяснить свой костюм. Л.Н. спросил, что мы ставим, одобрил выбор пьесы и обещал прийти на репетицию, что после и исполнил.
Замечательно, что после первых же нескольких слов Л. Н-ча всё моё волнение и страх исчезли без остатка: я видел перед
120
собой простого, милого, доброго старика, которого можно только любить. Никаких внешних изъявлений того величия, которым увенчал его мир. Как-то странно было сознавать, что этот простой, милый старец и есть сам Лев Толстой» (Волков К.В. Наброски к воспоминаниям о Л.Н. Толстом // Толстой. Памятники творчества и жизни. М., 1920. С. 81-82). С этого дня Волков регулярно навещал писателя, а в дневниковых записях Толстого стало часто упоминаться имя доброго, заботливого доктора, интересного собеседника, «живого, умного человека». Вдвоём они ездили в Ай-Тодор, гуляли по юсуповскому парку, беседуя и любуясь природой. Толстой посетил репетицию спектакля, в котором доктор Волков участвовал как актёр, режиссёр, декоратор и даже суфлёр. Вместе они бывали на музыкальных и танцевальных вечерах, об одном из которых рассказала в своём дневнике С.А. Толстая: «Вечером ходили в читальню, где устроен был танцевальный вечер. <...> Плясали вальсы, польки, pas dе quatre разные горничные, жёны и дочери ремесленников, какие-то мужчины из разных классов общества. Плясали и два татарина по-татарски, и два грузина с кинжалами лезгинку; и многие, в том числе и земский доктор, энергичный и способный на всё – Волков, плясали трепак, по-русски, и вприсядку. Хорошее это дело – эти народные балики, большое оживление и вполне невинное веселье. Мы все и Лев Николаевич ходили смотреть» (ДСАТ. 2. С. 34).
В конце января 1902 г. Толстой сильно простудился и у него началось тяжелейшее воспаление лёгких. Волкова вызвали телеграммой из Петербурга (где он проводил свой отпуск). Положение было критическим, и земский доктор, как и другие врачи, дни и ночи проводил у постели больного. «Удивительно, как бескорыстны доктора, — писала в эти дни в дневнике С.А. Толстая: — ни Щуровский, ни Альтшуллер, ни бедный, но лучший по доброте из трёх – земский врач Волков, никто не берёт денег, а все отдают и время, и труд, и убытки, и бессонные ночи» (ДСАТ. 2. С. 55).
Дружеские связи Волкова с Толстым не прекращались и позднее: зимой 1902 — 1903 гг. проездом из Крыма в Петербург Волков посетил Толстого в Ясной Поляне. Это была их последняя встреча. Но продолжалась переписка. 17 мая 1904 г. Волков сообщил, что едет на Русско-японскую войну. Толстой отвечал: «Все вас помнят и любят и жалеют вашу милую жену. Война захватила вашу семью своим материальным колесом, меня же она давит духовно. Ужасаешься на то, что с таким усилием и напряжением совершается то, чего не должно, не может быть, если только человек разумное существо. Прощайте пока, спасибо вам за всё, что вы делали мне, а главное, за ваши добрые чувства. Ваш Лев Толстой» (75: 121). Переписка продолжалась и позднее, когда Волков вернулся с войны.
Болью и скорбью отозвалось в сердце доктора Волкова сообщение о кончине Толстого. Он писал С.А. Толстой: «Как мне хотелось быть в Астапове, чтобы быть полезным Льву Николаевичу, но не пришлось, так как в это время я был болен той же катаральной пневмонией, которая унесла от нас дорогого “дедушку Толстого”» (ОР ГМТ).
С 1908 г. Волков работал в Казанской губ., в селе Ядрине (сейчас это Чувашия), где 27 лет руководил хирургической лечебницей, провёл здесь более 30 тысяч больших и малых хирургических операций. Он автор более 80 научных статей, не раз участвовал в съездах хирургов и врачей, избирался председателем президиума съездов. Ему было присвоено звание Героя Труда, а в 1935 г. присуждена (без защиты диссертации) учёная степень доктора медицины. Лечебница в Ядрине, которой доктор Волков сохранял верность до конца своих дней, теперь носит его имя.
С.В. Писарева
ВОЛКОНСКАЯ Луиза Ивановна (рожд. Трузсон; 1825-1890) – жена А.А. Волконского, родственника Толстого. С семьёй Л.И. и А.А. Волконских Толстой был дружен, испытывал к ним, как сам признавался, родственные чувства, часто бывал в их доме, описал супругов в незавершённом произведении «История вчерашнего дня»: в основном внимание автора здесь сосрдоточено на хозяйке дома, и чувствуется, что он неравнодушен к этой женщине. На Кавказе, перечитывая рукопись и вспоминая московских знакомых, Толстой заметил в дневнике: «Лучшие воспоминания мои относятся к милой Волконской» (46: 92). Находясь в Дунайской армии, затем в Севастополе, Толстой писал Волконской. Позднее в некоторых сочинениях писателя появятся персонажи, навеянные её образом: в начатом романе «Декабристы» в первой главе упоминалась некая «Луиза Карловна Тругони,
Дата добавления: 2020-01-07; просмотров: 141; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!