Плоды «прихватизации»: система отношений собственности, сложившаяся в российской экономике

Рождение «динозавров»: анатомия кланово-корпоративных групп

В профессиональных работах по экономике России не раз писалось, что для последней типичны процессы постоянных ка­чественных изменений форм, прав, институтов собственности и передел объектов собственности, причем происходящих в общей обстановки слабости и противоречивости институциональной сис­темы (диффузии институтов). В связи с этим права собственности в нашем обществе слабо специфицированы (по сравнению с устойчи­выми системами позднего капитализма и «реального социализма»).

В случаях низкой и/или крайне противоречивой специфициро-ванности прав собственности транзакционные издержки, вызывае­мые этими причинами, столь велики, что способны интенсифициро­вать сдерживать рост или даже приводить к спаду производства (по­следний, при прочих равных условиях, тем больше, чем слабее спе­цификация прав собственности).

Статистическое определение величины транзакционных издер­жек, вызванных слабой специфицированностью прав собственности в конкретных условиях конкретных стран крайне затруднительно. Однако несложно предположить, что система, где (как, например, в России) каждый бизнесмен должен содержать мощные формирова­ния охранников (они же зачастую рэкетиры), а общее число этих по­следних превышает численность милиции; где на Конституцию в ка­ждодневной жизни вообще никто не обращает внимания и многие записанные в ней гарантии давно стали пустым звуком, а законы (например, бюджет) систематически нарушают все, начиная с пре­зидентов и премьер-министров — в такой системе транзакционные издержки не могут не быть соизмеримы с производственными. К то­му же из практики известно, что в России любая относительно круп­ная (от нескольких десятков до сотни миллионов долларов) трансак­ция превращается в проблему, связанную с апеллированием если не к министру, то к губернатору едва ли не со смертельным риском для ее участников.

Нестабильность институтов и связанные с этим низкий уровень доверия, постоянная изменчивость и слабая специфицированность прав собственности, с одной стороны; обусловленность этих процес-

63

Часть 1 Реформы: странное лицо...

сов качественными трансформационными сдвигами — с другой, по­зволяют предположить наличие устойчивой корреспонденции между глубиной трансформации и величиной трансформационных издер­жек: последние тем выше, чем глубже изменения. Эта связь к тому же интенсифицируется кризисом (там, где он есть) трансформаци­онных экономик.

Отличительной чертой российской экономики является посто­янное перераспределение прав собственности и имущества под определяющим влиянием локального корпоративного регулиро­вания («конкуренции» корпораций) и неэкономических факторов (государственные акты, коррупция и т. п.).

Вследствие этого формы собственности, юридически зафикси­рованные в переходных обществах, являются неадекватными их действительному экономическому содержанию в той мере, в ка­кой происходят названные выше процессы.

Значительная часть приватизированных, т. е. формально счи­тающихся частными, предприятий (акционерных обществ) находит­ся в смешанной собственности либо со значительным участием госу­дарства, либо со значительной долей акционерного капитала в руках работников этих предприятий.

На деле, однако, крупные пакеты акций в руках государства ред­ко являются инструментом реального контроля государства над дея­тельностью предприятий. Вмешательство государства чаще прини­мает форму вмешательства конкретных чиновников или их группи­ровок, преследующих личные интересы, стремящихся получить вы­годы от принятия тех или иных решений, например, решений о про­даже государственных пакетов акций. Акции же в руках отдельных членов трудовых коллективов на практике обеспечивают концентра­цию большей части реальных прав собственности в руках высшей администрации предприятий.

Не существует полностью достоверных и сопоставимых данных о структуре владельцев акционерного капитала. Эти данные получа­ются путем различного рода опросов и потому содержат заметные различия.

Однако, вне зависимости от конкретных показателей, имею­щиеся источники достаточно единодушно отражают общую тенден­цию: снижение удельного веса работников предприятий во владении акциями (если первоначально им принадлежало около 2/3 акций, то сейчас эта доля составляет, по самым высоким оценкам, менее 40%,

64

А.В. Бузгалин

Результаты «реформ» в России: рынок и капитал

по самым низким - менее 30%), снижение удельного веса государст­ва (на федеральные и региональные органы власти приходится зна­чительно менее 10%), возрастание (или стабилизация) доли менед­жеров (которая оценивается в 15-20%), некоторое укрепление пози­ций внешних акционеров (их доля приближается к 40-50% акцио­нерного капитала).

Таким образом, не только "народная приватизация" ушла в про­шлое, но и сократились возможности высших управляющих удержи­вать контроль над предприятием, опираясь на акции "своих" работ­ников". В тоже время приход новых внешних собственников сопро­вождался установлением их более тесных отношений с высшими ме­неджерами и позволил последним увеличить свою долю акций (либо менеджеры усиленно скупали акции в борьбе с внешними претен­дентами на собственность). Следует заметить также, что среди соб­ственников акций заметно возросла доля не институциональных ин­весторов-аутсайдеров, а сторонних физических лиц (15-20%). Этот факт отражает особенности кланово-корпоративной системы России, где в контроле над собственностью широко используются номиналь­ные держатели, состоящие в личных партнерских отношениях с ре­альными собственниками.

Действительным содержанием практически всех форм собст­венности в трансформационной экономике России является корпо­ративно-капиталистическое отчуждение работников от средств производства. Реальными хозяевами (институтами, кон­центрирующими в своих руках большую часть прав собственности, прежде всего распоряжение и присвоение) трансформационной экономики являются номенклатурно-капиталистические (кла-ново-капиталистические) корпоративные группы (подробнее об этом ниже).

Эти структуры являются деформациями позднего корпора­тивного капитала, так капиталистические отношения здесь ви­доизменяются другими, более архаическими. В корпоративные группы превращаются старые и новые хозяйственные (производ­ственные, торговые, финансовые и т. д.) системы. Они (1) предпо­лагают не только экономическое (капиталистическое), но и вне­экономическое (бюрократическое и т. п.) принуждение к труду, наличие отношений добуржуазной (мафиозно-феодальной) струк­туризации и подчинения; (2) возникают, как правило, на базе или трансформации политико-хозяйственной власти «номенклатуры»

65

Часть 1 Реформы: странное лицо...

в права собственников или легализации теневого сектора, и со­храняют их черты; (3) организованы как закрытые бюрократиче­ские кланово-корпоративные структуры («командные экономики» в миниатюре).

Названные выше процессы трансформации отношений собст­венности часто пытаются свести исключительно к формуле «разви­тие частной собственности», пропагандируя к тому же очередной миф, что бывшую государственную собственность бесплатно распре­делили среди населения и работников предприятий. Такой вывод если и можно сделать, то исключительно при условии отказа от ана­лиза реального распределения прав собственности и апелляции только к некоторым законодательным актам и анализу форм, а не содержания отношений собственности. Обращение только к анализу формы собственности часто лежало и в основе призывов к ускорен­ной приватизации, что отвергали более тщательно анализирующие трансформационную экономику авторы.

Итак, закономерностью российской экономики является двоякий процесс трансформации отношений собственности: с одной стороны, разложение и внеэкономическая ликвидация госу­дарственно-бюрократической системы отношений собственности, легализация криминальной собственности и спонтанный рост ча­стной собственности на основе первоначального накопления капи­тала; с другой — параллельная трансформация этой формально ча­стной или смешанной собственности в номенклатурно(кланово)-корпоративную. Первая тенденция доминировала в 1990-е годы, вторая - в 2000-е. Последняя тенденция порождает наиболее вар­варские, реакционные формы отчуждения работника от объектов собственности, труда и его продукта и тормозит использование его хозяйской мотивации, противодействует развитию как социализа­ции собственности, так и развитию мелкой частной собственности работников.

Можно сделать вывод, что российская экономика характеризу­ется процессом интеграции принципов и черт тоталитарно-огосударствленной собственности прошлого с различного рода де­формациями тенденции корпоратизации собственности, свойствен­ной позднему капитализму, и воссозданием добуржуазных форм при­нуждения и зависимости. Данные процессы свойственны в той или иной степени всем трансформационным экономикам, но в России они стали очевидно господствующими.

66

А.В. Бузгалин

Результаты «реформ» в России: рынок и капитал

Альтернативный существующему путь преобразования государ­ственно-бюрократической собственности предполагает создание та­кой системы распределения прав собственности и таких собственни­ков, которые бы способствовали выходу трансформационных эконо­мик на траекторию «опережающего развития». Для этого необходи­мо раскрепощение инновационного потенциала большинства ква­лифицированных работников в сфере высоких технологий, науки, образования и других отраслях, определяющих облик экономики XXI века, что невозможно без существенного перераспределения в их пользу прав собственности (прежде всего, прав на участие в управле­нии, контроле и других творческих функциях) и использования при­родных и культурных ресурсов как общедоступного общенациональ­ного достояния. К сожалению, господствующие ныне модели транс­формации перераспределяют права собственности в пользу тех (упо­минавшихся выше) структур, которые в наименьшей степени заин­тересованы в стимулировании развития творческого потенциала ра­ботников.

Структура и каналы власти номенклатурно (кланово)-корпоративных групп

Как мы показали выше, основная власть в российской экономике принадлежит крупным номенклатурно(кланово)-корпоративным группам. Так, доля 100 крупнейших российских компаний в общем объеме промышленной продукции в 2000-е годы составляла примерно 60%.

После приватизации активов государственных предприятий продолжилась борьба за передел контроля над приватизированной собственностью. Легальная оболочка такой борьбы зачастую скры­вала не вполне законные или вовсе незаконные методы: использова­ние дополнительных эмиссий акций, от распределения которых от­странялись миноритарные акционеры, искусственное наращивание задолженности с последующей переуступкой долгов, притворные реорганизации компаний, манипулирование реестром акционеров с целью отстранения "нежелательных" от участия в принятии реше­ний, использование процедуры банкротства (либо доведение до бан­кротства по сговору с администрацией, либо инициирование проце­дуры банкротства за незначительные долги для введения подкон­трольного внешнего управления).

67

Часть 1 Реформы: странное лицо...

Используя недостатки судебной системы, борющиеся стороны, на основе противоречивых судебных решений, доводили до создания на предприятии двоевластия (два собрания, два совета директоров, два генеральных директора, двойной реестр акционеров, - вплоть до выпуска альтернативных дополнительных эмиссий акций). Нередко эти коллизии разрешались путем вооруженного захвата предпри­ятий.

Процесс перераспределения акционерного капитала сопровож­дался тенденцией к консолидации собственности.

Структура собственности многих крупных корпораций носит чрезвычайно закрытый характер. Контролирующая группа обычно состоит из нескольких партнеров, образующих клан, тесно спаянный личными отношениями. Права контроля искусно распылены среди аффилированных компаний (включая оффшорные фирмы, номи­нальных держателей, частных лиц и т. д.), выступающих в виде ми­норитарных акционеров. Нередко целая цепочка оффшорных фирм выстраивается таким образом, что реальные владельцы вообще не фигурируют в каких-либо реестрах собственников. Наемные дирек­тора руководят при этом предприятием по указаниям фактических владельцев опять же наличной, "доверительной" основе.

При этом государство не всегда осуществляет мониторинг даже крупных операций с акционерной собственностью. Даже антимоно­польные органы, "по должности" интересующиеся подобными сдел­ками, не всегда владеют соответствующей информацией.

Контроль клановой группы над корпорацией опирается на мо­нополизацию в первую очередь финансовых потоков (что крайне значимо в условиях дефицита ликвидных ресурсов). При этом как крупнейшие собственники, так и высшие менеджеры компании в широких масштабах прибегают к действиям в ущерб развитию соб­ственной корпорации. В числе таких действий можно назвать стрем­ление контролировать только финансовые потоки и экспортные опе­рации при полном отстранении от развития производственной базы компании; неоправданное раздробление предприятия с целью созда­ния возможностей изолировать от компании наиболее прибыльные (или критические для ее существования) активы; распродажа или сдача в аренду активов в ущерб компании; заключение заведомо не­выгодных контрактов с аффилированными компаниями; отказ от решения стратегических задач; использование своего пакета акций только как объекта для спекуляции; использование контрольного пакета как залога под кредиты и т. д.

 

68

А.В. Бузгалин

Результаты «реформ» в России: рынок и капитал

Разумеется, все эти приемы применяются в обход миноритар­ных акционеров, которые полностью отстраняются также от участия в разделе прибыли корпорации. С целью уйти от контроля как со стороны миноритарных акционеров, так и со стороны государства (чтобы монополизировать присвоение прибыли и не платить ни ди­видендов, ни налогов), кланы, владеющие крупными корпорациями, практикуют размещение доходов и вообще большей части ликвид­ных ресурсов компании за рубежом. Реинвестирование прибыли происходит из-за границы (под видом иностранных кредитов - неда­ром одним из крупнейших зарубежных инвесторов в России является Кипр), и вообще управление большей частью финансовых потоков корпорации организуется из-за рубежа. Встречающиеся случаи под­готовки "прозрачной" бухгалтерской документации, полностью соот­ветствующей национальным или международным стандартам (на­пример, для размещения ценных бумаг за рубежом) являются в тоже время и классическими случаями двойной бухгалтерии. Разумеется, никакая амнистия вывезенных за рубеж капиталов уже не способна изменить сложившийся порядок.

Это положение, которое существует и в крупнейших государст­венных корпорациях, было бы невозможно поддерживать длитель­ное время без тесного переплетения интересов крупного бизнеса с интересами государственных чиновников, призванных осуществлять контроль в данной сфере. Фактически значительная часть чиновни­ков соответствующих ведомств находится на содержании у крупного капитала. Происходит также интенсивная ротация кадров между крупным бизнесом и государственной службой, широко затраги­вающая даже и членов правительства. Особенность России заключа­ется в том, что коррупция выступает здесь не только как рента кон­кретного чиновника, являющаяся для бизнеса частью издержек по доступу к рынку или к конкретным активам. В России государствен­ный чиновник обычно выступает реально как один из партнеров клановой группы, участвующий в разделе прибыли, в том числе от прикрываемых с его помощью нелегальных финансовых потоков.

Что же касается генезиса этих образований, то он достаточно очевиден. Полураспад иерархической пирамиды государственно-бюрократической собственности привел к появлению ряда полураз­рушенных мини-пирамид, образовавшихся большей частью на осно­ве прежних так называемых «замкнутых ведомственных систем», ко­торые стали просто «кланами». В дальнейшем эндо- и экзогенное развитие корпоративно-монополистического капитала вкупе с инер-

69

Часть 1 Реформы: странное лицо...

цией старой системы и бурным развитием добуржуазных форм («княжеств», «герцогств» с их вассалитетом, полукрепостничеством и т. п.) интенсифицировали процесс формирования кланово-корпора-тивных групп. Последние, однако, в всегда будут (в силу общих при­чин трансформационной нестабильности) оставаться аморфными, неустойчивыми, подвешенными, находящимися в состоянии полуге­незиса-полураспада.

Выделим типичные слагаемые такой системы.

В самом низу — рядовые работники нескольких десятков пред­приятий (в большинстве случаев прошедших через процедуру прива­тизации). Эти лица находятся в положении не столько наемных ра­ботников, сколько в положении полузависимых «детей» этой патер­налистской структуры. С одной стороны, они являются объектами добуржуазного подчинения и эксплуатации (в самых различных формах: от невыплаты зарплаты, превращающей труд в рабский, до контроля корпорации за функционированием социальной инфра­структуры в результате чего работник-житель оказывается привязан к городу-заводу наподобие посаженного на землю крепостного). С другой стороны, сохраняются и элементы бюрократического патер­нализма «социалистического» прошлого.

На втором «этаже» структур располагается администрация пред­приятий. Для нее характерно противоречие между сохранением уже названных традиций «советского патернализма» в реализации при­надлежащих им немалых правомочий собственников — с одной сто­роны; механизмов власти, соединяющих пережитки административ­но-командной системы с ростками корпоративно-капиталистического управления и эксплуатации, а также добуржуазного принуждения (вплоть до использования криминальных методов давления на орга­низованных рабочих, профсоюзы) — с другой.

Над этими уровнями надстраиваются холдинг, крупный банк, корпорация как таковая, где и расположены реальные хозяева груп­пировки (как правило, они включают три типа: экс-номенклатура; бывшая (или актуальная) мафия и, реже, вышедшие из «низов» про­фессионалы).

Эта же система обеспечивает взаимодействие с четвертым уров­нем иерархии — коррумпированными (лоббируемыми) элементами различных законодательных, исполнительных и судебных государст­венных структур федерального, регионального и муниципального уровней, а также средствами массовой информации.

70

А.В. Бузгалин

Результаты «реформ» в России: рынок и капитал

На периферии этих систем действует система «крыш», а также посреднический мелкий и средний частный бизнес, сращенный с организованными криминальными группами: несколько торгово-посреднических (а то и попросту паразитических) частных фирм, иногда еще и один-два мелких банка. В отличие от мелкого бизнеса в «цивилизованных» экономиках, где он, как правило, зависим от кор­пораций и эксплуатируется ими (неравноправный симбиоз), в трансформационной экономике такой (есть еще и другой — отно­сительно независимый) малый и средний бизнес создается боссами корпораций для перекачивания ресурсов этих крупных (но находя­щихся, как правило, в тяжелом экономическом положении) структур в карманы их хозяев, не тратясь даже на покрытие издержек (выпла­ту зарплаты, например) и выплату налогов всей структуры, что каче­ственно увеличивает личные доходы ее элиты.

Основные права собственности на всю эту систему сконцентри­рованы в руках узкого круга лиц, сосредоточенных в администрации экс-государственных предприятий, руководстве банков и лоббирую­щих структур, а также действительных хозяев дочерних частных фирм. Подчеркнем: речь'идет о реальных правах собственности, о хозяйственной власти, а не просто о доле акций (хотя последняя так­же важна).

Каковы же основные каналы социально-экономической вла­сти в этих корпоративных структурах?

Наиболее очевидный — собственность на акции. Для реально­го контроля за группой иногда достаточно владеть 10—15% акций входящих в нее фирм при условии, что (1) остальные акции распы­лены среди многочисленных мелких собственников, неспособных к скоординированным действиям; (2) хозяева этих 10—15%, напро­тив, едины в своей предпринимательской деятельности (составляют «клан»); (3) эти хозяева держат в своих руках другие нити хозяйст­венной власти и контроля.

Кто же сегодня обладает таким консолидированным пакетом акций на большинстве бывших государственных предприятий? В России, по данным экспертных оценок, наиболее типичной является следующая картина. Порядка 10—20% акций имеет государство. У персонала предприятий, получившего в начальный период привати­зации около 2/3 акционерного капитала, в 1998 году осталось уже менее 40% общего числа акций. В настоящее время в руках работни­ков находится, как правило, не более 20—30% акций, а это значит

71

Часть 1 Реформы: странное лицо...

(учитывая российское законодательство), что они не консолидиро­ваны. Более того, работники российских предприятий, как уже было сказано, в большинстве по-прежнему пассивны, не объединены в ас­социации (профсоюзы, как правило, самоустраняются от решения проблем собственности), не способны к солидарным действиям как собственники, а тем более, как предприниматели. В подавляющем большинстве случаев они передоверяют основные права собственно­сти высшей администрации предприятий, на которых они работают.

Напротив, администрация предприятий — это консолидирован­ная структура, связанная десятилетними традициями соподчинения и совместной кастовой жизни («номенклатура» низшего уровня). Эти лица имели в конце 90-х годов до 15% акций и продолжают их ак­тивно скупать.

Наиболее значительная часть акций (40—50% и более) с конца 1990-х годов стала концентрироваться в руках «внешних инвесторов» (отечественных и зарубежных частных фирм), как правило, связан­ных прочной личной унией с администрацией предприятий, но ино­гда, напротив, оттесняющих прежнюю «патерналистскую» админи­страцию от главных рычагов власти в результате ожесточенной борьбы. Значительную часть этих акций (через подставные фирмы или иным путем) могут контролировать финансовые институты (банки), входящие в неформальный клан.

В целом элита кланово-корпоративной структуры, как правило, контролирует от 30 до 70% акций, т. е. существенно больше, чем ми­нимально необходимо для контроля за предприятием при наличии названных выше других условий. Об этом косвенно свидетельствуют данные об уровне концентрации акционерной собственности, кото­рые показывают высокий уровень контроля над акционерными об­ществами, который сосредоточен в руках крупнейших акционеров.

Второй важнейший канал контроля элиты за кланом — админи­стративная власть. В условиях России, с ее вековыми традициями подчинения начальству, административная власть высшего менедж­мента играет одну из ключевых ролей в формировании устойчивых клановых структур. Эта власть соединяется с таким специфическим феноменом, как сохранение в руках администрации предприятий контроля за жилищным фондом, социальной инфраструктурой и т. п. (ведомственные квартиры, детсады, поликлиники и т. д.).

Но это только власть администрации предприятия по отноше­нию к работникам. Существует и административный контроль госу­дарственных структур (в том числе — региональных, особенно таких,

72

А.В. Бузгалин

Результаты «реформ» в России: рынок и капитал

как губернаторы и их «команды») по отношению к предприятиям. Пережитки командной экономики («плановая сделка», патернализм чиновников и т. п.) вкупе с современным хаотическим бюрократиче­ским воздействием массы различных ведомств на рынок и процесс перераспределения собственности, делают государственного чинов­ника если не «отцом», то, по меньшей мере, влиятельным «дядюш­кой» по отношению к директору предприятия.

Льготные кредиты и налоговые «послабления», позиция судеб­ной власти, благожелательное или придирчивое отношение разного рода инспекций, хотя бы минимальный госзаказ (для гигантского оборонного сектора он до сих пор чрезвычайно важен), высокие экс­портные тарифы или, напротив, защитительные импортные пошли­ны, прямые дотации (например, шахтерам) и т. п. — все это делает административную власть (правительство в центре и в регионах) крайне значимой, несмотря на кажущийся крах «административно-командной системы».

Наиболее значимым каналом хозяйственной власти является финансовый контроль. Большинство российских предприятий в течение последних десяти лет находятся в состоянии перманентного и жестокого финансового кризиса. Нет денег на выплату зарплаты, на платежи за сырье, материалы, энергию, не говоря уже об инве­стициях. Постоянный кризис взаимных неплатежей и необходимость любой ценой вымаливать у государства и/или банка кредиты — все это стало правилом. В этих условиях срабатывает цепочка финансо­вой зависимости.

В самом низу работник, которому могут заплатить, а могут и не заплатить (это зависит непосредственно от администрации) зарпла­ту. Выше — зависимость администрации от банка. Даст или не даст банк кредит, а если даст, то на каких условиях? Администрация мо­жет воспользоваться его услугами также и для того, чтобы (обычно через подставные фирмы) в течение 2—3 месяцев, а иногда и полу­года, «крутить» деньги, предназначенные для расчетов с рабочими и контрагентами, значительно увеличивая первоначальную сумму за счет краткосрочных валютных, торговых (в России банки гораздо больше связаны с торговлей, нежели с производством) и т. п. опера­ций, в большинстве своем спекулятивных. Часть этих дополнитель­ных средств получает предприятие, но немалая доля через банк ухо­дит к хозяевам клана.

Еще выше — государственные органы — от мелкого чиновни­ка в администрации региона до президента и парламента. Все они

73

Часть 1 Реформы: странное лицо...

распределяют и перераспределяют различные государственные ресурсы и льготы. Добавим сюда активнейшее влияние Мингоси­мущества на процесс приватизации, внешнеэкономических ве­домств — на условия экспортно-импортных сделок, администра­ции президента — на налоговые льготы, парламента — на распре­деление бюджета, и мы получим сложнейшую систему финансовых взаимосвязей между предприятиями, банками и различными фе­деральными, республиканскими и региональными государствен­ными органами.

Не забудем и о таком канале хозяйственной власти, как личная уния. Он венчает всю эту пирамиду зависимости, спаивая воедино (как волков в стаю) элиту предприятий, банков, коммерческих структур и государственных органов. Эта личная уния тем прочнее, что подавляющее большинство клановых элит вышло из тех или иных групп прежней номенклатуры (совокупность таких черт клано-во-корпоративных группировок позволяет применить для их обозна­чения английский термин patronage machine ).

Наконец, особую прочность этим конструкциям, собственно клановую форму, придает близость к теневым структурам. Необ­ходимо учесть, что криминальная экономика прошлого (а до конца 1980-х годов в СССР почти что весь частный бизнес был полулегаль­ным и в силу этого тесно связанным с криминальными элементами) была одним из основных источников рождения частного бизнеса. Сегодня же частные фирмы всегда прилеплены к государственным и экс-государственным предприятиям для удобства перекачки денег корпораций в карманы их реальных хозяев. Учитывая это, следует признать, что большинство корпоративных структур хотя бы «боком» привязано к криминальной экономике. Кроме того, само по себе лоббирование в стране с неустойчивым законодательством, постоян­но меняющимся составом правительства и высокой степенью кор­румпированности верхов, носит характер полу- или прямо незакон­ной деятельности (часто ее несколько неточно называют мафиоз­ной).

В результате возникает взаимная «втянутость» всех структур в более или менее сомнительную с точки зрения права деятельность. Это не обязательно рэкет, заказные убийства, шантаж, вымогатель­ство и взяточничество (хотя и этого в России с избытком). Это может быть «всего лишь» задержка выплаты зарплаты и ее «прокрутка» че­рез коммерческую организацию, льготный кредит в обмен на под-

74

А.В. Бузгалин

Результаты «реформ» в России: рынок и капитал

держку во время избирательной компании и другие шаги, связы­вающие клановые элиты круговой порукой.

В структуре собственности присутствие теневого или прямо криминального капитала тоже достаточно заметно. Так, контроль над рядом российских заводов, производящих металлы и сырье, осу­ществляют множество вполне благопристойных фирм, владеющих мелкими пакетами акций этих заводов. Однако при более присталь­ном рассмотрении оказывается, что эти фирмы — всего лишь по­средники, действующие через цепочку других фирм-посредников по поручению нескольких компаний неизвестного происхождения, за­регистрированных в оффшорных зонах. Эти компании проводят на удивление согласованную политику. Кроме того, если учесть, что процесс раздела акционерного капитала (например, алюминиевых заводов) сопровождался множеством убийств вовлеченных в этот процесс бизнесменов и представителей администрации заводов, предположение о криминальной природе контролирующих компа­ний становится весьма вероятным.

Наконец, кланово-корпоративные структуры образуют фунда­мент не только экономической, но и политической власти. Только связь здесь не проста. Большинство кланов поддерживает сразу не­сколько блоков и партий, а большинство партий опирается сразу на несколько кланов. Так возникает сложное перекрестье интересов, достаточно далекое (но не абсолютно оторванное) от идеологиче­ских и программных установок тех или иных партий.

Типы кланово-корпоративных систем

Анализируя структуру кланово-корпоративных сис­тем, можно выделить с определенной долей условности четыре их типа.

Первый — «отраслевые» кланы. В отличие от распространенно­го мнения, они достаточно жестко соперничают друг с другом.

Отраслевые клановые объединения существуют как в сырьевых отраслях, так и в оборонной промышленности, агропромышленном комплексе и др. Но крупнейшие и влиятельнейшие отраслевые кла­ны сложились в тех отраслях, где сформировались мощные монопо­листические группировки (скажем, в отраслях естественной монопо­лии — например, Газпром) или доминируют нескольких крупных корпораций (как в нефтяной промышленности).

75

Часть 1 Реформы: странное лицо...

Второй тип — это региональные кланы. Они строятся, как прави­ло, вокруг сильного регионального лидера (главы администрации региона, мэра крупного города) и «завязаны» на бюджет и регули­рующие возможности региона. Одним из примеров таких образова­ний могла до недавнего времени служить группировка капиталов и фирм вокруг мэра Москвы Лужкова и московского правительства. Это своего рода «метаклан», клан кланов. Не секрет, что Москва, со­средоточив более 3/4 финансового капитала России, стала одним из л самых богатых городов страны. Даже с учетом финансового кризиса, ! массовых «недоплат» налогов, арендой платы и т. п., бюджет города — это гигантский капитал. Учитывая ведущееся в Москве грандиоз­ное строительство престижных объектов, мощную преступность и традиционно высокую концентрацию мафиозных структур, можно понять, сколь многосложно это образование. Кроме того, в Москве сосредоточены верхушки многих других кланов, что делает этот го­род географическим центром борьбы и взаимодействия группиро­вок, контролирующих отечественную экономику.

Сердцевину московского регионального клана составляло Пра­вительство Москвы во главе с влиятельным Ю.М. Лужковым. Боль­шие бюджетные ресурсы города (составляющие почти десятую часть федерального бюджета) позволяли Лужкову обеспечивать поддержку со стороны ряда сильных банков. Правительство Москвы, в отличие от властей большинства других территорий, опирается также на вла­дение довольно большим объемом собственности (существенно ог­раничив процесс приватизации недвижимой собственности, нахо­дившейся в муниципальной собственности, Москва получает значи­тельные доходы от сдачи недвижимости в аренду и от относительно хорошо подготовленных сделок по приватизации недвижимости; аренда недвижимости является также и дополнительным рычагом контроля Правительства Москвы над мелким и средним бизнесом).

Правительство Москвы вело деятельность по поддержке и кон­тролю mass media. От его финансовой поддержки зависит ряд круп­ных региональных газет и телевизионный канал, район вещания ко­торого много шире, чем только Москва и Московская область.

Третий тип клановых структур — это объединения ведомственно-функционального типа. Например, федеральные и местные власти России в течение последних восьми лет выполняли и продолжают выполнять фантастическую по своим масштабам «функцию» по пе­рераспределению государственной собственности России.

76

А.В. Бузгалин

Результаты «реформ» в России: рынок и капитал

Четвертый тип — клановые структуры, возникшие на основе ча­стных коммерческих предприятий путем ускоренной централизации и концентрации капитала (в том числе, методами насилия). Боль­шинство из них прошло длинную дорогу, начавшись с легализован­ных теневых капиталов (так называемых «цеховиков» - админист­раторов госпредприятий, использовавших контролируемые ими производственные мощности для подпольного производства, или бандитско-мафиозных группировок), денег распавшихся политиче­ских и партийных структур (КПСС, ВЛКСМ), реже — частных лиц (мы в данном случае не рассматриваем банки и фирмы, возникшие на базе бывших государственных предприятий или учреждений). Затем был период массовых спекуляций с валютой, гуманитарной помощью, недвижимостью, ваучерами, импортными товарами, ГКО и т. п., сопровождавшихся широким использованием внеэкономиче­ских методов (рэкет, коррупция и т. п.), слияния и в конечном итоге образования относительно «чистых» структур, прошедших подчас 3—5 раз через смену «имиджа» и, на первый взгляд, мало связанных с организованной преступностью или коррумпированным чиновни­чеством.                        '

Характерной чертой многих кланов является активное проник­новение в mass - media . Кланы берут под свой полный или частичный контроль газеты, информационные агентства, радиостанции, участ­вуют в финансировании телевизионных каналов. Это не в послед­нюю очередь связано со стремлением кланов обеспечить благопри­ятную политическую атмосферу для своей деятельности.

Что же касается взаимоотношений «кланы — политика», то, как уже было сказано выше, кланы в большинстве случаев не имеют однозначной связи с какой-либо конкретной политической пар­тией, хотя в 2000-е годы большинство из них стало более чем лояль­но вести себя по отношению к «партии власти». Кланы стремятся не только обрести прочные связи с политиками, обладающими властью, или перспективами приобрести власть, но и обезопасить себя от по­литических ударов при любом изменении политической конъюнкту­ры. Разумеется, практически все кланы заинтересованы в продолже­нии экономической политики «партии власти», а потому и активно поддерживали избирательную компанию Бориса Ельцина в 1996 го­ду, Владимира Путина в 2000 году, В.Медведева в 2008. Однако кла­ны не избегают и контактов с оппозицией, особенно в тех случаях, когда оппозиционные политики приобретают реальное влияние (на-

77

Часть 1 Реформы: странное лицо...

пример, в Государственной Думе, или при избрании на пост губерна­торов).

Такой подход кланов к участию в политике является одним из факторов, объясняющих относительную независимость российских политических партий от интересов того или иного клана, несмотря на активное участие последних в политической жизни.

Весьма важен вопрос о роли и потенциале кланово-корпоративных групп в деле модернизации российской эконо­мики.

С одной стороны, в стране не видно иных, кроме названных группировок, агентов модернизации. Только эти структуры обладают крупными по российским масштабам капиталами. Только они (за небольшим исключением мелких и средних предприятий в сфере услуг, строительстве и пищевой промышленности) контролируют жизнеспособные и, в ряде случаев, даже на мировом рынке конку­рентоспособные производства (экспорт сырьевых ресурсов, прежде всего). Наконец, только они являются в нынешней российской дей­ствительности центрами притяжения квалифицированных кадров.

Однако, с другой стороны, анализ модели поведения этих групп не вселяет слишком большого оптимизма.

Тот факт, что клановые группировки сконцентрировали в своих руках большую мощь и влияние, еще ничего не говорит ни за, ни против их возможностей принять участие в обеспечении экономиче­ского подъема. Суперкорпорации вполне могут быть опорой эконо­мического прогресса. Дело в другом.

Как мы уже отметили, было бы большим упрощением рассмат­ривать отечественную социально-экономическую жизнь как строго размеренную рыночную конкуренцию (с четко определенными пра­вилами и рамками) этих суперкорпораций. Российская экономика является в полном смысле слова трансформационной, а это означает в данном случае следующее.

Во-первых, сами кланово-корпоративные структуры находятся в процессе становления; их границы аморфны и подвижны. Одни и те же фирмы, банки, чиновники и даже целые ведомства (а подчас и высшие лица государства) меняют свои ориентиры, симпатии и ан­типатии, перемещаясь из одного клана в другой или пытаясь вклю­читься в целый ряд клановых структур. Более того, поскольку вся страна находится в условиях «диффузии институтов», постольку большая часть кланов организационно неоформлена и неинститу­ционализирована («Газпром» здесь — исключение; как правило,

78

А.В. Бузгалин

Результаты «реформ» в России: рынок и капитал

сколько-нибудь доказательно определить и формально описать структуру клана почти невозможно).

Во-вторых, кланово-корпоративные структуры в большинстве случаев характеризуются взаимной диффузией, «втеканием» друг в друга и это их отличительная, специфическая для переходных об­ществ черта.

В-третьих, взаимодействие кланово-корпоративных структур строится на основе сочетания сложной системы методов. Можно предположить, что главной из форм борьбы (равно как и «дружбы», взаимной поддержки) являются различные неформальные внеэконо­мические взаимодействия. К числу последних можно отнести личную унию, сговоры, соглашения о разделе рынков и сфер влияния, «пра­вилах» конкуренции, а так же рэкет, подкуп, шантаж и т. п. Рыночная конкуренция только возникает и является не просто несовершенной (в том смысле, какой вкладывает в это понятие учебник экономике), а деформированной от рождения. По сути, это не столько игра сти­хийных сил, где побеждает тот, у кого ниже издержки, выше качество и т. п., а борьба сил локального регулирования. Каждый из кланов ста­рается регулировать не только рынок (подобно тому, как это делают монополии), но и воздействовать на отношения с государством, ис­пользует добуржуазные методы давления и т. п.

Пытаясь перераспределить все эти каналы власти в свою пользу, эти силы сталкиваются в борьбе, где побеждает сильнейший клан, а не наиболее конкурентоспособный товар — это важнейшая специфическая черта конкуренции в трансформационной эконо­мике (это похоже на соревнование по бегу в мешках, где побеждает не тот, кто лучше бегает, а тот, кто лучше может бежать в мешке). Наконец, существенную роль во взаимодействии кланов играет мо­дифицированный механизм «плановой сделки» (только его объектом становятся не директивы по валовому выпуску продукции, а налого­вые, кредитные и т. п. льготы).

В-четвертых, в российской экономике идет (как уже отмечалось) крайне активный и масштабный процесс перераспределения прав и объектов собственности, а вместе с этим и хозяйственной власти. Сотни миллиардов долларов уже перераспределены и продолжают перераспределяться и этот процесс составляет важнейшую сферу взаимодействия кланово-корпоративных структур в России.

В результате взаимопересечения этих специфических механиз­мов жизнедеятельности и взаимодействия кланов и образуется такая

79

Часть 1 Реформы: странное лицо...

экономика, как экономика России, где либерализация цен приводит к гигантской инфляции и спаду, где этот спад и институциональный хаос создают максимально благоприятную среду для ускоренной концентрации хозяйственной власти в руках ограниченного круга кланов-корпораций, а большинство трудящихся теряют 1/3 своих доходов, не говоря уже о почти полной потере сбережений, социаль­ной защищенности, стабильности и др. Где начавшийся после этого рост оказался связан не столько со стабилизацией экономики, сколь­ко с благоприятной конъюнктурой на мировых рынках сырья и в ус­ловиях Мирового кризиса 2008 года обернулся для России кумуля­тивным спадом на более чем 10%...

Сказанное внушает серьезные опасения, что стратегической за­дачей для кланово-корпоративных группировок России на ближай­шую перспективу станет не технологическая и социальная модерни­зация, а продолжение борьбы за дальнейшее перераспределение объектов и прав собственности в свою пользу и расширение сфер своего влияния. Для того, чтобы обеспечивать свои экономические интересы, в описанных условиях трансформационной экономики России кланам нужны совсем иные средства, чем вложения в модер­низацию, а именно: расширение влияния на финансовые институты, продвижение своих людей в государственные структуры, поиск путей полулегальной скупки акций (например, за счет давления на рабочих или их косвенного обмана) и т. п.

И все-таки вопрос об альтернативе такой модели не снят еще с повестки дня.

PS . Россия: альтернатива отставанию от развитых государств

Начнем с двух предварительных ремарок. Во-первых, с характеристики прошлого геополитического положения стран быв­шего Советского Союза. Статус второй державы мира, — это одна сторона этого геополитического положения, базировавшаяся не только на военной мощи (что являлось доминирующим базисом для статуса Советского Союза как сверхдержавы), но и на значительном индустриальном, образовательном и культурном потенциале. На другом полюсе противоречия в геополитическом положении нашей страны была тенденция к автаркии, к замкнутости развития Совет­ского Союза как в социально-экономическом, так и в культурно-гуманитарном аспектах. Это противоречивое прошлое закрытой, ав-

80

А. В. Бузгалин

Результаты «реформ» в России: рынок и капитал

таркически развивавшейся сверхдержавы во многом обусловливает специфику нынешних противоречий трансформационной экономи­ки государств, образовавшихся на территории Советского Союза и до сих пор представляющих собой во многом единое социально-экономическое пространство.

Во-вторых, в современном мировом сообществе альтернатива отставанию развивающихся стран, в которых проживает 80 процен­тов населения Земли, не может носить чисто экономический харак­тер. Возможность разрыва замкнутого круга отставания от развитых стран (а он воспроизводится экспортом капитала из развивающихся государств в развитые, монополизацией высоких технологий, науки и образования развитыми государствами, нарастанием экономиче­ских и социально-политических конфликтов в третьем мире, в отли­чие от относительно стабильного существования развитых госу­дарств) лежит не в сфере промышленного роста, ибо на поприще собственно материального производства, создания индустриального базиса у развивающихся стран нет перспектив догнать страны, уже уходящие в постиндустриальное будущее. «Прорыв» должен быть совершен в других сферах. Однако существует и противоположная закономерность: не создав мощного индустриального базиса, невоз­можно осуществить скачок к постиндустриальным технологиям, к социально-экономической жизни XXI века.

Каким именно образом может быть разрешено это противоре­чие для государств, попавших в ловушку отставания? Ключом к отве­ту на этот вопрос является анализ общемировой (если говорить о ее пространственных характеристиках), и общецивилизационной (если говорить о характеристиках во времени) тенденции к социализации и гуманизации всей общественной жизни, в том числе экономиче­ских отношений.

Как именно можно «оседлать» эту тенденцию в России и других государствах с трансформационной экономикой? Ответ на этот во­прос авторы по сути уже дали. Характеризуя экономический меха­низм потенциально возможной «Экономики для человека», мы вся­кий раз говорили об экономике, открытой для мировых тенденций.

Тем не менее сейчас будет уместно соединить в рамках небольшого подраздела все то, что выше было сформулировано при характеристике отдельных аспектов программы будущего.

Итак, шансом, который может использовать экономика бывше­го «второго мира» для равноправной интеграции в современное ми­ровое хозяйство, является опора на тот потенциал высоких техно-

81

Часть 1 Реформы: странное лицо...

логий, науки, образования и культуры, который имеется в рамках бывших «социалистических» стран и который может быть использо­ван совместно с развивающимися странами. В частности, использо­вание сохраняющихся до сих пор остатков потенциала бывшего Со­ветского Союза в области фундаментальной и прикладной науки, образования и культуры может дать возможность получения значи­мых для всего мирового сообщества новых технологических и гума­нитарных результатов, использование которых обеспечит высокую экономическую эффективность как для разработчиков, так и для пользователей этих достижений.

В.Т. Рязанов

---

Дата добавления: 2019-08-31; просмотров: 137; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!