Янус определяет сознание Будды 18 страница
Георги: «Кроме находящихся в Алкоране законов, имеют они еще и особые письменные, которые вообще посильны, и исполнение чинится по ним безо всякого отлагательства. Всяк, невзирая ни на разность племени, ни на веру, приемлется в Бухарии свободно и пользуется, пока живет мирно, совершенной вольностью производить всякий промысел, какой ему наиприбыльнейшим покажется; почему и есть между бухарцами великое множество жидов, аравитян, персиян, индийцев и иных восточных стран жителей; да и цыгане странствуют у них и живут под шатрами.
Хан чеканит золотую и серебряную монету, но сей последней выходит мало, потому что у бухарцев нет своего серебра. Золотая же монета состоит по большей части в червонцах, которые делаются из вымываемого из рек их золота просто, с одной только надписью, но весом и добротой бывают они почти равны голландским. В Бухарии производятся торги больше на наличные деньги; да и подати платятся наличными же деньгами. По торгам с персиянами получают они часто тамошние серебрянные деньги, почему и ходят в Бухарии персидские рупии».[655]
Напрашивается связь между названием римской монеты асом, титулами Азес, Азилис и отмеченным прозвищем племени асиев.
«Август первый из императоров запечатлел в нумизматике проведенные в его правление Вековые игры. Эта практика была продолжена другими императорами-устроителями «вековых» игр: Клавдием, Домицианом Антонином Пием, Септимием Севером, Филиппом Арабом, Галлиеном. Свое отражение в легендах монет находили также Пифии, Дионисии, игры, посвященные отдельным императорам.[656] Вероятно, при Августе складывается практика изображения на военных медалях — фалерах портретов наследных принцев. Не исключено, что на фалерах изображался и сам Август. Хотя до сих пор таких медалей не найдено, однако известны медальоны с портретом Августа, используемые легионерами в качестве украшений на ножнах мечей.[657] Эти медальоны часто копировали изображения на легионных значках и на фалерах. Кроме того, при Августе получили распространение медали, на которых изображены Юпитер-Аммон — в виде барана с закрученными рогами, и сфинкс. По мнению О. Я. Неверова, эти изображения были призваны вызвать ассоциацию между Октавианом Августом и Александром Македонским, портрет которого также встречается на римских стеклянных фалерах.[658] В этом же контексте О. Я. Неверов рассматривает появление при Августе фалер с изображениями Вакха-Диониса и Силена. Александр Македонский во время своего восточного похода считал, что повторяет путь Вакха-Диониса. Династическая пропаганда на монетах, фалерах и на воинском снаряжении получила дальнейшее развитие при Тиберии».[659]
|
|
|
Нет никакого сомнения, что Александр Македонский со своей ватагой оставил среди местных потомство. Это потомство должно было гордиться родством с почитаемым римлянами завоевателем. Особенно соблазнительны должны были быть девицы со следами македонской-фракийской породы.
|
|
|
В составном имени Гондофарн вторая его часть — фарн.
Попытки прояснить значение этого слова совершались. Его объясняли как имя божественного покровителя племени, рода, дома, семьи и отдельной личности, каковыми выступает наряду с другими дикими животными баран. Изображения барана, появляющиеся со времени появления римлян в Центральной Азии связывают со скифосакскими, в целом ираноязычными, представлениями о мире.[660]
Фарн в образе барана был неизменным спутником сака или сармата всюду — в быту и сражениях, в земной и загробной жизни. Во всех известных сакских и сарматских бронзовых котлах, происходящих из Ферганы, Поволжья, южного Урала, Крыма и других мест, обычно на закраинах неизменно фигурируют скульптурные изображения козла или барана, воплощавшего оберега, покровителя, плодородие и обилие.[661]
Через триста лет в сасанидском Иране при Шапуре II (309 — 379 гг.), образ барана символ бога-фарна приобретает каноническую форму[662] в зороастризме.[663]
|
|
|
В различных областях доисламской Средней Азии по сообщению китайских летописей Бейши (VII в.) и Суйшу (644 г. н. э.) основой трона местных владетелей был золотой баран: у правителей Бохана (Фергана), Хе (Кушания), Унагэ (Мерв), Босы (Персия).[664] Любопытно, что престол правителя Гуйцы (Куча) имел вид золотого льва, Ань (Бухара) — золотого верблюда, Цао — (Уструшана) золотого коня.[665]
Слово фарн присутствует и в имени начальника одного из отрядов римских пленных. Баран и в Риме был важным животным. Счет двенадцати знакам зодиака начинается с Овна.[666] В Риме полагали, что основа всякого состояния — скотина. Название денег по латыни происходит от слова скот. Каждый римлянин знал, что его народ ведет свое происхождение от пастухов. Пастух Фавстул был пестуном Ромула и Рема. Бытовал древний вопрос покупателя к продавцу овец: «Клянешься ли ты, что эти овцы, о которых идет речь, действительно здоровы, как здоров скот овечьей породы, не считая косых, глухих, бесшерстных, то есть с голым животом; что он не происходит от больного скота, что им можно действительно владеть и что все это так и есть в действительности?»[667]
|
|
|
На момент основания Рима существовало только 3 трибы: Рамны (латиняне), Титии (сабиняне) и Луцеры (этруски). Первоначально в каждую трибу входило 100, затем — 300 родов. Эти три трибы и составили римский народ.
В современном английском языке баран, таран — Ram. Это восточногерманское слово появляется в английском, как мне сообщил мой сокурсник по филологическому факультету СПбГУ Дмитрий Петров, после норманского завоевания.[668] Ram это распространеннейшее имя среди представителей высших каст в Индии. В Европе со средних веков получает распространение имя Роман (Romanus, Ρωμαϊκή — римлянин, римский). Упомянуто это имя дважды и в Слове о полку Игореве.[669]
Среди римских родовых имен по мелкому скоту названы Порции (Свиньины), Овинии (Овцыны, Барановы, Овечкины), Каприлии (Козловы, Козлитины); по крупному Еквитии (Коневы), Таврии (Быковы, Коровьевы), Азинии (Ословы). От животных берутся разные прозвища, например прозвище Анниев — Caprae, Статилиев — Tauri, Помнониев — Vituli и много других.[670]
Фамилия изгнанного из Рима Фурином-Августом Овидия переводится на русский язык как Баранов или Овцын. Этот Баранов, пожив на пограничье республики, со временем прекратил ныть и стал рассуждать:
«И чтобы мне не рассказывать о засадах и смертельных опасностях, истинных, хотя [для вас] и маловероятных, [скажу только]: какое несчастье жить среди бессов[671] и гетов тому, кто всегда был на устах у народа! Какое несчастье, когда жизнь оберегается воротами и стеной, а безопасность достигается лишь благодаря расположению местности! Я, будучи молодым, избежал суровых военных сражений и брал в руки оружие, только играя; теперь состарившись, я вешаю на бок меч, на левую руку щит и на мои седины надеваю шлем.[672] Ведь как только часовой подаст с дозорной башни сигнал тревоги, тотчас трепещущей рукой я надеваю доспехи. Свирепый враг, вооруженный луками и пропитанными ядом стрелами, обозревает стены на храпящем коне; и подобно хищному волку, который уносит и волочит по полям и лесам животное, не спрятавшееся [заблаговременно] в овчарне, враждебный варвар забирает в плен всех, кого находит в полях, еще не укрывшегося за оградой ворот: его или ведут в плен, повесив на шею цепи, или он погибает от стрелы с ядом. Здесь живу я, новый житель беспокойного поселения. Увы, как долго тянется время моей жизни! И все-таки я вернулся к стихам и старым святыням: Муза по-дружески поддерживает меня в столь тяжких бедах![673] Ведь только нет никого, кому я мог бы продекламировать мои стихи и кто понял бы, услышав латинские слова. Сам для себя — а что же делать? — пишу и читаю, и мои сочинения не несут урона от своей же [собственной] оценки. Тем не менее я часто говорил себе: «Для кого теперь мне усердно трудиться? Неужто савроматы и геты будут читать мои писания»[674]?»[675]
Барана можно увидеть и в слове арий. Таран по латыни — aries, то есть баран, муфлон или архар.
Охота на диких баранов в тогдашней Маргиане и далее на восток[676] обычное дело.[677] Ovis orientalis cucloceros Hutton — копетдагский аркал, туркменский баран, крупный дикий баран с длинными и тяжелыми рогами (до 92 см) гомонимного типа (лишь изредка рога бывают сильно первертированные). В конце XX века еще встречался другой подвид (Ovis orientalis Severtzovi Nasonov — баран Кызылкумов или баран Северцова): на Алайском, Туркестанском, Зарафшанском и Гиссарском хребтах,[678] хребте Нуратау и небольших возвышенностях южных и центральных Кызылкумов.[679]
Другой Арий (Ἄρειος) был в окружении Октавиана и пользовался его огромным доверием:
«Сам Цезарь (Гай Осьмушка) вступил в город, беседуя с философом Арием и держа его за руку, чтобы таким свидетельством особого уважения сразу же возвысить философа в глазах сограждан. Он вошел в гимнасий, поднялся на воздвигнутое там возвышение и, когда люди, в страхе, упали ниц, велел им встать и объявил, что освобождает город от всякой вины — во-первых, ради основателя его, Александра, во-вторых, потому что восхищен красотою и величиной Александрии, и в-третьих, чтобы угодить своему другу Арию. Вот какою честью был взыскан Арий, и его заступничество спасло многих и многих. Среди спасенных им был и Филострат, софист, не знавший себе равных в искусстве говорить без подготовки, но совершенно безосновательно причислявший себя к Академии. Цезарю его самонадеянность внушала отвращение, и он отклонил все просьбы Филострата. Тогда софист, с небритою седою бородой, в темном плаще, стал ходить следом за Арием, твердя один и тот же стих:
Мудрец поможет мудрым, если сам он мудр.
Узнав об этом, Цезарь помиловал его, не столько желая избавить Филострата от страха, сколько Ария от зависти».[680]
Об этом Арии известно несоразмерно мало его влиянию на Октавиана.[681] Считается, что «он был философ-стоик, гражданин Александрии, наставник Октавиана Августа, который ценил философа столь высоко, что после завоевания Александрии пощадил город ради него. Считается, что Арий имел двух сыновей, Дионисия и Никанора, которые учили Августа философии. Фемистий, который говорит, что Август ценил Ария не меньше, чем Агриппу. Квинтилиан утверждает, что Арий учил или писал о риторике. Предположительно, он тот самый Арий, чьё жизнеописание содержала утраченная заключительная часть книги VII Диогена Лаэртского. Ария Дидима считают тем Арием, труды которого цитирует Стобей, подводя итоги философских школ стоицизма, перипатетиков и платоников. Полное имя Арий Дидим нам известно от Евсевия Кесарийского, который цитирует два продолжительных отрывка из трудов Ария о его воззрениях о Боге, космическом пожаре и душе».[682]
Для ведийской литературы характерно использование слова ārya в качестве общего этнонима всех арийских племён, исповедовавших ведийскую религию и противопоставленных anārya (неарий), dasyu, dāsa (враги-аборигены, дасы), mleccha (варвар). В Ригведе этноним упоминается 36 раз в 34 гимнах. Арийский мир в Ригведе охватывает прежде всего Sapta Sindhavaḥ (Семиречье, реки Пенджаба) и объединяет 5 больших племён: Anu, Druhyu, Yadu, Turvaśa и Pūru. Вот как видят ныне представляемую в Ригведе историю:
«Приблизительно в середине II тысячелетия до н. э. в северо-западную Индию, в район современного Пенджаба, с запада, через перевалы Гиндукуша, начали вторгаться воинственные племена, называвшие себя ариями. Они говорили на одном из древних языков индоевропейского происхождения, весьма близком к языку соседних племен, населявших древний Иран, отличались не только воинскими талантами, но и даром поэтического слова, в котором умели запечатлеть свой взгляд на мир — какой он есть и каким они хотели его видеть. И главным сокровищем этих племен стали гимны, легшие в основу будущего их собрания — Ригведы».[683]
Э. Бенвенист: «Если иранскому обозначению страны — dahyu — соответствует в санскрите обозначение раба-чужестранца — dasyu, то происходит это по той причине, что иранцы совершенно естественно обозначали собственный народ, рассматриваемый изнутри, словом, производным от daha, человек, в то время как для индийцев этот же dahyu, рассматриваемый извне, необходимо представлялся как раб-чужестранец; так еще раз подтверждается важность противопоставления изнутри-извне».[684]
Наконец, слово арий обозначало в иранских языках иранца, выходца из державы персов, а затем парфян. «Слово ārya в иранском ареале употребляется в качестве этнонима. Когда Дарий перечисляет своих предков: сын Vištāspa, внук Aršāma, он делает добавление, характеризуя себя как arya ariyačissa, ариец из арийцев. Таким образом, он применяет к себе определение, которое мы бы выразили словом иранец. В иранском слово arya противопоставляется слову anarya, не-arya; в индийских языках arya противопоставляется dāsa-, чужеземец, раб, враг…
Что значит ārya? Это очень трудная проблема…»[685]
В 1992 году, на занятиях санскритом с В. Г. Эрманом, я получил ясный ответ на вопрос: кто такие были и откуда взялись арийцы-арии? Владимир Гансович ответил:
— Мы не знаем.
Пять племен объединил и основатель Кушанского царства Куджула Кадфиз.[686]
Страбон упоминает асиев, пасианов, тохаров и сакарвалов, «вышедших с того берега Яксарта, что после саков, согдианов и занят саками». Страбон был менее осведомлен, чем автор(ы) Ригвед.[687]
Ригведы, как и более поздняя индийская литература, не менее ценные источники по истории римских невозвращенцев, чем Энеида Вергилия или Шахнаме Фирдоуси. Хотя внешне Ригведы более собрание частушек-фесценнин-басен, чем произведение одного словесника.
То, что арии-римляне дошли до Индии и насадили там свои обычаи, несомненно. Вот, например, в Гоа арии закрепились в количестве 66 семейств вокруг основанного ими поселения Маргао (ныне второй крупнейший город в Гоа). 30 семей облюбовали места к северу. 66 на санскрите звучит как сассат, а 30 как тис, поэтому земли, где осели арии стали называть Сальсете и Тисвади. Они привезли с собой семейные божества, которые мы знаем ныне под именами: Мангириша, Махадева, Махалакшми, Махальсу, Шантадургу, Нагеша и Саптакотешвара.[688]
Отвоевывать себе место в Индии ариям-римлянам пришлось приспосабливаясь к местным условиям и наличествующим противникам.[689] Установление господства над маленькими индийскими княжествами осуществлялось способом, который в русском языке понятий именовался в 1990-ые годы разводкой. Их виды дошли в местных сказках.[690]
«Помимо трех крупных древнеиндийских царств — Чера, Чола и Пандья — существовали земли, принадлежащиме мелким правителям или племенным вождям, которые иногда сохраняли самостоятельность и успешно отбивали набеги соседей, но чаще, уступая силе, становились либо их союзниками, либо данниками. В стихотворениях и поэмах постоянно упоминаются военные столкновения, иногда значительные. Поэты, например, сообщают, что пандийский царь Чежиян обратил в бегство армии Чолов и Черов в битве при Кудаль (т. е. Мадурай), осадил город Мусири в Чере и, наконец, разгромил в битве при Аланганаме объединенную армию Черов, Чолов и князей Тидияна, Ежини Ерумеиюрана, Ирунговенмана и Порунана».[691]
Главный герой древнетамильской лирики бог-прародитель Муруган, убивший злого Сура. Его мать Коттравей является властительницей района палей (смерть, кровь, страдания, сухость, огонь).[692]
В языке Ригведы r и l выступают независимо от условий как r.[693] Неразличение этих звуков обычное дело в восточных языках: до сих пор это яркая особенность китайского. Санскритское арий (ấrya-), которое переводят как знатный или благородный, можно прочесть и как латинское alius — другой. В русском языке другой в краткой форме — друг, в германских — *druhti-, отсюда дружина (trustis).[694]
Перед нами замечательная и очень долгая игра смыслов.
Появляется в это время в Индии и город Тагара, упомянутый Птолемеем и в Перипле Эритрейского моря:[695]
«Из [расположенных] в самом Дахинабаде наиболее значительны два рынка — Пайтана, отстоящий от [залива] Баригаз на 20 дней пути на юг; от него же дней на 10 на восток — другой огромный город Тагара».[696] Ныне это город Тер в районе Усманабад штата Махараштра. Археологи прослеживают четкое римское влияние в этом городе в первые века нашей эры по терракотам.[697]
Вергилий в Буколиках откровенно любуется своими пастухами, ведущими скромную сельскую жизнь. В Аркадии, куда Вергилий помещает своих пастухов, природа напоминает мантуанскую (Узбекистан, Киргизия? — Д. Н.). Воскрешая в стихах родные места, Вергилий создает пейзаж, ностальгически окрашенный в мягкие, словно в легкой дымке, цвета.[698]
Пастухом был индийский бог Кришна, родившийся в городе Матхура, где по археологическим свидетельствам была мощная джайнская община.[699] В Джатаках, где описываются прошлые жизни Будды и его последователей, Кришна выступает как прошлое воплощение одного из самых близких учеников Будды и главного генерала дхармы (дхарма-сенапати) Шарипутры, которого в буддистском искусстве и иконографии изображают правой рукой Будды.[700]
Самой древней в Махабхарате считается история войны Пандавов и Кауравов, начиная изложение с Шантану (прадеда главных героев), и завершаясь смертью Кришны и исходом Пандавов.[701]
Основателем джайнизма[702] считается кшатрий Вардхамана или Джина Махавира. Он проповедовал ненанесение вреда всем живым существам в этом мире. Дело джайнизма основано, в первую очередь, на самосовершенствовании души для достижения всеведения, всесилия и вечного блаженства. Всякая душа, преодолевшая телесную оболочку, оставшуюся от прежних жизней, и достигшая нирваны, называется джиной. В древних текстах джайнизм часто приравнивается к джайн дхарме и шраман дхарме.[703] Ядром литературы джайнизма является канон шветамбаров (श्वेताम्बर, śvetāmbara, облачённые в белые одежды), составленный, как ныне считается, в конце IV века до н. э. В соответствии со священным джайнским писанием, Бахубали (Гоматешвара) был вторым из двухсот сыновей первого титханкары Бхагавана Ришабха, Ришабхадевы (Ришабханаты), правителем царства Таксашила (Таксила). В ходе войн со своим братом Бхаратом, Бахубали завоевал все царства последнего, победив самого Бхарата в пяти поединках. Однако, не пожелав причинить вреда брату, Бахубали отказался от своего царства в его пользу и сделался монахом.
На изображениях основателей джайнизма обычно слева в колпаке — Рушабха, первый из 24 титханкаров (тех, кто вновь открывает дхарму, буквально означает создатель переправы), герой легенд, чье существование не было подтверждено историками; справа — Махавира в виде Будды, последний из 24 титханкаров, который систематизировал и реформировал религию и философию джайнизма.
История очень напоминает рассказ Фраата Аполлонию Тианскому. В истории борьбы братьев-правителей можно увидеть отражение соперничеств в Парфии или Риме. Да и Рим был основан двойняшками-близнецами, пастухами Ремом и Ромулом, после чего один убил другого:
«Предание говорит, что уже тогда на Палатинском холме справляли существующее поныне празднество Луперкалии и что холм этот был назван по аркадскому городу Паллантею Паллантейским, а потом Палатинским. Здесь Евандр, аркадянин, намного ранее владевший этими местами, завел принесенный из Аркадии ежегодный обряд, чтобы юноши бегали нагими, озорством и забавами чествуя Ликейского Пана, которого римляне позднее стали называть Инуем. Обычай этот был известен всем, и разбойники, обозленные потерей добычи, подстерегали юношей, увлеченных праздничною игрой: Ромул отбился силой, Рема же разбойники схватили, а схватив, передали царю Амулию, сами выступив обвинителями. Винили братьев прежде всего в том, что они делали набеги на земли Нумитора и с шайкою молодых сообщников, словно враги, угоняли оттуда скот. Так Рема передают Нумитору для казни.
Дата добавления: 2019-09-02; просмотров: 154; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!