ГЛАВА 2. БРИТАНСКИЕ ПИСАТЕЛИ И СПИРИТИЗМ
Спиритизм уже начиная с 1852 г. стал в Великобритании предметом интереса как для обычных людей, так и для интеллектуалов. О спиритизме писали газеты, им заинтересовались учёные. Общение с духами не могло не привлечь внимания писателей. Тем не менее, несмотря на весь интерес, проявленный со стороны литературного сообщества, корпус произведений, на которые спиритизм повлиял напрямую, невелик. Причиной могло служить, в начале периода, слияние в сознании людей месмеризма и спиритизма, а впоследствии появление большого количества оккультных и религиозных учений, которые интерпретировали спиритические явления на свой лад (например, как это делали теософы). Многие писатели интересовались спиритизмом, но не упоминали о нём в своих произведениях.
В данной главе мы предлагаем разделить взаимодействие литературы со спиритизмом на три этапа. Первый из них характеризуется рецепцией спиритизма параллельно с популярным тогда месмеризмом, а также достаточно небольшим количеством художественных произведений, испытавших влияние спиритизма. Второй этап начинается в 1880-1882 гг., когда возникает усиленный интерес к спиритизму со стороны науки, появляется Общество психических исследований, а также растёт интерес к оккультным учениям в целом. Именно тогда количество произведений, испытывающих влияние спиритизма, заметно увеличивается. Следующий рубеж – 1902 год, когда общение с духами перестаёт быть предметом исследований и воспринимается только как общественное развлечение (об этом упоминает Ф. Подмор в «Современном спиритизме» в 1902 г.). В то же время, адепты спиритизма остаются, и их количество даже увеличивается во время и сразу после Первой мировой войны. Этот поствикторианский этап важен как завершение тенденций, которые начались в викторианскую эпоху – отношение к спиритизму как к научной дисциплине и псевдонауке, устоявшиеся образы медиумов и описания привидений.
|
|
|
Гг.
Общая характеристика
Появление американских медиумов в 1852 г. сразу привлекло внимание известных писателей. Сеансы миссис Хейден стали посещать, в частности, Ч. Диккенс и Э. Бульвер-Литтон. Несмотря на различие в оценках загадочных явлений, они оба подогревали интерес общества к общению с призраками. Особенностью этого периода было слияние в сознании людей спиритизма и месмеризма. Эти явления в действительности были связаны друг с другом: многие медиумы начинали «общение с духами» в месмерическом трансе, а месмерические сеансы могли практически не отличаться от спиритических[119]. Из-за этого многие викторианцы (как, например, У. Теккерей) не связывали явления, происходящие на сеансах (постукивания, движение мебели и т.д.) с присутствием призраков умерших людей, а объясняли их с помощью животного магнетизма или иных «природных сил». Наглядным примером, в данном случае, служит история знакомства со спиритизмом У. М. Теккерея.
|
|
|
В 1852 году писатель был приглашён на сеанс с участием Д. Д. Хьюма в доме Дж. Бэнкрофта в Нью-Йорке[120]. Теккерея заинтересовало перемещение мебели, особенно «движение столов»[121], однако участие призраков он сразу отверг. В своём письме миссис Эллиот и Кейт Перри 1853 года писатель объясняет, что «догадки» духа верны в одном случае из тысячи. Когда же Теккерей задал вопрос на латыни, «призрак» так и не смог дать внятного ответа[122]. Там же Теккерей пишет, что движение стола без видимого участия людей было подлинным, и он сам хочет попробовать организовать сеанс[123].
В 1860 году в «Cornhill Magazine» появилась статья «Невероятнее вымысла» («Stranger than fiction»)[124] Роберта Белла с примечанием Теккерея, главного редактора журнала. В статье Белл описывает свой опыт посещения спиритического сеанса, на котором он убедился в правдивости утверждений адептов. Теккерей же в примечании пишет, что знает Белла уже 25 лет и поэтому уверен в честности автора статьи, а читателям предлагает самим решить, верить или не верить тому, что говорится в статье. Можно предположить, что Теккерей не хотел вникать в изучение спиритических явлений и попытки их рационального объяснения. Так или иначе, но в своих произведениях У. М. Теккерей общение с духами не упоминает.
|
|
|
Одновременно с «Cornhill Magazine» журналы «Household Words» и, затем «All the Year Round», издававшиеся Ч. Диккенсом, уделяли пристальное внимание спиритизму. К «духам» Диккенс, как и другие авторы, статей, не относился серьёзно, но в то же время был заинтересован в получении доказательств подтверждающих или опровергающих теорию адептов спиритизма.
Один из жанров, популяризированный Ч. Диккенсом и непосредственно связанный с загробным миром, – история с привидениями (ghost story). «Рождественская песнь в прозе» (1843) Ч. Диккенса была опубликована ещё до появления спиритизма в американском Рочестере в 1848 году, и изображение призраков в ней далеко от восприятия адептами спиритизма. Более того, к примеру, Шейн Маккорристин анализирует «Рождественскую песнь в прозе» как пример иллюзии, возникшей у персонажа благодаря нескольким перечисленным автором условиям[125]. Тем не менее, обращение Диккенса к этой теме было неслучайным: рассказ о Рождестве был ответом на ситуацию духовного кризиса в Великобритании той эпохи, как и, чуть позже, спиритизм.
|
|
|
Жанр истории с привидениями, появившийся до распространения спиритической практики, затем испытывает её влияние и в некоторых случаях (как в рассказе «Призраки и жертвы» Бульвер-Литтона) связь эта очевидна. Большое количество «правдивых» рассказов о привидениях в прессе и выпускающиеся одновременно с ними истории с привидениями совокупно работали на привлечение интереса читателей к этой теме. При этом сюжеты в художественных и нехудожественных текстах о призраках часто совпадали. Об этом свидетельствует упомянутый в книге С. Смэджика следующий эпизод. Ч. Диккенс получил в 1857 году сборник рассказов о привидениях для журнала «All the Year Round» с припиской о том, что они основаны на реальных событиях[126]. В ответ Диккенс написал, что не может опубликовать их ни как факты (аудитория его не поймёт), ни как художественные произведения, так как они будут выглядеть слишком стереотипно[127]. Сам Диккенс в своих историях с привидениями иногда использовал приёмы, характерные для рассказов о встрече с привидениями в спиритической периодике: например, в рассказе «Для чтения у камелька» (1852)[128] дух человека, находящегося при смерти, приходит предупредить об этом своего брата. Это говорит об активной кристаллизации спиритической топики, быстром формировании моделей, схем, которые уже к 1857 году воспринимаются как стереотипные.
Спиритизм интересовал английских писателей вне зависимости от того, находились ли они в Великобритании или на континенте. Как пишут К. и Р. Голдфарб, в 1852 году во Флоренции сложился круг общения, объединённый, в том числе, интересом к коммуникации с духами. Центром этого круга были Роберт и Элизабет Барретт Браунинги. Он включал в себя американского писателя и скульптора У. У. Стори и миссис Стори, поэта и писателя Изу Блэгден, писателей Фрэнсис Троллоп и её сына Томаса, Фредерика Теннисона, скульптора Гарриет Хосмер, художника Сеймура С. Киркапа, медиума Хирама Пауэрса[129]. К ним присоединился переведённый по дипломатической работе во Флоренцию сын Эдварда Бульвер-Литтона, Роберт.
Роберт Бульвер-Литтон также был писателем, но публиковал свои сочинения под псевдонимом Оуэн Мередит. Он делился с остальными опытом сеансов в Кнебворте, которые устраивал его отец. Параллельно с этим Элизабет Барретт Браунинг вела переписку с Гарриет Бичер Стоу и Джордж Элиот, которые тоже высказывались о спиритизме. Все упомянутые писатели придерживались различных взглядов на общение с духами, вплоть до прямо противоположных. Элизабет Барретт Браунинг, Фрэнсис Троллоп, Изу Блэгден, Фредерика Теннисона можно назвать настоящими адептами спиритизма. Фрэнсис Троллоп, которая пыталась получить на сеансах известия от своих умерших родственников, даже вывела Д. Д. Хьюма в романе «Светская жизнь» (1856) под именем «Уилсон»[130]. Томас Троллоп, как и Роберт Бульвер-Литтон, пытался исследовать спиритизм, однако он так и не смог получить убедительных результатов[131]. Родной брат Томаса, Энтони Троллоп, относился к общению с духами более критически (при том, что сам посещал сеансы); он писал, что очень хотел бы «встретить настоящее привидение», однако находил постукивание и перемещение мебели «недостойным <…> торжественной церемонии смерти»[132]. Роберт Браунинг и Джордж Элиот выступали с резкой критикой спиритизма и считали всех медиумов шарлатанами. Роберт Браунинг выразил своё скептическое отношение к спиритизму в стихотворной сатире «Мистер Сладж, медиум» (1864).
Альфред Теннисон, родной брат Фредерика, ещё до знакомства со спиритизмом увлекался месмеризмом (как и Ч. Диккенс), и его даже считали обладателем особой способности вводить людей в месмерический транс[133]. Когда Теннисон узнал о сеансах в начале 1850-х гг., он стал изучать спиритическую практику. Однако адептом спиритизма он не стал, так как, по его же словам, он «всегда оставался в неопределённости, не верил и не отрицал»[134]. Кроме спиритизма, Теннисон увлекался сведенборгианством и пытался соединить одно с другим. Он всё ещё интересовался спиритизмом и в конце 1860-х, так как известно, что это было предметом обсуждения с приехавшим к нему Г. Лонгфелло[135]. В 1882 г. Теннисон стал одним из основателей Общества психических исследований, однако и это не привело его к убеждённости в правоте адептов спиритизма. Когда Альфред Рассел Уоллес сказал Теннисону, что «средств связи с Невидимым миром немного» и их трудно использовать, Теннисон ответил: «Неужели великий океан давит на нас со всех сторон, а просачивается только через несколько трещин?» («A great ocean pressing round us on every side, and only leaking in by a few chinks?») [136]. К. и Р. Голдфарб приводят в качестве примера влияния на творчество Теннисона спиритизма стихотворение «Кольцо» («The Ring», 1889), где дочь и отец говорят об умершей матери[137]. Стихотворение вполне можно назвать «историей о привидениях», потому что и отец, и дочь вспоминают, как призрак матери давал о себе знать после смерти. Отец использует такие выражения как «духовная сфера» (“spiritual sphere”), а также говорит об эволюции духов[138]. Призрак матери Мириам, а также двух любовников из вставной истории, связан с золотым кольцом – как только оно переходит к Мириам, призраки уже не охраняют его, связь с землёй разорвана («poor link / With earth is broken»[139]). Теннисон соединяет обычную историю о привидениях с идеей, что духам свойственно развитие и после смерти: если вспомнить его увлечение сведенборгианством, то можно предположить, что этот синтез был для поэта достаточно органичным.
В 1860-1870-х гг. в жанре сенсационного романа заметно влияние месмеризма – в качестве примера можно привести «Женщину в белом» У. Коллинза (1859-1860). Однако спиритизм и общение с духами практически не повлияли на развитие жанра. Только в одном романе, по мнению исследователя Лори Гаррисона, можно увидеть влияние спиритизма – «Вырастает, как цветок» (1867) Роды Броутон. Тем не менее, аллюзии к загробному миру и призракам, которые использует героиня, слишком общи и расплывчаты, чтобы можно было уверенно приписать их влиянию именно спиритизма. Отсутствие интереса к спиритизму в данном жанре остаётся научной проблемой, которую ещё предстоит изучить. Мы можем лишь предполагать, что псевдонаучная практика месмеризма и тема воздействия на человеческое сознание была намного более привлекательной для авторов сенсационных романов, чем общение с загробным миром. Возможно, сыграло свою роль отрицательное отношение к спиритизму ряда писателей, работавших в этом жанре.
Чарльз Диккенс
Чарльз Диккенс к началу 1850-х гг. уже прославился и как романист, и как автор «Рождественской песни в прозе», «Рождественской елки» и других рассказов о привидениях. Диккенс, практиковавший месмеризм, заинтересовался спиритизмом с момента появления медиумов в Великобритании. Однако, в отличие от Браунинга, который выбрал для критики спиритизма форму художественного произведения, Диккенс, в основном, высмеивал медиумов и адептов в публицистике – в журнале «Household Words» и, затем, в «All the Year Round». На первой полосе «Household Words» от 20 ноября 1852 г. появляется статья Ч. Диккенса «Медиумы, или, призрак призрака на улице Кок Лейн»[140]. В ней он сначала обращается к истории 1762 г. о девочке-«медиуме», которую якобы преследовал призрак жертвы нераскрытого убийства. Диккенс объединяет этот случай с практикой XIX в. поскольку использовался метод постукиваний и в том, и в другом случае. Тогда «призраки» так и не смогли доказать свою подлинность. Диккенс с помощью отсылки к XVIII веку делает попытку представить современный ему спиритизм как вторичное явление, не имеющее шансов на успех. Затем Диккенс предоставляет отчёт о спиритическом сеансе сотрудников журнала, которые были специально откомандированы туда от редакции. Эти сотрудники выведены под именами Браун и Томпсон. В результате «духи» не дают практически ни одного правильного ответа, а иногда предоставляют и вовсе абсурдную информацию: на вопрос Брауна, сколько у него будет детей, записанный на бумаге и скрытый от медиума, «призрак» ответил «136»[141].
Диккенс, таким образом, высмеивает саму практику коммуникации с призраками. В последующие годы в том же журнале писатель анализировал американские спиритические издания и выявлял противоречия между заявлениями и практикой адептов, а также высмеивал тексты, которые противоречили здравому смыслу (например, статьи в «Household Words» «Дела призраков»[142] от 7 мая 1853 г. и «Призраки за океаном» от 5 июня 1858 г.[143]). Писатель пародирует статьи о коммуникации с духами, описывая «беседу» со съеденным свиным пирогом, а также похмельные «постукивания» в голове, вызванные «духами» (spirits) на следующий день после празднования Рождества (здесь Диккенс обыгрывает оба значения слова spirits – «призраки» и «алкогольные напитки»)[144]. В своих поздних романах Диккенс также использует ироничные аллюзии на спиритическую практику: к примеру, в «Больших ожиданиях» (1861) Пип сравнивает себя с медиумом, когда случайно двигает большой деревянный стол[145].
В то же время Диккенс публиковал в своих журналах большое количество рассказов о привидениях, как своих собственных, так и других авторов. В журнале «All the Year Round» сразу после «Больших ожиданий» вышел роман Э. Бульвер-Литтона «Странная история», который напрямую касается спиритизма. При этом, если судить по переписке писателей, Диккенс сам просил своего друга и коллегу написать этот роман для журнала, так как знал о его творческих планах[146]. Так Диккенс одновременно отвечал на запрос читательской аудитории о призраках и сам подогревал интерес к теме общения с духами.
К призракам Диккенс относился серьёзнее, чем к тем, кто пытался с ними общаться. Как пишет Л. Хенсон, Диккенс изучал привидений как порождения сознания и как естественные явления[147]. Об этом он упоминает ещё в рецензии на сборник якобы подлинных историй о привидениях К. Кроу «Ночная сторона природы, или, призраки и те, кто их видит» (1848), которая была опубликована в газете «The Examiner» от 26 февраля 1848 г. В ней Диккенс не просто призывает относиться к подобным историям критически, но и анализирует, в каких случаях свидетельства очевидцев следует считать истинными, а в каких ложными или недостаточными для признания подлинными описанных явлений. Ближе к концу статьи Диккенс показывает, какой механизм лежит в основе «всех историй о привидениях»: «…it is the peculiarity of almost all ghost stories, as contradistinguished from all other kinds of narratives purporting to be true, to depend, as ghost stories, on some one little link in the chain of evidence, and that supposing that link to be destructible, the whole supernatural character is gone. <…> In history, in biography, in voyages and travels, in criminal records, in any narrative connected with the visible world, this peculiarity does not, and cannot obtain; for, take away one link, however important, the rest of the chain is substantial, and remains»[148].
Адепты спиритизма достаточно болезненно реагировали на выпады Диккенса и пытались всеми силами доказать свою правоту. Об этом свидетельствуют как полемические статьи в «Spiritual Magazine»[149], так и организация сеанса с участием Чарльза Диккенса-младшего, сына писателя[150]. Однако до самой своей смерти Диккенс не признавал реальности спиритического общения с духами. После его смерти адепты предприняли ещё одну попытку приобщить писателя к спиритической практике – на этот уже в качестве «призрака», когда вермонтский писатель опубликовал продолжение неоконченного диккенсовского романа «Тайна Эдвина Друда», которое якобы надиктовал ему дух писателя. Неудивительно, что адепты спиритизма стремились записать в число своих последователей столь влиятельную фигуру викторианской литературы, однако даже настолько убеждённый в реальности общения с духами адепт, как А. Конан Дойл, сомневался в подлинности продолжения диккенсовского романа.
Эдвард Бульвер-Литтон
Эдвард Джордж Эрл Литтон Бульвер-Литтон, первый барон Литтон (1803-1873) был одним из первых литераторов, которые заинтересовались спиритизмом. К началу 1850-х гг. Бульвер-Литтон уже опубликовал более двух десятков романов, которые пользовались успехом у публики. Среди них был роман «Занони» (1842), в котором Бульвер-Литтон описывает историю белого мага, члена ордена, который напоминает орден розенкрейцеров. Как до написания романа, так и после него, писатель изучал оккультные движения и практики, включая «средневековые трактаты по астрологии», о которых упоминает его биограф граф Роберт Литтон (его внук)[151]. Роберт отмечает, что мнения об увлечениях его деда разнятся от убеждённости в том, что «магия» была необходима Бульвер-Литтону лишь в качестве литературного приёма, до рассказов о нелепых ситуациях, которые якобы происходили с писателем из-за его веры в собственные «оккультные силы»[152]. Например, ходили слухи о том, что Бульвер-Литтон утром выходил в халате и не здоровался с гостями, считая себя невидимым. Роберт же опровергает этот слух: Бульвер-Литтон имел привычку работать утром в халате, и, переходя из одной комнаты в другую, он мог пройти мимо гостей, и при этом либо не заметить их из-за увлечённости очередным произведением, либо не поздороваться из робости.
Мнение о поверхностном отношении писателя к сверхъестественному опровергается фактами его биографии и собственными словами. Роберт утверждает, что Бульвер-Литтон был членом ордена розенкрейцеров и его патроном, на основании письма Бульвер-Литтона Харгрейву Дженнингсу [153]. Несмотря на то, что прямого указания на членство в ордене в письме нет, очевидно, что писатель обладал достаточно глубокими знаниями об ордене.
К изучению «психических» явлений (под которыми Бульвер-Литтон понимал феномены как месмеризма, так и спиритизма) писатель подходил столь же серьёзно. Как пишет К. Портер, Бульвер-Литтон стал посещать спиритические сеансы ещё начиная с 1852 г., когда миссис Хейден только появилась в Лондоне[154]. Затем он посещал сеансы Д. Д. Хьюма, которого, как и других медиумов, приглашал в Кнебворт[155]. Более того, Бульвер-Литтон изучал спиритические явления теоретически, о чём свидетельствует его эссе «О нормальном ясновидении воображения» (“On the Normal Clairvoyance of the Imagination”, 1863). В этом тексте писатель не отделяет спиритизм от месмеризма, рассматривая их как единое явление: он оценивает практику месмеризма и ясновидения, которая начинается с Месмера и Пюисегура, воочию наблюдая её результаты[156]. К. Портер замечает, что Бульвер-Литтона, судя по его высказываниям, можно причислить как к сторонникам, так и к противникам спиритизма[157]. В уже упомянутом эссе писатель указывает, что результаты «ясновидения» ненадёжны, и далеко не всегда предсказания соответствуют действительности[158]. Однако, что его действительно разочаровывает, так это бессмысленность подобной практики: «With all its assumptions of intelligence more than mortal, it has not solved one doubtful problem in science. It professes to range creation on the wings of “spirit”, but it can no more explain to us what is “spirit” than it can tell us what is heat or electricity. <…> I can read the thoughts hoarded close in your heart, the letter buttoned-up in your pocket; and when it has done so, cui bono! you start, you are astonished, you cry “Miraculous!” but the miracle makes you no wiser than if you had seen the trick of a conjuror»[159].
Бульвер-Литтон всегда стремился изучить что-то, что находится вне обычного восприятия. Он воздерживался (в отличие от Диккенса) от полемики вокруг медиумов и отдельных сеансов, но пытался выяснить природу спиритических явлений, узнать с то, чего наука достоверно выяснить на тот период времени не могла. Если Диккенс критиковал практику спиритизма, то Э. Бульвер-Литтон не столько обращал внимание на конкретный процесс общения с призраками, сколько пытался понять, как такое в принципе возможно. В этом смысле его вполне можно сравнить с будущими «психическими исследователями», так как по своему критически-исследовательскому подходу к спиритизму и месмеризму он ближе всего находился к Ф. Подмору. О том же говорит и Р. Литтон[160]: «His attitude of mind on these matters appears to have been exactly that of the members of Psychical Research Society of the present day – anxious to learn something that would extend the horizon of human knowledge and experience, yet forced to confess that nothing which he had witnessed himself really justified any definite conclusions».
Критический подход к спиритическим явлениям виден в рассказе Э. Бульвер-Литтона «Призраки и их жертвы» (1859). Герой-рассказчик вызывается «испытать» дом с привидениями и лично убедиться в том, что там действуют сверхъестественные силы. После встречи с призраками он, в отличие от слуги, который сбегает от ужаса в Австралию[161], убеждает хозяина дома исследовать одну из комнат, так как подозревает, что определённую роль играет влияние некоего человека (медиума)[162]. Догадка рассказчика оказывается верна: призраки появлялись и пугали тех, кто находился в доме, по воле одного человека, который действовал на расстоянии благодаря определённому приспособлению, похожему на компас[163]. Призраки оказываются «фантомами», отпечатками мыслей умерших людей, а не духами, появившимися из загробного мира[164]. В данном случае объяснение оказывается однозначным, а человек, «запускающий» механизм появления призраков, появляется в рассказе в виде мага-месмериста, обладающего способностью не только перемещать объекты на расстоянии, но и замедлять старение[165].
В 1861 г. в журнале Ч. Диккенса «All the Year Round» начинает печататься роман Э. Бульвер-Литтона «Странная история», который, как и «Занони», появился благодаря увиденному писателем сну[166]. В «Странной истории» Бульвер-Литтон делает попытку представить магию и «психические явления» с разных точек зрения. Аллен Фенвик, герой-рассказчик, является в начале романа убеждённым материалистом и учёным-медиком. Он наблюдает со стороны и испытывает на себе влияние со стороны чёрного и белого магов, а также выслушивает объяснения сверхъестественных явлений со стороны самих магов, а также исследователя загадочных явлений Юлиуса Фабера. Таким образом, Бульвер-Литтону удаётся показать несколько точек зрения на происходящее в романе.
Фенвика пугают наблюдаемые им явления, и он склонен считать их проявлениями сверхъестественных сил. Сэр Филип Дерваль, белый маг, даёт объяснение с точки зрения алхимии и магии, а Юлиус Фабер предлагает для тех же «феноменов» исключительно материалистическое, научное обоснование. В конце романа Фенвик как повествователь не даёт однозначного ответа, кто прав – Дерваль или Фабер: читатель должен сам сделать вывод. Фенвик убеждается только в том, что истинные чудеса кроются в природе, в не в «трюках» магов[167]. Эта мысль созвучна с высказываниями самого Бульвер-Литтона о том, что через «психические» явления невозможно узнать больше о природе.
Дата добавления: 2019-07-15; просмотров: 280; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!