Структура земельной собственности 9 страница
Таким образом, специфическую особенность крупной земельной собственности составляла передача арендатору основных хозяйственных функций. Практически это означало, что любое значительное по размерам имение могло {89} быть разделено на ряд самостоятельных арендных держаний. Поэтому, говоря о концентрации земельной собственности в период Поздней империи, следует учитывать, что это в значительной мере была лишь концентрация дохода с земли, но не укрупнение имения как целостного хозяйственного организма. Производство в крупных имениях осуществлялось главным образом в небольших хозяйствах колонов, причем эти хозяйства находились в непосредственной зависимости не от собственника обширной сельскохозяйственной территории, а от арендатора данного имения или даже его части. В этой раздробленности позднеримской экзимированной земельной собственности и в ее фактическом разделении между получателем ренты и арендаторами, непосредственно осуществляющими собственнические функции (организацию эксплуатации непосредственных производителей), состоит ее существенное отличие от феодальной собственности, которая не знала такого разделения. В этой ее особенности сказывались условия происхождения и социального положения слоя крупных земельных собственников.
Для римской знати, потребности которой определялись условиями жизни, издавна сложившимися в крупных городских центрах, земля была прежде всего источником денежного дохода. С другой стороны, многие представители знатных семей стали собственниками обширных провинциальных земель в результате своего господствующего положения в империи, которое позволяло им различными путями приобретать землю в любой провинции. Поэтому многие сенаторские патримонии состояли из имений, расположенных в весьма отдаленных друг от друга областях империи. Например, Симмах владел имениями в Италии, Сицилии, Африке 35. Мелания — в Италии, Сицилии, Галлии, Испании, Британии, Проконсульской Африке, Нумидии, Мавритании и в других провинциях. В этих условиях, понятно, исключалось личное руководство собственника хозяйством в каждом имении, и денежная аренда оказывалась наиболее подходящим средством для получения фиксированного дохода. {90}
|
|
|
Но такая форма использования крупных владений означала, что каждое имение эксплуатировалось не только собственником, но и арендатором, который, разумеется, также стремился обеспечить собственный доход. К этому прибавлялось давление налоговых повинностей, которые, судя по письмам Симмаха, поглощали немалую часть урожая. Хотя сенаторские имения обладали некоторыми привилегиями в налоговой системе (освобождение от sordida munera — CJ, XII, 1, 4), они выплачивали основной общегосударственный поземельный налог 36. Пример Симмаха, занимавшего ряд высоких должностей в Риме (в 391 г. он достиг звания консула) и обладавшего обширными политическими связями, показывает, что даже весьма влиятельные сенаторы не могли предохранить свои провинциальные владения от фискальных поборов. Таким образом, хозяйства колонов испытывали фактически тройной гнет: собственника земли, арендатора и государства, что подрывало их экономическое положение и не могло не нарушать нормального хода производства, приводя в конце концов к истощению почвы, падению урожайности и тому подобным кризисным явлениям. Характерна в этой связи жалоба Симмаха (Ер., I, 5), что «имение, которое обыкновенно кормило, теперь само нуждается в кормлении» (rus, quod solebat alere, nunc alatur).
|
|
|
Из всего сказанного можно сделать тот вывод, что в условиях Поздней империи действовали определенные факторы, ограничивавшие экономическую целесообразность крупной земельной собственности. Концентрация земли приводила во многих случаях не к образованию более крупных хозяйств, но лишь к увеличению гнета, давившего на непосредственных производителей, в конечном счете к хозяйственному упадку. Сдача в аренду крупных патримониев препятствовала реализации экономических преимуществ крупного хозяйства. Тот класс, в руках которого сконцентрировались обширные земельные владения в провинциях, в значительной своей части не был способен использовать новые экономические отношения и содействовать их развитию. Представители этого класса не могли взять на себя функции хозяйственного руководства в своих имениях, как это рекомендовал в свое время Колумелла, {91} ибо в силу обширности территории империи это потребовало бы от них разрыва с городской жизнью и, так сказать, перехода из центра римского мира на его периферию. Но они были все еще слишком связаны с этим «центром», для многих из них империя продолжала оставаться лишь громадной сельской территорией, окружавшей «вечный город». Сенаторская знать не была в состоянии порвать с обременительным и изжившим себя Римским государством, ибо только в рамках этого государства она могла сохранить свои разбросанные по всей территории империи владения.
|
|
|
Следует вместе с тем отметить, что в провинциях Поздней империи, и в частности в Африке, получал все более широкое распространение несколько иной тип крупной частной земельной собственности, выражавший в конечном счете объективные потребности экономического развития. Уже с середины II в., как упоминалось выше, в состав сенаторского сословия вливается значительное число выходцев из африканской муниципальной знати. В связи с этим постепенно образуется слой сенаторов, опиравшийся на земельные владения, сосредоточенные преимущественно в африканских провинциях. Впоследствии, по мере роста абсентеистских настроений в среде римской знати и упадка политической роли сената, многие сенаторы покидают Рим и переселяются в свои провинциальные имения. В III в., как явствует из одного фрагмента Павла, это явление рассматривалось императорским правом как ненормальное: сенаторам, пребывающим в провинциях, предписывалось сохранять местожительство в Риме (Dig., L, 1, 22, 6). В период Поздней империи уже официально признавалось существование двух категорий сенаторов: представители одной из них постоянно жили в Константинополе или в Риме, «имея различные владения в отдаленных провинциях», другие же обитали в провинциях постоянно (CTh, VI, 2, 16). Как известно, в этот период принадлежность к сенаторскому сословию уже не была связана с обязательным пребыванием в Риме и участием в заседаниях сената. В письме одному из проконсулов Африки Симмах (Ep., IX, 126) осуждает уклонение многих африканских сенаторов от выполнения магистратур в Риме (munia Romana detrectent). Интересным свидетельством переселения многих сенаторов в их африканские владения является указ {92} Юлиана от 362 г. (CJ, VIII, 10, 7), запрещающий переносить статуи и колонны, принадлежащие частным лицам, из других провинций в Африку.
|
|
|
Процесс формирования слоя крупных земельных собственников, связанных исключительно или главным образом с африканскими провинциями, стимулировался прежде всего определенными экономическими факторами. Рост сенаторского землевладения, трудности и экономическая невыгодность использования расширяющихся имений с помощью арендаторов и управителей, мало доступных контролю со стороны далеко находящегося от них собственника, побуждали крупных землевладельцев к личному участию в руководстве хозяйством. Характерны в этом отношении некоторые африканские мозаики IV в., на которых собственник крупного имения изображается живущим в различные времена года на своей вилле и лично принимающим оброк у колонов 37. Развитие крупной земельной собственности вступало в непримиримое противоречие с унаследованным от старого Рима характером класса, который был носителем этой собственности. Это противоречие приводило к разложению сенаторского сословия и к выделению из него слоя провинциальной земельной знати, уже мало связанной с Римом и с империей как целостным политическим организмом.
***
В период Ранней империи в Римской Африке были довольно широко распространены формы земельного владения, не связанные непосредственно ни с городской, ни с экзимированной земельной собственностью.
Отдельные районы на территории римских провинций находились во владении туземных племен 38. Наряду с селами (vici), расположенными в императорских сальтусах или частных имениях 39, существовали, судя по эпиграфическим данным, и села, не находящиеся в непосредственной зависимости от крупных земельных собственников и {93} арендаторов 40. Сравнительно часто упоминается в надписях также такая форма сельской организации, как паг 41. Часть сел представляла собой сохранившиеся от доримского периода поселения туземных земледельцев, еще не поглощенные крупными имениями. Точно так же термин pagus нередко служил для обозначения территориальной организации групп туземных землевладельцев 42. В то же время многие села и паги были первичной фермой поселений римских колонистов и ветеранов 43. В ряде случаев (особенно в Нумидии и Мавретании) земледельческие поселения являлись одновременно укрепленными пунктами и носили наименование castellum 44. При всем разнообразии происхождения и статуса этих поселений — от земледельческих общин берберских племен до территориальных организаций римских поссессоров — всем им была свойственна одна общая черта: преобладание мелкого и среднего землевладения, обладавшего самостоятельной организацией 45.
Дальнейшая эволюция этих форм землевладения могла протекать в различных направлениях. Ряд племен, сел, пагов и кастеллей развились в обычные городские общины и в конце концов получили муниципальный статус 46. Значительная часть ранее свободного земледельческого населения по мере развития крупного землевладения попол-{94}няла собой ряды колонов крупных имений 47. Именно этими процессами объясняется, очевидно, почти полное отсутствие упоминаний о самостоятельных vici и pagi в эпиграфических памятниках IV—V вв.
Тем не менее у нас нет оснований предполагать полное исчезновение самостоятельного мелкого землевладения в IV—V вв. Выше уже приводились данные о роли парцеллярного землевладения в городах и о коллективах мелких землевладельцев, существовавших на городских землях. Сохранялось в условиях Поздней империи и самостоятельное землевладение ветеранов. В императорском указе 400 г. на имя проконсула Африки отмечается, что «ветераны притязают на земли, подлежащие цензу, и пренебрегают уплатой податей с этих земель». Указ предписывает принудить таких ветеранов к уплате податей (CTh, XI, 1, 28). В данном случае речь не может идти о ветеранах, приписанных к курии: тогда они рассматривались бы не как особая категория землевладельцев, а как обычные муниципальные посессоры.
В целом села свободных земледельцев или поселения ветеранов все же были несравненно менее типичны для поздней Римской Африки, чем для африканских провинций I—II вв. Развитие крупной земельной собственности, а также стремление позднеримского государства к расширению состава курий путем включения в них всех лиц, обладавших определенным минимумом земли [к куриям приписывались сыновья ветеранов (CTh, XII, 1, 15—327 г.), владельцы участков более 25 югеров (ibid., 33—342 г.), «подходящие люди» из плебса (ibid., 96—383 г.)], вело к тому, что бывшие сельчане становились либо куриалами, либо колонами крупных имений.
Однако один вид мелкого землевладения получил в Африке IV в. даже более широкое распространение, чем ранее. Это было связано с развитием римских оборонительных зон — limes.
Как известно из юридических памятников, солдатам пограничных войск (limitanei) предоставлялись в {95} пользование земельные участки на условии несения военной службы 48. Эти участки были освобождены от всех фискальных повинностей 49. Развитие африканских limes началось еще при Адриане, но именно в период Поздней империи оно приняло особенно значительные размеры. Это подтверждается как данными источников о широко разветвленной военной организации африканских границ 50, так и результатами археологических исследований и аэрофотосъемок территорий limes, интенсивно проводившихся в последние годы 51. Не касаясь значения этих исследований для военной истории, необходимо указать на те данные, которые значительно расширили наши знания о социально-экономической структуре limes.
Съемки с воздуха района лимеса Нумидии на протяжении 750 км позволили установить, что непосредственно за зоной оборонительных укреплений, опиравшихся на fossatum, тянулась широкая полоса обрабатываемых земель. Эта полоса хорошо прослеживается благодаря многочисленным остаткам ирригационных сооружений: резервуаров, каналов и сети распределительных канав, подводящих воду на участки 52. На этих территориях были обнаружены также прессы для олив и мельницы для перемола зерна, позволяющие судить о характере возделываемых культур. Limitanei, обрабатывавшие эти земли, жили в укрепленных селах, расположенных невдалеке от fossatum 53. В це-{96}лом результаты аэрофотосъемок позволили французскому исследователю Барадэ заключить, что limitanei были сельскохозяйственным населением, о плотности которого не подозревали до настоящего времени. Такой характер сплошной военной зоны, опиравшейся на массу пограничных земледельцев, limes Нумидии приобрел, по-видимому, только при Диоклетиане 54.
Лимес Триполитании, получивший развитие лишь в IV в., был организован несколько иначе. Костяк оборонительной линии здесь составляла цепь укрепленных вилл. В большинстве случаев эти виллы стояли обособленно, иногда несколько вилл образовывали небольшие поселения с церковью, причем каждая вилла внутри этого поселения обладала своим хозяйством с надворными постройками. Здесь также были найдены остатки прессов для выжимания масла. Значительный интерес представляют рельефы из этих вилл с изображениями хозяйственных работ: limitaneus —владелец виллы, сидя на стуле, наблюдает, как его работники собирают урожай хлебных культур или винограда. 55
Военное и земледельческое население лимесов происходило, по данным ряда источников, от туземных племен, получивших землю для обработки на условии выполнения ими обязанностей по охране римских границ. В конституции Гонория от 409 г. говорится о землях, уступленных предками племенам (gentiles) для попечения и укрепления лимеса и fossatum (CTh, VII, 15, 1) 56. Процесс привлечения племен для охраны границ продолжался еще в конце IV— начале V в. Августин (Ep., 199, 12, 46) пишет о замиренных (pacati) племенах, которые поселялись вблизи границ. Эти племена, по словам Августина, уже не имели своих царей, римская власть ставила над ними префектов из состава того же племени.
Интересный материал для суждения о происхождении limitanei дают латинско-ливийские надписи из Триполитании (надписи на ливийском языке, транскрибированном в основном латинскими буквами), исследованные {97} Гудчайлдом 57. Надписи относятся к IV в. и происходят из района limes Tripolitanus. По своему содержанию (строительные и надгробные надписи) они аналогичны римским, многие лица, упоминаемые в надписях, имеют римский nomen (Flavius, Julius) или воинское звание (трибун). Надписи показывают, что население лимеса, несмотря на влияние римской военной организации, не подверглось романизации и сохраняло свой язык, что является ярким свидетельством его недавнего происхождения от туземных племен 58.
Хотя мы почти не имеем прямых данных о земельных отношениях в лимесах, наши сведения о характере колонизации африканских границ позволяют представить в общих чертах тенденцию развития этих отношений. Первоначально племена, селившиеся на территории лимеса, очевидно, сохраняли общинные формы землевладения. Однако, поскольку пользование землей складывалось под влиянием римских норм, обычно применявшихся к солдатам-колонистам, оно со временем все более принимало индивидуальный характер. Триполитанские limitanei, экономическая жизнь которых лучше известна благодаря рельефам, были владельцами более или менее замкнутых хозяйств, в которых нередко использовался труд зависимых работников, скорее всего рабов. Интересно, что надписи, найденные в limes Tripolitanus, поставлены от имени отдельных лиц, а не каких-либо коллективов. Основной тенденцией, таким образом, было разложение общины и развитие индивидуального мелкого землевладения, что, конечно, не исключало существования общинных отношений у недавно привлеченных на римскую службу племен 59. Своеобразную особенность этого военного землевладения, отличавшую его от подобных отношений более раннего периода, составляет отсутствие каких-либо признаков эволюции в сторону муниципальной формы. Муниципальный статус уже не был {98} в данный период единственно мыслимым и единственно возможным способом организации землевладельческого населения. Племенная организация, разлагаясь, перерастала не в муниципальную, как это было в период Ранней империи, но в систему более или менее независимых мелких частных владений, никак не связанных с городской формой собственности.
***
Процесс развития в Римской Африке I—III вв. императорской земельной собственности, ее организация и способы эксплуатации достаточно обстоятельно исследованы в историографии 60. В целом для этого периода был характерен постоянный рост императорских владений, расширявшихся как за счет конфискаций имений частных лиц, так и путем освоения новых территорий и захвата земель, принадлежавших берберским племенам. К середине III в. обширные императорские сальтусы или отдельные имения, изъятые из городских территорий, имелись во всех африканских провинциях.
Начало IV в. является переломным пунктом в истории императорской земельной собственности в Северной Африке. С этого времени мы не замечаем более сколько-нибудь явных признаков стремления государства к расширению принадлежащей ему сельскохозяйственной территории. Уже в правление Константина в Африке производится раздача части государственных земель в собственность частным лицам. О значительности этих раздач свидетельствует изданный в 319 г. специальный указ, которым подтверждалось, что имения и рабы, изъятые из патримония фиска, принадлежат их новым владельцам на основе «прямого и вечного права» (CTh, X, 1, 2).
Для IV—V вв. в особенности характерна практика продажи императорских имений. Сложная внешнеполитическая обстановка и финансовые трудности, испытываемые римским государством, нередко заставляли его прибегать к этому средству, чтобы получить в короткий срок крупные {99} денежные суммы. Например, император Валент, нуждаясь в деньгах (в связи с варварским нашествием), продал, по сообщению Гесихия Милетского, почти все государственные земли в восточных провинциях (FHG, IV, р. 155). Тем лицам, которые соглашались уплатить несколько большую сумму за продаваемые имения, предоставлялось полное освобождение от налогов с этих имений. Этот вид владения носил, по словам Гесихия, название ‛ρελέβατον. Из данного сообщения, по-видимому, следует, что в принципе были возможны два юридических статуса купленных у фиска земель — relevatum, связанный с полным иммунитетом, и другой, менее льготный вид владения — ius privatum salvo canone. Государство получало с владений, находящихся на этом статусе, определенную, твердо установленную ренту (canon), выплачивавшуюся наряду с обычными податями 61. На практике ius privatum, так же как и relevatum, приближался к частной собственности; в императорском праве подчеркивалось его отличие, с этой точки зрения, от аренды императорских земель на основе эмфитевзиса 62.
В IV в. был разработан ряд правовых положений, регулировавших порядок продажи императорских земель и права покупателей. Продажа производилась правителями провинций под контролем специальных правительственных уполномоченных palatini monitores. Купленные земли не могли быть отняты обратно у лиц, их купивших; подтверждалось право передачи этих земель по наследству 63. Такими гарантиями правительство пыталось заинтересовать лиц, обладавших денежными капиталами, в покупке императорских земель. Издание подобных указов свидетельствует, что продажа государственных земельных владений широко практиковалась в период Поздней империи и Африка, несомненно, не была исключением. В указе Аркадия и Гонория от 422 г. (CTh, XI, 28, 13) говорится о conlocata ac relevata praedia в Проконсульской Африке и Бизацене и подчеркивается незыблемость и вечность права собственности их владельцев. {100}
Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 180; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!