Человеку, мстить за причиненную боль. Гибель волчат в результате 13 страница
400
ство русской национальной гордости. В то же время прозрение приходит к окруженным немецким солдатам, к тем, кто несколько месяцев назад давил в себе остатки сомнений, убеждал себя в правоте фюрера и партии подобно обер-лейтенанту Баху. Сталинградская операция определила исход войны, но молчаливый спор между победившим народом и победившим государством продолжается. Так кто же победит — государство или человек? Ведь с человека начинается свобода. Тоталитарная власть подавляет, чувство страха за жизнь сковывает, рождает покорность перед этой властью. Однако многие люди искренне верят, что в преклонении перед государством, партией, в восприятии высказываний вождя как святых истин заключена их сила. Такие могут не согнуться перед страхом смерти, но с содроганием отвергают сомнения в том, во что верили на протяжении жизни. Таков старый большевик, ленинец Мостовской, услышав из уст гестаповца Лисса то, что мучило его, в чем он даже в душе боялся себе признаться, лишь на мгновение утрачивает уверенность: «Надо отказаться от того, чем жил всю жизнь, осудить то, что защищал и оправдывал». Этот сильный, несгибаемый человек сам ищет несвободу, чувствует облегчение, вновь подчиняясь воле партии, одобряя отправку в лагерь смерти презирающего насилие Ершова. Иным, подобным Магару, Крымову, Штруму, потребовалось поражение для того, чтобы очеловечиться, увидеть правду, вернуть свободу своей душе. Крымов прозревает, попав в камеру, Магар, лишившись свободы, пытается донести свои выводы ученику Абарчу-ку: «Мы не понимаем свободы, мы раздавали ее... Она основа, смысл, -базис над базисом». Но, столкнувшись с недоверием, фанатичной слепотой, Магар кончает жизнь самоубийством. Дорогую цену заплатил он за духовное раскрепощение. Теряя иллюзии, Магар теряет и смысл существования. Особенно убедительно показано влияние свободы на мысли, поведение человека на примере Штрума. Именно в тот момент, когда «могучая сила свободного слова» целиком поглотила мысли, приходит к Штруму его научная победа, его открытие. Именно тогда, когда отвернулись от него друзья и сила тоталитарного государства давила и угнетала, Штрум найдет в себе силы не погрешить против собственной совести, почувствовать себя свободным. Но звонок Сталина задувает эти ростки свободы, и, лишь подписав подлое, лживое письмо, он ужаснется содеянному, и это поражение вновь откроет его сердце и разум свободе. Самой же сильной, несломленной, непорабощенной человеческой личностью окажется в романе жалкий заключенный немецкого лагеря Иконников, провозглашавший смешные и нелепые категории надклассовой морали. Он найдет в себе силы понять, что прежний идеал его лжив, и найти правду, смысл жизни в доброте, в «эволюции добра». Прав Ремарк, говоря: «Когда у человека не окажется уже ничего святого, все вновь, но гораздо более человечным образом, становится для него святым». И лишь человеческая доброта спасет мир. Та доброта, что заставит Даренского заступиться за обессилевшего немецкого пленного, а немолодую, обездоленную войной женщину побудит протянуть пленному кусок хлеба. Иконников, веря в доброту, погибнет раскрепощенным, провозгласит перед смертью свободу человека перед судьбой. «Если и теперь человеческое не убито в человеке, то
|
|
|
|
401
злу уже не одержать победы» — к такому выводу придет он. «Развиваться будет не только мощь человека, но и любовь, душа его... Свобода, жизнь победят рабство», — скажет и Ченыжин.
Писатель во всей глубине изведал трагическую сложность конфликта человека и государства в сталинскую эпоху. Автор «Жизни и судьбы» ведет к мысли, что, пройдя через великие трагические испытания XX века — кошмары гитлеризма и сталинизма, — человечество начинает сознавать тот факт, что покорность, зависимость личности от обстоятельств, рабство внутри него оказались гораздо сильнее, чем можно было предполагать. Писателя нельзя счесть ни пессимистом, ни оптимистом. Художественное видение современного мира у В. Гроссмана трагедийное.
|
|
Финал романа в соответствии с этим видением печален. И в этом тоже заключена глубина его правды, правды автора.
РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН В. С. ГРОССМАНА «ЖИЗНЬ И СУДЬБА» (III вариант)
Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» — одно из тех произведений, путь к читателю которых складывался непросто. Роман писался почти три десятилетия назад, но не был напечатан. Как и многие, он увидел свет уже после смерти автора. Можно сказать, что это одно из самых ярких и значительных произведений послевоенной русской литературы. «Жизнь и судьба» охватывает события военных и предвоенных лет, захватывает важнейшие события нашего бытия. Через весь роман проходит мысль о том, что во всех жизненных ситуациях главное — судьба человека, что каждый человек — это целый мир, который нельзя ущемить, не ущемляя одновременно интересов всего народа. Эта мысль глубоко гуманистична.
Утверждая высокий гуманистический идеал любви и уважение к человеку, В. Гроссман разоблачает все то, что направлено против человека, что уничтожает его неповторимую личность. В романе сопоставляются два режима — гитлеровский и сталинский. По-моему, В. Гроссман одним из первых наших писателей, критикуя то, что мы сегодня смело называем «сталинщиной», пытается определить корни, причины этого явления. Как гитлеризм, так и сталинизм уничтожают в человеке главное — его достоинство. Вот почему роман, воюя со сталинизмом, защищает, отстаивает достоинство личности, рассматривая ее в самом центре всех поставленных вопросов. Личная судьба человека, живущего в тоталитарном государстве, может сложиться благополучно или драматически, но она всегда трагична, так как человек не может исполнить свое жизненное предназначение иначе, как став деталью машины. Если машина совершает преступление, человек не может отказаться быть ее соучастником. Он им станет — хотя бы в качестве жертвы. Жертва может сгнить в лагере или счастливо умереть в кругу семьи.
|
|
Трагедия народа, по В. Гроссману, заключается в том, что, ведя освободительную войну, он, по сути дела, ведет войну на два фронта. Во главе народа-освободителя стоит тиран и преступник, который усматривает в победе народа свою победу, победу своей личной власти.
402
На войне человек получает право стать личностью, он получает возможность выбора. В доме «шесть дробь один» Греков совершает один выбор, а Крымов, пишущий на него донос, — другой. И в этом выборе выражается суть данного человека.
Идея романа, мне кажется, заключается в том, что война у В. Гроссмана — огромная беда и в то же время огромное очищение. Война точно определяет, кто есть кто и кто чего стоит. Есть Новиков, и есть Гетманов. Есть майор Ершов, и есть те, кто даже на краю смерти шарахаются от его смелости и свободы.
Новиков — умный, совестливый комкор, который не может относиться к солдатам как к живой силе и побеждает врага военным умением на поле боя. Рядом с ним бригадный комиссар Гетманов — человек номенклатуры. На первый взгляд он кажется обаятельным и простым, но на самом деле он живет по классовым зако-' нам: к себе он применяет одни мерки, а к другим — иные.
И побеждает только совесть, правда, человечность, проходящая жестокое испытание. Ни соображения Сталина, ни его лозунги и призывы не были победоносны. Дрались за другое, что-то светлое и необходимое, даже если оно прикрывалось звонким лозунгом. Деление на категории, навешиванье ярлыков «врагов народа» — все это ушло, как навязанная фальшь. Открылось главное: во имя чего и ради чего должен жить человек, ценящий себя и свободу духа. Очень ярким в этом смысле мне кажется образ Грекова, один из самых привлекательных в романе. Греков не боится никого — ни немцев, ни начальства, ни комиссара Крымова. Это смелый, внутренне свободный, независимый человек.
Дискуссии о свободе, о добре и доброте, о дружбе, о причинах полной покорности человека перед лицом тотального насилия развертываются у В. Гроссмана под пулями, на пороге газовой камеры, на квартирах ученых в Казани и в камерах Лубянки. В. Гроссман погружается в самые ндзы бесчеловечной войны и бросает взгляд на ее верхи: в штаб Еременко и в штаб Паулюса. Писатель наблюдает воронку, в которой одновременно прячутся от смерти русские и немец, видит физический страх и духовное благородство, святой порыв и предательство, грубость, нежность, слезы. Греков уже недвусмысленно поглядывает на радистку Катю, желая урвать от жизни хоть что-то, пока он жив. Но и это циничное чувство в конце концов растворяется в самоотрешении, и он отсылает Катю и ее возлюбленного Сережу прочь из дома, спасая их самих и их любовь.
Вместе с тем В. Гроссман показывает и античеловеческую сущность войны: осажденный Сталинград воюет на последней кромке берега, героически сопротивляются защитники города. А рядом — будничные заботы, борьба зависти, тщеславия и настоящей любви.
Впервые писатель показывает не сюжет, а философствует о войне. Широкомасштабность охвата явлений роднит роман В. Гроссмана с толстовской эпопеей «Война и мир». У В. Гроссмана тот же размах, то же сплетение линий жизни, судеб в один узел, их схождение в одно историческое действо.
403
РЕЦЕНЗИЯ НА ПОВЕСТЬ В. П. НЕКРАСОВА ■ «В ОКОПАХ СТАЛИНГРАДА*
Повесть «В окопах Сталинграда» посвящена героической обороне города в 1942—1943 годах.
Это произведение впервые было напечатано в 1946 году в журнале «Знамя». Но сразу же было запрещено, так как в нем показывалось автором «действительное лицо» войны со всеми поражениями и неудачами. Но самое главное заключалось в том, что в этом произведении Виктор Некрасов рассказывал, какой ценой русский народ добился долгожданной Победы!
Эта повесть очень легко читается. Она написана обыденно, простым языком. Но это свойственно автору.
Нельзя не сказать и о том, что автор написал это произведение от первого лица, а один из главных героев — лейтенант Керженцев — это сам автор, благородно защищавший Сталинград.
Повесть «В окопах Сталинграда» — это фронтовой дневник автора, в котором от начала до конца он описывает тяжелые бои, трудности, с которыми сталкивались солдаты во время войны.
Есть еще одна особенность у этого произведения: если внимательно вчитаться, то можно заметить, что оно открыто противостояло законам того времени, когда государством управлял Сталин. В повести нет генералов, нет политработников, нет «руководящей роли партии», а есть только солдаты и их командиры, есть сталинградский окоп, мужество, героизм и патриотизм русского народа.
Командир и его солдаты — это главные герои, все без исключения. Все они разные, но объединены одной целью — защитить Родину!
Солдаты, героически оборонявшие Сталинград, не вымышленные люди, а фронтовые товарищи самого автора. Поэтому все произведение пронизано любовью к ним.
Создавая образ Керженцева и других героев, Виктор Некрасов пытается рассказать нам, как война изменила судьбы, характеры людей, что такими, какими люди были раньше, до войны, они уже не станут.
Автор с глубочайшим сожалением пишет о гибели родного города, в котором он вырос, который он горячо любил.
Виктор Некрасов стремился донести до читателей, что только благодаря патриотизму русского народа была выиграна эта война!
И пусть немецкие войска были больше подготовлены к военным действиям, пусть у них было все необходимое для этого, но Победа осталась за нами! «Мы будем воевать до последнего солдата. Русские всегда так воюют», до окончательной победы. Эта мысль цепочкой проходит через всю повесть и является основной идеей этого произведения.
Эта повесть стала бесценным даром, который оставил после себя Виктор Платонович Некрасов. Цель, которую он ставил перед собой — изобразить войну такой, какая она есть, — была выполнена им полностью.
404
В нашей стране с давних пор не любили тех, кто говорил людям правду. Поэтому судьба его была определена, и ему ничего не оставалось, как уехать за границу, где он мог писать свои произведения и дарить их людям.
РЕЦЕНЗИЯ НА РОМАН А. Н. РЫБАКОВА «ДЕТИ АРБАТА»
Во многих откликах на «Детей Арбата» один и тот же мотив: как же вовремя вышла эта книга! Считается, что книги все-таки должны выходить по мере их написания.
Отнюдь не отказавшись от этой мысли, сегодня критики правы. Теперь, когда страсти вокруг рыбаковского романа поулеглись и яростные споры о нем отошли в область хоть и недавней, но все же истории, даже самые активные противники «Детей Арбата» вряд ли станут отрицать, что этой книге было суждено сыграть особую роль в нашем общественном развитии.
Именно в ходе полемики вокруг «Детей Арбата» шел невиданный прежде процесс объединения и размежевания разных литературных — и не только литературных — сил. Именно в ходе этой полемики обозначились отчетливые контуры грядущих общественных противостояний. И для «левых» и для «правых» роман является чем-то вроде испытательного полигона: в ходе пробных боев многое уточнялось, укреплялись позиции, неизбежно становилось легче двигаться дальше. Именно после публикации'«Детей Арбата» и вызванной ими полемики вовсю развернулся и сделался практически неуправляемым поток «возвращаемой» литературы. И — оглянемся еще раз — после «антисталинских» «Детей Арбата» по-настоящему пошел, раскрутился разговор о нашей сравнительно близкой и чуть более отдаленной истории, дошедший от разоблачения беспримерных злодеяний «отца народов» до анализа глубинных начал большевистского государства и личности его основателя, Разговор, в свете которого потерял недавнюю остроту и сам прогремевший роман Рыбакова. Этот взгляд можно позволить отнюдь не для того, чтобы убедить читателей, открывших для себя «Детей Арбата», будто бы все это произошло благодаря одному-единственному произведению. Но так уж сложилось, что этому роману выпало оказаться камнем преткновения. Начну с последнего. Нам уже доводилось сравнивать литературу советского периода с айсбергом — на поверхности видна лишь верхушка, все остальное спрятано под водой. В те далекие годы, как бы то ни было, но полностью «распахнуться» в ту пору было дано далеко не каждому, у каждого ставились свои пределы. Все светские люди мечтали, что пределов в обозримом будущем вообще не будет — такую перспективу с огромным трудом способно было переварить сознание человека. Но даже самые вольнодумные из нас продолжали оставаться советскими людьми, воспитанниками этой системы.
Словом, в той или иной мере, с теми или иными оговорками наше сознание оставалось «айсбергом». Такими и пришли к чтению романа «Дети Арбата».
Резонанс в печати, какого еще не вызывало ни одно произведение тогдашней литературы. Тому виной служили несколько при-
405
чин. И первой, главной была фигура Сталина, которой автор отдал первостепенное место. Если вспомнить тот образ человека с трубкой, который еще недавно во множестве копий представал перед нами из книг, — контраст был разительным. Не «строгий, но справедливый» Отец, несущий тяжкое бремя ответственности за подданных своей необъятной державы, — кровавый деспот, паук, плетущий нити заговора против своих вчерашних соратников, хладнокровно подготавливающий убийство Кирова, чтобы развязать террор. Показывая своего героя изнутри, раскрывая отчасти в подробных внутренних монологах его психологию и, главное, философию, Рыбаков обращался к самым серьезным вопросам нашего исторического бытия — вопросам, которые в таком прямом виде еще никогда не вставали со страниц нашей литературы. Сталин, Киров, Ягода, Ежов. Арестованные, допрашиваемые, ссыльные. Коридоры тюрьмы и — коридоры власти. Скрытая от посторонних взоров жизнь НКВД. Подоплека политических процессов. А ведь еще Москва тридцатых годов, где страх и подступающие прозрения мешают с бесшабашным весельем, где не только томятся в тюремных очередях, но и коротают время в «подвальчиках», прожигают жизнь в ресторанах, от души смеются и от души танцуют, заводят знакомства.
«Дети Арбата» вышли «достаточно полнокровными — достаточно для того, чтобы выглядеть «живыми людьми». Прочтение подлинных миссий, неизбежная дань «правилам игры», которые заставляли писателя даже в самой смелой своей смелости проявить осторожность. Сегодня можно сказать, что это была полемика с кляпом во рту, во всяком случае, начиналась она именно так. Сам роман был поставлен в ложное положение: как в старые добрые времена. В результате «Дети Арбата» были выдернутыми из общего литературного ряда.
В романе автор учит нас, как достойно сражаться с противником, использующим то обстоятельство, что писатель делает предметом изображения Москву 1934 года, для обвинений его в равнодушии к судьбам российской деревни тридцатых—тридцать третьего годов? С противником, из того факта, что автор рисует героев романа детьми своего времени, живущими в Москве на Арбате, делающим вывод, будто его волнует лишь трагедия «своих» в противоположность трагедии «общенародной», — вот смысл названия романа Рыбакова «Дети Арбата». Давал ли автор повод упрекать себя в равнодушии к судьбам российского крестьянства, в том, что за трагедией арбатских детей и коммунистов он не увидел трагедии «народа»? Нет, не давал. Давал ли он повод упрекнуть свой роман в сложности понимания? Был ли он полностью свободен в своих воззрениях на истоки потрясших Россию катаклизмов? А ведь «Дети Арбата» были к тому же произведением незаконченным, может быть, крайне важной, но все-таки частью полотна, задуманного писателем. В самом деле, откуда нам знать, как будет развиваться замысел и к чему в конце концов придет автор и его герои? Даже и сейчас, когда прочитаны еще две книги, продолжившие «Детей Арбата», мы не имеем права сказать, будто этот замысел нам стопроцентно ясен. В «Детях Арбата» Саша Панкратов говорит философу
406
Всеволоду Сергеевичу: «Ленин тоже не отрицал вечные истины, он сам на них вырос. Его слова об особой классовой нравственности были вызваны требованиями момента, революция — это война, а война жестока. То, что для Ленина было временным, вызванным жестокой необходимостью, Сталин возвел в постоянное, вечное, возвел в догму». «При всем вашем благородстве, Саша, — отвечает Всеволод Сергеевич, — у вас есть одна слабинка: из осколков своей веры вы пытаетесь испить другой сосуд. Но не получится: осколки соединяются только в своей прежней форме». Слова слишком значимы, чтобы оказаться в романе случайно. Но теперь не до конца понятен замысел автора... В «Тридцать пятом...» показано, как осколки мировоззрения сами соединились в прежней форме.
Новый роман не подтвердил догадки критики. Но означает ли это, что догадка в принципе была неверна? Если подумать прежде всего потому, что все мы слишком хорошо знаем, как долго и мучительно избавлялось наше общество от иллюзий, как, даже пройдя через испытания, несопоставимые с Сашиными, люди продолжали держаться пусть не за Сталина, так хоть за Ленина, некоторые герои романа пытаются жить по меркам партии, они не знают весь ужас, который творится буквально у них под носом, а кто не может привыкнуть ко лжи, те погибают, не выдерживая «паутины» Сталина. Так что, рисуя своих героев такими, писатель не погрешил против истины. И, видно, правда Сашиного характера и характера времени заключается как раз в том, что ни на Арбате, ни в тюремной камере, ни даже в сибирской ссылке не дано ему еще было прозреть. Лишь пройдя через мытарства главного героя Саши, человека с «минусом» в паспорте, через унижения, связанные с устройством на работу, с ежедневным страхом снова «загреметь» и увлечь за собой других, лишь совершив над собой нравственное насилие и подняв руку за смертную казнь людям, — лишь пройдя через все это, Саша Панкратов начинает догадываться и о своей вине: «То, что происходит сейчас, — неизбежное следствие того, что происходит тогда. Тогда он сам требовал от других победных гимнов, теперь того же требуют от него».
Дата добавления: 2019-02-26; просмотров: 141; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!