Специфика развития личности в условиях депривации
Тенденции современных исследований феномена депривации
Приоритетом современных отечественных психологических исследований является проблема личности, особенности самосознания и эмоциональных взаимоотношений, в контексте которых и рассматривается проблема депривации. Современные исследователи проблемы депривации И. В. Дубровина, С. Ю. Мещерякова, В. С. Мухина, Г. В. Семья, Е. О. Смирнова, Е. А. Стребелева, Т. Н. Счастная, А. М. Прихожан, Н. Н. Толстых, Т. И. Шульга, Л. М. Шипицына, И. В. Ярославцева, А. А. Ярулов и другие рассматривают факторы, обусловливающие появление различных видов депривации и разрабатывают стратегии коррекции. При этом А. А. Ярулов, будучи директором детского дома, искал пути коррекции структуры самосознания начиная с раннего возраста. В своих исследованиях долговременной депривации детей раннего возраста А. А. Ярулов подтвердил, что в условиях депривации у ребенка искажается позиция «быть как все», так же как и индивидуальная позиция.
В это время расширяется понятие депривационной среды. Это не только детский дом или неблагополучная семья, но и природные и техногенные катастрофы, террористические акции и другие экстремальные ситуации.
В настоящее время по‑прежнему актуален вопрос о роли среды и наследственности в развитии ребенка. Анализ современных исследований показывает несогласованность взглядов на причины возникновения психической депривации. В настоящее время вновь, как и в 20‑е гг. XX в., актуален вопрос о преобладающей роли среды или наследственности в процессе развития ребенка. Но, по нашему мнению, подобная дискуссия упрощает проблему и не способствует ее глубокому пониманию. Для полноценного развития ребенка важным условием является гармония всех его отношений с окружающей средой.
|
|
|
В исследованиях В. С. Мухиной, М. И. Лисиной, Г. В. Грибановой, А. М. Прихожан, А. Н. Толстых проходит идея, что воспитание детей в условиях традиционной модели опеки и попечительства, которой является детский дом, строится без учета адекватных психологических условий, обеспечивающих полноценное развитие детей, и неизбежно тормозит психическое развитие. Авторы выделяют следующие негативные черты общественного воспитания:
1) неправильная организация общения взрослых с детьми, неадекватность тех его форм, которые доминируют в сиротских учреждениях;
2) сниженная интимность и доверительность, эмоциональная уплощенность общения взрослых с детьми;
3) дефицит возможностей установления прочных и длительных взаимоотношений ребенка с определенным взрослым;
4) наличие сменяющих друг друга взрослых с несовпадающими программами поведения, высокая частота сменяемости этих взрослых; групповая, а не индивидуальная направленность воспитательных воздействий, жесткая регламентация поведения ребенка, гиперопека в деятельности – пошаговое планирование и санкционирование поведения детей взрослыми; положительное отношение взрослого ребенок должен заслужить выполнением его требований, примерным поведением, хорошими отметками;
|
|
|
5) недостаточная психолого‑педагогическая подготовленность воспитателей;
6) недостатки программы воспитания и обучения, не компенсирующих дефектов развития, вызванных отсутствием семьи;
7) бедность конкретно‑чувственного опыта детей, обусловленная чрезмерной суженностью окружающей их среды: малого числа и однообразия предметов, с которыми они действуют;
8) постоянное нахождение детей в условиях коллектива.
Для воспитанников учреждений интернатного типа характерно отставание в следующих областях психического развития:
а) в сфере общения с взрослыми. Существенным фактором, искажающим становление личности ребенка‑сироты, является дефицит отношений совместимости с окружающими его взрослыми. Содержание и форма общения с взрослыми определяются режимными моментами и условиями групповой жизни детей[161].
|
|
|
В целом общение со взрослыми смещено из сферы деятельности в дисциплинарную. Это условно создает ценность детской личности (позитивное отношение взрослого не дано изначально, его надо заслужить), способствует формированию повышенной эмоциональной зависимости ребенка от оценок взрослого, что, в свою очередь, блокирует развитие автономности, инициативности.
б) в сфере общения со сверстниками. Эмоциональная бедность контактов со взрослыми определяет особую напряженность потребности во внимании и доброжелательности. Это затрудняет освоение детьми‑сиротами социально‑ролевых позиций друга, партнера. В условиях детского дома ребенок постоянно находится в узкой закрытой группе сверстников, не имея возможности предпочесть ей другую. Такая безусловная отнесенность часто приводит к развитию невротического механизма слияния с группой (феномен детдомовского «мы»).
в) в эмоционально‑волевой сфере. Эмоционально‑волевая сфера ребенка‑сироты характеризуется: однообразием эмоционально‑экспрессивных средств общения; склонностью к быстрой смене настроения; однообразием, стереотипностью эмоциональных проявлений; эмоциональной поверхностностью, которая сглаживает негативные переживания и способствует их быстрому забыванию; неадекватными формами эмоционального реагирования на одобрения и замечания; повышенной склонностью к страхам, беспокойству, тревожностью; основной направленностью положительных эмоций на получение все новых и новых удовольствий; непониманием эмоционального состояния другого человека[162].
|
|
|
г) в самосознании. Развитие всех аспектов самосознания имеет определенную специфику. Для детей‑сирот характерно ситуативное, «сиюминутное» проживание жизни. Это приводит к отвержению опыта, когда отдельные пережитые эпизоды не становятся событиями жизни, не присваиваются и не выходят, в личный психологический опыт, что препятствует развитию адекватной самооценки и уровня притязаний.
Осваивая ту или иную социальную роль, ребенок сталкивается с определенными проблемами и затруднениями, которые можно называть трудностями социализации. Трудности социализации детей‑сирот связаны с обеднением основных источников социализации:
– у детей‑сирот либо отсутствуют возможности усвоения социального опыта родителей и прародителей путем подражания образцам их поведения и способам преодоления жизненных трудностей, либо этот опыт носит негативный асоциальный характер;
– жесткая регламентация и ограниченность социальных контактов, свойственная режиму проживания в детском доме; в условиях детского дома у ребенка формируется особая ролевая позиция – позиция сироты, не имеющая поддержки и одобрения в обществе;
– ранний детский опыт ребенка‑сироты несет на себе отпечаток материнской депривации и формирует один из серьезнейших феноменов сиротства – «утрату базового доверия к миру»;
– затруднен процесс саморегуляции, соотносимый с постепенной заменой внешнего контроля поведения на внутренний самоконтроль. Это связано со спецификой организации жизни ребенка в детском доме, где функция контроля полностью удерживается воспитателями.
У детей в детских домах ярко проявляется так называемый эмоциональный голод: они легко вступают в контакт с любым человеком, который приходит в учреждение. Однако совместной деятельности, игре или беседе со взрослыми дети предпочитают непосредственный физический контакт: забраться на колени, обнять, погладить по голове, прижаться, взять за руку.
Из исследований особенностей аффективноличностных связей со взрослыми, эмоциональной сферы у детей, воспитывающихся в детских домах (Т. А. Финашина, С. Ю. Мещерякова), следует вывод, что условия жизни и воспитания в домах ребенка не позволяют установить прочные и глубокие взаимоотношения младенца со взрослым. Они поверхностны, пассивно безразличны, слабо дифференцированы. Было доказано, что у детей, которые испытывают отрицательные эмоции (страх, печаль, тревогу), нет чувства внутренней гармонии, слияния с миром. С этим связано чувство внутренней напряженности.
Дети испытывают необходимость и потребность выговориться, найти поддержку и одобрение в контакте с окружающими, поэтому они вступают в общение с людьми по собственному выбору, а не с любым человеком, с которым столкнул случай.
Поскольку отношения со взрослым опосредуют все другие отношения, то это приводит к ослаблению, безынициативности в общении со сверстниками. Неразвитое общение с другими обусловливает отставание в развитии речи, что определяет дальнейшие отношения со взрослыми и сверстниками. Неудовлетворенность ребенка отношениями со взрослым приводит к бедности, односторонности, некоторой чрезмерности и экзальтации в общении.
Итак, наиболее значимые характеристики для понимания процесса развития детей, воспитывающихся в условиях детского дома:
– низкая самооценка (самоценность);
– депривированная потребность в признании, нередко приводящая к девиантному поведению;
– «отчуждение своего опыта» – феномен неприятия событий собственной жизни;
– негативный «образ Я» ребенка без семьи в глазах близких взрослых и «домашних» ровесников;
– нарушение нормальной идентификации с родителями как фактор формирования неадекватных форм поведения со взрослыми.
Рассматривая причины депривации как психического состояния, исследователи указывают на недостаточное удовлетворение прежде всего аффективных потребностей человека (эмоциональное лишение, отчуждение, обособление).
В настоящее время многие исследователи считают, что наличие прочной эмоциональной привязанности обеспечивает нормальное развитие ребенка, поскольку оно способно компенсировать бедность окружающей среды. Таким образом, при рассмотрении предпосылок депривационного развития акцент делался на эмоциональные лишения, особое внимание уделялось проблемам эмоциональной депривации.
Одно из направлений современных зарубежных исследований эмоциональной депривации идет в эволюционном контексте, основываясь на результатах генетических, этологических, биологических и других исследований. Отологические исследования (прежде всего, опыты Г. Харлоу) впервые показали, что не только удовлетворение потребности в еде, как полагал 3. Фрейд, обеспечивает формирование привязанности, но важен и эмоциональный компонент[163]. Дж. Боулби впервые обратился к этологии как к способу объяснения травмирующих и необратимых эффектов психической депривации, к которым он относил неспособность воспитанников детского дома устанавливать отношения привязанности.
Дж. Боулби стал вдохновителем многочисленных исследований привязанности. За последние 30 лет в сфере исследования проблемы депривации сформировалось еще одно направление, подчеркивающее важность первичных отношений ребенка в качестве контекста благополучного эмоционального развития[164].
Теоретики привязанности предполагают, что детское поведение привязанности и дополнительное проявление заботы определяются генетическими факторами[165]. Это объясняет ожидание определенной степени универсальности в процессах привязанности в разных обществах и культурах. Кросс‑культурные исследования привязанности начали изучать, каким образом культурные факторы изменяют первичную адаптацию ребенка и воспитателя к окружающей среде. Поскольку привязанность в значительной степени определяется семейными и культурными факторами, можно предположить, что характер отношений привязанности будет варьироваться с точки зрения воспитания внутри и между различными культурами. В первых эмпирических исследованиях по проблеме упор делался на культурологическое сравнение выборок в Балтиморе и Уганде; этот анализ выявил существенное сходство этих групп в развитии привязанности у младенцев, в разделении тревожной и защищенной привязанностей и в связи материнских установок и поведения с моделями привязанности[166]. Тем не менее исследователи также выявили межкультурные различия в некоторых аспектах детского поведения: волнение после разлучения с матерью, страх перед незнакомыми людьми и использование матери в качестве базы для исследования окружающей среды.
Дж. Боулби считал, что история общения ребенка и матери является основным фактором, определяющим качество привязанности в первый год. С его точки зрения, в результате общения с матерью у ребенка в первый год жизни формируются когнитивные представления о себе и окружающих, которые Дж. Боулби назвал внутренней рабочей моделью. Считается, что внутренняя рабочая модель отношений ребенка проявляется в его поведении по отношению к матери в незнакомых ситуациях.
Данные широкого ряда работ показали, что первым шагом к привязанности является установление связи в результате ранних контактов между матерью и ребенком в течение первых часов после рождения. Однако результаты исследований в этой области противоречивы. В одном из исследований сразу после родов матери экспериментальной группы держали новорожденных детей на руках в течение 30 минут. Для матерей контрольной группы была сохранена стандартная процедура отделения ребенка. Половина матерей и детей в каждой из групп имела более долгий контакт – в дополнение к регулярному кормлению дети находились с мамами 5 часов в день. Другой половине матерей каждой группы детей приносили только 5 раз в день на 30 минут. Было обнаружено, что матери, имевшие ранние контакты с ребенком, больше прикасались и прижимали к себе младенцев в течение первых пяти дней. Но на восьмой и десятый дни эти различия с матерями, не имевшими раннего контакта, уже не наблюдались. Более того, ранние контакты повлияли на качество последующего взаимодействия только у тех матерей, которые планировали беременность[167]. Зависимость взаимодействия матери и младенца от ее отношения к беременности была выявлена и в другом исследовании[168]. Различий между матерями, имевшими ежедневный пятичасовой контакт с детьми и не имевшими такового, обнаружено не было. В другом исследовании было выявлено, что младенцы, госпитализированные в результате недоношенности сразу после рождения, демонстрировали в двенадцать месяцев не отличающиеся от других детей реакции привязанности[169]. Таким образом, долговременных проблем после раннего отделения детей от родителей не было. В то же время для некоторых родителей именно контакт с новорожденным может быть началом гармонических взаимоотношений с ребенком. Сильные эмоциональные связи могут быть установлены между матерью и усыновленным младенцем, несмотря на то что первые контакты между ними происходят спустя часы, дни и даже годы после рождения.
Современные исследования показывают, что различия чувствительности родителей к ребенку отражается на проявлении привязанности ребенка к отцу и матери в первый год жизни. Исторически в большинстве исследований ребенка и родителей были задействованы в основном матери. Несмотря на то что ситуация постепенно исправляется, в большинстве исследований акцент по‑прежнему делается на отношениях привязанности матери и ребенка. Тем не менее отцы обладают теми же качествами, которые обеспечивают развитие защищенной привязанности. В нескольких исследованиях было установлено, что дети иногда по‑разному ведут себя по отношению к матерям и отцам. В одном исследовании, изучая этот вопрос, выяснили, что около половины изученных младенцев формировали отдельные модели привязанности к каждому родителю[170]. Для определения вклада отца в социальное развитие ребенка они сравнивали социальную ответственность детей, защищенно привязанных к одному родителю, с детьми, защищенно или незащищенно привязанными к обоим родителям. Защищенно привязанные к обоим родителям дети были самыми ответственными в социальном плане. Важно, что дети, привязанные только к одному родителю, были более социальны, чем дети с незащищенной привязанностью к обоим родителям.
Современные исследования дают экспериментальную информацию, подтверждающую влияние внешних факторов на качество привязанности. Экспериментально подтверждается тезис о том, что превентивное вмешательство в первый год жизни может изменить чувствительность и ответственность родителей на сигналы ребенка.
В настоящее время исследователи привязанности разработали несколько экспериментальных проектов, включающих психотерапевтическое вмешательство для того, чтобы узнать, до какой степени мы можем изменить состояние пациентов. Например, основываясь на корреляционном исследовании Крокенберга, связывающего социальную поддержку матерей с качеством привязанности, Джейкобсон и Фрай на практике подтверждают, что усиление социальной поддержки в течение первого года жизни может положительно повлиять на привязанность в возрасте 14 месяцев. Либерманн с коллегами, используя подобную схему, подтверждают, что однолетняя программа, включающая психотерапию отношений ребенок – родитель, основанную на теории привязанности, может повысить материнскую эмпатию и чувствительность к потребностям ребенка и эмоциональным переживаниям.
Подводя итог вышесказанному, можно выделить основные тенденции современных исследований по проблеме депривации:
во‑первых, для современных исследований характерен анализ проблемы депривации не только с точки зрения биологических и психологических закономерностей, но и с точки зрения физиологических закономерностей, то есть учитывается психофизиологический аспект проблемы;
во‑вторых, одно из направлений исследований эмоциональной депривации идет в эволюционном контексте и основывается на данных этологических исследований.
Дата добавления: 2019-02-13; просмотров: 211; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!