Благородный олень — зверь «многодомный»

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 5Следующая ⇒

Зоологи-систематики так и определили название этого прекрасного представителя семейства оленей — настоящий, или благородный, олень. Ареал его обширен, он обитает почти повсеместно в умеренном поясе Северного полушария: в США и Канаде — это вапити, в Европе — европейский олень, на Кавказе — кавказский, в Средней Азии — бухарский, или тугайный, в Сибири — марал. Есть еще карпатский и крымский олени. А в Забайкалье и Амуро-Уссурийском регионе обитает изюбр.

Самые крупные из них — марал и вапити: длина тела достигает двух с половиной метров, высота в холке — полутора, а вес — 300 и даже более килограммов. Кавказский олень и изюбр немного уступают им в размерах.

Благородный олень строен, красив, пропорционален — длинная шея, крупная голова, длинные ноги.

Особого внимания заслуживают рога. Они большие, ветвистые, чаще всего с пятью-шестью отростками, но у некоторых подвидов их до 20 и даже больше. Одинаковых рогов практически нет. У разных оленей они отличаются по размерам, массивности, количеству отростков и их положению относительно друг друга, форме стволов и развалу. Но у всех есть общее: темно-шоколадный цвет и узорчато-бугристый рисунок поверхности, острые, светлые концы отростков.

Летом короткая шерсть оленя блестящая, красно-коричневого цвета с бурым налетом, к осени она меняется на серо-дымчатую, с темным ремнем по шее и спине и светлым «зеркалом» около хвоста.

Олени обитают в тайге и широколиственных лесах, в зарослях кустарников и на высокогорных альпийских лугах. Это звери «многодомные», хотя больше всего они любят смешанные леса с высокотравными полянами, светлыми опушками, густым подлеском. Обожают молодняки на старых гарях и лесосеках (дубовые, буковые, кедровые). Летом в горах поднимаются к верхней кромке леса, за которой начинаются луга, или, наоборот, спускаются в поймы широких рек, поросших лесами и густой травой. Бродят по тихим протокам, старицам и заливам, в которых много излюбленной пищи — сочных трав и водорослей. О таких животных говорят: экологически пластичный вид.

Корм благородных оленей разнообразен: всевозможные травы, листья и побеги деревьев, кустарников, а зимой — хвоя, мох, лишайники, ветки. Грызут и кору. Деликатесами считаются желуди, буковые и кедровые орешки, каштаны, ягоды и грибы. Летом на обильной пище олени набираются сил, а зимой теряют, так как в основном употребляют в пищу хвощи. Особенно туго приходится животным зимой в Сибири и на Дальнем Востоке: морозы лютые, ветры пронизывающие, снега обильные. Такие холода не все переносят, но больше всего гибнет телят-первогодков и ослабленных в гоне быков, которым не так-то просто восстановить свои силы после осенних страстей и почти месячного воздержания от пищи.

Благородные олени живут совместно небольшими табунками, иногда встречаются и одиночки, матки держатся с телятами одного-двух возрастов. А европейские собираются в табуны до 40–50 голов. В Сибири и на Дальнем Востоке подобных табунов не наблюдается. Жизненные условия маралов и изюбров сложные.

У оленей плохое зрение, но у них отличные слух и обоняние, недруга они могут зачуять за 200–300 метров. Много оленей гибнет от злейшего врага — волка, а в Амуро-Уссурийском регионе изюбров систематически «пасет» тигр.

Как и большинство копытных, благородные олени постоянно испытывают недостаток минеральных веществ, особенно кальция и поваренной соли, а в мае — июле, когда растут панты и зимняя шерсть меняется на летнюю, у них настоящее солевое голодание. В такой период олени отправляются на солонцы, но возле них они очень осторожны. Неподвижно стоят часами примерно в 150 метрах от солонца, прислушиваются к тихим шорохам и улавливают малейшие звуки. Небольшое подозрение — и зверь уходит прочь. Если к солонцу направляются два быка, то к нему они подходят по очереди, идет один — второй стоит и слушает. Потом меняются ролями. Чуть что — рявкнул «часовой» тревожно несколько раз подряд: «гау, гау, гав», — и умчались оба.

Оленухи с молодняком не так осторожны и на солонец ходят днем. Пантачи — преимущественно ночью, будто знают, что больно охоч до пантов охотник.

Лось ведет себя более бесцеремонно. Постояв всего несколько минут на подходе к солонцу, он тут же направляется к нему и начинает шумно «солонцевать». Находящиеся в это время на солонце олени покидают его, а вновь пришедшие терпеливо ждут, пока уйдет лось: это соседство кажется им опасным. И не зря: солонцы хорошо знают и крупные хищники, а потому возле них обычны бурый медведь, тигр, волк. Проверяют. Караулят. Выслеживают добычу.

Интересно сравнить повадки благородного оленя и сохатого, они не просто не схожи, но во многом противоположны. Судите сами.

Лоси предпочитают пологий и мягкий рельеф с болотами, холодные влажные леса, а олени стремятся к широколиственным и смешанным лесам. Копыто лося приспособлено для передвижения по мягкому грунту, оленя — по твердому. На зимовку лоси обычно уходят в горы, к истокам рек и ключей, а олени (маралы и изюбры), наоборот, спускаются вниз. Когда лоси держатся по северным склонам гор, изюбры и маралы живут на южных. Очевидно, они добровольно делят места обитания, не желая мешать друг другу. Да и в другом у них есть разница. Лось бегает рысью, и галоп для него редкость, олень же, наоборот, мастер на галопы и редко переходит на рысь.

Брачная пора у благородного оленя проходит бурно и интересно. Начинается она в начале сентября, когда первые заморозки и холодные туманы извещают о конце лета, а осень знаменует свой приход удивительно многоцветной раскраской листьев. Наиболее сильные и нетерпеливые быки не ждут осени, они подают голос уже в конце августа. К этому времени рога у них полностью очищаются от кожи, упитанность и сила достигают максимума.

Рев оленя изредка можно слышать в любое время года, но в брачную пору он ревет постоянно. Это очень своеобразное, мощное и вместе с тем красивое и страстное мычание. В нем сила и призыв, желание и тоска, нетерпение и страсть.

В начале праздника любви голоса быков слышны редко, но с каждым днем они раздаются чаще и чаще. Слушая эти голоса, волнуются оленухи, однако делают вид, что им все безразлично. Беспечно покусывая траву и листья, они трепещут при трубных звуках зовущих голосов, которыми наполняются леса. К 5–10 сентября рогачи уже померились силами в турнирных поединках, победители образовали гаремы, а побежденные удалились в надежде найти себе подруг.

Но не надо думать, что в гареме бык — повелитель. Чаще всего опытная оленуха исполняет роль вожака, потому что опьяненный зовом любви жених в это волнующее время теряет и осторожность, и бдительность, живет лишь своими страстями. Почуяв опасность, оленухи бегут от нее, а бык мчится за ними вовсе не потому, что тоже опасается, — он не хочет терять подруг. И еще: уйти из гарема оленуха, если захочет, может в любое время. Убежит, и муж ее догнать и вернуть не сможет хотя бы потому, что бегает в это время тяжелее. Так что присутствие оленухи в обществе горящего любовной страстью друга — ее добрая воля, но не принуждение.

Ревут быки обычно утром, с начала рассвета и часов до десяти, и с наступлением темноты примерно до 22 часов, а случается — и до полуночи. В лесной тиши, особенно ночью, крик быка производит волнующее впечатление. Начинается он низким хриплым звуком, как бы горестными вздохами, затем звучит протяжно, громко, сначала на басовитых тонах, потом на высоких и звонких, будто он сильно дует в огромную серебряную трубу. Начинает свое пение бык, вытянув шею, высоко подняв голову, рога как бы кладутся на спину, шея сильно вздувается. Кончается эта своеобразная песня тихим отрывистым звуком. Выдохшись, он продолжает мукать, уставясь в землю. Длится песня недолго, повторяется через пять — пятнадцать минут. В разгар рева в местах, где оленей много, голоса женихов доносятся со всех сторон.

В брачную пору у быка несколько мест, с которых он ревет. На них олени много топчутся, роют копытами землю, в избытке страсти ломают кусты. Маленький участок леса превращается в подобие огорода, только что вскопанного и разрыхленного.

И еще: в гон быки устраивают себе купалки. Разгребут и углубят в ключе, на озере или болоте яму и возятся в ней, охлаждаясь. От грязи становятся черными. Ходят на купалки до образования льда и первого снега, будто кабаны. В это время рогачи довольно часто за семейное счастье дерутся между собой, но совсем не при каждой встрече. Сблизившись, «крикуны» пошумят, пошумят и разойдутся. Иногда один из них при виде явно сильнейшего соперника быстро и благоразумно ретируется. Дерутся наиболее крепкие.

* * *

…Осенним разноцветьем светились леса, встречая утреннее солнце. В глубоком темном распадке цеплялась за острия елей и купола кедров молочная кисея холодного липкого тумана. Тяжелые капли тающего инея редко и методично шлепали по палатке. Я недвижно сидел на валежине и слушал брачные голоса изюбров, кое-что помечая на карте и в полевом дневнике.

В радиусе двух километров кричали восемь быков. По высоте голоса, его густоте, силе и тембру я старался представить возраст и мощь этих быков и стадию формирования гаремов. Это было нетрудно, потому что те женихи, которые еще не привлекли к себе подруг, трубили чаще, нетерпеливее и страстнее; молодые пели высоко и звонко; чем взрослее был бык, тем басовитее оказывалась его песня.

Из восьми меня заинтересовали два ближних быка. Они были в разных от меня сторонах, но явно и вызывающе перекликались между собой и определенно сближались. Я прикинул, где они могут сойтись, и осторожно пришел в ту воображаемую точку. И едва успел замаскироваться между корней поверх старого громадного выворотня, как соперники проревели уже недалеко и так неистово, что я еще больше затаился.

Заметил я быков на пологом склоне в кедровнике почти одновременно в разных от меня сторонах — одного в сотне метров, другого чуть подальше. Оба они были могучими, разгоряченными страстью и решительными, обладали великолепными рогами, были примерно равной силы. Дышали они глубоко и шумно, окутываясь клубами пара.

Один из них, сближаясь с соперником, выбежал на небольшую поляну и застыл в двадцати метрах от меня, тяжело поводя боками и раздувая ноздри. Большой, стройный, красивый, полный собственного достоинства. Ноги точеные, гордо и независимо посаженная голова, ветвистые рога закинуты на спину. Бык тяжело и угрожающе дышал, глаза налились кровью. Он готов был помериться силами и в этом намерении стал рыть копытами землю и бодать раскидистый куст черемухи.

Увидев друг друга в полный рост, изюбры с таким с виду остервенением, с такой непреклонной решимостью бросились встречь, что, казалось, от удара вспыхнут. Но в десятке метров от этого возможного удара быки резко затормозили и начали беситься, демонстрируя свою мощь и устрашая друг друга. Неистово ревели, раздувая шею и грудь, рыли землю, грозно наклоняли головы с до блеска отшлифованными крепкими остроконечными рогами, яростно бодали кусты и вырывали их с корнями с необыкновенной легкостью. Воинственно бравировали, а в бой не шли.

Конечно же, будь среди этих двух один послабее, он непременно бы ретировался не мешкая, но силы были равные, и никто не хотел уступать.

Вогнав себя в транс окончательно и не находя исхода страсти, соперники стали ходить, зло косясь, то опустив рога к земле, то положив их на спину, отбрасывая комья земли и хрипло постанывая, метров пятьдесят в одну сторону, поворачивая в другую, сходясь метров до пятнадцати. Раз прошли, другой, третий предо мной, как на сцене.

Драки зверям не избежать — каждый должен знать свое место в среде обитания и в сообществе сородичей: кому подчиняться, над кем властвовать.

«Но как же выяснят победителя эти изюбры? Сколько можно реветь и беситься!» И только я об этом подумал, как они наконец бросились друг к другу с решительно выставленными вперед рогами — этим замечательным турнирным оружием. И так стремительно сходились, что мне вновь представилось, как они разобьются насмерть.

Но не разбились: в полуметре друг от друга они вкопанно застыли и… осторожно, с сухим треском скрестили рога. И лишь после этого стали яростно бодаться на силу. Упираясь широко расставленными ногами, каждый всей мощью толкал соперника, пытаясь вынудить его попятиться. Вспахивая землю, крутились, не разнимая рогов. От напряжения задние ноги увязали в слежавшейся таежной земле, а передние отрывались от нее, и спины выгибались тугой дугой.

То один осиливал, то другой. Минута прошла, другая. И вдруг один из драчунов попятился, сначала медленно, упорно не сдаваясь, потом быстрее, и вот уже так быстро заотступал, что я даже поразился, как можно так стремительно двигаться «задним ходом».

И тут отступавший так сильно ударился головой о дерево, что беспомощно замер и зашатался… Я даже глаза зажмурил, представив сильный и резкий удар соперника рогами, после которого несчастный должен был неизбежно рухнуть, чтобы никогда не встать.

Но устоял… И оба замерли, тяжело дыша. Лишь когда побежденный пришел в себя и бросился наутек, победитель ударил его рогами в зад, толкнул зло и сильно, но бросил рога кивком сверху вниз таким манером, что они не вонзились в тело, а стукнули наотмашь. А для назидания гнался за ним метров двадцать.

Я восторженно смотрел на благородного победителя, слушал его торжествующий клич и только тут заметил в тени деревьев двух прелестных самок с подростками-телятами, невозмутимо ощипывавших пожелтевшие листья с кустарников…

* * *

После гона быки уединяются или живут небольшими группами отдельно от оленух с молодняком. Обычно самцы держатся в горах значительно выше, чем самки с телятами и второгодками. Октябрь — ответственный месяц для рогачей, участвовавших в гоне. За это время, пока есть зелень и нет морозов и снега, им нужно хоть как-то восстановить свои силы. Иначе гибель зимой становится для них вероятной. По этой причине среди взрослых изюбров и маралов быков на 60–70 процентов меньше, чем оленух, в то время как среди новорожденных соотношение бычков и телочек примерно равное.

Благородный олень довольно плодовит. На сотню взрослых оленух в среднем рождается примерно 90 телят. Но до следующей весны их доживает около половины, а из оставшихся в живых на втором году по разным причинам гибнут еще трое-четверо из десяти. Хорошая потенциальная плодовитость в Сибири и на Дальнем Востоке сопряжена с большой гибелью от хищников: в год они уничтожают примерно до 12 процентов всего поголовья изюбра и марала. А там, где крупных хищников нет или очень мало — в Европе например, — поголовье молодняка растет от года к году быстро — процентов на 25, а то и на 35.

Телята родятся в начале мая. У них яркая пятнистая окраска, весят они у разных подвидов по-разному, их вес составляет около одной десятой веса матери. В первую неделю своей жизни новорожденный отлеживается в укромном месте, а мать пасется в 100–150 метрах от него. Покормит своего малыша и опять уходит. Ненароком приблизившийся хищник бросается на оленуху, и она уводит недруга далеко, затем возвращается к спасенному малышу. В десятидневном возрасте теленок начинает ходить за матерью, он уже очень шустрый, и не всякий зверь его догонит.

Интересно, что после рождения теленка оленуха становится намного бдительнее, чем прежде, хотя осторожность ей свойственна постоянно. С появлением малыша она тратит на прослушивание и осматривание местности около 70 процентов времени бодрствования, а до рождения малыша на это уходит примерно в три раза меньше.

У новорожденных оленят, как и у всех копытных, сильно развит инстинкт затаивания. При малейшей опасности или по сигналу матери они распластываются на земле и совершенно не шевелятся. На них можно наступить, но они скорее запищат от боли, чем пошевелятся. Рыжая в белых пятнах шерстка прекрасно маскирует малышей в бликах солнца на фоне травы и сухих листьев.

Эта особенность поведения вырабатывалась у животных тысячелетиями и превратилась в стойкий врожденный рефлекс: хищник быстрее и легче улавливает движение и не сразу обращает внимание на неподвижные объекты. Но если неопытный молодняк пользуется только врожденными рефлексами, то взрослые ведут себя более сложно и осмысленно.

Когда вы идете по тайге, лесу, за вами следят десятки, даже сотни настороженных глаз. Вы их не видите. Не видите в основном потому, что звери совершенно неподвижны. Обнаруживает себя тот, кто по каким-либо причинам побежит.

Леопард на суку над тропой, по которой идет человек, следит за ним, как бы окаменев. И охотник чаще всего проходит мимо, ничего не подозревая. Но если путник заметил его, зверь это мгновенно уловит и желтой молнией метнется прочь.

Часто приходится наблюдать, как косуля, изюбр или другой зверь стоят в кустах, глядя на вас. Но стоит им понять, что вы их тоже видите, как тут же убегают. Но это взрослый зверь. Детеныши, как правило, не умеют реагировать так сложно.

Растут телята быстро. Изюбрята и маралята к осени достигают 60–80 килограммов веса, а к году — центнера. У самчиков ко второй осени вырастают спицевидные рожки без ответвлений. Бычков с такими рожками называют спичаками или шильниками. С каждым годом растут и ветвятся рога. К шести годам они достигают полного развития и остаются такими еще шесть — восемь лет. В 12–14 лет к быкам приходит старость, и их рога начинают вырождаться.

Размеры и, главное, симметричность рогов — показатель веса и физиологического состояния организма. У сильных, здоровых быков они крупные, толстые и как две капли воды похожи один на другой. У слабого оленя правый и левый рога неодинаковы и по количеству отростков, и по форме.

Старые рога быки сбрасывают в марте или начале апреля. Характерно, что чем сильнее бык, тем раньше он теряет старые и раньше отращивает новые рога. Начинают расти они через несколько дней после спада старых — очень нежные, мягкие, покрытые бархатистой кожей. Это и есть знаменитые панты. Сначала вырастает небольшой пенек, потом его вершина раздваивается, появляется один отросток, другой, третий. Растут панты очень быстро, до одного-двух сантиметров в сутки.

Самые ценные панты у изюбра и марала — когда на них кроме вершинного раздвоения вырос один отросток и начинает появляться второй. Тело панта в это время золотистое, толстое, мягкое, с округлыми концами. Оно как бы просвечивает, а через нежную бархатистую кожицу чувствуется пульсирующая кровь. С появлением третьего, четвертого или пятого отростка — все зависит от возраста быка — панты начинают костенеть. Сперва сохнет и твердеет основание, потом ствол рога. Концы заостряются и окостеневают в последнюю очередь.

Благородный олень очень осторожен. В любое время — кормится ли он, отдыхает — уши его беспрерывно прослушивают все вокруг. При каждом подозрительном шорохе зверь настораживается. Малейшая опасность — оленя как не бывало.

Добыть изюбра или марала по силам лишь опытному охотнику. Взяв свежий след, он идет не спеша, внимательно осматривая местность и впереди, и по сторонам. Прежде чем сделать шаг, прикинет, куда можно бесшумно поставить ногу. По ветру подходить к этому зверю бесполезно: он учует человека за полкилометра, рявкнет несколько раз тревожно и умчится.

* * *

…Тихая ясная летняя ночь. В зеркале речного залива отражаются звездный небосвод и наклонившиеся над гладью воды деревья. В двухстах метрах приглушенно шумит могучий поток реки, но на его фоне слышно все: и как нудно гудят комары, и как падают в воду капли росы, и как изредка всплескивает рыба в дальнем конце залива.

Никто бы и не подумал, что под наклонившейся развесистой ивой неподвижно и неусыпно уже который час сидит в оморочке охотник-удэгеец. Он несколько дней назад, обследовав заливы, заметил, что в этом месте бывает пантач, а теперь терпеливо ждет его прихода. И ждет не первую ночь.

А всего в полусотне метров от охотника стоит изюбр. Стоит неподвижно уже не меньше часа. Он страсть как хочет поесть водорослей, которыми усеяно дно залива, но что-то его беспокоит. Каким-то неведомым человеку образом олень чувствует в густой тени на противоположном берегу залива что-то недоброе и буравит эту тень глазами, втягивая трепетными влажными ноздрями струи воздуха и навострив уши. Казалось бы, ничего там нет, в этой тени, но… «Почему от нее испуганно шарахнулась сова? И почему маленькие волнышки оттуда выходят изредка? И что там вроде бы стукнуло?.. Нет, лучше в другой раз приду», — и уходит пантач.

А как только забрезжил рассвет, упорный и терпеливый охотник поплыл по заливу. Его легкая оморочка, выдолбленная из цельного ствола тополя, бесшумно скользит по воде, красиво нарушая ее поверхность мягкими размашистыми волнами. Охотник опирается о дно залива тонкими, метровой длины палками, а на глубоких местах неслышно и легко гребет веслом. Перед ним наготове лежит надежный карабин. Ему так хочется увидеть из-за поворота желанного пантача, но… Один залив пройден, второй, третий. В этом были два изюбра, совсем недавно ушли — в отпечатках их следов в воде еще стоит густая желтая муть.

«Да, не повезло, — думает охотник. — Но я своего дождусь».

Одна за другой проходят бессонные и безрезультатные ночи. То ничего не увидит человек, то в пронзительном луче фонарика окажется оленуха или сохатый, на бульканье которых в воде он так осторожно крался.

Но удача в конце-то концов приходит. Охотник, подождав, пока пантач увлечется водорослями и станет менее осторожным, бесшумно подплывает к нему и включает фонарик. В ослепительном пучке света горят испуганные глаза изюбра, с его морды стекает вода, изо рта свисают водоросли. Человек видит над его головой толстые панты с тупыми, как бы обрубленными концами, а бык не успевает сообразить, что надо бежать…

* * *

Много у благородного оленя врагов — волк, рысь, тигр… И человек нередко тоже. Олень не таит на него зла, хотя и остерегается, а в минуту смертельной опасности, случается, мчится к нему за помощью.

…В небольшое приамурское село как-то в разгар зимы волки загнали изюбра-спичака. В изнеможении и страхе он запрыгнул в загон около сарая на окраине села, где стояли лошадь и корова. Насмерть перепугавшиеся домашние животные метнулись в темень сарая, а изюбр застыл как вкопанный и только вертел высоко поднятой головой с тонкими рожками да испуганно прядал ушами. Посмотрит то на столпившихся и галдящих у ограды людей, то в сторону леса, откуда еле унес ноги от серой смерти, то к сараю голову повернет.

Через каких-то полчаса бык немного успокоился, но в лес все смотрел и смотрел. И может быть, доверчиво думал: «Почему мы, звери, боимся людей?»

Изюбр быстро сдружился и с лошадью, и с коровой, с хозяевами и их соседями в той же мере. Для безопасности ему повесили на шею на широкой красной пластиковой ленте старинный колокольчик. К нему дикий зверь привык, а по звону все узнавали его и улыбались.

Легко перепрыгивая заборы, он бродил по заснеженным огородам, и скоро даже собаки перестали на него лаять, решив своим собачьим разумением, что теперь этот зверь свой, домашний.

Этому спичаку у людей было совсем неплохо: корм обильный и разнообразный, сарай теплый, отдых на сене вместо снега, а главное — покой. Но он постоянно смотрел в лес, чутко изучал и впитывал в себя только ему ведомые лесные звуки и запахи и в волнении переминался, бродил, тянул встречь им влажные ноздри.

Его не неволили, он несколько раз сбегал, но скоро возвращался, задумчиво оглядывался, легко шагая по огородам, прыгая через заборы.

Весной, когда опали юношеские рожки, ярче заголубело и украсилось облаками небо, сошел снег под подобревшим солнцем, деревья подернулись зеленой дымкой и по-иному запах лес, на голове изюбра стали наливаться уже крепкой живительной мужской силой молодые, светящиеся червонным золотом панты. Бык стал задумчивым, осторожным, подолгу стоял в тени сарая, явно оберегая свои панты. Стал недоверчивым и даже на хозяев скрежетал зубами, когда они протягивали к нему руки. Будто слышал он далекий таинственный голос предков, рассказывающий о недобром интересе людей к пантам.

На майские праздники, после того как один пьяный мужик слишком грубо и недвусмысленно поинтересовался пантами, изюбр ушел в лес и не вернулся. Несколько дней тихими росными утрами еще доносился до села знакомый перезвон колокольчика, но вскоре его не стало слышно. А летом на одной из коров в соседнем селе зазвенел тот же самый колокольчик, только на другой повязке…

Как это опасно дикому зверю — привыкнуть к людям, а люди всякие встречаются…

* * *

Благородный олень — распространенное животное. В ряде государств этих зверей много. В Шотландии, например, обитает около 200 тысяч оленей — 12–16 особей на квадратный километр! В Чехии и Словакии — 45 тысяч оленей, а отстреливают ежегодно до 12–14 тысяч голов. В Польше примерно такая же картина. Около ста тысяч благородных оленей в Германии и Австрии. Даже в крошечной Дании, где, кажется, одни поля и села, живет две тысячи оленей. Успешно акклиматизировали это животное в Австралии, Новой Зеландии, Южной Америке.

В нашем государстве благородные олени широко распространены. Только поголовье марала и изюбра исчисляется 130–160 тысячами, из них 45–50 тысяч обитают в Амуро-Уссурийском регионе.

Маралов в большом количестве содержат в специализированных совхозах, в основном на Алтае, в полувольных условиях для получения пантов, из которых изготовляют дорогое лекарство пантокрин. Быков там ко времени созревания пантов ловят, в специальных станках спиливают панты и отпускают.

В Новой Зеландии и Англии приступили к разведению оленей на фермах, где их успешно одомашнивают и содержат в полувольных условиях. Есть надежда, что со временем благородный олень будет жить бок о бок с человеком, станет его верным спутником.

Важен ли косуле лес?

Косуля во многих странах, в том числе и на просторах России, одно из самых распространенных и популярных копытных животных. Это полноправный представитель семейства оленей, очень похожий на благородного собрата, только размерами значительно меньше.

Распространены косули в Европе, Сибири, на Северном Кавказе, Дальнем Востоке, Тянь-Шане — их так и называют: европейская, сибирская и т. д. Отличаются они в основном размерами. Самая маленькая из них — европейская — весит от 20 до 37 килограммов, сибирская же наиболее крупная, старые самцы достигают 60–65 килограммов.

Косуля — трепетная лесная красавица. У нее удивительно миловидная мордочка с большими красивыми глазами. Они всегда настороженны и кротки, а длинные черные ресницы придают им нечто экзотическое.

Туловище нашей героини на высоких ногах выглядит несколько укороченным, довольно мощный круп заметно выше холки, так как задние ноги длиннее и сильнее передних. На умеренно длинной, но изящно гибкой шее красиво посажена клинообразно суженная голова с большими красивыми ушами. Великолепные рожки носят только самцы с мая по ноябрь. Каждую весну они их обновляют. Летом косуля «одета» в ярко-рыжий с красноватым отливом короткий шерстный покров, с октября он перерастает в пышный зимний мех серого цвета с легким бурым или серебристым налетом. В задней части тела — чисто-белое или с кремовым налетом «зеркало».

Грациозность косули неотделима от ее стремительности. В беге она великолепна, а ходит как-то неуклюже, слегка горбясь. Ее прыжки сильные и красивые, достигают восьми метров в длину и двух с половиной в высоту. Бежит она интересно: сделает несколько прыжков сравнительно коротких и частых, а затем один большой. И в этом есть смысл: высоко подпрыгивая, она показывает сзади бегущим косулям «зеркалом» свое местонахождение. Это свойственно и многим другим видам копытных.

Косуля в общем-то молчаливое животное. Но раненая или терзаемая хищником, она кричит резким, разрывающим душу голосом. Внезапно испуганное животное громко, басовито и отрывисто рявкает: «бяу-бяу-бяв». Этот рев неискушенному человеку вполне может показаться медвежьим. Косулята иногда пищат или, как говорят охотники, «пикают». Для матери подобные звуки означают, что ее детеныш или проголодался, или чего-то испугался. После кормежки она подзывает косуленка своеобразным мэканьем: «эмэ-мэ-эмэ…»

Косуля весьма осторожна и пуглива — все время начеку и постоянно готова к бегству. Даже когда пасется, непрестанно слушает, поводя чуткими ушами, внюхивается в струи воздуха, осматривается. При малейшем подозрении настораживается, высоко подняв голову, топчется, подергивает «зеркалом» — предупреждает собратьев об опасности. А чуть что — в бега. Характерен ее первый прыжок — высокий, почти вертикальный. Это сигнал тревоги, который остальными животными воспринимается тут же.

Бегает косуля быстро — 50–60 километров в час, а на коротких расстояниях может развить скорость гораздо большую. Волк, а тем более рысь или другие хищники догнать ее могут лишь по глубокому снегу или на льду. И плавает она хорошо, легко преодолевая большие реки и озера.

Излюбленные места обитания косули — светлые лиственные леса с полянами, лужайками, поросшими разнотравьем. Лучшее сочетание растительности для нее — две трети леса и одна треть полян, причем в лесу должен быть густой лиственный подлесок. Косуля охотно живет по старым гарям и лесосекам, возобновляющимся лиственным молоднякам, в лесостепи, по речным долинам, в смешанных лесах. Распространена как по равнинам, так и в горах, причем в горах ее можно встретить от подножий до альпийского пояса на высоте около трех тысяч метров. Но тайгу она избегает.

В Белоруссии косуля предпочитает буковые, дубово-грабовые или сосново-еловые леса, на Кавказе — широколиственные леса среднегорного пояса, в Западной Сибири — сосновые, березово-осиновые, в Забайкалье — лиственничные леса, а в Приамурье и Приморье — леспедецевые и разнотравные дубняки. Это свидетельствует о высокой приспособленности косули к жизни в самых разнообразных ландшафтах, и не зря ученые считают ее экологически высокопластичным животным.

Распространена косуля на огромных пространствах Евразии: почти во всей Европе, на Ближнем Востоке, в умеренном поясе Азии, в северной Монголии, на Корейском полуострове, в Северо-Восточном Китае.

Косули при всей своей кротости и миловидности индивидуалисты, а самцы даже сварливы и неуживчивы: в теплое время года они захватывают собственные участки, метят их пахучими выделениями кожных желез головы и шеи и ревностно охраняют от пришельцев. Площадь такого участка зависит в основном от численности косуль и наличия корма. Она колеблется от 25 до 125 гектаров, чаще же составляет половину или три четверти квадратного километра.

Впрочем, самцы эгоистичны лишь в определенной мере — других мужей на своем участке просто не переносят, но самкам с косулятами позволяют жить рядом. Они бы не возражали и против жизни сразу нескольких подруг на своих участках, да подруги между собой не дружны, начинают захватывать собственные угодья и охранять их.

Так и живут эти индивидуалисты летом. Пасутся, лежат, в сутки на кормежку тратят около 12–16 часов, а в остальное время отдыхают и жуют. Хорошо живется косулям летом, когда много сочных зеленых кормов, тепло.

А в октябре их поведение меняется, они сбиваются в табунки, живут мирно, вместе жируют, вместе отдыхают.

В питании косуля очень неприхотлива: летом ест самые разнообразные травы, листья и зеленые побеги молодых деревьев и кустарников. Но из всего этого кормового разнообразия она предпочитает листья и побеги осины, березы, ивы, липы, рябины, ясеня, дуба, лещины, леспедецы, малины. Определенно любит бобовые, сложноцветные, зонтичные. Ну а самое вкусное для нее лакомство — грибы, желуди, всякие орехи, плоды диких фруктовых деревьев, разные ягоды. На голубичниках и брусничниках кормится подолгу и с удовольствием, а на желудях к тому же быстро накапливает жировые запасы. Но вот если летом ест хвою и лишайники — значит, плохо у нее с кормами. Зимой довольствуется сухими листьями, тонкими ветками, почками, хвоей.

После зимнего скудного питания косули жадно набрасываются на первые весенние нежные всходы трав, цветов, распускающиеся листья и вытягивающиеся к свету побеги. Косуля жадно поедает ранневесенний цветок прострел, он ядовит, поэтому его мало кто ест. Кстати, когда оттают болота и мари, она набрасывается на горькие вахту, стрелолист, аир. Существует предположение, что эти растения — своеобразные лекарства от различных форм паразитов. Встречаются отдельные особи, у которых внутренние органы сравнительно мало поражены паразитами, а часто их совсем нет.

Пасутся косули в удобное для них время суток. Летом — утром и вечером, да еще и ночью с перерывами, а в дневную жару, как и многие звери, отлеживаются. В пасмурную погоду жируют и днем. Зимой — дело другое. На скудных кормах приходится пастись часто и подолгу.

Для косули глубокий снег губителен, сибирская косуля его еще до полуметра кое-как переносит, а для европейской уже 30–40 сантиметров — настоящая беда. Этим и обусловлены сезонные миграции животных: осенью из мест летнего нагула и вывода молодняка они переселяются в малоснежные районы, а весной — обратно. Протяженность миграционных путей до 200–300 километров. В европейской части в прошлое время, когда косуль было очень много, осенью они кочевали из степей в леса, где снегу выпадало меньше, весной же возвращались обратно. На Урале с многоснежных западных склонов через хребет уходят на восток. На Кавказе, Алтае, в горах Средней Азии кочевки носят вертикальный характер: осенью к подножиям гор, весной — вверх по склонам.

Мне посчастливилось хорошо изучить жизнь дальневосточной косули и ее миграции. И вот что я узнал. Вторую половину весны и лето косули живут в основном в северных районах Амуро-Уссурийского региона, в меру теплых и обильных кормами. В сентябре, чувствуя приближение холодов, они начинают сбиваться в табуны и предпринимают свои извечные кочевья к югу, в сторону долины Среднего Амура, где зимой снег небольшой. Рассчитывают переходы так, чтобы в пути их не застали обильные снегопады. Сначала идут не спеша, потом быстрее. К ноябрю уходят на 100–200 километров, а когда снега становится больше, то табуны уже подступают к Амуру.

К зиме на Зейско-Буреинской равнине и Среднеамурской низменности скапливались тысячи огромных табунов. Скапливались… В прежнее время косуль было так много, что крестьяне, жалея патроны, били их палками. В Амурской области убивали до 150 тысяч косуль, в Приморье — до 50 тысяч. Сейчас этих животных стало в десятки раз меньше, и численность их продолжает сокращаться. Причины определенные: обилие хищников, неумеренная охота, заселение края, развитие сельского хозяйства и промышленности, прокладка магистралей, злостное браконьерство.

Теперь у косуль зимовка трудная и неспокойная. Далеко не всем удается дотянуть до весны, чтобы устремиться к северным родным краям. Да и там становится опасно: человек с современной техникой быстро осваивает еще недавнюю глушь.

Как ни велики зимние потери у косуль, а все же многие из них весной возвращаются в родные места, чтобы восполнить свою численность и вырастить новое потомство. Но не везде косули совершают осенние и весенние миграции. Зимой они живут оседло, часто всю жизнь на каких-нибудь трех — пяти квадратных километрах. Миграции — дело сложное, трудное и вынужденное.

Брачная пора у косуль начинается в середине лета и обычно тянется месяц, чаще приходится на август, когда после зимних невзгод животные полностью восстановят силы и накопят жировые запасы, а молодняк подрастет и окрепнет. Самцы в это время становятся возбужденными, носятся, чуфыркают, ревут, дерутся. Почти не едят, а только пьют, оттого и худеют не по дням, а по часам. В азарте бодают кусты, выбивают траву вокруг деревьев. Постоянно ищут подруг, с боем завоевывают право на продление рода, но гаремов не образуют. Погуляет этакий ветреный кавалер с одной подругой и ищет другую. Когда иссякнут любовные страсти, наступает мир и покой.

А косулята появляются очень нескоро — месяцев через восемь — девять. У некоторых животных, в том числе и у косуль, в развитии зародыша есть так называемая латентная фаза, или период покоя. У косуль она длится около пяти месяцев, до декабря или января. И лишь потом плод начинает бурно развиваться.

Появляются косулята в мае — июне. Рыжие, пятнистые, симпатичные. Обычно по два, реже один или три, и совсем редко бывает четыре-пять малышей в помете. Весит новорожденный около полутора килограммов, но растет так быстро, что уже в полумесячном возрасте удваивает свой вес.

Мать основательно кормит косулят обычно утром и вечером, но наведывается к ним и в полночь, и в разгар дня — малыш всегда должен быть сытым, потому что ему в возрасте четырех-пяти месяцев от роду надо быть готовым к трудным зимним испытаниям.

Косулята, как и оленята, в первое время наикрепчайше затаиваются в тех местах, где их оставляет мать. Вместе они не лежат: детеныши и мать отдельно. Это нелишние предосторожности от хищников. Много их жаждет полакомиться нежным мясом: лисица, филин, ворон, даже кабан.

В недельном возрасте детеныши начинают ковылять за матерью, копируя ее во всем, обучаясь сложной премудрости жизни в полном опасностей мире. С месячного возраста едят траву и листья, продолжая сосать молоко, быстро растут.

К августу пятнистость окраски у них исчезает, в сентябре они уже во всем подобны взрослым, только меньше ростом. А у самцов в октябре появляются пеньки будущих рожек.

К осени молодняка бывает примерно столько же, сколько и взрослых. В одних краях больше, в других меньше — все зависит от климата и погоды, хищников и браконьеров. До годовалого возраста в среднем доживает один из двух.

В благоприятных условиях косулий век длится около 15 лет. Расцвет сил у них наступает в шесть лет. Однако мало какой косуле удается перевалить за пятилетний рубеж: слишком много опасностей постоянно подстерегает. В Сибири и на Дальнем Востоке, например, среди животных старше пяти лет на сотню редко бывает больше четырех-пяти.

Косуля — часто встречаемое животное. В Литве, например, их живет около 50 тысяч, лишь немного меньше в Латвии и Эстонии. На Украине — 150 тысяч, а в европейской части России — около полумиллиона.

Еще больше косуль в других европейских государствах: только в Германии их около полутора миллионов, в Чехии и Словакии около 300 тысяч, в Румынии — 180 тысяч, в Швейцарии и Болгарии — по 120 тысяч. Даже в Дании, где лесов практически нет, а все больше поля, луга и селения, живет 75 тысяч косуль.

В благоприятных условиях плотность косуль может быть чрезвычайно большой. В европейских странах на одном квадратном километре отличных угодий их живет до полусотни, а полтора десятка не считается редкостью. Такой высокой плотности и численности животных способствуют мягкие малоснежные зимы. Этого нельзя отметить в Сибири и на Дальнем Востоке. И тем не менее восточнее Урала косуль может быть как минимум пять-шесть миллионов, на самом же деле теперь их здесь в 20 раз меньше.

В чем же нуждается это животное, чем ему может помочь человек?

В первую очередь нужно снизить численность главных врагов косули — волка и рыси. Во многих областях и краях Сибири и Дальнего Востока хищники уничтожают почти весь годовой приплод косули, а в многоснежье резко снижают и основное поголовье. Случается, рысь или волк убивают в день по нескольку животных — гораздо больше, чем им нужно для пропитания. Бывает, косули ищут спасение у человека. Вот послушайте.

* * *

…Как-то в марте выпало много снега. Проходя мимо большого деревенского парка, смыкающегося с заснеженными лугами и перелесками, я увидел потрясшую меня картину. Взметая клубы снежной пыли, прямо по парку к домам неслись косули, а за ними три волка. Серым по пробитой косулями снежной траншее бежать было намного легче, они на моих глазах настигли отставшую и стали рвать ее. Косуля истошно кричала. Пока волки были заняты своим кровавым разбоем, косули подбежали к штакетному забору, отделявшему парк от улицы, и стали через него перепрыгивать рядом со мною. Первым махнул крупный самец, но и его измотанных сил не хватило: ударившись грудью о штакетник, он обломил его и рухнул прямо на утоптанную тропу тротуара. Другие прыгнули следом, и спустя какое-то мгновение я увидел семь охристо-серых обезумевших и вымотавшихся красавиц, с хрустом и скрипом переминающих тонкими копытцами утоптанный снег деревенской дороги.

Дома стояли рядом, из их печей шел дым. Лаяли собаки, ревел гудок местного заводика. Сбежались люди, окружили косуль, отогнали лающих псов, в потом направили собак по следам волков, убиравшихся восвояси.

Тех косуль я видел совсем рядом. Хорошо помню их мелко трясущиеся в страхе и тяжело переваливающиеся в усталости тела и большие выразительные глаза, светившиеся покорностью и просьбой помочь, пощадить.

Осторожно подъехали устланные сеном розвальни. Не сопротивлявшихся, как будто понимавших наши добрые намерения косуль посадили в них и увезли в теплый сарай. Там их кормили, поили, даже приручить пытались. Они вроде бы и привыкли к людям, но когда снег сильно подтаял, ушли к себе домой — в лес. Ушли ночью, тихо и незаметно, через тот же парк…

В свое время мне довелось служить в закрытом гарнизоне, где всякая охота запрещалась. Косули там настолько привыкли к людям, что совершенно перестали их бояться. Идешь по лесной дороге, а они пасутся рядом на опушке. Поглядывают, но в глазах больше любопытства, чем страха. И как же это было прекрасно — лес, поляны с травой и цветами, а в них дикие смирные животные — не только косули, но и изюбры, пятнистые олени, зайцы. Иные подпускали почти вплотную…

* * *

Косули легко мирятся с коренными преобразованиями естественных природных ландшафтов, а сведение таежных лесов, замена их лиственным молодняком для них даже полезна. Считается, что этим животным в качестве убежищ всегда нужны хотя бы небольшие лесочки или заросли кустарников, однако в ряде стран, где лесов стало совсем мало, звери приспособились жить на полях — там кормятся, отдыхают и выращивают потомство. И называть их стали полевыми косулями. А всех косуль с полным на то основанием причислили к животным культурных ландшафтов. Вот и получается, что вовсе не обязателен для косули лес.

Жизнь ежа определяет климат

Ежа все знают с малых лет. Знают потому, что он приходит в детский мир из сказок и басен вместе с медведем, лисой, волком и другими зверями, причем приходит положительным героем. Запоминают его сразу и на всю жизнь, потому что еж — животное единственное в своем роде. С виду он вроде колючего шара, к которому приделаны симпатичная остроносая мордочка с блестящими темными бусинками глаз, маленькие ножки и тонкий короткий хвостик. Весит он около килограмма.

Самое примечательное у ежа — иглы. Они острые и крепкие, ими густо утыкано все тело, кроме мордочки, шеи, хвостика и брюшка, — около 15 иголок на квадратном сантиметре, а всего их шесть — восемь тысяч. Иглы — главная защита ежа в полном опасностей для него мире.

Появляются на свет ежата крохотными голенькими существами, но в первые же часы существования на нежной кожице образуются бугорочки, вскоре они лопаются и из них разворачиваются иголочки. Сначала они мягкие и маленькие, но через несколько дней затвердевают, растут по миллиметру в сутки, а к полумесячному возрасту попробуй возьми его в руки.

Теперь он в иглах будет всю жизнь. У ежа и линька, в которой иглы меняются, проходит медленно и малозаметно: одна обновилась, в другом месте вторая… В течение года меняется каждая третья игла, в основном весной и осенью. Эту странную линьку может заметить только специалист. Продолжительность жизни ежа невелика — два — три года.

При малейшей опасности он сворачивается в шар, надежно спрятав покрытые лишь мягкой шерсткой мордочку, шею и брюшко и грозно ощетинившись иглами спины и боков. Даже руками в брезентовых рукавицах его не развернуть, потому что под кожей напряглись сильные мышцы. Притронешься к этому шару, а он еще крепче стянется, даже щелей нет. Разве что в воду его столкнуть — только тогда он распрямится, ища спасения от совсем другой напасти…

Относится еж к самому древнему отряду млекопитающих — насекомоядным, появившимся на Земле много миллионов лет назад, когда жили еще громадные динозавры. В этом отряде десять семейств, из которых в ежином несколько видов. Среди них самый широко распространенный, хорошо изученный и популярный обыкновенный, или европейский, еж. Он только называется европейским, а живет к востоку до самого Тихого океана. В южных степях, полупустынях и пустынях Евразии обитает ушастый еж. Он отличается от обыкновенного: у него есть крупные ушные раковины, а сам он мельче в два-три раза, и колючий панцирь к брюшку опускается не так низко. В степях Забайкалья и Монголии живет даурский еж, а в горах и пустынях Африки и Ближнего Востока водится лысый ежик.

У ежа совершенные внутренние органы и довольно сложное поведение. Он деятелен и энергичен. В сложном окружающем мире ориентируется с помощью удивительно острого обоняния и тонкого слуха, которые у него более чутки, чем у собаки, лисы или волка. А вот зрение у нашего колючего героя из рук вон плохое: он видит лишь под самым своим носом.

Вроде бы странно и непонятно: как же это существо почти без глаз живет в лесу, да еще при необходимости бегает со скоростью до трех метров в секунду? Прыгает, плавает, лазает! А все благодаря изумительно тонкому обонянию, которым зверек воспринимает весь многообразный окружающий мир вряд ли хуже, чем мы глазами. Можно сказать, еж «видит» носом. Он у него до того влажный, что на его кончике постоянно играет что-то вроде капли, благодаря такой влажности он лучше ощущает все запахи.

Ежи ведут одиночную жизнь, эти колючие закоренелые индивидуалисты не любят общаться с себе подобными. Обоснуется на участке леса, где есть поляны, опушки, овраги, заросли кустарников, захватит территорию в два-три гектара и знать никого не желает. Хозяин он на ней! Правда, с соплеменниками ему встречаться доводится, но безрадостны эти встречи. Владелец участка пришельца гонит без всяких снисхождений. Только к самочкам и малышам он не столь агрессивен, хотя и не проявляет особого дружелюбия.

Даже в зимнем убежище, когда, казалось бы, холод переносить легче вместе, в одном гнезде редко бывает несколько ежей. Вот такие они «нелюдимы».

Свернувшийся еж в своем остроиглом панцире как будто бы чувствует себя в полной безопасности, да это не совсем так. От человека в лесу ему ушмыгнуть как дважды два, он ведь шустр и проворен. Но не всякая встреча безопасна. Особенно с лисой. Ежу от этого хитрого и находчивого зверя быстрее бы искать спасение в норе, под валежиной, а он — в клубок. Лиса же этот клубок не оставит просто так. Она его или в воду скатит, где он вынужден развернуться, или перевернет на спину, а в предполагаемые щели клубка опорожнит свой мочевой пузырь — этого еж просто не в силах вынести. Умеют взять ежа барсук, крупные совы и даже вороны.

По этой же причине — при малейшей опасности сворачиваться в клубок — гибнет много ежей под колесами автомобилей. Ему бы, вылезшему на шоссе, при подозрительном шуме скрыться в кювете, а он сворачивается. Мудра природа, да и у нее бывают промахи и осечки…

Еж ведет очень скрытный, сумеречный образ жизни и любит густые заросли кустарников — в лесу, на лугах, в оврагах. С проблесками утреннего света осторожный зверек спешит в свое гнездо. Оттого-то он редко попадается на глаза человеку.

Иглистый «волосяной» покров приносит ежу и другие беды. Частокол игл достаточно густ в качестве защиты, но уязвим для насекомых. В этом частоколе на коже поселяется много паразитов: блох, вшей, клещей, и бедолага не может их ни вычесать, ни перекусать, как другие звери, а потому носит, кормит, греет. Кожа ежа может быть просто усеяна напившимися крови клещами, которые, сомкнувшись, образуют сплошной покров на спине и боках.

А ест он почти все: жуков, червяков, гусениц, личинки, слизняков, лягушек, мышей, землероек, ягоду, но все же основной его корм — насекомые. Кормится много, в день съедает почти столько, сколько весит сам. Обжорство? Не совсем, а если и обжорство, то во всяком случае вынужденное: за теплое время года он во что бы то ни стало должен накопить жировые запасы, чтобы осенью залечь в зимнюю спячку почти на полгода, к тому же и армию кожных паразитов надо кормить, иначе они его самого сожрут.

Зимний «мех» у ежа — все те же колючки, которые, разумеется, не греют. Поэтому он свое убежище готовит очень старательно, утепляет его сухими листьями, травой, мхом. А когда завьюжит, запуржит, зверек впадает в оцепенение и с виду вроде бы погибает. Температура тела с 34 градусов падает до двух, частота дыхания сокращается с 40–50 в минуту при бодрствовании до шести — восьми при спячке — труп трупом. Лежит, свернувшись в клубок, из которого лишь носик выставлен. Но даже и в этом состоянии он бдит: услышит посторонний звук — ощетинится, спрячет нос.

В сведения о продолжительности спячки ежей нужно внести уточнение. Она определяется в основном климатическими факторами. В теплых краях еж дремлет месяц или того меньше — нет холодных зим, а вот в Сибири он спит до семи месяцев. В тех местах, где морозный период превышает 250 дней в году, эти зверьки вообще не живут: они не успевают вырастить потомство и накопить жировые запасы для долгого сна меньше чем за четыре теплых месяца. Как видно, жизнь ежа определяет климат.

С приходом весны еж оживает и, как все живое, радуется теплу, свету и пробуждению леса. Он, за спячку ни разу не евший, а потому изрядно исхудавший, полон забот: надо кормиться, подругу отыскать, чтобы позаботиться о продлении колючеиглого рода.

Впрочем, строгой приуроченности периода размножения к весне у ежей нет. Если зимовка была тяжелой, то они, сильно ослабленные, сначала отъедаются, восстанавливают силы. В другой же год, когда с осени накоплено много жира, гнездо было очень теплое, а зима мягкая, зверьки встречают весну в силе и соку и сразу же вступают в брачные игры.

Ежи в брачный период при всем своем индивидуализме тоже ухаживают за подругами. И даже дерутся между собой из-за них, норовя острыми иглами уколоть соперника в самое чувствительное место — в мордочку, лоб, а лучше всего в глаз или нос. В эту волнующую пору они стремятся оставаться в паре: третий, более слабый, должен непременно уйти.

Когда он и она остаются вдвоем, на них любо посмотреть. Еж пыхтит, быстро вертится, кружится сам и предмету своего внимания хочет вскружить голову. Ежиха не остается безучастной к стараниям кавалера, все время наблюдает за ним, а когда он, устав, замрет в передышке, нежно лижет его мордочку и покусывает нос, вроде бы целует. И ободренный вниманием дружок снова начинает кружиться и кружить.

Насладившись любовью, еж вновь становится хмурым и уединяется, оставив все заботы о потомстве ежихе. Беременность у нее длится около 50 дней, на свет появляется четыре — пять, иногда восемь — десять крохотных ежат: слепых, глухих, беззубых. Но всего через несколько часов у них образуются иглы, а в полумесячном возрасте детеныши уже имеют облик своей мамы, умеют сворачиваться в клубок и начинают знакомиться с окружающим их миром. Мать-одиночка водит их, учит жить, воспитывает. Трудно ей, но она терпеливо несет свой крест, не поминая «злым словом» бессердечного отца своих детей. К концу лета молодые ежата становятся «сами с усами» и покидают кормилицу, ища уединенный участок, где бы им никто не мешал. Уже в юном возрасте они становятся закоренелыми индивидуалистами.

Есть у ежей одна особенность: они чрезвычайно устойчивы к ядам. Французский натуралист Морис Кейн сообщает, что один еж оказался в 40 раз крепче к змеиному яду, чем кролик, что он выдерживал дозу столбняка, способную умертвить несколько тысяч человек. Даже такие сильнейшие яды, как мышьяк, ему нипочем! Просто удивительно!

С такой фантастической невосприимчивостью к ядам змея для ежа не враг, а пища. Гадюку он убивает как бы шутя. Впрочем, об этом стоит рассказать подробнее.

Принято считать, что нападение — лучший вид обороны, но еж, встретив гадюку или другую змею, действует по принципу: оборона — лучший вид нападения. Без всякого страха подойдя к змее, а для лучшего начала при случае укусив ее, он спокойно готовится к свирепой лобовой атаке. При броске змеи в мгновение ока наклоняет голову, и удар приходится не в лоб, а в очень колючий козырек, нависающий над ним. Нетрудно представить, какую боль испытывает змея, смыкая свои челюсти на столь колючем предмете. Взбешенная, она раз за разом безудержно и остервенело бросается на ежа, но каждый раз в ее пасти оказываются крепкие и острые иглы. Змея сама себя окровавливает, истязает нервно и физически и застывает в неподвижности. Победителю остается лишь перекусить ей затылок, а потом съесть.

Часто пишут, что ежи поедают змей вместе с ядом, но я видел, как они головы от гадюк оставляли нетронутыми: тоже не хотят судьбу испытывать лишний раз.

Будучи пойманным, особенно в юном возрасте, еж привыкает к человеку, ест все, что ему дают, хотя обожает мясные блюда. Он довольно смышлен, его можно обучить несложным командам. Одна неприятность: своей безудержной деятельностью, и непременно ночью, он не дает спать. Шуршит, топает, а то затарахтит, как моторчик.

Меня также не обошел соблазн, и однажды я держал ежа в квартире довольно долго, пока ночью не наступил на него босой ногой… В ту ночь мне удалось удивительно точно воспроизвести знаменитый крик Тарзана, а утром я отпустил своего невольника на свободу. Но не так просто было от него избавиться: он вернулся как ни в чем не бывало. Я увез его в лес за пять километров от дома и благословил на вольную жизнь, но через три дня он снова был в моем доме. Вот те и на…

Оказывается, у ежей есть врожденная способность ориентироваться при дальних перемещениях. Может быть, что-то вроде внутреннего загадочного механизма ориентации, как у птиц, лососей, белого медведя… Есть просто удивительные случаи: в Сахаре ученые увезли пойманного ежа за 30 километров, а он от них сбежал и точным курсом направился на свой участок, где родился и где должен был умереть.

Казалось бы, в прошлом, когда люди от природы только брали, ничего не давая ей взамен, еж не должен был возбуждать интерес человека к себе, ибо нет в нем пользы: ни пушнины, ни мяса, ни целебных веществ. Ан нет! В античном мире (более двухтысячелетий назад!) за ежом охотились очень активно: его колючей шкуркой, натянутой на дощечку и засушенной, расчесывали овечью шерсть. В Древнем Риме ежей так усердно промышляли, что их численность катастрофически снизилась. И сенат вынужден был взять несчастных под охрану закона.

А позже еж привлек пристальное внимание гурманов. Его мясо оказалось вкусным, питательным, но главное — модным, а что ради моды не съешь! В Лондоне в свое время даже существовал «ежиный рынок», где милых зверюшек продавали как мясо. Как хорошо, что весь этот ужас уже в прошлом!

Я подумал: «Избави бог, если шкурка ежа вдруг привлечет внимание законодателей моды!» Не смейтесь, кто может измерить прихотливость моды и предвидеть крутые повороты ее фантазии? Разве полсотни лет назад думал кто-нибудь, что нерпа станет модным мехом, хотя на ее шкуре меха-то и нет и даже щетины мало?

Нет, не надо моды! Пусть живет еж в своем доме, в своем мире. Не только из нашей симпатии к его странностям и оригинальности, но и потому, что он уничтожает великое множество вредителей леса, тем самым принося большую пользу. На площади в гектар земли обычно живут одна-две особи, при таком раскладе растительность оказывается «в заботливых руках», а ведь иногда на гектаре водится четыре, шесть, до восьми ежей.

Думаете, почему колонисты, осваивавшие Австралию, Новую Зеландию, Америку, везли с собой ежей? Потому что они симпатичны? Да! Но еще, может быть, потому, что они очень полезны, эти закоренелые индивидуалисты, жизнь которых определяет климат.

Бурундук — зверек зимоспящий

То раннее сентябрьское утро в одном из уголков уссурийского леса было чистое и ясное. Толстый рыжий ковер из опавших листьев от обильной росы стал таким мягким, что мы с проводником шли по нему беззвучными тенями и видели все живое в пробуждающемся лесу. Суетились белки, перепархивали сойки, надсадно кричали кедровки. С легким шорохом отрывались разукрашенные листья и неслышно совершали свой первый и последний полет. Над стеною могучих кедров голубело небо, а где-то высоко звонко и тревожно перекликались улетающие на юг гуси.

В какое-то мгновение я заметил метрах в десяти впереди большой темный силуэт с плавными очертаниями несомненно живого существа. Присмотрелся — бурый медведь. Мирно спит возле кучи свежевырытой земли, уткнув голову в яму. Можно было предположить, что косолапый нашел и разграбил кладовую бурундука, наелся и заснул, «не отходя от стола».

Как бы подтверждая это предположение, с ближнего кедра зацыкал ограбленный бурундук, весь вид которого говорил о том, что он возмущен и убит горем, но вместе с тем и рад, что сам остался живым. Перехватив наши сочувственные взгляды, зверек заверещал и засуетился, как бы нападая на разбойника, и тот проснулся, приподнялся. Мы увидели лобастую медвежью голову с темными точками маленьких глаз, могучий загривок, широкую спину. Почуяв что-то неладное, топтыгин, не доверяя своим подслеповатым глазам, усиленно засопел носом, задвигал ушами. Мы не шевелились, даже не моргали. Но слишком мало было расстояние между нами, и он нас опознал, а через несколько секунд его было не видно и не слышно.

Добираясь до запасов бурундука, медведь изрядно потрудился. Об этом красноречиво свидетельствовали толстые поврежденные, разорванные корни деревьев, вывернутые многопудовые камни и куча вырытой земли. В яме оставалось не более килограмма кедровых орехов, все остальное грабитель сожрал. Взяв из остатков по горсточке орехов для определения их качества, мы отошли подальше, присели на валежину и затаились.

Бурундук соскочил к своему разграбленному и разгромленному жилищу и горестно запричитал. В его плаче чувствовались обида на грабителя и отчаяние перед наступающей зимой. Но вскоре он утих и засуетился. Куда-то сбегал ненадолго, вернулся и стал торопливо засовывать орехи за щеки, а раздув их, убежал. Через минуту вернулся, снова набрал орехов и исчез. И опять, и еще, и снова.

Проследив тропу бурундука, я нашел старую нору, она была только что подремонтированной. Почему-то верилось, что горе не сломило маленького зверька, он будет жить и успеет еще насобирать себе корма на долгую зиму.

* * *

А теперь познакомимся с бурундуком поближе. Это типичный грызун, близкий родственник белки. В нашей стране обитает азиатский, или сибирский, бурундук. Размером он немного меньше крысы, весьма подвижен. Окрашен в светло-серый или рыжий цвет с пятью продольными черными четко выделяющимися полосами. Распространен довольно широко — от реки Вятки до Южно-Курильских островов и от Анадыря до Монголии. Населяет самые разнообразные леса, заходит в лесостепь и лесотундру. Но особенно много его в кедрово-широколиственных лесах Амуро-Уссурийского региона, где на одном квадратном километре в благоприятные годы живет 200–300 (иногда до 600!) бурундуков. Лишь немного меньше их в кедровниках Алтая, на Саянах и в Прибайкалье.

Зверек удивительно подвижен, на деревьях он ловок, почти как белка, на земле проворен, как колонок или ласка. Жилище у него в подземных лабиринтах. Длина норы иногда достигает одного-двух метров. В ней есть просторная гнездовая камера, кладовая, один-два туалета. Бурундук своими аккуратностью и трудолюбием напоминает барсука.

Летом встретить его в лесу проще простого: при своей многочисленности он еще донельзя любопытен и бесстрашен, при виде человека не только не затаивается и не убегает, а сам идет ему навстречу. Недовольно стрекочет с деревьев. Прыгает с ветки на ветку, стреляет глазами в непрошеного гостя. Часто этого зверька не видно, но его близость выдает характерное цыканье, похожее на свист чем-то испуганной птицы.

* * *

В ту осень было много бурундуков. В стремлении поплотнее набить свои подземные кладовые кедровыми орехами на всю долгую зиму они носились с утра до вечера с одной жгучей заботой: быстрее, больше, еще… И с утра до вечера свистели в возбуждении, оповещая соплеменников о занятости лесного участка.

…Увидел я бурундука неожиданно и удачно: он суетился на пне, купаясь в солнечных лучах, а я как раз ступил в густую тень кедринок-подростков. Ступил и замер.

Бурундук сидя лущил шишку, ловко извлекал суетливыми лапками орехи и торопливо засовывал их в защечные мешки, которые были уже вздувшимися и делали его уморительно смешным и немного печальным.

Собираясь в очередной короткий «рейс с грузом» к норе, бурундук почуял что-то недоброе и уставился в мою сторону. Я замер, а он смотрел уже на меня, прямо в лицо, да так недоверчиво… Приподнявшись на задних лапках столбиком и опустив передние на брюшко, он впился в меня внимательными черными бусинками глаз, потешно вытянув шею, застыл крошечным изваянием на целую минуту. А я любовался этим маленьким полосатым совершенством.

Вроде бы успокоившись, бурундук спрыгнул с пенька и исчез. Я осмотрел шишку — в ней было еще много орехов, знать, через несколько минут он снова будет здесь. И я вновь затаился на прежнем месте.

Вспрыгнув на пенек, бурундук опять внимательно изучал меня. Успокоившись, он вдруг начал наводить туалет — торопливо чистить лапками, зубами и языком свою шкурку. Вроде бы забыл обо мне? Но нет же! Совершенно неожиданно для меня он прервал свой туалет и снова уставился с мучительным вопросом в глазах: «Да что это за коряга появилась в моих владениях?»

* * *

К непогоде, особенно перед грозой, бурундук затихает, становится вялым и меланхоличным. Усядется где-нибудь на пеньке и печально и трогательно причитает: «квук, кву, квук, бурун-бурю-бурун». Услышав эти звуки, знайте, что скоро будет дождь. В это время зверек необычно пассивен.

Бурундук весьма интересен не только потому, что любопытен, шумлив и непоседлив. Он рачительный хозяин и за два — три месяца до холодов начинает делать на зиму в норах большие продовольственные запасы. К октябрю успевает натаскать пять-шесть килограммов орехов, желудей, зерен, засушенных ягод и грибов, среди которых не найдешь ни одного гнилого. Носит он эти запасы издалека, заложив в специальные защечные мешки, а складывает их в своем подземелье отдельными кучками — по сортам и видам. Периодически в сухую солнечную погоду звереныш вытаскивает содержимое своих кладовых наверх и тщательно просушивает.

Бурундук — зверек зимоспящий. В своей норе он пребывает с октября по март включительно, причем спит намного крепче, чем медведь, барсук или енотовидная собака. Во время спячки температура его тела снижается до трех — восьми градусов, а частота дыхания сокращается до двух раз в минуту. Несведущий человек, взяв холодное окоченевшее тельце в руки, обязательно решит, что полосатая зверюшка отжила свое. А она жива!

Изредка засони просыпаются, немного поедят и опять заваливаются на мягкой подстилке из травы, листьев и мха. А наверху в это время лютая стужа… Интересный, по-своему мудрый образ жизни у нашего полосатого героя.

Из нор бурундуки выходят в конце марта или в первой половине апреля, когда весна вступает в свои права. В это время они особенно активны: во-первых, безумно рады концу зимы, во-вторых, сразу же после спячки у них наступает пора размножения. С раннего утра и до позднего вечера носятся они друг за другом по земле и деревьям, оповещая звонким свистом лес о приходе долгожданной весны. Самцы и самочки между собой трогательно нежны, ласковы.

Через месяц после гона бурундучиха приносит обычно четыре — пять, изредка восемь — десять голых и совершенно беспомощных детенышей. Бурундук-отец — тот самый, что месяц назад пылал страстью, был нежным и ласковым, — не только не заботится о потомстве, но при случае не прочь придавить и даже съесть своих наследников. Потому-то мать не подпускает его к детям на пушечный выстрел.

Через три недели после рождения бурундучата покрываются шерсткой, а в полтора месяца (в середине лета) они уже шустры и суетятся под бдительным надзором мамаши. К концу августа молодые бурундуки становятся совсем самостоятельными и уходят из материнского гнезда. Им всего три месяца от роду, а они уже серьезны, целеустремленны, заботливы, роют себе норы, запасают корм.

Бурундуки любят жить в одиночку. Каждый стремится иметь свой участок в лесу, собственную нору. В одной норе вдвоем, как правило, не уживаются, даже если они и родственники. Соседи тоже не дружат, они агрессивны.

Врагов у бурундуков превеликое множество. Их уничтожают почти все хищные звери и многие птицы. А кладовые с запасами кормов разрывают даже кабаны. Но особенно грозный и постоянный враг бурундука — бурый медведь. Самый большой зверь наших лесов систематически грабит очень маленького собрата, разрывая его кладовые, уничтожая все запасы, а при случае, конечно, и хозяина. Если бурундуку удается ускользнуть, он протестует отчаянным криком, а потом долго еще преследует грабителя и верещит, как бы стыдя его, ругая и жалуясь всему лесу, что до сих пор не перевелись любители нахально жить за чужой счет.

И не удивительно, что бурундук люто ненавидит бурого медведя. Можно сказать, у медведя тоже нет более постоянного и непримиримого врага, чем бурундук. Но, конечно, ненависть проявляется только в том, что храбрый зверек не упускает ни одной возможности «публично обругать» матерого разбойника, устыдить его. Недаром охотники зовут бурундука медвежьей совестью.

Этого зверька занятно держать в квартире. Его легко поймать самому. На конце длинного удилища сделайте петельку из капроновой жилки и идите в лес. Найдя бурундука, тихо и осторожно подходите, подводя удилище к нему. Зверек будет внимательно следить за всеми вашими движениями, в том числе и за тем, как петля ложится на его шею… Можно купить такого и в зоомагазине.

Бурундуки неволю переносят безболезненно. В отношении к хозяевам квартиры одни нетерпимы и избегают их, другие же за какой-нибудь месяц привыкают настолько, что позволяют гладить себя, берут корм из рук. Впрочем, если зверек у вас будет жить долго, то рано или поздно привыкнет к вам.

В поведении бурундуков много занимательного. Для содержания в доме они во всех отношениях интереснее хомячков или черепах. Но сразу же предупреждаю: хлопот с ними вы не оберетесь.

Ест бурундук почти все: хлеб, горох, крупу, орехи, овощи, фрукты. Даже сахар и конфеты. Дадите ему жука, кузнечика, улитку, слизняка, червя или гусеницу — он и их съест. Даже лягушку или ящерицу. Но особенно любит зверек орехи и семечки.

Для остроты ощущений и интереса поначалу можно держать бурундука просто в квартире, не заботясь о клетке или гнезде. Он сам найдет себе наиболее удобное, недоступное для вас, темное и укромное место.

Привыкнув к своему новому «участку», бурундук станет хозяйничать на нем, не считаясь с вами. И тут начнутся неприятности. Независимый квартирант скосит один-другой цветок, искрошит оставленные на столе книги, тетради и газеты, без зазрения совести перетаскает ваши запасы продуктов с кухни в гардеробы, на шкафы, в пустующие сапоги, туфли и ботинки. Даже в карманы ваших костюмов и пальто! Распотрошит подушку для того, чтобы перьями и пухом устлать свое гнездо, перегрызет от избытка энергии или ради заточки резцов ножку стула.

Со временем вы научитесь предупреждать проказы полосатого квартиранта и сживетесь с ним, но если терпение ваше лопнет, то покупайте или делайте ему клетку. В ней должно быть темное место для гнезда — дуплянка (ящичек с отверстием). Необходимо и беличье колесо, потому что без него бурундук, не находя выхода для своей энергии, заскучает, захворает, захиреет. Да не забудьте устроить в клетке место для туалета. И еще: косточки от персиков, слив, различные орехи у бурундука должны быть постоянно, потому что ему все время надо что-нибудь грызть, стачивая растущие резцы. Иначе они станут погибельно длинными. В клетку положите куски мела. Двух бурундуков в клетке не держите: рано или поздно вы найдете в ней живым только одного.

С приходом зимы даже в теплой квартире бурундук начинает спать. Правда, не как в лесу: просыпается через пять-шесть дней, а то и чаще. Потом снова засыпает… И весь его вид говорит о том, что что-то не так, как положено в природе.

А вот если вы поместите гнездо с бурундуком в прохладное, а тем более холодное место, он непременно заснет. Крепко, до кажущегося смертного окоченения. Только здесь вам надо очень хорошо утеплить гнездо да побеспокоиться, чтобы корм был где-то рядом.

Но все же самое подходящее место для него в лесу.

Каково же практическое значение бурундука? Ответить на этот вопрос довольно непросто. Симпатичный, интересный зверек, имеющий безусловное право на жизнь, оживляющий лес. Есть, правда, и неприятные моменты. Например, при большой численности он вредит сельскохозяйственным культурам. Потребляя в лесах значительную часть урожая кедровых орехов, он выступает в роли конкурента соболю, белке, кабану, медведю и другим животным. Казалось бы, подумаешь — много ли бурундуку надо! Четыре килограмма орехов! Но если их, бурундуков, на гектаре три-четыре, то 12–16 килограммов уходит в подземелья, а это уже многовато.

В охотничьем хозяйстве бурундук не играет сколько-нибудь заметной роли потому, что шкурки его малоценны и непрочны, заготовительные организации всегда принимали их с неохотой, а теперь и вовсе отказались.

В итоге получается, что для лесного хозяйства бурундук, пожалуй, вреден. Как-то даже не верится: такой красивый, подвижный, интересный во многих отношениях зверек и вдруг вреден, с человеческих позиций конечно. И все-таки бурундука уничтожать нельзя: он имеет полное право на жизнь, даже если бы и не был одним из связующих звеньев в природе.

Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 162; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 234 5 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!