Глава 13. БАШНЯ ИЗ ОСЕННЕЙ ПАУТИНЫ 13 страница
– Довольно, – отрезал Джошуа. – Говори немедленно, или я прикажу заковать тебя в цепи, как настоящего шпиона. Кто ты и что у тебя за дело к нам?
Старик чопорно наклонил голову:
– Прошу прощения. Я давно не имел дела с придворными обычаями. Мое имя Ярнауга, я прежде жил в Танголдире.
– Ярнауга! – вскричал Бинабик, снова взбираясь на кресло, чтобы взглянуть на пришельца. – Поразительно! Ярнауга! Хо, я Бинабик, я долгое время был учеником Укекука.
Старик глянул на тролля своими стальными глазами, как бы пришпилив его к месту:
– Да. Мы поговорим об этом и поговорим скоро. Но сейчас у меня дело в этом зале и к этим людям. – Он стоял выпрямившись, лицом к креслу принца. – Я слышал, что юный эрнистириец назвал врагом короля Элиаса, и слышал, что остальные вторили ему в этом. Вы – все вы – похожи на мышей, которые, сидя в норах, тихонько обсуждают страшного кота и грозятся когда‑нибудь разделаться с ним. Ни один из вас не понимает, что дело тут не в коте, а в хозяине, который принес кота только для того, чтобы тот перебил всех мышей.
Джошуа подался вперед, обнаруживая вынужденный интерес:
– Ты хочешь сказать, что Элиас сам чья‑то пешка? Чья? Я полагаю, этого дьявола Прейратса?
– Прейратс играет с черной магией, – усмехнулся старик, – но он дитя! Я говорю о том, для кого жизни королей – это всего лишь мимолетные мгновения… О том, кто стремится отнять нечто гораздо большее, чем ваши никому не нужные земли.
|
|
|
Мужчины снова начали перешептываться.
– Этот сумасшедший монах ворвался сюда, чтобы прочитать нам очередную проповедь о проделках дьявола? – воскликнул один из баронов. – Для нас не секрет, что этот архидемон частенько использует людей для своей надобности.
– Я говорю не о вашем эйдонитском главном дьяволе, – проронил Ярнауга и снова обратил взор к высокому креслу принца. – Я говорю об истинном демоне Светлого Арда, который так же реален, как этот камень, – он опустился на корточки и похлопал рукой по полу, – ив такой же степени как камень составляет часть нашей страны.
– Богохульство! – закричал кто‑то. – Выкиньте его вон!
– Нет, дайте ему говорить!
– Говори, старик!
Ярнауга поднял руки, успокаивая зал:
– Я не какой‑нибудь безумный полузамерзший святой, который прибыл спасать ваши заблудшие души. – Он растянул сжатые губы в холодной улыбке. – Я пришел к вам как один из членов Ордена Манускрипта. Я провел всю свою жизнь – и всю ее потратил на наблюдения – возле этой смертоносной горы, именуемой Пиком Бурь. Орден Манускрипта, как может подтвердить вам тролль, долгое время бодрствовал, пока все остальные спали. Теперь я пришел исполнить клятву, данную очень давно, и рассказать вам о вещах, которые вы вряд ли хотели бы услышать.
|
|
|
Нервная тишина воцарилась в зале, когда старик прошел и распахнул дверь, ведущую во двор замка. Вой ветра, который раньше казался всего лишь смутным стоном, теперь был оглушительным и беспощадным.
– Месяц ювен! – сказал Ярнауга. – Всего недели остались до середины лета! Скажите мне, может ли король, даже Верховный король, сделать это? – Струи дождя хлестали в открытую дверь за его спиной. – Обросшие шерстью великаны гюны охотятся на людей в Вальдхельме. Буккены выползают из холодных нор и нападают на вооруженных солдат, и горны Пика Бурь на севере горят всю ночь напролет. Я сам видел это зарево на небе и слышал, с каким стуком падают ледяные молоты. Как Элиас мог устроить все это? Неужели вы не видите, что черная беспощадная зима спускается на вас вне зависимости от времени года, непостижимая и коварная?
Изгримнур снова поднялся на ноги. Он прищурился, круглое лицо его побелело:
– И что же получается? Ты хочешь сказать, что мы бьемся с Белыми лисицами из старинных легенд? – За его спиной забормотали, зашептали, спрашивая о чем‑то.
Ярнауга посмотрел на герцога, и его морщинистое лицо смягчилось выражением, которое можно было принять за жалость или печаль.
|
|
|
– Ах, герцог Изгримнур, Белые лисицы – некоторые их знают как норнов – как бы плохи они ни были, стали бы счастьем для нас, если бы только в них было все дело. Но я вынужден сказать вам, что Утук'ку, царица норнов, хозяйка ледяного Пика Бурь, не более повинна во всем этом, чем Элиас.
– Подожди, старик, придержи язык хоть на одну минуту, – сердито вмешался Дивисаллис. – Принц Джошуа, простите меня, но достаточно уже одного того, что сумасшедший старик врывается на совет и получает слово без всяких к тому оснований. Почему я, будучи эмиссаром герцога Леобардиса, вынужден тратить время на выслушивание северных сказок о привидениях? Это невыносимо!
В поднявшемся вновь гуле голосов Саймон почувствовал приятный холодок возбуждения. Подумать только, что они с Бинабиком вдруг оказались в самом центре, в гуще событий истории, которая легко перешибла бы все то, что мог когда‑нибудь выдумать Шем‑конюх. Но, думая об истории, которую он будет потом рассказывать у костра, Саймон вспомнил тупые морды собак норнов и бледные сверкающие войска в недрах ледяной горы своего сна, и снова, не в первый раз и не в последний, отчаянно захотел оказаться на кухне в Хейхолте, чтобы все оставалось по‑прежнему и никогда не изменялось.
|
|
|
Старый епископ Анодис, наблюдавший за вновь прибывшим свирепым проницательным взглядом чайки, которая в борьбе с пришельцами отстаивает свою любимую помойку, встал.
– Я должен сказать, и мне стыдно в этом признаться, что всегда был очень невысокого мнения об этом… рэнде. Возможно Элиас и совершал ошибки, но его святейшество Ликтор Ранессин призвал нас одуматься, найти путь, чтобы принести мир эйдонитам, включая, конечно, и наших благородных языческих союзников, – он небрежно кивнул в сторону Гвитина и его людей, – но все, что я слышу здесь, это разговоры о войне, в которой неизбежно прольется эйдонитская кровь и которая должна явиться следствием самых незначительных обид.
– Незначительные обиды?! – вспылил Изгримнур. – Вы называете кражу моего герцогства незначительной обидой, епископ? Как бы вам понравилось возвратиться домой и обнаружить, что в вашей церкви устроили стойло проклятого Хирии или гнездо троллей? Назвали бы вы это незначительной обидой?
– Гнездо троллей?! – сказал Бинабик, медленно поднимаясь на ноги.
– Все, что было сказано, только доказывает мою точку зрения, – рявкнул епископ, вращая древо в костлявой руке, словно это был нож для защиты от бандитов. – Ты, сын мой, кричишь на служителя церкви, когда он хочет направить тебя на путь истинный… – Он поднялся. – А теперь, – Анодис указал древом на Ярнауга, – теперь этот… этот… бородатый отшельник рассказывает глупые и вредные сказки о ведьмах и демонах и вбивает клин между сыновьями Верховного короля! Кому это выгодно, а? Кому служит этот Ярнауга, а? – Красный и трясущийся епископ рухнул в кресло, схватил графин с водой, принесенный его прислужником, и стал жадно пить.
Саймон взял Бинабика за руку и тянул ее до тех пор, пока его друг не сел.
– Я все еще желаю иметь объяснение по поводу «гнезда троллей»! – задыхаясь, рычал он, но когда Саймон нахмурился, тролль поджал губы и замолчал.
Принц Джошуа некоторое время сидел, пристально глядя на Ярнаугу. Старик выдерживал его взгляд спокойно, как кошка.
– Я слышал об Ордене Манускрипта, – сказал наконец принц. – Но мне казалось, что его приверженцы не пытаются воздействовать на решения правителей и жизнь государства.
– Я не слышал о таком ордене, – отозвался Дивисаллис. – И я думаю, что настало время этому странному старику рассказать, кто послал его и что, по его мнению, угрожает нам – если это не Верховный король, как здесь многие думают.
– Тут я согласен с наббанайцем, – заявил Гвитин из Эрнистира. – Пусть Ярнауга выскажется, и тогда мы сами решим, поверить ему или выгнать вон из зала.
В самом высоком кресле кивнул принц Джошуа. Старик огляделся, увидел вокруг только полные ожидания лица и поднял руки в странном жесте, прижав указательные пальцы к большим, как бы держа перед глазами невидимую нить.
– Хорошо, – сказал он. – Хорошо. Таким образом мы делаем первые шаги по единственной дороге, способной вывести нас из‑под тени горы. – Он развел руки, как бы вытягивая невидимую нить на огромную длину, и раскрыл ладони. – История Ордена коротка, – начал он, – но она входит в большую историю. – Он снова подошел к двери и на этот раз закрыл ее. Потом Ярнауга коснулся тяжелой створки. – Мы можем закрыть дверь, но это не остановит холода и града. Точно так же вы можете объявить меня сумасшедшим – но это не остановит того, что угрожает вам. Он ждал пять веков, чтобы вернуть то, что считает своим, и его руки сильнее и холоднее, чем кто‑либо из вас в силах вообразить. Он и есть та – большая – история, в которой гнездится история Ордена, как старый наконечник стрелы, застрявший в огромном дереве, который так зарос корой, что уже неразличим. Зима, спустившаяся на нас сейчас, зима, свергнувшая лето со своего законного места, это его зима. Так проявляется его власть, когда он выходит в мир и изменяет все по своей воле.
Взгляд Ярнауги был свирепым, и долгое время ничто, кроме пения воды за окнами, не нарушало тишину.
– Кто он? – спросил наконец Джошуа. – Есть ли имя у этого существа, старик?
– Я надеялся, что вы знаете, принц, – ответил старик. – Вы многое изучали. Ваш враг… Ваш враг умер пятьсот лет назад; место, где кончилась его первая жизнь, там, где началась ваша, под фундаментом того замка. Имя его Инелуки… Король Бурь.
Глава 4. ИЗ ПЕПЛА АСУ'А
– Часть истории, – произнес Ярнауга, стягивая с себя волчий плащ. Огонь высветил изгибы змеи, опоясывающей его руки, породив новую волну шепота. – Вы ничего не поймете об Ордене Манускрипта, не зная полностью истории падения Асу'а. Конец короля Эльстана Рыбака, чьи руки заложили стену между нами и тьмой, нельзя отделить от конца Инелуки, властелина тьмы, которая сейчас стремится поглотить всех нас. Итак, эти истории сплетены, как нити одной ткани, переплетены одна с другой. Если вытащить одну нить, это и будет только нить. Попробуйте‑ка, глядя на нее, представить себе весь гобелен!
Говоря так, Ярнауга тонкими пальцами поглаживал свою спутанную бороду, стараясь привести ее в порядок, как будто она и сама была своего рода гобеленом и могла как‑то проиллюстрировать его историю.
– Задолго до того, как люди пришли в Светлый Ард, – продолжал он, – здесь уже жили ситхи. Нет смертного мужчины или женщины, который бы знал, когда они пришли, но известно, что они прибыли с востока, от восходящего солнца, и осели на этой земле.
В Эркинланде, на том месте, где сейчас стоит Хейхольт, создали они когда‑то величайшее творение своих рук, замок Асу'а. Они вошли глубоко в землю, закладывая фундамент в самых недрах Светлого Арда, потом возвели стены из слоновой кости, перламутра и опала и башни выше самых высоких деревьев, прекрасные, как мачты кораблей, с которых был виден весь Светлый Ард и с которых остроглазые ситхи следили за тем, как огромный океан бьется о западный берег.
Бесконечные годы они были полновластными хозяевами Светлого Арда, строя свои хрупкие города на склонах гор и в лесных чащах; стройные горные города, похожие на ледяные цветы, и лесные селения, как вытащенные на берег корабли с поднятыми парусами. Но Асу'а был величайшим из них, и долгоживущие короли ситхи правили здесь.
Люди, впервые появившиеся в Светлом Арде, были простыми пастухами и рыбаками, и пришли они по какому‑то давно исчезнувшему перешейку в пустынных северных землях. Может быть, они бежали от какой‑нибудь вселяющей страх твари, преследовавшей их с запада, а может быть просто искали новых пастбищ для своего скота. Ситхи обращали на них не больше внимания, чем на оленей или других диких животных, даже когда быстро сменяющиеся поколения умножились и человек стал строить грубые каменные города и ковать бронзовые инструменты и оружие. Пока люди не понимали, что такое ситхи, и оставались на землях, которые дозволял им занимать король‑эрл, мир царил между народами.
Даже южная империя наббанаи, могущественная и великолепно вооруженная, отбросившая длинную тень на всех смертных Светлого Арда, не имела никакого значения ни для ситхи, ни для их короля Ий'Унигато.
На этом месте Ярнауга огляделся в поисках какого‑нибудь питья, и пока паж наполнял его кубок, слушатели обменивались недоуменными взглядами и озабоченным бормотанием.
– Доктор Моргенс говорил мне обо всем этом, – шепнул Саймон Бинабику. Тролль улыбнулся, но казался расстроенным собственными мыслями.
– Я уверен, что нет необходимости, – продолжал Ярнауга, возвысив голос, чтобы вернуть внимание гудевшего зала, – говорить о тех переменах, которые принесли с собой первые риммеры. У нас достаточно старых ран, которые могут открыться, чтобы останавливаться на том, что случилось, когда они нашли путь по воде с запада.
Но о чем действительно следует сказать, так это о походе с севера короля Фингила и падении Асу'а. Пять долгих веков, прошедших с тех пор, засыпали эту историю обломками времени и невежества, но когда двести лет назад король Эльстан Рыбак создавал наш Орден, его целью было собирать и сохранять знание о тех временах. Итак, о том, о чем я сейчас расскажу, большинство из вас никогда не слышало.
В битвах при Ноке, на равнине Ач Самрата и в Утанваше Фингил и его армия одерживали одну победу задругой, все крепче затягивая петлю вокруг Асу'а. У Самерфильда и Ач Самрата ситхи потеряли последних своих союзников‑людей, а с разгромом эрнистири никого не осталось среди ситхи, кто мог бы противостоять северному железу.
– Мы были разгромлены благодаря предательству! – сказал красный и дрожащий от волнения принц Гвитин. – Ничто, кроме предательства, не могло оттеснить Синнаха с поля – только продажность тритингов! Они ударили в спину, собаки, надеялись на объедки с кровавого стола Фингила!
– Гвитин! – рявкнул Джошуа. – Ты слышал, что сказал Ярнауга: нет нужды теребить старые раны! Здесь даже нет тритингов. Может быть, ты хочешь прыгнуть через стол и ударить герцога Изгримнура за то, что он риммер?
– Пусть попробует! – прорычал Айнскалдир.
Гвитин смущенно покачал головой:
– Вы правы, принц Джошуа, примите мои извинения. Простите и вы, Ярнауга. – Старик кивнул. Сын Ллута повернулся к Изгримнуру: – Добрый герцог, мы, конечно, ближайшие союзники.
– Не было никакой обиды, молодой сир, – улыбнулся Изгримнур, но Айнскалдир, сидевший рядом с ним, перехватил взгляд принца, и эти двое тяжело уставились друг на друга.
– Так и случилось, – сказал Ярнауга, как будто его никто не перебивал, – что в Асу'а, хотя стены его и были скреплены старыми и могущественными заклятьями и он все еще оставался домом и сердцем народа ситхи, появилось чувство, что конец неизбежен, выскочки‑смертные разрушат дом их предков и ситхи придется навсегда уйти из Светлого Арда.
Король Ий'Унигато и королева Амерасу оделись в траурные белые одежды и провели долгие дни осады, которые складывались сначала в месяцы, а потом и в годы, – ибо даже холодная сталь не могла быстро разрушить работу ситхи, – слушая печальную музыку и изысканную поэзию, созданные в лучшие дни ситхи в Светлом Арде. Из лагерей осаждающих северян Асу'а все еще казался воплощением великого могущества, окутанным чарами и волшебством… но древнее сердце уже умирало в сверкающем теле.
Однако был среди ситхи один, кто не хотел проводить все последние дни, причитая над потерянным покоем и поруганными трудами. Он хотел действовать. Это был сын короля Ий'Унигато, и имя его было… Инелуки.
Не произнеся ни слова, но производя ужасающий шум, епископ Анодис собирал свои вещи. Он махнул рукой молодому прислужнику, и тот помог ему подняться.
– Прошу прощения, Ярнауга, – сказал Джошуа. – Епископ Анодис, почему вы покидаете нас? Как вы слышали, на нас надвигаются страшные темные силы, и мы ждем, чтобы ваша мудрость и слово Матери Церкви направило нас.
Анодис рассерженно поднял глаза:
– Вы хотите, чтобы я сидел здесь, на военном совете, которого я никогда не одобрял, и слушал, как этот… этот дикий человек пугает вас именами языческих демонов? Посмотрите на себя – вы внимаете его словам, как будто они, все до одного, взяты из Книги Эйдона!
– Те, о ком шла речь, были рождены задолго до вашей священной книги, епископ, – коротко сказал Ярнауга, но при этом вскинул голову свирепо и воинственно.
– Ерунда, – проворчал Анодис. – Вы можете считать меня раздражительным стариком, но такие сказки приведут вас к вечному проклятию. А еще более огорчительно, что вы можете утащить за собой всю страну.
Он словно щитом осенил себя знаком древа и вышел, опираясь на руку прислужника.
– Ерунда или нет, демоны или ситхи, – сказал Джошуа, поднимаясь со своего места, чтобы оглядеть собравшихся, – но это мой дом, и я просил этого человека рассказать нам то, что он знает. Больше никто не будет прерывать его. – Он грозно обвел глазами темный зал и сел, суда по всему, удовлетворенный тем, что увидел.
– Что ж, теперь вам потребуется все ваше внимание, потому что я буду говорить о сути того, что принес вам. Речь пойдет об Инелуки, сыне короля‑эрла.
Инелуки, чье имя на языке ситхи означает «Вот Блестящая Речь», был младшим из двух сыновей короля. Вместе со своим старшим братом Хакатри он победил черного червя Идохеби, мать Шуракаи Красного, которого убил Престер Джон, и Игьярика, белого дракона севера.
– Прошу прощения, Ярнауга, – это встал один из спутников Гвитина. – Ваш рассказ странен и для нас, но возможно не все в нем незнакомо нам. Мы, эрнистири, знаем о черном драконе, матери всех червей, но у нас всегда называли ее Дрочкатенр.
Ярнауга кивнул, как учитель кивает прилежному ученику.
– Так ее звали среди первых людей, поселившихся на западе, задолго до того, как эрнистири построили Тайг в Эрнисадарке. Так крохи правды сохраняются в сказках, которые слышат дети в колыбели или солдаты и охотники у ночного костра. Но Идохеби – это имя, данное ей ситхи, и она была могущественнее любого из своих детей. Победив ее, что само по себе стало длинной и всем известной историей, Хакатри, брат Инелуки, был тяжко ранен, обожжен страшным пламенем червя. Не было лекарства от его ран, во всем Светлом Арде не нашлось средства, которое могло бы смягчить ужасную боль, мучившую его. Но он и не умирал. Наконец король погрузил его на корабль вместе со своим самым доверенным слугой, и корабль этот отплыл на запад, Там, в стране позади заходящего солнца, по верованиям ситхи, не было боли, и Хакатри снова смог бы стать невредимым и здоровым.
Таким образом, после великого подвига – поражения Идохеби – Инелуки стал единственным наследником своего отца, но жизнь его омрачала тень гибели Хакатри. Возможно, обвиняя себя в случившемся, он провел долгие годы в поисках знаний, одинаково запретных и для людей, и для ситхи. Сначала он мечтал сделать своего брата здоровым, вернуть его с не нанесенного на карты запада… но, как бывает со всеми подобными поисками, вскоре сами они превратились в его единственную цель и вознаграждение. Так Инелуки, чья красота некогда слыла безмолвной музыкой Асу'а, становился все более и более чужим для своего народа и превратился в искателя темных, бесконечно опасных истин.
Так и случилось, что когда северяне, грабя и убивая, окружили Асу'а кольцом гибельного железа, один Инелуки направил все свое знание на то, чтобы разрушить западню.
В глубоких пещерах под Асу'а, освещенных хитроумными зеркалами, росли сады волшебных деревьев, которые ситхи использовали так же, как южные народы – бронзу, а северные – железо. За волшебными деревьями, чьи корни, по некоторым утверждениям, достигали центра земли, ухаживали садовники, к которым относились с тем же почтением, с каким сегодня вы относитесь к вашим эйдонитским священникам. Каждый день они произносили древние заклятья и выполняли таинственные ритуалы, благодаря которым сады оставались невредимыми и деревья росли, в то время как король и его двор в палатках над ними все больше погружались в отчаяние и забытье…
Дата добавления: 2019-02-12; просмотров: 92; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!