Язык как особая система знаков

 

Установив связь языка и мышления, необходимо выяснить, что же представляет собой сам язык, из каких единиц он со­стоит, каковы отношения между этими единицами? В совре­менном языкознании принято рассматривать язык как особую систему знаков. Такое понимание языка непосредственно свя­зано с признанием его коммуникативной функции и его един­ства с мышлением.

Процесс коммуникации (связи, сообщения) и состоит в пе­редаче значений (содержания мысли) с помощью определен­ных знаков. Со знаками мы сталкиваемся в нашей жизни постоянно. Они могут иметь весьма разнообразный харак­тер (ср. знаки дорожной или морской сигнализации, азбуку Морзе, математические знаки и т. д.), но во всяком знаке все­гда есть две стороны: его материальная форма и значение. Зеленый флажок или зеленый цвет в фонаре в принятой на железных дорогах сигнализации означает «путь свободен», желтый — «тихий ход», красный — «стоп»; рисунок черепа и скрещенных костей на трансформационных будках означа­ет «очень опасно, смертельно опасно» и т. д.

В знаках принято различать означающее, т. е. матери­альную сторону знака, и означаемое, т. е. значение зна­ка. Так, означаемым у знака «+» в математике оказывается «прибавить» (2+3) или «положительное число», а у знака «—» — «отнять» или «отрицательное 'число». В данном случае одно означающее (знак плюс или минус) соответствует двум означаемым. Возможны и случаи, когда два означающих пе­редают одно означаемое (зеленый флажок и зеленый цвет фо­наря имеют одно означаемое «путь свободен»). Это показыва­ет известную самостоятельность (автономность) двух сторон знака, но в то же время и связь между ними. Какие-то пред­меты, признаки могут быть знаками, если они получают осо­бое значение, используются как заместители другого предме­та. Дым служит знаком огня, кавычки в письменной речи за­ключают «чужую речь», показывают, что говорит не автор, и т. д.

Языковой знак также является двусторонним. В слове, на­пример, означающим является его звуковая сторона, звуковой комплекс, а означаемым — значение слова. Но в языковом знаке связь означаемого и означающего более тесная, чем в других знаках. Материальная форма знака не восприни­мается отдельно, автономно, она сливается со значением, на нее как бы не обращают внимания. Никто из нас, говоря во­да, река, бежит и прочее, не думает о звуковом составе этих слов. Для нас важно лишь их значение. С расчлененным вос­приятием означаемого и означающего в слове мы сталкиваем­ся, только начиная изучать какой-либо чужой язык. На пер­вых порах мы помним об особой звуковой форме, помним, что red в английском — «красный», a black — «черный». Мы со­знательно соединяем звуковой образ и значение. По мере усвоения чужого языка означающее перестает воспринимать­ся отдельно.

Такое тесное слияние означаемого и означающего есть ре­зультат непосредственной связи языка и мышления, их един­ства. Единство языка и мышления делает языковые знаки зна­ками особого рода.

Знак не может существовать изолированно: его значение определяется значением других знаков, употребляющихся ря­дом с ним. Действительно, чтобы зеленый цвет в железнодо­рожной сигнализации воспринимался как «путь свободен», на­до, чтобы рядом с ним были другие знаки, где иной цвет пе­редавал бы иное значение. Совокупность взаимосвязанных знаков составляет систему знаков. Системы знаков могут быть простыми, элементарными (подобными, например, си­стеме дорожных знаков) и очень сложными. Язык является очень сложной системой знаков. Сложность его не только в том, что число знаков очень велико, во много раз больше, чем в любой другой системе знаков, но и в том, что знаки, входящие в языковую систему, находятся в сложных отноше­ниях друг с другом.

Знаки языковой системы не равноправны. Одни из них являются простыми, другие сложными, состоящими из ряда простых. В составе языковой системы есть свои подсистемы или частные системы. Сложность языковой системы опреде­ляется исключительной ролью языка в жизни общества, един­ством языка и мышления. То, что язык — «важнейшее сред­ство человеческого общения» (В. И. Ленин), «непосредствен­ная действительность мысли» (К. Маркс) — определяет суще­ственные отличия языка от всех остальных знаковых систем. Все остальные системы знаков как бы опираются на язык, «переводятся на язык слов»; языковая система не опирается и не может опираться на какой-то другой «язык», какую-то другую систему: она непосредственно связана с мышлением. Языковая система несоизмеримо богаче любой другой знако­вой системы, так как она обслуживает человека во всех сфе­рах его жизни и деятельности. Вместе с тем она и во многом сложнее любой другой знаковой системы.

 

§ 4. Структура языка. Элементы языковой структуры, их качественное различие

 

В языке мы встречаемся с различными видами знаков, с различными знаковыми единицами, каждая из которых вы­полняет свою особую функцию, т. е. имеет свое особое назна­чение. Все языковые единицы взаимосвязаны между собой и составляют вместе единую сложную структуру языка.

Под структурой языка мы будем понимать единст­во, целостность его строения, взаимосвязь всех его эле­ментов.

Возьмем короткое предложение Зима наступила и посмо­трим, с какими элементами (единицами) языка мы в нем встречаемся. Прежде всего обнаруживаем, что имеем дело с отдельным предложением, которое похоже на такие предло­жения, как Пришел отец. Учитель говорит и т. п. целым рядом признаков: предложения эти повествовательные, простые, не­распространенные и т. д., отличается от таких, как Весна наступила, и дни стали теплее или Все изменилось вокруг, ко­гда взошла луна тем, что данное предложение — простое, а эти — сложные; от таких, как Берег быстро темнел, стано­вился голубым, синим, лиловым. На суше уже наступал ве­чер. Глянцевая зыбь отражала чистое небо и т. п. тем, что это распространенные (первое еще с однородными членами), а наше предложение — нараспространенное; от таких, как Было темно, У него совсем нет времени. Взгрустнулось как-то мне в степи однообразной тем, что это безличные предложения, а наше личное и т. д. Можно найти и еще ряд признаков, отличающих предложение Зима наступила от других типов предложений.

Но в разных предложениях рядом с отличиями их друг от друга есть и общие черты. Какое бы из приведенных предло­жений мы ни взяли, всегда можно сказать, что перед нами именно предложение, так как содержание их всегда соотнесе­но с действительностью (в языкознании говорят, что им свой­ственна предикативность, см. § 61), они построены по опре­деленным грамматическим правилам русского языка, имеют характерное для предложений интонационное оформление (см. §61).

Предложение в языке выполняет очень важную функ­цию— коммуникативную. В процессе общения мы пользуемся не отдельными словами, а предложениями. Ряд отдельных слов, например, зима, наступить или взгрустнуть­ся, как-то, я, степь, однообразный и т. п., не передают мысли, г. е. не являются средством интеллектуальной коммуникации, не выполняют коммуникативной функции. Чтобы они стали средством передачи мысли, должна быть раскрыта и специ­ально оформлена связь между ними, должно появиться пред­ложение.

Предложения в языке очень разнообразны по содержанию, но все они могут быть систематизированы в несколько основ­ных типов (см. § 63), совокупность которых и будет характе­ризовать синтаксическую систему данного языка.

Продолжая далее разбор нашего предложения, видим, что оно состоит из двух слов, каждое из которых что-то называет (предмет, действие и т. д.). Основная функция слов — но­минативная (от латинского nominativus — назывной), иначе назывная. Слова служат для называния предметов, при­знаков, действий, т. е. тех или иных явлений действительности. Как увидим в дальнейшем, есть слова, не имеющие этой функ­ции, но для подавляющего круга слов она характерна. Слову присуща и другая функция — семасиологическая (от двух греческих слов: semasia — обозначение и logos — слово). Семасиологическая функция проявляется в способности слова выражать понятия (подробнее об этом см. § 28). Таким обра­зом, через номинативную и семасиологическую функции сло­во связано с действительностью и мышлением. Но слово не обладает коммуникативной функцией. В коммуникации оно принимает участие, только входя в состав предложения.

Слова в языке систематизируются, объединяются в опреде­ленные группы, составляя вместе словарную систему языка.

Продолжая анализ, можно каждое из слов нашего пред­ложения разделить на его составные части. Тогда получим: sum— корень и -а — окончание; на--приставка, ступ— ко­рень, -и-, -л—суффиксы, -а— окончание. Каждая из этих ча­стей слова имеет свое значение. Такие минимальные значимые части слова называются морфемами (от греческого слова morphe — форма). Все морфемы выражают понятия, имеют определенные значения: вещественные (зим-, ступ-, или срав­нить: дом-, книг; добр- и т. д.) или грамматические (окончание -а указывает в том и другом слове на женский род, единствен­ное число, а в слове зима — еще и на именительный падеж, суффикс -л- — на прошедшее время и т. д.). Следовательно, можно сказать, что морфемам свойственна семасиоло­гическая функция, так как они способны выражать поня­тия вещественные или грамматические. Но морфемы не име­ют номинативной функции, т. е. они не могут называть (зим-, ступ-, на-, -л- и т. д. ничего не называют), и тем более они не обладают коммуникативной функцией. Морфемы в любом языке разнообразны, но всегда составляют единую опреде­ленную систему.

Морфемы состоят из более мелких единиц — фонем (от греческого слова phone — звук, голос). В слове зима можно выделить 4 фонемы (з'-и-м-а) в слове наступила — 9 (н-а-с-т-у-п'-и-л-а). Фонемы являются минимальными звуковыми единицами языка (об отношении между звуками и фонемами см. § 20). У них две основные функции, связанные с особенно­стями самого процесса речевого общения. Первая функция на­зывается функцией восприятия, или перцептивной (от латинского perceptio — .восприятие). Сущность ее в том, что фонемы служат своеобразными эталонами, с помощью которых мы узнаем, воспринимаем звуки. Когда говорим на родном языке, этот процесс происходит автоматически, мы его не замечаем. Другое положение на начальных стадиях изуче­ния чужого языка. Пока не усвоен хорошо, не автоматизиро­ван состав фонем языка, т. е. состав его звуковых эталонов, трудно воспринимать на слух слова этого языка, они не все­гда легко узнаются. Бывает и так, что они узнаются в речи своего преподавателя, к произношению которого привыкли, и не воспринимаются в речи других людей.

Второй очень важной функцией фонем является различи­тельная, или сигнификативная (от латинского significare—обозначать), проявляющаяся в том, что фонемы служат различителями слов и форм слов. Например, слова дом и том мы различаем по первой фонеме, слова стол — стал — стул — стыл различаются гласной фонемой; слова дом, город, лес и подобные приобретают форму множественного числа по­сле присоединения окончания, выраженного фонемой -а и т. д.

Другими функциями, свойственными морфемам, словам, предложениям, фонемы не обладают. Фонемы в любом языке четко систематизированы и составляют фонетическую систему языка.

Между четырьмя рассмотренными нами элементами язы­ка: звуками, морфемами, словами, предложениями — разница не количественная, а качественная, т. е. разница не в величи­не их, а в их назначении, в их функции. Разницы в величине между этими элементами может и не быть, но разница в функ­ции останется всегда. Слово зима в рассмотренном предло­жении Зима наступила по величине не отличается от Зима! — самостоятельного предложения, но функциональная разница несомненна. Вспомним знаменитое «Э!», о приоритете произ­несения которого спорят Бобчинский и Добчинский в гоголев­ском «Ревизоре». Здесь «Э!» — уже не просто звук, так как с его помощью сообщается определенная мысль («Это не спроста», «В этом что-то есть» и т. п.), т. е. здесь э выступает как элемент, обладающий коммуникативной функцией, свой­ственной предложению.

Итак, отдельные элементы языка имеют существенные ка­чественные различия, так как выполняют разные функции. Каждый тип элементов составляет свою систему.

Можно говорить о наличии в языке фонетической, морфо­логической, лексической и синтаксической систем. Однако каждая из этих систем существует не изолированно, а как со­ставная часть языка в целом, т. е. каждая система является как бы частной системой по отношению к общей си­стеме языка в целом. Все элементы языка тесно связаны меж­ду собой, ,не могут существовать друг без друга.

Изменение одного из элементов той или иной частной си­стемы сказывается и на элементах другой системы. Так, изме­нение звука или морфемы в слове приводит к изменению сло­ва. Звуки существенны для языка только в составе слов; толь­ко в составе слова звуки и морфемы могут выполнять свои

¹ Буквы выполняют ту же функцию, что и фонемы, но отличаются от последних своей материальной основой: восприятие звуков опирается на действие слуховых раздражителей, а букв — зрительных.

основные функции; слова используются в языке не сами по се­бе, а в составе предложения. Это свидетельствует не только о взаимосвязи всех элементов языка, но и о их неравноправно­сти: одни из них могут существовать самостоятельно, другие нет. Неравноправными оказываются и частные системы язы­ка. Они находятся в иерархических, т. е. зависимых, отноше­ниях, поэтому в языкознании чаще говорят не о частных си­стемах в составе языковой структуры, а о разных уровнях, или ярусах, языковой структуры. Низшими уровнями (яруса­ми) являются фонетический и морфологический, высшими — лексический (лексико-семантический) и синтаксический.

Тесная связь всех элементов языка, их взаимозависимость и взаимообусловленность и позволяет говорить о языке как о единой структуре. Каждый язык обладает своей особой структурой, сложившейся в результате его длительного исто­рического развития.

Различные элементы языковой структуры изучаются раз­личными отраслями языкознания — общей науки о языке. Языковая структура недоступна непосредственному наблюде­нию. Непосредственному наблюдению любого человека, гово­рящего на том или ином языке, и лингвиста, специально изу­чающего язык, доступна только речь в виде звучащей речи или письменного текста. Анализируя это непосредственно дан­ное, лингвист и должен выявить то, что относится к языку, к его структуре, Поэтому рассмотрим вопрос об отношении языка и речи.

Язык и речь

 

Большинство советских лингвистов считает необходимым разграничивать речь и язык. Первым последовательное раз­граничение языка и речи провел швейцарский языковед Фер­динанд де Соссюр, который рассматривал язык как основную часть речевой деятельности, как систему знаков, выражающих идеи, нечто социальное по существу, независимое от индиви­да, и речь как индивидуальную сторону речевой деятельности. Проблемой соотношения языка и речи занимались многие ис­следователи. В 1961 г. было проведено специальное совеща­ние, посвященное этой проблеме.

Как уже говорилось, непосредственному наблюдению до­ступна только речь. Именно с нее начинается знакомство с языком, но далеко не все, что мы непосредственно наблюда­ем в ней, имеет отношение к языку, например, особенности го­лоса говорящего, отклонения в произношении звуков. Речь может быть громкой или тихой, быстрой или медленной, длин­ной или короткой, диалогической или монологической, отрыви­стой, повторяющейся и т. д. Все эти признаки характеризуют сам процесс общения (два собеседника говорят или один, громко говорят или тихо и т. п.), а язык — это орудие общения. Процесс общения не может осуществляться без языка, не может быть чем-то посторонним, оторванным от языка, но многие признаки этого процесса являются, по отно­шению к языку, орудию общения, внешними, несущественны­ми. Для языка важны другие признаки: состав звуков, спосо­бы их соединения, характер слова и особенности его значе­ния, правила сочетания слов, т. е. все то, что, как мы уже уста­новили (см. § 4), составляет структуру языка. Язык восприни­мается нами как сложное целое, со своими законами строения и развития, речь же есть функционирование языка, процесс его использования для целей общения (коммуни­кации).

И язык, и речь имеют общественную, социальную природу, но в процессе общения речь принимает индивидуальную фор­му. Это значит, что язык проявляется в речи в индивидуаль­ной форме, так как каждый говорящий или пишущий отбирает ив общей системы языка нечто свое, варьирует эту систему в определенных пределах. Часто по небольшому отрывку мы можем отличить одного писателя от другого, потому что у каждого есть своя особая индивидуальная речевая манера письма. Но это индивидуальное, выступающее в речи, опреде­ляется тем общим, что характеризует язык в целом, опреде­ляется языковой практикой всего коллектива. Здесь не могут появиться слова, звуки или сочетания слов, не свойственные, не известные данному языку. Таким образом, индивидуальное в речи не противопоставляется общественному, социальному в языке, оно выступает только как форма проявления общест­венного, социального. Общественная сторона речи сказывает­ся и в том, что сам-то процесс речи не индивидуален. Человек всегда, или почти всегда, говорит и пишет в расчете на другое лицо или других лиц, в расчете на слушающего или чита­ющего.

В речевом процессе говорящий или пишущий постоянно создает новые сочетания слов, но пользуется при этом образ­цами, шаблонами, существующими в его (памяти и созданны­ми 'В языке. Отсюда можно различать язык и речь на основа­нии противопоставления общего и единичного, постоянного и переменного. Язык дает общие правила, шаблоны, модели, ко­торые конкретизируются, видоизменяются в речи. Можно ска­зать «очаровательный вод» и «очаровательный пейзаж», «взял книгу» и «взял газету», «упоминаемые работы» и «назван­ные работы» и т. д. В каждой сопоставляемой паре слов есть различия, но вместе с тем есть и нечто общее, связанное с на­личием определенных моделей, даваемых языком и реализуе­мых речью. Поэтому следует согласиться, с мнением ученых, подчеркивающих преобладание в языке общего и постоянного, а в речи — единичного и переменного Действительно, новое появляется первоначально в речи ,и потом, постепенно накап­ливаясь, переходит из плана речи .в план языка, приводя к появлению новых черт в языковой системе. «Система любого языка, — писал известный русский ученый П. С. Кузнецов, — хотя она и обладает определенной устойчивостью, не остается навеки (постоянной, а со временем меняется, причем изменения, характеризующие ее, возникают в речевом процессе и лишь на протяжении длительного периода откладываются в языке и стабилизируются» .

Рассмотренные факты позволяют утверждать, что язык и речь не разные явления, а лишь разные стороны одного и того же явления, различать которые необходимо для их пра­вильного понимания и изучения.

 

 

§ 6. Языкознание как наука о языке. Методы языкознания.

 

Общественный характер языка определяет место науки о нем в системе других наук. Языкознание (лингвистика) отно­сится ,к числу общественных наук.

Методологической основой советского языкознания, его фи­лософской базой является марксизм-ленинизм.

Диалектико-материалистическая марксистская филосо­фия требует, чтобы каждое явление (прежде всего обществен­ное явление), рассматривалось с его историческом развитии и в его связи с другими явлениями. В лекции «О государстве» В. И. Ленин указывал, что необходимо «смотреть на каждый вопрос .с точки зрения того, как известное явление в истории возникло, какие главные этапы в своем развитии это явление проходило, и с точки зрения этого его развития смотреть, чем данная вещь стала теперь^».

В применении к языкознанию это значит, что язык должен изучаться 'не только в его современном состоянии, но и в его развитии. Поэтому к изучению языка возможны два разных подхода: синхронный и диахронный. Синхронный под­ход (от греческих слов syn — совместно и chronos — вре­мя) — это изучение языка в какой-то определенный период времени, исследование его состояния на определенный данный момент. При этом учитывается зависимость и взаимосвязь отдельных элементов языка, но не учитываются их историче­ские изменения. Так, рассматривается система существующих в настоящее время падежных окончаний существительных, разбираются их отношения, противопоставления и т. д., но не ставится вопрос о их происхождении, развитии, изменении. Синхронный подход имеет место и в применении к прошлому. Можно изучать ту же систему падежных окончаний приме­нительно, окажем, к XI—XII вв. или исследовать особенности сложного предложения в русском языке XVII в. и т. д. Прин­цип синхронности в изучении языка очень .важен, он помогает избежать ошибочного смешения фактов разных периодов в жизни языка, перенесения в современную языковую систему определений, правильных только для прошлого.

Диахронный подход (от греческого dis — через и chronos — зремя) рассматривает отдельные явления с учетом их изменения во времени. Например, можно взять труппу слон типа имя, время и т. п. и рассматривать, как менялись их па­дежные окончания от XI в. до наших дней, т. е. мы как бы бу­дем рассматривать их «через время», сквозь толщу веков. Такой подход будет диахронным. Он покажет нам развитие одного из языковых явлений, но не раскроет связи его с дру­гими явлениями. Практически мы чаще сталкиваемся с син­хронией, т. е. с изучением языка в плане одновременности (изу­чение правил письма, изучение чужого языка, разработка но­вых алфавитов, 'проблемы машинного перевода и т. д.), но это не значит, что мы можем пренебрегать диахронией, т. к. без этого мы не будем изучать явления в их развитии, т. е. нару­шим одно из основных требований диалектики. Но только диахронный подход тоже недопустим, так как он нарушает второе .важнейшее требование диалектики: изучать явления в их связи друг с другим, а диахронный подход вырывает от­дельные явления из системы. Ошибкой многих современных зарубежных ученых является разрыв этих двух аспектов (от греческого aspectus — вид), разных подходов к изучению язы­ка. Основа такого разрыва была заложена в учении о языке Ф. де Соссюра, который считал, что синхрония — это «ось одновременности», учитывающая связи, отношения между сосуществующими вещами, но исключающая «всякое вмеша­тельство времени», а диахрония — «ось последовательности», «на которой никогда нельзя увидеть (больше одной вещи за­раз» Таким образом, у Соссюра получалось, что при синхро­нии была система, но отключался фактор времени, а при диахронии присутствовал фактор времени, но пропадала си­стема.

В действительности ни одно изменение не происходит вне системы. Изменения любой единицы есть не изменение изо­лированного факта, а изменение части системы. Поэтому при диахронном изучении нельзя полностью исключать (систему. Нельзя также забывать о том, что язык существует во време­ни, т. е. каждый данный синхронный срез, период существова­ния определенной синхронной системы есть этап в общем про­цессе развития языка. Значит, при синхронном анализе нель­зя отбросить полностью фактор времени.

Подлинное марксистское изучение языка предполагает учет этих двух подходов, не допускает разрыва их и прене­брежения к одному из них. Явления языка нужно исследовать в их связи друг с другом и в их развитии, три этом не должно быть смешения фактов, относящихся к современной системе языка, и фактов, уходящих в прошлое, являющихся остатка­ми прежних периодов развития языка или нарождающихся вновь.

Эти принципы должны быть определяющими при изучении разных сторон языка.

Сложный характер языка определяет сложный характер науки о нем. Под общим названием языкознание, или линг­вистика, объединяется по существу целый ряд отдель­ных дисциплин, занимающихся изучением структуры языка, составляющих его компонентов, его функционирования и развития.

Особый цикл лингвистических дисциплин занимается изу­чением различных элементов языковой структуры. Звуки изу­чаются фонетикой; слово, их значение и употребление — лек­сикологией (от (греческого слова lexis — слово, выражение, оборот речи) и семасиологией (от греческого semasia — обоз­начение) ; грамматическое строение слов, их "изменение — мор­фологией, создание новых слов «а базе уже имеющихся — словообразованием; строение предложений, правила сочета­ния слов и т. п. — синтаксисом. Если эти элементы языковой структуры изучаются в их современном состоянии, можно го­ворить об описательной фонетике, описательной 'морфологии и т. д.; если они изучаются в их историческом развитии, гово­рят об исторической фонетике, исторической морфологии; ес­ли же изучается языковой или словарный состав близких, род­ственных 'языков в их сопоставлении, можно говорить о срав­нительной фонетике, сравнительной лексике и т. д.

Но наряду с изучением лексики, фонетики и грамматики (морфологии и синтаксиса) отдельных языков, возможно и научение тех общих особенностей, общих закономерностей, которые наблюдаются в фонетике, лексике и грамматике раз­ных языков. Изучением этих общих закономерностей занимается общее 'языкознание. Так, общее языкознание уста­навливает разницу .между гласными и согласными, (возмож­ные типы согласных звуков, возможные типы слогов и т. д., в фонетике; дает определение слова¹, выясняет связь между словом и предметом, понятием, уясняет основные пути изме­нения словаря языка и т. д. в лексике; раскрывает понятие грамматического значения, способы выражении грамматиче­ских значений, основные типы связи слов и т, д. в грамматике. При решении этих проблем общее языкознание всегда отпира­ется на материал, полученный в результате изучения конкрет­ных языков. В свою очередь общее языкознание дает основные установки, (показывает основные пути (изучения материала конкретных языков. Общее языкознание разрабатывает и ос­новные методы, которыми следует вести изучение конкретных фактов языка.

Методы изучения языкового материала на протяжении исторического развития науки о языке менялись. На первых порах языкознание было частью философии и филологии, не имело собственных методов исследования языкового мате­риала, пользовалось методами других наук. Затем языкозна­ние выделилось в самостоятельную науку и начало разраба­тывать свои методы исследования. В XIX веке особое значение получил сравнительно-исторический метод, давший возможность научно классифицировать языки мира и выявить общее и различное в разных группах языков. Этот метод продолжает сохранять свое значение и в настоящее вре­мя. Он успешно применяется при изучении родственных язы­ков, т. е. языков, связанных единством происхождения, он по­могает раскрыть особенности развития генетически (т. е. по происхождению) общих явлений в разных языках. Этот метод, например, успешно применяется при изучении склонения имен существительных в разных славянских языках, особенностей изменения гласных звуков в русском и украинском языках и т. д.

Для изучения неродственных языков используется сопо­ставительный метод, дающий возможность с помощью различных специально разработанных приемов сопоставления изучать факты далеких языков, таких, например, как англий­ский и узбекский и т. п.

В последнее время широко применяется описатель­ный (дескриптивный) метод, очень эффективный при син­хронном подходе к исследованию однородного языкового ма­териала. Этот метод удобен, например, при изучении слово­образования в современном русском языке или особенностей употребления определенного и неопределенного артикля в ан­глийском или немецком языке и т. д. Из описательного метода выделились так называемые структурные методы, основ­ной признак которых — подход к языку как к единой цельной структуре.

Используются в языкознании и методы других наук: ма­тематики, физики, географии. Математические методы помога­ют найти более общие и точные формулировки для некоторых языковых явлений. Статистический метод дает воз­можность на основе учета количественных расхождений в упо­треблении тех или иных лингвистических элементов выявить тенденции в развитии языка, специфику их речевого употреб­ления. Особенно большую роль эти методы играют в приклад­ном языкознании, например, в теории машинного перевода, при разработке алфавитов для ранее бесписьменных языков, при составлении двуязычных (переводных) словарей для вы­явления круга наиболее употребительных слов, при разработ­ке теории орфографии, в методике преподавания иностранных языков и т. д.

В последние годы в связи с усилением интереса к изучению звучащей речи, необходимостью разработки способов переда­чи ее на далекие расстояния получили распространение экс­периментальные методы изучения образования и вос­приятия речи (см. § 25).

Применение картографирования при изучении территори­ального распространения языкового материала привело к раз­витию особого лингво- г е о г р а ф и ч ее кого метода.

Ни один из методов, применяемых в языкознании, не яв­ляется универсальным, поэтому общее языкознание не только разрабатывает основные принципы и приемы разных методов исследования языка, но и определяет границы их применения.

 

 

§ 7. Связь языкознания с другими науками

 

Сложный характер языка определяет не только сложность науки о нем, но и связь языкознания с целым рядом других наук. Общественный характер языка определяет тесную связь языкознания с такими общественными науками, как филосо­фия, логика, социология, история, психология, антропология, этнография. Многие проблемы языкознание может решать только совместно с другими науками. Такими проблемами яв­ляются, например, вопросы о сущности языка, о связи языка и мышления, о происхождении языка, об особенностях быто­вания отдельных языков и другие.

Особенно тесно языкознание связано с философией. Фило­софия является методологической базой языкознания, т. е. она определяет характер решения основных проблем языкознания, сам подход к изучению языка, принципы его исследования (см. § 6). Языкознание всегда опирается на определенную фи­лософскую базу: материалистическую или идеалистическую, что оказывается и на общем понимании языка (см. § 2), и на решении частных вопросов языкознания. Естественно, что тес­нее всего с философией связано общее языкознание.

Единство языка и мышления, их неразрывная связь опре­деляет связь языкознания с логикой, изучающей законы мыш­ления и формы мысли. Особенно важным оказывается вопрос о соотношении логических и лингвистических единиц: понятия и слова, суждения и предложения, логических и грамматиче­ских категорий. Связь с логикой в языкознании существовала издавна. Было даже особое направление в грамматике, полу­чившее название логической грамматики, которое по существу подменяло языковой анализ логическим. Современное языкознание стремится строго разграничивать логические и языко­вые явления, но использует многие достижения современной логики (логические построения при моделировании, изучении отношений и т. д.).

Поскольку язык существует только в обществе, языкозна­ние непосредственно связано с социологией, наукой об обще­стве, его строении и развитии. 'Связь языкознания и социоло­гии привела к появлению особой языковедческой дисципли­ны — социальной лингвистики (социолингвистики), которая изучает связь языка и общества, особенности функционирова­ния языка в различные периоды жизни общества, зависимость функционирования и развития отдельных языков от конкрет­но-исторических условий их бытования. Недавно появилось, например, очень интересное, обстоятельное исследование осо­бенностей развития русского языка в советский период.

Связь истории языка с историей народа, носителя языка, обусловливает связь языкознания с историческими науками. Знание исторических условий развития народа помогает по­нять особенности отдельных языков. Например, сильная диалектная раздробленность немецкого языка связана с мед­ленным развитием капитализма в Германии, сохранением в течение долгого времени феодальной раздробленности. Обилие в английском языке слов, имеющих латинские и французские корни, объясняется особенностями исто­рического развития Англии (завоевание страны римлянами в первые века нашей эры и норманнами в XI веке). В свою очередь языкознание помогает истории проникнуть в далекое прошлое народов: определить территорию, где жил народ раньше, особенности хозяйства в далеком прошлом, связь с другими народами и т. д.

Языкознание тесно связано с этнографией (от греческого ethnos — народ и grapho — пишу), занимающейся изучением быта, верований, культуры разных народов. В американском языкознании даже получило широкое распространение особое направление — этнолингвистика. Не менее тесную связь име­ет языкознание с антропологией (от греческого anthropos — человек), наукой о биологической природе человека, о его развитии и происхождении (археоантропология). Без учета данных антропологии и археоантропологии нельзя решать во­прос о происхождении языка. Для проблемы происхождения языка и его развития на ранних этапах существования обще­ства большой материал дает археология, изучающая истори­ческое прошлое человеческого общества по памятникам мате­риальной культуры.

При характеристике связи языка и мышления (см. § 2) уже говорилось о важности изучения конкретных форм этой связи в психической деятельности человека. Это определяет наличие общих вопросов в языкознании и психологии. Приме­ром может быть разработка проблемы внутренней речи (см. § 2). В Советском Союзе в последнее время довольно успешно развивается новая научная дисциплина — психолингвистика, основной задачей которой является изучение речевой деятель­ности человека.

Изучение речевой деятельности человека не может ограни­чиваться только проблемами психолингвистического порядка, оно оказывается тесно связанным с физиологией и акустикой. Необходимость изучения материальных условий производства и восприятия звуков породила развитие особого направле­ния — физиологии речи, которое изучает работу речевого ап­парата и особенности восприятия речевого потока органами слуха. В последнее время в этом направлении появилось мно­го интересных работ. Необходимость изучения физической природы звуков (силы, длительности, высоты и т. п.) опреде­ляет связь языкознания с акустикой. В последнее время воз­росла важность хорошего знания акустических свойств речи, что особенно существенно при использовании технических средств связи. Но дело не только в этом. Современное языко­знание все шире и шире обращается к изучению живой, звуча­щей (а не только письменной, как было раньше) речи, а это требует тесной связи с акустикой, наукой о звуках.

То, что язык представляет собой знаковую систему, опре­деляет связь науки о языке с семиотикой (от греческого sema — знак), т. е. с общей наукой о знаках. Языкознание ис­пользует основные положения семиотики о знаках, их призна­ках, типах, свойствах знаковых систем и г. д. (см. § 3). В по­следнее время .отчетливо наметилась связь языкознания с новой математической дисциплиной, получившей название теории информации. Теория информации изучает процесс передачи информации по каналам связи, что оказывается очень важным для языкознания, так как в процессе функционирования язы­ка, т. е. в процессе речи, мы имеем дело с передатчиком речи (говорящим), ее получателем (слушающим) и своеобразной формой связи (процессом восприятия, понимания и воспроиз­ведения речи). К языку оказались применимы и некоторые общие понятия, разработанные в теории информации. Приме­рами могут быть понятия избыточности информации и эн­тропии.

Избыточность информации — характерное свойство языка, проявляющееся в том, что какие-либо признаки указываются несколько раз разными способами. Например, в русском я го­ворю указание на первое лицо дано местоимением (я) и осо­бым личным окончанием глагола (-to), чего нет в английском / speak, где указание на лицо дано лишь местоимением. Под энтропией понимают показатель (меру) недостаточной информации. О большей или меньшей энтропии в языке обыч­но говорят в зависимости от большей или меньшей вероятно­сти появления тех или иных элементов. Например, если рус­ское слово начинается с согласного звука, то вполне вероятно ожидать появления дальше как гласного, так и согласного звука. В этом случае наблюдается высокая энтропия. Если же в слове есть два начальных согласных, то вероятность появле­ния следующего (третьего) согласного уже очень невелика, следовательно энтропия стала меньшей. Связано языкознание и с некоторыми другими отраслями математики: теорией мно­жеств, теорией вероятности и т. д.

Еще в далеком прошлом сложились связи языкознания с литературоведением. По традиции литературоведческие и лингвистические науки и сейчас объединяются под именем филологических наук, т. е. наук о слове, хотя изучают слово они с разных точек зрения и разными методами. Особенно тесно связана с литературоведением одна из отраслей языко­знания — стилистика, занимающаяся в числе других проблем и изучением эмоционально-экспрессивных средств языка, осо­бенностей его использования в художественной литературе, публицистике и т. п.

Связи со многими науками еще раз подчеркивают слож­ность языка и науки о нем.

 

                               ЛИТЕРАТУРА

К. Маркс и Ф. Энгельс. Немецкая идеология. — К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., изд. 2, т. III, стр. 16—30, 427.

В. И. Л ежи н. О праве наций «а самоопределение. — В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 25.

В. М. Жирмунский. Проблема социальной дифференциация язы­ков. — В сб.: Язык и общество. М., 1968.

Ф. П. Ф и л и и. К проблеме социальной обусловленности языка. — В сб.: Язык и общество. М„ 1968.

В. Н. Я р u е в а. Проблема связи языка и общества в современном зару­бежном языкознании. — В сб.: Язык и общество. М., 1968.

Д. П. Горский. Роль языка в познании.—В сб.: Мышление и язык. М., Госполитиздат, 1957.

А. И. Соколов. Внутренняя речь и мышление. М.: Издательство ЛКИ/URSS, 2007.

А. Д. Наседкин. Язык как средство формирования мысли. — В сб.: Язык и мышление. М„ «Наука», 1967.

А. С. Ч и к о б а в а. К вопросу о взаимоотношении мышления и речи в связи с ролью коммуникативной функции. — В сб.: Язык и мышление. М., «Наука», 1967.

Ф. Н. Шемякин. Язык и чувственное познание. — В сб.: Язык и мышление, М„ «Наука», 1967.

М, Б. Ми тин. Марксистско-ленинская гносеология и проблема знака н значения. — «Вопросы философии», 1963, М 6.

Т. П. Ломтев, О природе языкового знака и значения. — «Вопросы философии», 1960, Лй 1.

А. Г. Волков, Язык как система знаков. М., Изд-во МГУ, 1966.

Л. О. Резников. Гносеологические вопросы семиотики. Л., 1964.

A. С. М е л ь н и ч у к. Понятие системы и структуры языка в свете диа­лектического материализма. — «Вопросы языкознания», 1970, № 1.

Материалы к конференции «Язык как знаковая система особого рода», м., «Наука», 1967.

Т. П. Ломтев. Язык и речь. — Вести. Моск. ун-та, серия VII, 1964, №4.

B. И. Ко духов. Методы лингвистического анализа. Л., 1963.

 

ГЛАВА II

ФОНЕТИКА

Понятие о звуке речи

 

Звук человеческой речи материален по своей природе. Как и всякий звук, он — результат колебательного движения упру­гой среды. Возникает звук в процессе работы органов речи {об условности термина «органы речи» см. § 1), к которым отно­сятся: дыхательные органы (легкие, бронхи, диафрагма); гор­тань с расположенными в ней хрящами и голосовыми связка­ми; полости глотки, рта и носа с расположенными в полости рта языком, губами, зубами, нёбом и маленьким язычком. Воспринимаются звуки с помощью органов слуха (наружное, среднее и внутреннее ухо с находящимися в нем органами), которые сложный звук, поступающий к наружному уху, раз­лагают на составные признаки и затем транспортируют (пере­дают) эти признаки в кору больших полушарий головного мозга, где и происходит процесс восприятия и осознания зву­ков. Это весьма сложный процесс, выяснением подробного хода которого занимается современная психология речи

Языкознание же, не пренебрегая учетом физиологической и акустической сторон звуков, основное внимание направляет на изучение социальной (общественной) стороны звука, кото­рая проявляется в особенностях звуков как единиц, элементов определенной языковой структуры, т. е. определенного языка.

Обычно говорят о трех аспектах, трех сторонах звука: аку­стической, анатомо-физиологической и общественной (соци­альной), но все эти три стороны неразрывно между собой свя­заны, выступают в единстве. Ведущей стороной этого единства является социальная сторона, так как специфические особенности звуков в разных языках явились результатом длительной традиции, исторической общественно-речевой практики говорящих. Общественно-речевые навыки говоря­щих определяют особенности образования звуков, а следова­тельно — и особенности их звучания, т. е. анатомо-физиологические и акустические особенности звуков. Так, во француз­ском языке оказалось возможным произнесение особых носо­вых гласных to], [a], te] и т. д.. Например, grand в произноше­нии [gra] — большой, le vent [va] — ветер, 1е пот [по] — имя, le train (tre] — поезд и т. д. Эти гласные оказались противопо­ставленными гласным чистым [о], [а], [е] (ср.: iparle [pari] — говорит, ma [ma] — моя, ferme [ferm] — закрывает, porte [port] — дверь).

В русском языке выработалось различение двух разных звуков (л] и (л']. Мы их отчетливо различаем и противопостав­ляем друг другу. Показательно сравнение слов лук и люк — в произношения [лук] и (л'ук], угол и уголь — [угол] и [угол'] и т. д. В немецком и французском языках есть только один звук [1], который произносится средне между л к л\ В рус­ском языкознании' он часто так и называется. 1-среднее или 1-европейское. Таких примеров можно привести очень много (см.§ I).

Акустические и анатомо-физиологические свойства звука важны для языкознания не сами по себе, а своей связью с об­щественной, социальной функцией звука. Акустические свой­ства звука — те свойства, которые воспринимаются слушаю­щими, дают возможность узнавать и различать звуки. Поэто­му акустический подход — это подход с точки зрения слуша­ющего, а анатомо-физиологический подход — это подход с точки зрения говорящего.

Акустическая сторона звука

 

Звуковая волна, возникшая в результате колебательных движений при произношении того или иного звука, может быть записана с помощью специальных аппаратов — кимографа или осциллографа и представлена в виде особой кривой.

' Знак ~ над буквой указывает на носовой характер звука. Кимограф (от греческих слов kyma — волна и grapho — пншу) — прибор для записи кривой звуков, основанный на пневматическом прин­ципе, т, е. работающий под действием сжатого воздуха. Осциллограф — прибор, записывающий звуковые колебания на основе превращения их в электрические.

Вот как, например, выглядит кривая произношения русского слова боб (рис. 1, а) и французского слова bob (рис. 1, б), записанная с помощью кимографа ¹.

На рисунке отчетливо видно, что при произношении по­следнего звука в русском слове линия L, показывающая рабо­ту голосовых связок, идет почти ровно, следовательно голосо­вые связки не колеблются. Это и отражается в превращении

6

Рис. 1. Произношение слов:

о—русского боб; 6—французского bob. Линия L по­казывает работу голосовых связок, S — колеба­тельное движение воздушной струи, идущей из гортани.

звонкого [б] в глухой [п] при произношении русского слова боб — [боп]. При произношении французского слова колеба­ние голосовых связок сохраняется, поэтому оглушения послед­него звука не происходит, он сохраняет свою звонкость [bob]. Разный вид имеет и линия S, показывающая колебательные движения воздушной струи, идущей из гортани.

При подходе к звуку с точки зрения слушающего, т. е. при его акустической характеристике, необходимо учитывать ряд существенных признаков, параметров (от греческого paramet-гоп — отмеривающий) звука.

С акустической точки зрения, в звуках человеческой речи различают прежде всего соотношение тона и шума. Тон воз­никает в результате периодических колебаний, т. е. колебаний равной длительности. Шум — результат непериодических ко­лебаний. В разных группах звуков соотношение тона и шума различно. Наиболее значительна роль тона в произношении гласных звуков и таких согласных, как (м], [м'], [н], [и'], [р], [рЧ, W< М- При произношении звонких согласных [б], [б*], [в], [в']. И, [д] и других главное — шум, а не тон. При произноше­нии согласных глухих [п], [п'], [к], [к*], (с] и подобных тон отсут­ствует вовсе: они образуются только на основе шума.

Важным признаком звука является его высота, которая зависит от частоты колебаний. Единицей измерения высоты звука считается герц (обозначается гц), равный одному двой­ному (отклонение от точки покоя и возвращение к ней) коле­банию в секунду. Чем больше частота колебаний звука, тем он выше. Так, звук в 120 гц (г. е. 120 колебаний в секунду) b 12 раза выше, чем звук в 60 гц и т. д. Человеческое ухо спо­собно воспринять колебания с частотой от 16 до 20 тыс. гц, но диапазон звуков человеческой речи значительно уже (прибли­зительно от 60—80 до б тыс. гц).

Для языкознания важна не абсолютная, а относительная высота звука, г. е. разница между высотой разных звуков. Например, важно, что [и] значительно выше, чем [а] и особен­но — чём [о] или [у]; мягкий [т'] (как в словах тёс, тина, пять) выше, чем твердый [т] (как в словах там, тыл, вот) и т. д. Вы­сота одного и того же звука может меняться в зависимости от интонации, что очень важно для выделения ударных слогов (см.§ 15).

Различаются звуки и по силе, которая зависит от ампли­туды (размаха) колебаний. Чем больше амплитуда колеба­ний, тем звук сильнее, За единицу силы звука принимается децибел (обозначается дц). Разным звукам речи свойственна разная сила. Например, исследованиями Н. И. Жинкина пока­зано, что звук [а] даже без ударения в словах Мила, вдали на З-Ч), а то и на 10—.15 дц сильнее, чем звук [и], хотя на послед­ний падает ударение¹. Сила произношения одного и того же звука в разных условиях может меняться, что для фонетики очень важно.

Силу звука нельзя смешивать с его громкостью. Под громкостью понимают восприятие интенсивности звука слухо­вым аппаратом человека. За единицу измерения уровня гром­кости принят фон. Звуки, одинаковые по силе, но разные по высоте, воспринимаются как звуки разной громкости. Более высокие звуки кажутся более громкими. Поэтому (и] обычно воспринимается как более громкий звук, хотя в действитель­ности его мощность меньше, чем мощность звука [а]. Мощ­ность звука зависит от объема глоточного резонатора, глоточ­ной трубки (см. § 10). Чем меньше объем глоточного резона­тора, тем 'больше возрастает мощность звука.

Одним из важнейших признаков звука речи является его тембр (от французского timbre— колокольчик), который зависит от соотношения основного тона, возникающего в ре­зультате колебательных движений всего колеблющегося тела (языка, голосовых связок), и дополнительных гонов, возника­ющих в результате колебания отдельных частей порождающе­го звук тела (отдельные отрезки голосовых связок и т. п.) и называемых обертонами, или гармониками. Так как ча­стота колебаний частей тела всегда больше, чем частота ко­лебаний всего тела, то и обертоны выше основного тона. От­сюда и их название, образованное от немецкого слова ober — верхний.

Сами обертоны слабы, но их звучание может быть усилено резонатором, которым для звуков речи являются полости рта, носа и глотки. Изменение формы этих резонаторов, их взаи­модействие, усиливая тот или иной обертон, определяют раз­личия в тембре звука. Два звука могут .быть одинаковыми (по основному тону, но различными по тембру. На различии темб­ра основано различение гласных звуков. Обертоны наклады­ваются на основной тон, что создает очень сложную кривую звука (рис. 2)

Звуки речи представляют сложное целое, но сложный звук может быть разложен на ряд простых синусоидальных  коле­баний, состав которых образует звуковой спектр звука. Спектр каждого звука имеет свои характерные признаки, различае­мые слухом. Характерные признаки спектра звука называют его характерным гоном, или формантой (от латинского for-mans, formantis — образующий). Форманты, которые дают возможность отличать один звук речи от другого, называются речевыми формантами. Речевая форманта определена исторически сложившейся нормой данного языка, поэтому она является средством различения слов (важна для перцептивной и сигнификативной функций, см. § 4). Кроме речевых формант, различают еще голосовые форманты, характерные для голоса данного человека. Голосовая форманта зависит от ин­дивидуальных особенностей речевого аппарата разных лю­дей. Голосовая форманта не влияет на различение слов, т. е. значащих отрезков речи, но она дает возможность различать людей по голосу. Интересно, что голосовые форманты хорошо различаются и слухом животных.

Для языкознания важны речевые форманты. У каждого звука свои характерные признаки, т. е. свои форманты. Так, форманты разных гласных характеризуются наличием разных областей усиления частот звука: для [у] такая Область лежит в пределах 200—600 гц, [о]—от 400 до 800, {а] —от 1000 до 1400. У некоторых звуков таких областей может быть не­сколько.

Акустические признаки звуков зависят от работы речевого аппарата, от артикуляции (от латинского articulatio — articulare — членораздельно выговаривать) звука (см. § 10).

---

Дата добавления: 2018-11-24; просмотров: 358; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!