С ПОПУТНЫМ ВЕТРОМ – К ДАТСКИМ БЕРЕГАМ 15 страница
Все феи и эльфы, без исключения, одарены способностью мгновенно являться, мгновенно исчезать и становиться невидимыми либо принимать на себя наружный вид разного рода животных или неодушевленных предметов. Первые два свойства – мгновенное появление и исчезновение – заключаются в их волшебной одежде. Что же касается оборотничества, то оно у них, кажется, обязательное; по крайней мере, народ утверждает, что эльф не смеет никому явиться днем в своем собственном виде, если только не хочет поразить и испугать своим безобразием. Днем эльфы так же отвратительны, как кажутся прекрасны ночью; глаза у них тогда красные и горят, как уголья, рот от уха до уха; волосы зеленые и все лицо изрезано глубокими морщинами. Вот почему они чаще всего являются днем в виде кошек, собак, козлов или сорок. Всего полнее объясняются свойства одежды эльфов преданиями острова Рюгена, которые мы здесь и передаем.
«Один поселянин из Роденкирхена, по имени Вильде, нашел однажды на горе, где часто плясали эльфы, крошечный стеклянный башмачок. Он быстро поднял его, сунул в карман и пустился бежать домой, крепко придерживая рукой то место, где под одеждой лежала драгоценная находка. Вильде был малый хитрый и смышленый. Еще в детстве слыхал он от бабушки, что эльфы обыкновенно носят во время своих ночных плясок на земле маленькие стеклянные башмачки; что кто из них потеряет такой башмачок, тот не смеет участвовать в плясках, пока башмачок не найдется, и должен бывает своими маленькими нежными ножками ходить по острым камням и крупному песку; что если случалось людям находить эти башмачки, то эльфы ничего не жалели на их выкуп. Вот почему бежал Вильде во весь дух домой и крепко придерживал рукой стеклянную диковинку, побрякивавшую у него в кармане. Ровно в полночь вышел Вильде к девяти холмам, где жили эльфы, и громко закричал:
|
|
|
– Я нашел стеклянный башмачок… Кто его купит, кто его купит?
Едва успел он вернуться домой, как эльф, потерявший драгоценную обувь, принял вид молодого купца и явился к нему в дом.
– Не продаете ли вы стеклянных башмачков? – спросил он очень учтиво. – Теперь их на всех рынках требуют, так вот я их скупаю.
– Да, у меня точно есть стеклянный башмачок, да только он не продажный, то есть не всякий купец может его купить, и я его дешево не отдам, – равнодушно отвечал Вильде эльфу.
Тот с первого слова предложил за башмачок тысячу талеров. Вильде только усмехнулся на это.
– Да, – сказал он, – тысяча талеров – деньги большие, говаривал мой отец, только зачем мне такие большие деньги: я могу свой товар отдать дешевле. – И предложил эльфу вот какое условие: –Чтобы каждый раз, как я проведу на поле борозду плугом, из этой борозды выскакивал червонец.
|
|
|
Эльф мялся, мялся, однако же должен был под конец согласиться, потому что Вильде твердо стоял на своем, и, дав ему слово, исчез вместе с башмачком. На другое же утро Вильде побежал в конюшню, запряг двух коней в плуг и выехал на поле. Что ни проведет борозду, то из нее и выскочит червонец, и так при каждой борозде; он только знай себе их подбирает да в карман складывает. С тех пор его с пашни и согнать было невозможно. Он к своим лошадям прикупил еще лошадей восемь, холил их, ласкал, кормил овсом досыта да с раннего утра до позднего вечера только тем и занимался, что бродил из конца в конец пашни за плугом и собирал червонцы. Ненасытная жажда к золоту усиливалась в нем с каждым часом все более и более. Днем не мог он усидеть дома: все ходил по своему золотому полю, а ночью не мог спать – все лежал на своих мешках с золотом, пересчитывая червонцы и вздрагивая при малейшем шорохе. Желая скрыть от всех свою тайну, он стал молчалив, угрюм и постоянно избегал всех сношений с людьми: не стал он ходить ни к кому и запирался даже от своих домашних. Недолго могла крепкая натура Вильде выдержать такую ужасную жизнь, которая вся состояла из одних тревог, безотрадных трудов и жестоких нравственных мучений: в несколько месяцев он до того похудел и побледнел, что все с жалостью на него смотрели и, не зная настоящей цели его постоянного труженичества, стали считать его за сумасшедшего. Однажды осенью, когда Вильде по обычаю своему выехал с рассветом на поле и, едва передвигая ноги, побрел по новой борозде, силы ему изменили: он упал ничком на землю и умер. С ним умерла и тайна, сгубившая его. Только уже спустя несколько месяцев его жена и дети открыли в дальнем углу подвала несколько ящиков, полных светлыми червонцами, и зажили себе припеваючи».
|
|
|
Но потеря стеклянного башмачка для эльфов и карликов еще не так важна, как потеря шапочки или того серебряного колокольчика, который обыкновенно бывает пришит к ней наверху: оба эти обстоятельства для них сущее горе.
«К дардесгеймским[6] холмам карликов, – говорит одна немецкая легенда, – примыкало некогда поле, засеянное горохом, принадлежавшее кузнецу Рихтеру. Он подметил, что около того времени, когда созревшие стручки стали всего слаще, их кто–то начал обрывать по ночам. Чтобы поймать вора, Рихтер построил себе на поле шалаш и стал день и ночь стеречь свой горох; но днем он ничего не замечал, а каждое утро видел ясно, что, несмотря на его ночную стражу, кто–то по–прежнему дочиста продолжал обрывать стручки. Раздосадованный своими тщетными попытками поймать вора, Рихтер задумал обмолотить остальной горох на поле, чтобы ему хоть что–нибудь осталось от всего урожая. С рассветом на следующий день принялся он за работу, но не успел еще обмолотить и десятой доли всего поля, как при одном взмахе цепом услышал у себя под ногами какой–то странный визг. Оглядывается, всматривается и видит, что у самой ноги его лежит крошечный карлик, которому он ударом цепа разбил голову и сшиб с нее шапочку–невидимку. Рихтер хотел поднять его, но тот сам быстро вскочил на ноги, пустился стремглав бежать к горам и исчез в них. С тех пор ни одна горошина на поле кузнеца Рихтера не пропадала более».
|
|
|
На Рюгене рассказывают, что однажды «какой–то эльф обронил серебряный колокольчик со своей шапочки во время ночных плясок на лужайке, где обыкновенно пас овец молодой пастушок Шлагентейфель. Сначала эльф не заметил своей потери, но потом, возвратившись в холмы, хватился колокольчика, бросался и туда и сюда, нигде его не нашел и с горем увидел, что обронил его на поле. Как быть? Между эльфами положено, что если кто потеряет колокольчик с шапочки, тот не смеет заснуть ни на минуту, пока его не отыщет. Пустился бедный эльф искать свой колокольчик на земле и для этого должен был оборачиваться то птицей, то зверем, то змеей, то принимать на себя человеческий образ, и долго, очень долго искал он понапрасну, пока нечаянный случай не навел его на настоящую дорогу. Колокольчик поднят был Шлагентейфелем, которому на следующий же день хозяин велел пасти свои стада на другом поле, далеко от первого; вот почему и не мог так долго бедный эльф напасть на след потерянной вещи. Раз случилось ему в виде маленькой птички лететь через новое пастбище Шлагентейфеля, и, прислушиваясь к веселому побрякиванию колокольчиков на шее волов и овец, щипавших на поле травку, эльф вспомнил про свой колокольчик и жалобно запел:
Серенький козельчик,
Беленький барашек!
Будь мой колокольчик
Да на вашей шее,
Был бы я спокоен,
Были б вы богаты!
Пастушок услыхал эту песенку, глянул наверх и увидел диковинную пеструю птичку, которая вилась над стадом и все так же жалобно напевала. «Что за странность! Какая птица удивительная, невиданная! Говорит совершенно как человек! – подумал пастушок. – Да и что она такое поет про колокольчики, – прибавил он вслух, – сулит моим овцам богатство за то, что у них на шее простые медные колокольчики; а у меня вот и серебряный есть, да он мне ничего не говорит». При этом он вынул из кармана маленький колокольчик, поднятый им на поле, и зазвонил. Птичка наверху все это видела и слышала, вдруг взмахнула крылышками и исчезла. Эльф за первым же деревом сбросил с себя пестрые птичьи перья, оборотился дряхлой старушонкой, закутанной в лохмотья, которая, прихрамывая и опираясь на клюку, побрела через поле прямо к пастушку. Сначала завела она с ним посторонний разговор, но потом, как будто только что заметив в руках его колокольчик, воскликнула с самым неподдельным изумлением:
– Ах, какая диковинная вещица! Да я такой маленькой и хорошенькой отродясь не видывала! Ты не продашь ли ее, мой милый? Я бы ее своему внучонку отнесла!
– Нет, я этого колокольчика ни за что не отдам и не продам, – резко отвечал ей пастух, – такого другого в целом свете не найдешь: ты посмотри–ка, каков его звон! Да мне стоит только позвонить им, чтобы все мое стадо побежало куда мне угодно! Нет, ни за что!
Старуха попробовала соблазнить его деньгами, предлагала три талера, потом десять червонцев, но пастушок и слушать не хотел. Тогда старуха решилась повести дело иначе.
– Послушай, дружок, – сказала она, – отдай мне колокольчик, поверь, что я могу сделать тебя за такую услугу счастливейшим из людей! Вот тебе моя клюка вместо посоха. Я отдаю ее тебе за колокольчик. Пока ты будешь пасти стада этим посошком, они будут у тебя быстро плодиться и множиться, и станешь ты сам в короткое время богат, потому что твои бараны будут жиреть всегда четырьмя неделями ранее, чем бараны других пастухов, и на каждой твоей овце всегда будет шерсти двумя фунтами более, чем на других овцах.
Пастушок тут увидел, с кем имеет дело, обрадовался предложению эльфа, ударил с ним по рукам и, получив клюку, отдал колокольчик старухе, которая тотчас с ним исчезла. А пастушок, благодаря волшебному посоху, действительно стал вдруг так счастлив, что быстро разбогател, купил себе большие стада, поместья, а впоследствии даже и баронство».
Вот как дорого ценят эльфы свою волшебную одежду и как щедро выкупают ее у счастливых смертных, которым она попадается в руки!
Очень часто эльфы делают добро людям совершенно бескорыстно, точно так же, как и наказывают порок из одной любви к справедливости. Очень часто помогали они разным беднякам деньгами, от которых те богатели, но которые в руках притеснявшего их обращались в уголья или в мучные лепешки; еще чаще награждали они детей за любовь к родителям (чудесным образом спасая сыновей из плена или избавляя дочерей от власти какого–нибудь чудовища), слуг – за верность господам и чистоплотность. Доброе сердце эльфов еще более выражается в их постоянном покровительстве детям: они их охраняют от опасности, облегчают их работы, кладут на их дороге в лесу или в поле вязанки хвороста или дров и кузовки ягод, кормят их своими волшебными кушаньями, когда они заблудятся в лесу, или вручают им горшки и склянки с удивительными целебными средствами, которыми мгновенно излечиваются болезни их родителей. Но при всей своей доброте они чрезвычайно мстительны и злопамятны. Беда огорчить их чем–нибудь! Ни одной обиды не оставляют они без возмездия. Они гневаются даже и на то, когда люди изъявляют неготовность услужить им или невольно делают им что–нибудь неприятное. В руках эльфов много разных средств вредить людям: они то насылают какие–нибудь кожные болезни, то спутывают волосы в такой плотный комок, что их нельзя бывает расчесать никаким гребнем, то в виде блуждающих огоньков поджигают крышу дома, то отгоняют стада, то издали поражают людей своими стрелками (elf–bolt, elf–arrow). Последнее мщение – самое ужасное, потому что маленькие зубчатые стрелки эльфов, попадая в человека или в животное, приносят с собой мгновенную смерть[7], против которой нет решительно никакого спасения. Только самые искусные знахари умеют отыскать ранку, нанесенную этим волшебным орудием, и даже вытащить его из раны; но подобные случаи, по рассказам людей старых и опытных, «теперь никогда уже более не повторяются, потому что перевелись искусные знахари, хоть в старину бывали и нередки». Чрезвычайно замечательна одна датская легенда, рассказывающая о том, как трольд хотел отомстить людям за постройку церкви на его холме.
«Какой–то трольд поселился однажды в высоком холме близ деревни Кунд[8]. Окрестные жители задумали строить церковь и не могли избрать для нее места лучше трольдова холма; построили церковь, возвели возле нее колокольню и окружили все тяжелой каменной оградой. Стали в эту церковь стекаться со всех окрестностей благочестивые прихожане и перед началом каждой службы и при конце ее звонить в церковные колокола. Не стало бедному трольду житья от колокольного звона: как он ни прятался под землей, везде гул достигал его ушей и беспокоил его под сводами подземных хором. Наконец трольд не вытерпел и решился переселиться куда–нибудь подальше, но дал себе слово во что бы то ни стало отомстить окрестным жителям за то беспокойство, которое они ему причинили. Случилось как–то одному из жителей деревни Кунд идти по дороге из города в свою деревню. Трольд, приняв вид купца, повстречался ему, очень вежливо раскланялся с ним и спросил самым вкрадчивым голосом:
– Вы, кажется, идете в деревню Кунд?
– Да, – отвечал поселянин, – я из тамошних жителей.
– Так передайте, пожалуйста, вот это письмецо пономарю; вы меня очень обяжете, если даже и не зайдете к нему, а перебросите письмо через стену ограды. Мы с ним всегда так переписываемся.
– С удовольствием, – отвечал поселянин; сунул письмо в карман, распрощался с незнакомцем и пошел своей дорогой. Проходя мимо церкви, он совершенно позабыл о поручении трольда и вспомнил о письме только тогда, когда поравнялся с той лощиной, в которой теперь находится озеро Тиис (а прежде там не было ни капли воды). Вспомнив о письме, поселянин присел на траву, вынул его из кармана и подумал: «Дай–ка я взгляну, что такое к пономарю пишется». Но едва успел он надломить печать, как из нее стала капать вода, сначала понемногу, потом все сильнее и сильнее; поселянин бросил письмо на землю: оно вздулось, лопнуло, и вода хлынула из него бурным потоком, потому что злой карлик запечатал в письме целое озеро. Испуганный поселянин едва успел спастись от волн, которые яростно устремились во все стороны и быстро затопляли окрестность. Ясно, что трольд хотел этим наводнением разрушить новопостроенную церковь, но, по воле Божией, письмо было брошено не в ограду, а среди глубокой лощины, которая и занята теперь озером Тиис».
У всех эльфов есть один особенно неприятный порок – их страсть к воровству. Еще пусть бы забавлялись они тем, что обирали бы поля с горохом да опоражнивали бочки с пивом либо, забравшись в погреб, вытягивали через соломинку дорогие старые вина! Но нет – они не довольствуются этим, их воровство принимает обыкновенно гораздо более важный и вредный характер: они постоянно стараются уводить в холмы невест тотчас после венца и уносить новорожденных детей до крещения. На место похищенных малюток кладут они в колыбели каких–то своих уродцев, которые мучают всех окружающих несносным криком, злостью и капризами. Эти черты характера эльфов особенно возбуждали против них негодование людей, и много существует разных легенд о подобных проделках жителей холмов. Все подобные легенды, равно как и поверья, послужившие им основанием, очень древни и так сильно укоренились, что до сих пор поселяне в Швеции и Норвегии очень неприязненно смотрят на хромых, горбатых и болезненных детей, называя их подкидышами эльфов. У людей, конечно, и против этого порока, общего всем эльфам, есть опять–таки вернейшие средства, вынуждающие обыкновенно эльфов к непосредственному возвращению похищенного ребенка, причем подкидыш с визгом и вихрем уносится обычно в трубу или вылетает в открытое окно.
«Близ озера Тиис (о происхождении которого мы сейчас говорили) на острове Зеландия жили–были муж да жена. Эльфы унесли у них ребенка, крестины которого были отложены из–за каких–то домашних хлопот, и подсунули им вместо него своего собственного ребенка (подкидыша). Этот безобразный, худой и, по–видимому, хилый ребенок страшно мучил и отца и мать; пока кто–нибудь был в комнате, он целый день ревел и метался в люльке, а чуть только все из комнаты выходили, как он выскакивал из люльки на пол, начинал карабкаться на стены, подпрыгивать и приплясывать; ел он за четверых и никогда, кажется, не бывал сыт. Родители вскоре решили, что это непременно должен быть подкидыш, и задумали от него избавиться во что бы то ни стало. По совету опытной знахарки мать вот как принялась за дело. Взяла поросенка, зарезала его и запекла в пудинг вместе со щетиной, шкурой, копытами и головой. Когда мнимый ребенок попросил у нее есть, она тотчас же подала ему это странное кушанье. Тот принялся за него со своей обычной жадностью, но, пожевав несколько минут, призадумался, с изумлением поглядел на пудинг и вдруг заговорил:
– Вот странность! Подают мне кушанье со шкурой, с щетиной, с копытами, с глазами! Ха! Ха! Ха! Да я уж сколько живу на свете! Уже ведь три раза видел, как около озера Тиис вырастал молодой лес, но о таких кушаньях и не слыхивал!
При этом он выскочил из люльки и исчез, а эльфы вернули догадливым родителям их настоящего ребенка».
«У одной матери в Ирландии эльфы также унесли ребенка; по крайней мере, она не могла иначе как подкидыванием объяснить себе то, что ее здоровый, краснощекий малютка в одну ночь побледнел, похудел и изменился в лице и в характере: прежде тихий и ласковый, он теперь постоянно плакал, кричал и капризничал. Бедная мать стала просить помощи у разных умных и опытных людей. Одни советовали ей прямо выбросить ребенка в глубокий снег, другие – схватить его за нос калеными щипцами, третьи – оставить его на ночь при большой дороге, чтобы тем возбудить в эльфах сострадание к их собрату, а следовательно, и принудить к возвращению настоящего малютки. Мать решительно не могла согласиться с ними, потому что ее тревожила мысль: «А что, если это не подкидыш, а действительно мой ребенок, только испорченный чьим–нибудь дурным глазом?» Наконец, одна старушка над ней сжалилась и сказала:
– Прежде всего нужно узнать наверное, подкидыш это или нет. А чтобы это узнать, возьми ты полдесятка яиц, разбей их скорлупу на половинки, положи перед ребенком на очаг и налей в них воды. Что из этого выйдет, сама увидишь. Только смотри, приготовь заранее каленые щипцы, чтобы хорошенько пугнуть эльфа, если ребенок окажется подкидышем.
Мать приняла совет старухи и тотчас по приходе домой положила в печь щипцы калиться и стала разбивать яйца перед очагом. Увидевши это, ребенок вдруг приподнялся, смолк и стал внимательно глядеть на мать. Когда же она разложила на очаге яичные скорлупки и залила их водой, ребенок вдруг обратился к ней и сказал (хотя двухмесячные дети не говорят вообще ни слова):
– Что это ты, мать, делаешь?
Мать невольно вздрогнула, услышав это, но отвечала как можно равнодушнее:
– Ты, я думаю, сам видишь, что я делаю: воду кипячу.
– Как? – продолжал мнимый ребенок с возрастающим удивлением. – В яичных скорлупах кипятишь воду?
– Ну да, – отвечала мать, заглядывая в печь, чтобы видеть, готовы ли щипцы.
– Да помилуй, – закричал эльф, всплеснув руками, – я вот уже полторы сотни лет живу на свете, а никогда еще ничего подобного не видывал!
Тут мать выхватила из печки раскалившиеся докрасна щипцы и с яростью бросилась на подкидыша, но тот быстро выскочил из колыбели, прыгнул к печке и вылетел в трубу. Когда же мать подбежала к колыбели с раскаленными щипцами, они у нее вдруг выпали из рук: в постельке, на месте безобразного эльфа, лежал ее драгоценный малютка, подложив одну ручонку под голову, а другую крепко прижимая к своей грудке, которая слегка подымалась легким и мерным дыханием… Кто передаст радость матери?»
Несмотря на свою власть и силу, эльфы очень часто нуждаются в помощи людей и обыкновенно прибегают к ней в следующих трех случаях. Во–первых, они очень часто просят у людей взаймы хлеба, извиняясь тем, что их хлеб еще не вышел из печи, а дети голодны, есть просят, причем они действительно через два–три часа всегда отплачивали за хлеб, данный им, свежим, теплым и ароматным печеньем. Во–вторых, весьма часто нанимают они у людей залы и другие комнаты на ночь, прося позволения играть в них свадьбу, за что всегда щедро награждают хозяев своих подарками. В–третьих, они должны бывают всегда призывать людей, когда хотят решить какой–нибудь спор или собираются делить общее сокровище. Люди в последнем случае часто бывали очень несправедливы к эльфам, да нередко обманывали их и во всем остальном; заботясь только о своей выгоде, они не обращали никакого внимания на выгоды жителей холмов, не держали данных обещаний и, наконец, возбудили в них такую ненависть к себе, что те совершенно отказались от сношений с людьми, перестали помогать им в нужде и труде и во многих местах покинули даже свой кров и переселились в другие места, где ожидали встретить в людях более справедливости и внушить им к себе более уважения.
Дата добавления: 2018-10-26; просмотров: 113; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!