Основные категории земель и государственная аграрная политика 11 страница
Особенности возникновения вьетнамского города — экономического центра не способствовали развитию в нем цехового строя, подобного тому, который существовал в Европе. Деление ремесленников и торговцев внутри городской общины соответствовало их принадлежности к специализированным ремесленным и торговым поселениям (фыонг и фо), образовавшим город. Относительная свобода вьетнамских городов, отсутствие в них фигуры всевластного феодала также не стимулировали создания узких корпоративных объединений в форме цехов ремесленников и гильдий купцов для защиты общих интересов и приобретения привилегий. Еще одним препятствием к какому-либо другому групповому делению населения было наличие строго регламентированных государством категорий городских жителей.
Фактически деление на категории отражало социальный состав городского населения. Высшую социальную группу, которой и принадлежала власть в городе, составляли государственные чиновники, ростовщики и крупные купцы. Привилегированное положение занимали также военные, в первую очередь офицерство. Далее следовала наиболее многочисленная, также полноправная категория ремесленников, торговцев и лиц, занимающихся сельскохозяйственным трудом. Часто ремесленника трудно было отличить от мелкого торговца, так как и тот и другой занимались одновременно изготовлением и продажей товаров. Еще ниже на социальной лестнице располагались группа лиц, работавших по найму, и обширный в условиях тесной связи вьетнамских городов с речным и морским хозяйством слой матросов, лодочников, перевозчиков и т. п. Наконец, на самом дне города, образуя своего рода люмпен-пролетариат, находился отряд бедняков (нищих), беглых, преступников. Подобное деление населения на категории свидетельствует о том, что социальное расслоение и имущественная дифференциация довольно далеко зашли во вьетнамских городах к началу XIX в.
|
|
Сложившиеся в конце XVIII — начале XIX в. условия открывали благоприятные перспективы для роста городских поселений, их эволюции к развитому городу, расширения и экономического укрепления столичных и портовых центров, развития в городах ремесла и торговли, зачатков капиталистического способа производства.
В целом же вьетнамский город, хотя товарно-денежные отношения в стране достигли довольно высокого уровня, оставался в середине XIX в. феодальным городом. Развитие ремесла и торговли в нем не пошло дальше зарождения первичных элементов капитализма в форме простой кооперации и мануфактуры, слоя наемных рабочих.
Глава 3
ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА
|
|
Во внешней политике вьетнамского государства первой половины XIX в. можно проследить три основных направления.
Активную политику вьетнамское феодальное государство проводило в этот период в отношении своих непосредственных соседей на Индокитайском полуострове — двух лаосских княжеств Вьентьян иЛуангпрабанг и Камбоджи, за влияние на которые Вьетнам вел непрерывную борьбу с Сиамом.
Правящая верхушка проводила линию на поддержание и укрепление связей с феодальным Китаем.
В отношении стран Запада Вьетнам осуществлял по большей части изоляционистскую политику.
Столь неодинаковый подход к различным региональным направлениям вьетнамской внешней политики этого периода имеет свое объяснение как в плане социально-экономических условий, которые сложились в стране в первой половине XIX в., так и в плане международного положения Вьетнама. Что касается последнего, то немаловажное значение при этом имели искаженные представления вьетнамских правителей о месте Вьетнама в мире, а также те традиционные, веками существовавшие стереотипы, которые характеризовали отношения стран в этой части тихоокеанской Азии.
Иллюзорное представление о месте Вьетнама в мире культивировали сами Нгуены, когда они, копируя китайский образец, также объявляли себя то Срединной империей — Чунг куок, то Поднебесной, по отношению к которой все остальные народы и государства были варварской периферией. Варварами считались и европейские страны. Достаточно упомянуть, что среди 13 стран, которые император Вьетнама Зя Лонг официально объявил своими данниками в 1815 г., помимо действительных данников — Камбоджи, Вьентьяна, Луангпрабанга, Чанниня и двух небольших княжеств Тхуиса и Хоаса — значились Бирма, Франция и Англия[707]. В 1816 г. Зя Лонг отозвался об Англии как о «маленьком варварском государстве», и даже в 1845 г., после поражения, которое нанесла Англия Китаю в «опиумной» войне 1840 — 1842 гг., что свидетельствовало о ее мощи, император Тхиеу Чи и его приближенные квалифицировали подарки английского короля как дань[708]. На практике, однако, политика Нгуенов была гораздо более прагматичной, чем следовало из подобных деклараций, и, как указывалось выше, вьетнамские власти осуществляли дифференцированный подход к разным странам, учитывая те конкретные реальности, с которыми им приходилось сталкиваться.
|
|
Например, на вьетнамско-китайские отношения первой половины XIX в. определяющим образом влияло то обстоятельство, что в Цинской империи назревал глубокий внутренний кризис, выразившийся, в частности, в усилении феодальной эксплуатации крестьян, в росте антифеодальных и антиманьчжурских движений, в разложении бюрократического аппарата и неспособности отсталой армии обеспечить безопасность государства, над которым нависла угроза вторжения капиталистических держав. В таких условиях цинский двор стремился сохранить в лице Вьетнама дружественного соседа, который мог бы сыграть роль государства-буфера. К тому же еще очень свежо в памяти цинских феодалов было то поражение, которое потерпели армии маньчжурского императора Цянь Луна, совершившие агрессию во Вьетнам против Тэй-шонов всего десятилетие назад. Поэтому позиция цинской дипломатии отличалась в этот период невмешательством как во внутренние, так и во внешние дела Вьетнама. Цинский император охотно поддерживал всякого реального обладателя власти, согласного сохранять традиционные отношения с Китаем, признавая номинально свое вассальное положение.
|
|
Правители Вьетнама, где в первые десятилетия XIX в. происходило восстановление и укрепление феодального режима, расшатанного крестьянской войной Тэйшонов, тоже были заинтересованы в поддержании мирных отношений с северным соседом.
Возросшая активность западных держав (хотя в начале века и не угрожавших Вьетнаму) побуждала вьетнамскую правящую верхушку искать защитника в лице Китая. В глазах вьетнамских феодалов цинский Китай продолжал оставаться олицетворением могущества и силы.
Положение Вьетнама на Индокитайском полуострове в первой половине XIX в. определялось в основном соперничеством с Сиамом за влияние на окружающие государства. Феодальная внешнеполитическая доктрина двора Нгуенов рассматривала соседние страны как буфер, как щит, прикрывающий сам Вьетнам от удара со стороны внешних сил, прежде всего Сиама. Именно поэтому феодальные власти Вьетнама с готовностью откликались, например, на призывы о помощи, идущие от враждующих между собой группировок камбоджийского двора, и поддерживали ту из них, лояльность которой в дальнейшем была гарантирована.
Что касается самих этих стран, то они, как правило, объявляли себя вассалами и Сиама и Вьетнама одновременно. Степень реального преобладающего влияния двух соперников в зависимых странах в разное время не была одинаковой. Соответственно менялся и сам характер вьетнамо-сиамских отношений: добрососедские в самом начале XIX в., они становились откровенно враждебными по мере укрепления империи Нгуенов и перерастали в конце концов в войны из-за влияния в Лаосе и Камбодже.
Вьетнамо-бирманские связи в этот период носили спорадический характер и имели место по инициативе Бирмы. Немногочисленные посольские миссии из Бирмы направлялись главным образом в затруднительные для этой страны моменты, когда она искала союзников в борьбе со своим традиционным противником — Сиамом. Именно такую цель преследовало, в частности, бирманское посольство 1823—1824 гг.[709].
Нгуены были хорошо осведомлены о ситуации в странах Юго-Восточной и Южной Азии. Вьетнамские купцы и должностные лица часто бывали в уже захваченных европейцами странах: Сингапуре, Индонезии, на Филиппинах, в Индии. Индию, где позиции европейских колонизаторов были особенно сильны, во Вьетнаме называли «Тьеу тэй» — «малый Запад». В Сингапуре проходили практику учащиеся школы переводчиков «Куан ты зить». Именно в этих странах вьетнамцы знакомились с образцами западной военной техники, к которой проявляли большой интерес, а также с тактикой морского боя Великобритании, чей приоритет в этой области во Вьетнаме признавали и чей опыт стремились использовать[710].
Что касается политики по отношению к странам Запада, то ее шо преимуществу изоляционистский характер был обусловлен рядом факторов.
Прежде всего в этой связи следует указать, что стремление оградить Вьетнам от контактов с Западом представляло собой реакцию на экспансию западных колониальных держав, которая начала заметно активизироваться с начала столетия. Захватническая политика Англии в Индии, Бирме, Сингапуре, первая «опиумная» война в Китае побуждали феодальные правящие круги Вьетнама искать способы защиты от этого натиска. Свое спасение от западной угрозы вьетнамские феодалы видели в ограничении, а в отдельные периоды в пресечении отношений с западными странами по всем линиям.
Вместе с тем первые же контакты с Западом показали, что традиционная практика международных отношений вьетнамского государства находится в резком противоречии с нормами международных отношений, которые капиталистический мир столь активно навязывал в это время таким странам Востока, как Китай, Япония или Въетнам.
Достаточно сказать, что во Вьетнаме, так же как и в Китае, не было специального внешнеполитического ведомства. Решение всех вопросов, связанных с иностранцами, было исключительной прерогативой императора. В конце 30-х годов была учреждена специальная служба экстренного оповещения императора о всех европейских судах, прибывающих во вьетнамские воды[711].
Посредниками между императором и иностранцами выступали чаще всего ведомство обрядов (бо ле) и палата тхыонг бак, наделенные самыми разнообразными функциями помимо внешнеполитических.
В 1836 г. при тайном совете (ко мат) были сформированы два бюро — Северное и Южное (Бак тьионг кинь и Нам тьионг кинь). Северное бюро отвечало за оформление документации, связанной с Китаем. В компетенцию Южного бюро входили отношения с южными соседями, а также контроль за деятельностью европейских купцов. Однако и эти органы не были внешнеторговыми в полном смысле этого слова, т. е. помимо указанной работы они выполняли многообразные функции, связанные с внутренними делами соответственно северной и южной частей страны[712].
Между тем западные державы предпринимали бесцеремонные попытки «открыть» страны Востока для торговли, добиться разрешения для пребывания и деятельности коммерсантов и миссионеров, учредить постоянные дипломатические представительства и создать для взаимоотношений договорную основу; последняя была призвана обеспечить стабильность отношений и закрепить привилегии, которых домогались западные партнеры. Эти попытки встречали сопротивление двора и высшего чиновничества, видевших в предотвращении контактов с Западом средство избежать вторжения чуждой и поэтому опасной системы взглядов и отношений. Основу политики изоляции составляла социально-экономическая отсталость вьетнамского общества; феодальный характер экономики и общественных отношений способствовал импульсам к самоизоляции от внешнего мира. Правители Вьетнама, представлявшие свою страну с ее богатыми естественными ресурсами как замкнутую систему, самостоятельно обеспечивавшую свои основные потребности, не видели необходимости в широких и стабильных международных контактах.
Император Минь Манг заявлял в 1835 г.: «Мы посылаем военные корабли в разные страны для того, чтобы познакомиться с морскими путями и обстановкой, а не потому, что ищем выгоды. Если говорить о выгоде, то не в товарах испытывает нехватку наша страна и мы не нуждаемся ни в чем, что надо было бы искать далеко»[713]. На самом деле Запад обладал и тем, что Нгуены при всей своей ксенофобии высоко ценили и хотели использовать. Речь идет прежде всего о западной военной технике, которую Нгуены охотно покупали. Английский порох был объявлен ими лучшим в мире. В конце 30-х годов во Вьетнаме была предпринята попытка скопировать двигатель парохода, купленного в Европе. Однако без консультаций с западными специалистами она окончилась неудачей. К 1840 г. у Нгуенов было три парохода, но все они были западного производства[714].
Было бы неправильным считать, что Нгуены вовсе отказывались торговать с Западом. Умеренная торговля в специально отведенных портовых городах, не имеющая продолжением установление дипломатических отношений, закрепленных договорами, предоставление всем западным странам равных возможностей в отношении торговли — вот те принципы, на которых строили свои отношения с Западом Нгуены в первой половине XIX в. Однако надо сказать, что при дворе Нгуенов имелась группа крупных сановников, олицетворявших ультраконсервативное направление, которые выступали за абсолютную изоляцию Вьетнама от Запада,, за политику «закрытых дверей», В торговле с Западом они усматривали «путь проникновения варваров» в страну. «Нам надо: прежде всего закрыть двери, не разрешать им приезжать, отгородиться от них наглухо, чтобы им негде было про нас выведывать...» — такую политику предлагали Минь Мангу в 1840 г. его ближайший советник Ву Дык Кхюе и др.[715].
Нежелание Нгуенов допустить во Вьетнам иностранцев может 'быть объяснено боязнью нарушить изоляцию Вьетнама, которая была первым условием сохранения старых порядков в стране. Вторжение «извне» вьетнамские феодальные власти прямо связывали с возможностью возникновения внутренних смут. В то же время, понимая неизбежность контактов с западными странами, Нгуены в 1836 г. основали специальную школу «Куан ты зить», где молодые люди приобретали специальность переводчика.
Характерно, однако, что вместе с тем были приняты меры, чтобы школа не превратилась в канал проникновения в страну чуждого образа мысли. Столь велико было внимание к этому аспекту дела, что сам император счел необходимым дать соответствующую установку: «Страна наша продолжает следовать учению Мэнцзы и Конфуция, и необходимо всемерно оберегать юношей от растленного влияния заморских учений, под которое они, зная язык, так легко теперь могут подпасть»,— подчеркивал Минь Манг. В качестве примера Минь Манг часто напоминал придворным о той «неприятной метаморфозе», которая произошла с его братом принцем Ань Зюе, побывавшим с епископом Адранским во Франции, после чего потом было трудно вытравить из него «западного человека»[716].
Таковы основные направления и характерные черты внешнеполитической деятельности династии Нгуенов во Вьетнаме в первой половине XIX в.
Теперь рассмотрим отношения вьетнамского государства с отдельными странами.
Вьетнам и Китай
Придя к власти, Нгуен Ань, принявший имя Зя Лонга, стремился восстановить и укрепить традиционные отношения с цинским двором.
Уже в мае 1802 г. Зя Лонг снаряжает посольство Чинь Хоай Дыка с «данью» в Китай[717]. Однако, будучи уже фактически хозяином всей страны, осторожный Зя Лонг еще не решается запрашивать инвеституру. Этому посольству было поручено лишь вернуть цинским властям печать данника и книгу с инвеститурой, которые были в свое время даны в Китае сыну Куанг Чунга и захвачены Нгуен Анем при взятии Хюэ (1801 г.). Это же посольство везло для выдачи китайским властям партию пиратов и беженцев из Китая, а также письмо Зя Лонга маньчжурскому императору, подтверждавшее статус Вьетнама как данника Цинской империи. Посольство Чинь Хоай Дыка имело также поручение сообщить китайским властям о желании Зя Лонга установить традиционные отношения с Китаем[718]. В конце 1802 г. Зя Лонг приступил к снаряжению в Пекин миссии, в задачу которой уже входил запрос инвеституры на правление, а также разрешения на смену названия страны. «Дань», которую везло с собой посольство Ле Куанг Диня, состояла из драгоценного растения кинам, различного рода шелковых и газовых тканей и не включала золота и серебра. В Гуанси к Ле Куанг Диню присоединилось прибывшее туда раньше посольство Чинь Хоай Дыка. Оба посольства были доставлены в столицу и приняты со всеми почестями.
В 1803 г. император Китая отдал приказ выдать Зя Лонгу инвеституру и печать данника. В начале 1804 г. инвеститура была торжественно вручена Зя Лонгу. Одновременно были обнародованы два указа китайского императора — о дани и о названии страны[719]. Что касается дани, то порядок ее вручения остался таким же, как при Тэйшонах. Вьетнам должен был посылать даннические миссии каждые два года и освобождался от включения в состав дани золота и серебра. Дань, ограничивавшаяся лекарственными травами, слоновой костью, рогами носорога и шелком, становилась чисто номинальной[720].
Что касается изменения названия страны, то известно, что Зя Лонг требовал у китайского императора санкционировать замену названия Аннам (Аньнань), что означало «умиротворенный юг», на Намвьет (Нань Юэ), которое символизировало бы объединение севера и юга, завершенное Зя Лонгом. Однако маньчжурский император не согласился выполнить эту просьбу, так как усматривал в этом скрытую претензию на территорию провинций Гуандун и Гуанси, входивших в древний Намвьет. Зя Лонг неоднократно повторял свое требование, угрожая, что в случае отказа он не признает себя вассалом, т. е. разорвет дипломатические отношения. Перед такой угрозой маньчжурский император пошел на компромисс и предложил название «Вьетнам» (Юэ Нань)[721]. Новое название страны — «Вьетнам» — было провозглашено в торжественной обстановке в династийном храме предков в 1804 г.
В 1806 г. Зя Лонг объявил себя императором, окружив свою особу ореолом «величайшего лица вселенной», равноценным ореолу цинского императора. С цинским Китаем же на протяжении своего правления Зя Лонг поддерживал ровные отношения, регулярно направляя ко двору маньчжурского императора даннические миссии.
Преемники Зя Лонга — Минь Манг, Тхиеу Чи и Ты Дык — не выходили в своих взаимоотношениях с Китаем из традиционных рамок. Получив из Пекина инвеституру на правление, они продолжали в соответствии с установленным порядком посылать даннические миссии.
Зя Лонг, Минь Манг и их преемники весьма внимательно подходили к выбору членов миссий, направляющихся в Китай, и не только из престижных соображений: Нгуены смотрели на посольские миссии как на источник сведений о могучем соседе. Когда вернувшиеся в 1821 г. из Китая послы ничего не могли рассказать о положении в стране, Минь Манг издал указ посылать в Китай только просвещенных людей[722]. В составе посольства 1824г. по случаю 50-летия Даогуана был уже Фан Хюи Тю, один из образованнейших людей Вьетнама своего времени[723].
Однако, чем больше времени проходило от начала правления очередного вьетнамского монарха, тем практика посольских миссий все больше становилась рутиной, на которую сами послы подчас смотрели как на средство личного обогащения. Так, в 1832 г. Минь Манг, интересуясь положением в Китае, просил послов за любую цену купить в Китае книги, которые «чиновники в Пекине пишут и хранят дома, не осмеливаясь их печатать, так как затрагивают в этих книгах царствующую династию Цин»[724]. Как выяснилось, послы вернулись с огромным личным багажом, в то время как их дневники оказались пустыми. Невыполненным оказался и наказ Минь Манга о книгах.
По этому поводу в адрес ведомства церемоний поступил специальный указ Минь Манга, в котором говорилось:
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 166; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!