Военный Совет. Нота в Храм. Письмо в Галицию.
Приключение Крапивы (Часть 8 Время битв, 2009 год по времени Опорного)
Дневник леди Крапивы
Легкий белый полог шевелился под ветром, бросая изменчивые тени внутрь шатра. Тени скользили, тени с любопытством пробирались по шелковым подушкам обширного низкого ложа, гладили пушистый мех разбросанных одеял. Большой сундук темного дерева, украшенный серебряными накладками, строго взирал на их мельтешение. Тени оглаживали его глянцевые бока, касались ручек деревянных кресел, пузатых бутылок с вином, массивных кованых подсвечников.
Шаловливый солнечный блик скользнул к стойке с оружием и испуганно отпрянул. В ней располагались лишь двое пустых ножен, размерами, приличествующими для мечей-бастардов, но без клинков. Внутри ножен гнездилась тьма, и она не допускала фамильярности. Испуганная солнечная тень сбежала к своим собратьям, которые затеяли веселую игру с хрустальном кубком на столе, отражаясь радугой от его многочисленных граней.
Посередине шатра на низеньком табурете сидела молодая женщина. Перед ней на столе была разложена бумага, стояли пузатая чернильница, блюдо с вишнями и кубок с водой. Женщина писала. Иногда она останавливалась, пила воду из кубка, и вновь продолжала свою работу, - и тогда из-под пера ползли черные аккуратные строчки.
Ее рыжие волосы, собранные в высокий хвост на макушке, покачивались в такт движениям. Когда она склонялась над бумагой, то ее висок щекотал выбившийся рыжий локон, и женщина задумчиво засовывала его за остренькое ухо, где непослушная прядь держалась недолго, и выскальзывала вновь. Кожа женщины имела слегка зеленоватый смуглый оттенок, и полотняное светло-желтое платье лишь подчеркивало его. Узкие рукава она поддернула так, что обнажились загорелые локти. Пышная юбка едва прикрывала ее лодыжки, и женщина за письмом изредка пошевеливала пальцами ног, зарываясь в длинный ворс ковра, расстеленного на полу.
|
|
|
Леди Крапива написала в своем дневнике: «В небе бесновался дракон…» и остановилась. Она прикрыла глаза, чтобы вспомнить произошедшее более точно, и перо в ее руках замерло, но вскоре вновь поползло по бумаге:
«Битва у Трех холмов продолжалась. Под высоким летним небом звучали хлопки выстрелов, лязг мечей, боевые кличи, крики раненых. Изредка шум схватки прорезали короткие пулеметные очереди. Дорога, пролегавшая между холмами, была взрыта воронками от снарядов, усеяна трупами и поваленными деревьями. Местами от завалов поднимался густой сизый дым. С дороги в сторону холмов бежали бойцы. Сверху были видны их головы, покрытые шерстью, и звериные уши.
Рядовые бойцы-оборотни, облаченные лишь в килты, сжимая в руках мечи, секиры, сабли, штурмовали эльфийские позиции на холмах, повинуясь нескончаемой брани своих офицеров. Тех нетрудно было опознать по непременным, хотя и разномастным, мундирам. Командиры ликантропов становились первой добычей эльфийских стрел. А пулеметные очереди демократично косили всех без разбора. Но все же оборотней было слишком много, а по дороге подходили все новые их отряды. И теперь у вершин холмов ликантропы сошлись с эльфами в рукопашной схватке. Оборотни еще надеялись на победу, они еще могли победить.
|
|
|
Все изменилось мгновенно, когда в небе, где эльфийские наездники на грифонах пытались сдержать Серебряных всадников, появился дракон. Ящер налетел на Серебряных, как коршун падает на цыплячий выводок. Дракон уничтожал всадников быстро и безжалостно – жег огненным дыханием, бил крыльями, рвал когтями. Их сопротивление лишь увеличивало его ярость, и, казалось, вливало новые силы. Если кому-то из Серебряных всадников и удалось спастись, то мне об этом неизвестно. Очистив небо от противника, дракон устремился к земле, сопровождая свои последние - изломанные и окровавленные - жертвы. Стремительно скользя в воздухе, ящер прошелся струей огня по полю битвы. Урочище Три холма запылало. Все, кто находился на земле, бежали прочь. В этом не было ничего постыдного. Любой, обладающий хоть малой толикой инстинкта самосохранения, стремился оказаться как можно дальше от разъяренного химера.
|
|
|
Слава богам, что лорд Нукумасалетьен возвратился в Дубовую крепость. Его твердая воля и разумные приказы не дали отступлению наших войск перерасти в бегство. Не то оборотни. Ликантропы мчались в панике, куда глаза глядят, лишь бы подальше от рассвирепевшего дракона. Самые глупые бежали в сторону столицы. Мы их не преследовали – не было ни сил, ни смысла. Битва завершилась.»
Леди Крапива отложила перо и задумалась: «Насколько тонка была грань, отделившая победу от поражения. Я не уверена, что даже вожди, Хаука и Тэкиайнен, согласились бы со мною. Верно, что мы сделали все для победы, и оплатили победу кровью и жизнями. Мы рискнули. Поражение, смерть и плен прошли совсем рядом. И если бы не неслыханная удача, которой не ждали и на которую не надеялись…. Наше спасение, наша победа была чудом. Я ясно слышала в вышине стук от броска небесных костей. Наверное, бог Грани бросил свой благосклонный взгляд в нашу сторону, и выпала нам удача. Жизнь продолжалась, и следовало задуматься, как жить дальше.»
|
|
|
Леди Крапива поправила непослушный локон, и вновь взялась за перо: «Эльфы вернулись в Дубовую крепость. Таково было напряжение сил в этой битве, что вернувшиеся воины падали и засыпали от усталости, не успев донести до рта ни питья, ни еды. Многие были ранены, и Дубовая крепость напоминала не то лазарет, не то сонное царство. Мне опять вспомнилась детская сказка о Спящей красавице. Я вспоминала ее два года назад, когда эльфийский клан покидал Озерный замок. Там тишина и запустение царили в древних стенах, и можно было целый день бродить в парках и залах, не встретив никого из сородичей. В то время мысленно я сравнивала Озерный замок с уснувшим дворцом принцессы из сказки. И наш теперешний приют, маленькая древесная крепостица на берегу озера Эно, снова напомнила мне о ней. Вот только здесь спали воины после битвы. А женщины готовили еду и ухаживали за ранеными, обнимали мужей, отцов и сыновей, пришедших с поля брани, и плакали над теми, кто уже никогда не вернется домой.»
Уход Хауки
В подземных залах Дубовой крепости солнечные лучи, падавшие сверху, казались колоннами света. Каменные стены терялись в полумраке, и приглядевшись, видно было, что их отделка – дело будущего. Несколько десятков низких коек были заняты ранеными. По залу ходили женщины - разносили лекарственное питье, некоторые присаживались рядом с койками, чтобы поговорить или применить простенькую успокаивающую магию. Разговоры звучали в полголоса, зал был наполнен шепотом, бормотанием, стонами тяжелораненых.
Меня тронули за плечо. Мальчик сказал, что у входа в госпиталь меня ожидает лорд Каармэ. Я удостоверилась, что мой наговор подействовал, поднялась и пошла к выходу. В проеме, выходящем на широкую винтовую лестницу, меня ждал лорд Старик, как его прозвали за глаза, а еще его называли лорд Паук и Тишайший убийца. Впрочем, никто не осмелился бы назвать так в лицо главу Службы безопасности Озерного дома. Вы когда-нибудь видели старого эльфа? Каармэ был стар не только по счету прожитых лет, но еще и обликом своим он избрал дряхлого старца с седыми волосами, морщинами на лице, вздувшимися венами под тонкой белой кожей рук. Даже мне приходилось делать усилие, чтобы помнить, насколько этот облик обманчив. Каармэ был одним из лучших фехтовальщиков Дома, и мне доводилось видеть, как он раз за разом с легкостью одолевал в поединке более молодых противников. Каармэ мог работать сутками, не помышляя о сне и еде, когда другие мужчины и женщины, падали от усталости.
У него была страсть к украшениям. Драгоценные перстни блистали на старческих пальцах, богатое ожерелье обрамляло шею, роскошный кафтан облекал худощавую фигуру. Язвительность лорда Каармэ делала его опасным собеседником. Лорд Старик держал себя надменно и прямо с кем угодно. Но если ему было что-то нужно, то он становился хитрым и скользким как змей.
Видно, что-то важное произошло, если лорд Каармэ сам пришел ко мне, и даже соизволил ожидать меня. И когда я пришла, то надменный, язвительный лорд Старик замер в молчании, смотря в пол, и лишь его белые узловатые пальцы непрерывно сплетались и расплетались, постукивая перстнями.
Я сразу поняла, что случилась беда, и первым моим страхом был страх о муже и о сыне. Я с тревогой заглянула ему в лицо, не осмеливаясь спросить: «Что? Кто?»
И не готова была услышать:
- Хаука.
Каармэ казался особенно старым в этот миг. Все его великолепное презрение к окружающим ушло, как уходит вода с отливом, обнажая морское дно. Казалось, что даже его любимые драгоценности – кольца и ожерелья - потускнели. Он стоял, ссутулившись, и ответил мне, глядя в землю:
- Хаука уходит. Владычица-Мать, позволь ему уйти с миром!
И, словно устыдившись своей просьбы, повернулся и начал тяжело подниматься по лестнице. Я устремилась следом.
По каменным ступеням мы поднялись к выходу из подземной цитадели. Каарммэ шел, вздернув голову, шествовал, заставляя встречных расступаться в почтительном приветствии. Я, поспевая за ним, приветливо кивнула эльфам, которые несли стражу у врат подземной крепости, и проследовала вслед за Каармэ наружу, между каменных колонн, в распахнутые по случаю жаркого летнего дня массивные двери.
Выход был обращен в сторону леса, чтобы защитить жилище от бешеных ветров, дующих с озера в межсезонье. После подземного сумрака солнце ослепило глаза, и жара обволокла тело. После запахов госпиталя – крови, травяных настоев и благовонных курений – свежий воздух наполнил мою грудь. Ветви деревьев, служивших стенами крепости, – дубов, рябин и яблонь – раскачивались под ветром, дувшим с озера. К запаху летней листвы примешивался дым костров и ароматы жареного мяса. И лишь когда ветер стихал ненадолго, то в ноздри ударял запах пожарища. Во внешней древесной стене крепости виднелся уродливый пролом, оставленный настойчивым, но безуспешным штурмом оборотней. Изнутри он казался небольшим – дыра в кронах деревьев, обрамленная обожженными ветвями. Но я осматривала его снаружи – там, под ударами ликантропских пушек и огненных шаров, наружные дубы стен были разрушены чуть не вполовину своей высоты.
Каармэ вел меня к поврежденной стене. Я заметила, что многие эльфы, которым сегодня положено было работать там, собрались внизу и провожали нас внимательными взглядами. Мы вошли во внутреннюю галерею. Здесь к нам с Каармэ присоединился Железный хвощ, лучший из наших магов. Он невнятно буркнул приветствие и зашагал рядом.
Мы поднялись по лестнице и вступили на Ярус крон. Здесь чернели обожженные и расщепленные стволы. Запах гари усилился. Вместо кружевного плетения ветвей – зияющий выжженный пролом. И одинокий эльф на фоне пожарища.
- Вот, - прошептал Каармэ, остановившись, - Вот мой ученик. Он ушел сюда еще ночью, принял семя дерева смерти. Боялся, что остановлю. А его решение было как сталь клинка. Страх и отвага. Талантливый, беспокойный, самоуверенный, - так я о нем думал. Как я ошибался! Слишком верный, слишком слабый… Не слабый, нет… Сильный, но хрупкий. Сломался. Победа его сломала. Я узнал утром… Не смог связаться с Нукумой, а Владычица Сой отказалась меня принять… Отпусти его, Мать!
Я уже не слышала, что он говорил. Все мое внимание было обращено в сторону одинокой фигуры. Хаука стоял, вжавшись спиной в щепы сторожевого дуба. Он был очень бледен. Его пальцы, белые-белые, мертвой хваткой вцепились в раненое дерево. Лучшая одежда мягко облегала его тело. Меч и кинжал лежали у ног. Его взгляд неотрывно был прикован к дальнему лесу, а челюсти сжаты настолько сильно, что рот казался тонкой линией на бледном лице.
- Хаука, - окликнула я его негромко.
Эльф не шелохнулся. Я была не уверена, что он еще слышит нас, и понятия не имела, чем привлечь внимание обреченного.
- Хаука! – я позволила себе проявить интонации голоса Власти, - Взгляни на то, что ты совершил!
Эльф медленно повернул ко мне лицо. Глаза казались черными от расширенных зрачков. Не надо быть эмпатом, чтобы видеть его чувства на застывшем лице: боль, гнев, стыд, гордость. Я ощущала себя мерзко от того, что прикасаюсь к его душевной ране, как палач, который длит муку умирающего. Но мне надо было, чтобы он меня услышал, чтобы успеть сказать то, для чего позвал меня Каармэ:
- Вот крепость, которую ты строил и защищал. Вот сородичи, которые живы и свободны благодаря тебе, вождь…
Я говорила, и понимала, что это не то… Рядом слегка шевельнулся Железный Хвощ и бросил недоумевающий взгляд в сторону Каармэ. Я смешалась…
- Я, Крапива, клянусь, что передам Владыке твою просьбу… - эти слова прозвучали неуверенно, и даже жалко. Рядом скрипнул зубами Каармэ. Но глаза Хауки уже вцепились в мое лицо – боль, отчаяние, надежда. И я поняла, что он не отпустит меня, пока я не отпущу его, и новые слова приходили ко мне, рожденные этим знанием:
- Я, Мать клана Озерной ветви, дозволяю тебе уйти из жизни, и буду твоей заступницей перед лицом военного вождя Озерного дома и Владыки Озерного дома. Твои ошибки прощены. Твои заслуги сохранятся в памяти. Мир тебе, сородич.
С каждым моим словом стыд и гнев отступали от его души и исчезали с его лица. Я на мгновение запнулась, и добавила:
- Ты имеешь право умереть быстро.
Он понял. То ли улыбка, то ли слова прощания попытались сорваться с судорожно сведенных губ. Я, Каармэ и Железный хвощ застыли, давая ему последнее мгновение, ожидая лишь знака от него, чтобы нанести удар милосердия. Но комендант Дубовой крепости был силен духом. Он уже не мог говорить, но меня и моих спутников достигла его мысль-прощание, облаченная в форму стиха:
Зеленая листва мой путь,
Но корни - в сердце.
Остановилось…
Мыслеречь прервалась, и тело эльфа замерло, оставшись висеть на щепах изломанного дерева.
- Кончено, - прошептал Каармэ.
Я в растерянности опустилась на колени перед мертвым. «Зачем, зачем, зачем?» - стучало в висках, - «Что можно сказать, когда уже ничего не исправить?» Но я все же заговорила:
- Я помню тебя, Хаука, и буду помнить, пока живу. Я помню, что ты первым поддержал лорда Нукумасалетьена после смерти Владыки Сухого листа, когда по просьбе своей матери, Владычицы Нерхи, мой супруг решительно для прочих, и, терзаясь сомнениями в душе, взял власть в Озерном доме, чтобы хранить ее и передать своему младшему брату. Ты был верным помощником Нукумы и во время исхода из Озерного замка, и во время строительства Дубовой крепости. Хаука, комендант Дубовой крепости, ты нес бремя власти и ответственности, пока лорд Нукума шел своим трудным путем вдалеке от дома. Ты возглавил оборону Дубовой крепости, и собирался умереть, прикрывая спасение женщин и детей, если бы победа склонилась к противнику. Но мы же победили! – голос мой сорвался, - Так почему, зачем эта нелепая смерть?
Мне ответил Каармэ, который стоял рядом, не отрывая взор от замершего тела:
- Он сделал все для спасения Дома и своей чести. На его месте любой поступил бы также. Спасибо тебе, мальчик мой, мой ученик. Ты выбрал смерть, чтобы не коснуться недозволенного.
Я в ужасе посмотрела на Каармэ, понимая, что не смогла бы переубедить Хауку, даже если бы он сейчас был жив. Слишком велика сила традиций. Высокий эльф нес свое бремя как вину, и она сломала ему хребет. Если бы он хоть немного был альвом! Но он был высоким эльфом по праву рождения и в силу воспитания. И не было для него другого выхода…
- Нет ни горя, ни радости, нет ни смерти, ни бессмертия… - начала я литанию.
Одежда мертвого эльфа окрасилась кровью, когда острые ростки дерева смерти пробили его кожу в десятке мест. Я не хотела видеть, как хищная зеленая поросль пожирает знакомые черты, и ушла, чтобы завтра вместо тела Хауки найти на этом месте маленькое колючее деревце, вцепившееся корнями в разлом сторожевой дубовой стены.
Военный Совет. Нота в Храм. Письмо в Галицию.
- Леди Крапива, военный вождь вернулся в крепость и призывает Вас на совет.
Вестник застиг меня в госпитале. Можно было воспользоваться подземным коридором, но я предпочла подняться наверх, чтобы переодеться в своем шатре. Если Нукума не прислал вызов по каналу, значит дело не срочное. Я не видела своего супруга и повелителя уже трое суток, с тех пор, как он ушел в холмы, чтобы искать раненых и хоронить павших. И вот он вернулся. Мне хотелось встретить его нарядной, не в повседневном платье, пусть даже и на заседании Совета.
Переодевшись, я направилась в башню Озерных врат, в подземных помещениях которой разместили командный пункт, с тех пор как крепость подверглась осаде со стороны оборотней. Мои шаги гулко разносились по коридору. Слегка запыхавшись, я потянула на себя массивную дубовую дверь, и проникла в зал.
Сам зал не был еще украшен изысканной резьбой, характерной для эльфийских построек. Лишь грубые наметки по стенам обозначали будущие колонны и арки. Крепость продолжала расти внутрь, в каменное чрево холма, и для украшений будет время после. Однако, удобная деревянная мебель – столы и кресла, вышедшие из под рук эльфийских резчиков по дереву, - делали штаб уютным.
Я застала любопытнейшую картину. Полевые командиры Венеанкурэ и Тэкиайнен, слегка осунувшиеся и запыленные после долгой дороги, сосредоточенно делали вид, что они отдыхают. Получалось у них плохо. Некоторая скованность их поз, опущенные взгляды и упорное молчание изобличали обратное.
Сэр Кай, сменивший облик дракона на более привычное нам человеческое обличье, тоже присутствовал на Совете. Кай лучился самодовольством. Ну еще бы! Он стал главным героем битвы, принесшем нам победу. Он лукаво подмигнул мне над бокалом вина, впрочем, тоже молча.
Молодой эльф по имени Василек, недавно назначенный главой отдела связи, изображал бурную деятельность за такткомом. Судя по напряженной спине и алеющим ушам, вождь с ним уже переговорил.
Лучший из наших магов – Железный хвощ – даже и не повернулся в мою сторону. Он мрачно смотрел, как Каармэ стоит навытяжку перед лордом Нукумой.
Лорд Нукумасалетьен, которого на людском языке называют Спящий-в-листве, глава клана Озерной ветви и военный вождь Озерного дома, а также мой нежно любимый супруг и повелитель возглавлял это собрание. Я с тревогой отмечала в его облике следы усталости от долгих его странствий. Он похудел. Черты лица заострились, но глаза сверкали яростно, как и прежде. Нукума покинул Дубовую крепость почти год назад во исполнение долгов, оставленных его отцом, покойным Владыкой Озерного дома. Ныне долг был оплачен, и Спящий-в-листве вернулся домой, и вернулся в разгар битвы. Я едва успела перемолвиться с ним парою слов, как он ушел в холмы, и возвратился лишь сейчас.
Лорд Нукума изволил хмуриться. Лорд Нукума, сидя сам, изволил держать на ногах советника Каармэ, который был старше всех здесь присутствующих, исключая разве что дракона Кая. А это значило, что вождь пребывает в гневе.
Мое явление не осталось незамеченным.
- А, вот и леди Крапива, моя любезная супруга! – Нукума отвесил в мою сторону официальный полупоклон, из которого следовало, что речь пойдет не о семье, - Мне помнится, что внешнюю политику Дома я оставлял на Вас и на лорда Каармэ. Вот уважаемый Каармэ молчит. Может быть, Вы объясните мне, как вам удалось довести наши дела до прямого военного столкновения с ликантропами?
- Драгоценный вождь, - я сделала глубокий реверанс, - потребовался год провокаций со стороны Правителя Раушена, и год наших усилий сохранить лицо, не вступая в драку. К сожалению, невозможно сберечь мир, если из двух спорящих только один склонен к миру. После казни нашего Голоса в Хурале Правитель Раушен не оставил нам пространства для маневра.
Спящий-в-листве хмуро кивнул, мне и Каармэ, жестом предлагая сесть. Сам же он вскочил и широко прошелся по зале, так, что шелковые полы его траурных одежд взметнулись вслед:
- Правитель Раушен неоднократно предсказывал мне неприятности, но впервые осмелился что-то предпринять… Я-то надеялся, что до дела у него никогда не дойдет. Он же все-таки побратим моего отца….
- Если бы Владыка Сухой лист был жив, то не допустил бы столь вопиющего оскорбления Озерного дома, – желчно заметила я, - Многие наши сородичи погибли, и невозможно простить…
- Невозможно изменить прошлое, – прервал меня Спящий, - Хотя есть легенда, что на Девятом уровне существует Песочный замок, где обитают Хозяева времени. Сам я лишь слышал о нем, и дороги туда не знаю. Посему обратимся помыслами к тому, что лежит перед нами, не гоняясь за призраками. Я вернулся, и я готов дать ответ хоть Раушену, хоть Хуралу, хоть всем оборотням вместе взятым. Раушен еще пожалеет, что затеял эту войну!
В словах Спящего выплеснулся его гнев, и в комнате ощутимо похолодало. Это сказалась его контузия, ледяная болезнь, вынесенная с Растекайса, - приступы неконтролируемой ярости, во время которых он способен был убить, и, к сожалению, случалось, что и убивал любого, попавшегося ему на глаза. Приступы случались редко. Но все мы, кто знал о них, с тревогой ловили признаки надвигающегося смертоносного гнева.
Впрочем, сегодня Нукума сдержал свою ярость и вновь заговорил холодно, но разумно и энергично:
- Первое, что мы сделаем, - это пошлем в Хурал ноту протеста. Записывайте!
Я подхватила перо и бумагу, и записала под его диктовку:
«Великий Ключник Храма, правитель Государства Народов Шестого уровня [1] , лорд Раушен! Кланы ликантропского народа!
Мы, Высокий Озерный дом, удивлены попранием наших прав и вероломным нападением войск ГНШ на цитадель Озерного дома. Мы, Озерный дом, заявляем, что не нарушали законов ГНШ, и обвинения в ином являются ложью и клеветой. Озерный дом требует, чтобы решение Хурала и правителя Раушена об объявлении вне закона эльфийских кланов было отменено Хуралом, а виновные были преданы той же участи, которая постигла голос Озерного дома. Если же наши условия не будут выполнены, то мы считаем себя свободными от обязательств перед ГНШ, и обещаем сами покарать виновников этого преступления, затронувших честь Озерного дома, а также уничтожить любого, кто явится с оружием в руках на земли Озерного дома.»
Нукума заразил нас своей яростью. Хотя мне и было понятно, что с таким требованием никогда не согласится Правитель Раушен, ибо оно привело бы к казни половины Хурала. Но жажда мести закружила голову, и у нас, собравшихся здесь, загорелись глаза. Даже Железный Хвощ, всегда флегматичный нынешний глава магов Дома, одобрительно кивнул. Что и говорить о полевых командирах, которые вскочили с боевым кличем на устах. Наш вождь и командир с улыбкой встретил эту бурю, а потом призвал нас к спокойствию.
- Хорошо, - продолжил Нукума, – Сделайте десяток копий и отправьте с наездником в Храм. Связисты пусть пошлют ноту главам кланов.
- Нам нужны союзники, - заметила я, - Звездные волки могли бы стать таковыми.
- Возможно, возможно, - проговорил Спящий, расхаживая по залу, - Я поговорю с Седым…
- И еще Галиция, - продолжила я, - Я подготовила вариант письма Великому князю. Взгляните, вождь и любезный супруг.
Нукума взял лист бумаги, где было изложено послание.
- Неплохо, - сказал он после изучения письма, - подправим здесь и здесь, - Перо в его руках запорхало над бумагой. Документ гласил:
«Великий князь Галиции! В свое время между Великим Княжеством Галиция и Высоким Озерным домом был заключен договор о мире и взаимопомощи. В настоящее время против Озерного дома развязана война со стороны Государства ликантропов, которое вероломно напало на цитадель Озерного дома, используя надуманные поводы и не вступая в переговоры ни с наследником Сухого листа, ни с военным вождем.
Во исполнение взятых Галицией на себя обязательств Мы просим и требуем прекратить военную помощь ГНШ, а именно: поставку оружия и техники, военнослужащих и специалистов, продовольствия и иных товаров. Защищая Озерный дом, Мы вынуждены уничтожать любые военные силы, напавшие на Нас. Однако, проявляя добрую волю, Мы воздержимся от действий, в которых могли бы пострадать граждане иных государств, до Вашего ответа. С момента получения этого письма Мы предоставляем Вам трое суток на вывод своих граждан и вассалов с территории ГНШ.
Если Вы, Великий князь, проявите верность договору и добрую волю, то Вы можете выступить посредником на мирных переговорах между Озерным домом и ГНШ, что привело бы к снижению числа жертв в этой войне.
Военный вождь Высокого Озерного дома, лорд Нукумасалетьен.»
- Как будет доставлено это письмо? – заинтересовался Железный Хвощ.
- Пусть наше посольство в Глючном отправит его халфорочьей почтой. Теперь следующее. Пока мы будем ожидать ответа с той или другой стороны, нам необходимо обновить запасы маготехнологического оружия. Пусть Альдор сделает заказ в ДВАК[2] от моего имени.
- Оружие стоит дорого. Если не трогать счета Сухого листа в дварфийском банке, то нам почти нечем будет расплачиваться, - заметил Каармэ.
- Нам не так много и нужно – десяток зарядов к ракетной установке. Сами ракетницы надо вернуть. Тэкиайнен, распорядись послать группу. Да, и вот еще, - он запустил руку в карман полевой формы и выложил на стол горсть кристаллов, - Здесь не менее десятка эрг, подобрал на Девятом, по случаю…- он потер колено и скривился – Они мне достались не без труда, так что это – по праву военная добыча.
Размышления о войне людей
Спяший-в-листве прошелся по залу, а затем неожиданно спросил:
- Да, кстати, как продвигается ликантропское нашествие в земли людей?
Я посмотрела на Кая. Тот слегка качнул лысым черепом и пожал плечами, делая вид, что в жизни не интересовался этим вопросом. Кай явно лукавил. Именно для него я еще год назад начала собирать сведения о вторжении. Потом Кай умчался по своим делам, а донесения продолжали поступать. Сейчас в пухлой папке лежали статьи из газет и новости от Альдора из Города Глючного, которые перемежались со сводками ликантропского генштаба, перехваченными Васильком, и отчетами нашего Голоса в Хурале. Я вздохнула и начала свой рассказ:
- Вы знаете, что год назад оборотни вторглись в заселенные людьми земли Седьмого уровня. На сегодняшний момент ликантропская армия приближается к южным пригородам Большого города Глючный. Насколько нас ставил в известность ныне покойный Лаурендил, – я на мгновение замолчала, и все присутствующие склонили головы в память о погибшем, - в течение этого года в ГНШ постоянно формировались дружины кланов и отправлялись на фронт. Гвардия ликантропов ломала сопротивление военных отрядов людей, а дружины оборотневых кланов занимались зачисткой местности, то есть пожирали все живое и грабили все, что могли унести. За этот год более чем стомильная зона, прилегающая к границе, была превращена в безжизненную пустыню. Ликантропская армия продолжает продвигаться вперед. Но вот что интересно… Судя по сообщениям наблюдателей, наиболее снаряженные воинские части людей не принимают сражения и отходят, а гибнут в основном городские ополченцы.
- Наиболее снаряженные – это, конечно, из Гильдии наемников? – протянул Спящий. Я подтвердила.
- Городские издания об этом пишут опосредованно, обиняками. Но сводки из ликантропского генштаба именно таковы, - тут я кивнула на Василька, нашего специалиста по работе с такткомами, - За последние месяцы оборотни привыкли к следующему порядку действий. Ликантропская гвардия подходит к укрепленному рубежу, и люди встречают ее яростным огнем. Оборотни подтягивают силы и начинают штурмовать позицию, обычно стараются взять ее в клещи, но бывает что и в лоб. Через пару дней серьезное сопротивление прекращается, и гильдейские наемники уходят, бросив городских ополченцев на растерзание зверям. Если же ликантропское командование вступает в переговоры с обороняющимися, то процесс затягивается, но результат остается тем же. Впрочем, баронские замки никогда не сдаются. Раньше оборотни их штурмовали, сейчас пытаются брать измором. Ликантропская армия обтекает осажденные замки и двигается к Глючному.
Здесь я остановила свою речь, и Кай наконец-то изволил высказаться:
- Очевидно, что гильдейцы тянут время, - прокомментировал Кай, лениво потянувшись в кресле, - Это – часть стратегии, которая должна бы завершиться генеральным сражением у Глючного. Но я кое-чего не понимаю…
Повисла уважительная тишина. Нукума подался вперед, чтобы не упустить ничего из слов Кая.
Сэр Кай прожил на этом свете не менее пяти тысяч лет, и всю свою сознательную жизнь занимался войной. О нем ходили легенды… Его «Записки сержанта» считались классикой военной тактики. То, что они не вошли в учебные курсы университетов, было связано лишь с сомнением профессоров в реальности автора. Наемники на него разве что не молились, за небольшим исключением тех, кто мечтал его убить. Этим последним не повезло познакомиться с Каем лично. Впрочем, Нукуме Кай благоволил, называл его внуком, даром, что к моменту нашего знакомства сэр Кай уже прорву лет был драконом и одним из Хозяев Смерти. Одним словом, мнение Кая как военного аналитика было бесценно. И неудивительно, что члены Совета почтительно внимали его речам.
- Полтысячелетия назад, во времена походов Великого Криса, - продолжил Кай, - сопротивление людей не было показным. Свои ключевые позиции люди защищали до последней капли крови, нанося значительный урон армии ликантропов. Их отчаянное сопротивление привело к тому, что к моменту входа в Большой город ликантропская армия была частично обескровлена, частично связана боями в предместьях. Надо признать, что стратегически план Криса по захвату Глючного был почти идеален. Куда там Раушену и нынешнему генштабу! У Криса были готовы и политические решения, - например, Городской совет «в изгнании», который просил военной помощи у Криса; и идеологические решения, - наподобие «Общества друзей ликантропов», которые должны были поддержать оборотней, когда их войска войдут в город. С помощью своих «проколов пространства» Крис перебрасывал отряды так, что город штурмовали со всех сторон, кроме северной. В нынешней же ситуации Раушен не демонстрирует ни знаний, ни таланта, ни даже элементарной предусмотрительности. Ликантропская армия наступает с юга по трем дорогам, намереваясь соединиться у моста через Серебряную. Люди не оказывают серьезного сопротивления, и через неделю, максимум через две, передовые ликантропские части выйдут к реке. Мост – ключевой, но не единственный способ переправиться на тот берег.
- Об отводе судов из Глючного ничего не пишут, если Вы об этом спрашиваете, - быстро сказала я. В моем воображении развернулась картина, где ликантропские диверсанты угоняют корабли, чтобы обеспечить массовую переправу оборотней.
- Раушен рассчитывает на глупость и слабость противника, - подвел итог Спящий, - А у противника есть какой-то план, для которого они сберегают военную силу наемников, кидая в жертву ополченцев. Предположим, как подсказывает сэр Кай, они делают ставку на генеральное сражение у реки. Но даже ресурсов всей Гильдии не хватит на то, чтобы остановить ликантропскую орду.
- Вмешательство бессмертных? – высказал предположение Тэкиайнен.
- Возможно, да. Но кого? В городе сейчас заправляет общество «Наследие», а они рассорились с Одноглазым, который мог бы поддержать людей. Хозяйка Смерти, может быть… Если она пожелает вмешаться, то ей придется схватиться со Слепым Соколом. Илмаринен? Ему бы сейчас удержать свою цитадель, когда черные альвы придут туда. Впрочем, - резко оборвал свои рассуждения Спящий, - нас это не касается. Озерный дом высоких эльфов не поддерживает ни людей, ни ликантропов в этой войне.
Нукума решительно переключился на жизненно важные вопросы быта Дубовой крепости.
Мы еще многое обсудили на этом Совете. Но когда собрание закончилось, и участники его разошлись, вождь вновь обратился к Каю, как будто продолжая давно начатую беседу:
- Я чувствую, как происходит что-то, нарушившее привычное течение жизни… Никто не помышляет о мире. Люди желают избавиться от нелюдей, альвы жаждут реванша над людьми. Оборотни вообще воюют, как дышат. Для них война – это возвращение к естественному состоянию. У каждой из этих войн есть поводы, но я не вижу причины, настолько значительной, чтобы связала их в один клубок. Я пытаюсь прозреть игры бессмертных, но не нахожу ее и там.
- Ты прав внук, – сказал Кай, и его глаза блеснули, - ни один из известных мне бессмертных не стоит за этим. Ни Слепой сокол, ни Вила, ни Илмаринен, ни Одноглазый, ни Огненный цветок не посылали своих адептов в эту битву.
Внезапное яркое озарение настигло меня. Эти слова сказал не Кай-человек, а Кай-дракон. Мороком вспыхнуло видение чешуйчатой морды, длинного узкого языка, мелькнувшего между белых острых зубов, и взгляда, цепко смотрящего из-под тяжелых век, выжидающего, оценивающего, внимательного.
- Что же получается? – продолжил говорить Спящий, - Ни живущие, ни бессмертные не хотели этой войны?
- Ты близок к истине, но ответ тебе придется найти самому.
- Я не понимаю, - прошептал Нукума, - нет причины, но есть война всех против всех. Неужели несчастное стечение обстоятельств, всего лишь дурная случайность, привела в движение все это?
Я прилежно ожидала супруга, пока он допил вино, рассеянно полистал сводки, перекинулся парой слов со связистами, пришедшими сменить Василька у такткома. Наконец, Кай ехидными замечаниями погнал Нукуму из штаба. Мой супруг открыл дверь, галантно пропуская меня вперед. Я выскочила в коридор и стремительно обернулась к нему. Каблучок скользнул по каменному полу, нога подвернулась, и я рухнула прямо на руки Спящего, припечатав его спиной к только что закрытой двери.
- Милая, - улыбнулся он, помогая мне подняться, и в его глазах засияли искорки смеха, - не так быстро…
Утвердив меня на ногах, он не отступил, а наоборот, обнял меня и поцеловал. Церемонная и строгая личина вождя стремительно стиралась с его лица, и он молодел прямо на глазах, становился юным, легким и порывистым, как прежде.
Я разорвала кольцо его нетерпеливых рук, со смехом увлекая его в сторону нашего шатра. Я шептала ему:
- О, как я ждала тебя, как соскучилась, пойдем же, пойдем! Я оставила ребенка у кормилицы. Сегодня эта ночь только моя, ты только для меня!
Моя рука вцепилась в его руку. Наши взгляды переплелись, полные ожидания, нетерпения и обещаний. Мы шли по подземелью, среди темноты и запаха сырого камня. Мы шли под ночным небом, сквозь сумерки, в ароматах листьев и трав. Мы шли, как танцевали. Если кого и встретили мы по пути, то мы не заметили его, а он не заметил нас потому, что Нукума видел только меня, а я – лишь его. И я гордилась и смущалась его вниманием и любовью, его страстью и нежностью.
Стоило нам войти под белый полог шатра, как свечи вспыхнули приветственным огнем. Я остановилась перед ним, и его горячие тонкие пальцы скользнули по моим щекам, шее, плечам. Платье осыпалось шорохом сброшенной листвы. Нукумасалетьен подхватил меня на руки, и любовь объяла нас, как буря обнимает корабль, - стихийно, нерассуждающе, неизбежно. Наши тела сплетались в сладком танце. Дыхание поддерживало дыхание. Волны наслаждения качали нас, пока океан страсти не утих, оставив нас на своем берегу, умиротворенных, счастливых, расслабленных.
Я продолжала лежать среди разоренного ложа, а Нукума, не отягощая себя одеждой, поднялся, чтобы налить нам вина. Я любовалась его поджарым и стройным телом, его гладкой кожей, под которой перекатывались бугры мышц, его плавными движениями. Он протянул мне бокал:
- Лежи. Хочу полюбоваться тобою.
Я томно изогнулась среди разбросанных подушек. Минута высшего счастья, всего лишь мгновение, стой, не уходи!
…Позже в нашем шатре Спящий пил вино и слушал мое повествование об известных событиях.
- Раушен, Раушен, - медленно произнес он, - Не следовало тебе лезть в дела Озерного дома. Если эльфы поставлены вне законов Государства ликантропов, то значит и я свободен от своих обязательств. Посмотрим, переживут ли это оборотни. Не хотел тебя расстраивать, дорогая, но ликантропский генштаб собирается направить в сторону Дубовой крепости очередное войско. Доступ Сухого листа продолжает работать на нас, даже странно, что они до сих пор не заметили утечки информации. Мы могли бы подождать это воинство здесь, и еще раз сократить поголовье зверьков, раз уж они не успокоились. Но вряд ли на этом дело завершится. Я планирую поступить иначе. Нападем сами, но не на армию, а на самого Раушена. Он слишком удобно устроился, посылая других на смерть.
- Но он же в Храме!
- Мы нападем на Храм.
- И какими силами ты будешь штурмовать эту твердыню? Кроме того, что Храм – национальная святыня обортней, так там еще и собирается Хурал!
- О! – Нукума поднял вверх бокал, как будто чокаясь с невидимым собеседником, - Хурал. Хурал, который предал казни мой голос, а меня ославил предателем! Такой Хурал нуждается в пересмотре. В ответ же на твое беспокойство, скажу, что Храм нам следует захватить быстро, чтобы оборотни не успели взбунтоваться.
- Конечно, при помощи дракона…
- Кай не будет в этом участвовать. Он покидает нас завтра, как и остальные союзники.
- Но…
- Я кое-что придумал. Вы ведь развернули воздушный корабль?
- Да, он вполне готов. Но как выяснилось, это не боевой корабль. Я бы назвала его прогулочной яхтой. Вместителен, удобен, но никакого оружия. И если ты планируешь высадку десанта внутрь Храма, то…
- Не надо предположений. То, что я задумал, зависит от договора с главой Звездных волков, и, пожалуй, еще кое с кем. Сейчас я поговорю с Седым, и если он согласится, то мы даже не потеряем Дубовую крепость. Остальное же – дело будущего.
Спящий несколько раз прошел туда и сюда по нашим покоям, придвинул кресло к столу, сел и уставился в огонь свечей.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 151; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!