ОБЕЗГЛАВЛЕННАЯ ФРАНЦИЯ: ПОДЪЕМ БУРЖУАЗИИ И ЖАКЕРИЯ 34 страница
В декабрьские холода, охотясь маленькими группами в поисках пропитания, отряды Ангеррана подошли к Цюриху и Люцерну. Небольшая численность отрядов делала их уязвимыми, к тому же преступления наемников провоцировали швейцарцев на сопротивление. В Швице, возле озера Земпах, в горном районе Энтлебух, крепкие крестьяне, гордившиеся древними привилегиями, собрали отряд из нескольких сотен человек, готовых к отпору. Вдохновленные их примером, некие молодые парни из Люцерна проигнорировали запрет магистратов, перебрались ночью через стену и присоединились к ополчению вместе с другими людьми из соседних городков. 19 декабря группа числом около шестисот человек окружила городок Буттисхольц, где стояли на постое три тысячи гуглеров. Швейцарцы атаковали и убили триста человек, а тех, кто попрятался в церкви, сожгли заживо. Остальные пустились в бегство. Жители Энтлебуха, празднуя победу, забрали с собой захваченное оружие и другие трофеи и двинулись назад, в горы. Увидев их, аристократ, не принимавший участия в битве, насмешливо выкрикнул из своего замка, обращаясь к горцу, ехавшему на боевом коне и успевшему надеть на себя шлем и кирасу мертвого рыцаря: «Такое облачение впору рыцарю благородных кровей, а не виллану». Всадник не затруднился с ответом: «Сир, сегодня мы так смешали кровь нобилей и лошадей, что уже и не скажешь, кому что принадлежит». На месте, где произошла эта битва, воздвигли памятник, отмечающий разгром гуглеров (Niederlage der Güglrer ).
|
|
|
Услышав эту новость, «медвежий» город приободрился. За шесть дней бернцы и жители соседних городков, в том числе Нидау и Лаупена, собрались под руководством магистрата Берна. В рождественскую ночь в Йенсе, что в пятнадцати милях от Берна, ополчение застало врасплох бретонцев, погибли еще триста гуглеров, и хотя собственные потери бернцев были невелики, на следующую же ночь они ушли оттуда.
На сей раз целью бернцев стало аббатство Фраубруннен, где с большим отрядом квартировал не кто-нибудь, а Овейн Уэльский. В морозную ночь 26 декабря горожане вышли со знаменем с изображением медведя и до рассвета окружили аббатство. Оглашая пространство громкими боевыми кличами, они подожгли факелами здания, где спали «англичане», и убили многих, те даже не успели проснуться. Остальные вскочили, схватили оружие и принялись отчаянно защищаться. Монастырь, привыкший к торжественной тишине, огласился криками и лязгом оружия, воины бились — рана за рану и удар за удар. Дым и пламя заволокли все здания аббатства. Овейн с дикой яростью размахивал мечом, командир бернцев Ханнес Ридер был убит, однако его люди обратили гуглеров в бегство. «Ате, кто бежал, были повержены, а те, кто остался, сожжены». Овейну удалось бежать, но восемьсот его людей остались лежать на поле боя. Швейцарцы тоже понесли тяжелые потери, но те, кто выжил, вернулись в Берн со славой. Среди захваченных знамен, до сих пор выставленных в городе, есть красно-белый стяг, запачканный и порванный. Предполагают, что он принадлежал де Куси.[9] Был ли Ангерран лично во Фраубруннене? Присутствие его документально не зафиксировано, хотя такая возможность не исключена.
|
|
|
Берн объявил о ежегодном сборе благодарственных пожертвований; песни и хроники воспевали победу над ненавистными наемниками, так долго измывавшимися над правоверными христианами. Баллады рассказывали о том, как «рыцарь де Куси с сорока тысячами бойцов в остроконечных шлемах» отправился в поход, чтобы захватить замок и город; он «решил, что вся земля его, и привел с собой сородичей из Англии, чтобы те ему помогли», «пришел в своем золотом шлеме герцог Иво из Уэльса»; епископ из Базеля коварно пообещал помогать гуглерам, и когда наконец герцог Иво пришел во Фраубруннен,
Рассвирепевший медведь взревел:
«Ты вторгся в мой исконный предел,
И за это я возьму тебя силой»,
|
|
|
И вскоре все вдовы заголосили:
«Этот медведь — коварный, сильный и злой.
О мужи, в Берн более ни ногой!»
Позднее история вторжения де Куси была описана без лишних эмоций, хотя и неточно, на каменной стеле, воздвигнутой во Фраубруннене:
В поисках приданого возлюбленной супруги,
Которое дал за нею австрийский брат,
Английский вождь Куси повел за море могучие силы.
Рыцарь нещадно разорял чужие земли.
В этом месте, на этом склоне, граждане Берна
Уничтожили вражеский лагерь и убили
В кровопролитной схватке многих людей.
Да защитит всемогущий Бог Медведя
От нападений и тайных происков врага.
В военных песнях и памятниках звучит голос пробудившейся гордости и уверенности народа в собственных силах. Битвы при Буттисхольце, Йенсе и Фраубруннене, состоявшиеся в рождественскую неделю 1375 года, хоть и не уничтожили гуглеров, но нанесли им значительный урон, если принять во внимание размер этих городков. Одержанные победы придали сил швейцарцам, боровшимся против Габсбургов, и подготовили их к решительному сражению при Земпахе, которое произойдет через одиннадцать лет. В том сражении Леопольд был убит, но Габсбурги удержали кантоны, пусть и разрушенные. Окончательная победа конфедерации будет одержана лишь через сто лет. В строительстве нации поход де Куси сыграл несчастливую роль, сходную с побоищем, которое устроил в Лиможе Черный принц. И даже если столкновения, спровоцированные де Куси, укрепили способность простых людей постоять за себя, то урок этот не вышел за пределы Швейцарии, разве только в какой-то степени его усвоили фламандцы. Другие же попытки гражданской борьбы, такие как Жакерия, были подавлены.
|
|
|
После Фраубруннена де Куси вынужден был вернуться во Францию. Леопольд воевать отказывался, а де Куси так и не смог получить свое наследство. Не мог он и держать в студеную пору отряды наемников в сожженной, пустой стране; к тому же после поражений солдаты пребывали не в лучшем настроении. Как Эдуард, как Ланкастер, как любой агрессор своего времени, де Куси отправился в путь, не обеспечив армию продовольствием, вот и результат у него оказался тем же. Мрачные повторения истории нигде не были так очевидны, как в войне гуглеров. Привычка становится особенно цепкой в эпоху застоя, когда все происходит, как и в Средние века.
Вывод войска из Эльзаса в январе сопровождался голодом и стужей. Солдаты падали замертво, либо дезертировали, бросали оружие и упряжь и оставляли умирать голодных лошадей. Более сильные продолжали грабить население. Люди запирали городские ворота на засов, опасаясь погромщиков, и надеялись на помощь Девы Марии. Жители Альткирха, решившись сразиться с гуглерами, готовившими нападение, поджидали на крепостной стене сигнала для начала боя, и ночное небо, словно полярное сияние, озарилось вдруг яркими огнями. Убежденные в том, что их заступница, Святая Дева, сообщает о своей помощи, воодушевленные горожане перешли в наступление. Небесное покровительство произвело на противника не меньшее впечатление, но с противоположным знаком: гуглеры обратились в бегство.
Впоследствии в Ваттвилере, городке, находившемся на расстоянии дня езды от замка Леопольда в Брайзахе, австрийские герцоги и де Куси подписали соглашение. Согласно этому документу от 13 января 1376 года австрийцы уступали де Куси феод покойного графа Нидау, включая город Бюрен, а де Куси отказывался от других своих притязаний. Представлял ли де Куси существенную угрозу, готов ли он был силой отнять это графство или обо всем договорились заранее, чтобы де Куси ушел восвояси, так и не выяснено. В любом случае, домой он удалился не с пустыми руками.[10] В январе-феврале нестройной толпой наемники двинулись назад. Де Куси удалось вывести наемников из Франции лишь через полгода, дольше, чем это делал Дюгеклен в 1365 году, когда выводил войско из Испании.
В феврале король Карл срочно призвал к себе де Куси вместе с маршалом Сансером, Оливье де Клиссоном и несколькими рыцарями, служившими ранее с гуглерами; он хотел, чтобы Ангерран возглавил операцию против бывших «коллег», продолжавших грабежи в Шампани. Сир де Куси, «рыцарь-знаменосец с двумя рыцарями-бакалаврами и семью оруженосцами из его дома» и маршал Сансер взяли с собой Клиссона и 200 солдат и повели их «против нескольких бриганд, только что вернувшихся с границ Германии». Судя по всему, эта операция завершилась успехом. К марту бретонские бриганды снова появились на Роне, а в мае их нанял папа для возобновления войны в Италии.
Англо-французские переговоры в Брюгге, возобновленные в декабре 1375 года в присутствии герцогов, кардиналов, коннетабля Дюгеклена и других знатных персонажей, исчерпали себя в многочисленных обсуждениях требований закона, в показном остроумии, в турнирах, празднествах и банкетах и привлекли еще больше внимания, чем на предыдущих слушаниях, пока все не пресытились. Диспут о спорных территориях и суверенитете сделался и того запутаннее после того, как Карл потребовал от Эдуарда возмещения за нанесенный войной ущерб. Соглашения достичь не удалось, просто заключили перемирие еще на год. И снова Карл, хотевший «доброго мира», вспомнил о сире де Куси, чьи связи с Англией позволяли «договориться о мире между двумя королями».
Еще до похода де Куси на австрийских герцогов беспокойная его супруга Изабелла уехала домой, в Англию, и покинула Францию на несколько месяцев. Судя по многочисленным подаркам и денежным суммам, которые обрушил на нее король, Эдуард по-прежнему не чаял души в своей дочери. Одряхлевший король находился и под не менее сильным влиянием красивой и вульгарной любовницы Алисы Перрерс. Он подарил ей платья и драгоценности покойной королевы, а Алиса под весьма показательным титулом «леди Солнце» разъезжала по Лондону в пышной карете. В предыдущий визит Изабелла не стала проживать во дворце рядом с той, что заступила на место ее матери, однако сейчас дочерняя любовь взяла верх над щепетильностью, хотя, может быть, Изабелла дожидалась новых даров. Король оплатил долги и расходы дочери, выдал жалование ее слугам и простил троих преступников, за которых просила дочь, включая того, кто убил слугу другого человека. Письменные свидетельства не сообщают, почему Изабелла была в этом заинтересована. Свету она была представлена «лично королем», по этому случаю она надела алый наряд, капюшон и рукава платья были подбиты горностаем. В день святого Георгия королевская дочь щеголяла в новом платье такого же стиля; на Рождество Изабелла и ее дочь Филиппа нарядились в бархатные платья, отороченные горностаем (Мария, как наследница де Куси, оставалась во Франции).
Внучка короля Эдуарда, восьмилетняя Филиппа, была заметным персонажем: в четыре года ее обручили с Робертом де Вером, Девятым графом Оксфордом, на ту пору десятилетним мальчиком. В связи с этим альянсом Филиппа обрела титул графини Оксфорд. На Новый год Эдуард подарил Изабелле полный набор церковных принадлежностей и два седла, одно из них было покрыто алым чепраком, расшитым золотыми фиалками, а на другом были вышиты золотые и медные солнца. Изабелла охотилась в Виндзоре, стреляла из лука вместе с двенадцатью дамами, каждую из них ей представил король, и можно не сомневаться, что в январе 1376 года она с неохотой вернулась во Францию, куда в это же время из Аргау приехал де Куси. В апреле Изабелла готова была снова ехать домой. И в этом месяце де Куси попросил позволения у французского короля навестить Англию вместе с женой.
Со времени возвращения из Аргау друзья де Куси побуждали его стать «добрым и истинным французом». По словам Фруассара, они говорили, что если уж делать выбор, то у де Куси нет необходимости терять наследственные земли, потому что король Англии не ждет, что Ангерран бросит свои куда более обширные французские владения, тем более что он француз «по имени, крови, гербу и происхождению». Поскольку де Куси и сам чувствовал себя обязанным французскому королю и испытывал благодарность за то, что Карл финансировал его австрийскую экспедицию, у него не возникало желания в случае возобновления войны снова оставаться в вынужденном и трудном нейтралитете. Де Куси должен был принять решение. Но он надеялся во время визита решить вопрос со своими английскими землями и источниками дохода. Его английская жена, горячо любившая родину, наверняка стала бы возражать против отречения от родного дома. Тем не менее ее супруг, мысленно принимая новое назначение, в уме уже сделал свой выбор.
«Поскольку он считался одним из мудрейших и рассудительных нобилей… в ком никто бы не заметил недостатка благородства и верности, то ему сказали: „Сир де Куси, желание короля и его советников состоит в том, чтобы вы остались с нами, во Франции, ведь вы можете помочь и посоветовать нам в отношениях с англичанами. Поэтому мы просим, чтобы визит ваш был осторожным и разумным, вы ведь сами знаете, как это сделать, узнайте у короля Англии и его советников, на каких условиях может быть заключен мир между нами“». И де Куси поспешил в Англию.
ГЛАВА 14
АНГЛИЙСКАЯ СУМАТОХА
Де Куси приехал в Англию в апреле 1376 года, когда недовольство англичан дошло до точки кипения и Добрый парламент объявил импичмент нескольким министрам. В этот исторический период монархия обнаружила, что у народа закончилось доверие к правительству, поскольку оно не способно ни выиграть войну, ни ее завершить.
Неудача с заключением мира в Брюгге ознаменовала высшую степень публичного осуждения коррумпированных королевских чиновников. Народ был недоволен бездарной войной, неумной военной стратегией, возмущен растратой и присвоением собранных с населения налогов. Такие же неприятности за двадцать лет до этого побудили третье сословие предъявить иск французской монархии. В Англии воспользовались той же возможностью, когда короне потребовалась новая субсидия на заключение очередного годового перемирия. Парламент собрали в апреле и, когда прибыли лорды, Лондон уже буквально вибрировал из-за «великого народного ропота».
При дворе сира де Куси с супругой встретил радостный прием, однако они тут же оказались в гуще народного гнева, направленного на королевскую семью и сфокусированного на брате Изабеллы, Иоанне Гентском, известном как герцог Ланкастерский. Поскольку принц был болен, а король впал в детство, Иоанн стал в глазах широкой публики козлом отпущения в королевском правительстве и виновником всех бед страны.
Семьдесят четыре рыцаря от графств и шестьдесят бургов представляли собой Общины Доброго парламента. Действуя при некоторой поддержке лордов, они потребовали рассмотрения 146 претензий, мол, только после этого они дадут согласие на сбор налога. Главным их требованием было увольнение продажных министров вместе с любовницей короля. Алису называли и продажной женщиной, и ведьмой. Кроме того, Общины потребовали ежегодного созыва парламента, свободных выборов, а не назначения министров, и представили длинный список ограничений в судебной практике и деятельности правительства. Две самые большие претензии были обращены не против правительства, а против злоупотреблений чужеземного клира и против несоблюдения законов о рабочих. Эти проблемы имели большое значение: одна из них привела к разрыву с Римом, а другая — совсем скоро — окончится крестьянским восстанием.
Энергичная и ликующая Англия после победы при Пуатье, та Англия, которую знал де Куси, превратилась в печальную и раздраженную страну. Гордость одержанными победами и богатством от выкупов растаяла, как дым, жизнерадостная энергия и уверенность потонули в ссорах и пустом времяпрепровождении, расширившаяся было империя заметно ужалась, английский флот с позором выставили из Ла-Манша, на границе не унимались воинственные шотландцы — Эдуард воевал с ними даже дольше, чем с французами. Герои Англии — Генри Ланкастер, Чандос, принц Уэльский — были мертвы или умирали; добрую королеву сменила проститутка, о которой говорили, что она взяла власть над королем, восстановив его сексуальную силу с помощью черной магии. Некогда энергичный Эдуард, смотревший с мельницы в Креси на свое победоносное войско, превратился в ослепленного страстью старика, ставшего «не умнее восьмилетнего ребенка». Высокие достижения обратились в потери, и каждую потерю оплачивала подорванная торговля и поднятые налоги. После пятидесяти лет войны люди сожалели о напрасно потраченных усилиях и понимали, что страной управляют не так, как следует.
Англия подхватила заразную болезнь — беззаконие, а война распространила ее по всему континенту. Солдаты, возвращавшиеся с войны без трофеев, сбивались в банды и жили грабежами или становились вассалами рыцарей, владения которых в результате чумы тоже обеднели. Целое поколение, начиная от взятия Кана — первой победы Эдуарда — и заканчивая походом в Аргау, привыкло к грабежам и тащило добро домой. Согласно жалобам, поданным в парламент, мужчины сбивались в шайки, даже те, кто состоял на службе у рыцарей. Они «разъезжают по стране», захватывают имения и земли, насилуют женщин и молоденьких девушек, увозят их в другие графства, «мужчин избивают и калечат, отнимают их жен и их добро», похищают людей с целью выкупа, а «иногда они предстают перед судом в таком виде и ведут себя так непотребно, что судьи пугаются и боятся исполнить закон». Они устраивают бунты, совершают «ужасные проступки», а потому страна, «к великому недовольству и огорчению людей», пребывает в полном беспорядке. Королевское правосудие не делало серьезных попыток справиться с этим, потому что король зависел от военных отрядов нобилей, которые и были ответственны за беспорядки.
Развал правосудия был главной причиной недовольства Общин. В «Видении о Петре Пахаре», аллегорической поэме, впервые появившейся в 1377 году, Мир жалуется на Неправду, воплощенную в лице королевского офицера, — он увел лошадей крестьянина и забрал зерно, Мир говорит, что не может подать на него в суд, потому что «Неправда велит своим людям убить меня». Процветало беззаконие и на частном уровне. «Скажите мне, — спрашивал сторонник Общин, епископ Рочестер, — почему в Англии столь много грабежей остается ненаказанными, в то время как в других странах убийц и воров вздергивают на виселице? В Англии земля наводнена убийствами, и люди, не задумываясь, проливают кровь».
Среди свободных крестьян беззаконие нарастало потому, что из-за сокращения численности населения поиски более высоких заработков приводили людей к постоянному конфликту с законом. Статут о наемных работниках, изданный в мире, верившем в постоянство, по-прежнему сохранял уровень заработков, существовавший до чумы; закон был слеп к спросу и предложению. Поскольку трудно было запретить переход работников от одного нанимателя к другому, количество наказаний постоянно росло. Нарушители, которых не удавалось поймать, объявлялись вне закона. Свободные крестьяне переходили к кочевому образу жизни. Из страха перед судебным преследованием они оставляли родной дом и скитались с места на место в поисках поденной работы и приличных заработков, а если таковых не находили, то опускались до воровства или попрошайничества. Так разрушались социальные связи, бедные люди испытывали классическую вражду к властям, вроде ненависти Робин Гуда к шерифу Ноттингемскому.
Легенды о Робин Гуде приобрели популярность у простолюдинов, но не у господ и не у солидных торговцев. Те жаловались, что «негодные» работники и слуги уходят, когда им вздумается, а «если хозяева ругают их за плохую работу или предлагают платить им в соответствии с законом, то вовсе уходят и срываются с места… живут, как бандиты, и на пару или втроем грабят в деревнях бедноту».
Землевладельцы шли на многие уступки, лишь бы оставить крестьян на земле; города звали скитальцев восполнить недостаток ремесленников, но те становились только агрессивнее и независимее. Люди были очень обозлены, подстрекали других на бесчинства и, согласно Ленгленду, когда их доходы возрастали, придирались к еде. «Работники, что не имеют земли, чтобы жить ею, но только руки, не соглашались есть за обедом вчерашнюю капусту; не нравился им ни эль за пенни, ни кусок ветчины. Требовали жарить только свежее мясо или рыбу, ели лишь теплое или совсем горячее, чтобы не простудить себе желудок. Рабочего можно нанимать лишь за высокую плату — иначе он станет браниться и оплакивать то время, когда он сделался рабочим». Сбиваясь в шайки заодно с вилланами и ремесленниками, работники научились бастовать против нанимателей, собирали деньги для совместной защиты, устраивали большие бунты и договаривались помогать друг другу в сопротивлении хозяевам. Подрастало поколение, готовое выступить против тирании.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 159; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!