Тот же двор, стол. Телега. Нарисованные кони.
Богатыри собираются в дорогу. Гости продолжают пировать, наблюдая за сборами. Настасья Петровична рыдает. Баба стоит в сторонке.
НАСТАСЬЯ ПЕТРОВИЧНА.
А Настасья Петровична рыдает,
мужа молодого провожает,
Алешу свет Поповича куда-то.
На погибель иль на свадьбу новую к патлатым
русским не побритым мужикам
сытым, пьяным прямо в хлам!
АЛЕША ПОПОВИЧ.
Алешенька тоже рыдает,
на погибель его отправляют
иль на новую сытую свадьбу.
Там, Настасьюшка, справим усадьбу
и на север жить переедем,
две усадьбы на зависть соседям,
одна в Киеве, а другая в Москве!
НАСТАСЬЯ ПЕТРОВИЧНА.
Хорошо, хорошо что ты женился на мне!
БАБА.
Настенька сладко вздохнула.
Мужу в котомку впихнула
яиц штук пятьсот, кур жареных восемьсот,
тыщу с лишним горбушек хлеба.
НАСТАСЬЯ ПЕТРОВИЧНА.
И то, на что вам глядеть не треба,
платочек ручной работы —
памятка от жены. В охотку
сядет, всплакнёт, нос вытрет,
супружницу вспомнит и выйдет
мысль дурна да похабна.
БАБА.
В общем, заговорён платок был троекратно.
Настасья Петровична складывает в котомки еду и свой платочек. Богатыри забирают припасы, кладут их на телегу и с гиканьем уходят, погоняя коней. Настасья Петровична бежит следом, плачет. Крестьяне тоже бегут вслед за богатырями и грозят им кулаками. Гости продолжают есть.
МИХАИЛ ПОТЫК.
По-тихому дружиннички собрались.
|
|
|
Со дворов всё, что смогли, прибрали:
кур, свиней да пшена в дорогу,
в общем, с каждой хаты понемногу.
МУЖИКИ.
Крестьяне, конечно же, матерились.
ЧУРИЛО ПЛЕНКОВИЧ.
На недоброе отношение богатыри дивились.
Но ту злобу мужичью волчью
терпели молча,
уводя телка последнего с сарая.
МИХАИЛ ПОТЫК.
Что поделаешь, доля плохая
у былинных детин могучих.
ЧУРИЛО ПЛЕНКОВИЧ.
И на обещания, мол, жить будете круче!
Селяне не реагировали.
Вздохнули богатыри и двинули
на севера холодные.
МИХАИЛ ПОТЫК.
Одно радовало, шли не голодные.
Хорошо ли, худо шли, расскажем далее.
Картина четвёртая
Густой лес, полянка.
Шесть богатырей /нет Микулы Селяновича/ развалились на полянке, обедают. Баба на краю сцены садится на пенёчек. Микула Селянович ходит кругами по сцене с обозом с едой.
МИКУЛА СЕЛЯНОВИЧ.
Марш-бросок вроде не до Израиля,
но всё же,
прокорми-ка эти рожи!
Поэтому Микула Селянович, аграрий,
по харе каждому вдарил
и на котомки богатырские навесил
стопудовые замочки,
а с вином бочки
за пазуху смело засунул
и впереди дружинушки двинул.
СВЯТОГОР.
Нет, Микулушка, конечно, не тиран:
|
|
|
ежедневно он к обеду был пьян
и спал под берёзкою крепко,
а его дружина обедала,
так как ключик легко доставался.
БАБА.
А как Селянович просыпался,
так всё начинал сначала.
Замочки пудовые закрывал он,
с вином бочки кидал за пазуху
и вперёд ускакивал,
конским хвостом размахивал.
На милю вперёд бежал.
МИКУЛА СЕЛЯНОВИЧ.
Эй, могол там не скакал?
БАБА.
Бачил.
А богатыри судачат.
ЧУРИЛО ПЛЕНКОВИЧ.
Вроде Муромец Илья
воеводой был всегда?
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ.
История — дело тонкое.
Сегодня ты на коне, а завтра звонкие
кандалы на ноженьках, цепи.
ДОБРЫНЯ НИКИТИЧ.
Держись поэтому крепко
за уздечку, степной богатырь.
Поезжай позади да смотри:
не бегут ли за вами черти —
бедовестники, вестники смерти.
БАБА.
Долго ли, коротко шла рать,
нам неинтересно.
Вдруг выходит из леса,
из самой глубокой чащи
Чёрт и глаза таращит.
Из леса выходит Чёрт.
ЧЁРТ.
Вы куда это, витязи ратные?
На вас копья, мечи булатные,
да кобылы под вами устали.
Отдохнуть не желаете?
СВЯТОГОР.
Да, да, притомились, наверно.
Где тут, Чертишка, таверна?
ЧЁРТ.
Дык поблизости есть избушка
|
|
|
на курьих ножках, в ней живёт девчушка,
пирогами всех угощает
да наливает заморского чаю,
а потом печь по чёрному топит
и в баньке парит приблудных, мочит.
СВЯТОГОР.
Тормози, Микула, дружину!
Эка, послужили мы.
Притомились братья твои.
Ждут нас в избёнке харчи.
Картина пятая
Изба Бабы Яги, которая разделена на две половины: столовая и баня /разделительной чертой служит печь и дверь в баню/. Печка топится, из двери баньки выходит пар. В столовой Бабы Яги накрыт стол.
Одетая в нарядный женский сарафан Баба Яга достаёт из печи яства и ставит их на стол. Баба в углу сцены, пытается быть незаметной.
МИКУЛА СЕЛЯНОВИЧ.
Что поделаешь, с солдатнёю спорить опасно,
на кол посадят, съедят припасы.
Развернул воевода процессию к лесу
в поисках бабьего интересу.
Подъезжаем к избе, заходим.
В избу входят семь богатырей.
БАБА ЯГА.
Там баба-краса не ходит,
а лебёдушкой между столов летает,
чаю заморского разливает
в чаши аршинные,
песни поёт былинные.
На скатертях яств горами,
капусты квашеной с пирогами
навалено до потолочка.
МИКУЛА СЕЛЯНОВИЧ.
Как звать, величать тебя, дочка?
|
|
|
БАБА ЯГА.
Девица-краса краснеет
да так, что не разумеет
имени своего очень долго.
Кажись, меня кличут Ольгой.
АЛЕША ПОПОВИЧ.
Ну, Олюшка, наливай
нам свой заморский чай!
Богатыри садятся за стол потчевать. Едят, веселятся. Михаил Потык ест осторожно, прислушивается, принюхивается; напитки лишь пригубляет, остатки незаметно выливает на пол.
БАБА.
Выпили богатыри, раскраснелись.
Глядь, а банька алеет,
истоплена дюже жарко.
Дров бабе Яге не жалко.
Не жалко ей и самовару.
Мужам зелье своё подливает
да приговаривает.
БАБА ЯГА.
Кипи, бурли моё варево;
плохая жизнь, как ярмо,
пора бы бросить её;
хорошая жизнь, как марево;
был богатырь, уварим его!
БАБА.
Воины пили чай и хмелели.
МИХАИЛ ПОТЫК.
Лишь Потык, прислушался он к напеву,
бровь суровую нахмурил,
в ус мужицкий дунул,
усмехнулся междометием,
насупился столетием
и подумал о чём-то своём.
БАБА.
Мы не узнаем о том.
А посему «сын полей» не пил, пригублял
да в рукав отраву выливал.
БАБА ЯГА.
А баба Яга, то бишь Олюшка,
как боярыня, ведёт бровушкой,
глазками лукавыми подмигивает,
ласковым соловушкой пиликает
речи свои сладкие.
ЧУРИЛО ПЛЕНКОВИЧ.
Брательнички падкие
на бабью ворожбу,
рты раззявили, ржут!
Алеша Попович встает из-за стола и заигрывает с Бабой Ягой.
АЛЕША ПОПОВИЧ.
А Алеша Попович
хочет Ольгу до колик,
норовит идти в опочивальню.
Губы жирные вытирает
платочком шёлковым, вышиванным,
супружницей в дорогу данным.
Алеша Попович вытирает рот платочком жены.
БАБА.
А как губки вытер,
в деве красной заметил
две, три глубокие морщины,
глаз косой и вместо груди вымя.
В обморок упал, лежит, молчит.
Алеша Попович смотрит на Бабу Ягу косым взглядом, пугается, падает на кровать и спит. Баба Яга снимает обручальное кольцо с пальца Алеши и прячет его в свой кармашек. Богатыри едят, пьют. Из-за стола поднимается Святогор.
СВЯТОГОР.
Была бы баллада,
но как-то не надо;
была бы идея,
да брага поспела;
выходи ка, Илья, дратися,
коли делать больше нечега.
ИЛЬЯ МУРОМЕЦ.
(поднимается и кричит)
Гой еси, добры молодцы!
Да не перевелись богатыри
на земле чёрныя пока что.
Кто не битися, махатися,
тот под столом валятися.
Илья Муромец пошёл на Святогора в кулачный бой: берёт огромную скалку и бьёт ей по ногам Святогора. Святогор падает. Баба Яга подкидывает дрова в печку.
БАБА ЯГА.
Гори, гори, моя печка,
всё сожги, оставь лишь колечко
обручальное с пальца Алешки.
Все богатыри впадают в тяжёлый сон: кто на полу, кто за столом.
БАБА.
Мужики, мужики, мужичочки
медовухой заткнули дышло,
вот тут-то дух богатырский и вышел
из нашей дружины.
Эх вы, былинные!
Развалились и лежат,
в ладоши хлопать не хотят.
МИХАИЛ ПОТЫК.
Лежит и Михайло Потык,
но глаз у него приоткрыт,
да думу думат голова.
Что за нечисть нас взяла?
БАБА ЯГА.
А дева Ольга-краса
богатырей наших взяла
да тянет к баньке, старается.
Больше вам не маяться!
Баба Яга тянет богатырей в баню и кидает их на пол. В столовой остаётся лишь Михаил Потык, который пытается подняться, но у него не получается.
МИХАИЛ ПОТЫК.
Потык хотел было подняться,
поднатужился, не смог,
от усилия аж взмок.
Нет, не получается.
БАБА ЯГА.
Девка к нему приближается,
берёт за ноженьку,
волочёт к пороженьку
и бросает прямо в печь.
Ух и смердит же человек!
страшным голосом Ольга ругается,
в бабу Ягу превращается
и на палец кривой надевает колечко.
Баба Яга открывает заслонку и пихает в печь Михаила Потыка, из печи идёт дым, баба Яга морщится.
Баба Яга достаёт из кармана колечко Алёши Поповича и надевает его на свой кривой палец, хохочет. Баба выкатывает на сцену огромное волшебное зеркальце, скидывает с него покрывало, и зрители видят нарисованную на зеркале Настасью Петровичну у окошка: у ней в руках маленькое волшебное зеркальце; а в оконце бьётся Соколок.
НАСТАСЬЯ ПЕТРОВИЧНА.
(голос из-за кулис)
Ёкнуло у Настасьи сердечко,
привиделось ей что-то страшное:
муж в огне, а кольцо украдено
злющей бабкой лесною.
Настя кличет молодого
зачарованного соколка
и просит у птицы она.
Ты лети, мой сокол ясный,
в беде лютой муж прекрасный.
Ты лети, спеши, спеши,
потуши огонь в печи
да колечко верни обручальное.
Баба закатывает большое волшебное зеркальце обратно за кулисы /прямо так, не прикрыв его покрывалом/.
БАБА.
Покружился сокол, в дорогу дальнюю
пустился стрелы быстрее!
А пока он летит, немеют
рученьки у Михайло свет Потыка,
горит рубаха. Печь уж в жар вошла.
Поднатужился былинный богатырь,
заревел, как медведь /нет, хан Батый/,
да согнул свои ноженьки длинные
и в печурке разогнул аршинные.
Затрещала печь, ходуном пошла.
(печка начинает сотрясаться)
СОКОЛОК.
Тут нелёгкая птичку принесла.
Глянул сокол, тако дело,
в рот водицы набрал смело
ни много ни мало, а бочечку стопудовую,
бабки Ёжкину воду столовую.
Подлетел к баньке да вылил в трубу
всю до капли воду ту.
(из печи перестаёт идти дым, печь разваливается; баба Яга в ужасе убегает)
Потухла печка, погас огонь,
вывалились богатырешки вон:
выкатились и лежат,
подыматься по-прежнему не хотят.
БАБА ЯГА.
Ну а бабушка Яга
от расстройства стала зла.
Нет у неё силы, истратила,
на воинов всю потратила.
Плюнула и сквозь землю сыру провалилась,
в самый тьмущий ад опустилась,
пошла силу у чёрта выпрашивать.
(в избу вбегает Соколок с пустыми вёдрами)
СОКОЛОК.
Сокол же не спрашивал
у Настеньки разрешения,
он тоже сквозь землю
метнулся стрелою в ад.
Наши в огне не горят!
И следом за бабкой в самое смердово зло,
в бесстрашный бой «кто кого»!
Соколок убегает со сцены в ту же сторону, куда и Баба Яга.
БАБА.
А в баньке у бабке Ёжки
не красные девы-матрёшки
парятся, песни поют,
а великаны водицу пьют.
Сильные могучие богатыри
не в ратном бою полегли,
а от яда бабьего спят вечным сном.
И мы б не узнали о том.
Михаил Потык встаёт на ноги, идёт в баню, тормошит богатырей.
МИХАИЛ ПОТЫК.
Да Потык богатырь-гора
не испил он яду до дна,
поэтому пошевелился,
поднялся, пошёл, расходился,
раскидал злую печь на кусочки,
поплакал над братьями, ночью
собрался уж их хоронить.
На плечо Михаила Потыка прыгает Синичка и шепчет ему в ухо.
СИНИЧКА.
Не спеши ты могилы рыть!
Тут у бабы Яги в светлице,
стоит чан, в нём живая водица;
только воду ту сторожит
чёрный кот, он на чане спит.
Михаил Потык ищет чан, находит его. На чане спит Кот.
БАБА.
Михаил Потык в светлой горнице,
нашёл чан, на нём кот коробится —
когти вывалил и шипит.
Михаил ему говорит.
МИХАИЛ ПОТЫК.
Ах, ты кот-коток,
шёл бы ты на лоток;
мне водица нужна живая,
дай ка я её начерпаю.
КОТ.
А Чернушка кот-коток
прищурил хитро свой глазок,
говорит: мур-мур, мур-мур,
Люб мне твой Илюша Мур,
а поэтому сему
я отдам тебе воду`,
но с условием одним,
Ёжку вместе победим.
А как? Узнаешь позже.
Бери что нам не гоже!
БАБА.
И набрал Потык воды,
сощурив глаз /нет два, нет три/
и пошёл к дружинушке своей.
Михаил Потык набирает ковшиком воду, прицеливаясь /ему пока плохо/, несёт воду богатырям и поит их; синичка летает рядом.
СИНИЧКА.
Воду в рот им лей, не жалей!
БАБА.
Птичка синичка трещала.
И о чудо, дружинушка оживала.
Богатыри приходят в себя.
Действие второе
Картина шестая
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 172; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!