УЧЕБНЫЙ ЦЕНТР БРАТСТВА ЧЕРНОГО КИНЖАЛА 13 страница
– Мы собрались в гостиной у большого камина, там теплее.
– Хороший выбор, – сказал Ви, отступая назад и позволяя Джейн встать. – Покончим с этим.
***
Ничего.
Ни одна Избранная не слышала о теневых сущностях, ни работая в должности летописецы, ни просто являясь частью вампирского сообщества.
После встречи со священными женщинами Ви вышел из старинного и красивого особняка Рива, придержав дверь для Джейн.
– Я не удивлен, – сказал он.
– Я надеялась, что им что-то известно.
Они шли по снегу, дыхание вырывалось из их ртов клубами, ботинки продавливали ледяную корку до мягкого пухляка под ней.
Дерьмо, подумал он. Нет смысла проверять соцсети. Если женщинам Девы-Летописецы ничего неизвестно, то среднестатистическому Джо Шмо – тем более…
С другой стороны, Фьюри освободил Избранных от их заточения в Святилище достаточно давно. Значит, был промежуток между тем временем, когда они регулярно использовали всевидящие чаши, и появлением высокой, черной и прозрачной твари в переулке Колдвелла.
– Видимо, мы возвращаемся назад, – сказал Ви, останавливаясь.
Черт. Он не хотел уходить, потому что Джейн покинет его, как только они вернуться в Колдвелл…
– Что с Амалией? – спросила она.
Повернувшись к ней, Вишес увидел, как лунный свет падает на ее лицо, заставляя светлые волосы светиться. Черт возьми, как он хотел целовать ее. Много что сделать с ней.
– Прости, что? – пробормотал он.
|
|
|
– Она в Святилище, по-прежнему в должности Директрикс. Может, ей что-то известно?
– Отправишься туда со мной?
– Да. Конечно. Наверное, я смогу подняться туда. Ни разу не пробовала.
– Я помогу. – Когда она кивнула, он подошел к ней. – Мне придется обхватить тебя руками.
Когда она напряглась, Ви дал ей время передумать. Но потом Джейн кивнула… поэтому он придвинулся ближе и раскрыл руки, отчего куртка затрещала на морозе.
– Закрой глаза, – сказал он ей.
Ви не стал проверять, выполнила ли она просьбу. Это в любом случае не имело значения. Он даже не знал, зачем сказал это; черт, может, он надеялся, что так она забудет, что это он. Или, что более вероятно… он не хотел показывать ей, насколько уязвимым себя сейчас чувствовал.
Несколькими медленными движениями он обернул вокруг нее руки и подошел вплотную.
Джейн, как кусочек мозаики, идеально подошла к его телу, как всегда. Но ощущалась иначе. Это было как в первый раз, мгновение, когда ты прижимаешь к себе другое тело, и все чувства обостряются, сосредотачиваясь на том, как ее плечи касались внутренней поверхности его бицепсов, как ее макушка легла под его подбородок, как пах ее шампунь.
Вишес сказал ей закрыть глаза, но именно он первым смежил веки.
|
|
|
– Держись за меня, – выдохнул он хрипло. – Погнали…
Мир завертелся вокруг них, словно они были центром вселенной, и потом, они покачнулись, последовал толчок и… разом исчезли холод и ночь.
Предстало Святилище, с цветастой зеленой лужайкой и разноцветными тюльпанами, здесь всегда царила весна под молочным небом, на котором не было видимого глазу источника всеобъемлющего света. Неподвижный воздух и идеальные семьдесят два градуса, бодрящая влажность, не заставляющая потеть. Греко-римские мраморные строения с открытыми ложами и изогнутыми окнами без стекол располагались как стратегически расставление на доске шахматные фигуры.
Вишес не хотел отпускать Джейн.
Но пришлось.
И отстраняясь, он опустил руки на ее талию… что вызвало вспышку похоти в теле.
Хотя он не был дружен с сексуальной неудовлетворенностью, казалось приятным снова ощутить желание к ней. Не просто помнить это ощущение, а чувствовать его в действительности, сам опыт.
– Куда пойдем? – спросила Джейн хрипло.
Он встряхнулся.
– В личные покои моей матери. Подождем там Амалию. Она уже знает, что мы здесь. Директрикс всегда чувствует, когда кто-то пересекает барьер.
Когда они зашагали, Вишес хотел взять ее руку. Но не хотел давить и вгонять в неловкость.
|
|
|
– Боже, как здесь красиво, – пробормотала Джейн. – Цвета… они напоминают «Где-то над радугой»[63].
– Что?
– Кино с Джуди Гарлэнд[64]… ну, наполовину черно-белое, наполовину цветное? Моя сестра Ханна до своей смерти… мы смотрели его каждый год. Господи, что у меня с головой… почему я не могу вспомнить название? Там был пес, Тото. И Тетя Эм, в дом которой она хотела попасть. Желтая кирпичная дорога, Страшила, Железный Дровосек и Трусливый Лев. Так, я сейчас свихнусь… там еще была ведьма и долбанные мартышки. Ненавидела тех обезьян, от них мне всегда снились кошмары… из-за них я не ходила в зоопарки.
Ви знал название фильма, но ему так нравилось слышать ее голос, что он промолчал, позволяя Джейн дальше описывать сюжет, пока они шли по ковру из идеальной, достойной поля для гольфа травы.
Впереди, возле Храма Летописец проходила высокая мраморная стена, настолько белая, словно столовый фарфор закопали в землю, разграничивая личные покои его матери. Не было двери во внутренний дворик. Панели сами открывали вход, если тебе были рады.
И пока они шли бок о бок, оставив многое невысказанным, Ви гадал, а не откажут ли им в доступе из-за дурной ауры, которую они могли переносить подобно гриппу, требующему карантин. Или, может, с исчезновением Девы-Летописецы, помещения будут закрыты для входа…
|
|
|
Не-а. Проем появился там, где раньше был мрамор.
Они ступили внутрь, и шум фонтана, который вновь заработал, напоминал хор без конкретной музыки и поющих голосов; и при виде окружающей обстановки в голове мелькнула мысль – «Да, это хорошо».
Певчие птицы, которых он дважды дарил своей матери, замолкли на мгновение, а потом продолжили свое чудное щебетанье; заливистая трель, вырывавшаяся из глоток пернатых, как и шум падающей воды, стала частью ландшафта, созданного одновременно для того, чтобы задавать настроение и оставаться настолько ненавязчивым, что ты сам не замечал, как твои плечи расправляются, тревога исчезает из живота, а сердце, разбитое несколько мгновений назад, снова начинает биться в спокойном ритме.
Джейн зашагала вперед, на ботинках, которые она надела еще в Яме, уже не было снега, трава расчистила подошву. Наверное, ей слишком жарко в пальто… и да, она сняла его и пропустила руку через короткие светлые волосы.
Я вижу тебя, подумал Ви. И ты прекрасна в моих глазах.
– Значит, мы просто ждем? – спросила она, пройдясь по дворику к череде колонн, что уходила к покоям его матери. – Когда Амалия найдет нас?
– Да.
– Посмотри сюда. Здесь кровать и вещи… ладно, вещи – не вещи, но это точно кровать. – Она посмотрела на него. – Не думала, что Дева-Летописеца станет спать. Ну… как мы.
Ви пожал плечами.
– Не знаю, что она делала там.
Она резко повернулась к нему.
– Волшебник из страны Оз. Название фильма. Кажется, я еще не совсем впала в маразм.
Повисла длинная пауза. И Вишес осознал, что навсегда запомнит ее образ здесь, посреди белого мраморного пространства, как она стояла с паркой, перекинутой через руку, и в зимних сапогах и смотрела на него.
– Я скучал по тебе, – выпалил он. – Больше, чем я хотел бы признать… и сейчас, когда ты стоишь здесь со мной, я не могу понять, почему так отчаянно избегал этого признания.
Глава 21
Следующим днем – ведь это был день? – стрелки настенных часов показывали два с копейками, и по ощущениям тоже было светло… Сола вышла из комнаты Эссейла, чтобы Элена и вторая медсестра, та, что в хламиде, убрали его катетер.
Он спал периодами по два-три часа, и Сола вместе с ним – благодаря раскладушке, которую принесли для нее. Он все еще был стреножен, поэтому они не могли лечь вместе, но все равно было приятно устроиться возле него и вытянуть ноги.
Эрик исправно отправлял сообщения о вовэ на свой телефон, который он оставил ей. И фотографии, от снимков пожилой женщины возле плиты, за разделочной доской, указывающей рукой Эвэйлу так, словно раздавала распоряжения, Сола расплылась в улыбке, испытывая счастье и облегчение. Весь прошлый месяц в Майами она беспокоилась, что ее вовэ мало двигается, но, может, дело в том, что ей нужно много голов, на которые необходимо готовить, управление большим домом и расписание, в котором будет много пунктов, а не только посещение церкви.
Элена вышла из палаты.
– Кажется, он хочет принять душ.
Сола встряхнулась.
– Серьезно?! То есть, ю-хууу! Ремни сняли?
– Да. – Женщина жестами попросила ее притормозить. – Сейчас мы не знаем, что ждет его дальше. Я не хочу пугать тебя, но его ментальное состояние может быстро и без предупреждения измениться. Прошу, будь осторожна.
– Я справлюсь, – сказала Сола мрачно. – Не хотелось бы делать это с ним… но я смогу разобраться, если дойдет до этого.
Элена ободряющее прикоснулась к ней.
– Будем надеяться, это не потребуется. И ты знаешь, как вызвать нас.
– Так, он может принять душ? Я могу помочь ему с этим?
– Да, Доктор Манелло разрешил. В кабинке есть стул, на который он сможет присесть, а также тревожная кнопка на стене, ты увидишь ее. Я в соседней палате, если понадоблюсь.
Вторая медсестра вышла из палаты, та, что в длинной рясе, держа руку в том же положении, что и вчера – прижав к груди, словно что-то скрывала или ей было больно. Но она была вежлива, поклонилась в свойственной ей манере и произнесла что-то уважительное.
Сола проявила ответную вежливость, но не стала тратить время и проскользнула в комнату, потому что у нее возникло ощущение… Да, Эссейл сидел на краю койки так, будто собирался соскочить на ноги, откусить от своего «Кит Ката» и броситься в пляс[65]… чтобы, вполне вероятно, тут же рухнуть лицом вниз и выбить все зубы, потому что он был слишком слаб и способен на одно – лежать в горизонтальном положении.
– Позволь помочь тебе, – сказала она, устремившись вперед.
– Я сам…
– Ты не в состоянии…
Но он встал. Эссейл встал и даже не пошатнулся, его тело уверенно держалось на худых ногах, дыхание сбилось самую малость, и он выбросил руки в стороны для равновесия.
– Посмотри на себя. – Сола улыбнулась, и пришлось сморгнуть слезы. – Не успеешь опомниться, как начнешь бегать.
– Подашь руку?
– Я надеялась, что ты попросишь.
Сола позволила ему задать темп, и хотя Эссейл шел, шаркая ногами как маленькая старушка, ей было все равно. Ее радовала сама мысль о прогрессе, любом движении вперед… от смерти, которая грозила ему прошлой ночью. Да, она осознавала, что Эссейл по-прежнему смертельно болен, и ей придется столкнуться с этой реальностью… но она будет цепляться за настоящее так долго, как сможет. Об ином она даже думать не могла.
– Ладно, тогда я включу воду, – заявила Сола, когда они зашли в ванную комнату. – А ты приземлишься на этот милый унитаз… давай опустим крышку. Превосходно. Отличная работа. А сейчас позволь мне включить душ.
Когда он устроился там, где она сказала, Сола наклонилась в облицованную плиткой кабинку и повернула ручку из нержавеющей стали почти до самой буквы «Г». Потом она повернулась…
Эссейл не сидел на унитазе. Его не было возле унитаза.
Он стоял у раковины и смотрел на себя в зеркало.
Дрожащей рукой Эссейл потянулся к стеклу и прикоснулся к отражению своей впавшей щеки, к выступающей брови, приоткрытым губам.
– Вода почти нагрелась, – прошептала она. Хотя это не так. – Давай поставим тебя под душ.
Но Эссейл просто стоял там, рассматривая отражение умирающего мужчины.
Когда его колени начали подгибаться, она подхватила его, обернув руку вокруг его хрупкого тела. Он весил так мало, но она не позволила себе долго думать об этом.
– Присядь, – сказала Сола, помогая опуститься на унитаз.
Потом она опустилась на колени напротив него. Когда его глаза наполнились слезами, Сола ощутила свою беспомощность.
– Все нормально, – пробормотала она, сдернув полотенце для рук с вешалки. – Отпусти себя.
Свернув махровую ткань, она прижала ее к его лицу… а потом он оказался в ее объятиях. Эссейл опирался на ее силу, обрушившись на нее всем телом.
Она медленно поглаживала его спину и бок.
– Я рядом, – прошептала она ему на ухо. – Поплачь, если от этого станет легче…
Стук в дверь заставил его напрячься, и Эссейл обеспокоенно поднял голову, словно был в ужасе от того, что его увидят в настолько уязвимом состоянии.
– У нас все хорошо, – резко произнесла Сола, опуская его голову, закрывая его. – Не входи.
Приглушенный голос Элены донесся из-за двери.
– Просто проверяю. Я оставлю вас наедине.
– Спасибо.
Спустя какое-то время Эссейл поднял голову так, словно она весила тонну. И прежде чем он смог заговорить, Марисоль вытерла его лицо.
– Давай примем душ чуть позже…
– Я не думал… – Эссейл прокашлялся. – Не думал, что смогу вернуться. Я думал, что потерян безвозвратно. Марисоль, мне так страшно. Что, если… я не хочу снова потеряться.
Сола отдала бы весь мир, чтобы сказать ему, что не о чем беспокоиться. Но она не станет лгать Эссейлу.
– Я не оставлю тебя. Я буду рядом, сколько бы времени у нас ни было.
Дрожащими пальцами он дотронулся до ее волос, щеки, линии подбородка. А потом, задержавшись на ее губах, скользнул невесомо по нижней.
Она знала, о чем он спрашивал.
– Да, – прошептала Марисоль. – Как только будет можно.
***
Смотря на лицо Марисоль, Эссейл отчаянно хотел быть со своей женщиной. Хотел ее обнаженную, чтобы его возбужденная плоть входила в нее, и они бы кончили одновременно.
К несчастью, это казалось далекой страной, в которую можно попасть только после долгой, утомительной дороги. Но он доберется туда. Он сказал, чтобы Избранная Жизель вернулась через восемь часов. Она брала вену Братьев, чтобы поддерживать собственные жизненные силы и обеспечить его необходимым, и, может, после еще одного кормления его оставит паранойя о том, что он регрессирует.
Каждый раз, когда он брал вену Избранной, он прогрессировал семимильными шагами.
Но как он желал, чтобы это была кровь Марисоль в нем.
На мгновение Эссейл насладился этой фантазией, но потом собрался с мыслями. Безумие покинуло его совсем недавно, и он не хотел теряться в воспоминаниях и грёзах. В обоих случаях невероятно живые мысли уводили его от осязания-вкуса-зрения-слуха относительно реальности, и подобная диссоциация пугала его.
Ему хватит этого до конца жизни.
– Давай вернемся в кровать.
– Я хочу быть чистым, – утверждал он. – Я просто хочу чувствовать себя… чистым.
Словно хороший шампунь и мыльные пузыри способны смыть этот кошмар.
– Хорошо, – сказала Марисоль, поднимаясь на ноги. – Сделаем это.
Он презирал себя за то, что ей пришлось помочь ему встать, а с зеркалом над раковиной он уже усвоил урок: когда она помогла ему снять больничную сорочку, он не смотрел на свое тело.
Нет, благодарю. Ему не понравится это зрелище, как не понравилось смотреть на лицо и лысый череп.
И, черт возьми, он хотел стоять под душем на ногах как полноценный мужчина, но когда поднялся жар, он ощутил, как падает его давление. Поэтому вот его стул…
– О… – вздохнул он. – Это божественно.
– Чересчур горячо? Или холодно?
– Идеально.
Отклонившись и прислонив голову к плитке на стене, Эссейл кожей ощутил изумительный водяной каскад, падающий на его плоть.
– Хочешь, чтобы я помыла тебя? – спросила Марисоль.
– О, да, – сказал он. – Прошу. Это было бы так любезно с твоей стороны.
Испытывая стыд за отсутствие самостоятельности, он положился на свои манеры, словно вежливость могла замаскировать его слабость. Но Марисоль, казалось, совсем его не осуждала… и не меняла свое мнение о нем в худшую сторону. На самом деле она улыбнулась, казалось, радуясь возможности помочь. И она была очень нежна, обтирая его гиперчувствительную кожу мочалкой.
Было невероятно приятно ощущать ее руки на своей коже. Он хотел, чтобы это продолжалось бесконечно.
– Все готово.
– Почистишь мне зубы? – пробормотал он вяло.
– Конечно.
Она вернулась с зубной щеткой с заранее выдавленной пастой, и он сам взялся за щетку. Потом воду выключили, и капли шумно падали на пол кабинки.
Марисоль завернула его в плотные полотенца, и вместе они вернулись к койке. Рухнув на подушки, Эссейл осознал, что так много он не двигался с тех пор, как Доктор Манелло приехал за ним в его дом и привез сюда для детоксикации…
Эссейл нервно взял руку своей женщины и уверенно произнес:
– Больше никаких наркотиков.
Она моргнула.
– Хорошо. Я могу сказать докторам, что ты больше не хочешь…
– Нет. Никакого кокаина. Никогда больше. – Он настойчиво покачал головой. – Я никогда больше не свяжусь с этим. Не следовало начинать, а потом зависимость вышла из-под контроля. Она чуть не убила меня. Ужасный наркотик, и я навсегда избавился от него.
Наклонившись, Сола улыбнулась.
– Приятно слышать.
Когда она помрачнела, у него возникло ощущение, что она подумала о торговле наркотиками.
– Я также выхожу из дел, – сказал он. – Мне это больше не подходит.
– Подожди… ты уходишь из теневого бизнеса? Полностью в зону легального?
Эссейл нахмурился, подумав о своих прошлых стремлениях. С тех пор, как он прибыл в Новый Свет, он с головой ушел в бизнес... ведь он всегда только этим и занимался. И он отдавал предпочтение черному рынку, потому что ненавидел платить корпоративные налоги и, что более важно, нарушал человеческое законодательство ради собственного удовольствия. У него было больше денег, чем он способен потратить за многие столетия жизни, только если фондовый рынок не обрушился за то время, что он пребывал в заточении.
На самом деле, им всегда руководила не нужда, а запал.
Навязчивая необходимость побеждать.
Но сейчас, пережив столько всего за последние… прошли недели или месяцы?.. он обнаружил, что больше не желает участвовать в этом. Черт, он уже прикрыл наркоторговлю после грязных разборок со Старшим Лессером. Он планировал заняться импортом оружия и боеприпасов, но ради чего?
– Марисоль, это больше не для меня.
Когда слезы показались в ее глазах, он решил, что они – от счастья. Но не был так уверен.
– Это хорошие новости для тебя? – спросил он. – Разве нет?
– Разумеется. – Казалось, она пытается взять себя в руки. – Я хотела услышать такие новости.
– Приляг с…
Когда мысли внезапно оборвались, образовав вакуум в голове, он запаниковал. Но так часто бывало в последнее время, небольшие заторы в когнитивном процессе образовывались под жужжание метафорических сверчков в голове… а потом рассасывались сами по себе.
Марисоль говорила с ним, и он пытался не паниковать из-за того, что не мог понять ее слова…
– Приляг со мной, – выпалил Эссейл. – Ляжешь? Я в порядке. Клянусь. У меня случаются эти… заминки. Но они всегда сами проходят.
Она осталась на месте, смотрела на него так, словно пыталась поставить ему диагноз как доктор. Но, видимо, что-то удовлетворило ее, потому что Марисоль кивнула и осторожно поднялась с раскладушки. Когда она вытянулась рядом с ним, Эссейл прижал ее к себе. Они синхронно сделали глубокий вдох, и он бы выключил мысленно лампы, будь у него силы.
– Утром мне будет лучше, – пробормотал он. – Мне нужно отдохнуть.
– Обязательно будет… – Она медленно выдохнула. – Утром все будет лучше.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 147; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!