Г. января 26. — Симодский трактат о торговле, заключённый между Россией и Японией
Статья 1. Отныне да будет постоянный мир и искренняя дружба между Россией и Японией. Во владениях обоих Государств Русские и Японцы да пользуются покровительством и защитою, как относительно их личной безопасности, так и неприкосновенностью их собственности.
Статья 2. Отныне границы между Россией и Японией будут проходить между островами Итурупом и Урупом. Весь остров Итуруп принадлежит Японии, а весь остров Уруп и прочие Курильские острова к северу составляют владение России. Что касается острова Крафто (Сахалина), то он остается неразделенным между Россией и Японией, как было до сего времени.
Статья 3. Японское Правительство открывает для Русских судов три порта: Симода, в княжестве Идзу, Хакодате, в области Хакодате, и Нагасаки, в княжестве Хизен. В этих трех портах Русские суда могут отныне исправлять свои повреждения, запасаться водою, дровами, съестными припасами и другими потребностями, даже каменным углем, где его можно иметь, и платят за все это золотою или серебряною монетою, а в случае недостатка денег заменяют их товарами из своего запаса. За исключением упомянутых гаваней, Русские суда не будут посещать других портов, кроме случаев, когда по причине крайней нужды судно не будет в состоянии продолжать свой путь. Сделанные в таких случаях издержки будут уплачиваться в одном из открытых портов.
Статья 4. Претерпевшим крушение судам и лицам в обоих Государствах будет оказываться всякого рода пособие, и все спасшиеся будут доставляемы в открытые порты. В продолжение всего их пребывания в чужой земле они пользуются свободою, но подчиняются справедливым законам страны.
|
|
Статья 5. В двух первых из открытых портов Русским дозволяется выменивать желаемые товары и имущество на привезённые товары, имущество и деньги.
Статья 6. Российское Правительство назначит Консула в один из двух первых упомянутых портов, когда признает это необходимым.
Статья 7. Если возникнет какой-либо вопрос или дело, требующее обсуждения или решения, то оное будет обстоятельно обсуждено и устроено Японским Правительством.
Статья 8. Как Русский в Японии, так и Японец в России всегда свободны и. не подвергаются никаким стеснениям. Учинивший преступление может быть арестован, но судится не иначе, как по законам своей страны.
Статья 9. В уважение соседства обоих Государств, все права и преимущества, какие Япония предоставила ныне или даст впоследствии другим нациям, в то же самое время распространяются и на Русских подданных.
Трактат сей будет ратифицирован Его Величеством Императором и Самодержцем Всероссийским и Его Величеством Великим Повелителем всей Японии или, как сказано в прилагаемом особом условии, их уполномоченным, — и ратификации будут разменены в Симоде не ранее девяти месяцев, или как обстоятельства позволят. Ныне же размениваются копии с трактата за подписью и печатями Полномочных обоих Государств, и все статьи его получают обязательную силу со дня подписи и будут хранимы обеими договаривающимися сторонами верно и нерушимо.
|
|
Заключен и подписан в городе Симода, в лето от Рождества Христова 1855,
Января в 26 день, или Ансей в первый год, 12 месяца в 21 день.
С японской стороны договор подписали Цуцуи Хидзэн-но-ками и Кавадзи Саэймондзи.
С русской стороны — Евфимий Путятин.
Г. мая 16. — Айгуньский договор о возвращении России левобережья Амура, установлении русско-китайского кондоминиума в Уссурийском крае и торговле по рекам Амур, Сунгари и Уссури
Великого Рoссийского государства главноначальствующий над всеми губерниями Восточной Сибири, его императорского величества государя императора Александра Николаевича генерал-адъютант, генерал-лейтенант Николай Муравьев и великого дайцинского государства генерал-адъютант, придворный вельможа, амурский главнокомандующий князь И-Шань, по общему согласию, ради большей вечной взаимной дружбы двух государств, для пользы их подданных и для охранения от иностранцев постановили:
|
|
1. Левый берег реки Амура, начиная от реки Аргуни до морского устья р. Амура, да будет владением Российского государства, а правый берег, считая вниз по течению, до р. Уссури, владением Дайцинского государства; от р. Уссури далее до моря находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами, как ныне да будут в общем владении Дайцинского и Российского государств. По рекам Амуру, Сунгари и Уссури могут плавать только суда Дайцинского и Российского государств; всех же прочих иностранных государств судам по сим рекам плавать не должно. Находящихся по левому берегу р. Амура от р. Зеи на юг, до деревни Хормолдзинь, маньчжурских жителей оставить вечно на прежних местах их жительства, под ведением маньчжурского правительства, с тем, чтобы русские жители обид и притеснений им не делали.
2. Для взаимной дружбы подданных двух государств дозволяется взаимная торговля проживающим по рекам Уссури, Амуру и Сунгари подданным обоих государств, а начальствующие должны взаимно покровительствовать на обоих берегах торгующим людям двух государств.
|
|
3. Что уполномоченный Российского государства генерал-губернатор Муравьев и уполномоченный Дайцинского государства амурский главнокомандующий И-Шань по общему согласию постановили — да будет исполняемо в точности и ненарушимо на вечные времена; для чего Российского государства генерал-губернатор Муравьев, написавши на русском и маньчжурском языках, передал Дайцинского государства главнокомандующему И-Шань, а Дайцинского государства главнокомандующий И-Шань, написавши на маньчжурском и монгольском языках, передал Российского государства генерал-губернатору Муравьеву. Все здесь написанное распубликовать во известие пограничным людям двух государств.
Всемилостивейшего государя моего императора и самодержца всея России генерал-адъютант, генерал-губернатор Восточной Сибири, генерал-лейтенант Николай Муравьев.
Службы его императорского величества, государя и самодержца всея России по Министерству иностранных дел статский советник Петр Перовский.
Состоящий при генерал-губернаторе Восточной Сибири переводчик Яков Шишмарев.
Сахаляньулаский (амурский) цзянцзюнь И-Шань.
Помощник корпусного командира Чжираминга.
Ротный командир Айсиньтай.
Описание переговоров в городе Айгуне[302]
9-го мая в Усть-Зейской станице заложен был архиепископом Иннокентием храм во имя Благовещения, а сама станица переименована в город Благовещенск. На другой день генерал-губернатор на своем катере в сопровождении двух так называемых канонерских лодок отправился в Айгун на обед к Амбаню. Маньчжуры заранее еще просили позволения генерала принять его с почестями и пушечными выстрелами, на что он изъявил свое согласие. Поэтому при выступлении его на берег показался в стороне дым и послышался слабый треск несколько раз. Наши канонерские лодки отвечали им тремя выстрелами из полевых орудий, громкий звук которых озадачил и, как впоследствии оказалось, не понравился маньчжурам. Генерал-губернатора посадили вместе со статским советником Перовским в парадную одноколку Амбаня, свите его предложили приготовленных на берегу верховых лошадей, и таким порядком все в парадной форме следовали через город и крепость при большом стечении народа. Амбань встретил генерал-губернатора как почетного гостя у одних из наружных ворот, ведущих во внутренние дворы его дома. Войдя в комнату, он указал ему на сидевших тут Дэянь-Дэюня (главнокомандующего) Амурскими силами, князя И-Шань, родственника Богдыхана. Генерал-губернатора посадили в той же комнате вместе со статским советником Перовским, обер-квартирмейстером подполковником Будогосским, переводчиком маньчжурского языка Шишмаревым и заведующим путевой канцелярией Карповым. С ними поместились Дзянь-Дзюнь, И-Шань и Амбань Дзира-минга. Секретарь маньчжуров, ротный командир Айжин-дай стоял за столом. Остальные члены свиты генерал-губернатора поместились в другой комнате... Началось угощение, состоявшее из чая и разных сухих сластей, поставленных на стол в нескольких блюдечках, потом подавали жареную баранину, жареного поросенка, нарезанных мелкими кусочками, которые приходилось класть в рот по-маньчжурски двумя палочками, и в заключение — подобие супа с клещевинным маслом. Во время обеда несколько раз подавали теплую рисовую водку (мангалу) в крошечных чашечках, фарфоровых, а генералу в серебряной, с соблюдением строгого чинопочитания, т.е. начиная всегда с генерала, потом поднося Перовскому и тем, которые по своей тучности или своей презентабельности казались им старше других. Обед прошел весьма весело, говорили любезности, сообщали друг другу новости, но о главном деле не упоминали ни слова. После обеда Дзянь-Дзюнь предложил генерал-губернатору переговорить о деле, но Николай Николаевич отклонил это, говоря, что сегодня будем пировать, а все дела отложим до завтра... Обед кончился в седьмом часу вечера, после чего генерал-губернатор и его свита отправились в свои катера и вместе с канонерскими лодками перешли к противоположному берегу, где стали на якорь у песчаного острова.
На другой день, 11 мая, генерал-губернатор со своим штабом в парадной форме перешел в катере к противоположному берегу, но на этот раз отправился верхом в дом Амбаня, где Дзянь-Дзюнь ожидал его к 10 часам утра. Предварительно условлено было, чтобы при переговорах присутствовали с обеих сторон только необходимые лица: с китайской стороны Дзянь-Дзюнь, Амбай и Айджинай, с нашей — генерал-губернатор, статский советник Перовский и переводчик Шишмарев, но в первое же заседание потребовали с картами обер-квартирмейстера Будогосского. Все эти лица поместились в той же комнате, в которой накануне обедали...
Сначала генерал-губернатор, изложив с исторической последовательностью наши действия на Амуре, причины и цель этих действий, клонящиеся к пользе обоих государств, для чего необходимо определить границу по Амуру и Уссури, составляющую удобнейшую естественную черту между обоими государствами. По окончании всего изложенного генерал-губернатор представил китайскому уполномоченному заблаговременно написанный на бумаге проект граничной черты по Амуру, Уссури и верхние притоки ее на притоки реки Тумень-ула и по течению последней до моря. Затем генерал-губернатор предъявил свое полномочие, написанное на русском и маньчжурском языках, которым объявлялось, что ему, генерал-губернатору Восточной Сибири, поручено от русского правительства вести переговоры с Китаем как о разграничении, так равно и о всех делах, которые, по его мнению, могут клониться к взаимным пользам обоих государств.
Генерал-губернатор, предложив обсудить все его предложения о границах, обещал прислать на бумаге проект договора и сказал, что вероятно Дзянь-Дзюнь утомлен продолжительным прением (ибо был уже 3-й час после полудня) и может быть привык в это время обедать. Потом просил посетить его и для этого назначил час.
Условились, что Дзянь-Дзюнь прибудет на катере в 4 часа пополудни. Так кончилось первое заседание... Около половины 4 часа стали подтягиваться к катеру генерал-губернатора две огромные джонки... Ровно в 4 часа показалось из города шествие Дзянь-Дзюня с огромной свитой, предшествуемое двумя оруженосцами впереди. На катер генерал-губернатора были впущены: Дзянь-Дзюнь, Амбань, Айжиндай, личный секретарь Дзянь-Дзюня, его прислужник с трубкой и два оруженосца. Угощение состояло из чая, сластей, мадеры, шампанского и, наконец, ликера. Хор трубачей иркутского конного полка играл на берегу в близком расстоянии от катера. Музыка, как видно, очень понравилась Дзянь-Дзюню, в особенности веселые мотивы русских плясовых песен, которые по его желанию повторялись несколько раз. Таким образом время шло незаметно между веселым разговором и изобильным угощением. Наконец, Дзянь-Дзюнь, согретый вином, снял даже свою курму (род кофты с широкими рукавами) и пожелал выйти на чистый воздух, чтобы несколько освежиться, после чего уехал на берег к себе домой.
На следующий день 12 мая генерал-губернатор, сказавшись больным, отправил со статским советником Перовским и переводчиком Шишмаревым проект договора, состоящий из 5 пунктов. В первом определялась точная граничная черта между Россией и Маньчжурией...; во втором назначалось свободное плавание по всем рекам, составляющим границу; в третьем дозволялось свободное переселение жителей обоих государств с земель, отошедших во владение другого государства в течение одного года; в четвертом учреждалась взаимная торговля по Амуру и Уссури для жителей обоих берегов этих рек, и в пятом назначался пересмотр прежних трактатов относительно торговых сношений, сообщений с Пекином, отправление миссий, послов, курьеров и прочего, могущего доставить пользу и славу двум дружественным государствам. По предъявлении этого проекта договора маньчжуры снова возобновили перед статским советником Перовским свои односторонние доводы и опровержения всех пунктов, а о последнем решительно отказались рассуждать, говоря что Дзянь-Дзюнь не имеет на то место договора, где было сказано: «ради большей на это полномочия... О слове «граница», употребленном в нашем договоре, маньчжуры не хотели и слышать, ссылаясь на то, что граница между Россией и Китаем уже утверждена прежними трактатами. Айжиндай указал на то место договора, где было сказано: «ради большей славы и пользы обоих государств», говоря, что зачем тут упомянуто слово «слава», наше государство и без того так славно, что большей славы ему и желать нельзя. По его желанию это выражение было заменено: ради большей, вечной, взаимной дружбы двух государств, для пользы их подданных и проч. Заседание кончилось безо всякого результата.
Вечером в этот же день приехал Айжиндай для подробнейших объяснений с г. Шишмаревым и привез свой проект договора, утверждая, что Дзянь-Дзюнь и Амбань никак не согласятся изменить его, так что если генерал не согласится уступить и изменить своего проекта, то они должны будут разойтись.
Все эти рассуждения с Айджинаем производились на этот раз статским советником Перовским и г. Шишмаревым в каюте катера. В другoй каюте, отделенной тонкой перегородкой, находился генерал-губернатор, следивший за ходом переговоров, и, когда нужно было, то и принимавшим в них участие или посредством записок, передаваемых Перовскому, или посредством громкого разговора, заставляя подполковника Будогосского говорить громко, как бы в разговоре с ним, ту мысль или то выражение, которые нужно было, чтобы слышали в другой каюте гг. Перовский и Шишмарев.
13 мая утром г. Шишмарев отправился в Айгун и предложил измененный проект договора на рассмотрение Дзянь-Дзюня и Амбаня. Прежние доказательства и опровержения снова возобновились с их сторон.
Убедившись безуспешным ходом переговоров, проводивших только время, что обыкновенным путем нельзя добиться от маньчжуров никакого толка, генерал-губернатор решился по совету Перовского изменить характер переговоров. Для этого он вместе с подполковником Будогосским и г. Шишмаревым 14-го мая прибыл в Айгун и предложил окончательный проект договора.
Маньчжуры снова начали приводить свои односторонние и шаткие доказательства на право владения этими странами, собираемый ими ясак для жителей и проч.
Главное затруднение предстояло в уступке Приуссурийской страны, прения о которой теперь уже более не отклонялись маньчжурами под предлогом, что они не имеют на это права. Кроме прежних доказательств, что у них по берегу моря везде есть свои караулы, маньчжуры приводили, что на юге Приуссурийской страны находится родина их императорской фамилии и что поэтому уступка этой страны была бы с их стороны государственной изменой. На этo им возражали, что родина их царствующей династии есть Индснь, что в Приуссурийском крае у них нет никаких учреждений, что они об этой стране, как сами сознались, не имеют никаких сведений и что там живут только одни беглые, от которых китайцы не имеют никакой пользы.
Дзянь-Дэюнь возражал, что он не сомневается в высокой цели русских, но в случае, если бы для подобной цели пришли китайцы в Нерченский край, то дозволило бы им русское правительство перейти через Аргунь и прогнать варваров? Время шло в подобных, отклоняющихся от цели разговорах, маньчжуры не убеждались никакими доводами и тянули только время, несмотря на то, что генерал-губернатор предупреждал их, что он не может оставаться долго у Айгуня и спешит на устье Амура. Наконец, когда все убеждения на соглашение Дзянь-Дзюня оказались тщетными, генерал-губернатор встал из-за стола, взял за руки Дзянь-Дзюня и Амбаня и, обратись с сердитым видом к г. Шишмареву, поручил ему передать им, что он лично с Дзянь-Дзюнeм останется друзьями, но что так переговариваться нельзя, — что он им сказал все, что от него зависело, и теперь их дело обсудить это и согласиться на его предложения, для чего он им дает сроку до завтра.
Не дождавшись, пока г. Шишмарев успел перевести эго, генерал быстро вышел из комнаты, у ворот сел на коня и в сопровождении подполковника Будогоского и г. Шишмарева поехал к пристани, гневно посматривая на собравшиеся толпы народа. Вскоре генерала догнал Айджинай с мрачной физиономией и, подъехав к г. Шишмареву, спрашивал его, куда генерал так спешит; теперь поднялся такой сильный ветер и на реке волнение, что Дзянь-Дзюнь говорит, что лучше бы немного обождать. Но Шишмарев следовал молча за генерал-губернатором, который, подъехав к берегу, быстро соскочил с коня, бросил в сторону нагайку, сел в катер, в котором оставалась вся его свита, и, приказав поставить паруса, при сильном низовом ветре быстро пошел вверх по реке к противоположному берегу. Толпы собравшихся на берегу маньчжуров выпучили глаза от удивления, привыкнув видеть генерала всегда приветливо посматривающего на толпящийся на улицах Айгуна народ, а теперь, увидя его нахмуренным, рассерженным и уходящим прочь от Айгуна.
Отойдя вверх по реке до 7 верст, генерал остановился у маньчжурской деревни левого берега, обедал здесь со своей свитой и к вечеру возвратился на своем катере к канонерским лодкам, стоявшим по-прежнему напротив Айгуна. Вскоре сюда прибыли чиновники от Дзянь-Дзюня спросить о здоровье генерала и о причине его гнева, а вместе с тем просили извинить их, утверждая, что впредь они будут вести себя так, чтобы генерал не сердился.
Вследствие этого на другой день, 15 мая, прибыл на катере генерал Гусайда (батальонный командир) Маншань с Айжиндаем для окончательного соглашения всех договорных статей... В заключение генерал выразил, что так как они теперь окончательно уже согласились во всех пунктах, то он намерен подойти с канонерскими лодками ближе к городу и салютовать в честь заключения трактата. Айжиндай предлагал подойти к их берегу, если генералу это угодно, просил только не стрелять, прибавив, что мы, чиновники, не боимся, а наши военные люди не любят выстрелов. Это желание маньчжуров было исполнено, и затем ни в этот день, ни в следующий никаких выстрелов произведено не было. Для окончания различных мелких недоразумений г. Шишмареву приходилось еще два раза ездить в Айгун к Амбаню.
Наконец наступил и достопамятный день 16 мая. Трактат назначено было подписывать в 12 часов, но за перепискою беловых экземпляров на русском и маньчжурском языках время протянулось до вечера. В б часов генерал-губернатор со своею свитою в парадной форме вышли на берег Айгуна и пешком отправились к Дзянь-Дзюню, где тотчас же началось потчевание чаем и сластями. После краткого приветствия генерал Муравьев сказал Дзянь-Дзюню, что он очень рад, что наконец они согласились во всех пунктах и кончили дело, продолжавшееся более полутора столетия и давно заботившее их правительство, после чего приступили к чтению и проверке текста на маньчжурском языке. Затем началось подписывание трактата на русском и маньчжурском языках — генерал-губернатором, Дзянь-Дзюном, Перовским, Амбанем, Шишмаревым, Айжиндаем. После подписи генерал-губернатор и Дзянь-Дзюнь взяли каждый в одну руку по два подписанных экземпляра на русском и маньчжурском языках, в одно время обменялись ими и передали друг другу со взаимными поздравлениями.
Окончив весь церемониал заключения трактата, генерал Муравьев вскоре оставил Дзянь-Дзюня, поцеловавшись с ним на прощание, и отправился на своем катере в обратный путь к Благовещенску. По прибытии на катер спутники Николая Николаевича по русскому обычаю с шaмпанским в руках поздравили его с совершившимся великим событием, доставившим России более миллиона кв. верст богатой территории, открывшей Сибири удобный водный путь к океану, оправдавшим блестящим образом дальновидные соображения и предположения генерала Муравьева и увенчавшим достойным образом его многолетние труды и усилия.
20 мая генерал-губернатор отправил подлинный трактат при своем донесении к государю императору с секретарем по дипломатической части Бюцовым. Таким образом, первое известие, посланное в С.-Петербург из вновь основанного за десять дней перед сим города Благовещенска, была благая весть о присоединении Амура к русским владениям, 21-го числа генерал-губернатор вместе со своим штабом отплыл в дальнейший путь к устью Амура.
Опубликовано по: Хисамутдинов А.А. Владивосток. Этюды к истории старого города. Владивосток, 1992.
Г. июня 1. — Тяньцзинский трактат, заключенный между Россией и Китаем об условиях политических взаимоотношений, торговле, определении границ, изменении регламента и порядка финансирования Пекинской духовной миссии
Его вeличество император и самодержец Всероссийский и его величество богдохан Дайцинской империи, признавая необходимым определить вновь взаимные отношения между Китаем и Россиею и утвердить новые постановления для пользы обоих государств, назначили для сего полномочными: его величество император Всероссийский, императорского комиссара в Китае, начальствующего морскими силами в Восточном океане, своего генерал-адъютанта, вице-адмирала, графа Евфимия Путятина, а его величество богдохан дайцинскнй своего государства Восточного отделения да-сио-ши (государственный муж), главноуправляющего делами Уголовной палаты, высокого сановника Гуй Ляна и своего государства председателя Инспекторской палаты, дивизионного начальника тяжелого войска, голубого знамени с каймою, высокого сановника Хуашана. Означенные полномочные, на основании данной им власти от своих правительств, согласились и постановили следующие статьи.
Статья 1
Настоящим трактатом подтверждаются мир и дружба, с давних времен существовавшие между его величеством императором Всероссийским и его величеством богдоханом дайцинским и их подданными.
Личная безопасность и неприкосновенность собственности русских, живущих в Китае, и китайцев, находящихся в России, будут всегда состоять под покровительством и защитою правительств обеих империй.
Статья 2
Прежнее право России отправлять посланников в Пекин всякий раз, когда российское правительство признает это нужным, теперь вновь подтверждается.
Сношения высшего российского правительства с высшим китайским будут производиться не чрез Сенат и Ли-фань-юань, как было прежде, но чрез российского министра иностранных дел и старшего члена Верховного государственного совета (Цзюнь-цзи чу), или главного министра, на основании совершенного равенства между ними.
Обыкновенная переписка между означенными выше лицами будет пересылаться чрез пограничных начальников. Когда же встретится надобность отправить бумагу о весьма важном деле, то для отвоза ее в столицу, и для личных по делу объяснений с членами Государственного совета, или главным министром, будет назначаться особый чиновник. По прибытии своем он передает бумагу чрез президента Палаты церемоний (Ли-бу).
Совершенное равенство будет также соблюдаться в переписках и при свиданиях российских посланников или полномочных министров с членами Государственного совета, с министрами пекинского двора и с генерал-губернаторами пограничных и приморских областей. На том же основании будут происходить все сношения между пограничными генерал-губернаторами и прочими начальниками смежных мест обоих государств.
Если бы российское правительство нашло нужным назначить полномочного министра для жительства в одном из открытых портов, то в личных и письменных своих сношениях с высшими местными властями и с министрами в Пекине, он будет руководствоваться общими правилами, теперь постановленными для всех иностранных государств.
Российские посланники могут следовать в Пекин или из Кяхты чрез Ургу, или из Дагу, при устье реки Хай-хэ (Peiho), или иным путем из других открытых городов или портов Китая. По предварительном извещении китайское правительство обязывается немедленно сделать надлежащие распоряжения, как для скорого и удобного следования посланника и сопровождающих его лиц, так и относительно приема их в столице с должным почетом, отвода им хороших помещений и снабжения всем нужным.
Денежные по всем этим статьям расходы относятся на счет Российского государства, а отнюдь не Китайского.
Статья 3
Торговля России с Китаем отныне может производиться не только сухим путем в прежних пограничных местах, но и морем. Русские купеческие суда могут приходить для торговли в следующие порты: Шанхай (Shanghai), Нин-бо (Ningpo), Фу-чжоу-фу (Foo-chow-foo), Ся-мынь (Amoy), Гуан-дун (Ganton), Тай-вань-фу (Tai-wan-foo) на острове Формоза, Цюн-чжоу (Kiungchow) на острове Хай-нань (Hainan) и в другие открытые места для иностранной торговли.
Статья 4
В торговле сухопутной впредь не должно быть никаких ограничений относительно числа лиц, в ней участвующих, количества привозимых товаров или употребляемого капитала.
В торговле морской и во всех подробностях ее производства, как-то: представлении объявлений о привезенных товарах, уплате якорных денег, пошлин по действующему тарифу и т.п., русские купеческие суда будут сообразоваться с общими постановлениями об иностранной торговле в портах Китая.
За контрабандную торговлю русские подвергаются конфискации свезенных товаров.
Статья 5
Во все означенные порты российское правительство имеет право по желанию своему назначать консулов.
Для наблюдения за порядком со стороны русских подданных, пребывающих в открытых портах Китая, и для поддержания власти консулов, оно может посылать в них свои военные суда.
Порядок сношений между консулами и местными властями, отведение удобной земли для постройки церквей, домов и складочных магазинов, покупка земли русскими у китайцев по взаимному соглашению, и другие подобного рода предметы, касающиеся обязанностей консулов, будут производиться на основании общих правил, принятых китайским правительством в рассуждении иностранцев.
Статья 6
Если бы русское военное или купеческое судно подверглось крушению у берегов Китая, то местные власти обязаны немедленно распорядиться о спасении погибающих, имущества, товаров и самого судна. Они также должны принимать все меры, чтобы спасенные люди, имущество их и товары были доставлены в ближайший из открытых портов, где находится русский консул или агент какой-либо нации, дружественной России, или, наконец, на границу, если это будет удобнее сделать. Издержки, употребленные на спасение людей и товаров, будут уплачены впоследствии по распоряжению русского правительства.
В случае, если русским военным или купеческим судам встретится надобное it во время их плавания у берегов китайских исправить повреждения, запастись водою или свежею провизиею, то они могут заходить для этого и в не открытые для торговли порты Китая и приобретать все нужное по добровольно условленным ценам и без всяких препятствий со стороны местного начальства.
Статья 7
Разбирательство всякого дела между русскими и китайскими подданными в местах, открытых для торговли, не иначе должно производиться китайским начальством, как сообща с русским консулом, или лицом, представляющем власть российского правительства в том месте. В случае обвинения русских в каком-либо проступке или преступлении, виновные судятся по русским законам. Равно и китайские подданные за всякую вину или покушение на жизнь, или собственность русских, будут судиться и наказываться по постановлениям своего государства.
Русские подданные, проникнувшие внутрь Китая и учинившие там какой-либо проступок или преступление, должны быть препровождены для суждения их и наказания по русским законам на границу, или в тот из открытых портов, в котором есть русский консул.
Статья 8
Китайское правительство, признавая, что христианское учение способствует водворению порядка и согласия между людьми, обязуется не только не преследовать своих подданных за исполнение обязанностей христианской веры, но и покровительствовать им наравне с теми, которые следуют другим допущенным в государстве верованиям.
Считая христианских миссионеров за добрых людей, не ищущих собственных выгод, китайское правительство дозволяет им распространять христианство между своими подданными и нe будет препятствовать им проникать из всех открытых мест внутрь империи для чего определенное число миссионеров будет снабжено свидетельствами от русских консулов или пограничных властей.
Статья 9
Неопределенные части границ между Китаем и Россиею будут без отлагательства исследованы на местах доверенными лицами от обоих правительств, и заключенное ими условие о граничной черте составит дополнительную статью к настоящему Трактату. По назначении границ сделаны будут подробное описание и карты смежных пространств, которые и послужат обоим правительствам на будущее время бесспорными документами о границах.
Статья 10
Вместо пребывания в Пекине членов Русской духовной миссии по прежнему обычаю в течение определенного срока, каждый из них может по усмотрению высшего начальства возвращаться в Россию чрез Кяхту, или иным путем во всякое время, и на место выбывающих могут назначаться в Пекин другие лица.
Все издержки на содержание Миссии с настоящего времени будут относиться на счет российского правительства, а китайское правительство вовсе освобождается от расходов, доселе им производившихся в ее пользу.
Издержки проезда членов Миссии, курьеров и других лиц, отправленных русским правительством из Кяхты или открытых портов Китая в Пекин и обратно, будут уплачиваться им самим; китайские же местные власти обязаны содействовать с своей стороны всеми мерами к удобному и скорому следованию всех вышеупомянутых лиц к местам своего назначения.
Статья 11
Для правильных сношений между российским и китайским правительствами, равно как и для потребностей Пекинской духовной миссии, учреждается ежемесячное легкое почтовое сообщение между Кяхтою и Пекином. Китайский курьер будет отправляться в определенное число каждого месяца из Пекина и из Кяхты и должен не более как чрез пятнадцать дней доставлять посланные с ним бумаги и письма в одно из означенных мест.
Сверх того чрез каждые три месяца, или четыре раза в год, будет отправляться тяжелая почта с посылками и вещами, как из Кяхты в Пекин, так и обратно, и для следования оной определяется месячный срок.
Все издержки по отправлению, как легких, так и тяжелых почт, будут поровну уплачиваться китайским и русским правительствами.
Статья 12
Все права и преимущества политические, торговые и другого рода, какие впоследствии могут приобрести государства, наиболее благоприятствуемые китайским правительством, распространяются в то же время и на Россию, без дальнейших с ее стороны по сим предметам переговоров.
Трактат сей утверждается ныне же его величеством богдоханом Дайцинским и, по утверждению оного его величеством императором Всероссийским, размен ратификаций последует в Пекине чрез год или ранее, если обстоятельства позволят. Теперь же размениваются копии Трактата на русском, маньчжурском и китайском языках за подписью и печатями полномочных обоих государств, и маньчжурский текст будет принимаем за основание при толковании смысла всех статей.
Все постановления сего Трактата будут храниться на будущие времена обеими договаривающимися сторонами верно и ненарушимо.
Заключен и подписан в городе Тяньцзнне, в лето от Рождества Христова тысяча восемьсот пятьдесят восьмое, июня в 1 (13) день, царствования же государя императора Александра II в четвертый год.
Граф Евфимий Путятин
Гуй Лян
Хуашан
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 572; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!