С 24 декабря по 30 января - Мороз (Морозко, Трескун, Студенец) - повелитель зимнего холода

Февраль в старину назывался Сечень.

Принято считать, что с марта начинался Новый Год у древних Славян, так как возрождение земли и погибель зимней стужи несут миру всегда что-то новое. (Велес)

Апрель у славян назывался Березень. В это время появляются первые изумруды весны в виде сока на молоденьких березках, уже набухают почки. Покровительницей первой половины месяца (22 марта - 16 апреля) является древнеславянская богиня весны Жива. Жива - главное божество жизни, плодородия, весны, рождения, подательница жизненной силы рода. Жива (Дзиева, Дева) - олицетворение плодоносной силы, юности, красоты природы и человека. Как считали древние славяне, именно весной можно увидеть Живу или ее молоденьких прислужниц Живиц. В виде прекрасных дев они летают над Землею, бросая на неетакие ласковые взгляды, от которых Земля еще пуще цветет и зеленеет. Май в старину назывался Травень. В этом месяце появляется первая зеленая травка, распускаются листья на деревьях. Месяц июнь в языческие времена назывался Изок. В древнерусском языке слово изок означает кузнечик. Да, это месяц насекомых и вечного праздника с трескотней крыльев стрекоз и шелестом зеленой травы. Июль - от старинного Червень. Червень не что иное, как указание на то, что в этом месяце особенно яркое солнце. Август (зарев, серпень). Древнее название месяца, скорее всего, связано с глаголом реветь. Можно предположить, что древние славяне запараллеливали слово реветь с ревом зверья во время течки. Хотя не исключено, что название месяца точно указывает на то, что в этот временной промежуток нередко слышны громовые раскаты и вечерние зарницы. Сентябрь в старину назывался Рюин. Рюти (реветь), что в применении к осенней непогоде означает реветь... дуть... завывать. Покровителем людей, родившихся в месяце рюин, можно назвать двух божеств. Октябрь - от старинного Листопад Ноябрь (грудень). Грудень - пора смерзшейся земли

Январь – древн. просинец (от «про-синети», восходя­щему к «сияти»: солнце поворачивает на лето), в польском – styczen, в украинском - сiчень (от «сечь»), в чешском - leden, в белорусском - студзень.

 Следует обратить внимание на то, что у разных славянских народов одно и то же название относится к разным месяцам. Это связа­но, очевидно, с большим территориальным расселением славян, что при­водило к тому, что одни и те же природные явления происходили в раз­ные месяцы.

Февраль - древн. сiчень, у болгар - сечен, снежен, у украинцев - лютый, у белорусов - люты. Последнее связано с волчьим временем (волчьими свадьбами),а к волку прилагается эпитет «лютый», да и сам месяц таков.

Март - древн. и болгар. сухы (й), др.-русск. свистун (пора ветров), укр. – березень, у белорусов - соковик. В последних двух названиях подчеркивается одно и то же явление - выделение березового сока, но отражено оно в этих языках по-разному.

Апрель - древн. березозол (березовая зола), цветень,  украинск. - квiтень, белорус. - красавiк.

Май - древн. ,болгарок. ,украинск. – травень (пора цветения трав).

Июнь - древн. изок (кузнечик), червец, украинок., белорус, - червень .Название восходит к появляющемуся в ию­не червячку - червецу, который использовали для крашения одежды в красный цвет.

Июль - древн. червец и  липец., укр. и белор. - липень (время цветения липы).

Август - древн. зарев, серпень, болг. - зарев, белор. - жнiвень (жнива – жатва), укр. - серпень (серп - орудие жатвы).

Сентябрь – древ. рюень, зарев (оба названия от реветь; время течки у рогатого скота), украинское, белорусское - вересень (верес - название растения).

Октябрь - древн. листопад, паздерник (от паздер - кострика: в этом месяце начинали мять лен и коноплю), белорусок, - кастрычник, в украинском языке - жовтень (желтеют листья).

Ноябрь- древн. и болгарок, - груден (мерзлые комья земли –груды), украинок. ,белор. – листопад (время опадания листвы).

Декабрь - древн.. древнерусск., болгарское - студен, польск., украинское - грудень, белор. -снежань.

 

59. Кратко охарактеризуйте какое-либо таинство.

Отношение к Земле как к живому существу и ее обожествление имеют глубокие корни. Древнерусскому культу Земли, нашедшему отражение в средневековых письменных источниках, посвящены классические работы С.Смирнова и В.Л.Комаровича. В круг явлений, связанных с поклонением Земле, входит, в частности, обычай «исповеди земле», известный новгородским еретикам-стригольникам в XIV веке и сохранявшийся у старообрядцев в XIX веке.

Исследователями собран также обширный материал об обряде «катание/кувыркание по земле» в славянской народной традиции. Безусловно, этот обряд связан не только с аграрной магией, но и с более древним культом Земли. Данные о «катании/кувыркании по земле» в славянской традиции включают различные его виды: святочное — по полу в помещении, масленичное — с гор, весенне-летнее и по окончании жатвы — по полю (в том числе катание священнослужителей во время так называемого «хождения в жито» на Пасхальной неделе, в Вознесение или в Юрьев день) и т. д., среди них и «катание по росе» утром в Юрьев день или на Ивана Купалу.

Безусловно, трудно четко разграничить катание «по земле», «пополю», «по траве», «по житу» и «по росе» — не всегда в источниках прямо говорится, покрыта ли земля (поле, трава, жито) росой. Повсеместно распространенная приуроченность совершения обряда ко времени перед восходом солнца, однако, сама по себе неизбежно превращает в наших широтах катание /кувыркание по земле (полю, траве, житу) именно в катание /купание в росе (особенно в ночь перед праздником Ивана Купалы, 24 июня ст. ст. — 7 июля нов. ст., но также и в Юрьев день).
«Живая вода»: Роса
Магические свойства росы

Вода в определенные дни (Рождество, Новый год. Сретенье, в Великий четверг и в день Ивана Купалы) вообще у славян считалась сакральной, особенно если она набиралась при соблюдении определенных условий: делать это следовало до восхода солнца, желательно раньше всех («непочатая вода»), при этом запрещалось отливать эту воду из ведра или зачерпывать вторично; следовало также хранить молчание при перенесении воды в дом. Почиталась священной и роса, о чем свидетельствуют приведенные В.И.Далем выражения: «Росою, да через серебро умыться - бела будешь», «Все мы растем под красным солнышком, на Божьей росе», «Без росы и трава не растет» и т. д. В русских говорах зафиксированы употребления слова «роса» «в сочетаниях, связанных с календарными обрядами, приметами и поверьями и выражающих веру в то, что роса обладает чудесной целебной силой (поэтому по ней бегают, валяются, стараются поить коров, лошадей, чтобы сохранить или дать им силу, красивый вид и т. п.)».

В славянских заговорах в начальной части текста, известной как «чудесное одевание», встречается мотив «умывания росою» (наряду с «утиранием» светом, звездами или зарею), да и вообще роса часто упоминается как субстанция магическая по происхождению или назначению («прибавленная» св. Егорием или «выпущенная» его матерью; собранная Богородицей; она «падает» на яблоню в райском саду; на нее переходят болезни; по ней ходит Богородица и едет Егорий; ее «слизывает» солнце и т. д.).

Роса, использовавшаяся в лечебных целях, отождествлялась, очевидно, с «живой водой» русских былин и волшебных сказок. Об этом свидетельствует, например, способ «излечения» былинного героя Михайла Ивановича Потыка: «Михайла Потык сын Иванович - он на четырех костях поплыл во зеленый луг, приплывал он ко сыру дубу. Прилетала птичка райская, садилась на тот на сырой дуб, пела она песни царские: «Кто в эту пору-времечко помоется росою с этой шелковой травы, тот здрав будет». Михаила Потык сын Иванович умывался росою с этой шелковой травы: заростились его раночки кровавые, стал он, молодец, здрав по-прежнему».
«Юрьевская» роса

Согласно традиционным представлениям, роса появляется на растениях лишь после того, как в Юрьев день земля впервые «растворяется», «раскрывается»; она выходит из земли (или ее выпускает св. Георгий: «Юрий росу спускает») вместе с первой зеленью. По мнению Т.А.Агапкиной, «магическое соприкосновение с этой первой росой становится основной целью ритуальных "хождений в жито"». «Юрьевская» роса в народных представлениях почиталась целебной: «Юрьева роса от сглазу, от семи недугов»; «Катаются по росе»; «Будь здоров, как Юрьева роса!»

В славянской традиции ритуальные обходы полей в Юрьев день повсеместно включали сбор росы, которую впоследствии использовали, в частности, как лекарственное средство; сбор росы был направлен также на «отбирание / увеличение урожая, надоев». Славянские «ведьмы», известные под разными именами, в Юрьев день собирали росу с полей у болгар и у македонцев, у западных славян, в Карпатах и у восточных славян. У последних сбор росы в ночь накануне Юрьева дня производился «цедилкой (тканью для процеживания молока), куском полотна, подолом юбки, полотенцем, скатертью»; «росу относили в хлев, давали ее выпить корове или кропили ею скот».

Наряду со сбором росы, по всей территории Украины и Белоруссии на Юрьев день встречается катание (кувыркание) по земле (по всходам озими), причем значительная часть юрьевских «хождений в жито» так или иначе связывалась с росой, а иногда отмечается именно «катание по росе». В Белоруссии рано утром в Юрьев день было принято ходить росу «таптаць» или «трусыты». Следует иметь в виду, что вообще один из основных способов «отбирания урожая» заключается в том, что «ведьма отправляется в поле вскоре после того, как на посевы легла роса, катается по ним голой», а затем собирает росу и использует ее магическим образом, либо переносит ее в свой амбар. В то же время у русских «катание по росе» в Юрьев день зафиксировано только в Смоленской губернии: «На Ягорья бабы выходят толпами в поле и катаются раздетые по полю». По мнению В.К. Соколовой, «здесь возможно белорусское влияние».

В отдельных славянских землях мотив отбирания молока при помощи специально собранной росы встречается в верованиях, приуроченных не к Юрьеву дню, а к Страстному Четвергу (Страстной Пятнице): «сбор росы и трав с чужих полей», «волочение веревки по росе от чужого хлева к своему». Собранной росой «ведьмы кропили или поили свой скот или обмывали своим коровам вымя», а также варили на ней «зелье из собранных трав».
«Ивановская» роса

У русских к XIX - началу XX века сохранились лишь отдельные отголоски купальской обрядности, «ее основные элементы были перенесены на другие праздники». Аналогом дня Ивана Купалы на Руси считается Ярилин день (заговенье перед Петровским постом, 4 июня), отчасти Петров день, но и сам праздник «Иванов день» был известен повсеместно. Так, например, повсюду в русской народной традиции сохранился обычай купаться под Иванов день, причем канун праздника (день церковной памяти преп. Аграфены «Купальницы», 23 июня ст. ст. — 6 июля нов. ст.) стал сроком, с которого начинали купаться; считалось, что до этого дня вода еще холодная. Иногда купание заменялось обливанием, но для северно-русских районов, наряду с купанием, обязательным было мытье в бане, для чего готовились специальные веники, «в которые вставляли разные цветы и травы, особенно Иван-да-Марью».

Как известно, участники восточнославянского купальского обряда, зафиксированного достаточно фрагментарно, плели и одевали на голову венки, украшались растениями; добывали «живой огонь» и разводили костер, пели и плясали вокруг него, попарно перепрыгивали через костер, вдыхая дым брошенных в огонь трав и стараясь не разнимать руки, и, наконец, собирали росу и катались по ней: в праздник Ивана Купалы ходили «под Иванову росу», «росу взимать» («девичий обычай в ночь на Ивана-Купалу собирать росу и ею мыться, чтобы «парни гонялись»). В других местах «день Ивана Купалы назывался еще Ярилы. Обливаются водой, собирают росу, купаются вместе с лошадьми».

«Иванова роса» в народной традиции считалась целебной: ее использовали, «чтобы прогнать всякую болесть», например, промывали глаза и лечились от угрей и прыщей на лице; в купальскую ночь «собирали в посудину» или в крынки для молока; водили скатертью по росистой траве и затем выжимали ее. В календарной мифологии купальского цикла также известен мотив «отбирания ведьмами молока» при помощи сбора отождествляемой с молоком росы (ночью в канун Купалы). Б.А. Рыбаков справедливо отмечал: «Множество деталей обряда убеждает в том, что это празднество Купалы было связано не только с солнцем, в честь которого зажигались от «живого огня» знаменитые купальские костры, но и с росой, являющейся ежедневным орошением колосящихся в это время хлебов. В купальскую ночь черпают росу, умываются росой и даже таскают с магической целью скатерти по росе».

Встречаются и прямые свидетельства о купании / катании по «Ивановской росе». Описывая купальский праздник «на Карпатских горах, Судетах и Корнопошах на пространстве нескольких сот верст», И.П. Сахаров замечает о его участниках: «После перепрыгивания через костры огней, купаются в росе», а «литовцо-руссы», по его словам, называют этот день праздником росы («на росу» они и отправляются рано утром в день Ивана Купалы). Об именовании праздника Ивана Купалы «росою» в западнорусских губерниях свидетельствует и В.И. Даль; отмечено купание в росе в этот день также у гуцулов и в районах контакта восточнославянского и финского населения.

В описании купальского обряда в «Стоглаве» (1551 год), согласно списку, известному И.П. Сахарову, прямо говорится: «И егданощь мимо ходит, тогда отходят к роще с великим кричанием, аки бесы омываются росою». «Наш народ думает - писал собиратель, - что перескакивание через огонь избавляет от очарования. В купанье утренней росою они полагают очищение тела и избавление от болезней».
«Не мытьем, так катанием»

Полагая, что «катание по росе» в ночь на Юрьев день и на Ивана Купалу являлось языческим «таинством», сохранившимся в народной традиции как непосредственно в изначальном виде, так и в редуцированных вариантах — в «катании / кувыркании по земле» с одной стороны, и в «собирании росы» — с другой, мы склонны усматривать несколько иной смысл в насильственном катании священнослужителей, чем это принято в научной литературе. Как отмечается в этнографических описаниях, «крестьяне (обычно женщины) просили священника или дьячка поваляться на земле, чтобы"снопы были тяжелыми", "посевы тугными" и под.; если же священнослужители отказывались это сделать, их валили на землю и катали насильно». На наш взгляд, обычай «катания» священнослужителей — это не только отголосок древнего «катания» жреца (волхва) как проявления аграрной магии, но и факт актуальной религиозной полемики, насильственного приобщения представителя другой, христианской веры к продолжающим бытовать в народе языческим обрядам.

До сих пор мы оставались в рамках славянских или древнерусских сведений о языческом обряде «катание по росе». Существенно, однако, что аналогичные обычаи известны также у многих других европейских народов: собирание росы, умывание росой людей и животных, катание или хождение босиком по росе производилось в ночь перед днем св. Георга, 1 марта (Новый год) и 1 мая (Вальпургиева ночь), Троицей и Духовым днем, а чаще всего - перед днем Иоанна Предтечи. Такого рода обряды встречаются у австрийцев, болгар, греков, испанцев, итальянцев, лопарей, немцев, французов, народов Бельгии, Нидерландов, Скандинавии, Швейцарии и бывшей Югославии.

В Наварре пройти босиком или голым через росистое поле для излечения от болезней называлось «санхуанизироваться» (sanjuanarse). На наш взгляд, «катание/купание в росе» (можно использовать и солидно звучащий термин «санхуанизация») относится к древнейшим обрядам индоевропейцев и является языческим таинством (мистерией). Судя по славянским материалам, после совершения магических действий участниками обряда может достигаться некое трансперсональное состояние сознания, сходное с глубокими мистическими переживаниями. Существуют многочисленные рассказы о чудесах, происходящих в купальскую ночь или на рассвете дня Иоанна Предтечи: по земле расхаживают духи и ведьмы, а звери и деревья говорят по-человечески, цветет папоротник, земля открывает клады, растения переходят с места на место, из леса выходит змеиный царь с золотыми рожками, муравьи сбивают волшебное масло, солнце на восходе начинает «играть» (переливаться всеми цветами, необычно двигаться, «бороться со змеем» и т. д.), вода превращается в вино или замирает, и наконец, небеса «открываются».

Язык сохранил множество косвенных свидетельств о значении купальского катания по росе, не вполне ясных без привлечения этнографического контекста. К числу таких примеров мы предлагаем относить известные всем выражения: «катать во всю Ивановскую», «Не мытьем, так катаньем» и, наконец, «Мать-сыра земля», т.е. орошенная и оплодотворенная небесной влагой земля, к которой припадают язычники.

Для более глубоко понимания «катания по росе» важно рассмотрение контекста его совершения. В этом обряде соединились черты культа двух стихий Мироздания — Земли («катание по земле») и Воды («почитание росы»), как в «перепрыгивании через костер» соединяются культы двух других стихий — Воздуха («прыжки») и Огня («костер»). Во всяком случае, для славянского купальского обряда очевидна «парность» «перепрыгивания через костер» и «купания в росе». Подобно тому, как роса в купальскую ночь — это «живая вода», огонь купальских костров — также «живой», т. е. добытый трением. Но ритуальные костры разжигались и весной, в том числе «юрьевские» костры известны на Карпатах, в Словакии и Хорватии. Возникающее в результате совмещения обрядов, связанных с перепрыгиванием костра и катанием по росе, единство — обращение ко всем четырем стихиям Мироздания — свидетельствует, на наш взгляд, об изначальности этой «парности».

 

60. Кратко охарактеризуйте какой-либо обряд.

Свадьба считалась делом серьезным, к ней готовились заблаговременно: копили приданое, деньги, тщательно выбирали невесту или жениха.

К началу Святок свадебная тема в играх молодежи достигала своего апогея. По народному календарю после Крещения начинаются свадебные недели, так и говорили: «Крест в воду— жених на гору». Свадебный период продолжался все зимнее межговенье (время между постами), сливался с Масленицей и заканчивался ею. В конце зимы подводился итог бракам, заключенным в течение года. Следует заметить, что зимний мясоед— самое любимое время для свадеб, но справлялись они и осенью, до Филиппова поста, и реже летом, перед Троицей, до Покровского поста.

Участниками свадебного обряда становилась вся деревня, а то и две, если жених и невеста были из разных деревень. Свадь­бу не просто справляли, ее играли, эпизод за эпизодом. В определенной мере она носила театральный и развлекательный характер. Но это лишь внешняя сторона, каждый участник обряда знал свою «роль», старался исполнить ее как можно точнее, нарушение правил могло навлечь большую беду не только на новобрачных, но и на всех остальных.

Свадебный ритуал любого народа достаточно замысловат, у русских же он наиболее сложен. Свадебный обряд включал в себя разнохарактерные элементы: символические, магические и игровые действия, выполняемые всеми участниками обряда или отдельными лицами; большое количество предметов (ритуальная одежда, украшение жилища, дары, приданое, угощение и т. п.); различные жанры словесного и музыкального фольклора (приговоры, плачи, загадки, поговорки, заго­воры, величальные, плясовые, игровые, шуточные песни). Свадебный обряд был связан с целым комплексом социальных и правовых представлений, имущественных и семейных отношений, верований.

Все это было необходимо, чтобы наиболее удачно осуществить переход парня и девушки, жениха и невесты из одного общественного статуса в другой. Они прощались с ровесниками, с которыми ходили на вечеринки, игрища, праздники, и постепенно переходили в группу молодых семей. Кроме того, девушка-невеста переходила из одной семьи в другую, из своего дома в чужой, который станет ей родным; нередко замужество было связано с переездом в другую деревню. Происходила как бы символическая «смерть» парня и де­вушки и их «рождение» в новом социальном статусе. Именно в это переходное время жених и невеста особенно восприимчивы как к отрицательным, так и к положитель­ным воздействиям, и цель свадебного ритуала, с одной стороны, оградить жениха и невесту, а заодно и других участников от негативных воздействий, а с другой— наделить их положительным потенциалом: здоровьем, богатством, детьми.

Свадьбе предшествовал длительный и сложный переговорный процесс. Сначала собирался семейный совет, потом следовала засылка, когда в дом невесты посылали так называемых пустосватов из ближайшей родни жениха, чтобы узнать, как относятся к предполагаемому браку в доме невесты. Затем наступало само сватовство, после которого будущий жених или кто-нибудь с его стороны ехал на смотрины невесты. Здесь гостей обязательно угощали, а невеста до пяти раз выходила к столу, каждый раз в новом наряде. Родители невесты тоже ездили «смотреть дом жениха», их визит тоже заканчивался застольем. Затем происходило рукобитье, или сговор, зарученъе и, наконец, запой или пропой, когда, сговорив все условия, невесту «пропивали». Только после этого следовали венчанье и свадьба с княжьим столом, которым предшествовали девичник и мальчишник.

День сватовства выбирали специально: не ходили свататься в понедельник или вечером, а чтобы сватовство прошло удачно, прибегали к разным хитростям. Например, сваты надевали разные сапоги или валенки; садились на продольную лавку, под полатями.

Если сватовство завершалось успешно, назначали день рукобитья, во время которого родители девушки и парня «били по рукам», но не голыми руками, а натянув на ладонь рукав или обернув руку полой шубы, иначе молодые всю жизнь проживут бедно.

Заключительным актом сговора было взаимное угощение вином или пивом. «Выпить»—означало решить дело окончательно и бесповоротно. Это угощение становилось настоящим ритуальным действом. На столе появлялась большая чаша, в которую приехавшие гости выливали вино. Старший со стороны жениха зачерпывал его и раздавал всем по старшинству со стороны невесты. Затем уже ее отец угощал всех пришедших из дома жениха. Причем каждый раз он должен был выпить из чарки первым.

Отказ жениха или невесты после этих обрядов был крайне нежелателен. (Если после рукобитья и отказывали, то расходы обе семьи делили пополам.) С этого же времени в доме жениха и невесты начинали готовиться к свадьбе — варить пиво. Выражение «заварить пиво» раньше и означало готовиться к свадьбе. На свадебное пиво загадывали: «Если пиво сварится удачно, то жизнь молодых будет счастлива». Пиво, приготовленное к свадьбе, до совер­шения брака не давали пить посторонним, чтобы те не испортили жизнь молодых.

А вот выражение «квасить невесту» означало не отдавать девушку замуж. Если же сама невеста не хотела выходить замуж, то она шла на пивоварню и заливала огонь или опрокидывала пивоварный чан. И напротив, девушка, желавшая поскорее обрести мужа, прибегала к следующему средству: тайно от всех ставила в печь корчагу и заваривала в ней солод, а когда он поспевал, выносила корчагу за ворота и выливала сусло в надежде, что, прежде чем скиснет пиво, жених придет свататься.

После просватанья девушку называли невестой или сговоренкой, а парня женихом. Именно с этого момента невеста одна или с подругами начинала причитать. Причетам и песням все девушки учились с детства от старших. Песни и причитания передавали тревогу и беспокойство невесты за будущую жизнь. В своих первых причитаниях сговоренка просила отца:

Не засвечивай да свечки

Божьей Ты, родимый батюшка,

Не ходи к дубову столу,

Не принимай золотой чары,

Ты не пей зелена вина.

Невеста постоянно обращается то к отцу — красну солнышку, то к матери, упрекая их за то, что они рано отдали ее в чужую семью, на чужую сторону. В плачах чужая сторона —«лес темный», а чужие люди —«звери лютые». После рукобитья девушки высказывали в песнях свою тревогу:

Запросватал меня батюшка,

Заручила родна матушка

Далеким далекошенько.

За три речки глубокие,

За три горы высокие,

За три леса темные.

До свадьбы подруги помогали невесте закончить подготовку приданого и даров. Небольшие дары предназначались для всех родственников семьи жениха, для свахи, дружки и других участников обряда. Почти каждый день жених навещал невесту в ее доме. В качестве подарков он приносил разные лакомства: сладкий пирог с вензелем невесты, пряники, конфеты. Накануне свадьбы в доме невесты обязательно устраивали девичник, а в доме жениха—мальчишник. Это был последний день и последняя ночь пребывания невесты в доме родителей. Она прощалась с домом, с подругами, с вольной девичьей жизнью, с девичьей красотой. В зависимости от местной традиции в роли красоты могли выступать деревце (елочка или березка), лента, девичья повязка, коса. Во многих районах в день девичника топили баню, где невеста мылась со своими подругами. После бани звучало много песен и причитаний о расставании с девичьей красотой, а мытье в бане расценивалось как ее утрата (смывание).

Ты пойдем, милая подруженька.

Ты посмой-ка красу девичью,

Что свою-то волю-волюшку.

В Средней России было принято во время девичника наряжать маленькую елочку или березку, которую и называли девичьей красотой. Такое деревце девушки могли приготовить сразу же после рукобитья. Тогда его прикрепляли на угол дома, на крыльцо или ворота, украсив лентами, косой из кудели. Так деревце и стояло до свадьбы, до отправления к венцу. От дома жениха к дому невесты протягивали веревку, украшенную лентами и косой из кудели. В день свадьбы, перед отъездом в церковь, ближайшая подруга невесты выносила украшенное деревце с особым приговором:

Раздайся, народ, расшатися, народ, красна девица идет!

Не одна она идет, девью красоту несет!

Девью красоту должен был выкупить жених. Когда невесту везли в церковь венчаться, деревце прикрепляли сзади к саням и по дороге выкидывали в поле.

По нормам деревенской и даже городской жизни одного церковного венчания было недостаточно. Брак считался действительным только после проведения тра­диционного свадебного обряда, во время которого новый семейный союз одобрялся родственниками, соседями, общиной. Если состоялось венчание, но по каким-либо причинам не была сыграна традиционная свадьба, молодых разлучали. Причиной такой отсрочки свадьбы могло служить то обстоятельство, что по православному церковному календарю дней, когда можно венчаться, не так уж много: исключаются периоды постов, Сырная (Масленичная) и Пасхальная недели. Кроме того, венчание не проводят в кануны многих других праздников.

День свадьбы — знаменательное событие не только в жизни молодоженов, это театрализованное представление для всей деревни. Утром в дом жениха съезжались его родственники и после распределе­ния «свадебных обязанностей» ненадолго присаживались за столом, после чего отправлялись в дом невесты. С собой непременно брали угощение: пиво, брагу, пря­ники, пироги, чтобы задобрить парней и девушек, загораживающих дорогу празд­ничной процессии, и выкупить место жениху рядом с невестой за свадебным столом.

Такой сложный обряд, как свадьба, нель­зя было пускать на самотек. Если в храме процедура венчания совершалась священником по предписанным церковным правилам, то свадьба игралась по вековым традициям, и роли участников распределялись заранее. Главным распорядителем этого торжества был дружка (дружко) — женатый парень, хорошо знающий весь обряд, бойкий на язык говорун, весельчак и затейник. Ему помогал подружъе, или третьяк. Иногда таких помощников-дружек (еще их называли шаферами) при женихе и невесте бывало по два, три и больше, они развлекали гостей, сопровождали молодых, держали в, церкви над их головами брачные венцы и т. д.

Старшим на свадьбе считался тысяц­кий, обычно крестный (он же посажен­ный) отец жениха. Тысяцкий распоряжался свадебным поездом и всеми обрядами, благословлял и увозил из родительского дома жениха, из денег, выданных женихом, оплачивал свадебные расходы и вен­чальные свечи.

Все гости на свадьбе назывались боярами (со стороны жениха — большие бояре, со стороны невесты — малые), а новобрач­ных после венчания величали князем и княгиней.

В доме невесты, после благословения новобрачных родителями, все перед доро­гой в церковь рассаживались за столом. При этом строго соблюдалось правило: жених и невеста не садились в красный угол, под иконы. Невеста ехала в церковь с расплетенной косой, покрытая большим платком, на котором нашит крест (чтобы ее никто не сглазил).

забыла своего «вечеровальника», бывшего ухажера на вечеринках.

В старину было принято приглашать на свадьбу знахаря или колдуна. В его обязанно­сти входило охранять молодых и совершать все необходимые для этого магические действия. В некоторых районах такого колдуна так и называли сторож. Ему отводилось самое лучшее место за столом, да и угощали его на славу.

Чтобы на молодых никто не навел порчу, необходимые меры принимались еще перед отъездом к венцу. Особое внимание обращалось на одежду невесты. От колдовства в подол ее платья изнутри втыкали иголки без ушек. Ушки иголкам девушки откусывали прямо зубами. По поверью, иголка с ушком «поволокет за собой, а без ушка не сможет». Количество игл могло быть разным, от трех до десяти. (К таким мерам часто прибегали девушки и женщины, отправляясь просто на праздник, чтобы их не «испортили».) Иногда в карманы невесты насыпали дресву (каменную крошку), а сразу же после бани на все время свадебной процедуры ее обнаженное тело обертывали сетью, а то и обвязывали «заговорной» ниткой, чтобы она

Очень часто колдуны, желающие испортить свадьбу, останавливали коней свадебного поезда. В старину рассказы о колдунах и колдовстве можно было услышать в разных уголках России. «Положат медвежью лапу и клок медвежьей шерсти у дороги, и кони не идут». Или со словами: «Девять мер гороха да десятая невеста, кони ни с места!» — бросали в сани невесты стручок гороха с девятью горошинами. И приходилось перебирать все сено в санях, искать и выкидывать стручок, не то кони не трогались с места.

Так что колдуна на всякий случай не следо­вало обижать, а в числе почетных гостей пригласить на свадьбу, оказав ему всяческое уважение. Как говорится, «чем черт не шутит, пока Бог спит».

«Сторож» перед отъездом к венцу на выходе из дому пропахивал — расчищал веником дорогу невесте, а потом и молодым, оберегая их от комков собачьей и кошачьей шерсти, кото­рые могли подбросить, чтобы жизнь у моло­дых не заладилась.

Свадебный поезд обычно составлялся из нечетного числа поезжан; среди них, кроме жениха и невесты, обязательно были тысяцкий, дружки, несколько «бояр».

По дороге собравшаяся деревенская молодежь останавливала поезд, перегородив путь и требуя выкуп. Дружки угощали парней и девушек пряниками, пирогами, вином и пивом, иногда приходилось отку­паться и деньгами, чтобы освободить дорогу и ехать дальше.

Во многих уголках России было принято сразу после венчания переодевать невесту в церковной сторожке в наряд замужней женщины, заплетать волосы в две косы и повязывать повойник. Этот обряд мог происходить и в доме жениха, и назывался он окрутить невесту.

Родители жениха встречали молодых, вернувшихся с венчания, на пороге дома

За столом молодые занимали места уже в красном углу. Немного посидев с гостями, они уходили в горницу или чулан, где для них была приготовлена специальная еда. (Стоит заметить, что перед венчанием жених и невеста соблюдали строгий пост. Впервые они ели после венчания—в сторожке церкви, в дороге или дома. Причем это происходило так, чтобы никто не видел их трапезы.) Когда молодые оставались вдвоем, муж кормил жену сдобным пирогом, испеченным в родительском доме, а она его —своим пирогом. Считалось, что такая еда навеки соединит их, укрепит брачные узы. Когда приезжала родня жены, молодые снова выходили к гостям и празднество продолжалось. Большое свадебное застолье называлось княжий, красный, большой или даровой стол, за которым соблюдались строгие правила, направленные на укрепление новой семьи, поэтому молодые пили из одного стакана, ели одной ложкой из одного блюда, отламывали от одного куска.

Приготовлением еды для свадебного стола занимались только замужние женщины. Выносили яства к столу, делили и раздавали в определенном порядке. Кульминационными моментами трапезы были подача к столу горячего (жаркого) и деление свадебного каравая (сейчас его заменил свадебный торт).

Раздача жаркого сопровождалась обычаем целоваться. Мужчины поочередно вставали из-за стола, подходили к молодым, принимали из рук жены рюмку водки, выпивали, затем целовали молодых и одаривали мужа деньгами. За свадебными столами пели величальные песни, цель которых — вызвать взаимную симпатию и уважение двух родов друг к другу. Прежде всего величали молодых, сравнивали их с голубем и голубкой, с месяцем и солнышком.

Во время свадебного ужина молодые сидели молча, потупив глаза, вели себя скромно, степенно. Ели и пили они тоже весьма умеренно, и когда после трапезы их в сопровождении толпы поезжан вели спать, дружки давали им с собой рыбный пирог (на Севере) или холодную отварную курицу (в центральных и южных губерни­ях), пиво, иногда вино.

В подклети молодых мужа и жену уже поджидало брачное ложе, устланное ржа­ными снопами и накрытое мехами. Это тоже часть древнего обряда: снопы подкладывали в пожелание благополучия и прибытка в доме, а меха символизировали богатство. С этой ночи молодая супружеская чета вступала в новую жизнь...

Свадьба порой растягивалась на несколько дней, один княжий стол следовал за другим, гости пели, плясали, уходили ночевать домой, а утром возвращались.

 

 

61. Кратко охарактеризуйте какой-либо христианский праздник.

Церковные праздники (например, Рождество Христово)

День перед Рождеством называется сочельником (или сочевником), так как в это время едят сочиво - постную кашу и овощи. Иногда сочиво - это кутья, т.е. рисовый или ячменный взвар с медом, ягодами или плодами. В сочельник пекли также блины, оладьи и пироги постные с горохом, картофелем, кашей.

В сочельник до первой вечерней звезды никто не садится за стол и ничего не ест. Звезда - это символ той звезды, что возвестила волхвам о рождении Христа.

В этот день перед закатом солнца семья собиралась на вечер­нюю молитву, после чего старший прикреплял зажженную свечу к хлебу и выходил во двор. Возвращался с охапкой соломы или сена, застилал ею избу. Под образа и по углам ставили необмолоченные снопы, а около икон - кутью. Снова помолившись, садились за стол.

В сочельник детям рассказывали о том, как волхвы, пришедшие поклониться новорожденному Христу, принесли ему в дар золото, ладан и благовонную смолу. Золото - символ солнца, и это знаменовало божественную суть Христа. Поэтому и князя Владимира, крестившего Русь, называли Красным Солнышком.

День Рождества ознаменовывался разговеньем. Повсюду готовились разнообразные блюда из свинины: поросенок, начиненный кашей, кабанья голова с хреном, окорок, запеченный, жаркое или заливное из поросенка студень из свиных ножек, жареная свиная грудинка с картошкой.

После рождественской службы и разговенья праздник продолжался не только в семье, но и на улицах и площадях.

На второй день Рождества был праздник иконы Божьей Матери. Этот день называли «бабьи каши», его посвящали роженицам данного года и повивальным бабкам.

От Рождества до Крещения (19 января) проходили праздничные святочные недели: гостевание девушек-невест у своих родственников, зимние молодежные посиделки. К этому прибавлялись святочные гаданья, народно-языческий обычай, официально церковью не поддерживаемый.

Кстати, елка на Рождество пришла в Россию из Европы при Петре Первом. Вечнозеленое растение было символом вечно обновляющейся жизни.

 

62. Кратко охарактеризуйте какой-либо христианско-языческий праздник.

Например, Масленица. Это очень древний праздник, любимый народом, восходящий к языческим временам. Православная церковь включила этот праздник в Месяцеслов под названием «сырная не­деля» или «мясопуст» (Последнее название связано с тем, что после Масленицы начинается Великий пост, поэтому на масленой неделе при всем обилии еды мясо уже не подавалось). Великий пост предшествует Пасхе.

Каждый день Масленицы имел свое название, определявшее поведение людей в этот день.

Понедельник - встреча, когда строили снежные горы, ели в изобилии блины.

Вторник - заигрыш: улицы полнились народом, скоморохами, строили качели, снежные горки.

Среда - лакомка, очень обильная еда со многими лаком­ствами.

Четверг - разгуляй - четверток: запивали блины.

Пятница - тещины вечерки: зять отправлялись к тещам на блины.

Суббота - золовкины посиделки: невестки приглашали к себе золовок (сестер мужа). Вообще пятница и суббота по­свящались хождению по родне.

Воскресение – прощеный день. Просить прощения нужно у всех, даже не ощущая вины, а в ответ человек слышит: «Бог простит». Великий пост должен был начаться с освобождения души от обид, мстительных и ложных чувств.

Масленица - это веселое прощание с зимой и встреча весны, которая несет тепло, начало новой жизни. Дает силы всему живому -Солнце. В его честь и пекли вначале лепешки, а когда научились делать кислое тесто - блины. Славяне верили, что вместе с круглым румяным блином, так похожим на солнце, они получают частичку его тепла и могущества.

 

63. Кратко охарактеризуйте какой-либо народный календарный праздник.

Здесь мы расскажем о народных белорусских праздниках, связанных с тем или иным временем года. Каждое время года олицетворяется.

Весна - это юная, красивая, стройная девушка, по имени Ляля. В ее честь устраивали праздник - ляльник. На чистом лугу собираются девушки. Избрав из своей среды самую красивую, они наряжают ее в белые одежды; руки, шею и стан перевязывают свежей зеленью, а на голову надевают венок из весенних цветов. Это и есть Ляля. Около нее ставят еду и кладут зеленые венки; девушки вокруг Ляли водят хоровод, поют песни. Ляля раздает венки, угощает всех. Венки и зелень, чтобы быть счастливой, сохраняют до следующего ляльника.

Лето - это дородная, красивая женщина, по имени Цеця. В летнюю пору она показывается на полях, держит в руках сочные плоды.

Осень - малорослое существо пожилых лет, с суровым выражением лица, с тремя глазами и косматыми волосами. Его зовут Жыцень. Он появляется на полях и огородах после уборки урожая и смотрит, все ли убрано.Заметив несрезанные колосья, собирает их в сноп и переносит на участок того хозяина, где хлеб убран чисто. Когда Жыцень странствует в виде нищего и при встречах с людьми грозит им пальцем, это служит предвестником неурожая в следующем году.

Зима - это старик по имени 3юзя. Он небольшого роста, с белыми волосами и длинной седой бородой; ходит босиком, с непокрытой головой и носит в руках железную булаву. Когда Зюзя гневается, он ударяет булавой - раздается треск: наступают трескучие морозы.

 

64. Кратко охарактеризуйте фольклорных персонажей славянского фольклора.

Кикимора

Демонологический персонаж, известный преиму­щественно в русском фольклоре. В образе кикиморы соединились представления разного времени. Наибо­лее древний пласт сложился в языческие времена и связан с почитанием женского божества Мокоши. Другая составляющая связана с верой в проклятых. Кикиморой становилась проклятая родителями или умершая до крещения дочь.

Бес (Чёрт)

Первоначально слово «бес» означало враждебного человеку духа. Следы верований в бесов можно найти в многочисленных древних заговорах.

Чёрт - образ злого духа в славянской мифологии и фоль­клоре. Он появился в дохристианской мифологии. Представленный в большинстве народных сказок и быличках, образ в основном сложился под влиянием христианских представлений о дьяволе.

Ведьма

Основной персонаж демонологии восточных и за­падных славян. В образе ведьмы соединились черты фольклорного персонажа и свойства некоторых де­монологических существ.

Ведьмак

В отличие от ведьмы, ведьмак является персона­жем исключительно восточнославянской демонологии. В его образе объединились черты фольклорного персонажа и особенности представителя нечистой силы, заимствованные из христианкой демонологии. Поэтому ведьмак обладал двумя душами — челове­ческой и демонической: он мог быть и враждебным и дружественным к человеку.

Леший

Хозяин леса и зверей, воплощение леса как враж­дебной человеку части мира.

Водяной

Дух воды, входящий в число главных предста­вителей славянской демонологии, олицетворявший могущество враждебной человеку водной стихии.

Русалки

Русалки не только водный, но и зем­ной дух. После Троицы вплоть до осени русалки гуляют по полям, перелескам и рощам. Они выбирают себе развесистую, склонившуюся над водой иву или плаку­чую березу и живут там. Ночью они качаются на ветвях, аукаются между собой и водят веселые хороводы с песнями, иг­рами и плясками.

Упырь

Мифологический персонаж русской демонологии.

Трясовицы

Русские демоны болезни, упоминаемые в загово­рах. Их представляли в виде двенадцати безобраз­ных женщин, насылавших на людей различные бо­лезни. В некоторых текстах заговоров подчерки­вается связь трясовиц с нечистой силой, поэтому говорится о том, что они появляются у постели больного в дьявольском обличье.

Навии

В славянской мифологии собирательный образ умерших предков. Вероятно, первоначально навиями называли умерших, плывших в царство мертвых на погребальной ладье.

Огненный змей

О нем до сих пор рассказывают во мно­гих деревнях России. Именно в образе этого духа, как ни в одном другом, сли­лись загадочные явления природы и переживания человека. Об Огненном Змее из­вестно, что это злой дух, который обычно прилетает к молодым вдовам вскоре после смерти мужа.

Чудо-юдо

Мифологизированный противник героя, встреча­ющийся в русских богатырских сказках.

Финист – Ясный сокол

Персонаж русской волшебной сказки.

 

Смерть

Мифологический образ, действующий в сказках, сказаниях, духовных стихах и былинках.

Сирин

Образ мифологической птицы-девы, чаще встречающийся в русских духовных стихах.

Сивка-Бурка

Волшебный конь, встречающийся в русских народных сказках

Петух

Персонаж народных сказок, загадок и заговоров.

Лихо одноглазое

В восточнославянском фольклоре выступает как персонифицированный образ злой судьбы, горя. На звание «лихо» восходит к прилагательному «лиш­ний» — так обозначался тот, кого следовало избе гать как носителя несчастий.

Кот Баюн

Персонаж русских волшебных сказок.

Китоврас

Образ сказочного чудовища, отождествляемый с греческим кентавром (получеловеком-полуконем).

Кощей Бессмертный

В восточнославянских сказках — злой чародей, всегда выступающий против главного героя. Слово «кощей» заимствовано из тюркских языков и обозначает раба, пленника. Начиная с середины XVIII века, он становится наименованием сказочного персонажа и из фольклора проникает в лубочную и художественную литературу. С образом Кощея связываются и отрицательные человеческие качества, прежде всего непомерная скупость, жадность, коварства и лицемерие.

 

65. Кратко охарактеризуйте духов, в которых верили славяне (одного подробнее).

Домовой

Домашний дух, охранитель дома и семьи.

Ближе всего к человеку, конечно же, был домовой. Свой домовой обитает в каждом доме. Первоначально охранителем дома являлся умер­ший предок — основатель рода, первый хозяин родо­вого дома. Со временем индивидуальные чер­ты утратились, и из предка домовой превратился в домашнего духа-охранителя. Его называют и по мес­ту «проживания» — голбечник, запечник, подпечник, и почтительно — избяной большак, дедушка, добро-хотушка, хозяйнушко мохнатый, кормилец.

Домовой невидим, но иногда показы­вается людям, чаще всего приняв облик хозяина дома, живого или мертвого. До­мовой может появиться в виде невысокого старика с длинными седыми спутанными волосами и бородой серебристо-белого цвета, иногда без бровей. У него большие руки, домовой всегда ходит босиком. Такой образ встречается у большинст­ва европейских народов.

Нередко домовой является в образе разных живот­ных—кошки, собаки, коровы или бычка, реже — змеи, крысы или лягушки. Живет домовой чаще всего под печкой или за печью, на печи, под печным углом, у поро­га, в сенном сарае. В редких случаях домовой сравнивается с деревом: «Вылезает престрашенная женщина, ростом, что столетняя береза, голова — разметанная копна сена, клок — направо, клок — на­лево, оттуда торчит колтун, словно перекати-поле, да чертополохом свились длинные космы, а глаза горя­щие так и пялит».

По народным представлениям, домовой в общем не злой, но иногда он сердится на людей и тогда мстит им. Вообще он боль­шой проказник и шутник. Если сердится на хозяев, то ночью стучит, щиплет спя­щих, иногда даже выгоняет людей, бьет посуду, выбрасывает кочергу, кирпичи из печи. Люди, рассказывая о домовом, не­редко называют его просто Он или Сам, но чаще Доброжилом или Доброхотом и даже Кормильцем, Батанушком. Люби­мое занятие домового, который в добрых отношениях с хозяевами, прибирать в доме, но когда ему хочется пошутить, то он часто прячет вещи. Отсюда и пошла при­сказка: «Домовой, Домовой, поиграй и от­дай». Если переселялись в новый дом, то обязательно звали с собой и домового: «Батушко-батанушка, приходи к нам в но­вый дом жить, защищать нас и наших деток». В некоторых местах домового на­деляют семейством, а жену домового зовут доманей. Домовой любит те семьи, где живут в полном согласии, и тех хозяев, которые рачительно относятся к своему добру, в порядке и чистоте содержат двор. Ленивым и нерадивым он охотно помогает спускать хозяйство и старается во всем им вредить. Домовой плохо относится к чу­жим. Если человек устроится спать в не­знакомом пустом доме, домовой навалится и начнет душить его. Любимых хозяев домовой старается предупреждать о несча­стьях, чтобы те успели приготовиться к встрече и отвратить от себя напасть за­благовременно. В таких случаях он подает знаки: стук, скрип, плач, смех и т. п.

У домового была семья, жена — домовичиха, или домаха, и дети. В некоторых рассказах женой домового называлась кикимора. Домовой пользовался боль­шим уважением, по праздникам ему выставлялось угощение, сам хозяин дома приглашал его разделить трапезу, почтительно называя кормильцем, хозяином и дедушкой. В последнем обращении сохранилось древнейшее поверье, согласно которому домовым ста­новился умерший предок семьи. Именно поэтому в образе домового преобладают антропоморфные черты.

Во время археологических раскопок ученые неод­нократно находили небольшие фигурки или схематич­ные рисунки на бересте, изображавшие домовых. На находках отчетливо различаются человеческие черты.

Обычно домовой обитал в доме или в хозяйствен­ных постройках, в темных уголках или подпечье. Иногда домовой жил в конюшне, поскольку лошади являлись его любимыми животными. Добрый домо­вой заботливо ухаживал за ними, расчесывал гривы, подкладывал лучший корм. Обиженный на хозяина домовой морил лошадей голодом, пугал их или даже насылал на них какую-нибудь болезнь.

Перед покупкой лошади рачительный хозяин за­ходил в конюшню и выспрашивал у домового, какой масти купить лошадь. Только что купленную лошадь хозяин не просто ставил в конюшню, а обязательно «представлял» домовому, умоляя его заботиться о ней так же хорошо, как и о других животных. Если ло­шадь нравилась, то домовой помогал хозяину и уха­живал за ней. Иногда лошадь не нравилась домовому, и он старался ее выжить — не давал корма, пугал, насылал болезнь.

Кроме лошадей домовой особенно любил петуха, считавшегося хозяином в доме. Чтобы выгнать из дома злого домового, часто использовали петуха, обметая его крылом все углы избы и двора.

Во время строительства нового дома, после укладки первого ряда бревен, совершался особый обряд привода домового. Ему выставляли угощение в виде блюдца с молоком, затем в течение всей ночи катего­рически запрещалось приближаться к месту строи­тельства. В противном случае будущий дом мог остать­ся без домового и, следовательно, лишиться защитника, оберегавшего в дальнейшем от вторжения нечистой силы. До наших дней сохранился обычай первым впускать в новый дом петуха или кошку. Считалось, что на них должны обрушиться козни злой силы, ко­торая могла подстерегать человека в новом доме.

Переезжая на новое место, домового специально приглашали переехать вместе со всеми. Иногда домо­вого даже перевозили со скарбом. Придя в конюшню с угощением, хозяин уговаривал домового не остав­лять без защиты семью и скот. В разных местах за­писаны рассказы о том, как покинутый или забытый домовой стонет и плачет в пустом доме. Иногда он начинал пакостить тем, кто осмеливался поселиться в нем. Во время новоселья домовому также препод­носили специальные съестные дары.

Считалось, что лучше всего перевозить домового на день Усекновения главы Иоанна Предтечи (29 ав­густа). Придя в старый хлев, хозяин вынимал кол из яслей и переносил на новый двор со словами: «Батюшка-хозяюшко, матушка-хозяюшка, малые детушки! Мы пошли, и вы пойдемте с нами!» Если семья дели­лась — например, взрослый женатый сын переезжал в новый дом, то делилось и семейство домового — его дети переезжали на новое место.

Лохматость домового считалась благоприятным признаком. Верили, что в бедных домах он голый. Обычно домовой прячется от людей, и его появление предвещает какое-либо важное событие.

Считалось, что если домовой уйдет, то «дом дер­жаться не станет»: хозяйство разладится, будет бо­леть скот или умрет кто-нибудь из членов семьи. Рас­сказывают также, что перед смертью хозяина домо­вой появляется в его шапке. Известно много поверий о том, как домовой предупреждал о несчастье. Если он кричит под окном, ходит по дому — к смерти, сту­чит в окно, скрипит дверью — к пожару, шумит на чердаке — к беде.

Чтобы домовой помогал вести хозяйство, его ста­рались задобрить. Входя в хлев, здоровались: зла» «Доб­рый день тебе, домовой хозяин. Охраняй меня от вся­кого». Уходя вечером, прощались: «Гляди, дедуш­ка домовой, не допускай никого». По большим праз­дникам домового кормили: на Новый год на чердак относили борщ и кашу, в заговенье перед Великим и Рождественским постами — блины, кусок мяса и чаш­ку молока, на Пасху — крашеные яйца. Считалось, что в день Ефрема Сирина (10 февраля) у домового именины: ему оставляли кашу, цветные лоскутки, овечью шерсть.

Дворовой

Дворовой – это домашний дух, обитавший во дворе. Как и до­мовой, дворовой являлся покровителем домашнего скота.

Банник

Дух, обитающий в бане, чаще всего на полке или в подплечье.

На севере России все, что не имеет плоти, души, но может принимать облик человека (домовой, полевой, водяной, леший, русалка), называется нежитью

Овинник (Гуменник)

Мифологический персонаж, обитающий в овине — особом строении, где производилась сушка снопов и обмолот хлеба. Для этого привезенные с поля снопы аккуратно укладывали рядами, после чего в специ­ально выкопанной яме — подлазе — разводили огонь. Нагретый дым поднимался вверх и сушил снопы. После окончания сушки в овине или особом строе­нии — гумне — снопы обмолачивали.

Полевой

Это дух, охраняющий поля.

 

 

66. Кратко охарактеризуйте кого-либо из славянских богов.

К самым ранним верованиям славян относится вера в существование двух противоположных сил, одна из которых помогает человеку в жизни – светлая сила, а другая вредит, приносит несчастья – это черная, темная, злая сила. Отсюда и возникают представления о Белобоге и Чернобоге.

Белобог. Бог удачи и счастья у славянских народов.

Существование веры в Белобога подтверждается связанными с ним топонимами, сохранившимися до наших дней у разных славянских народов — назва­ниями гор (холмов). Так, гора Белобог встречается в Сербии, под Москвой еще в XIX веке существовала местность под названием Белые боги.

Популярность Белобога подтверждается многочис­ленными упоминаниями в средневековых хрониках, куда включались рассказы путешественников из дру­гих стран. Немецкий монах Гельмольд, посетивший славянские страны в XII веке, писал в хронике, на­званной его именем, что славяне не начинают ника­ких серьезных дел без жертвы Белобогу. Однако со временем вера в Белобога была утрачена, хотя следы веры сохранились до наших дней. Считалось, в част­ности, что белый цвет приносит удачу.

Чернобог изображался в виде человекоподобного идола, окрашенного в черный цвет с посеребренными усами. Чернобогу приносились жертвы перед нача­лом важнейших дел, например перед выступлением в военный поход.

Средневековый хронист Гельмольд описывает ри­туальное пиршество, во время которого воины пускали по кругу чашу и произносили заклинания, обращен­ные одновременно к двум божествам — Чернобогу и Белобогу. Со временем культ Чернобога был вы­теснен поклонением другим богам, олицетворявшим отдельные силы природы.

В русских сказках образы Белобога и Чернобога слились в единый персонаж, получивший название Доля, Судьба. Она может быть хорошей или плохой. Отсюда и возникло представление, что судьбу челове­ка определяет Доля или Недоля. Они похожи на тех людей, которым даются. Отличие заключается в том, что Доля одета в красивое платье, а Недоля — в ста­рое и рваное. Чтобы жить счастливо, надо знать соб­ственную Долю, то есть заниматься своим делом. Увидеть Долю можно было так: пойти в поле в Пас­хальную ночь и, услышав звон колоколов к заутрене, спросить: «Где моя Доля?» Услышав ответ, пойти, куда сказано, и, увидев Долю, спросить у нее совета.

В отличие от Доли, Недоля, напротив, сама прихо­дит в дом к человеку и садится на печь, потому что ей всегда холодно. В Белоруссии рассказывают, что иногда Недолю сопровождают мелкие демоны — злыдни. Они выглядят как небольшие зверьки, оби­тающие за печью или сидящие на плечах. Иногда злыдень похож на облезлую кошку. Злыдней можно посадить в мешок и утопить или оставить на пере­крестке дорог. Во всех этих поверьях проявляется влияние европейской демонологии, где ведьму сопро­вождали домашние духи.

    У славянских народов, как и у всех индоеаропейцев, в основе религии лежала трехчленная классификация богов, соответствующая трехчленному делению общества: жрецы, княжеская дружина, обычные люди. Отсюда вожникает трехчленная структура славянского пантеона: верхний мир, средний и нижний. Внутри каждого мира также существовала определенная иерархия.

67. Что послужило поводом для создания старославянского языка?

Появление старославянского языка связывают с именами Кирилла и Мефодия, которые взялись переводить литургические тексты и некоторые части Библии (Евангелие, Псалтирь, паремии) на язык славян. Диалектной основой старославянского языка стал один изговоров южных славян — солунский (южномакедонский) диалект, на котором говорили Кирилл и Мефодий, поскольку именно он был распространен в окрестностях их родной Фессалоники^[1]. В те времена различия между славянскими языками были ещё невелики^[2], поэтому старославянский язык мог претендовать на роль общеславянского литературного языка.

Как считает большинство ученых, Кирилл и Мефодий, школа Климента в качестве основы старославянского языка использовали древнемакедонский диалект болгарского языка. После закрепления столицы Болгарии в Преславле, на старославянский язык, который был признан древнеболгарским литературным и государственным языком, сильнейшее воздействие оказали другие диалекты живого болгарского языка. С течением времени столица Болгарии опять вернулась в Охрид. Поэтому македонский диалект вновь стая играть роль основы старославянского языка. Однако существенной разницы между двумя вариантами старославянского языка (болгарской и македонской ориентации) не наблюдается, хотя и сохраняются некоторые отличия в лексике, о чем будет сказано в соответствующем разделе.

Надо указать, что в процессе установления основы старославянского языка выдвигались и другие теории, например, упоминавшаяся уже версия восточнославянской основы славянской письменности, основоположником которой был И.И.Срезневский. Чешский ученый Й. Добровский основой старославянского языка считал древнесербский язык. Словенец В. Калкгар утверждал паннонскую (словенскую) основу. Его аргументацию поддерживали словенский исследователь Ф. Миклошич и словак П. Шафарик. Еще один словенский ученый В. Облак, изучавший древнейшие старославянские памятники (Киевские листки, Пражские отрывки) и живые македонские диалекты, пришел к окончательному выводу о древнемакедонской основе старославянского языка. Данный вывод был поддержан большинством лингвистов, так как он был наиболее очевидным с исторической и лингвистической точки зрения. И, конечно, прежде всего он был обусловлен тем, что древнемакедонский диалект болгарского языка был родным языком для создателей старославянского языка солунских братьев Константина и Мефодия.

 

68. Что известно о создателях старославянского языка и письменности?

Деятельность братьев Кирилла и Мефодия заслуживает особого внимания. Родились они в греческом городе Фессалоники, по-славянски — Солунь, поэтому часто их называют солунскими братьями. Младший брат известен под несколькими имена­ми. При рождении он получил имя Константин. За мудрость его часто называли Философом. Перед смертью, принимая монаше­ский постриг, он взял себе имя Кирилл.

братья побывали во многих местах с самыми раз­личными целями. Значительная часть их жизни проходила, как говорится, «на виду». Следовательно, надо ожидать, что сведения о них должны сохраниться в византийских, арабских, хазарских, славянских, римских источниках.

Пожалуй, из этого списка можно исключить арабские и хазар­ские источники, так как участие братьев в работе миссий, от­правленных к этим народам, могло быть и не замечено летопис­цами этих земель. Остаются византийские, славянские и римские источники. Действительно:

- Кирилл и Мефодий отправляются в Великую Моравию по поручению царя и патриарха Византии (это должно отра­зиться в византийских источниках);

- в самой Великой Моравии занимаются организацией цер­ковной жизни в непосредственном контакте с князем Рос­тиславом (это должно отразиться в славянских источниках);

- предпринимают поездку в Рим, где их торжественно прини­мает Римский папа Андриан II (это должно отразиться в рим­ских источниках).

Итак, жизнь Кирилла и Мефодия (политических и культурных деятелей Византии) восстанавливается без опоры на византий­ские источники. Вправе спросить: а были ли братья? От­вет однозначен: были. Вместе с тем налицо невнимание Византии к своим миссионерам.

Враждуя с Византией, Болгария тем не менее находилась под ее культурным влиянием. Именно поэтому здесь и возникает кириллица — письменность, максимально приближенная по своему внешнему виду к греческой. Это азбука, которая в своих основных чертах дожила и до нашего времени и которой мы пользу­емся сегодня. Очевидно, что смена алфавитных систем произошла безболезненно. Древнейшие славянские источники не упоминают о различиях между глаголицей и кириллицей. Для книжников ва­жен был сам факт создания славянского письма.

Именно в Болгарии были созданы древнейшие дошедшие до нас памятники славянской письменности. Правда, большей ча­стью они сейчас хранятся в российских книгохранилищах. В самой Болгарии славянские рукописи были уничтожены в результате турецкого завоевания. Если бы Болгария не продолжила дело сла­вянской письменности, славяне в своем культурном развитии были бы отброшены назад. Деятельность Кирилла и Мефодия осталась бы в истории славянства ярким, но незначительным по послед­ствиям эпизодом. Именно из Болгарии книжность распространя­ется по всему славянскому миру. Судя по всему, в IX—X вв. старо­славянский язык использовался всеми славянами, хотя поляки, сегодня ревностные поборники католичества, и стараются отри­цать, что на территории их страны когда-то использовался язык православной церкви.

 

69. На территории каких современных стран находились Моравия и Паннония?

Первоначально, Паннония — регион обитанияпаннонцев, скордисков, бревков, карнов и дарданийцев, с 9—10 годов — римская провинция, занимавшая территории современной западной Венгрии, восточнойАвстрии и частично Словении.

Мора́вия (чеш. и словацк. Morava, нем. Mähren) — исторический регион Чешской республики к востоку от исторической области Чехия. Историческая территория расселения моравов.

70. Каковы цели и результат моравской миссии солунских братьев?

Известно, что до того, как на­править миссию в Константинополь, князь Ростислав обращался с подобными просьбами и в Рим. Там он получил отказ. Именно это и привело его к необходимости направить миссию в Византию. Церковные отношения между Римом и Константинополем в то время складывались весьма сложно. На следующий год после отправки миссии в Великую Моравию происходит разрыв между патриархом Фотием и Римским папой Николаем. Поводом к раз­рыву послужили церковные разногласия из-за Болгарии и Мора­вии.

Можно предполагать, что Великоморавское посольство не было удачным. Действительно, посланники князя Ростислава просили:

- изложить христианское учение на славянском языке;

- прислать епископа.

Эти две просьбы содержатся именно в ЖК, тогда как в ЖМ их нет. В ЖМ посланники просто просят прислать кого-то для того, чтобы «научил народ всякой правде». Вероятно, самой главной была просьба о направлении епископа, т.е. человека, который имеет право рукополагать новых священников. Вряд ли социальная вер­хушка Великой Моравии доросла до понимания необходимости перевода церковной службы на славянский язык. В принципе ка­толическая церковь не возражала, чтобы какие-то фрагменты Свя­щенного Писания пояснялись в церкви на родном языке паствы.

По прибытии в Великую Моравию Константин со своими уче­никами «перевел весь церковный чин и научил их утрене, и часам, и обедне, и вечерне, и повечерию, и тайной молитве». Имеются предположения, что в этот период был осуществлен перевод всей Библии, однако этот перевод, как и многое другое, до нас не дошел. Деятельность братьев продвигалась успешно, но скоро они столкнулись с трудностями, которые были запрограм­мированы еще в Константинополе. «И так 40 месяцев провел в Моравии и пошел рукоположить учеников своих» . По пути братья с учениками оказываются у паннонского князя Коцела (тог­да уже давно признавшего над собой власть Великой Моравии), который дал им 50 учеников и сам научился читать славянские книги.

Из Венеции братья отправляются в Рим, где их ждала торже­ственная встреча Римского папы Андриана II. Братья передают в дар Риму мощи Святого Климента, обретенные Константином в Крыму. Были приняты и освящены славянские книги. Ученики братьев были рукоположены. Главная цель братьев была достиг­нута.

 

71. Как распространялась славянская письменность на славяноязычной территории?

---

Дата добавления: 2018-04-05; просмотров: 316; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!