Начало дела и учения Христова
Бог, богатыймилосердием
Dives in misericordia
Иоанн-Павел II
ОГЛАВЛЕНИЕ
1. Откровение милосердия
2. Воплощенное милосердие
Мессианская весть
3. Начало дела и учения Христова
Милосердие в Ветхом Завете
4. Понятие "милосердия" в Ветхом Завете
Притча о блудном сыне
5. Аналогия
6. Особое значение достоинства человека
Пасхальная тайна
7. Милосердие, раскрывшееся в Кресте и Воскресении
8. Любовь сильнее смерти, сильнее греха
9. Мать милосердия
"Милость.... из рода в род"
10. Образ нашего поколения
11. Причины тревоги
12. Достаточно ли одной справедливости?
Милосердие Божие и миссия Церкви
13. Церковь, исповедующая и проповедующая милосердие Божие
14. Стремление Церкви воплотить милосердие в жизнь
Молитва современной Церкви
15. Церковь взывает к Божественному милосердию
Откровение милосердия
"Бог, богатый милосердием" (Еф 2, 4), - Тот, Кого Иисус Христос открыл нам как Отца: это Он, Его Сын, явил Его и открыл Его нам, каков Он есть (Ин 1, 18; 1, 1-2). В связи с этим стоит вспомнить как Филипп, один из двенадцати апостолов, обратился ко Христу, сказав: "Господи, покажи нам Отца, и довольно для нас". Иисус ответил ему: "Сколько времени Я с вами, и ты не знаешь Меня?.. Видевший Меня видел Отца" (Ин 14, 8-9). Это было сказано в прощальном слове Иисуса, в конце пасхальной трапезы, за которой последовало все происшедшее во время святых дней, - все, что свершилось, дабы навсегда утвердилась истина, что "Бог, богатый милосердием, по своей великой любви, которой возлюбил нас, и нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом" (Еф 2, 4-5).
|
|
|
Следуя учению Второго Ватиканского Собора и учитывая особые нужды нашего времени, я посвятил энциклику "Искупитель человека" человеку, истине о нем, той истине, которая во всей своей полноте и глубине перед нами раскрылась во Христе. И мы считаем, что в нашу трудную, критическую эпоху важно и необходимо еще раз подчеркнуть, что именно в самом Иисусе Христе раскрывается образ Отца, Который есть "Отец милосердия и Бог всякого утешения" (2 Кор 1, 3). И действительно, в Пастырской конституции "Радость и надежда" написано, "Новый Адам, Христос... во всей полноте раскрывает человека перед самим человеком и являет ему всю высоту человеческого призвания", и являет это Христос именно "раскрывая саму тайну Отца и Его любви" (РН 22). Эти слова с полной ясностью свидетельствуют о том, что достоинство природы человека обнаруживается через связь с Богом, - связь по-настоящему жизненную, а не только понятийную. Человек и его высшее призвание раскрываются во Христе через Откровение тайны Отца и Его любви.
|
|
|
И поэтому следует теперь обратиться к этой тайне. Нас побуждают к этому как многообразный опыт Церкви и современного человека, так и все устремления сердца человеческого, человеческие страдания, надежды, томления и ожидания. Если верно, что человек есть, в некотором смысле, путь Церкви (я уже говорил об этом в энциклике "Искупитель человека"), то мы должны, как постоянно указывают нам Евангелие и все Предание, вместе с каждым человеком следовать именно по этому пути - пути, который проложил Христос, раскрывший в Самом Себе Отца и Его любовь (там же). Стремление во Христе к человеку - то, к чему Церковь, пребывающая посреди изменчивого потока времени, была призвана раз и навсегда, - есть одновременному стремление к Отцу и Его любви. В наши дни Второй Ватиканский Собор подтвердил эту истину.
Чем более миссия Церкви сосредоточивается на человеке, чем более она становится, так сказать антропоцентристской, тем более способ осуществления этой миссии должен становиться теоцентристским, иными словами, Церковь должна принимать во Христе направление к Отцу.
И если представители различных течений мысли, как в прошлом, так и в наши дни, склонялись и склоняются к тому, чтобы разделить тео- и антропоцентризм и даже противопоставить их друг другу, то Церковь, следуя за Христом, стремится обеспечить между ними органическую и глубокую связь. Это фундаментальный, а может быть, и наиболее важный принцип учения Второго Ватиканского Собора. И если на современном этапе истории Церкви наша главная задача - осуществление учения этого великого Собора, то, следовательно, мы должны подойти к этому принципу с верой, умственной широтой и открытым сердцем.
|
|
|
В моей первой, уже цитированной здесь, энциклике я хотел обратить особое внимание на то, что углубление и обогащение всех форм церковного сознания и совести, явившееся плодом трудов Второго Ватиканского Собора, должно еще более широко раскрыть наши умы и наши сердца навстречу Христу. Сегодня же я хочу добавить к этому, что открытость себя навстречу Христу, Который как Искупитель мира полностью раскрыл человека человеку, невозможно иначе как через всегдашнее, все более глубокое обращение к Отцу и Его любви.
Воплощенное милосердие
Бог, "Который обитает в неприступном свете" (1 Тим 6.16), говорит человеку также посредством картины мира (космоса), ибо "невидимое Его (атрибуты Его), Его вечная мощь и Его Божество, от сотворения мира, через дела Его становятся видимыми" (Рим 1.20). Такое опосредствованное и несовершенное познание - плод ума человека, ищущего Бога в мире видимом через рассмотрение творений Божьих, - не есть еще "видение Отца". "Никто никогда не видел Бога", - пишет святой Иоанн, подчеркивая, что "Сын Единородный, пребывающий во чреве Отчем, Он открыл Его (Отца)" (Ин 1.18). Это Откровение являет Бога в непостижимой тайне Его существа - единым и троичным - окруженным "неприступным светом" (1 Тим 6.16). Но в этом Откровении Христовом мы познаем Бога прежде всего в Его любви к человеку, в Его "филантропии", т.е. человеколюбии (Тит 3.4). В этой Божественной "филантропии" Его "невидимое совершенство" становится "видимым" - видимым в несравненно большей степени, нежели через все другие дела, "сотворенные Им": совершенные свойства Божьи становятся видимыми во Христе и через Христа - в Его действиях и словах и, наконец, в Его смерти на Кресте и Его Воскресении.
|
|
|
Так что во Христе и через Христа Бог становится видимым в Своем милосердии, иными словами, выявляется тот атрибут Его Божества, который при помощи различных терминов и понятий был определен как "милосердие" еще в Ветхом Завете. Во Христе все традиционное ветхозаветное учение о Божественном милосердии получило окончательное завершение. И Христос не только говорит о Божественном милосердии и объясняет его с помощью образов и притчей, но, что самое важное, - Он воплощает и олицетворяет это милосердие. Он Сам, в некотором смысле, - милосердие. Каждому созерцающему милосердие и обретающему его во Христе Бог является "видимо" как Отец, "богатый милостью" (Еф 2.4).
Создается впечатление, что в наши дни человек более, чем в прошлом, противится Богу милосердия; для довременных умонастроений характерно стремление убрать из жизни и вырвать из сердца человеческого само понятие милосердия. Кажется, что идея милосердия и само слово, его обозначающее, ныне становятся некой помехой для современного человека, ставшего благодаря невиданному в истории научно-техническому прогрессу хозяином земли, которую он покорил и поработил (Быт 1.28). По-видимому, это владычество над землей, понимаемое нередко слишком односторонне и поверхностно, не оставляет места милосердию. В этой связи уместно будет обратиться к рассмотрению "положения человека в современном мире", каким оно было представлено в начале Пастырской конституции "Радость и надежда". Там можно прочесть следующее: "Таким образом, современный мир предстает одновременно мощным и немощным, способным на лучшее и на худшее, и перед ним открывается дорога к свободе или рабству, прогрессу или регрессу, братству или ненависти. С другой стороны, человек начинает понимать, что от него самого зависит, куда направить те силы, которые он сам привел в движение и которые могут подавлять его или служить ему".
Изменения, происходящие в современном мире, дают людям надежду на лучшее будущее, но одновременно нынешняя ситуация таит в себе многочисленные угрозы, подобных которым не знала еще история человечества. И Церковь должна, используя любую возможность (в ООН, ЮНЕСКО, ФАО и т.д.), непрестанно возвещать об этих угрозах, но при этом опираться на истину, полученную от Бога.
Раскрывшаяся во Христе истина о Боге "Отце всякого милосердия" позволяет "видеть" Бога пребывающим в особой близости к человеку, и более всего тогда, когда он, человек, страдает или когда сами основы его существования оказываются под угрозой. И поэтому многие люди, а также целые группы людей, сознавая всю трудность современного положения Церкви и мира и руководствуясь непосредственным чувством веры, как бы стихийно обращаются к милосердию Божьему. В этом они, несомненно, движимы Христом, Дух Которого действует в глубине их сердец. И действительно, тайна Бога "Отца всякого милосердия" раскрыта перед нами; вот почему Церковь, видя угрозы, нависшие над человечеством, обязана говорить людям об этой тайне. К этому призывает Церковь Христос.
В данной энциклике я хотел бы ответить на этот призыв. Я хотел бы вернуться к вечному и в то же время несравненно простому и глубокому языку Откровения и веры, чтобы с его помощью вновь возобновить перед Богом и людьми разговор о величайших затруднениях нашего времени.
Поистине, Откровение и вера призывают нас не абстрактно созерцать тайну Бога - "Отца всякого милосердия", но прибегать к этому милосердию во имя Христа и в единстве с Ним. Не учил ли Христос, что Отец наш, "видящий тайное" (Мф 6.4 и 6.18), можно сказать, непрестанно ожидает, что мы, прибегая к Нему во всех наших нуждах, будем всегда тщательно всматриваться в Его тайну - тайну Отца и Его любви? (см. Еф 3.18; Лк 11.5-13).
Я хочу, чтобы эти слова приблизили Божью тайну к каждому человеку и одновременно стали бы призывом Церкви к милосердию, в котором современный мир и современный человек испытывают такую великую нужду. Ибо люди нуждаются в милосердии, часто даже не зная об этом.
Мессианская весть
Начало дела и учения Христова
В Назарете Христос напомнил соотечественникам слова пророка Исаии: "Дух Господень на Мне; ибо Он помазал меня благовествовать нищим, и послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное" (Лк 4. 18-19). Согласно святому Луке, это изречение явилось началом мессианского благовествования. Далее последовали дела и слова Христа, о которых мы узнаем из Евангелия. Через деяния и слова Христа Отец вошел в человеческую среду. Чрезвычайно показательно, что первое слово Христа было обращено прежде всего к беднякам, лишенным всяких средств к существованию, плененным, к слепым, не могущим созерцать красоту творения, к тем, кто на сердце имел страдание, к тем, кто пострадал от социальной несправедливости, и, наконец, просто к грешникам. Именно для таких людей Мессия стал знамением, особенно ясно показывающим, что Бог есть Любовь. Христос стал знамением Отца. В наше время, как и тогда, каждый человек также может через этот видимый знак созерцать Отца.
И замечательно, что Иисус, отвечая на вопрос учеников Иоанна Крестителя, подошедших к Нему: "Ты ли Тот, Которому должно прийти, или другого ожидать нам?" (Лк 7.19), сослался именно на те слова, которыми Он в Назарете начал свою проповедь: "Пойдите, скажите Иоанну, что вы видели и слышали: слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищим благовествуется", после чего заключил: "И блажен, кто не соблазнится о Мне!" (Лк 7.22-23).
Иисус раскрыл - прежде всего, самим образом Своего жития и Своими деяниями - ту истину, что любовь присутствует здесь, на земле, где мы живем. И это та действенная любовь, которая обращена к человеку и охватывает все, что образует его человеческую сущность. Эта любовь проявляется, прежде всего, тогда, когда соприкасается со страданием, несправедливостью, нищетой и вообще со всеми исторически сложившимися условиями человеческого существования, которые по-разному выявляют ограниченность и хрупкость человека - как физическую, так и моральную. И как раз сам образ проявления такой любви, вся совокупность ее действий называется на библейском языке "милосердием".
Итак, Христос открывает Бога, Который есть Отец и Который есть "любовь", как говорит святой Иоанн в своем Первом Послании (1 Ин 4.16). Христос открывает Бога "богатого милостью", как мы читаем у святого Павла (Еф 2.4). Эта истина - не только тема учения, но - присутствующая здесь, данная нам посредством Христа реальность. Для Самого Христа основной задачей Его мессианской миссии служит раскрытие Отца как любви и милосердия. И это подтверждают слова, произнесенные Им сначала в Назаретской синагоге, а потом перед учениками и посланниками святого Иоанна Крестителя.
Христос желает явить нам Бога как Отца, как любовь и милосердие. Поэтому тема милосердия стала основной темой Его проповеди. Уча о милосердии, Христос по своему обыкновению широко пользуется притчами, ибо притча лучше всего может выразить самую сущность излагаемого. Можно упомянуть тут притчу о блудном сыне (Лк 15.11-32) или о добром самарянине (Лк 10.30-37), но также - для контраста - и притчу о злом рабе (Мф 18.23-35). Многие места учения Христа являют нам любовь-милосердие в некоем новом свете. Вспомним о добром пастыре, который отправляется на поиски потерянных овец (Мф 18.12-14; Лк 15.3-7), или о женщине, которая, убирая дом, находит потерянную драхму (Лк 15.8-10). Особенно много места этим темам учения Христова отводит в своем повествовании святой Лука, Евангелие которого заслуженно называют "Евангелием милосердия".
Перед каждым, кто обращается к этому учению о милосердии, встает важнейшая проблема. Мы имеем в виду вопрос о значении терминов и содержании понятий, и прежде всего - понятия "милосердия" по отношению к понятию "любви". Сопоставляя эти понятия, получаешь ключ к пониманию самого милосердия, и это для нас наиболее важно. Но прежде чем продолжить наши размышления, то есть прежде чем устанавливать значение слов и внутреннее содержание понятия "милосердие", мы должны обратить внимание на то, что Христос, раскрывая Божью любовь и милосердие, в то же время требует от людей, чтобы и они в своей жизни руководствовались любовью и милосердием. Это требование связано с самой сущностью мессианской вести и образует ядро Евангельской морали - "этоса". Учитель выражал это требование и в форме благословения, данного Им в Нагорной Проповеди: "Блаженны милосердные, ибо они сподобятся милосердия" (Мф 5.7).
Таким образом, мессианская весть о милосердии обладает неким особым, Божественным и человеческим, измерением. Через Христа, ставшего воплощением любви, которая с особой силой предстала перед страдающими, горюющими и грешными, через Христа - совершение мессианских пророчеств - Отец входит в человеческую среду. И Христос с наибольшей полнотой раскрывает нам Отца - Бога, "преисполненного милосердия". Вместе с тем Христос, ставший для людей примером милующей любви к другим, настойчиво призывает их - и Своими деяниями больше, чем словами, - призывает к милосердию, ибо это одна из существеннейших сторон Евангельской морали. Речь здесь идет не только о выполнении какой-то заповеди или требования этического порядка, но о соблюдении того непреходящей важности условия, без которого не может раскрыться Божественное милосердие к людям: "милосердные... сподобятся милосердия".
Милосердие в Ветхом Завете
4. Понятие "милосердия" в Ветхом Завете
В Ветхом Завете понятие милосердия имеет долгую и богатую историю. И мы должны вспомнить ее, дабы во всей полноте просияло то милосердие, которое раскрыл перед нами Христос. Христос, раскрывая милосердие посредством Своих деяний и Своего учения, обращался к людям, которые были не только знакомы с идеей милосердия, но также - будучи народом Божьим Ветхого Завета - извлекли из своей многовековой истории некий особый опыт познания милосердия Божьего. И этот опыт был не только социальным и общинным, но также личным и внутренним.
Действительно, Израиль заключил Союз с Богом, но часто расторгал этот Союз. И каждый раз, когда Израиль начинал осознавать собственную неверность, - а на протяжении долгой истории Израиля всегда находилось достаточно и простых людей, и пророков, способных пробудить совесть народа Божьего, - он начинал взывать к милосердию. В книгах Ветхого Завета можно найти тому многочисленные свидетельства. Упомянем наиболее важные: начало истории Судей (Суд 3.7-9), молитва Соломона при освящении Храма (3 Цар 8.22-53), конец Книги пророка Михея (Мих 7.18-20), умиротворяющее утешение Исаии (Ис 1.18 или 51.4-16), моление иудеев в изгнании (Вар 2.11 и 3.8), возобновление Завета после возвращения из плена (Неем 9).
Показательно, что в своих проповедях пророки связывали милосердие - о котором они часто говорили из-за прегрешений народа - с образом горячей любви Бога к Своему народу. Господь возлюбил Израиль особой любовью избрания, подобной супружеской любви (см., напр., Ос 2.21-25 и 15; Ис 54.6-8). Поэтому Господь прощал Израилю его проступки и грехи - вплоть до неверности и предательства. И когда видел покаяние и подлинное обращение, то вновь утверждал народ Свой в милующей благодати (см. Иер 31.2; Иез 39. 25-29). У пророков милосердие означало особую силу любви Божьей, превозмогающей грех и неверность избранного народа. В этом обширном "социальном" плане милосердие выявляется соотносительно с внутренним опытом каждого, кто пребывает в грехе, кто испытывает страдание и горе. Сыновья и дочери Израиля прибегали к Господу, умоляя Его о милосердии именно из-за физического и морального зла (или греха). Именно так, полностью сознавая тяжесть своего прегрешения, обращался к Нему Давид (см. 2 Цар 11; 12; 24.10), а также Иов после своего бунта (Книга Иова). Чувствуя смертельную угрозу, нависшую над еврейским народом, к Богу обращается и Есфирь (Есф 4.17 и слл.). В книгах Ветхого Завета можно найти еще много подобных примеров (см. Неем 9.30-32; Тов 3.2-3, 11-12, 8.16-17; 1 Макк 4.24).
В основе этого проявляющегося в многообразных формах верования, общинного и личного, о котором весь Ветхий Завет свидетельствовал на протяжении стольких веков, лежит основополагающий опыт избранного народа, живущего в изгнании; Господь, видя жалкое положение Своего народа, уведенного в рабство, слыша его вопли, ощутил его тоску и решил освободить его (Исх 3.7-8). И в этом спасении, совершенном Господом, пророки распознают Его любовь и Его сострадание (Ис 63.9). Именно в этом коренится доверие всего народа и каждого человека в отдельности к Божественному милосердию, к которому можно прибегнуть во всех трагических обстоятельствах.
Прибавим к этому, что одна из причин такого жалкого положения человека - это его грех. Народ Ветхого Завета познал это ничтожество уже во времена Исхода, когда был воздвигнут золотой телец. Господь восторжествовал над предательским делом - нарушением Завета - торжественно открывшись перед Моисеем: "Господь, Господь, Бог нежный и милующий, медлящий во гневе и преисполненный милосердия и верности" (Исх 34.6). Именно в этом важнейшем Откровении избранный народ и каждый человек в отдельности почерпнет после всех падений силу и вдохновение обратиться к Господу, чтобы напомнить Ему то, что Он Сам открыл о Себе, и испросить у Него прощение.
Так что деяниями и словами Господь являл милосердие Своему народу с самого начала его жизни, и избранный народ на всем протяжении своей истории - и когда случались несчастья, и когда он начинал осознавать свой грех - прибегал к милосердию Божьему. Все стороны любви Божьей проявились в милосердии Господа к "людям Своим": Он - их Отец (см. Ис 63.16), ибо Израиль - первенец Его (Исх 4.22). Он также супруг той, о которой возгласил пророк, назвавший ее новым именем - "рухама" ("возлюбленная"), ибо милосердие Его совершится над ней (см. Ос 2.3).
И даже когда Господь, выведенный из терпения неверностью народа Своего, уже хотел было покончить с ним, Его нежность и Его щедрая любовь к людям Своим снова превозмогли Его гнев (Ос 1.7-9; Иер 31.20; Ис 54.7-8). Так что понятно, почему псалмопевцы, желавшие восхвалить Господа, пели гимны Богу любви, нежности, милосердия и верности (см. Пс 103 и 145).
Все это показывает, что милосердие - не только часть понятия Бога; милосердие характеризует всю жизнь народа Израиля, жизнь каждого из его сынов и дочерей, оно являет собою суть их теснейшей близости с Господом, содержание их общения с Ним. Именно о таком милосердии говорится в разных книгах Ветхого Завета, где можно найти величайшее богатство выражений, связанных с этой темой. Несомненно, было бы затруднительно искать там ответ на чисто теоретический вопрос - что такое милосердие само по себе. И тем не менее уже сама терминология, используемая в ветхозаветных книгах, во многом раскрывает эту проблему.
Для определения понятия милосердия (милости) авторы ветхозаветных книг используют, главным образом, два выражения, обладающих различными смысловыми оттенками. Это, во-первых, термин "хесед", обозначающий внутреннюю расположенность к добру. Используя его для характеристики отношений между двумя лицами, Ветхий Завет имеет в виду не только их взаимное благорасположение, но также и верность друг другу, основывающуюся на внутреннем обязательстве и, следовательно, также и на верности каждого самому себе. И если понятие "хесед" обозначает также милость или любовь, то это потому, что и милость и любовь зиждутся именно на такой верности. Тот факт, что такое обязательство носит характер не только нравственный, но и почти юридический, ничего не меняет. Если же в Ветхом Завете слово "хесед" относится к Господу, то это всегда в тех случаях, когда речь идет о Завете, который Бог заключил с Израилем. Со стороны Бога этот Завет был даром, проявлением милости к Израилю, Однако, поскольку Бог, заключив со Своим народом Союз, обязался его соблюдать, понятие "хесед" приобрело, в определенном смысле, и некое юридическое значение. Юридическое обязательство со стороны Бога теряло свою силу, когда Израиль нарушал Завет и не соблюдал его условий. Но именно в этих случаях "хесед" раскрывался в более глубоком смысле. Он являл себя таким, каким был изначально, - то есть как любовь дарующая, любовь, которая преодолевает предательство, милующая благодать, побеждающая грех.
Такая верность по отношению к неверной "дочери моего народа" (см. Плач Иер 4.3-6) есть, в конечном счете, верность Бога Самому Себе. Это с полной очевидностью следует, прежде всего, из частого использования в Библии пары понятий "хесед-эмет" ("милость-верность") - понятий, которые можно рассматривать как взаимодополняющие (см. Исх 34.6; 2 Цар 2.6; 15.20; Пс 25/24/.10; 40/39/. 11-12; 85/84/.11; 138/137/.2; Мих 7.20). "Не для вас я сделаю это, Дом Израилев, а ради святого имени Моего" (Иез 36.22). Так что Израиль, отягощенный грехами, нарушивший Завет, основываясь на законнической справедливости, не имеет права претендовать на "хесед" Бога, однако может и должен сохранять надежду и доверие, ибо Бог Завета по-настоящему "верен Своей любви". Плод такой любви - прощение и возвращение милости, восстановление внутреннего Завета.
Второе слово, которое используется в Ветхом Завете для определения милосердия, - это "рахамим". Оно обладает своим, специфическим оттенком. Тогда как "хесед" служит для обозначения таких понятий, как "верность самому себе" и "верность своей любви" (т.е. в определенном смысле, мужского свойства), семантика слова "рахамим" отражает понятие материнской любви ("рехем" - материнское лоно). Глубочайшая изначальная связь, можно сказать, единство матери и младенца создает между ними особые отношения, порождает у матери совершенно особую любовь. 06 этой любви можно сказать, что она совершенно бескорыстна и не служит наградой за какие-то заслуги. Такая любовь, следовательно, представляет собой некую внутреннюю необходимость: она и есть внутренняя потребность сердца. Так что здесь мы видим, в известном смысле, "женский" аспект "мужской" верности самому себе - аспект, выражаемый посредством слова "хесед". В глубинном психологическом плане "рахамим" порождает множество чувств, в том числе доброту, нежность, терпение, участливость - другими словами, постоянную готовность прощать.
Когда Ветхий Завет, говоря о Господе, употребляет слово "рахамим", то имеются в виду именно эти Его свойства. Мы читаем у Исаии: "Может ли женщина забыть грудное дитя свое, может ли быть безжалостной к исчадию чрева своего? Но если бы она и забыла, то я не забуду тебя" (Ис 49.15). Верная и непобедимая благодаря таинственной силе материнства, эта любовь по-разному выражена в ветхозаветных текстах: это и "спасение в опасностях" (особенно тех, что исходят от врагов), и прощение грехов - как отдельного человека, так и всего Израиля, - и, наконец, готовность выполнить обещанное и ответить чаяниям (эсхатологическим), невзирая на человеческую неверность. В Книге Осии читаем: "Уврачую от неверности их, возлюблю их по благоволению" (14.5).
В Ветхом Завете встречаются также и другие слова, по-разному передающие то же содержание. Тем не менее два только что рассмотренных термина заслуживают особого внимания. В них ясно виден исходный антропоморфный аспект: рассматривая Божественное милосердие, библейские авторы пользуются словами, соответствующими сознанию и опыту своих современников. В греческом переводе - Септуагинте терминология менее богата: многие оттенки, присущие оригинальному тексту Библии, там отсутствуют. Однако Новый Завет обладает тем богатством и глубиной, которые характерны уже для Ветхого Завета.
От Ветхого Завета мы унаследовали - в некоем особом синтезе - не только богатство выражений, используемых в ветхозаветных книгах для определения Божественного милосердия, но также и определенную "психологию", безусловно антропоморфную и имеющую отношение лишь к Богу: мы говорим о трогательном образе Его любви, которая, соприкасаясь со злом и особенно с грехом - как отдельного человека, так и всего народа, - раскрывается как милосердие. Этот образ включает в себя не только богатое содержание глагола "ханан", но и содержание слов "хесед" и "рахамим". "Ханан" обозначает понятие более широкое - проявление благодати, которая представляет собой, так сказать, некое постоянное, щедрое, добровольное и полное милости расположение к людям.
Помимо этих основных семантических элементов, ветхозаветное понятие милосердия включает также и содержание глагола "хамаль", буквально обозначающего "пощадить" (поверженного врага), но также и "проявить жалость и сострадание", т.е., следовательно, содержащего в себе идею прощения и отпущения грехов.
Слово "хус" также выражает жалость и сострадание, но прежде всего в смысле душевном. Впрочем, для обозначения милосердия эти слова используются в библейских текстах значительно реже. Кроме того, следует обратить особое внимание на термин, о котором уже шла речь, - мы имеем в виду "эмет". Он обозначает прежде всего "устойчивость", «безопасность» (в Септуагинте - "истину"), но также и "верность", и поэтому, видимо, связан по смыслу с термином "хесед".
Авторы Ветхого Завета, возвещая Господне милосердие, употребляют многочисленные, но очень близкие по смыслу слова; разнообразие значений этих слов сводится, можно сказать, к одному основополагающему и единственному значению, и это для того, чтобы выразить неисследимое богатство Божьего милосердия и в то же время показать, насколько это милосердие, в своих различных аспектах, охватывает человека. Ветхий Завет, ободряя горюющих и особенно тех, кто обременен грехами, - это относится и ко всему Израилю, установившему Союз с Богом, - призывает прибегать к Божественному милосердию и полагаться на него. Ветхий Завет постоянно напоминает о милосердии, и особенно во времена падения и отчаяния. Всякий раз, когда милосердие проявляется и осуществляется в жизни всего народа или отдельного человека, Ветхий Завет возносит ему благодарение и хвалу.
Так что милосердие, в некотором смысле, как бы противопоставляется Божественной справедливости, и во многих случаях оно раскрывается как нечто не только более мощное, но и более "фундаментальное". Уже в Ветхом Завете содержится учение о том, что любовь "больше" справедливости. Хотя справедливость есть подлинная человеческая добродетель и превышающее всякое разумение совершенство Бога, тем не менее любовь "больше" ее. Любовь более велика в том смысле, что она первая и основополагающая. Можно сказать, что любовь - это основание справедливости, а справедливость, в конечном счете, служит милосердию. Первенство любви, ее превосходство над справедливостью (что характерно для всего Откровения) проявляется именно в милосердии. Псалмопевцам и пророкам это было настолько ясно, что они словом ™правда" стали обозначать совершенное Господом спасение и Его милосердие (Пс 40.11; 98.2-3; Ис 45.21; 51.5 и 8; 56.1 ). Милосердие отличается от справедливости; и все же (если мы признаем - как это и было в Ветхом Завете,- что Бог участвует в истории человечества и что Он, как Творец, уже связан со своим творением особой любовью) - справедливость не противоречит милосердию. Любовь по своей природе чужда ненависти и стремлению причинить зло тому, кому она однажды полностью отдалась: "ничем не гнушаешься, что сотворил" (Прем 11.25). Эти слова указывают на глубочайшую основополагающую связь в Боге между справедливостью и милосердием, присутствующими в отношениях Бога с человеком и миром. Согласно этим словам, мы, восходя к началу, должны искать животворные корни и внутренние причины этой связи, обретающейся в самой тайне творения. Эти слова свидетельствуют о том, что уже в Ветхом Завете есть предвосхищение полного Откровения Бога, Который Сам "любовь" (1 Ин 4.16).
Тайна творения связана с тайной того избрания, которое каким-то особенным образом положило начало истории народа, чьим отцом в Боге стал, в силу своей веры, Авраам. Но через этот народ, существовавший на всем протяжении ветхозаветной истории и продолжающий существовать и сейчас, в эпоху Нового Завета, каждый человек, вся великая человеческая семья стали причастны к тайне избрания. "Любовью вечной я возлюбил тебя, и потому к тебе благоволение" (Иер 31.3). "Горы сдвинутся... а милость Моя не отступит от тебя, и мир, заключенный между нами, не поколеблется" (Ис 54.10). Возвещенная некогда Израилю, эта истина несет в себе предвосхищение всей истории - предвосхищение и временное и эсхатологическое (Ин 4.2,11; Пс 145. 9; Сир 18.8-14; Прем 11.23; 12.1). Христос, раскрывая Отца в свете этого милосердия, действовал в среде уже подготовленной - об этом свидетельствуют многочисленные места Ветхого Завета. Незадолго до Своей смерти, завершая дело Откровения, Христос обратился к апостолу Филиппу с незабываемыми словами: "Столько времени Я вами, и ты не знаешь Меня?.. Видевший Меня видел Отца" (Ин 14.9).
Притча о блудном сыне
Аналогия
От начала Нового Завета, в Евангелии от Луки нас поражает тождественность двух изречений о Божественном милосердии, в которых очень ярко отразилась вся ветхозаветная традиция. Значение терминов, используемых в ветхозаветных книгах, передано в них со всей полнотой. Мы видим Марию, вступающую в дом Захарии и от всей души прославляющую Господа "за его милосердие", распространяющееся "из рода в род" на людей, живущих в страхе Божием. Позднее, вспоминая избрание Израиля, она провозглашает то милосердие, о котором с начала времен "памятует" Тот, Кто избрал ее. И в том и в другом случае имеется в виду "хесед", т.е. речь идет о верности, которую по Своей любви Бог являет народу Своему, о той верности Своим обещаниям, которые полностью осуществились именно в материнстве Божией Матери (см. Лк 1.49-54). Далее, при рождении Иоанна Крестителя, и все в том же доме, его отец Захария, благословляя Бога Израилева, прославляет то милосердие, которое Он "сотворил отцам нашим, памятуя святой Завет Свой" (см Лк 1.72). И в этом случае имеется в виду "хесед", ибо далее, когда Захария говорит о "милующей благости нашего Бога", ясно раскрывается другой смысл милосердия, то, что выражается словом "рахамим" (в русском переводе "благоутробное милосердие"), которое отождествляет Божественное милосердие скорее с материнской любовью.
В учении Самого Христа этот унаследованный от Ветхого Завета образ упрощается и, вместе с тем, углубляется. И, быть может, очевиднее всего это выявляется в притче о блудном сыне (см. Лк 15.11-32), в которой сущность Божественного милосердия выражена как-то особенно ясно. В других книгах Ветхого Завета такая ясность достигается благодаря языку, словоупотреблению; здесь - благодаря самой истории, благодаря примеру, позволяющему лучше понять тайну милосердия, эту глубочайшую драму, где отеческая любовь сталкивается с расточительством и грехом сына.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 283; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!