Мысленная проверка. 2 страница
- Нет, спасибо. Я никогда не принимал наркотики, и начинать не собираюсь.
- Да ладно тебе, Том. Тебе будет хорошо. Сразу забудешь о всех проблемах, правда. Я хочу поделиться с тобой своим счастьем. – Я сглотнул накопившийся ком слюны. Понимаю, что совсем мне это не нужно и что можно просто сейчас свалить из этого дурдома домой и лечь тогда уж спать, посмотрев перед этим какой-нибудь боевик по ТВ, а может наткнуться на мелодраму и не спать, а начать грузить мозги своими чувствами к Биллу, тем, что я не могу к нему приблизиться из-за того, что сам же послал, буду винить себя, потом его, а после снова посылать всё к чёрту. Потом буду читать что там нового написала сестра, представляя Билла в своих объятиях. Полностью отдающего мне себя. Такого моего. Не прячущегося у себя внутри ничего, не пытающегося что-то скрыть, дать совет или просто сумничать, а просто моего… А таблетка легко скользнула в горло.
Я закурил сигарету, провожая перевозбуждённого Дерека взглядом, пока тот, рвано дёргая руками, клал коробочку на место в шкаф, куда-то глубоко за стаканы, а потом выбежал из кухни к остальным. А я остался. Лучше посидеть пока тут. Нервно поглядывая на часы, я курил одну сигарету за другой. Почему-то старался уверить себя, что ничего не подействует, что я зря вообще проглотил эту дрянь. И я уверял. И действительно думал, что ничего не будет. И ничего не было, пока я не забыл об уверенности в этом. Музыка стала как-то сильно бить по ушам, захотелось подвигать головой, что я и начал делать. Скатерть на столе у Дерка стала двигаться в такт моим движениям головой. Такая яркая скатерть. И такая мягкая на ощупь. А она также двигается, а, может, это я – неважно. А действительно ли всё такое подвижное? Напоследок улыбнувшись скатерти, я встал из-за стола и чётко почувствовал пятками пол подо мной через кроссовки, захотелось шагать как можно больше, было ощущение какой-то невесомости, но в то же время чёткого давления на пол. Захотелось прыгать. Да, лучше всего прыгать. И я с удовольствием прыгнул на следующую ярко-синюю плитку, которыми был уложен пол на кухне Дерека. Это ощущение какой-то летучести во всём теле мне определённо нравится. А там, наверное, без меня все скучают. Я не дам им скучать.
|
|
|
***
В голове всё летает на лёгком ветру, а глаза радуются ярким цветам. Я стою у входа к нему домой, опёршись о дверь ладонью. Ладонь приятно щекочет, не хочется её отнимать от прохладного дерева, наоборот – хочется провести по ней ещё раз из-за этой нежной щекотки. Когда я собрался идти к тебе – все что-то кричали и улыбались. Они все такие милые. Они помогли мне. Тебе бы они тоже понравились, Билл.
|
|
|
Долго на дверь опираться всё же не получается, потому что она мягко открывается из-за повёрнутого в замке ключа волшебными руками Билла. Билл вообще самый волшебный из всего волшебного. Его лицо кажется светящимся, но в то же время каким-то расплывчатым и слишком гладким.
- Том? Что ты здесь делаешь? Время 2 ночи! – у него хрипит голос от сна. Я, наверное, его разбудил. А ещё он такой смешной, когда так удивляется. Хочется коснуться его лица, я уверен, что щекотка по ладоням будет приятнее, чем от дерева. Он теплее. Он очень тёплый. И такой любимый… - А ну пройди в дом. – Заинтересованно произносит он таким серьёзным тоном, что снова хочется улыбнуться. Он похож на мою маму сейчас. Не волнуйся, родной, всё в порядке. Мне очень хорошо и я тебя люблю.
Включив верхний свет в коридоре, он прищурил глаза от непривычки. Зато я так ещё лучше его вижу. Серые треники, видно, наскоро надетые и белая мятая футболка. Волосы не уложены, а просто спадают на плечи… Тащит меня ближе к свету, обхватив тонкими пальцами запястье. У него такая нежная кожа на ладонях. И чувствовать это мягкое тепло сейчас лучше всех удовольствий в мире. Мелочность мира не сравнится с ним. Он приближается лицом совсем близко к моему, от его дыхания по коже пробегает дрожь. Его лицо сильно расплывается вблизи, поэтому хочется либо притянуть ближе и почувствовать его близость кожей и губами, либо отодвинуть дальше, чтобы восхищаться сиянием лица. Смотрит мне в глаз, нажимая подушечками пальцев на подбородок, поднимая голову ещё выше к свету. Хочется надавить подбородком в его ладонь, чтобы утонуть в ней. И раствориться в ней полностью как кубик рафинада в горячем чае. Именно так.
|
|
|
- Что ты принимал? У тебя зрачок всю радужку закрывает! – его слова скользят по моим щекам. Скажи ещё что-нибудь, Билл, у тебя такое приятное дыхание. – Том!
- Что? – улыбаюсь. Этого так хочется. Из-за него. Из-за любви. Самое большое – это любовь, а всё остальное слишком мало. И я не боюсь не замечать мелочи. – Я люблю тебя, Билли. Я так сильно люблю тебя… - притягиваю его к себе, из-за чего мурашки на теле танцуют вальс и кровь движется быстрее, щекоча вены.
- Том… Ты обдолбан. – Говорит совсем тихо, почти не шевеля губами, почти не дыша, не двигаясь, но моё тело плавится, ощущая его голос и тепло в руках. Я хочу потереться об его кожу руками, чтобы дать мурашкам на своём теле для танца новую музыку и хочу поцеловать его, чтобы в конец разбить этот мелочный мир на осколки. И я знаю, что мы ими не порежемся. Любовь крепче и больше осколков. С ней нам нечего бояться, ведь так, Билл? Исполни моё желание. Поцелуй меня. Неужели ты этого не хочешь? Разве мы ссорились? Это слишком мало. Забудь свою гордость. Я ведь забыл. Любовь сильнее гордости.
|
|
|
Отворачивается от меня, развернувшись спиной, и снова обхватывает моё запястье. Ведёт на кухню. У него ярче кухня, чем у Дерека. Какие-то керамические фигурки на полочках у приправ, холодильник облеплен магнитами с разными записками и кажется, что каждый цвет светит как яркая лампочка. А почему я не вижу, каким цветом ты светишься? Ты же видишь, какой я?! Уверен, я сейчас очень яркий.
Усаживает меня за стол, а сам каким-то совсем медленным шагом, не глядя на меня, подходит к окну и открывает форточку. Усевшись на подоконник, опирается одной ногой на стоящий рядом стул и достаёт из-за цветочного горшка с какими-то серебристыми узорами пачку тонких сигарет. Я не знал, что он курит. Да и важно ли сейчас это?
- Ты ведь был у Дерека? – вопросительно утверждает, как-то нервно подкуривая сигарету. А, сделав пару затяжек, скидывает пепел прямо в горшок.
- Было весело, - снова улыбаюсь. – Не злись, любимый. – Его хочется только так называть. Покачиваю ногами из стороны в сторону и протираю руками джинсы на коленях. Не хочется сидеть. Я непроизвольно сжал челюсти. Какое-то странное ощущение во рту, будто зубы чешутся.
- Перестань произносить эти слова, - он снова затягивается. – Давно ты её принял?
- Не помню, - хохотнул я. – Время не имеет значения. У тебя есть жвачка?
Он, не глядя, кинул мне жвачку, которая приземлилась на стол перед моим носом. Дыня с мятой. От него часто пахнет этой жвачкой… Я зажевал, сильно сжимая челюсти и катая мягкий шарик по нижним зубам в разные стороны.
- Если ты приходишь на вечеринки с опозданием… Так. И, скорее всего, принял, когда пришёл. Ничего, скоро начнёшь отходить. – Билл говорил, будто сам с собой, глядя в окно и выпуская на стекло серый дым. А проследил за этим дымом, пытаясь взглядом помочь ему пройти стеклянную преграду. Но он не прошёл. Дыхание Билла ведь должно впитываться внутрь, а не отскакивать обратно. Какие-то неправильные стёкла.
*13*
Примирение.
Я до утра просидел на этом стуле, словно проваливаясь внутрь него. Всё тело тянет к полу и жутко хочется пить. Голова кажется тяжёлой, но в то же время абсолютно пустой. Будто в пустоту напихали иголок и они, не зная во что тыкаться, просто плавают, задевают какие-то отдельные мысли, прокалывая их, болезненно убивая каждую, вливая в них ещё больше глупых и ненужных идей. Ведь плавают только иглы, шприцы с нормальными лекарствами–решениями забрали злые вчерашние приятности.
За это время Билл успел немного убраться по дому, вынести мусор и начать готовить завтрак.
- А где… Твои родители? – первое из нормального, что пришло на ум.
- Вчера была пятница. Гуляют у друзей, сказали, что придут вечером сегодня. – Холодно ответил он, стоя ко мне спиной и ставя грязную миску в умывальник.
В ватную голову прокрадываются звуки звенящей посуды в раковине и отголоски бьющей по ней тяжёлой струёй воды. Такое состояние противное. И не совсем плохо и не хорошо. Единственное, что хочется – это убить всех и себя в том числе. Я еле поднялся со стула, чтобы дойти до плиты, у которой на кухонном столике стоит графин с водой. Он отсвечивает бликами лучи вставшего солнца, но это выглядит как-то слишком тускло, привычно тускло. И яркости тоже забрали злые вчерашние приятности.
- Ну и какого хрена ты обдолбался? – спокойно спрашивает Билл, вытирая руки о полотенце, висящие на пластмассовом крючке с ободранной краской. Всё слишком привычное.
- Хотел отдохнуть от проблем. – Тихо бросил я, прижимаясь губами к горлышку графина. Рот открывать немного неприятно, челюсть болит.
- Ну как? Отдохнул? Легче стало? – со злой насмешкой спросил он, поворачиваясь ко мне лицом.
- Нет, не стало. Стало никак. – Я поставил графин обратно, наслаждаясь приятным ощущением прохладной влаги во рту.
- Ах никак ему стало! Знаешь Том, это самое ужасное, когда тебя послали на х*й, несколько дней с тобой не разговаривали, а потом этот человек к тебе припёрся в два часа ночи обдолбаный в ничто и что-то втирал о любви! Ты знаешь, я тоже не железный и, представь себе, тоже умею злиться и ненавидеть. И если ты думал, что своим поступком решишь все наши проблемы, то ты глубоко заблуждаешься, - что-то он слишком разговорчивый сегодня. – Я не собираюсь сейчас падать перед тобой на колени и просить прощения за то, что тебя что-то не устраивает, - определённо слишком разговорчивый. – И не надо смотреть на меня как на идиота, который не понимает тебя! Ты что ду…
Я не дал ему договорить, прижав к дверце холодильника напротив и крепко обняв руками за талию.
- Успокойся, малыш. Я уже вообще ничего не думаю…
- Как ты меня назвал? Да ты наглый я смотрю. И безмозглый к тому же. Если ты уже пришёл в себя, то убери от меня руки и сваливай, потому что я не хочу больше тебя здесь видеть! – он редко повышает голос. А тут практически орёт мне на ухо. Но не вырывается, что самое интересное, а прижимает крепче.
- Я тоже себя не хочу здесь видеть, поэтому давай закроем глаза? – прошептал я ему в губы, после чего накрыл их своими, блаженно прикрыв глаза. Он что-то пытается мычать сквозь сомкнутые губы и бьёт меня руками по спине. Немного больно от его ударов, но мне сейчас на боль вообще откровенно плевать. Извивается и мотает головой, а глаза всё равно закрыты, я знаю. Даже не видя, знаю. Чувствую. Я немного приоткрыл рот, лаская его губу плавным движением почти сухого языка. Он так и не размыкает рот, сильнее сжимая губы, на что я его ещё сильнее вжимаю в дверцу холодильника. Стонет мне в рот, убирая одну руку с моей спины, срывая ею эти дурацкие разноцветные магниты с холодильника, которые, видимо, больно давят ему в спину. Подлавливаю момент следующего стона и проникаю языком в его рот, прикусывая нижнюю губу. Он не отвечает, только ещё сильнее начинает колотить мне спину, сжимая магниты пальцами, громко мыча что-то совсем не похожее на слова. А я с упоением вылизываю его рот с привкусом ментоловых сигарет, языком ласкаю его неподвижный язык, ощущая небольшую вибрацию от мычания. Вскоре удары по моей спине превращаются в царапанье ногтями. Магнитики падают на пол, клацая по кафельным плиткам. Он перестаёт мотать головой и с силой отвечает на мой поцелуй, отталкивая моё тело дальше от холодильника и меняясь со мной местами придавливает к стене рядом. Беспорядочно водит руками по моим плечам, ключицам и предплечьям, доходя до локтей и сильно сжимая их пальцами.
- Сволочь. – Плюёт мне в губы сквозь поцелуй, жарко выдыхая. – Я тебя ненавижу… - ещё сильнее вдавливает меня в стену, забираясь пальцами под дюрягу и лаская ногтями затылок.
- А я тебя люблю. – Тихо шепчу ему, обрывая поцелуй. Нежно вожу кончиками пальцев по его щекам и возобновляю поцелуй снова…
Мы с Биллом до полудня целовались, практически не отрываясь друг от друга у каждой стены, прижимая то он меня, то я его. То нежно, то страстно и даже больно. Домой я ушёл с обкусанными в кровь губами и стояком в штанах. Нам не хотелось ничего больше поцелуев. А может ничего кроме поцелуев. Он всё ещё злится на меня, и поэтому буквально вытолкнул из дома, доцеловывая уже на крыльце. Я лишь посмеялся закрывающейся за ним двери и пошёл домой, всё ещё офигевая с сегодняшнего утра и вчерашней ночи.
***
Дома меня ждали спящие родители и злая сестра. Она что-то мне рассказывала о школе, о том, что шестидневка никак не отменялась, и мы сейчас должны быть в школе, а из-за меня она проволновалась всю ночь и теперь вся такая обиделась и ляжет спать. Я рассказал ей, как всё было этой ночью и о том, что было утром, на что она лишь нахмурилась, смешно выпячивая нижнюю губу, и улеглась на кровать, сильнее кутаясь в одеяло. Мама подумает, что сестра ещё не вылечилась полностью от гриппа, а мне лучше свалить в школу по-тихому. К третьему уроку может, успею. Надеюсь, что уроки в таком никаком состоянии пройдут нормально, потому что заснуть у меня всё равно не получится. Грела только мысль о том, что потом я, может, снова пойду к Биллу.
***
Как ни странно Билл тоже оказался в школе. И в довольно хорошем настроении. Мы всё ещё не разговаривали. Я только посылал ему нежные или заигрывающие улыбки, на что он поднимал выше нос и кривил губы. Он прекрасно знает о чём я думаю, он прекрасно знает, что я уже не дуюсь и осознаю всё ошибки. Теперь же решил подуться он, только слишком как-то наиграно у него всё это получается. Такое ощущение, что он сам заигрывает со мной, маскируя это под высокомерными взглядами и тихими ехидными насмешками.
Домой мы всё же пошли вместе. Это произошло как-то неосознанно. Раньше я всё время дожидался пока он пойдёт домой первым, чтобы не идти рядом с ним, не чувствовать всего тепла, что от него исходит, чтобы потешить самолюбие и позлить совесть. Но в этот раз я как-то забыл и о совести и о самолюбии, просто шёл рядом с ним, слушая мягкий хруст невысоких каблуков его сапог по небольшому слою снега на асфальте и тихую музыку из его наушников. Такую я действительно раньше не слышал. А вот тут уже совесть проснулась. Мы так давно вместе, а я даже элементарного о нём не знаю.
- Bjork, - тихо ответил он моим мыслям, вынув один наушник из уха и глядя куда-то вверх, ловя щеками падающие снежинки. – У неё волшебная музыка. И необычная. Когда её слушаешь – либо впадаешь в нирвану, либо бесишься и выключаешь. – Он улыбнулся. Первый раз за день тепло мне улыбнулся.
- Ну а по мне, наверное, видно какую музыку я люблю, - тихо хохотнул я, поправляя кепку.
- Хорошо, что по мне не видно.
- Да по тебе вообще ничего не видно. – Я легонько толкнул его локтём.
- Почему? То, что я на тебя уже не злюсь, по-моему, хорошо было видно. – Он тихо засмеялся, опустив голову, тем самым спрятав щёки от снега, упавшими на них волосами.
- Ты специально неправильно притворялся. – Коснувшись пальцами его руки, я нежно провёл до ладони и прикусил губу, оглядывая его с головы до ног. Переплёл пальцы. Так теплее.
- Невозможно неправильно притворяться, нужно уметь правильно замечать.
- И что, я умею правильно замечать?
- Нет. Ты умеешь правильно чувствовать, а это намного приятнее. – Он сильнее сжал мою ладонь в своей.
*14*
Сюрприз.
Последующие две недели мы везде ходили вместе. Я рассказал Андреасу о наших отношениях. Он не шибко то и удивился. Видимо, уже догадывался раньше… Дерек снова звал меня к себе на вечеринку, но в этот раз я к нему не пошёл. Зато спросил - откуда вообще взялись в доме спортсмена, который даже не курит и пьёт в меру, колёса. Оказывается он Сам заказал их через знакомых по их же советам. Я был немного шокирован этим. Но с другой стороны… Дерек всегда был человеком, который в жизни хочет попробовать всё, и что самое интересное – к нему ничего не липнет. Он попробует один раз – восхитится или попротивится, а больше делать этого не будет. Человек – неподвластный никаким зависимостям. Может, поэтому у него так до сих пор и нет постоянной девушки. Он ведь умеет только пробовать, но не любить.
Сестра практически закончила свой рассказ. Продолжение появлялось каждую неделю, и первым делом она давала его читать мне, чтобы я исправлял все ошибки. Как орфографические и пунктуационные, так и мелочные оплошности в описании ласк между мальчиками. Единственное, чего не хватало её читателям – это нашей с Биллом фотографии. Конечно, персонажи отлично прописаны в тексте, но ведь поклонникам её творчества хочется посмотреть на этого самого братика с его парнем, с которых она, собственно, и списывает своих персонажей. Всё же как-нибудь придётся развести Билла на фотографию. Сестра итак много для нас сделала. Ей не то, что сфотографироваться один раз на память, ей памятник нужно ставить. Ну, ничего, я что-нибудь придумаю.
***
Утром, идя в школу, я по привычке остановился у Нашего дерева. На этот раз даже раньше Билла. Я опёрся спиной о сухую кору, неприятно царапнувшей куртку и оглянулся по сторонам, ожидая его. Ноги тонут в талом снегу. Скоро весна и он уже громче хрустит под подошвой, сильнее налипает. Я с удовольствием потоптался, наблюдая за тем, как со снегом смешивается грязь. Но любовался я не долго, потому что рядом послышались хрустящие шаги и знакомое чуть рваное от ходьбы дыхание. Мой Билл. Я поднял голову. Парень как-то растерянно улыбнулся, убирая с лица налипшие прядки.
- Я проспал. – Он тихо хохотнул, наклонив голову на бок. – И в этом ты виноват.
- Это ещё почему? – я обхватил пальцами его запястье, ближе притягивая к себе и, мурлыча внутри, с удовольствием прижался к нему всем телом.
- Потому что во сне ты меня не отпускал. – Совсем шёпотом куда-то мне в плечо. Я ему сни-и-ился! Сбылась мечта идиота. Я повернул его голову, чтобы он смотрел на меня и поцеловал. Я будто питался поцелуями заранее, чтобы в школе держать себя в руках. Он промычал что-то непонятное, пытаясь оторваться, но я снова притянул его к себе.
- Том, перестань. – Выдохнул он мне в губы, поглаживая мою шею. – У меня странное ощущение…
- Какое? – я стал целовать его щёки, перемещаясь губами на шею.
- Будто за нами кто-то наблюдает. – Я оторвался от его кожи, поворачиваясь по сторонам. Вроде никого нет.
- Бу. – Тихо напугала сестра, выходя из-за дерева и прижимаясь раскрасневшейся щекой к коре.
- Ах, это ты. – Выдохнул Билл, как-то не с особым облегчением, но снова крепко обнял меня за шею и прижался к моему лицу.
- Няяя… - сестра в своём репертуаре. – Вы сегодня идёте на первый урок или опять будете нежиться?
- Нет. Первым уроком биология… Как бы сильно мне не хотелось не идти. Шницкер ведь и домой позвонить может. – Как-то совсем обречённо получилось.
- Ну тогда отрывайтесь друг от друга и пошли. – Она шагнула на тротуар с земли, покрытой тонким слоем грязного снега, а я со стоном последовал за ней, удерживая парня за запястье. По коже прошлась неприятная волна напряжения, будто кто-то морозит спину взглядом, но я решил не оборачиваться.
***
После школы мы с Биллом пошли к нему. Он на одном из уроков протянул мне записку, где указывалось, что сегодня меня ждёт небольшой сюрприз. Хотя, по сути, сам визит к нему – сюрприз, ведь обычно мы сидим после школы у меня, а в его доме я знаком только с кухней и коридором. Он просто так к себе не приглашает. Сколько мы уже вместе, а я ещё ни разу не видел его комнату. Такая мелочь, а обидно. Всё же я ещё много о нём не знаю…
Внутри щекочет от нетерпения. Хочется идти как можно быстрее, чтобы Билл, наконец, открыл карты. Ну или хотя бы потасовал их. А когда они вот так разложенные лежат у меня в голове рубашками вверх, а он спокойно и молча шагает рядом – хочется громко промычать. Но я сдержусь.
Время на моих часах показало, что дошли мы довольно быстро, хотя мне казалось совсем наоборот. Когда чего-то ждёшь – всегда так. Зато чем дольше оттягиваешь, тем приятнее чувствуешь долгожданное. Я снял обувь, и Билл молча потянул меня за руку в свою комнату. Снег с широких джинс неприятно холодит пятки, но стряхнуть его мне некогда - я хочу быстрее его сюрприз. Билл чуть поднимает уголки губ, поворачивая на меня голову, и открывает дверь в комнату. Я в нетерпении заглядываю в неё. А она больше чем наша с сестрой. И более светлая. На стенах куча разных абстрактных картин с какими-то яркими фигурками, с плавно-переходящими цветами. Нет никаких пейзажей, портретов, натюрмортов, а именно вот такие совсем непонятные рисунки. На одних - фигуры округлые, чем-то похожие на кляксы, которые налегает одна на другую, сливаясь, а на других наоборот – угловатые и словно отталкиваются. На некоторых будто просто наляпали краской, а прямо над кроватью у Билла висит рисунок какого-то странного светящегося вагонного колеса. Никогда не понимал в чём вообще смысл таких картин в доме.
- Ансельм Рейле. – Мечтательно произнёс Билл, поглядывая на моё скривившееся лицо.
- Чего? – я оторвался от созерцания картин и повернулся к нему.
- Ансельм Рейле. Это мой любимый художник… Часто езжу в Берлин на его выставки. Я ещё не все его картины сюда перевёз. В Лейпциге половина осталась. – Билл как-то грустно вздохнул, проходя глубже в комнату. – Его картины мне помогают. Я даже не знаю чем толком, но они будто дают новую жизнь. С абстракцией всегда так, над ней конечно можно посидеть и поломать голову, но в конечном итоге всё равно всё сходится к ощущениям.
Я кивнул, решая, что лучше не вдаваться в споры. Нравится ему, пускай нравится. У каждого свои вкусы… Вообще у него вся комната какая-то странная, всего по минимуму, всё светлое и выделяются только эти картины. Я совсем не этого ожидал. По его внешнему виду кажется, что у него в комнате должна быть куча плакатов разных музыкальных групп, всё в мрачном стиле, разбросанные вещи, цепи, ошейники. Вот не знаю почему, но я так себе представлял его комнату. А Билл прыснул со смеху.
- Ну ошейники и цепи у меня есть, просто они аккуратно сложены в шкафу. А плакаты я не люблю. Я слушаю много музыкальных групп, но ни за что не повешу их плакат на стенку. Такое ощущение, что я как-то принуждённо их посвящаю в свою жизнь для красоты. Вынимаю что-то важное.
- Это поэтому ты не любишь фотографироваться? – неожиданно даже для самого себя сказал я.
- Да. Не то, что не люблю. Ненавижу. На фотографиях всё видно. Даже то, что внутри.
- А зачем скрывать?
Он недолго помолчал.
- А зачем показывать?
- Чтобы тебя поняли. – Фыркнул я, отворачиваясь от картин к белой полке с дисками.
- Мне не нужно понимание. Мне нужна любовь. – Совсем тихо сказал он, подходя ко мне сзади и обвив руками мою талию. – Когда люди всё понимают становится только сложнее. Пускай они лучше наслаждаются своими мыслями и спят спокойно по ночам. – Он сильнее прижал меня к себе, зарываясь носом в дреды. – Ты хоть о сюрпризе не забыл?
- Не забыл. – Игриво ответил я. Лучше закрыть тему его скрытности. Когда-нибудь я его пойму. А может этим когда-нибудь понимание будет и вовсе не нужно.
Он глубоко вдохнул и, откинув дреды с моей шеи, приблизился губами к уху.
- Разденься… - Ого! Неужели он хочет… - Нет, пошляк, я совсем не этого хочу. Но обещаю, что тебе будет приятно.
Билл аккуратно снял с моей головы кепку с дюрягой, распуская хвост из дредлоков и зарываясь в них пальцами. Мне уже это нравится. Я стал нетерпеливо снимать с себя одежду. Правда, было немного неудобно. Обычно, когда мы с Биллом занимались петтингом – свет был выключен, да и раздевались мы не полностью. За компьютером во время этого сидела сестра, которая в любой момент обещала нас прикрыть, если вдруг зайдут родители. А тут, в этой светлой комнате, при дневном свете было как-то неудобно. Но всё же нужно привыкать, ведь мы не первую неделю вместе.
Когда я уже полностью обнажённый встал перед Биллом, переминаясь с ноги на ногу – он сначала очень долго меня разглядывал. Не с желанием, нет. Как-то по-другому. Будто не самого меня, а что-то вокруг меня. А потом он подошёл совсем близко и почти невесомо провёл пальцами по ключице, слегка надавливая у самой шеи. Меня бросило в дрожь от этого прикосновения, и взмокла спина, а он улыбнулся и провёл рукой ниже по телу – к выпирающей бедренной косточке и совсем легонько царапнул её ногтём. Я резко выдохнул, немного выгнув спину. Вроде ведь ничего особенного, а возбуждение, кажется уже зашкаливало. Он тем временем положил другую руку мне на шею, почёсывая длинными ногтями затылок. Я закусил губу. Там моя эрогенная зона… Стоп. Билл опустил голову, с интересом разглядывая пальцы моих ног, а потом довольно улыбнулся и перевёл взгляд на эрегированный член.
- Ну что ты туда так смотришь? – хриплым от возбуждения голосом спросил я, чувствуя, как горят щёки.
- Ляг на кровать, так будет удобнее. – Его голос хриплым не был. Он был уверенным и я бы даже сказал игривым.
- Ты меня собрался разделывать на органы? – хихикнул я, положив руки ему на плечи и нежно проведя пальцами к шее.
- А ты когда-нибудь слышал, чтобы на кровати разделывали на органы? – улыбнулся он, глядя мне в глаза и прикусывая губу.
- Нет. Просто…
- Ложись и не спорь. – Он отошёл от меня к тумбочке, достав из неё какой-то флакон. А я в это время удобно умостился на его кровати, стараясь куда-то деть глаза, чтобы не видеть то, как он меня разглядывает. А Билл уселся в моих ногах и, плеснув немного жидкости из этого флакона себе на руку, дотронулся до кончиков пальцев ног, нежно играясь с ними подушечками своих. Я часто задышал, стараясь унять колотящееся сердце. Было настолько необычное ощущение. Приятно и щекотно. Эта жидкость чем-то была похожа на масло. И я чувствовал, как она течёт от пальцев к пяткам, покрывая мурашками тело. Затем Билл обхватил пальцами мизинец, сжав его с обеих сторон, и стал играть с ним, отчего меня выгнуло на кровати. Никогда не думал, что эти, казалось бы, простые ласки могут вызвать такие ощущения. Билл оторвался от игры с моими пальцами, вызвав мой сильный выдох. Было непонятно от облегчения этот выдох или от разочарования… Парень провёл скользкой ладонью вверх по моей ноге, останавливаясь на внутренней стороне бедра и начал увлечённо давить пальцами, словно играя на фортепьяно, только давит он очень слабо, практически щекочет, но от этого становилось только приятнее. Я уже не контролирую себя, сильнее кусая губы, раздвигая ноги. Он нереально меня завёл.
- Билл… - даже не знаю, на что похож мой голос. И не хочу знать, насколько пошло звучало его имя. – Ты зачем с огнём играешь?
Он подполз выше, к моему лицу и только сейчас я увидел насколько широкие у него зрачки и насколько искусанные губы. Он возбуждён не меньше меня.
- Том, я хотел тебе показать, что я недавно заметил… На этих местах цвет ярче. – Он рвано дышал и говорил также хрипло, как и я. – А сейчас тебе будет ещё приятнее… - прошептал он мне в самые губы, перед тем как накрыть их своими. Он не целовал, а кусал меня. С каким-то остервенением, уже не сдерживая себя и часто клацая серёжкой по моим зубам. Резко оторвавшись от губ, он перешёл укусами на шею. Я тихо застонал, прижимая его к себе за плечи, а он всё спускался губами, вылизывая ямочки над ключицами, живот, кусая соски. При этом он так и дальше гладил внутреннюю сторону моего бедра, правда, уже не нежно, а жадно. Я закрыл лицо руками, не веря, что сейчас он всё это делает. Обычно я ласкаю его. Всегда я. А он только отвечает и постанывает, а сейчас. Чёрт. Его волосы коснулись головки моего члена и я понял, что он совсем не хочет останавливаться. Рука с бедра исчезла, и он уверенно обхватил пальцами ствол, оттягивая вниз кожу и касаясь уздечки губами. Хотелось шипеть или рычать. Билл обхватил головку губами и коснулся влажным языком, начиная быстро вращать им. Я непроизвольно толкнулся вверх бёдрами, на что он тихо промычал и вобрал меня глубже. Я чувствовал, как головка трётся о ребристое нёбо, но хотелось ещё глубже. Уже ничего не соображая, я положил руку ему на затылок, надавливая. Он не убрал мою руку, позволяя себя направлять, на что я сильнее толкнулся, на доли секунды проникая ему в горло. Билл ненадолго отстранился, глубоко дыша и продолжая двигать рукой по моему члену. Ему, наверное, пока трудно. Я продолжал гладить его по голове, а когда понял, что он уже отдышался, направил его обратно. На этот раз он убрал мою руку и уверенно заскользил губами по члену с каждым разом опускаясь всё ниже, вбирая глубже, расслабляя горло, работая языком. Я думал, что у меня звёздочки перед глазами не просто летают, а танцуют танго. Уже не понимая ничего, я стал стонать какие-то обрывочные фразы, даже маты, хвататься за дреды, сильно сжимая их во вспотевших ладонях, толкаться вверх. А он вбирает уже полностью, иногда отстраняясь и облизывая языком по спирали, под короной. Ласкает скользкими пальцами яички, оттягивая кожу с мошонки. Я уже на грани начинаю метаться по кровати и прижимать его голову, быстрее врываясь в горячий рот, до крови кусая губы.
Дата добавления: 2015-12-21; просмотров: 23; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!