АНДРОНОВСКИЙ КУРГАННЫЙ МОГИЛЬНИК у с. ФЕДОРОВКИ ЧЕЛЯБИНСКОЙ ОБЛАСТИ 10 страница
(с. 111)
Такие размеры весьма обычны для памятников этого рода. В 7 км от устья р. Чусовой на правом берегу находится известное Конецгорское селище конца ананьинской эпохи. По площади оно в несколько раз превосходит поселение на Шустовой горе. На Конецгорском селище культурный слой достигает мощности 0. 50 м лишь ближе к оконечности мыса. В остальных местах он прослеживается отчетливо, но варьирует по толщине в среднем от 0. 10 до 0. 30 м, утолщаясь лишь на ограниченных участках, по-видимому, в местах расположения очагов и остатков наземных жилищ. Участки с более интенсивным культурным слоем, по-видимому места наземных сооружений, были прослежены и на Турбинском селище. А. В. Шмидт отметил утолщение слоя с культурными остатками как раз в месте расположения основных раскопов «на поляне». В последующие годы им было признано, что утолщение слоя свидетельствует о наличии здесь остатков жилых сооружений. Раскопы 1934—1935 гг., заложенные по периферии селища, уже не дали удовлетворительно сохранившихся остатков жилых сооружений. В юго-восточном углу раскопа 1934 г. культурный слой был более мощным, чем на других участках. Очень вероятно, что здесь был открыт угол жилой постройки, частью совпавшей со старыми раскопами А. В. Шмидта. В углу указанного раскопа, на глубине 0. 30 м, встретилась какая-то каменная выкладка, быть может, являющаяся остатками разрушенного очага или знаменующая границу жилого сооружения. Выкладка состояла из некрупных валунов и кусков известняка, вытянутых в один ряд, ориентированный с юго-востока на северо-запад. Юго-восточный конец ее упирался в стенку раскопа и уходил дальше. Возле этой выкладки встречены обычные бытовые остатки в виде фрагментов керамики, угольков и т. п. Как в 1934 г., так и в следующем 1935 г., раскопками было вскрыто еще несколько очагов и кострищ. Кострища, т. е. открытые очаги, были встречены на уч. 78, 79, 85 и др. Они имели вид несколько вытянутых пятен темного слоя и прожженного песка. Эти кострища были очень бедны находками. Небольшое количество кальцинированных косточек, несколько фрагментов керамики, угольки и упомянутый красный слой, — вот все, что здесь было обнаружено. Более интересным было открытие очага, сложенного из довольно крупных камней. Очаг этот, обнаруженный на глубине 0. 30 м на границе уч. 83—84 (рис. 1), сравнительно хорошо сохранился. Камни очага лежали компактной массой. Пространство между камнями было заполнено культурными остатками: углями, золой и фрагментами керамики. В составе камней очага были найдены старая, обломанная, уже негодная к употреблению, небольшая круглая плита-зернотерка и пест-терочник (рис. 4, 1, 2). Вероятно, очаг был связан с каким-то жилым сооружением, но его другие остатки не прослежены. Находка зернотерки и песта позволяет говорить об одной из сторон хозяйственной жизни обитателей поселения на Шустовой горе — о земледелии. Песты-терочники на селище встречены были уже и
|
|
|
|
|
|
(с. 112)
Рис. 1. Турбинское селище. Очаг на уч. 83—84.
| ранее в количестве более пяти экземпляров. На селище было найдено также небольшое число костей животных. При определении кости оказались принадлежащими основным видам домашних животных: домашнему быку и лошади. 1Кроме того, удалось определить два вида диких животных. Таким образом выясняются основные хозяйственные формы поселения на Шустовой горе. II Основную массу находок на Турбинском селище составляют обломки глиняной посуды, которые в свое время были тщательно изучены А. В. Шмидтом. При сборах и раскопках 1923— 1924 гг. им было найдено около 400 обломков, принадлежащих 48—50 сосудам. Всю керамику он разделил на 4 группы по стилю орнамента, форме, составу глины и другим признакам. 1-я группа керамики, количественно преобладающая над другими, представлена 35—40 сосудами в форме невысоких круглодонных чашек с округлым дном и несколько отогнутым наружу краем. Диаметр 6—10 см; толщина стенок 0. 5— 0. 6 см. Поверхность покрыта выщербинками. В восьми случаях к глине примешана слюда; в одном — известь (мелкие зернышки). Обжиг слабый. Внутренность сосудов имеет черно-бурый цвет; наружная поверхность — коричневатая. Орнамент покрывает лишь венчик и состоит, обычно, из нескольких (1—8) рядов мелких неправильной формы вдавлений. В одном случае имеется орнамент в форме «елочки». Между вдавлениями иногда проходит тонкий шнуровой отпечаток. По мнению А. В. Шмидта, эта группа турбинской керамики имеет сходство с сейминской керамикой. 2-я группа керамики, состоящая всего из 2 сосудов, отличается от первой лишь по орнаментации, составленной из ряда отпечатков шнура и ямочных вдавлений. 3-я группа, также состоящая из двух сосудов, уже значительно отличается от первых. Это круглодонные сосуды с довольно прямыми стейками, толщиной около 1 см, диаметром около 20 см. Обжиг плохой. В тесте примесь толченой раковины. Встречен налепной валик, наложенный в 3 см от края. 4-я группа весьма отличается от всех трех предыдущих. Составляющие ее фрагменты принадлежат 3—4 сосудам. Они красноватого цвета, относительно толстостенные (около 1 см), легко ломаются, так как обжиг слабый. Орнаментация. — гребенчатый штамп, покрывающий весь сосуд. Обломки этой керамики встречены на глубине 0. 45 м, т. е. ниже других, в основании культурного слоя. По-видимому, они древнейшие на селище и сходны с неолитическими. Резюмируя свой обзор турбинской керамики, А. В. Шмидт считает, что главная масса ее стоит ближе всего к керамике Сейминского местонахождения, насколько мы можем судить о последней по материалам Горьковского музея. Галичская стоянка 2и стоянки прикамского неолита дают керамику другого облика 4-я группа, по-видимому, представляет собой более ранний тип, но как будто бы все же сосуществовавший с первыми. 2-я группа дает шнуровую орнаментацию в формах, близких к орнаментации ананьинских сосудов. Шнуровая орнаментация 1-й группы, может быть, говорит о начале употребления шнурового узора в орнаменте сосудов. 3 Исследования последующих лет, проведенные на Турбинском селище и в ряде других пунктов в устье р. Чусовой, заставляют признать, что выводы А. В. Шмидта, сближавшего керамику Турбинского селища с сейминской керамикой, были ошибочны. Ненадежность своих выводов чувствовал и сам А. В. Шмидт. После полевых работ 1925—1932 гг., а особенно после раскопок 1934 г., с результатами которых он подробно знакомился, старая точка зрения на турбинскую керамику им была оставлена. Большой материал из раскопок 1934—1935 гг. заставил проработать вопрос о турбинской керамике заново. Эта работа была проведена А. В. Збруевой. Всю известную турбинскую керамику обработать, правда, не удалось, так как коллекции из старых раскопок и сборов распределены по многим музеям. Всего удалось выделить 199 сосудов, характеризующихся следующими признаками. 1. Обжиг керамики средний, более или менее одинаковый у всей массы фрагментов. 2. В тесте выявляются следующие примеси: Толченая раковина .............. 127 сосудов Растительная примесь..............99 Тальк и слюда.................. 5 Крупный песок................. 2 сосуда Шамот....................... 1 сосуд В некоторых сосудах встречена различная примесь: раковина и песок, песок и растительная примесь и т. д.; в отношении толченой раковины следует заметить, что примесь ее в глине незначительна и что она очень раздроблена. 3. Все сосуды сильно фрагментированы и их полная подборка и склейка были невозможны. Однако многие части сосудов позволяют судить как о формах, так и о размере. О толщине сосудов можно сказать следующее: а) днище толще стенок; б) шейки по толщине сильно варьируют, они иногда тоньше, иногда толще стенок; в) венчики в большинстве случаев тоньше стенок. Преобладающее количество сосудов по толщине стенок варьирует в пределах от 0. 4 до 0. 7 см. 4. Обработка поверхности сосудов производилась путем заглаживания внешней и внутрен- | |||
|
|
|
|
|
|
|
(с. 114)
| ней сторон. Это заглаживание, как можно установить, производилось при помощи тряпки или кожи (123 сосуда внутри и 103 — снаружи). Некоторое количество сосудов обработано более грубо, по-видимому, при помощи пучка травы или щепки (30 сосудов внутри и 26 снаружи). В нескольких случаях зарегистрировано лощение поверхностей (2 сосуда внутри и 4 снаружи). Гребенчатый штамп как орудие для заглаживания поверхностей сосудов, по-видимому, не употреблялся. Указанные приемы обработки поверхностей в отдельных случаях дублировались, т. е. для обработки одного и того же сосуда, например, употреблялись и тряпка и щепка. По-видимому, сначала поверхность обрабатывалась вчерне, потом уже другим предметом окончательно. 5. После заглаживания наносился орнамент. Узор встречен исключительно на верхних частях сосудов, по обрезу венчика и по верхней части шейки. Он состоит из ямочных вдавлений, гребенчатых и шнуровых отпечатков. Преобладает орнамент из вдавлений: ногтевых, угловых и овальных ямок. Шнуровой и гребенчатый орнаменты редки. Отпечатки веревочки (шнура) встречаются в виде волнистой линии. Отпечатки гребенчатого штампа — в виде зигзага (рис. 5; 6). 6. Способ лепки сосудов проследить трудно, но вряд ли он чем-либо отличался от хорошо известного ленточно-жгутового приема. 7. Возможно было проследить следующие формы сосудов. I. Сосуды со слегка отогнутой шейкой, с резким переходом от шейки к стенке. Стенки сразу сильно расширяются, образуя форму, близкую к шару. Днища округлые (рис. 5, 1). Совпадает с типом В Галкинского городища ананьинской эпохи. 1 II. Круглодонная чашка со слегка отогнутым краем и круглым или слегка уплощенным дном. Это преобладающая форма сосудов. В основном совпадает с типом А и Б керамики с Галкинского городища, но имеет крупное отличие: отсутствие «воротничка» — уступа у шейки, характерного для керамики ананьинской эпохи (рис. 5, 2). III. Круглодонная чашка с загнутым слегка внутрь краем. Этот тип отсутствует среди керамики с Галкинского городища. Но он весьма обычен в памятниках начала нашей эры, например среди керамики Гляденовского костища 2 (рис. 5, 3—5). IV. Круглодонная чашка со значительно отогнутым краем. Тип отсутствует среди керамики Галкинского городища (рис. 5, 6). V. Сосуд с высокой, незначительно отогнутой шейкой. Среди керамики Галкинского городища отсутствует (рис. 5, 7). VI. Сосуд с высокой прямой шейкой. Тип близок к форме I (рис. 5, 8). А. В. Збруевой, прорабатывавшей керамику Турбинского селища, при сравнении ее с посудой Галкинского городища удалось установить следующие различия между керамикой этих двух памятников: 1) в турбинской керамике наблюдается более раздробленная примесь раковины и небольшое количество этой примеси; 2) среди турбинской керамики отсутствует заглаживание гребенчатым штампом; 3) в турбинской керамике отсутствуют «воротнички», обычные для ананьинской керамики, в посуде Галкинского городища они также обычны; 4) в Турбинском селище имеются некоторые новые формы сосудов (типы III—VI); 5) в Турбинском селище очень небольшое количество сосудов имеет шнуровой («веревочный») и гребенчатый орнамент; на Галкинском городище эти орнаменты обычны; 6) среди ямочных вдавлений в турбинской керамике преобладают угловые и ногтевые ямки, почти отсутствующие среди галкинской керамики. Но общий облик и характер турбинской керамики очень близок к керамике Галкинского городища. Очевидно, между той и другой нет большого хронологического разрыва. Территориально же эти памятники расположены рядом, один против другого на обоих берегах р. Камы. При сравнении результатов изучения турбинской керамики, полученных А. В. Збруевой, с той характеристикой, которая была дана турбинской керамике А. В. Шмидтом, прежде всего бросается в глаза отсутствие среди керамики из раскопок 1934—1935 гг. обломков сосудов 3-й и 4-й групп А. В. Шмидта. Очевидно, при раскопках им был встречен участок слоя с более древней керамикой. Этой керамики было очень немного, по-видимому, всего два-три десятка фрагментов от нескольких сосудов. Сейчас, после изучения ряда энеолитических стоянок района устья р. Чусовой, можно с уверенностью говорить об известной близости этой группы керамики с поздненеолитической. Керамика 3-й и 4-й групп А. В. Шмидта вполне может быть сближена с керамикой усть-чусовских энеолитических стоянок Уральского Прикамья. Не представляется убедительным также сближение турбинской керамики с керамикой Сейминского местонахождения. Эта керамика, хранящаяся в Горьковском музее, может быть разделена на две группы, одна из которых несет черты энеолитической глиняной посуды, а другая имеет «фатьяновидный» облик. Для первой характерны: грубость теста, рыхлость, слабый обжиг, толстостенность и широкий гребенчатый орнамент. Для второй группы следует отметить шаровидную форму, более тонкие стенки сосудов, заглаживание и лощение поверхности и желтоватый цвет. Ни та, ни другая керамика не находят себе аналогий среди посуды Турбинского селища, характеризующейся совершенно иными признаками. Керамику 1-й и 2-й групп А. В. Шмидт счи- | ||
|
(с. 116)
| тал возможным сопоставить с ананьинской посудой. Это сходство было подмечено совершенно правильно, так как, действительно, совпадают форма, орнамент, общий облик керамики, цвет, примеси, обжиг и состав глины. Но, как указывалось выше, есть и некоторые различия, заставляющие искать более ярких аналогий. Таковые были найдены в том же районе устья р. Чусовой среди материалов Конецгорского селища. Произведенные здесь в 1935—1937 гг. раскопки дали громадный материал, показывающий, что селище это, по-видимому, несколько позднее Галкинского городища и относится, таким образом, к концу ананьинской эпохи. Сравнивая керамику Турбинского и керамику Конецгорского селищ, легко заметить, что количество черт сходства между той и другой очень значительно. Это касается орнамента, примесей к тесту, обработки поверхности и формы сосудов (рис. 2). В том же районе, в 40 км ниже по р. Каме, находится широко известное в археологической литературе Гляденовское жертвенное костище. 1 Керамика этого памятника плохо издана и почти не изучена. С ней можно познакомиться по коллекциям Молотовского областного музея. Изучение гляденовской посуды легко осуществить вследствие того, что на этом жертвенном месте было найдено большое число целых сосудов, главным образом чашек различных типов, встречающих себе аналогии в турбинской посуде третьего типа по классификации А. В. Збруевой. Не поднимая заново вопроса о времени Гляденовского костища, укажем, что по всем данным оно относится к последним векам до н. э. и первым векам н. э. Эту эпоху А. В. Шмидт называл «гляденовской» по имени этого, чрезвычайно обильного находками, жертвенного места. Она совпадает с концом ананьинской эпохи и синхронична эпохе пьяноборских могильников средней и нижней Камы. Итак, исходя из анализа турбинской керамики, мы должны признать, что селище на Шустовой горе относится ко времени гляденовского жертвенного места. III Вначале упоминалось о встреченных на селище очагах из камней. Найденные в одном из них обломок зернотерки и пест-терочник аналогичны таким же орудиям, найденным на Галкинском городище, Конецгорском и других памятниках ананьинской эпохи района устья р. Чусовой. А. В. Шмидт упоминает о находке на Шустовой горе небольшого железного ножа. Среди материалов 1935 г. также имеется небольшой железный нож, обычный для ранних городищ Прикамья. Вполне выяснено, что культурные остатки Турбинского селища распространялись и на соседний мыс берега, где расположена дер. Турбино. Во время своих исследований А. В. Шмидт заложил несколько раскопов на краях деревенских улиц и встретил небольшое количество культурных остатков, аналогичных находкам на Шустовой горе. Жители деревни также делали здесь некоторые находки. Так, например, в 1935 г. один из местных жителей сообщил, что им на своем огороде, на глубине 0. 5 м, был найден сильно окисленный железный нож или кинжал, судя по описанию — древний. Но среди случайных находок на деревенском мысу наиболее интересной является клад бронзовых вещей. Точно место находки этого клада выяснить не удалось. Он был найден в 1926 г. на северо-восточном склоне деревенского мыса, обращенном к р. Каме, или в огороде, на склоне, обращенном к Шустовой горе. Клад был найден в плохо сохранившейся небольшой шкатулке, из тонкой листовой бронзы или меди, а быть может, в деревянной, обложенной пластинками из этого металла, и состоял из 483 бронзовых и стеклянных изделий. 2 Инвентарная опись клада содержит несколько дополнительных сведений об условиях находки. В записке А. В. Шмидта, приложенной к описи, сообщается, что клад найден «при случайных работах на глубине ½ аршина на хрящу». В составе клада находятся: 1. Четыре медные (желтой бронзы) пластины от обкладки коробки. Следов проковки на их поверхности совершенно не заметно, но в то же время, судя по их незначительной толщине, они вряд ли литые. Поверхность хорошо отполирована. На одной из пластинок сохранились три пары мелких дырочек, очевидно, для скрепления с другой пластинкой или для прикрепления к коробке. Все пластины согнуты, как будто они огибали цилиндр. Не были ли пластины обкладками сосуда, вроде современного берестяного туяса-бурака? Три пластины более целы и одна в фрагментах. Размеры наилучше сохранившейся: длина 12 см, ширина 9. 5 см, толщина 0. 1 см. 2. Медная (светложелтой бронзы) литая привеска в виде полого внутри скульптурного изображения медведя. В спине пробито отверстие для прикрепления ремешка. Глаза, когти, лапы, складки шерсти и кожи трактованы скупыми нарезками. Длина 5. 5 см, высота 4. 5 см (рис. 3, 1). | ||
|
(с. 117)
Рис. 2. Профили сосудов Конецгорского селища.
Рис. 3. Турбинский клад 1926 г. 1 — бронзовая фигурка медведя; 2 — буса синяя глазчатая; 3—4 — бронзовые привески; 5 — пронизка бронзовая; 6—7 — фрагменты бронзовой бляхи в форме свернувшегося зверя.
3. Две медные (светложелтой бронзы) плоские литые привески в форме пары голых четырехпалых человеческих ног (одна левая, другая правая). Пальцы ног трактованы тремя нарезками. На концах, у колен, имеются отверстия для привешивания, полученные при отливке. В подвеске, изображающей правую ногу, имеется дефект отливки в виде лишнего отверстия. Оборотная сторона привесок корытообразно углублена и дополнительно не обработана. Длина 5. 5 см, длина ступни 2. 5 см (рис. 3, 3, 4).
Дата добавления: 2021-12-10; просмотров: 30; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!