Фантастические птицы и химеры 12 страница
И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,
Видя важность черной птицы, чопорный ее задор.
Я сказал: «Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,
О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,
Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?»
Каркнул Ворон: «Nevermore!».
Этот странный ответ был явно невпопад…
Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грусти
Душу всю свою излил он навсегда в ночной простор.
Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,
И шепнул я вдруг, вздохнувши: «Как друзья с недавних пор,
Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор».
Каркнул ворон: «Nevermore!»
При ответе столь удачном вздрогнул я в затишье мрачном,
И сказал я: «Несомненно, затвердил он с давних пор,
Перенял он это слово от хозяина такого,
Кто под гнетом рока злого слышал, словно приговор
Похоронный звон надежды и свой смертный приговор
Слышал в этом „Nevermore“».
Я воскликнул: «Ворон вещий! Птица ты иль дух зловещий!
Если только Бог над нами свод небесный распростер,
Мне скажи: душа, что бремя скорби здесь несет со всеми,
Там обнимет ли в Эдеме лучезарную Линор —
Ту святую, что в Эдеме ангелы зовут Линор?»
Каркнул Ворон: «Nevermore!»…
(По 1958:25–27)
Ворона
Ближайшей родственницей вóрона является ворóна, и многие черты, приписываемые вóрону, присущи, хотя и в более слабой степени, и ворóне. Её тоже считают вещуньей, предсказывающей разные неприятности, и в то же время глупой и бестолковой. Существует даже ходячее выражение «проворонить», т. е. упустить какую-то полезную возможность.
|
|
|
***
В мифологии ворона характеризуется как символ ловкости, коварства, всеядности, воровства, сплетничества (МНМ 1987).
***
Но существует древнегреческий миф, согласно которому в ворону превратилась девушка, спасавшаяся от любовных домогательств морского бога Посейдона. Это превращение описано ее собственными словами:
Руки начали вдруг чернеть оперением легким.
Силилась скинуть я с плеч одежду, — она превратилась
В перья, их корни уже проникли глубоко под кожу.
В голую грудь ударять ладонями я попыталась, —
Но ни ладоней уже, ни голой не было груди.
Дальше бежала, — песок уже ног не задерживал боле,
Я подымалась с земли; по воздуху вскоре на крыльях
Мчусь…
(Овидий 1994:44)
***
Народная поговорка: Пуганая ворона куста боится.
***
Русская сказка «Орёл и ворона»: «Жила-была на Руси ворона, с няньками и мамками, с малыми детками, с ближними соседками. Прилетели гуси-лебеди, нанесли яичек, а ворона стала их забижать, стала у них яички таскать. Накопились за ней и другие грехи. Пришлось птицам пожаловаться на неё сизому орлу. Но на все обвинения она отвечала: „Напраслина, батюшка сизый орел, напраслина!“. Все-таки осудили ворону и в острог посадили». (Афанасьев 1985).
|
|
|
***
У Крылова есть несколько басен, в которых упоминается ворона.
* Во-первых, это басня о вороне в павлиньих перьях, на которой можно не задерживаться.
* Гораздо более интересна басня «Ворона и Курица», в основе которой лежат исторические события, относящиеся к Отечественной войне 1812 г. Когда Наполеон уже был у стен Москвы, все жители спешили ее покинуть, а
Ворона с кровли тут на эту всю тревогу
Спокойно, чистя нос, глядит.
«А ты что-ж, кумушка, в дорогу?»
Ей с возу курица кричит:
«Ведь говорят, что у порогу
Наш супостат».
— «Мне что до этого за дело?»
Вещунья ей в ответ: «я здесь останусь смело.
Вот ваши сестры как хотят;
А ведь ворон не жарят, не варят».
Надеясь даже, что у французов ей удастся чем-нибудь поживиться,
Ворона подлинно осталась;
Но вместо всех поживок ей,
Как голодом морить Смоленский стал гостей —
Она сама к ним в суп попалась.
* И наконец, «Ворона и Лисица», в которой лисица льстивыми речами заставила ворону, державшую в клюве кусок сыра, каркнуть, из-за чего «Сыр выпал — с ним была плутовка такова».
|
|
|
***
Такой же падкой на лесть выведена ворона в украинской сказке «Ворона и рак»: «Летела ворона по-над морем, смотрит — рак лезет; хап его и понесла в лес, чтобы, усевшись где-нибудь на ветке, хорошенько закусить. Видит рак, что приходится пропадать, и говорит вороне: „Эй вороно, вороно! Знав я твого батька и твою матiр — славнi люди були!“ — „Угу!“ — ответила ворона, не раскрывая рта. „I братiв и сестёр твiх знав, що за добрi люди!“. — „Угу“ — „Та вже хоч вони i гарнi люди, а тобi не рiвня. Менi здаэтся, що й на свiтi нема разумнiшого над тебе“. — „Эге!“ — крякнула ворона во весь рот и упустила рака в море» (Афанасьев 1985 Т. 1).
* Интересно, однако, что аналогичный сюжет (но с иными реалиями) содержится и в японской сказке «Ворона и полевая улитка»: Однажды ворона схватила улитку, которая грелась на солнышке, и улетела. Заплакала улитка и говорит: «Госпожа ворона, ведь ты меня съешь?». «Угу», — отвечает ворона. Тогда улитка попросила исполнить ее последнее желание: «У тебя такой красивый голос, спой молитву Будде, и я спокойно умру». Польщенная ворона начала каркать, а улитка выпала из ее клюва в мутную воду рисового поля, и ворона ее не нашла (СЯ 2002).
|
|
|
* Совсем иначе изображены отношения между вороной и лисой в одноименной персидской сказке. Лисица, захотевшая полакомиться вороньими птенцами, надела старую шляпу, взяла пилу и стала подпиливать дерево, на котором находилось воронье гнездо. На протесты вороны лиса заявила, что она лесник и дерево принадлежит ей, а ворона свила гнездо без её разрешения. Стала ворона просить отсрочки, и за нее ей пришлось отдать одного птенца, а лисица решила, что таким путем она выманит у вороны и остальных птенцов.
Расстроенную ворону увидела сорока и, узнав, в чем дело, сказала: «Ну и глупа же ты! Никогда лесник не станет спиливать здоровое цветущее дерево — ведь это лиса!». А когда потом лиса снова стала пилить дерево, ворона уже не стала с ней торговаться. Поняла лиса, что кто-то разгадал ее хитрость и надоумил ворону. Стала она допытываться, кто сделал это, узнала, что это сорока, и решила ей отомстить. Она вывалялась в грязи, легла на землю возле гнезда сороки и притворилась мертвой. Сорока попалась на эту хитрость, подлетела к самой морде лисы, и та схватила её. «Ты, конечно, можешь меня растерзать», — сказала сорока — «но я ведь умнее всех птиц и учу их уму-разуму. А если бы ты подружилась со мной, я и тебя научила бы, как каждый день ловить по две птицы». Лисица поверила, а сорока добавила: «Если хочешь дружить, то поклянись ясным солнцем, светлой луной и владыкой леса». Лиса раскрыла пасть, чтобы поклясться, а сорока улетела (ПС 1987). Таким образом, в этой сказке главной героиней, в сущности, оказалась сорока.
***
«Увидеть во сне ворону — знак неудачи и горя. Слышать воронье карканье означает, что, поддавшись влиянию других, Вы неразумно распорядитесь своей собственностью. Для молодого человека такой сон означает, что в реальной жизни он поддастся на хитрости и уловки коварных женщин. Видеть во сне старого ворона — к крутым переменам в судьбе. Для молодой женщины такой сон означает, что её возлюбленный покинет её».
***
В русских шутках-прибаутках упоминаются очень многие из уже названных выше птиц. Для примера приведу одну прибаутку:
«Слетались птицы стадами, садились малыми рядами, пели они — воспевали, жалобно причитали: кто у нас на море большим? Кто на синем-то меньше? На море орёл царём, на море орлица царица, его голубушка перепёлка, русский гусь торговый, сера утка попадья, воробышек дьячок, малые чирята крылошане, дикие гуси дворяне, на море филин водовозом, на море журавль перевозом: то-то ли долгие ноги, то-то ли короткое платье! Журавль по бережку ходит, людей перевозит, цветно платье не мочит; галочки черноваты, малиновки хитроваты, синички молодицы, касаточки красны девицы; малая птица синица сенушко косить не смогает, по корму скотинушку пускает; жаворон воспевает, слышит весну красну, слышит лето тепло: стала мать-рожь на колос метаться, скотинушка в лес убираться; ворона-то вшивая, понаплётка фальшивая, летом ворона по суслонам, зимой ворона по дороге, каждому следу перегребает, каждого братом называет; сорока-то гостиная жена, хочет богато ходити, с денежки на денежку ступать, рублём ворота отпирать, полтиною замечать, без калача исть не сядет, без водки не изопьет» (Афанасьев 1999 Т. 3:295).
***
В некоторых мифах речь идет о птицах вообще, безотносительно к их видовой принадлежности. Таков миф о происхождении Млечного пути, возникший у степных народов средней и Центральной Азии, кочующих по степи, не имеющих никаких ориентиров и потому ориентирующихся по звёздам. После Великого Хаоса (какой-то космической катастрофы) птичий хан обратился к богу Тенгри с просьбой «указать птицам дорогу для осенних и весенних перелетов. Взял тогда бог Тенгри пояс, опоясал им небо, появился на небе Млечный путь, птичья дорога, которою летят птицы». Это вполне реальная, хотя и звёздная дорога (Маркова 2000).
* * *
После рассмотрения литературных материалов, относящихся более чем к 40 видам птиц (здесь слово «вид» я употребляю в более широком смысле, чем это принято в зоологии), интересно обратиться к «бессловесной» информации, содержащейся в изобразительном искусстве первобытных людей и народов, еще не имеющих письменности (хотя «расшифровать» эту информацию дело непростое). Первые изображения животных на скалах и стенах пещер (петроглифы), в виде резьбы по кости, глиняных статуэток и т. д., появились еще в эпоху палеолита. Эти изображения имели утилитарное значение, они связаны с обрядами, которые, как полагали, обеспечивали удачную охоту, но означали также более внимательное рассмотрение животных, в каком-то смысле были зачатком зоологии.
Выше уже упоминались Онежские петроглифы (см. рис. 18), имеющие двухтысячелетнюю давность, но в прикладном искусстве некоторых народов, сравнительно недавно приобщившихся к цивилизации, все еще сохраняются традиционные образы. Художница, выполнившая рис. 6, 8 и 20, сумела изобразить животных в разных ситуациях в характерной манере аборигенов Австралии.
Хотя многие сибирские народы были в свое время крещены, но в их быту практически сохранились традиции шаманизма. При этом на бубнах, на ритуальной одежде шамана и на предметах домашнего обихода бывает много изображений разных животных, в том числе и птиц. Эти изображения (рисунки, вышивки, резьба по кости или дереву) имеют не только декоративное, но и магическое значение. На рис. 21 представлен бубен селькупского шамана. На нем изображены такие важные элементы мироздания, как солнце и луна, сам шаман в оленьей упряжке, другие люди, разные звери, какая-то ящерица, похожая на сороконожку, и 3 разных вида птиц. Все эти животные представляют духов, которые помогают шаману в его «работе».
Рис. 21. Селькупский бубен. (Журнал «Наше наследие». 2002. № 61).
В книге С.В. Иванова (1954) приводится много рисунков обских угров (это народы ханты и манси, обитающие по среднему течению в низовьях реки Оби). В связи с этим стоит сказать несколько слов о мифологии обских угров. Одним из главных персонажей (культурным героем) является у них Мир-сусне-хум, который «научил людей охотиться на птиц переметом и велел птицам прилетать летом в северные края обских угров. Власть над птицами он получил потому, что в детстве, забравшись в гнездо, не тронул птенцов огромной птицы Товлынг-Карс. В благодарность птица стала носить его на своих крыльях. Как царь птиц, он руководит их перелетом, поэтому весной и осенью он предпочитает принимать образ журавля, который точно знает время отлёта и криком побуждает к перелету других птиц. Мир-сусне-хум может менять обличья. Рассказывают, как он превратился в лиственницу, потом — в синицу, наконец, стал невидимым духом: такие превращения под силу только богу или великому шаману. <…> Мать, сама принимающая облик гусыни, дала сыну семь гусиных крыльев. В облике гуся он может спасаться от преследующих его завистников-братьев. <…> Недаром одно из его имен — Лунт-отыр („Гусь-богатырь“)» (Петрухин 2003:378).
Рисунки обских угров, как правило, не претендуют на реалистичность, но их нельзя назвать просто неумелыми или беспомощными; очень часто они имеют даже сознательно стилизованный характер, а иногда образуют витиеватые узоры (рис. 22 и 23). На мой взгляд, распознать видовую принадлежность изображенных на них птиц невозможно, однако владельцы украшенных этими рисунками предметов обычно знают, какие именно птицы на них изображены. Так, например, удалось узнать, что фигуры, отмеченные на рис. 22 звёздочками, изображают коршунов. Лаконичная простота большинства приведенных рисунков не лишает их выразительности, они настолько привлекательны, что я сочла возможным использовать их для оформления обложки.
Рис. 22. Изображения птиц на бересте сделаны обскими уграми. (звёздочками отмечены коршуны; Иванов 1954).
Рис. 23. Рисунки обских угров на бересте. (Иванов 1954).
Большой интерес представляют вылитые из бронзы предметы (бляшки, подвески, пронизки), выполненные в так называемом «пермском зверином стиле», которые в большом количестве были найдены археологами в районе реки Камы. Предполагается, что это изделия финно-угорского племени чуди, населявшего эти места, и относятся к 1-му тысячелетию н. э.; они имели отношение к религиозным обрядам, играли роль амулетов и т. д. Обычно эти предметы содержат разные компоненты, «взятые» от разных животных; особенно часто они содержат части тела птиц. Рассмотрим несколько образчиков такого рода.
В простейшем случае, на подвесках, свешивающиеся с них цепочки кончаются лапками уток (рис. 24в). Пронизки (предметы, которые нанизывались на шнур) часто состоят из 2-х или 3-х соединенных животных. На рис. 24б это коршун и куница. По-видимому, это тотемический знак, свидетельствующий о принадлежности его владельца к племени или фратрии, получившейся путем слияния двух родов, считавших своими первопредками этих животных.
Рис. 24. Образцы «пермского звериного стиля»: а — подвеска, б — пронизка, в — бляшка (Грибова 1975).
Бляшки часто имеют форму летящей птицы, на животе которой располагается человеческое лицо (рис. 24в). Семантика (смысловое значение) этой фигуры не вполне ясно. Совершенно очевидно, что это не химера, так как в финно-угорской мифологии химеры не упоминаются. Одно из предположений состоит в том, что такая птица имеет чисто символическое значение и изображает душу шамана, стремящуюся подняться в Верхний мир (такое же значение приписывается изображениям человека с птичьими крыльями).
Но иногда бляшки имеют вид очень сложных композиций, включающих в себя тела или части (обычно головы) разных животных, и изображают мироздание, состоящее из трех миров. Верхний мир (т. е. небо) в них представляют головы птиц или лосей (последнее объясняется тем, что в мифологии некоторых финно-угорских народов лосиха связана с солнцем). Средний мир (земля) обычно представляет человеческая фигура, а Нижний мир (подземное или подводное царство) — ящеры, рыбы или насекомые. Эта сложная композиция, в которой соединено несколько разных живых существ, может также трактоваться как собирательный образ животного мира (Грибова 1975).
* * *
Попробуем теперь высказать по поводу рассмотренных материалов несколько соображений более общего характера. Посмотрим сначала, какие виды птиц оказались самыми популярными, т. е. пользуются у людей наибольшим вниманием. Но при этом нужно иметь в виду, что такая популярность зависит не только от характерных особенностей той или иной птицы, но также и от той роли, которую она играет в жизни людей; чем полезнее, опаснее и непонятнее животное, тем большее внимание оно к себе привлекает, а эти обстоятельства в разных географических областях сильно различаются.
Соответственно, можно констатировать, что в большинстве стран с умеренным климатом, где распространено куроводство, самыми популярными птицами являются куры (особенно петух), с которыми больше всего приходится соприкасаться. Но почти такое же место занимает соловей, прельщающий нас своим пением, а на 3-е место следует поставить величавого красавца лебедя. На 4-е место я поставила бы кукушку, и только на 5-е место — орла, которого все почитают за его победоносную силу, но который не слишком стимулирует воображение, и вспоминают его не очень часто. Впрочем, эти мои суждения довольно субъективны, и читатели могут со мной не согласиться.
Однако в Северо-Восточной Сибири и на Аляске куроводством не занимаются, и потому на 1-е место совершенно неожиданно выходит ворон. Возникает вопрос, почему именно ворон, а не какая-нибудь другая местная птица, — ведь ворон не является предметом охоты и не участвует в хозяйственной жизни палеоазиатских народов. По-видимому, как было отмечено в его мифологической характеристике, ворон производит впечатление своей чёрной окраской, мрачным карканьем и промежуточным положением между настоящими хищниками и животными, питающимися растительной пищей. Он кажется странным, а это предрасполагает к подозрениям, что ему присущи и другие фантастические свойства. Такое же впечатление, хотя и в более слабой степени, производит ворон и на европейцев.
Несколько слов следует сказать о птицах в мифологии коренных африканцев, аборигенов Австралии и Новой Гвинеи. Эти люди живут еще в такой тесной связи с природой, что не видят существенной разницы между собой и другими животными, для них все они равны и в случае надобности могут превращаться друг в друга.
Представляет интерес вопрос, насколько разнообразны функции, выполняемые разными птицами в мифах, сказках и литературных произведениях. Подобно тому, как в театре некоторые артисты всегда придерживаются одного какого-то амплуа (например, героя-любовника, злодея или комика), а другие одинаково успешно выступают в самых разнообразных ролях, мифологические персонажи тоже могут быть условно разделены на две категории: униимагинальных (одноликих) и мультиимагинальных (многоликих). Конечно, между этими двумя категориями нет резкой границы. При этом униимагинальность в чистом виде встречается очень редко, а мультиимагинальность может быть выражена в разной степени. По-видимому, униимагиналами можно считать соловья, лебедя, орла. Но даже голубь, судя по его символике, небезгрешен, т. е. не вполне униимагинален. А в высшей степени мультиимагинален ворон, который выступает в роли творца (или участвует в деле творения) Вселенной, первопредка людей, культурного героя, могущественного шамана и трикстера. Большинство же птиц занимает между уни- и мультиимагинальностью промежуточное положение.
Дата добавления: 2021-11-30; просмотров: 26; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!