Тот свет вторичен иль первичен?
Умрём - узнаем!
Николай ЕРЁМИН:
Пока ответ проблематичен -
Не умираем…
Владимир МОНАХОВ:
- 20 активных лет я проработал в областной газете "ВСП" собкором по Братску. Это были лучшие годы моей Lжизни.
Приход в главную партийную газету Иркутской области решил многие мои проблемы - я с ходу получил трёхкомнатную квартиру, телефон, неплохую зарплату, возможность свободно ездить по области. И популярность в…Иркутске. Мои публикации из Братска и Железногорска читателями областного центра внимательно прочитывались, и когда я по делам приезжал в Иркутск, то оказывался в поле внимания и обожания от администратора гостиницы до ответственного работника обкома КПСС. Это по младости лет немножко кружило голову, но старшие товарищи быстро помогли мне прийти в себя… …Кто-то инициативный предложил меня заслушать на партийном собрании редакции. И хотя мой отчёт сначала понравился членам КПСС, в том числе ветеранам журналистики, но по ходу обсуждения мои оппоненты раскрыли иную картину, меня заклеймили за то, что я игнорирую некоторые важные задания промышленного отдела редакции…И тут стул подо мной зашатался: поступило радикальное предложение такого недисциплинированного собкора уволить.
Вскоре позвонили из редакции и сообщили, что на меня поступила жалоба в обком КПСС…
Николай ЕРЁМИН:
АНАЛОГИЧНЫЙ СЛУЧАЙ
- Аналогичный случай поведал мне однажды
|
|
|
Михаил Александрович Дудин,
с которым мы были в дружеских отношениях,
про знакомую ему журналистку и поэтессу –
и со свойственным ему юмором
завершил анекдот частушкой,
на сочинение которых он был большой мастак:
- Хороша была Маланья
До партийного собранья!
А как начались прения -
Изменились мнения...
ВОСХОЖДЕНИЕ
***
- Был шестым,
стремись - быть первым!!!
Владимир Монахов 06.12.2017 13:54
***
- Пятый... Четвёртый... Третий... Второй...
Нет!
Над Парнасской седою горой
Пусть будет первым
Поэт молодой!
07.12.2017
КНИГИ МОНАХОВА
Человек,
Похожий на Волошина,
Понимая Дьявола и Бога,
Сделал много для людей хорошего,
Ничего не делая
Плохого...
А – из века в век–
Из мига в миг –
Много написал хороших книг...
Вновь они
Который год подряд
Как друзья со мною говорят,
Повторяя
Хитро-мудрый стих...
И я рад, что понимаю их!
***
Признаться,
Не люблю фейсбук:
Там нет друзей и нет подруг -
А лишь коммерческий расчёт
И политический
Учёт...
Люблю "Братск-рай",
Люблю "Мой мир"
Где Вл. Монахов - мой кумир…
А если с кошкой кот – любой –
То
С человеческой судьбой...
2017
ИТОГИ
смотрю на
стариков
бессмертных
больше нет
Владимир Монахов 18.08.2017 03:10 •
|
|
|
ИСТОК
Смотрю на молодух -
Захватывает дух...
- Вот где, - сказал мне Бог,-
Бессмертия исток...
Николай Ерёмин 18.08.2017 06:13
ДЕРЖИТЕСЬ КУРСА!
"Из нуля
всё вышло"
Владимир МОНАХОВ
"Вышли мы все
Из народа"
Слова Л. Радина
***
Народ выходит из нуля
Во имя длинного рубля...
И возвращается назад,
Длине рубля совсем не рад...
Поскольку видятся вдали
И рядом - лишь одни нули...
А депутаты - все подряд -
- Держитесь курса! - говорят...
СЛОВА ЛЮБВИ
***
- Если тебе не хватает слов любви –
умри! И ты их услышишь 24.12.2017 04:52
Владимир МОНАХОВ
***
- Нет, весь я не умру!
Александр ПУШКИН
***
Не слышно слов любви…
Одни слова о смерти…
Слепцы… Поводыри…
И ангелы… И черти…
Мне вновь твердят: - Живи,
Ерёмин, без любви! -
И я опятьживу –
Во сне и наяву…
***
Владимир МОНАХОВ:
- Поэт поэта так воспел,
Что тот жениться захотел...
Не на соседке в лёгкой блузе,
А на восторга полной Музе!
Николай ЕРЁМИН:
- Ну, что ж, я рад, пусть будет так и впредь!
Хотеть не вредно. Вредно - не хотеть!
2018
Из романа «ПРОЩАЙ, СПИРТНОЕ!»
***
Владимиру МОНАХОВУ
|
|
|
- Водка
В маленьких дозах
Полезна маленьким людям!
Водка
В дозах больших
Полезна людям большим! -
Вымолвил
Бес алкогольный,
Мой –
Неразлучный, большой
Друг с безразмерной душой!
Из книги «Беседы с МОНАХОВЫМ»
Н. Е:
- Завершилась растратой большою
Жизнь... Куда подевались года?
Нет, увы, ничего за душою
И в душе, – это просто беда…
В.М:
- Ничего за душой не осталось...
Лишь поэзии чистая малость!
СТИХИ ПАРОДИСТА
- До Пушкина рукой подать –
Владимир МОНАХОВ
До Пушкина - рукой подать…
До Плюшкина – рукой подать…
До Гоголя – рукой подать…
В мечтах такая благодать -
Ах, стоит только лишь поддать…
И мы с приятелем вдвоём,
Мечтая, жару поддаём…
Хотя ни Лондон, ни Париж
Уже ничем не удивишь…
А уж Россию – и подавно…
Где поддаюшим - там ли, тут -
Давным -давно не подают…
Увы, ни в руку, - ни руки…
Так люди стали далеки…
И не случайно говорят,
Что всюду Пушкин виноват…
ЧТО ЧЕЛОВЕКУ НАДО
В.М:
- Недавно
журналист на пенсии Юрий Перфильев прислал фотографии о моём участии в большом мероприятии в поэтической библиотеке имени В.С.Сербского.
Это было год назад – я там даже речь держал, книги дарил, но от коллег из местных телекомпаний отбился...
|
|
|
А вот этот снимок мне понравился больше всего: сижу себе одиноко на диванчике у лимонного дерева...Вокруг – суета сует, а я уединённо наблюдаю за городом и миром...
Что ещё надо мыслящему тростнику?!
Н.Е:
***
- Не зря в поэзии возник
Монахов, мыслящий тростник,
Владимир ... И не зря - Ник-Ник
Ерёмин, мыслящий тростник,
Возник ... Где в суете сует,
Уединенья нет как нет...
Где и в себя и в мир окно -
Лишь одиночество одно...
И можно - просто благодать! –
За суетою наблюдать...
***
(По поводу рассказа «Вот бежит бомжучка»)
Н.Е:
"...люди не должны летать в космос...» Подписываюсь!
В.М:
- Бомжучки тоже...
11.03.2018 07:05
СЧАСТЛИВОЕ ДЕТСТВО
Эпиграф:
«Одна лошадиная сила
У Феди поесть попросила.
Всё отдал малыш для лошадки,
Но лишь пожалел шоколадки!»
Владимир МОНАХОВ
***
Помню, папа меня,
Очень мил, -
Ах! - Советским шампанским поил…
Помню, мама,
Здоровье ценя,
Шоколадом кормила меня…
А сосед наш,
Большой ловелас,
Покупал для меня ананас…
До сих пор я,
Как кум королю,
Ананасы в шампанском люблю!
А Пегас мой всегда очень рад
Вместо сена
Жевать шоколад…
Сочиняя стихи для молвы
Про счастливое детство,
Увы…
Николай ЕРЁМИН
САМОГОН
«За окном зима -
Гоняю чай с вареньем,
Отогреваюсь...»
Владимир МОНАХОВ
Ах, я тоже гонял чаи,
В незабвенные зимние дни…
Было время – Привет, Цейлон! –
А теперь гоню самогон,
Вкус, и крепость, и запах ценя…
Только он согревает меня.
Что мне Индия или Цейлон?
Захмелев, его наяву
«Менделеевкой» я зову…
Хоть сосед мой – такой нахал! –
Табуретовкой обозвал…
Не случайно – ведь скоро зима –
Я заполнил свои закрома…
Кто замёрз, чтоб не спятить с ума, -
Заходите, согрею… Эх, ма…
А как будет сентябрь за окном -
Угощу черноплодным вином…
В.М:
- На счастье, на здоровье и на благо мира
Вдыхаю радость солнца, кислород и пью стакан кефира!
Н.Е:
- Я ж – выпью первача, мне – хоть бы хны!
За дружбу, Вова! Лишь бы не было войны!
2018
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ
***
Владимир Монахов:
краткая история древности - Бог есть!
краткая история античности - Бог есть!
краткая история средневековья - Бог есть!
краткая новейшая история - Бог умер!
краткая история вечности - Бог есть!
***
Николай Ерёмин:
Бог то есть,
То его нет...
Поэтому и вера в Него -
у поэта -
То возникает, то исчезает...
***
Владимир Монахов:
Бог зависит от веры.
Есть вера - есть Бог,
Нет веры - и Бога нет!
Николай Ерёмин:
***
Поэт, стремящийся к признанию,
Сказал со сцены,
Глядя ввысь:
- Стихи идут из под-сознания,
Чтоб над сознаньем
Вознестись…-
И поднял руки к потолку:
- Жаль, я не Ангел на веку…
ПО ПРИХОТИ СУДЬБЫ
Владимир МОНАХОВ:
« - Человек, попавший по прихоти судьбы в рай,
даже не догадывается,
что центральное отопление обеспечивают из ада!»
Николай ЕРЁМИН:
Монахов побывал в Аду
И всем поведал
В «Братск-Раю»,
Увы, -
И мне, на удивление,
Что Ад – источник отопления
Центрального
Обеспечения!
А значит, что и вдохновения
В моём
Ад-инственном к-раю...
Где я, как Дед-Мороз, пою, -
Зову Снегурочку мою,
Припомнив Ад и всех чертей:
- Скорей приди
И обогрей
***
Владимир Монахов:
- В буднях торжествует вечный хам -
Вечность подчиняется стихам!
Николай Ерёмин:
- А у наших праздничных ворот –
Слава Богу, всё наоборот!
27-09-2017г
ПРОСТРАНСТВО и ВЕЧНОСТЬ
Владимир Монахов,
братскозавр:
«мировое пространство
исчезает у меня под кроватью,
куда закатилась
вечность третьего Рима
в белых тапочках»
Николай Ерёмин,
никозавр:
Закатилась вечность
Под кровать…
Я ж опять
Хочу её достать…
Но она
С упрямым постоянством
Исчезает,
Обнявшись с пространством!
Вдохновив меня
На белый стих -
Боже! -
В белых тапочках моих…
ВСЕМИРНЫЙ ДЕНЬ
***
Владимир Монахов:
- Сегодня Всемирный день яйца –
Я участвую!
***
Николай Ерёмин:
- Яйцо!
Как много в этом звуке
Для сердца курицы слилось!
И в Петухе отозвалось
«Ко-ко-ко-ко»... Сегодня он:
- Ку-ка-ре-ку! –
Наполеон...
***
Владимир МОНАХОВ:
- После недельной голодовки
лев, наконец, признал,
что сторож зоопарка –
царь зверей.
Николай ЕРЁМИН:
- Вот и я – по гороскопу
Лев-философ меж людей –
Понял и судьбе и року
Потакающих зверей…
И тем более – царя,
Голодавшего не зря…
КОСАРИ
Владимир МОНАХОВ :
«У травы молодой
на губах молоко не обсохло.
А уже косари идут!»
Николай ЕРЁМИН:
От зари и до зари
Траву косят косари…
Запивают молоком,
Заедают крендельком…
Было дело – полон сил
Так же – молод и красив -
Там и я траву косил…
На руках косу носил…
Ненаглядную красу –
В косах девичью росу...
Нынче хвалят, да не тех
Косарей –
и смех и грех! –
И не тем,
Кто вправду крут,
Снова премии дают...
Дать Монахову и мне
Нужно их!
- Я прав?
- Вполне! –
гг Братск - Красноярск
Ирина КАРПИНОС
ЛИТИНСТИТУТ
По Тверскому по бульвару
Мы бродили с пылу - с жару.
Слов твоих уже не помню,
Но всё так же мил Тверской мне.
Я легко с тобой простилась,
Мне ведь только всё приснилось:
Бабье лето, ливни, грозы
И "седой зимы угрозы",
ЦДЛ и Подмосковье,
Так созвучные с любовью -
Только вкус и цвет остались,
Ну а люди затерялись,
Разбрелись по бездорожью
С полуправдой-полуложью,
Фиги спрятали в карманы -
И не видно сквозь туманы
Ни отчаянного жеста,
Ни страданья, ни блаженства...
Господи! Да это мы ли?
Нас нечаянно убили
Времена и расстоянья,
И сплошные расставанья!
И в отчётливом кошмаре
Вижу на Тверском бульваре
Одинокие фигуры,
Врозь бредущие понуро
Вдаль от площади поэта,
От того шального лета,
Что стояло над Москвою,
Днём одним нас удостоив,
Когда с солнечным ударом
Мы брели Тверским бульваром...
ДВЕ РОДИНЫ
Сыграй мне блюз, печаль неутолимая,
Но только никого не прославляй!
Моя страна, когда-то неделимая,
Разбилась по враждебным лагерям.
Мне тесно это лежбище прокрустово,
Я заблудилась в сумрачной степи.
Моя душа, непоправимо русская,
Уже совсем срывается с цепи!
Мне не понять кассандрины пророчества,
И я не знаю, кто теперь герой.
Отечество всю жизнь одно, как отчество,
Невыносимо тяжкое порой.
Я не отдам Ахматову и Бродского,
Их не перевести через Майдан!
Цветаеву, и Блока, и Высоцкого
Я не отдам, клянусь, я не отдам!
Две родины, две матери, две мачехи -
Москва и Киев - слепы и глухи.
На ненависти вырастают мальчики,
Они не будут сочинять стихи.
И слово "ворог", общее, славянское,
Воскреснет и войну восславит вновь.
Но кто-нибудь шагаловскими красками
Напишет из последних сил: ЛЮБОВЬ!
* * *
А знаете, где я сегодня была?
На кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.
Зашла к Мережковским, зашла к Лифарю,
К Некрасову, Галичу и говорю:
Вас так не хватает на нашей земле!
Она погибает в огне и в золе!
Она растревожила духа войны!
Она позабыла о чувстве вины!
А к Бунину тропка сама привела.
Иван Алексеич, ужасны дела!
В Одессе опять — окаянные дни,
А вы под Парижем лежите одни
На кладбище Сент-Женевьев-де-Буа...
Я к вам по погибшим поплакать пришла...
МУЗЫ И ПУШКИ
Меня споила русская культура
И подыхать оставила в канаве.
Ее стихов крепчайших политуру
Пила я залпом без мольбы о славе.
Я так ее, запойную, любила!
До ненависти, до обид смертельных!
Она со мной играла, как с дебилом,
И ранила распятием нательным.
Мне было больно. Я сопротивлялась.
Вот, думала, уеду в забугорье!
Но, убегая, снова возвращалась
И напивалась Достоевским с горя!
Харибдою и Сциллой стать сумели
Родные сестры. Господи, спаси их!
Какое безобразное похмелье:
Война меж Украиной и Россией!
И так возненавидели друг друга,
Что и Шевченко побоку, и Пушкин!
Славянский мир разрублен и поруган.
Замолкли музы. Сатанеют пушки…
Война
Нет больше мирного протеста.
Багров от крови Рубикон.
И милосердию нет места
На ликах киевских икон.
По обе стороны майдана
Душ искорёженных не счесть!
Юго-Восток - сплошная рана,
Война, и ненависть, и месть!
Мир треснул после первой пули,
Прошёл по городам Батый -
Стал страшен человечий улей,
Нет невиновных, нет святынь!
Молюсь на родине Бояна,
В столице Киевской Руси:
Дням не потворствуй окаянным,
Иже еси на небеси!!!
1 июля 2014
Еще раз про любовь
Ты прав: я ни в чём не желаю отказа.
Ты прав: у меня нет и не было прав.
Закончена книга, заточены фразы,
Вся жизнь на костре из тринадцати глав.
Ты прав: не продлить на обочине завтрак.
Просрочен приезд, неизбежен отъезд.
И если ты вслух произносишь: до завтра! -
То впору на завтрашнем дне ставить крест.
Весёлая ложь и тоскливая честность.
Коньяк остро пахнет, как горький миндаль.
Васильевский остров - роскошная местность:
Дойдёшь до Невы - утопиться не жаль.
Я снова твержу: никогда не приеду!
Ты слышал уже эту песню не раз.
Я пью свой горчайший миндаль за победу,
И слёзы, вскипев, не срываются с глаз.
Ты обнял меня, и твой волк на предплечье
Мне в шею уткнулся и тихо завыл.
Рванулось в нём что-то почти человечье...
Мой мальчик, мой волчик! Где был ты, чем жил?
И я потянулась к тебе, как вначале,
Губами лицо твоё перекрестив.
И бедные медные трубы кричали,
Рождая запретный любовный мотив...
***
Как там в Ливии, мой Постум, или где там?
Неужели до сих пор ещё воюем?
И. Бродский
ПИСЬМА РУССКОМУ ДРУГУ-2
Письма русскому другу
(Из Нестора-летописца)
Ну, что творится в нашем доме?
А в нашем доме - как в Содоме:
Эх, за химерою в погоне
Да закусили удила
Все журналюги и жонглёры,
Повстанцы, воры, прокуроры, -
Все научились очень скоро
Стрелять в своих из-за угла.
А помнишь, раньше Окуджава
Нам пел про подвиги, про славу,
И вся дремучая держава
Не забывала много лет,
Чтоб не пропасть поодиночке,
Его магические строчки,
И бил целительный источник,
И защищал от многих бед!
Тогда любовь была спасеньем,
Тогда тоска была с весельем,
И "в Новый год, под воскресенье"
Мы приглашали на пиры
Поэтов, ныне знаменитых,
И у разбитого корыта
Голодны телом, духом слиты,
Мы были юны и храбры!
Но вот пришла пора прощаться,
Нам больше за руки не взяться,
И призрак войн и резерваций
Пришел на смену чарам нот...
Когда в дому поедет крыша,
Никто уж пения не слышит,
Певец отныне в доме лишний,
Откройте дверь, и он уйдет...
Памяти поэта Андрея Ширяева
18 октября 2013 года поэт Андрей Ширяев покончил с собой...
Андрею Ширяеву
Просыпаешься утром -
и хочется застрелиться.
И приходят плохие вести
из Эквадора,
Что Ширяев Андрей, поэт,
смуглый и светлолицый,
Сегодня уже открыл
этот страшный ящик Пандоры.
Отстрелялся Андрей от своей
ненавистной плоти,
От привычек и страхов ее,
и больных капризов,
От общенья с потоком людей
на автопилоте,
От призывного хора стволов,
удавок, карнизов.
Он и в смерти хотел быть певцом -
Так все и свершилось.
Никогда не живут поэты
долго и здраво.
И он смотрит теперь на землю
с потусторонней вершины.
И парнасские боги, плача,
поют ему славу...
18.10.2013
Рождество
Наступит вновь рождественская ночь...
Я вспомню строчки доктора Живаго...
Метель, свеча, герой уходит прочь...
Но замело дорогу за оврагом...
Всё меньше яблок, золотых шаров,
цветная мишура давно поблекла,
похож на крепость необжитый кров,
и ветер, зимний ветер рвется в окна...
Нет, я не стану в эту ночь гадать.
Я знаю всё. Я ворожбе не верю.
Кому-то навещуют благодать,
кому-то – только новые потери.
Как мне в Сочельник грустно! Где-то фронт...
Все так и не приблизились к согласью...
Любимые ушли за горизонт...
Но вновь Младенец улыбнется в яслях...
Ах, в эту ночь, рождественскую ночь,
мир заискрится в снежном отраженьи!
Метель, свеча, и Он уходит прочь...
И страшно далеко до Воскрешенья...
Ночь
Ночь морозная, грузная, грозная,
полусны пограничные розданы,
догорает окурок в ночи,
заговаривай боль, не молчи...
Предают, привирают предания,
до свиданья, двойник, до свидания,
нет уже ни воды, ни вина,
я на ведьмином спуске одна...
На краю, на ветру, на ристалище,
в ритуальном прокуренном залище
херувимы хреново поют
про любовь, про последний приют...
Гарь такая, что рвется дыхание
от убийственного полыхания,
никого не обнять, не спасти,
лишь зола золотая в горсти...
Не ищи меня в римах, лютециях
и в оврагах да прагах, венециях —
я уже далеко от земли,
огонёк дотлевает вдали...
Дряхлый мир, на крови обустроенный,
обветшавший до дыр, грубо скроенный;
беспробудно ваятель был пьян,
налепив, как блины, поселян...
Мы теряем, теряем, теряемся —
и уходим и не возвращаемся...
Равнодушно глядит Он с высот
на погромный программный исход...
Неотправленное письмо
Знаешь, в эпоху больших перемен,
горьких, немыслимых, немилосердных,
можно совсем не бояться измен,
слепо держаться за нежных и верных...
Знаешь, так важно кого-то любить!
Бога и кошку, дитя и мужчину...
Всё принимать и сомненья забыть,
сок бытия выжимать из кручины...
Знаешь, не в самой счастливой стране
хочется чувствовать силу былую,
как в неразбавленном крымском вине,
в перебродившем ночном поцелуе...
Мне не уехать отсюда, мой друг:
я заглянула уже в эту бездну.
Где-то судеб завершается круг...
Все мы на шарике утлом проездом.
Я повидала другие края...
Там хорошо! Но совсем не поётся
грустная странная песня моя.
А без неё... знаешь, сердце не бьётся...
На краю
Сирота — вот и найдено слово,
сирота среди мира пустого,
позади — разноцветный обман,
впереди — только чёрный туман...
На краю провороненной жизни,
в эпицентре бродячей отчизны
сердце реже и глуше стучит,
дней, часов не осталось почти...
Я тебя никогда не забуду...
и никто не увидит оттуда,
как моя погорелая жизнь
на промерзшей дороге лежит...
И не встать, и не выразить боли
в бесприютной сиротской юдоли,
не нащупать у пропасти дна...
пей до дна... жизнь одна... смерть одна...
Я — невидимый призрак, когда-то
сочинявший плохие баллады
о безмерной бессмертной любви
на ветру... на краю... на крови...
Я неслась по болотистым кочкам,
чья-то жёнка, любовница, дочка,
и летела сквозь небо звезда
в никогда, никому, никуда...
***
Сбежать бы в самом деле в Сан-Франциско,
В своем апартаменте жрать банан,
Коньяк французский попивая с виски,
Бросать окурки прямо в океан.
Купить себе приличную "тойоту",
Включать мотор и кондиционер
И рано утром мчаться на работу,
А по субботам ездить на пленэр.
Иль, скажем, в дивный город на Гудзоне,
Там Чайна-таун, Сохо и Гарлем,
И в каждом вот таком микрорайоне
Гуляет белозубый дядя Сэм.
Там опера с балетом в Линкольн-центре,
Там гитаристы в здании ООН
Во время ланча, словно в Ленконцерте,
Поют без фонограммы в микрофон.
Там негритянки ходят, как блондинки,
Там Гринвич-Виллидж - райский уголок,
Где джазовые крутятся пластинки,
И уж давно не популярен рок.
Там статуя Свободы, как Венера,
По вечерам над островом парит,
Там плавны и изысканны манеры,
И в словаре нет слова "дефицит"!
Америка! Неоновая сказка!
Край эмигрантов, новый Вавилон!
Друзей моих расчетливою лаской
Ты обогрела, словно поролон.
Они довольны, им всего хватает,
Живут себе, не помня о былом,
Пьют меньше, меньше спорят и читают,
И уж совсем не лезут напролом.
Зовут меня: приедешь - не заплачешь,
Цивилизованная жизнь, заметь!
Америка - и целый мир впридачу!
А я в ответ: "О чем я буду петь?
Без наших ледяных водоворотов,
Без нашей неразбавленной тоски?..."
И, как баран на новые ворота,
Смотрю на них совсем о-те-чес-ки.
Ну, вот и все. Эх, размечталась, дура!
Мне места нет в неоновом раю.
Куда я денусь от своей бандуры,
Звучащей лишь у бездны на краю?
* * *
Не жалела бы его, красна девица,
Он ходил бы за тобой - куда денется?
Не поила бы его да живой водой,
Не сидела бы одна со своей бедой.
Ты не верь в его любовь, что б ни говорил,
Он дурманом из болот тебя опоил,
У него такая речь с каждой встречною,
Ну, а силушки твои - ох, не вечные!
Ты забудь его совсем, коли хочешь жить,
Он хотел тебя навеки приворожить,
Чтоб головушку твою сумасбродную
Сделать к радости совсем непригодною.
А ниточка вьется, где тонко - там рвется,
Такие простые запомни слова.
Пусть к черту порвется - другая найдется,
Вот только б свободной была голова!
Куда ты глядела, кого ты жалела?
Кого ты поила живою водой?
Душа улетела, осталось лишь тело,
Ищи свою душу в весне молодой...
Городская дурочка
Ах, городская дурочка,
Та, что из переулочка,
Бродила под церквушками
И все звала Христа.
Карман набит был двушками,
Ватрушками да сушками,
Чудными побрякушками,
Что было неспроста.
Ей в кружку мелочь сыпали,
Но голосами сиплыми
Хмельные алкоголики
Вдруг подняли на смех
И жизнь ее бедняцкую,
И голову дурацкую,
Где шарики за ролики
Заходят без помех.
Она пошла по площади,
И ноги ее тощие
Пустились вдруг неистово
В какой-то дикий пляс,
И закричала: "Господи!
Освободи! Освободи!"
И слезы, слезы быстрые
Закапали из глаз.
Ах, городская дурочка,
Та, что из переулочка,
Мы так похожи, милая,
Что трудно передать:
И наша жизнь бедняцкая,
И головы дурацкие,
И с этакой судьбиною
Нам вместе пропадать...
Художник
Старый дон Франсиско Гойя
Водит кистью неустанно:
Что же, черт возьми, такое
Эта ведьма Каэтана?
Герцогиня или маха,
Праведница или шлюха?
Та, что поведет на плаху,
Прошептав "люблю" на ухо?
Гениальный дон художник,
Заклинатель форм и линий,
Никогда постичь не сможет
Душу этой герцогини.
Как она его любила,
Как она его пытала,
Как она его слепила
Сплавом воска и металла!
И мадридскими ночами,
Черными, как чертовщина,
Белоснежными плечами
Как она его лечила!
А потом швыряла в бездну
Ненависти и проклятий,
Чтобы он, как бред болезни,
Помнил жар ее объятий!
О, Мадонна, как же прочна
Связь подобного с подобной,
Как чисты и как порочны
Эти взгляды исподлобья!
Гениальный дон художник,
Все познавший в мире этом,
Никогда уже не сможет
Совладать с ее портретом.
ДВЕ ВОЙНЫ
И когда облачается в шкуру врага твой друг,
Оборвав христианские струны, ты шепчешь: лучше б он умер!
Не сегодня, вчера, когда-то, без чьих-то рук...
Но уже бы затих, разрядился в виске этот чёртов зуммер!
А пока – все бессонные ночи одним куском.
Вам нарезать? Но нож тупой, а ночи всё толще.
Песен больше я не пою и почти не плачу тайком.
Обо всех, с кем раньше сражалась, забыла, в общем.
Потому что за эти годы бессмысленная война,
С её мнимыми перемириями вперемежку,
Растоптала ясные чувства, выпила кровь до дна.
И я тупо мечусь, мой Гамлет, бытием и забвеньем между.
Потому что инстинкт выживанья быстро перегорел,
И инстинкт продолженья рода в упор расстрелян.
Мне плевать, что в гнусное это времечко я – не у дел,
Мне плевать на лживые исторические параллели!
И в дыму юбилеев Победы, в дни неназванной новой войны,
Горстка выживших стариков – с двух сторон на переднем плане.
Им привить пытаются правнуки комплекс чужой вины...
Лучше б дали сто грамм фронтовых в кружке, в гранёном стакане!
Чтоб на сердце у них полегчало, хотя бы чуть-чуть!
Невозможно смотреть этот ад без анестезии!
Я хочу за погибшего деда поставить свечу...
Только негде! Торговцы в храмах наследили и наслезили.
Два обломка кровавой родины нечем соединить.
Все осколки дружб и любовей теперь смертельны.
Как же ты сомневался, Гамлет: быть, мол, или не быть?
Как же ты сомневался! Вот и вороны налетели...
ЖЕНЩИНА ПОСТМОДЕРНА
Женщина со следами совсем недавней красы,
что ты смотришь устало с неизвестной картины?
Над тобой весьма откровенно посмеиваются в усы
молодящиеся плейбои – редкостные кретины.
Женщина постмодерна хочет быть молодой,
очень тонкой и звонкой, очень сильной и стильной:
она спешит на рассвете в бассейн с ледяной водой,
красит губы вампирской помадой, наряжается инфантильно.
Женщина гиблой эпохи необъявленных войн
жаждет любви не меньше, чем в спокойные годы,
но тускнеет она внезапно и становится злой,
и назло равнодушным мужчинам хочет пасти народы.
Она быстро теряет надежду в липком коконе лжи,
женщина постискусства, женщина постмодерна…
С каждым новым рассветом ей всё меньше хочется жить,
ей хочется стать картиной, искушающей, манкой, чрезмерной…
2016
ВАВИЛОН
Я всё сказала и добавить нечего.
В реальности – безумия броня:
растленье душ раскручено, разверчено,
поп с автоматом – новый символ дня.
Я так любила питерские дворики
и киевский каштановый уют!
Соврут о нашем времени историки,
чтоб не рехнуться, запросто соврут.
Бог вовремя забрал своих любимчиков,
оставив нас, нелюбых, горевать.
Какие гуттаперчевые личики
у мальчиков, рождённых убивать,
у девочек, что машут им платочками,
у матерей, что слёз уже не льют!
А за полями, боже, за лесочками
тела лежат и соловьи поют...
В эфире – телебашня вавилонская!
Распалась связь понятий и времён.
Ревёт навзрыд труба иерихонская
и ждёт заказа лодочник Харон.
2016
СВОБОДА
Выпей яду, Сократ, выпей яду!
Не меняй на побег свой кубок!
Стала невыносимой Эллада...
Вот цикута. Смочи ею губы.
Выпей яду, Сократ! Невозможно
наблюдать, как безумны Афины.
Босоногий философ-острожник
обречён на такую кончину.
Стала Аттика, словно Спарта,
на военный лагерь похожа.
Выпей яду, Сократ, для старта:
станешь статуей с мраморной кожей.
Всё Платон за тебя напишет,
в «Диалогах» своих растолкует.
А живой ты в Афинах – лишний.
Посмотри, как демос ликует!
Выпей яду, Сократ, выпей яду!
Ты свободен и лик твой светел.
Сгинул век золотой Эллады.
Наступило твоё бессмертье...
2016
АРЛЕЗИАНКА
Я сегодня спрошу у Винсента:
Как ты жил в этом бешенстве красок?
Мы с ним выпьем, конечно, абсента,
Полетаем от Арля до Грасса...
Золотая терраса Прованса,
Сумасшедшая близость Ван Гога...
Август звёзды роняет, как вазы,
И осколками блещет дорога...
Это буйство и цвета, и света,
Одиночества и ожиданья,
В жарких корчах кончается лето,
Тянет холодом из мирозданья...
Эх, родиться бы арлезианкой!
Выпивать на террасе с Ван Гогом,
Приносить ему холст спозаранку
И не клянчить удачи у Бога...
2015
ВЕНЕЦИАНСКОЕ
В Серебряном веке, коротком и ярком,
Поэты любили в Венецию ездить
И с чашечкой кофе сидеть на Сан Марко
И в небе полуночном трогать созвездья.
Венеция рядом с времён Сансовино:
Крылатые львы и певцы-гондольеры.
Поэты пируют, поэты пьют вина,
Поэтов ещё не ведут на галеры.
И Блоку покуда не снятся двенадцать,
И пуля не скоро убьёт Гумилёва.
Поэты ещё не отвыкли смеяться
И верят в могущество вещего слова.
Не пахнет войной голубая лагуна,
Собор византийский с квадригой прекрасен,
Ещё не задернули занавес гунны,
И хмель венецийский ещё не опасен.
И можно до слёз любоваться Джорджоне
И долго бродить по Палаццо Дукале,
Стихи посвящать беглым ветреным жёнам,
Катать их в гондолах, купать в Гранд-Канале...
Поэты в Венеции пьют на пьяцетте,
Война мировая вдали, как цунами.
Запомните лица их в огненном цвете!
Всё кончится с ними. Всё кончено с нами.
2015
КОНКВИСТАДОР
Он на Ржевском полигоне
В мирный тот денек
Закурил, прикрыв ладонью
Слабый огонёк.
И с последнею затяжкой
В небеса взглянул,
Улыбнулся и бесстрашно
Под прицел шагнул.
Он, железный конквистадор,
Воин и поэт,
Жил давно со смертью рядом,
Словно смерти нет.
Было у него три Анны:
Две жены и мать.
И исполнилось недавно
Только тридцать пять.
Расстреляли Гумилева...
Пустыри кругом...
Много лет искали вдовы
Этот полигон.
И брели по миру Анны,
И звучал для них
Над землёю окаянной
Гумилевский стих...
КИТЕЖАНКА
Я могла бы далеко-далёко
оказаться от родных широт,
где-то там, где Бунин и Набоков...
Знать бы, что за времечко грядёт!
Так я и не стала парижанкой
и сегодня вижу наяву:
я - пожизненная китежанка,
в граде Китеже, как встарь, живу.
Никуда не скрыться, не забыться,
с ним возможно только затонуть,
ледяной водою захлебнуться,
к царствию подводному примкнуть.
Здесь течёт Венеция по венам,
воды Борисфена, древний Тибр.
Острова далекие над Сеной
душу будоражат, как Магриб.
Ладанка на шее китежанки
предопределила всю судьбу:
время и страну для каторжанки,
осужденной на тоску-журбу.
Град мой, Китеж! Я тебя не в силах
бросить, как болезного отца.
Не тревожься, не печалься, милый!
Мы пребудем вместе до конца...
06.03.2016
ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ
Тайная вечеря. Чистый четверг.
Всё решено. Уже завтра распятье.
Станут врагами и други, и братья.
Тайная вечеря. Времени бег...
До Воскресенья - всего лишь три дня,
страшных три дня, равных тысячелетьям.
И над пустыней - сухой, жаркий ветер...
"Отче, почто Ты оставил меня?"
Он ещё хрупкий живой человек.
Он сомневается, ропщет, страшится...
Завтра всё сбудется, всё совершится...
Слёзы бегут из-под сомкнутых век...
Рядом Мария, подруга, жена.
Тайная вечеря - словно венчанье.
Хлеб и вино, и прощенье, прощанье...
А в Иудее бушует весна...
Трудно быть Богом и слышать: распни!
Больно, немыслимо быть человеком,
избранным Господом, проклятым веком!
Тайная вечеря, дух укрепи!
Завтра... Он знает... Он крест понесет...
Время уйдет, обнулится, воскреснет...
Слышишь пасхальной мистерии песню?
Ровно три дня до великих высот...
28.04.2016
ДЕМОН
он звонит по ночам...
говорит не о чём...
от начала начал
наш дуэт обречен...
он несёт сивый бред
выпив граппы стакан...
сколько зим... сколько бед...
сколько слёз... сколько ран...
я не плачу - смеюсь...
мне печальней не стать...
я уже не боюсь
ничего потерять...
мне уже всё равно...
что он там говорит...
отболело давно...
минотавр... остров крит...
он звонит по ночам...
ночь нежна... не звони...
догорела свеча
до конца... извини...
30.08.2016
В Александровском саду
В Александровском саду,
Под иглой Адмиралтейства
Мы сидели на виду
У приличного семейства.
Пили водочку тайком
И закусывали хлебом,
Было грустно и легко
От распахнутого неба.
И сказал мой бывший друг
После первого стакана:
«Погляди, как узок круг
В этом времени поганом!»
И сказал он: «Ты пришла
Из другого измеренья,
Вместо рук – лишь два крыла,
Вместо кожи – оперенье.
Все летаешь и поёшь,
И никто тебе не пара,
Даже водку странно пьёшь,
Словно водка из нектара».
В Александровском саду,
В час Казанского собора
Я, предчувствуя беду,
Забавлялась этим вздором.
Я и пела, и пила,
И стихами говорила,
Только два моих крыла
От предчувствия знобило.
И пронзённая точь-в-точь
В грудь иглой Адмиралтейства,
Я опять сбежала прочь
От пустого лицедейства.
В Александровском саду,
В час Казанского собора…
ПАМЯТИ ИОСИФА БРОДСКОГО
...Он не вернулся в Ленинград,
Поспешно поменявший имя.
Фонтанка, Невский, Летний сад
Его страшили в новом гриме.
Опять порвалась связь времен
С уходом русского поэта...
На берегу пустынных волн
Увы, не быть ему отпетым.
Венецианский карнавал
Теперь с душой его сроднится.
Он никогда не тосковал
О средиземноморских Ниццах -
И все в Венецию спешил:
Адриатической аптечки
Ему был так же привкус мил,
Как гиблый ветер Черной речки.
Увял литературный век...
Теперь так мало значит слово,
Как поворот сибирских рек
И гимны деда Михалкова.
А мы по-прежнему чудим
На поэтических поминках.
Отечеств нам не сладок дым
И дух разрухи не в новинку.
Прощай, Овидия собрат!
Мы вышли из твоей шинели.
Еще был наш вишневый сад,
Еще пиры не отшумели...
***
Вот женщина с полотен Ренуара
Стоит у бара в аэропорту
И пьет в компании двух неизвестных.
Она до неприличья уязвима,
Сплошная ахиллесова пята,
Для неизвестных редкостная пища,
Особенно в большие голода,
В дни дефицита на живые души.
К тому ж она распространяет запах
Дождя и ветра, смуты, сумасбродства,
Что незнакомцы плохо переносят,
И им немедля надо раздавить
Вот этот плод фантазии запретный...
Но, возвращаясь в тот момент: у стойки,
У грязной стойки в аэропорту,
Она, едва сошедшая с полотен
Нежнейшего из импрессионистов,
Пьет пойло и полна любви пока что,
Влетев из девятнадцатого века
Во время, где гражданская война
Из-за угла любого рысьим глазом
Следит, и ухмыляется, и ждет...
А ждать недолго. В тот же самый вечер,
Растрепана, растоптана, разбита,
Она бредет по городу пустому
Без веры, без надежды - в никуда...
И нет в ней ничего от Ренуара,
А только новый страшный Пикассо,
Писавший "Гернику", - вот вам начало
Войны гражданской, бойни и погромов,
И каждому до фени красота,
Что мир должна спасти по-достоевски!
...Лишь на стене картинной галереи
Висит разорванное полотно -
И из дыры бездонной свет сочится...
***
Ей одиноко за полуночным столом,
Ей надоели неразборчивые речи,
По льду шагая напролом,
Не поскользнуться б за углом,
Но шепчет сумрачно она: "Еще не вечер!"
Желания печать
Прожгла своею метою,
Ей хочется кричать:
"Карету мне, карету мне!"
Ей хочется с российским говорком
Промчаться ночью по Парижу с ветерком.
И вот ирония судьбы в который раз
Её толкает на безумные причуды:
Она садится в тарантас,
И прямиком на Монпарнас,
Ей наплевать в такую ночь на пересуды!
Парижские огни
И музыка шарманщика,
Ах, если б не они,
Прекрасные обманщики,-
Ей просто бы не выжить в наши дни,
Ах, вы спасли ее, парижские огни!
Она смеется с тайным умыслом в глазах,
Ей зодиак такую силу дарит в марте!
Когда двенадцать на часах,
Звезда повисла в небесах,
Ее карета ожидает на Монмартре!
И под крылами крыш
Со скоростью неистовой
Летит ее Париж,
Желанный и немыслимый!
И, над дворцами и соборами кружа,
Поет и плачет от любви ее душа...
***
Огня неистребимый знак
Над мотыльком ночным витает,
Трепещет, озаряя мрак,
И в снежной пыли тает, тает...
Лети же, бабочка, спеши,
Ночь коротка и жизнь мгновенна,
В безлюдной городской глуши
Свеча в окне чужом нетленна.
Обманной близостью маня,
Хмельные речи быстротечны,
Под знаком зыбкого огня
Тебя пленяет каждый встречный!
И вот уже любовь близка,
Игра с огнем сильней, чем опий,
А после сладкая тоска
Своим безумьем жизнь затопит.
Судьба упряма, мотылек,
Тебе казалось, ты умнеешь,
И час как будто недалек,
Когда ты крылышки погреешь,
И не сожжешь их вновь дотла,
И будешь чувствовать вполсилы,
Но так свеча была бела,
И так она тебя слепила,
Что тот, кто руку протянул,
Шутя души твоей касаясь,
В круг огненный перешагнул,
И в сторону отпрянул, каясь.
Кому-то - быль, кому-то - боль,
Не святы и не виноваты...
Вновь мотылек летит на бой,
Да крылышки огнем объяты.
***
Я дерево не посадила,
Гнездо на ветру не свила,
Врагов так и не победила,
Царевича не родила,
А тех, кого слепо любила,
Забыла без боли и зла,
Ни денег, ни чувств не скопила,
И в жизни реванш не взяла.
Я не хочу болеть душой неутоленной,
Я не хочу, чтоб меркли краски новых дней,
Я не хочу встречать у дома почтальона
И знать, что письма адресованы не мне.
Я помню лишь запах мороза,
Гостиничный вкус сигарет,
Призывный гудок паровоза
И дымный Отечества свет.
Я помню сверкание сцены
И шорох концертных одежд,
А также зловещую цену
Отчаянно смелых надежд.
Я не хочу, чтоб этот праздник забывался,
Я не хочу стоять уныло в стороне,
Я не хочу, чтобы мужчина признавался
В любви другой прекрасной даме, а не мне.
Так что же еще остается?
Судьбу свою вновь испытать,
Напиться вина из колодца,
Сто пар башмаков истоптать.
И вновь у жар-птицы Удачи
Перо золотое украсть,
Чтоб быть всех богатых богаче
И в черные дни не пропасть.
Я не хочу бы быть этим миром побежденной,
Я не хочу прожить с тюрьмою да сумой,
Я не хочу болеть душой неутоленной,
И знать, что праздник будет чей-то, а не мой.
г Киев
Сергей СУТУЛОВ-КАТЕРИНИЧ
* * *
Всё с чистого листа — и жизнь, и смерть, и слово.
/Синкопы УКВ, старея, перевру…/
Мелодия проста, прекрасна, но сурова.
У вторы в рукаве — свирелька песняру.
Роль пол(н)ого ноля — авария аврала.
/Ау, Караганда! По курсу — Теберда/.
Забавная Земля, вокзальный зазывала
Предсказывал, когда Звезду пронзит беда.
Всё — с чистого листа: прощая, распрощайся!
/Угрюмый Берендей, пырей взбодрит бадью…/
Устал считать до ста?! За радугами Счастья —
И тысяча чертей, и миллион адью.
Боль бе(г)лого ноля — от первого абзаца
До лишней запятой расхристанной строки…
Шуту на короля обрыдло огрызаться.
/Рулетка: золотой билет на Соловки!../
Всё! C чистого листа — и страх, и риск, и слава.
Соловушко, прости, я чудо сотворю!
/Астральные уста? Тотальная отрава…/
У нищенки в горсти — сухарик бунтарю.
Соль вольного ноля. Глаз рыжего Грааля.
Валенсии слеза. Печоры письмена.
Печали утоля, Архангела ругая,
Сжигаю тормоза у станции Хана.
2018, апрель–май
скрипочка, свеча, «Гамбринус»…
…синус, косинус, латинос —
комплексуя, минусуйте.
синус, морщится Мальвинос, —
самый синий на рисунке!
красный косинус ужасен,
карабасит Буратинос,
красноярские, мужайтесь —
градус косит под скотинос!
марсианский плюс, кретинос,
аргентинит Арлекинос,
несомненный серый минус!
желторотики, попались?
синус… косинус… Солярис!
скрипочка, свеча, «Гамбринус»…
1999, май, авторская редакция — 2014, май
Зигзаг поэзии
Подставил правую — по левой врезали!
Сравнялся славою? Танцуй на лезвии!
Щека морозная… Строка сожжённая…
Царица грозная… Арба гружёная…
Влюблялись пьяными — венчались трезвыми.
Прослыв смутьянами, грешим шартрезами.
Подставил левую — целуют правую.
Прошепчешь «Верую!» — примчат оравою.
Карга учёная — училка смелая.
Горбушка чёрная… Горячка белая…
Стыдились трезвыми — рядились пьяными.
Пришли железными, уйдём желанными.
Планета левая? Держава правая?
Гетера беглая — овчарка Павлова.
Толпа трусливая… Пальба поспешная…
Молва глумливая… Тюрьма кромешная…
Постились пьяными — крестились трезвыми.
Дымим кальянами, гремя протезами.
Десница правая? Рука увечная...
Рябина ржавая — рабыня встречная.
Осудишь левую, остудишь правую,
Прозвав холерою любовь лукавую.
Дрейфуем трезвыми, рифмуем пьяными.
Зигзаг поэзии грозит зинданами.
Перчатка правая? Перчатка левая?
Печать кровавая могил наделала.
Овраги Вагнера кишат дантесами.
Дождавшись Ангела, расстанься с бесами.
2017, 11–17 ноября
Ангел, акын и алтын
кто у кого скоммуниздил алтын?
кто и кому перекраивал образ? —
вряд ли ответит заносчивый сын,
ткнувшись в архив и в автографах роясь.
вряд ли узнает застенчивый внук,
чья это муза шушукалась с дедом.
(ни до каких академий наук
не долетит gaudriole* за обедом…)
ну и какого, любезный, рожна
звуком пронзаешь измученный разум?
(буки и веди, послав тебя на …,
разом возвышены азбучным азом).
богу и чёрту давно наплевать,
с кем хороводят капризные нифмы…
(ежели стих приключится на ять,
взвоет завистник: продай логарифмы!..)
что? почему? для кого? — напослед…
(ангел на банковском бланке вульгарен…)
время вопросов прокисло, мой свет!
время ответов зависло, мy darling**!
мамочка! ма!.. (под затылок — алтын…)
мастер мистерий? маэстро скандала?
сложно казаться акыном простым.
страшно касаться вуали астрала.
_____
*(франц.) — забавная шутка.
**(англ.) — моя дорогая.
2012, 3 декабря, авторская редакция — 2013, 3 февраля, 2018, 15 марта
Предзакатная баллада
· 20 лет спустя
Альке, которая Валерия
…не завистница, не поклонница,
не сестра, не жена, не любовница,
своенравная, непокорная,
озорная, ранимая, вздорная —
между верными и неверными,
лилипутами, гулливерами,
христианами, мусульманами,
битломанами, марсианами,
билетёрами, богоборцами,
стриптизёрами, стихотворцами,
тарантасами, тарантеллами,
фантомасами, гранд-отелями,
между босхами и берёзками,
парадоксами, папиросками,
незнакомками, богомазами,
анакондами, водолазами,
полутрезвыми, полупьяными,
академиками, шаманами,
наркоманами, футболистами,
фигуристами, пофигистами —
не волшебница, но — кудесница,
не нахлебница, но — прелестница,
заводная, шальная, колхозная,
городская, изящная, звёздная —
между джиннами и жюльвернами,
благочинными, благоверными,
посвящёнными, просвещёнными,
причащёнными, некрещёными,
бибигонами, дельтапланами,
самогонами, партизанами,
папилломами, патриотами,
идиомами, идиотами,
между странами и тиранами,
донжуанами, д’артаньянами,
донкихотами, папуасами,
бегемотами, лоботрясами,
ананасами, альпинистами,
биомассами, альтруистами,
ниагарами, дирижаблями,
дуремарами, парижанами —
не наложница, не заложница,
не паломница, не безбожница,
безоглядная, осторожная,
вероятная, невозможная, —
между джунами и джульеттами
гамаюнами, женсоветами,
магелланами, маргиналами,
губерманами, генералами,
генрихманнами, футуристами,
машинистами, шовинистами,
шизофрениками, принцессами,
захребетниками, экстрасенсами,
между вздохами и эпохами,
соломонами, скоморохами,
экспонатами, нифнуфнафами,
аргонавтами, астронавтами,
церемониями, цитатами,
динозаврами, дубликатами,
мандаринками, мандаринами,
циферблатами, цепеллинами —
не притворщица, не затворница,
не киношница, не художница,
языкастая, безответная,
своевластная, предрассветная:
чувство странное, предзакатное,
пиросманное, невозвратное —
диво вечное, древо вешнее
в дерзкой девочке, нежной женщине…
2017, 28 апреля–28 июня, 28 декабря
Весна – невеста словаря
От января до января
молчат стихи, кричат грехи…
От букваря до букваря
букатятся черновики…
(Перевирают дураки
секреты старого царя).
Заря, взрывая звукоряд,
азам и зимам вопреки,
Вплетает песню снегиря
в первоапрельские звонки
Трамвая(?), мавра(?), другаря(?)…
(Перебирают чудаки
речитативы блатаря).
Сирень, как Сирин, предреки!
Весна – невеста словаря.
1996, январь
Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 61; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!